Хорн принял боевую стойку — чуть пригнулся, ноги полусогнуты, кулаки выставлены чуть вперед, локти прикрывают область живота. Он пересчитал врагов — с такой ордой ему не справиться. Как только кто-то из нападавших получал сокрушительный удар, другой тут же вставал на его место. Скоро Хорн начал уставать, пропускать удары, лицо у него уже было в крови. Потом они все бросились на него, хватая кто за руку, кто за ногу, кто повис на спине, кто начал заламывать голову. Один из этих ублюдков так и намеревался вцепиться ему в горло. Вдруг посреди всей этой суматохи, мелькания кулаков, оскаленных зубов, ударов и ушибов раздался властный голос:

— Хватит! Вы, кровожадные волки… Я кому сказал! Или мне еще раз повторить?

Нападавшие поодиночке начали отваливаться от него, отбегать в сторону. Скоро Хорн был свободен. Ноги у него немного дрожали, однако тело он еще контролировал, поэтому без страха посмотрел на склонившееся над ним лицо.

Человек гигантского роста, чуть прищурившись, смотрел на него. Рост его был далеко за два метра, фигура внушительная. Рыжеватые волосы были длинны и грязными завитками падали на плечи. Борода тоже была рыжая, длинная, колючая…

Маленькое, рыжеватое, под цвет бороды, светило наконец одолело горизонт, однако свету оно прибавило немного. Разве все вокруг подкрасило в этот ядовитый, выродившийся, смешавшийся с апельсиновым тоном багрянец.

Человеку было весело, он не мог скрыть радостные искорки в глазах.

— Спасибо! — поблагодарил Хорн. Борода неожиданно приблизилась, открылся спрятанный в глубине шерсти рот…

— Не стоит, — великан положил руку Хорну на плечо. — Слушай, парень, ты мне нравишься. Ты хорошо вел себя против этих шавок. Даже паршивые псы набираются храбрости, когда нападают стаей. Они скопом могут загрызть самого гордого оленя. Меня они называют Редблейдом.

Это имя было знакомо Хорну.

— Так это ты и есть знаменитый пират? — спросил он. Глаза у Редблейда блеснули.

— Выходит, ты слышал обо мне?

Хорн кивнул. Это имя было синонимом разрушительной силы, резни, насилия и в то же время — вызовом жестокой власти, которую олицетворяла империя.

— Им пришлось послать три крейсера, чтобы справиться со мной, — похвастал Редблейд. — Они захватили меня спящего.

— Меня зовут Хорн, я — солдат удачи.

— Ну, это тоже самое, что пирах. Что ж, ты — проворный парень. Значит, теперь нас двое. — Лицо Редблейда потемнело. — Эх, если бы была хоть какая-нибудь возможность выбраться отсюда!..

— А что, ни единого шанса? — осторожно спросил Хорн.

— Ни единого, — кивнул пират. — Пока никому еще не удавалось выбраться из этого гиблого места, но не всегда Ванти будет тюрьмой.

— К любой двери можно подобрать ключ.

— Только не к этой, — сказал рыжебородый великан. — Я потом расскажу тебе почему. Ладно, пойдем, ты как раз успел к завтраку.

Пират повел его вокруг рва. Хорн спросил:

— Все-таки не пойму, за что эти люди хотели убить меня?

— Поймешь после завтрака, — откликнулся тот.

Наконец они добрались до скопища оборванных, грязных людей. Все они расселись на земле, вели себя тихо, кое-кто стоял. Их было несколько сотен, все ждали какого-то представления.

— Дайте дорогу! — заревел пират. — Не видите — у нас гость?

Перед ним безропотно расступались. Тех, кто мешкал, Редблейд подгонял пинками. Да, этот «добрый дядюшка» был страшнее лютого зверя. Может, по-другому здесь нельзя?

Они приблизились к небольшой выемке, вырубленной прямо в скале. К ней прямо со стены крепости была подведена металлическая труба. Как только они подошли к краю ямы, из трубы комками повалилась какая-то желтоватая, густая, клейкая масса.

— Вот тебе и завтрак, — сказал Редблейд. — Ешь!

Сам он встал на колени и зачерпнул ладонью это месиво. Хорну стало противно, однако отказаться от приглашения, да еще в первый день пребывания в неволе, — это было по меньшей мере неучтиво. Он тоже встал на колени и, зачерпнув пищу, попробовал ее. Есть можно, но не более того… Кроме того, он должен позволить себе расслабиться — значит, надо есть. Не вороти нос… Собственно, он не испытывал особой брезгливости к любой пище. Что только ему не приходилось жевать, когда он потерял мать и отца.

— Опять маис, черт бы его побрал! — в сердцах выругался пират. — Утром, вечером — все одно и то же.

Он скривился, вытер тыльной стороной ладоней рот и бороду, потом встал. Хорн последовал за ним. Теперь следующая партия припала к краям ямы, люди принялись торопливо черпать кашу. Потом началась свалка… Ясно, решил Хорн, очередность клева соблюдается только до определенного предела. Кто-то свалился в кашу и, выбравшись оттуда, принялся торопливо поедать налипшие на него комки. При этом он еще успевал огрызаться и молотить тех, кто пытался подобраться к нему со спины.

Хорн почувствовал тошноту.

— Свиньи! — с отвращением сказал Редблейд. — Если бы только каша… Какую только пакость они не кладут в нее! В качестве приправы… Песок сыплют, глину какую-то. Ног не протянешь, однако хочется чего-то свеженького. Все уже изголодались по мясу, понял? Хорна передернуло.

— Вот почему они напали на меня!

— Некоторые из нас не могут справиться с подобной страстью.

Теперь они шагали, удаляясь от столько распроклятой крепости. Уже через несколько минут она скрылась за горизонтом. Наконец Хорн и Редблейд добрались до края обширной впадины, напоминавшей блюдце.

— Если ты поймешь, как мы живем, — звучно выдохнув, сказал пират, — больше не будешь спрашивать, почему отсюда невозможно сбежать.

Он указал на темные крапины нор, вырытых в скалистом откосе. Это был труд многих тысяч людей в течение долгих столетий.

— Только так можно спастись от холода, — объяснил Редблейд. — По ночам, — добавил он, — здесь не знаешь, куда сунуть ноги.

— Даже огня нет? — спросил Хорн.

— В том-то и дело, — ответил спутник. — На Ванти никогда не было жизни. Здесь никогда не было ни угля, ни нефти, ни деревьев — ничего, что могло бы запасти химическую энергию. Жечь тут нечего! Единственное, чего вдосталь, — это камня. Ванти — это огромная каменная глыба, вращающаяся вокруг солнца-доходяги. С чем выходишь из крепости, в том и ходишь. Вот что имеет здесь наибольшую ценность, в порядке очередности: кости (в качестве плохонького; инструмента и оружия!), лохмотья (как одежда, для сохранения тепла) и металл…

— Какой металл? — удивился наемник.

— Подковки, набойки, бляшки, пуговицы, пряжки для ремней, булавки — одним словом, любой металлический предмет. Если собирать их достаточно долго, то можно выковать что-нибудь, напоминающее нож, а это уже совсем другое дело.

Действительно, без огня, решил Хорн, ничего не построишь, ничего не создашь. Все старания будут напрасны…

Между тем пират продолжал свой рассказ:

— …В качестве развлечений у нас используется все то, что могут использовать мужики без баб. Зачем я буду объяснять, сам понимаешь. И конечно, драки. Как же без этого. Всегда кого-нибудь покалечат, а то, глядишь, и убьют. Однако без драк нельзя. — Он помолчал, потом решительно добавил: — Никак нельзя. Иначе беспорядок, всякие горлохваты начнут брать верх.

В настоящее время, объяснил Редблейд, он является признанным вожаком. Его авторитет непререкаем. Кое-кто пытался доказать обратное, но быстро утихомирился. Это положение, сообщил пират, дает некоторые преимущества: во-первых, при дележке пищи, долю от всех трупов, право принуждать других исполнять его распоряжения. Но только до определенного предела.

— Здесь хватает всяких субчиков, — признался Редблейд. — Есть и такие, которые обозлились на всех и вся и жаждут как можно скорее оставить этот свет. И не в одиночку, а захватив с собой как можно больше своих собратьев. Это страшный грех, таких мы быстро осаживаем, но за всеми не уследишь, поэтому я стараюсь палку не перегибать. Ты учти это на будущее. Но уж что мое, то мое, это тоже стоит запомнить. — Он вздохнул. — Конечно, ни одна шавка и пикнуть не посмеет, пока я силен и могуч. Вот что тебе следует зарубить на носу: здесь каждый делает то, что он хочет, на что у него силенок хватит. И не делает того, что не желает или не может исполнить. Понял?

— Что уж тут непонятного. Каждый за себя, а сообща можно только перегрызть глотку собрату. Голый индивидуализм, замешанный на желании мстить и мстить…

— Я смотрю, ты действительно сообразительный парень, — сказал Редблейд. — А по поводу индивидуализма… Жизнь есть жизнь. Посиди здесь с мое, и я не знаю, какую песню ты тогда запоешь. Все дело в том, что хотя надежда умирает последней, но все же она в конце концов умирает. Ее могила здесь, на Ванти. Ты думаешь, когда они раскрыли дверь и выгнали тебя на этот плоский шарик, они обрекли тебя на заточение? Нет, парень, они обрекли тебя на смерть. Обстоятельно так организовали этот процесс. Тебе дали время познакомиться с ней, убедиться, что смерть бывает разных пород, но в любом случае у нее одно и то же лицо. Две бронированные створки, медленно разъезжающиеся в разные стороны. Можешь сравнить их с челюстями, с входом в ад — это не имеет значения. С чем ни сравнивай, конец один. Никто даже не знает, где расположена эта поганая Ванти. На звезды не рассчитывай, у нас тут есть межзвездный штурман. Он говорит, что такого неба никогда не видал. Скорее всего, нас занесло в чужую галактику, так что, парень, никаких ориентиров.

Редблейд, кряхтя, уселся на край обрыва. Что ни говори, а солнце начало припекать довольно чувствительно. Хорн пристроился рядом — ему было удивительно сидеть с таким человечиной и рассуждать о звездном небе, которое может открыться разумному существу в чужой галактике, о надежде чьей могилой стала Ванти, о простеньких незамысловатых бронированных плитах, имя которым, оказывается, смерть…

Было хорошо, сытно, уютно. Видно, этот пират любит поговорить. А может, просто набросился на свеженького — местные ублюдки до тошноты надоели…

— Единственный путь к свободе ведет через туннель, — продолжал рассказывать Редблейд. — Чтобы добраться до туннеля, первым делом надо проникнуть в крепость. Ох, парень, какие только прожекты мне здесь не довелось выслушать. Люди на глазах дуреют. И как не свихнуться, когда близок локоть, вот он, — он ткнул пальцем в золотистый карандаш, пронзивший тусклое порыжевшее небо, — а не укусишь. Однажды даже попытались прорваться в терминал… Что ты! Так горячо взялись за дело. Принесли камни, начали забрасывать ров с водой, решили добраться до стен… — Он замолчал, долго смотрел в близкую даль, ограниченную заметно округлым горизонтом.

— И что?.. — нетерпеливо спросил Хорн.

— Они даже поленились в нас стрелять, — ответил Редблейд. — Просто хозяин перестал давать кашу и пока мы не вычистили ров, туннель бездействовал. Многие тогда сдохли. Хорошая была пожива…

— В обычных обстоятельствах, — рассудительно сказал Хорн, — ничего другого и быть не могло. Когда все идет заведенным порядком… Но все может измениться. Империя на грани издыхания. Сейчас самое время подумать о том, чтобы помочь ей развалиться.

Глаза у Редблейда сверкнули. Он повернулся к Хорну.

— А ну, выкладывай, что там, — он ткнул пальцем в небо, — случилось?

— Восстание…

Он вкратце пересказал пирату основную канву событий, которые произошли на Земле и Эроне в течение последней недели.

Из груди Редблейда вырвалось сдавленное рычание:

— Хр-р-р!.. Я бы не пожалел десятка лет жизни, чтобы еще хоть раз вступить в схватку. Знаешь, как я соскучился! Сил больше нет… Так и хочется скрутить кому-нибудь шею, услышать хруст костей, свежей крови нюхнуть!..

Хорн удивленно глянул на пирата. Тот засмеялся:

— Шучу я, шучу. А может, и нет. Тем, кто меня засадил сюда, пощады не будет. Знал бы ты, как они издевались… Значит, ты считаешь, что Эрон в беде?

— Да, — кивнул Хорн. — Златокожим крупно не повезло с новым Генеральным управляющим. Понимаешь, сейчас тот самый момент, когда всем нам надо подумать о себе. Ты им пока ничего не рассказывай, но надо как-то сорганизоваться, прикинуть, что к чему. Вдруг и нам выпадет шанс. Нельзя будет его упустить. Схватка за власть на Эроне касается каждого завоеванного мира.

— Да, — согласился Редблейд, — в таком хаосе несколько ловких парней могли бы склонить чашу весов в свою пользу.

— В нашу пользу, — поправил его Хорн. — И не несколько ловких парней, а все мы под руководством нескольких ловких парней, которые в свою очередь знают, кто способен привести их к победе.

— Кто же? — усмехнулся Редблейд.

— Питер Сэйр.

— Он мертв, — сказал пират и настороженно глянул на Хорна.

— Ты видел его мертвым?

— Его никогда не выпускали за пределы терминала. Они держат его там, в крепости. Вот что удивительно: каждый новичок, которого выбрасывают к нам, утверждает, что он умер, а ты веришь, что он жив.

Хорн вздохнул. Что он мог сказать?..

— Ладно, подождем, — согласился Редблейд, — пока несколько ловких парней не освободят нас.

— Я не могу ждать! — заявил Хорн. — Если будем ждать, то можем прождать вечность.

— У тебя есть какой-нибудь план?

— Нет, но я буду искать шанс.

Редблейд криво усмехнулся:

— Все так сначала говорят, потом успокаиваются. Хорн, словно не слыша его, спросил:

— Сколько всего здесь людей?

— Черт их знает! Никто не считал. Три, может, четыре сотни. Люди умирают, на их место гонят других.

— Послушай, Редблейд, как бы ты поступил на месте хозяина? — неожиданно спросил Хорн. — Вот в такой ситуации, о которой я тебе рассказал. Людей у него очень мало. Северный терминал он взял, но сможет ли его удержать? А без него он никто. Он тоже становится заключенным. Значит, какая у него задача?

— В любом случае сохранить в своих руках северный терминал и главную аппаратную, — откликнулся пират.

— Но людишек у него очень мало… — добавил наемник.

— Черт побери, я бы использовал заключенных. И долго бы не раздумывал… Раздал бы карабины и погнал бы в бой. Ну, конечно, наобещал бы с три короба, не без того… А сзади поставил своих ребят с пулеметами, чтобы прибавить нам храбрости. Несколько сотен таких мужиков, как заключенные, — это большая сила. Пусть нас всех поубивают, но свое дело мы сделаем. Однако вот загвоздка, — Редблейд вздохнул, — пускать нас в крепость — ба-альшой риск!

— Но куда опаснее проиграть схватку в той игре, которую хозяин затеял, — возразил Хорн. — Вспомни, как ошарашивающе действует на человека неожиданность. Он рассчитывает на это. Нас распределяют по камерам, группами доставляют на Эрон, по мере надобности выводят, суют в руки пистолеты и гонят в коридор…

— Да, — согласился пират, — это может сработать.

— А если мы будем готовы? Если сможем перехитрить их и нападем в подходящий момент, когда нас всех заведут в крепость, тогда и у нас появляется шанс. Слабенький, конечно, но шанс.

— Любая возможность вырваться из Ванти — уже хороший шанс — Он энергично, пятерней, взъерошил свои волосы. — Что для этого нужно?

— Горстка людей, которым можно доверять… — начал было Хорн, однако Редблейд разочарованно прервал его:

— Нет, парень, на это можешь не рассчитывать. Если здесь и есть такие, которые когда-то на воле страдали подобным пороком, на Ванти они быстро избавились от этого греха.

— Но ведь это пахнет свободой! — воскликнул Хорн. — Неужели они не способны даже ради этого объединиться?!

— Ты не понял, — объяснил пират. — Ради свободы они готовы на все. Даже исполнять твои, скажем, приказания, но им нельзя доверять… — Он поколебался, потом добавил: — Даже мне. Ты можешь поманить нас свободой и заставить подчиниться силой или обещаниями, однако положиться на нас нельзя.

Хорн с такой страстью глянул Редблейду в глаза, что тот чуть отпрянул.

— Пойдем со мной, — хрипло, низким, тягучим голосом выговорил наемник, — и мы покончим с этим гадюшником. Разнесем Эрон на куски! Решишь отколоться — и твоя жизнь гроша ломаного не будет стоить!..

— А что я? — неуверенно пожал плечами Редблейд. — Я завсегда… Я с превеликим удовольствием… Только доверять мне не стоит.

— Там будет видно, — решительно сказал Хорн. Он не желал терять ни секунды и хотел окончательно психологически подавить эту гору мускулов. Кто-то должен прикрывать его со спины в момент нападения на охрану. — Необходимо оружие.

— Какое? Ножи, ремни, костяные дубинки?..

— Любое. Лишь бы можно было спрятать при досмотре, — ответил Хорн. — Но еще нужно что-нибудь, что можно метать.

— Похожее на это? — спросил великан и что-то вытащил из лохмотьев.

Хорн взял протянутую вещицу и с удивлением принялся разглядывать ее. Это был пистолет. Самый настоящий… С коротким дулом, рукоятью, отделанной костью, и заводной ручкой сбоку.

— Что это? — спросил несколько ошарашенный наемник.

Пират достал небольшой мешочек и высыпал его содержимое на широченную ладонь. В красноватом свете блеснули небольшие, остро заточенные дротики.

— Стреляет вот этим, — ткнув пальцем в пистолет, объяснил Редблейд. — Внутри ствола пружина. Заводим ее… — он вставил одну из стрелок в ствол, затем поднял оружие и, прицелившись в ближайший камень, закончил: — …и нажимаем на спусковой крючок.

Дротик с визгом отскочил от камня.

— Точности маловато, но если подойти поближе, то запросто можно ухлопать человека.

— Ты не можешь понаделать подобных штук из пряжек брючных ремней?

— Мы вообще-то используем металлические обрезки, которые можно найти возле крепости. После строительства они там все вычистили, но везунчики до сих пор находят кусочки. Мы плющим их на камнях, гнем… Одним словом, работы хватает… Здесь у многих есть такие самострелы.

— С парой таких штук мы уже можем рискнуть, — сказал Хорн. — Прикинь, сумеем ли мы набрать десяток парней, вооруженных подобным оружием, достаточно быстрых, ловких и сообразительных. И конечно, способных подчиниться приказу. Никто из них ничего не должен знать.

— Не выйдет, — предупредил Редблейд. — Если я отберу кое-кого, то уж этим придется все растолковать. Иначе никто и разговаривать не будет.

Между тем заключенные после завтрака возвращались к своим норам. Брели толпой, подобно стаду овец. Пират по очереди негромко окликал кого-то в толпе — те хмуро посматривали на великана и, подчиняясь какому-то непонятному для Хорна сигналу, отходили в сторону. Когда их набралось с десяток, наемник объяснил им ситуацию и предупредил, что следует быть готовыми ко всему. Люди поверили сразу, глаза их лихорадочно засверкали… Надолго ли их хватит, засомневался Хорн, и что будет с ним, если его расчет на сбор заключенных окажется неверным? Об этом лучше не задумываться… В конце разговора он добавил:

— Одно условие, ребята. Приказы исполнять беспрекословно, сразу и с воодушевлением. За отказ и колебания — смерть на месте. От руки Редблейда или моей. Согласны?

Никто не возразил. Собственно, что можно было возразить на это требование? Люди на Ванти собрались тертые, им не надо было объяснять необходимость железной дисциплины. Другое дело, выполнят ли они приказ в боевой обстановке? Вот о чем предупреждал Хорна пират. Хорн осадил себя — стоит ли загадывать о том, что будет. Пора делом заняться. Тут же, выбрав ровное место, он по памяти нарисовал план той части крепости, по которой его провели к выходу. Кое-кто из заключенных, которых продержали в крепости несколько суток, добавили существенные детали. План, предложенный Хорном, основывался на внезапности и доскональном знании каждым исполнителем своих обязанностей. В этом тоже была своеобразная мудрость — чем проще план, тем он более выполним. Потом до ужина вся группа проводила тренировки, доводя до автоматизма каждое движение. К ночи, после короткого обсуждения, было решено назначить отдельных вожаков, которые должны были управлять основной массой заключенных. Этим пока можно было ничего не объяснять, да они и не спрашивали, опасаясь получить по шее за излишнее любопытство.

Наконец Хорн почувствовал, что сделано все возможное. Он еще раз предупредил, что сохранение тайны — залог успеха, поэтому все из группы захвата должны ночевать отдельно от остальных заключенных. Теперь оставалось только ждать — это было труднее всего. Ожидание являлось их главным врагом и первым союзником хозяина. То, что главный надзиратель обратится за помощью к заключенным, сомнений не вызывало. Однако и здесь было свое «но»… Если Душан сумеет овладеть обстановкой, то хозяину будет выгоднее пойти с ним на мировую. Тогда песенка Хорна будет спета. О том, что с ним сделают окончательно утратившие надежду заключенные, думать не хотелось.

Если же Душан до сих пор не взял северный терминал, значит, дела у него идут худо. Опять же интуиция подсказывала, что так и должно случиться. Если он упустил Вендре, Матала и его, если он в первые же часы не мог укрепить свою власть, с каждым часом положение будет ухудшаться. Это как снежный ком. На первых метрах его еще можно остановить, потом бесполезно. Лавину не остановишь!

Хорн не сомневался, что его расчет верен, — душа подсказывала, что хозяину придется призвать заключенных. Вопрос в другом: насколько крепки нервы у этого разъевшегося атлета? Сколько могут прождать эти несчастные? Не более суток! Но ведь у них нет другого выхода, как только довериться Хорну. Это все понимают разумом, а решат простые человеческие эмоции, потому что никто не сможет толком объяснить, с такой целью людей запирают на этой пустынной, каменной зоне. Чтобы перевоспитать их?! В это не верят сами «воспитатели». Чтобы достойно наказать? Тогда убейте. Зачем темнить? Эрон мстил своим врагам, и это лишало разум опоры. Месть — сильная страсть, ею можно питаться до самой смерти…

Он сидел в сторонке, поглядывая на незнакомый рисунок звезд. На Ванти чистое ночное небо посвечивало тускло, купол был подернут красноватой дымкой, и звездам приходилось прокалывать этот кровавый полог, чтобы явить себя. Кто-то грузный, сопящий уселся рядом. Краем глаза наемник увидел, что это был Редблейд. Пират ткнул Хорна в бок.

— Послушай, парень, — после короткой паузы сказал он, — я тут подумал… Складно излагаешь, одобряю. Запомни, парень, я пойду с тобой. Буду с тобой до конца. Не знаю, на сколько хватит нервишек у хозяина, но двое суток я тебе гарантирую. Я удержу их в узде. Потом хоть трава не расти. Надоело все… Прирежут так прирежут. А может, и нет.

Медленно тянулось время. К восходу солнца все поплелись на завтрак. Опять в толпе началась грызня, опять Редблейд пинками проложил себе дорогу и первым добрался до каменной лохани. Он ел неторопливо, искоса поглядывая на крепость. Сначала все молчали, потом началась обычная свалка, в которой принял участие и Хорн. Нельзя было давать повода для подозрений — все должно происходить своим чередом. Пожрал Хорн в числе первых — это было понятно. Вчера он отстоял свою жизнь, подружился с рыжебородым пиратом. Хозяину ни к чему нельзя было прицепиться…

Когда к каше добрались доходяги, как всегда со всхлипами, жалобами, обмениваясь визгливой бранью, из крепости донесся голос.

Громкоговоритель сначала хрипнул, прокашлялся, дал петуха, потом зычно окликнул заключенных. Хорн замер.

«Заключенные! К вам обращается начальник главного исправительного заведения. Все вы были осуждены провести остаток своих дней на Ванти. Теперь вам предоставляется шанс заслужить свободу.

Империя находится в состоянии войны. Тем из вас, кто готов с оружием в руках выступить на ее защиту, будет позволено войти в крепость. Они будут доставлены на Эрон, где из них сформируют особый ударный батальон. Выжившие получат полное прощение и свободу.

Не пытайтесь бежать! В трудные для империи дни от вас требуется только одно — искренность и верность. Тех, кто вынашивает коварные замыслы, ждет неминуемая смерть. Они будут расстреляны на месте.

Через пять минут будет открыта дверь. Те, кто желает вступить в особый батальон, должны собраться в главном коридоре.

Еще раз предупреждаю: всякая попытка использовать силу будет немедленно пресечена!..»

Динамик еще что-то угрожающе провякал, однако Хорн уже не слушал его. Переглянувшись с Редблейдом и другими ребятами из основной группы, он побрел в сторону моста. Пират чуть задержался — бросил пару слов тем из заключенных, кто должен был вести свои группы. По-видимому, решил Хорн, объявил порядок следования. Пары слов хватило, тем более что вся масса заключенных тут же разобралась что к чему, ведь первыми на мост вступили наиболее сильные из них.

Хорн держался в середке головной группы. Оглянувшись, он заметил, что и Редблейд, не жалея пинков, пробирается к мосту. Вот он вступил на узкое основание, занял место в хвосте.

Входная дверь между тем была по-прежнему закрыта. Только ровно через пять минут створки начали раздвигаться. Сначала одни, потом другие… Сразу! Это хорошая примета!.. Значит, охрана ничего не подозревает.

Чего им опасаться, осадил себя Хорн. В лицо заключенным смотрели четыре разделенных попарно ствола скорострельных орудий. Встречали их два охранника с унитронными пистолетами в руках. Убойной силы орудий хватит, чтобы разнести в пух и прах еще более многочисленную толпу. Мало в чем им уступают и унитронные пистолеты.

Редблейд, добравшись до входа, повернулся к напиравшей толпе и заорал:

— Эй вы, полегче! Не напирайте! По одному… Кому говорят, по одному!

Он дал кому-то пинка, несчастный, старавшийся побыстрее прошмыгнуть в крепость, отчаянно взвыл. Хорн тут же удовлетворенно отметил, что охранники с пистолетами в руках несколько расслабились. Нет, бдительность они не потеряли, просто прошли первые минуты ожидания — неизвестно, что могут выкинуть эти негодяи. Заключенные вели себя так, как и ожидалось. Как они вели себя у кормушки. Первый акт, отметил про себя Хорн, окончился в их пользу.

Наконец Редблейд протолкался вперед, занял свое законное место в голове колонны, за ним пристроился Хорн, далее ребята из основной группы. В таком порядке они вошли в коридор.

Здесь Хорн догнал пирата, они двинулись рядышком по направлению к двум охранникам. Те отступили, освобождая проход, — оружие на изготовку, глаза настороженные.

Хорн прибавил шаг, за ним уверенно поспешил и Редблейд. Расстояние между ними и отступавшими охранниками стремительно сокращалось. Те, по-видимому, что-то почуяли. Один из них еще выше поднял оружие, другой открыл было рот, чтобы рявкнуть: осади, мол, сбавь шаг! — но не успел. Хорн метнулся к нему, краем глаза различил, что и Редблейд не промедлил. Наемник пригнулся как можно ниже, заорал: «Давай!» — и ударил стража в живот. Раздался выстрел, пуля взвизгнула и срикошетила от потолка. Одно из спаренных орудий дало короткую очередь и тут же заткнулось. Что там происходило, Хорн не знал — он был занят со своим охранником. Здоровенный попался, чертяка! Сразу не уложишь. Пистолет-то он у него выбил, да подхватить не успел. Хорн молниеносно нанес еще один удар коленкой, пониже живота. Охранник охнул и согнулся, тогда тот сцепленными руками со всей силы ударил его по шее. Там что-то хрустнуло, человек повалился на Хорна, тому пришлось отстраниться. Бросившись за пистолетом, он краем глаза уловил, что голова у охранника странно вывернулась.

Овладев оружием, Хорн оглянулся. Несколько человек из числа нападавших, срезанные очередью, лежали на полу, однако скорострельные орудия молчали. Охранник, сидевший в кресле стрелка одной из установок, бессмысленно пялился на них. Руки его безвольно цеплялись за стволы орудий. Редблейд, схватив пистолет, победно глянул на Хорна. Тот в свою очередь закричал:

— Быстрее! Они пустили газ. Бежим!..

Потом он уже не оглядывался и по доносящемуся сзади топоту догадался, что великан следует за ним.

Проход был длинный и прямой, однако бойниц в его стенах не было. В конце его, судя по рассказам других заключенных, находилась казарма. Одна из дверей вела в аппаратную, где принимали корабли. Но какая из них? Дверей в коридоре было много. Проверять времени не было.

Неожиданно в дальнем конце коридора распахнулась дверь, и оттуда вышел странный седобородый человек. Видно было, что его держали в темноте, потому что он часто заморгал. Роста он был маленького, совсем старик… Хорн на мгновение замер, потом заметил, что Редблейд вскинул пистолет. В торце коридора открылась бойница, и оттуда выглянул ствол пулемета.

Редблейд успел выстрелить, однако на второй выстрел времени не хватило — Хорн ударил его по руке.

— Это же Питер Сэйр!

Они бросились вперед. В этот момент позади них в коридоре послышалось характерное шипение, а впереди начала опускаться целая секция потолка.

— Газ! Газ! — завопил Хорн. — Скорее!..

Они успели одолеть последние метры, и в следующую секунду на бегущего по его следам Редблейда рухнула бронированная плита.

Из летописи

Кризис…

Он неизбежен как в делах одного, отдельно взятого человека, так и в государстве. Неизбежные, не всегда заметные и объяснимые ошибки накапливаются, потом их приходится исправлять, тратить на это силы, ресурсы. В конце концов наступает момент, когда человек оказывается перед пропастью, которую можно только перепрыгнуть — всякие другие пути оказываются закрытыми. В таком положении человек либо гибнет, либо выживает. Империи же либо преодолевают кризис, либо гибнут окончательно…

Чтобы принять важное решение, нужны не только государственная мудрость, прозорливость, но и незаурядная смелость, так как выбора, по существу, нет. Можно закрыть глаза на надвигающуюся опасность, спрятать голову в песок, однако именно в такие моменты появляется человек, который способен взять на себя ответственность за принятые решения.

Человек как таковой, с точки зрения истории, незначительная величина. Пылинка, не более того, но именно от этой пылинки, случается, зависит, быть или не быть государству. Однако это может произойти только тогда, когда пылинка осознает, что она человек…