Я даже написал ПРОЩАЛЬНЫЙ СПИСОК, хотя, наверно, ты и так это уже знаешь. Я пытался любыми способами попрощаться с тобой, но все это было как-то неправильно. Словно прощание было самым важным делом в мире, и всего этого было просто недостаточно. Даже если бы я нанял самолет, который бы тянул флаг с надписью «ПРОЩАЙ» по небу у всех на виду, этого все равно было бы мало. У меня было девять способов попрощаться. И все девять были неправильными. Был и десятый, но он был ничем, потому что я не мог ничего придумать.
Я прикрепляю ПРОЩАЛЬНЫЙ СПИСОК к этому письму. Я раньше не писал тебе писем. Бабуля Ибица говорит, что в наше время их никто уже не пишет. Но вот теперь смотри, я пишу, а значит, бабуля не совсем права (но вообще-то она часто не совсем права, например, когда говорит, что много будешь знать – скоро состаришься… или что у кого-то глаза на затылке).
Столько раз за все эти годы мне хотелось что-то тебе рассказать, мамочка. Когда я впервые прокатился на велосипеде. Я очень долго падал, но потом у меня получилось. Когда папа отпустил багажник, я почувствовал, что смогу сделать все на свете! И мне хотелось рассказать тебе, как я получил золотую звезду за рассказ о бесхвостой собаке. Мне тогда было семь, и я чуть глаза не выплакал, так хотел прочесть этот рассказ тебе.
Я много плакал.
В школе, когда все делали открытки на день матери, я притворялся, что мне надо в туалет. Так мне не надо было делать открытку и плакать еще больше.
Мой друг Кастет сказал недавно, что слезы – это вода, а вода нужна, чтобы расти. Поэтому, наверно, даже хорошо, что я плакал. Думаю, что буду еще. И ничего страшного.
Билли тоже счастлив. Я подумал, что надо тебе написать об этом. Он очень похож на тебя. А я похож на папу, но без лысины, большого живота и татуировки. Кстати, папа набил эту татуировку для тебя. Золотые карпы значат, что ты преодолел испытание, а когда ты умерла, ему многое надо было преодолеть. Он отлично справился, и мы любим его, хотя и бесим иногда. Папа говорит, что именно из-за детей он вырвал себе все волосы на голове. Говорит, что раньше у него было волос, как у ангорского кролика, но мне кажется, это вряд ли. Я поискал фото ангорских кроликов в Интернете, и у папы даже в мечтах никогда столько волос не было. Ну ладно. Мне кажется, он шутит. Мне нравится, когда он шутит. Я думаю, что папа сейчас тоже счастлив. Какое-то время это было не так. Я не замечал, потому что сам грустил. Но теперь все в порядке. У папы есть новый друг. Ее зовут Кошка. Мы думали, что она Женщина-Кошка, но это не так. Мне кажется, она бы тебе понравилась. Когда я показал ей твое фото, она сказала, что ты очень красивая. А еще она сказала, что для нее честь проводить время с твоими детьми. Мне кажется, она имеет в виду нас с Билли. Никто раньше такого не говорил.
Твое кресло теперь стоит в гостиной. Это Кошка придумала его туда поставить. Я думаю, что твое кресло лучшее в мире. Я тогда этого не знал, но твое кресло помогало мне, когда я чувствовал себя потерянным в море, когда надо мной нависала огромная темная туча… Твое кресло было безопасным убежищем, и оно помогло мне понять, что можно пережить бурю и выжить. И стать от этого сильнее. Может, из-за этого ты и изменишься, станешь взрослее. Но расти – это нормально, даже если иногда и страшновато.
Что же до бумажных журавликов… Теперь я знаю, что их посылала мне ты. Асебен сказала, что наши любимые пытаются связаться с нами всеми доступными способами. Я думаю, ты знала, что я найду полную коробку бумажных журавликов в гостиной. Может, они сами выпали, когда коробку перемещали, а может, это ты заставила их выпасть. Именно в это я буду верить. Я делал журавликов, а ты посылала мне новых, словно я хотел связаться с тобой, а ты – со мной.
Бум! Если верить, то происходят разные вещи.
Я спросил папу, знал ли он, что твоя коробка забита бумажными журавликами, а он сказал, что никогда в нее не заглядывал. Он так грустил, когда ты умерла, что никак не мог собраться с духом. Теперь я рассказал папе все про журавликов, и он тоже поверил в волшебство.
А еще я буду верить, что увидел тебя, когда упал в воду. Я знаю, что мозг при переохлаждении выделывает странные кренделя, человеку может даже показаться то, чего на самом деле нет. Но мне наплевать, что говорят об этом медицинские книжки. Я знаю, что видел тебя, и знаю, что ты сказала мне. Я никогда не забуду этого, мамочка.
На этом я закончу свое письмо. Оно получилось не очень длинным. Главное, что в Эдеме все счастливы, и мне кажется, что это ты хотела узнать больше всего. Я отправлю это письмо утром; ты можешь на него не отвечать. Я не жду, что ты ответишь, так что не переживай. Давным-давно ты отправила послание в бутылке и знала, что ответ придет. Ты верила. Ты не знала, когда получишь его, но мне кажется, что ты ждала именно этого моего письма.
Кстати, я думал, что ты – единственный важный человек в моей жизни, с которым я не разговариваю. Но теперь я знаю, что могу говорить с тобой каждый день. Потому что последний пункт, мамочка, последний пункт в моем ПРОЩАЛЬНОМ СПИСКЕ был единственным правильным. Десятый пункт говорил «не делай ничего», и мне пришлось попрощаться самыми разными способами и пережить бурю, чтобы понять, что ничего не делать, не говорить прощай – это как раз то, что мне нужно. Потому что ты у меня в сердце, мамочка.
ПОСЛЕДНЯЯ СЕКРЕТНАЯ МИССИЯ АГЕНТСТВА «ШПИОН»
Это была последняя секретная миссия детективного агентства «ШПИОН», и я пишу отчет, потому что Билли сказал, что если я его не напишу, то все забуду. Но Билли не прав. Я никогда не забуду того, что случилось час назад, даже если доживу до сорока лет. Вот что случилось.
5:43 УТРА. Билли разбудил меня, как обычно. Я не удивлен. Но на этот раз он говорит, что ему приснился прекрасный сон про маму. Несколько дней назад я упомянул при папе, что Билли каждую ночь просыпается в одно и то же время, и когда папа отвечал, голос его звучал так, словно он только что проглотил желе, хотя он ел печенье. Папа сказал, что пять сорок три – это точное время маминой смерти. Сначала меня это потрясло, и я думал, что буду грустить, но мне не стало грустно. Это было лишь еще одним подтверждением того, что мама здесь, рядом с нами. ПОСЛЕДНЯЯ МИССИЯ. Это была моя идея, и я сказал Билли, что хочу пойти.
Для протокола. Билли сказал: «Ладно».
Я написал папе записку на случай, если он проснется и обнаружит, что мы исчезли. Я объяснил, что мы ненадолго.
ПОКЛАЖА. У меня в руках было три предмета: сумка с тысячью журавликами, письмо с прикрепленным к нему списком и пустая пластиковая бутылка. Я собирался отпустить журавликов.
ПОГОДА. Поднималось солнце, и смывало последние следы ночи. Температура была нормальной, но немного ветрено. Небольшой порыв ветра дернул за пакет и обернул его вокруг моих коленей. Мы с Билли брели через парк, и как раз когда я хотел заговорить с ним, то заметил, что он опустился на корточки и тычет пальцем в грязь.
Билли сказал, и я цитирую: «Смотри! Я нашел Брайана!» Билли подобрал маленькую улитку и помахал ею перед моим носом.
Я согласился с тем, что это отличная новость. «Наверно, он опять шел за тобой. Мы можем забрать его домой и посадить обратно в его чудесный домик», – улыбнулся я.
Для протокола. Билли поднес улитку к уху. «Нет, – сказал он и положил Брайана обратно в грязь. – Брайан сказал, что он не потерялся. Он прошел все это расстояние, чтобы понять, что его место тут, с семьей. Это его дом в грязи, и он тут счастлив».
МОЕ НАСТРОЕНИЕ. Я удивлен, но очень рад. Я даже помахал Брайану на прощание (но сначала проверил, что на меня никто не смотрит).
Пока мы спускались к воде, я рассказал Билли, что написал маме письмо.
Билли спросил, получит ли она его, потому что она же умерла. Я сказал, что получит. Он спросил, ответит ли она, потому что она все равно же умерла. Я сказал, что, по-моему, она уже ответила. Я открыл пакет и сказал Билли, чтобы он брал журавликов, потому что сейчас мы выпустим их на волю.
Вместе мы стали загребать журавликов пригоршнями и кидать их в воздух. Мы смотрели, как они взмывают в небо. Я сказал, что думаю, теперь у нас все наладится. На самом деле я говорил это маме. А потом я сказал, что буду жить своей жизнью.
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ДАЛЬШЕ. Видимо, браслет с бабочкой за что-то зацепился, потому что он дернулся и упал у меня с запястья в песок. Я поднял его и положил в карман. Тогда я понял, что сейчас случится что-то удивительное.
Билли запускал журавликов все выше и выше.
Белые птицы в синем небе.
Я тоже попытался пустить своего подальше. Некоторые из птичек улетали от нас далеко по ветру, а другие опускались в океан и качались на волнах. Мы с Билли будто стояли внутри снежного шара, который потрясли. И вот тогда случилось самое странное. Я понял, что это было. Мне было предназначено стоять на этом месте здесь и сейчас.
Это был я.
Одиннадцатилетний Бекет Рэмзи, который раньше был без ума от медицинских книг, а теперь любит книги про оригами; старший брат Билли, который больше не собирает жучков; сын разносчика из фургона «Дон Карпеоне»; внук Бабули Ибицы; тот, кто каждый день думает о маме и счастлив. Билли запустил руку в пакет в последний раз и вынул последних журавликов и подкинул их в воздух. Пакет был пуст. Я перевернул его, проверяя, всех ли птичек мы достали. Мы смотрели, как они парят в воздухе.
Билли бежал по песку, размахивая пакетом, и во все горло кричал: «Прощайте, милые птички!» Я шел за ним следом, и мои пальцы ног оставляли в песке бороздки. Потом я остановился, широко раскинул руки, закрыл глаза и повертелся. Ветер взъерошил мне волосы, голова кружилась. Я снова открыл глаза и посмотрел на свое письмо к маме. Я быстро вложил его в журавлика и положил в пластиковую бутылку.
– Для тебя, мама, – шепнул я.
– Для мамочки, – эхом отозвался Билли, подбежав ко мне.
Я сказал Билли, что мы вместе будем держать бутылку, а потом вместе отпустим.
– Мы оба ее потрогали. Думаю, маме это понравится, – добавил я.
Вместе мы швырнули бутылку в океан, а потом наблюдали, как она подпрыгивает на волнах, уплывая все дальше и дальше. Наконец она скрылась из виду, и Билли спросил, куда она уплыла. В океан?
– Думаю, да. Что я точно знаю: мама получит наше послание. – Я повернулся лицом к океану. – Мне не надо было прощаться, как бы я этого ни хотел. Наша история никогда не закончится прощанием, мамочка. Как это возможно, когда ты тут, с нами? Когда ты в солнце и в дожде, да и в наших с Билли сердцах? Видишь, в итоге я получил твое послание. И наш ответ звучит так: мы тебя любим и никогда не забудем.
Где-то вдалеке зазвонил церковный колокол, и мы с Билли зашагали обратно по песку. Билли прошелся кувырком, а я подумал о маме и стал еще счастливее, чем раньше. Совсем вышло солнце, и на небе не было ни облачка. Для нас всех начиналась новая глава жизни.
ВРЕМЯ: 6:45. Билли пожал мне руку. Я знаю, что так он хотел спросить, наладится ли все теперь. Я ответил на пожатие братишки, крепко обхватив его пальцы своими. И на этот раз я и правда так думал.
