Ворча и толкая друг друга, жирные полосатые бурундуки стали полукругом возле Делии, которая кормила их кусочками маисовой лепешки. Тайлер, нахмурившись, наблюдал за ней. Лицо девушки было озарено счастливой улыбкой, желтые глаза ярко блестели, а от солнечного света темные волосы казались бронзовыми. Ее грудь слегка вздрагивала от тихого, восторженного смеха.

Тайлер еще не встречал людей, способных так наслаждаться жизнью. Он подумал, что никогда так много не смеялся, как в последние два дня, а когда Делии не было рядом, очень скучал.

Тихо чертыхнувшись, Тайлер открыл небольшую фляжку и сделал добрый глоток бренди. Девушка казалась ему сейчас очаровательной. Ее юное тело возбуждало в нем желание. Тайлеру приходилось постоянно напоминать себе, что она всего-навсего девчонка из таверны, искушенная в любовных делах.

«Не успеешь опомниться, как она согнет тебя в бараний рог, доктор Сэвич», — думал он, снова и снова поглядывая на Делию.

— У тебя ничего не выйдет, — безнадежно пробормотал он.

Девушка скормила бурундукам последний кусочек лепешки, отряхнула руки и повернулась к нему с такой улыбкой, что его сердце дрогнуло.

— Ты что-то сказал?

Он завороженно смотрел на нее, почти лишившись дара речи.

— А? Ничего, не обращай внимания. — Он снова отхлебнул из фляжки.

Неподалеку от костра лежали два толстых бревна. Тайлер и Делия сидели на одном из них, а Хукеры, углубившись в Библию, — на другом. Все только что поужинали рыбой, пойманной Делией, и маисовой лепешкой. До захода солнца оставалось еще много времени, и путникам пришлось чем-то занять себя.

Погруженный в свои мысли, Тайлер рассеянно наблюдал за четой Хукеров. Вытащив из костра головню, он засыпал его землей, чтобы остудить, достал из сумки берестяной пергамент и обгоревшим концом головни начертил на нем три концентрические окружности.

— Что это ты делаешь? — спросила Делия, непроизвольно прижавшись коленом к его бедру.

Тайлер замер; возбуждение охватило его с ног до головы, и он был не в силах противиться этому. Делия склонилась над его плечом, коснувшись его грудью. Пытаясь подавить в себе желание, Тайлер быстро спросил:

— Как по-твоему, на что это похоже?

«Если она не перестанет прижиматься ко мне своей чер-товох грудью, я затащу ее в лес и сделаю такое, о чем она и не помышляла». Непреодолимая тяга к ней раздражала его.

— Это мишень, — пояснил он.

Делия отстранилась, и он перевел дух.

— Мишень? — весело спросила она. — Ты собираешься по ней стрелять?

— Не я, а ты.

— Я! — в восторге воскликнула девушка, прижимая руки к груди и глядя на него счастливыми глазами.

Она даже посмотрела, видит ли кто-нибудь ее торжество.

— Но, Тай, ведь я не умею стрелять.

— Ничего, я научу тебя. И вас, преподобный, тоже.

Калеб удивленно взглянул на него, потом на жену, нерешительно потер согнутые колени и смущенно кашлянул.

— Стрельба хороша только на охоте. Я не смогу выстрелить в человека, даже если он дикарь или разбойник.

Тайлер недоверчиво взглянул на Хукера, отлично зная, что церковь проповедовала массовое истребление индейцев, как безбожников. На самом деле поселенцы первыми стали снимать скальпы в доказательство того, что убили врага. Бостонское Народное Казначейство до сих пор выплачивало десять фунтов тому, кто предъявит скальп индейца абенаки, хотя мир с индейцами был установлен несколько лет назад.

Однако мир не наступил. Постоянные конфликты между Англией и Францией из-за новых земель отразились на судьбе индейцев. Каждая сторона стремилась заручиться поддержкой местного населения. Индейцы абенаки, возмущенные и напуганные разделом их земель, богатых дичью и рыбой, к тому же активно подогреваемые французскими иезуитскими миссионерами, восстали против английских поселенцев в Майне. В свою очередь индейцы устраивали жестокие набеги, захватывали заложников, убивали женщин и детей, а это побуждало поселенцев к мести. Из этого порочного круга нельзя было выйти уже целых пятьдесят лет. Новоангликанская пуританская церковь с прежней горячностью обсуждала эту тему.

Тайлер не считал Калеба Хукера лицемером, и поэтому поведение преподобного немало удивило его.

— Я думал, ваша религия предписывает вам убивать индейцев, святой отец.

Калеб гордо поднял голову.

— У меня есть свое мнение на этот счет, доктор.

Гнев засветился в глазах Тайлера, но на губах его была скептическая улыбка.

— У вас есть жена, Калеб, — тихо проговорил он, чтобы не услышала Элизабет. — Вы когда-нибудь видели скальпированную женщину? Знаете, как это делается? Вы хватаете ее за волосы, берете острый нож и глубоко надрезаете кожу вокруг висков. Затем сильно дергаете, и скальп остается у вас в руках, как кровавая перчатка. А на голове жертвы зияет жуткая рана.

От ужаса у Калеба побелели губы, и Тайлер пожалел, что так жестоко обошелся с ним.

«Если Хукеры намерены жить среди индейцев, им лучше поскорее усвоить школу выживания», — успокоил он себя.

— Если эта картина кажется вам чудовищной, — проговорил он так же тихо, — советую подготовиться, чтобы никогда не увидеть этого наяву. Уж лучше убить индейца самому, не дожидаясь, пока это сделает он.

Тайлер заметил, что Делия, слышавшая этот жуткий разговор, даже глазом не моргнула. А вот у Калеба слегка задрожали руки.

— Да... вы правы, — проговорил он.

Элизабет, погруженная в чтение Библии, услышав последние слова Калеба, резко подняла голову.

— Но, милый, ты не должен...

— Я должен, Лизи, — мягко сказал он. — Это необходимо для самозащиты. Индейцы...

— Но ведь индеец, которого мы встретили в лесу, был вполне дружелюбен, не так ли, доктор Сэвич?

— Вы правы, миссис Хукер, но другой может повести себя иначе.

Тайлер поднялся, отмерил пятьдесят шагов и повесил мишень на ветку дерева. Вернувшись назад, он взял ружье, прислоненное к бревну. Элизабет подошла к Калебу. Она нахмурилась, недовольно глядя на Тайлера и всем своим видом показывая, что он грубо посягает на принципы ее мужа.

Тайлер не обратил на это никакого внимания. Мрачно взглянув на Делию и Калеба, он сказал:

— Теперь внимательно смотрите, как это делается. Прежде всего вы должны уметь заряжать ружье. Когда полсотни разъяренных бандитов дышат вам в спину, приходится делать это очень быстро.

Достав из сумки пороховницу, Тайлер зубами вытащил пыж. Открыв затвор, он насыпал немного пороха на полку, снова закрыл его, поднял ствол вверх, всыпал в него оставшийся порох и, вложив пулю, заткнул бумажным пыжом.

Повернувшись к мишени, Тайлер вскинул ружье на плечо, взвел курок и нажал на спусковой механизм. Все увидели вспышку, клубы едкого дыма и услышали выстрел.

Не успел Тайлер опомниться, как Делия бросилась к дереву, чтобы проверить мишень.

— Прямо в яблочко! — восхищенно прокричала она, прыгая от радости.

Когда она вернулась, Тайлер негодуя схватил ее за руку и притянул к себе.

— Если ты еще раз выбежишь на линию огня, детка, — зашипел он ей в лицо, — я просто выпорю тебя.

Девушка была явно напугана его яростью. Она так очаровательно надула губки, что это немного остудило его пыл. Тайлеру нестерпимо хотелось поцеловать ее.

«О, это был бы незабываемый поцелуй», — подумал он.

Но он отпустил ее, сердито бормоча себе что-то под нос, и с силой сжал приклад.

— Прости меня, Тай, — виновато сказала Делия, потирая руку в том месте, где он в нее вцепился.

— Ничего страшного, но больше так не делай, — сухо проговорил он.

— А можно мне попробовать? — спросила Делия.

От волнения ее голос стал еще ниже, и сердце Тайлера дрогнуло.

— Ну, ладно. — Он протянул ей незаряженное ружье. — Посмотрим, что ты усвоила.

К его удивлению, девушка с первого раза правильно зарядила ружье. Но, когда она вскинула его на плечо, ее руки слегка задрожали от тяжести оружия. Тогда Тайлер встал позади Делии и протянул левую руку, чтобы помочь ей держать ружье. Теперь его грудь была тесно прижата к спине девушки, а чресла — к ее округлым ягодицам.

Оба замерли, взволнованные близостью, и словно забыли, что нужно делать дальше. Тайлер чувствовал глухие удары своего сердца, кровь в нем кипела. Девушка казалась Тайлеру такой маленькой и хрупкой рядом с ним, что его охватила всепоглощающая нежность к ней.

Через мгновение оба опомнились, поняв, что за ними пристально наблюдают Калеб и Элизабет.

— Что делать дальше, Тай. — Голос Делии дрожал.

— Взведи курок, — начал Тайлер, облизывая внезапно пересохшие губы, — и хорошенько прицелься.

Выстрел отбросил Делию назад, и она еще теснее прижалась к Тайлеру. Чертыхнувшись, он поспешно отступил, но все же держался позади Делии, чтобы Хукеры не заметили внезапно овладевшего им желания.

— Я попала в яблочко? — весело спросила девушка.

— Ты не попала даже в дерево, — глухо проговорил Тайлер.

Делия огорчилась.

— Ну, ну, не расстраивайся. Попробуем еще раз. Только теперь постарайся не закрывать глаза.

Когда наконец девушке удалось попасть в нижний край мишени, Тайлер поспешил сказать, что этого вполне достаточно для первого раза. Его пугала эта близость к Делии, от которой бешено колотилось сердце.

Вздохнув от облегчения, он повернулся к Калебу.

— Ну-с, вы готовы, ваше преподобие?

Калебу было тяжело изменять своим принципам, но, памятуя об истории о скальпированных женщинах, он кивнул и шагнул к Тайлеру.

Молодой священник оказался не столь способным учеником, как Делия. Все, что ему удалось, это попасть в ветку дерева в пяти футах от мишени. Но Тайлер не отчаивался, отлично зная, что возможности любого мужчины удесятеряются, если речь заходит о жизни его жены и детей.

Солнце опустилось за горизонт, и стало так темно, что мишень не было видно. Утомленные трудным путешествием и волнением, напуганные возможной опасностью, Хукеры улеглись поближе к огню. Тайлер сел на бревно и стал чистить ружье, а Делия примостилась напротив и внимательно следила за его работой. Время от времени Тайлер с интересом посматривал на девушку и наконец спросил:

— Хочешь что-то сказать?

— Тайлер, ты на самом деле снимал скальпы с людей, когда жил среди индейцев?

Он был готов к подобному вопросу. Почему-то женщины, узнав о том, что он десять лет прожил среди абенаки, были скорее заинтригованы этим, чем напуганы. Эта история внушала женщинам куда большее расположение к нему, чем его светские манеры.

— Приходилось, — ответил он, ожидая увидеть ужас в ее глазах.

Но она лишь деловито поинтересовалась:

— Ты скальпировал белых женщин?

— Йенги, — уточнил он.

— Что?

— Абенаки называют белых йенги. Это означает «молчаливые», — он рассмеялся, заметив ее недоумение. — Это такая шутка, Делия: белые, как правило, не умеют держать язык за зубами.

— А... Так ты скальпировал женщин йенги? — спросила она.

Тайлер долго молчал, искоса наблюдая за девушкой. На ее лице не было ни тени отвращения или ужаса. Пожалуй, она растерялась, смирившись с тем, что он делал, и просто пыталась понять, как уживаются в одном человеке жестокость дикаря и благородная миссия врача. Ему вдруг захотелось, чтобы Делия была такой же, как он, — наполовину абенаки и йенги. Тогда она поняла бы его чувства.

Тайлер нахмурился и отвернулся.

«Какого черта я беспокоюсь из-за того, что думает обо мне эта девчонка? Разве ее волновало мнение клиентов „Весельчака Лиона“, когда за два шиллинга она позволяла им насладиться собой?» — спросил себя Тайлер.

Но правда была неотвратима — ему было далеко не безразлично мнение Делии... Он протянул руку и легонько щелкнул девушку по щеке.

— Я никогда не убивал женщин, детка.

— Но ты убивал мужчин и снимал с них скальпы.

— Да, но не йенги. И только потому, что шла война, а я к тому времени был уже достаточно взрослым, чтобы стать настоящим воином абенаки. Мужчины моего племени почти не нападали на английские поселения, хотя враждовали с индейцами ири, в основном с могавками. Это была настоящая война, Делия, а на войне мужчины убивают друг друга...

Поняв, что оправдывается совершенно в духе абенаки, он замолчал. Тайлер давно поклялся себе, что никогда не будет стыдиться десяти лет, проведенных среди индейцев.

— Это было незадолго до того, как меня нашел дед, — добавил он.

— Расскажи мне...

— Тише. — Тайлер приложил палец к ее губам. — Хватит разговоров, детка. Иди спать. Тебе необходимо хорошенько выспаться.

Губы Делии, мягкие, влажные и нежные, как покрытый росой розовый бутон, слегка приоткрылись, словно приглашая его поцеловать их. Тайлеру стоило невероятных усилий удержаться от этого, но он овладел собой, ибо, почувствовав, как напряглась его плоть, понял, что не сможет ограничиться поцелуем.

Интуиция подсказывала ему, что, если он возьмет ее за руку и отведет в лес, Делия не станет сопротивляться. Но после неудачной попытки овладеть ею, он уже не верил своей интуиции. К тому же он вовсе не хотел, чтобы Хукеры заметили их любовные игры.

— Отправляйся спать, — строго сказал Тайлер.

К его великому сожалению, девушка тут же повиновалась ему.

***

Двумя днями позже, когда путешественники миновали еще пятьдесят миль, Тайлер сидел, раскачиваясь на задних ножках стула, и курил трубку с коротким мундштуком.

— Прекрасные здесь места, — сказал он, не выпуская трубки изо рта.

— Мне кажется, я чувствую запах соленой воды, — отозвался Калеб.

Фермер Силас Поттер, у которого они остановились, кивнул и улыбнулся.

— Так оно и есть. Океан вон за тем холмом. — Он указал на поросший пихтами склон горы, за которую опустилось солице. Прямо за нею простирался Атлантический океан, и до них доходил шум прибоя.

Фермер присел на крыльцо своей хижины, построенной из грубого теса. Недавно он начал обрабатывать землю, и весенняя пшеница уже дала ростки, так как сухие ветки деревьев пропускали солнечный свет. Силас собирался спилить и сжечь погибшие деревья и выкорчевать пни после того, как соберет урожай.

В хижине была лишь одна комната, но Поттер с помощью соседей пристроил к ней прекрасную житницу, где и предложил переночевать Тайлеру и его спутникам.

— А у вас есть земля в... Мерримитинг Бей, правильно я сказал? — спросил Силас у Тайлера.

— Немного, — кивнул тот и указал трубкой на Калеба, который сидел, сонно опираясь подбородком на спинку своего стула. — Преподобный отец будет священником в нашем приходе, так что наше поселение наконец-то станет настоящим городом.

Калеб усмехнулся.

— Думаю, не сразу, ведь в Мерримитинге все еще нет школы.

— Вскоре мы решим и эту проблему, — ответил Тайлер.

Из хижины доносились женские голоса и стук глиняной посуды. Тусклый свет лампы, проникающий через открытую дверь, немного освещал крыльцо. Силас и его жена Бетси только что накормили путников вкусным ужином — мясом и пшеничным хлебом, угостили крепким яблочным вином. Сейчас женщины мыли тарелки, а мужчины вышли покурить на свежий воздух.

Хозяин снял со стены пару раскладных стульев, прихватил с собой кружки с пивом, приготовленным из хвойного экстракта, и уселся на перевернутый бочонок. Ему явно нравилось общество, ведь им с женой не часто приходилось принимать гостей.

Делия выглянула на улицу.

— Миссис Поттер спрашивает, не хотят ли мужчины кукурузных лепешек с джемом, — сказала она, обращаясь ко всем, но не сводя глаз с Тайлера.

— Я уже и так, как фаршированный гусь, — пошутил доктор.

Делия засмотрелась на него, улыбаясь и рассеянно перебирая юбку. Заметив, что Калеб и Силас смотрят на нее, она поспешно вернулась в дом.

Поттер кивнул в ее сторону.

— Эта девушка напоминает мне нашу дочь Дженни. Такая же высокая и тоненькая как тростинка. Наша девочка умерла прошлой зимой, ей было всего шестнадцать...

— Думаю, Делия немного постарше, — сказал Тайлер.

Фермер вздохнул.

— Это была трудная зима.

— Пути господни неисповедимы, — заметил Калеб, но Тайлер перебил его.

— У вас осталась одежда дочери? — спросил он.

Фермер кивнул.

— Бетси не могла выбросить ее вещи.

— Мне бы хотелось купить что-нибудь, если вы не против.

Калеб удивленно посмотрел на него.

Силас явно что-то прикидывал.

— Ну, не знаю... А чем вы заплатите?

— Твердой монетой, — ответил Тайлер.

Фермер наверняка согласился бы обменять одежду только на лошадь, но Тайлер не мог на это пойти. Он знал, что Поттер не взял бы массачусетские шиллинги, которыми был набит кошелек Тайлера. Однако за английское серебро в любом захолустье можно было купить все, что угодно.

***

Рано утром обнаженная Делил стояла на коленях перед большой бадьей в конюшне, где провела ночь. Она собиралась помыться. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился Тайлер.

Он замер, удивленно подняв брови. Он собрался было уйти, но не мог даже пошевелиться.

Делия выпрямилась, недоуменно уставившись на него, между тем как глаза Тайлера пожирали обнаженное тело девушки. У нее сердце ушло в пятки, когда Тайлер шагнул вперед, хотя в душе она была рада его появлению. Делия прикрыла грудь руками.

— Какого черта ты здесь делаешь?

Она бросила взгляд на одежду, оставленную в углу, до которой не могла дотянуться. Делия пристально следила за Тайлером.

— Как только тебя угораздило явиться сюда? Да еще так бесстыдно пытаться...

Тайлер усмехнулся.

— Доброе утро, Делия, — сказал он, протянув ей перевязанную жгутом одежду, которую до сих пор держал за спиной. — Я принес тебе подарок.

Делия и бровью не повела. Ошеломленная неожиданным появлением Тайлера, она едва слышала его слова и боялась лишь одного, чтобы он не ушел. Больше всего на свете ей хотелось сейчас прижаться к нему и позволить ему делать с ней все, что угодно.

Вижу, ты решила помыться, — усмехнулся он. — Значит, начинается новый месяц.

Ее разозлила его насмешка.

— Убирайся, — сказала она сквозь зубы.

Тайлер положил перед ней стопку одежды.

— Ты не хочешь поблагодарить меня за подарок? Может, примеришь все прямо сейчас? Мне интересно, впору ли тебе все это.

— Убирайся! — твердо повторила девушка.

— Знаешь, детка, для такой тощей маленькой девчонки, как ты, у тебя чертовски привлекательная...

— Убирайся! — уже вне себя заорала Делия.

Тайлер засмеялся и, прикрыв лицо руками, быстро вышел из конюшни. Девушка осталась в полной растерянности. Щеки ее пылали от испуга, разочарования и обид.

«Никогда в жизни мне так не хотелось, чтобы мужчина прикоснулся ко мне».

Взгляд ее упал на» стопку одежды, оставленную Тайлером. Развязав жгут, девушка увидела грубую полушерстяную юбку и голубую в полоску короткую рубашку из набивного ситца. К своей великой радости, она обнаружила там капор, коричневые шерстяные чулки, белье из легкого льна и отличные туфли из телячьей кожи с оловянными пряжками и необыкновенными красными каблуками. От всего этого слезы навернулись у нее на глаза.

Глубоко вздохнув, она провела рукой по мягкой гладкой коже. Никогда еще у нее не было таких туфелек, которые, по мнению Делии, носили только настоящие леди. Девушка осторожно сунула в одну из них босую ногу, проверяя впору ли она. Туфелька оказалась чуть-чуть великовата, но это ничуть не огорчило ее.

Взяв кусочек мыла, одолженный накануне у Элизабет, Делия тщательно смыла с себя дорожную пыль. Теперь ее кожа источала тонкий аромат лавра. Она как следует вымыла волосы. Ей хотелось быть совсем чистой, прежде чем облачиться в новую одежду.

Наряд пришелся Делии впору, словно был сшит для нее. Только корсаж оказался тесноват для ее полной груди. Девушка разгладила рубашку и заправила ее в юбку. И наконец надела новые туфельки. Пройдясь в них по конюшне, она показалась себе высокой и стройной, как принцесса.

Она рассмеялась и закружилась по конюшне, очень довольная собой. Счастье переполняло ее душу. Делии хотелось взглянуть в зеркало и убедиться в своей привлекательности. Когда Делия подумала о том, что никто еще не покупал ей одежду, ее охватило ликование.

«Стало быть, Тайлер испытывает ко мне не только похоть», — решила она.

Для Делии этот подарок означал, что Тайлер заботится о ней.