Одной рукой он продолжал прижимать ее к себе, а другой повторял изгибы ее тела, продолжая целовать ее неистово, с яростным желанием, которое раздувало полыхающее в ней самой пламя.

Желание переполняло ее, такого она не испытывала ни разу в жизни, но вдруг все прекратилось – он отстранился, и она тут же испытала неприятное чувство брошенности.

Пробормотав что-то в знак протеста, она обхватила руками его шею и прижалась к нему.

Он нежно отодвинул ее от себя.

– Может, нам нужно остановиться, пока мы еще в состоянии это сделать?

– Что? – заплетающимся языком переспросила Бэл. В глазах было по-прежнему темно, кровь дико пульсировала в висках, а желание расплавленной лавой неслось по жилам.

– Я не хочу ни сожалений, ни упреков. Так что если хочешь уехать, то я вызову такси по-настоящему.

Откуда-то появилась мысль: ведь он уже взял ее невинность, так что терять нечего…

– Нет.

– Что – нет?

– Я не хочу уезжать.

– Тогда скажи, чего ты хочешь?

– Ты знаешь, чего я хочу, – хрипло пробормотала она.

Но он безжалостно продолжал настаивать:

– Произнеси это вслух.

– Я хочу остаться здесь. Я хочу, чтобы ты меня любил.

Он победно схватил ее в охапку и понес в спальню. Устроившись на огромной кровати с пологом, она обняла его за шею и постаралась притянуть к себе.

– Полегче, милая. – Он не дал ей осуществить задуманное. – Хоть мне и нравится твоя активность, не надо все портить спешкой. У нас вся ночь впереди. Я хочу ласкать тебя, хочу узнать все секреты твоего тела.

Со сводящей с ума медлительностью он раздел ее, целуя каждый сантиметр обнажаемого тела, радуясь тому, как ее нервные окончания реагируют на его прикосновения.

Когда она осталась абсолютно обнаженной, Эндрю включил лампу и отошел, чтобы взглянуть на Бэл, открытую его взгляду: прекрасные волосы разметались по подушке, ресницы опущены, видно, как бьется пульс у основания шеи. Покрытое золотистым загаром стройное тело было прекрасно – плавный изгиб бедер, длинные ноги, упругая грудь с напряженными розовыми сосками.

Прохладный вечерний ветерок, ворвавшийся в комнату сквозь распахнутое окно, коснулся ее разгоряченного тела. Приподняв тяжелые веки, Бэл обнаружила, что он водит по ней глазами, как только что руками и губами, и неожиданно испугалась. Только сейчас до нее дошло, что она ожидала совсем другого – быстрого и страстного обмена сексуальными удовольствиями. А выходило так, словно он брал не только ее тело, но и душу. Он делал ее своей, а из такого плена ей не вырваться никогда.

Она невольно вздрогнула.

Неправильно истолковав это, он быстро скинул собственную одежду и вытянулся на кровати рядом с ней, чтобы согреть ее.

Какую-то секунду она даже пыталась противиться своему желанию, поработившему ее волю, но, прежде чем она успела сделать хоть какое-то оборонительное движение, он начал ее целовать, и Бэл снова задыхалась, сходила с ума от страсти.

Почувствовав его губы на собственной груди, она прошептала:

– Пожалуйста, не надо!

– Тебе не нравится?

– Нет… Но я просто боюсь, что больше не выдержу.

Он усмехнулся.

– Святая невинность, это только начало, – произнес он, продолжая ласкать ее грудь.

Она слышала бешеное биение собственного сердца, безуспешно стараясь сдержать рвущиеся наружу стоны удовольствия. Он был прав, говоря, что это только начало. Его пылкие, но небыстрые ласки были столь необычны, что о таком она не могла мечтать даже в самых смелых эротических фантазиях.

Эндрю наслаждался совершенством ее тела, пока она совсем не потеряла разум от страсти и лихорадочно не попросила:

– Пожалуйста, пожалуйста…

Подумав, что, наверное, умрет от переполнявшего ее желания, Бэл почувствовала тяжесть его тела.

Несмотря на пылкость, он оставался нежным, но, не готовая к заставшей ее врасплох режущей боли, она вскрикнула.

– Бэл, милая моя Бэл, – прошептал он и начал страстно целовать ее, одновременно медленно двигаясь, раскручивая спираль желания и заставляя ее забыть обо всем на свете.

Это потрясло ее – абсолютное единение, увенчавшееся вспышкой огня и света где-то на вершинах экстаза. Она словно поднялась к звездам.

Спустившись на землю и восстановив дыхание, Бэл поняла, что Эндрю отстраняется от нее, и тут же почувствовала пустоту. Он потянулся, чтобы выключить свет, снова обнял ее, удобно устроив ее голову на своем плече, и накрыл их быстро остывающие тела невесомым пуховым одеялом.

Умиротворенные, они задышали в унисон. Бэл почувствовала, как он провел рукой по ее волосам, убирая шелковистую прядь с ее щеки. Перед тем как заснуть, она успела подумать, что он стал ей больше чем любовником – он стал ее любовью.

Бэл открыла глаза. Свежий утренний воздух наполнял комнату, а яркое солнце рвалось к ней сквозь тонкие муслиновые шторы и золотисто-голубой полог. Она лежала под защитой рук Эндрю. Кажется, он все еще спал, и Бэл, боясь его разбудить, продолжала неподвижно лежать, почти затаив дыхание.

Ее первая и единственная любовь. Неузнанная, она жила в ней, прикидываясь враждой, с момента их первой встречи, пока не прорвалась настоящей страстью. Нежная привязанность к Родерику поблекла перед лицом этого всепоглощающего чувства.

Но разве можно любить человека, которому не доверяешь? Человека, который для достижения своих целей не только соврал насчет такси, но и заставил поверить, что они уже занимались любовью в их первую ночь, чего, совершенно очевидно, не было? Если бы она догадалась об этом раньше, то все сложилось бы совсем по-другому. По крайней мере у нее был бы стимул сопротивляться.

Был бы? Да, был бы. Ведь она не собиралась вступать с ним в любовную связь. Это могло привести только к лишней боли и разочарованию.

Длинный указательный палец провел по ее щеке.

– Сто лир за твои мысли.

От неожиданности сев на кровати, Бэл тут же взяла себя в руки и снова откинулась на подушки. Смутившись от собственной наготы, она натянула на себя одеяло и зажала его под мышками, прежде чем поинтересоваться:

– Как ты узнал, что я проснулась?

Эндрю сел. Выглядел он отлично, взъерошенные волосы и темная щетина только добавляли ему привлекательности.

– Я услышал, как изменился ритм твоего дыхания, и ты лежала слишком неподвижно. Итак, о чем ты думала? – Видя, как она нервно покусывает губу, он пояснил: – Ненавидишь себя за то, что дала волю страсти?

Выражения ее лица было достаточно, чтобы прочитать ответ.

Он вздохнул.

– А я так надеялся, что ты не будешь сожалеть об этом!

– Что же мне еще остается делать? – выпалила она, сверкая зелеными глазами. – Мне следовало быть тверже и не поддаваться на твои уговоры…

Насмешка скользнула по его губам.

– Знаю-знаю, я сама попросила, – покраснев, добавила она. – Но ведь я думала… – Она замолчала, краснея еще больше.

– Что мы уже занимались любовью?

– Ты заставил меня поверить в это!

Он даже не пытался отрицать.

– Ты солгал мне!

– Неправда, я не сказал тебе ни слова лжи. Я только не стал разубеждать тебя.

Поскольку она размышляла над этой разницей молча, он жалобно добавил:

– Сперва ты злилась, что я соблазнил тебя, а теперь злишься, что нет.

Бэл прекрасно понимала, что он только дразнит ее, но не удержалась:

– Я злюсь потому, что ты умышленно ввел меня в заблуждение… Зачем тебе понадобилось, чтобы я верила в то, чего на самом деле не было?

Десятую долю секунды он выглядел растерянным, но потом ответил:

– Ты правда не догадываешься?

Догадываться она начала только сейчас. Когда все мосты уже сожжены, отступать легче. И он это прекрасно осознавал. Все просчитал, негодяй!

Однако если он во что бы то ни стало хотел завладеть ею, то почему не сделал этого в первую ночь? Тогда она точно была не в состоянии сопротивляться.

Не решаясь задать прямой вопрос, Бэл двинулась окольным путем:

– Что произошло после того, как я ушла с вечеринки?

– Я помог тебе подняться наверх в твою комнату, затем помог раздеться…

– Как благородно, – сострила она, хотя щеки ее пылали от стыда.

– После чего я уложил тебя в кровать.

– Ты снял мое кольцо! – вспомнила она.

– Да, – согласился он. – Вот и все. А после этого я к тебе и пальцем не прикоснулся.

– Но почему? Ведь со мной можно было делать что угодно.

Бэл заметила, как лицо его напряглось от гнева.

Ровным, но ледяным голосом он ответил:

– Я не привык насиловать женщин, тем более когда они в таком состоянии. Ты уснула, как только твоя голова коснулась подушки.

Испытывая слишком большое любопытство, она проигнорировала его праведный гнев.

– Но если ты не собирался… воспользоваться моим состоянием… почему же ты не ушел в свою комнату?

На какой-то момент лицо его превратилось в маску, потом он пожал плечами.

– Может, я надеялся, что… когда ты проспишься… у нас что-нибудь получится?

Что-нибудь получится? Это мало походило на правду.

– Но ведь ты знал, что я невеста Родерика?

Он протянул руку, чтобы погладить ее по щеке.

– Я всегда считал, что он тебе не пара, о чем, кстати, уже как-то говорил.

– Это дело вкуса, – резко произнесла она.

– Ты до сих пор считаешь, что он твоя любовь? – горький вопрос совсем не вязался с нежностью его пальцев.

Бэл отрицательно помотала головой. Он взял ее за плечи и повернул лицом к себе.

– Скажи мне кое-что, Бэл… Если Бентик передумает и попросит тебя вернуться, ты вернешься?

– Нет, это бессмысленно. За последние дни рухнуло все. И главное – изменилась я сама.

– Ну, раз ты признаешь это, значит, кое-какой прогресс уже налицо, – возрадовался Эндрю.

Его радость неожиданно разозлила ее, и она вырвалась из его рук.

– На какую степень «прогресса» ты рассчитываешь? – Не дав ему возможности ответить, она продолжала: – Прошлая ночь была ужасной ошибкой, и такое больше не повторится. Так что можешь не рассчитывать на легкий романчик.

– Легкий романчик, – он мило улыбнулся, – совсем не то, что у меня на уме.

– А-а. – Бэл была застигнута врасплох. – Тогда что у тебя на уме?

– Я собираюсь жениться на тебе.

– Жениться на мне? – Шок был таким сильным, что она даже затаила дыхание.

Не может быть, он просто шутит! Но каждый напрягшийся от волнения нерв говорил ей, что он не шутит.

Восстановив наконец дыхание, Бэл выдавила:

– Это же абсурд!

– Почему абсурд?

– Мы же не знаем друг друга. Познакомились три дня назад.

– Но, обойдясь без обычных условностей, мы прошли длинный путь за три дня.

– Не очень длинный, – возразила она. – Может, у меня отвратительный характер…

– Ты не жестока, не тщеславна, не мстительна, не глупа. Со всем остальным я могу смириться.

– Но почему брак? Я просто не понимаю.

– Потому что потому. После того как ты затащила меня в постель…

Попавшись на его удочку, она завопила:

– Ничего такого я не делала!

Проигнорировав ее возмущение, он продолжал:

– Мне кажется, ты обязана позволить мне поступить как честному человеку.

Он легонько дунул на ее волосы и, проследив, как шелковистая прядь сползла с шеи, спросил:

– Голодна?

Застигнутая врасплох переменой темы, она осторожно подняла на него глаза:

– В каком смысле?

Он оживился и промурлыкал игриво:

– Могу предложить все что угодно. Еду или…

Сглотнув, Бэл выдавила:

– Еду, разумеется.

Она почувствовала странную смесь облегчения и разочарования, когда он, вздохнув, произнес:

– Не слишком романтично, но вполне по-супружески. Я только приму душ, а потом что-нибудь приготовлю на завтрак.

– А твоя экономка?..

– Я дал Марии выходной.

Откинув одеяло, он поднялся с кровати. Несмотря на высокий рост, в нем не было ни капли неуклюжести. Все его движения были гибки и точны, как у зверя, отлично управляющего своим телом. Словно почувствовав на себе ее взгляд, он повернулся, чтобы запечатлеть на ее губах быстрый поцелуй.

– Пока я буду готовить, ты можешь принять ванну… Если, конечно, не предпочитаешь искупаться вместе со мной…

Сердце бешено заколотилось, а во рту пересохло.

– Нет, спасибо, – поспешила отказаться она.

Тяжело вздохнув, Эндрю согласился:

– Наверное, ты права. Пожалуй, нам надо оставить кое-какие удовольствия на потом, чтобы не скучать после свадьбы.

Накинув короткий шелковый халат, который ждал его, перекинутый через спинку стула, он ушел, тихо прикрыв за собой дверь и оставив Бэл в полной растерянности.

Это было безумие. Но так легко произнесенное «после свадьбы» делало ее безумие гораздо более приятным.

Так и не добившись порядка в мыслях, Бэл вылезла из-под одеяла и направилась в ванную.

Каким-то чудом роза ожила и распустила лепестки, наполнив комнату чудесным ароматом. Победа цветка в борьбе за жизнь была очень символична; правда, Бэл пока не могла понять, что же именно это символизирует.

Приняв душ, она как следует вытерлась махровым полотенцем и позаимствовала короткий белый халат, в котором утонула, несмотря на свой высокий рост и довольно широкие плечи.

Хозяин будто ожидал не подготовленных к ночевке гостей – в ванной лежали зубные щетки и расчески в еще не распечатанных упаковках и нетронутый тюбик зубной пасты. Почистив зубы и собрав волосы в хвостик, Бэл вернулась в спальню за остальными предметами туалета, морщась при мысли о необходимости надевать вчерашнее белье.

Но комплект из персикового шифона таинственно исчез, а его место на стуле занял другой – атласный с кружавчиками.

Некоторое время она не могла справиться с изумлением и так и стояла с открытым ртом. Как?.. Если только Эндрю не был волшебником…

Закрыв рот, она сказала себе строго, что присутствие этих вещей должно иметь какое-то разумное объяснение.

Может быть, сестра?

Нет, из его рассказов она поняла, что он единственный ребенок в семье.

Может, они были куплены для предыдущей подружки?

Пожалуй, именно так.

Стиснув зубы, Бэл колебалась. У нее был выбор: либо надеть это новенькое, но чужое белье под собственную одежду, либо завтракать в халате, который имел неприятную привычку постоянно распахиваться.

Решив, что от халата все-таки лучше избавиться, она собрала одежду и пошла в ванную.

Войдя в гостиную, Бэл не нашла там Эндрю, но с балкона доносился аппетитный аромат кофе – он уже сидел за столом, полностью одетый, и лениво переворачивал страницы утренней газеты.

Увидев ее, он вскочил на ноги и учтиво отодвинул для нее стул.

– Кофе? – предложил он. – Или предпочитаешь начать с апельсинового сока?

– Кофе, пожалуйста, – сдержанно ответила она.

Метнув на нее быстрый взгляд, он сразу заметил мрачное выражение ее лица и, не говоря ни слова, наполнил их чашки.

Воздух благоухал хвоей и миртом. Солнце, забравшись по увитой виноградными лозами стене, добралось до балкона и сквозь железные перекладины украсило белоснежную скатерть полосками света и тени.

Посчитав, что серьезный разговор надо начать с менее важного вопроса, Бэл поинтересовалась:

– Белье, которое сейчас на мне, откуда появилось?

Похоже, он нисколько не смутился.

– Из магазина за углом.

Ее губы сжались.

– Я имею в виду, кому оно принадлежит?

– А-а, понятно. Нет, оно не осталось от бывшей любовницы. Куплено специально для тебя.

– Не понимаю, как это могло произойти, – не сдавалась она.

– Владелица этого магазинчика – моя знакомая. Я позвонил ей и сказал, что требуется. Оттуда все доставили моментально.

Смутившись и испытывая стыд от своего недавнего тона, она произнесла:

– О-о… спасибо… Но я непременно должна заплатить за это. Я не могу…

– Раз мы собираемся пожениться, – перебил он ее, – вполне допустимо с моей стороны сделать тебе небольшой подарок.

– А кто сказал, что мы собираемся пожениться?

Он изучал ее лицо, щурясь от солнца.

– Ты же осталась на завтрак, а не побежала отсюда со всех ног, вот я и предположил, что ты согласна.

Может, в глубине души она и вправду согласна? Испугавшись этой мысли, Бэл закричала:

– Нет, нет, я не согласна! Я… я не могу выйти за тебя.

– Почему? Почему не можешь, если тебе этого хочется?

Бэл была неприятно поражена правотой его слов. Действительно, он был единственным мужчиной, прорвавшимся сквозь ее бастионы, единственным, кому она хотела уступить.

Но все произошло слишком быстро, и вообще, как она может выйти замуж за человека, который не испытывает к ней ничего, кроме сильного сексуального влечения?

– Ничего не получится, – почти шепотом проговорила она.

– Если мы оба как следует постараемся, все получится. Любые отношения между людьми требуют определенных усилий. Люди женятся не только ради постели. В супружеской жизни важны общность взглядов, умение ладить друг с другом. Ты не согласна?

– Согласна. Люди женятся не ради постели, а ради…

– Любви?

Не доверяя собственному голосу, она просто кивнула.

– С этим хвостиком ты выглядишь лет на пятнадцать, но ведь тебе двадцать один или два?

– Двадцать три.

– И сколько раз ты влюблялась?

– Один, – честно ответила она.

– Это значит, что ты не легко отдаешь свое сердце… К Бентику ты возвращаться не собираешься, легких интрижек не любишь, так что же с тобой будет, если ты не выйдешь за меня?

И вправду, что же с ней будет? Одинокое будущее казалось мрачным и пустым по сравнению с той жизнью, которую предлагал Эндрю.

Следя за выражением ее лица, он продолжал:

– Насколько я понимаю, ты хочешь детей, правда?

– Да, но… – растерялась Бэл.

Обычно Эндрю хорошо скрывал свои эмоции за легким юмором, но сейчас его подбородок напрягся от нескрываемой ярости.

– Ты не хочешь именно моих?

– Я не это собиралась сказать.

– А что ты собиралась сказать?

С трудом проглотив слюну, она быстро наклонила голову.

– Что я еще не знаю, хочешь ли детей ты.

– Брака без детей я не мыслю.

Из него получится отличный отец, подумала Бэл, вспомнив мальчика в парке Боргезе.

Протянув руку, он поднял ее подбородок. Поняв, что она уже колеблется, он продолжал давить на нее:

– Ну, решено?

Другого выхода у нее не оставалось, и она кивнула.

На какую-то долю секунды в его глазах вспыхнуло торжество, но быстро исчезло, и он обычным голосом произнес:

– Тогда я предлагаю не откладывать и лететь в Лондон, чтобы как можно скорее оформить брак.

Чувствуя себя так, словно ее подхватил водоворот, она удивилась:

– Зачем такая спешка? – А потом полушутя предположила: – Или ты боишься, что я передумаю?

Не успели эти слова слететь с ее губ, как она поняла, что попала в самую точку. Он неожиданно изменился в лице и немного резко ответил:

– Лучше сказать, что мне не терпится сделать тебя своей женой.

– Но мне нужно время. Я должна поговорить с отцом и…

– Время – это, может быть, то, чего у нас сейчас не слишком много.

– Что ты имеешь в виду?

Довольно холодно он заметил:

– Может оказаться, что ты уже беременна.

Это брошенное вскользь замечание взорвалось в ее голове, как ручная фаната, тем более что тон Эндрю был совершенно спокойным, даже удовлетворенным.

Все ясно. Он надеялся использовать против нее дополнительное оружие, чтобы принудить к замужеству… Вскочив на ноги, она прокричала:

– Ты нарочно так сделал?!

Длинные пальцы сжались вокруг ее запястья, и Эндрю усадил ее к себе на колени. Чтобы она не вырвалась, он держал ее мертвой хваткой, а его губы нежно ласкали ее обнаженное плечо.

– Мне не к спеху становиться отцом… – Его губы переместились с шеи на теплый затылок, оставлял на каждом участке пути легкий поцелуй, отчего она задрожала.

Почувствовав это, он продолжал:

– Вообще-то я предпочитаю, чтобы мы несколько лет провели вдвоем – попутешествовали, получше узнали друг друга… Но если ты все-таки забеременела, то нам лучше соблюсти приличия и не откладывать свадьбу. – Его губы, пройдясь по правильному изгибу ее подбородка, остановились около уголка рта. – Согласна?

Здравый смысл предупреждал, что старая поговорка «поженились на скорую руку да на долгую муку», вероятно, не только банальна, но и правдива. Но даже если она потом будет всю жизнь сожалеть об этом, сейчас она не могла сказать «нет».

– Согласна. – Ее шепот утонул в поцелуе, от которого земля ушла из-под ног и даже яркое солнце померкло.

Когда Эндрю оторвался от нее, Бэл изумленно распахнула глаза. Он, улыбаясь, сказал:

– Я ничего не хочу так сильно, как отнести тебя обратно в спальню и провести там весь день, но у нас нет времени. – Затем тоном, не допускающим возражений, он спросил: – Значит, летим вместе?

Бэл кивнула.

– Только мне надо заехать на квартиру: собрать вещи и отдать ключ.