Дело в том, пришел к заключению Рэли несколько дней спустя, что все его желания с самого раннего детства тут же угадывались и исполнялись. Собственно говоря, он даже не успевал что-либо захотеть, как это уже становилось реальностью. Что же касается других людей, то они были вокруг, чтобы любить его, чтобы обожать его или поджидать его. Может быть, это объясняло его раздражение, даже обиду – ведь Туси все еще не позвонил ему.

Он бродил по той части поместья, где старые деревья практически не пропускали солнечный свет, швырял мяч для Фриски и останавливался на месте, глядя, как тот носится вокруг, стараясь разыскать мяч. Что ж, может быть, он просто забыл, подумал Рэли, а может быть, миссис «Ха» решила, что Туси не подобает иметь приятеля, который снимается в кино. Он слышал, как его мать говорила о чем-то таком с Ферн или Бобби, когда тот приходил, чтобы сделать ей прическу или покрасить волосы Рэли. Слишком бахвалятся, говорила его мать. Нет настоящего чувства ценностей. Все для них недостаточно хорошо.

Потому-то он и переживал, что был кинозвездой и все остальные в мире любили его, – так почему же он был недостаточно хорош для Туси?

Ему было хорошо знакомо это состояние в предсъемочный период. Реквизит был изготовлен и отправлен в Пуэрто-Валларту, сценарий переделан в сотый раз, все, казалось, посходили с ума – столько всего еще нужно было сделать, – все, кроме него. Он, как всегда, занимался в гимнастическом зале. Но Дарби был так занят в предсъемочный период, что у него не было времени работать с ним, так что его никто не контролировал.

Наставники занимались с ним по четыре часа в день, и иногда ему удавалось уговорить кого-нибудь их них задержаться, чтобы сыграть в шахматы, но чаще всего он оставался предоставленным самому себе, так что у него была тьма времени для того, чтобы чувствовать разочарование от того, что Туси не позвонил. Даже мать заметила, что он в плохом настроении и вообще не в себе, но большую часть времени она теперь отсутствовала, добывая деньги для Центра сценических искусств, проекта, которому явно не было видно конца и который, похоже, будет занимать все ее время до самой старости.

В офисе для связей с общественностью решили устроить для него несколько интервью для каких-то влиятельных европейских журналов, но ему все так наскучило, а нервы были напряжены, что в конце концов он сказал шоферу, чтобы тот отвез его в плавательный бассейн компании на Сансет-стрип. Туристы не могли поверить своей удаче, когда увидели, что Рэли Барнз устроил представление на воде, и приветствовали его. Собралась большая толпа, и все кричали, что любят его. Всего лишь чуть громче и чуть больше, чем ему кричали всегда, и от всего этого он вовсе не стал чувствовать себя лучше.

Так что ему ничего не оставалось другого, как играть с Фриски, делать то, что он обычно делал, читать по списку очередного русского романиста и ждать, что уже очень скоро начнутся съемки, и они отправятся в Пуэрто-Валларту и он снова будет занят и забудет о Туси, о его несостоявшемся приглашении и обо всех этих ужасных, незнакомых ему чувствах, от которых у него было так скверно на душе.

Находясь дома, он подскакивал от каждого телефонного звонка и кидался к телефону и однажды, через несколько дней, подняв трубку, услышал голос Туси. Тот рассыпался в извинениях, сказал, что был очень занят в семье, Рэли понимает, как это бывает, не так ли, и Рэли ответил, что да, конечно, понимает.

– Так ты еще хочешь сыграть? – спросил Туси.

И Рэли ответил, что конечно, и спросил Туси, не хочет ли он приехать в поместье, потому что корты здесь очень хороши. Билл Тилден, который был мэром, мэром – теннисным чемпионом, так он играл на них и сказал, что это самые лучшие корты, которые он когда-либо видел в частных владениях. Так Рэли, во всяком случае, слышал где-то. А Туси тогда спросил, почему бы Рэли не приехать к его бабушке и не воспользоваться ее кортами, и когда он хочет приехать, и сможет ли его мама привезти его. Рэли сказал, что его матери нет поблизости и в любом случае она не сможет отвезти его, но шофер сможет, и он увидит его через час или около того, так что все о'кей.

– Здорово, – сказал Туси, – и оставайся заодно на ленч.

– Увидимся, – сказал Рэли и был одной сплошной улыбкой, когда отошел от телефона. Он позвонил шоферу, чтобы сказать ему, что нуждается в нем, а затем помчался искать свои ракетки и мячи и свой теннисный костюм.

Ленч был что надо. Пришли миссис «Ха», мама Туси и несколько добровольцев из Центра сценических искусств. В столовой персонал оборудовал буфет, и каждый брал свои тарелки и усаживался снаружи за столик под зонтиком рядом с бассейном. Маленькие сестренки тоже были здесь и благоговейно разглядывали Рэли, и Туси, ужасно самоуверенный, разговаривал со взрослыми, словно был уже одним из них, о своих каникулах и всякой чепухе.

Рэли сидел рядом с миссис «Ха», и она ему, по правде, понравилась. Она сказала, что ее восхищает его мужество и вообще он – достояние города. И добавила, что ожидает от него чека.

– Я должен сначала обсудить это с моим менеджером, – со смехом сказал Рэли.

На теннисном корте все было в порядке первые несколько минут, пока они, разминаясь, просто перебрасывали мяч через сетку. Туси пританцовывал на месте, держался небрежно и с легкостью отбивал мяч. Похоже, он был уверен в себе. Рэли выиграл подачу, погасив мяч прямо в центр линии, где Туси в этот момент стоял, просто раскрыв рот. Потом Рэли подал в другую сторону, Туси всего лишь успел поднять свою ракетку и отбил мяч куда попало.

«И предполагается, что этот парень будет капитаном теннисной команды? – подумал Рэли, вяло посылая мяч в сетку. – Могу себе представить… Ну, в конце концов, это же не финал Уимблдона. Относись к этому полегче. Получай просто удовольствие от приятно проводимого времени. Нужно немного изменить ход игры». Он несильно послал мяч направо, почти к ногам Туси, и пропустил мяч, посланный в ответ.

– Хороший удар, – сказал он, подняв большой палец.

– Спасибо, – ответил Туси, – но послушай, пожалуйста, не пытайся играть со мной вполсилы. Ладно? Это меня обижает.

Через некоторое время они почувствовали друг друга в игре, нашли ритм каждого, и игра стала больше походить на настоящий матч. Туси использовал свое преимущество в росте – более длинные руки. Рэли – свою координацию, хорошую тренированность и природный атлетизм. Но он все-таки немного поддавался Туси, только старался делать это незаметно.

На следующий день Туси приехал в поместье, и они играли на одном из двух кортов, в то время как Фриски с лаем носился вокруг, мчался за мячом, а однажды появилась Бет и позвала их на превосходный маленький ленч. Это здорово, подумал он, глядя на нее в ее маленьком фартуке, хлопочущую вокруг них, ведущую себя как настоящая мама.

Потом они катались на велосипедах, а шофер следовал за ними в лимузине. Люди в туристических автобусах пялились на них, визжали и выкликали имя Рэли, но он знал, что никто из них по-настоящему не верил, что это он. Двое ребят гоняют на велосипедах? Уж слишком это выпадало из ситуации. Нет, в их представлении это был просто кто-то похожий.

Они вместе позанимались в гимнастическом зале Рэли. Сыграли в шахматы, где их силы оказались более равными. В проекционной комнате Рэли прогнал для Туси несколько своих фильмов, тех, что еще не были выпущены на экраны. В один из действительно прекрасных дней они отправились в редакцию, смотрели, как работают печатные машины, но из-за шума разговаривать было невозможно.

Рэли увидел, что в этом королевстве Туси – с его прекрасной внешностью и изысканными манерами – был молодым принцем. И конечно, каждый здесь был возбужден от того, что он явился с Рэли Барнзом. Некоторые из секретарш просили Рэли оставить свой автограф. Но главной приманкой был Туси – наследник их шефа. Его отец нашел время, чтобы позавтракать с ними в кафетерии, Туси очень хотел, чтобы Рэли его повидал, и Рэли ловил взгляды исподтишка в их сторону.

Потом они долго, пока день не покатился к серым сумеркам, прогуливались по берегу, а перед ними бежала маленькая собачонка.

– Я так думаю, что в один прекрасный день ты станешь издателем газеты, – сказал Рэли. – Здорово. Как давно твоя семья занимается этим? Небось с прошлого столетия?

– Видимо, так, – кивнул Туси. – Я только о газете дома и слышу: ответственность, обязательство, долг перед семьей, долг перед обществом. Ну, ты понимаешь.

– А ты когда-нибудь думал, что, может быть, захочешь заниматься чем-нибудь другим? – спросил Рэли, сунув руки в карманы шорт и ощущая, как влажный песок забивается между пальцами ног.

– По-настоящему нет, – сказал Туси. – Я имею в виду, что я в семье единственный мальчик. Мои сестры, ну, они повыходят замуж, и, может быть, их мужья будут в порядке, но это совсем другое дело. Надежды моя семья возлагает лишь на меня. Ведь это семейный бизнес. – Он посмотрел вперед, на изгиб берега, где сверкающее оранжевое солнце закатывалось за горизонт. – А как ты, Рэли?

– Мне кажется, – со смехом ответил Рэли, – что я и есть семейный бизнес. Ну, – добавил он, – побежали.

Столовая в доме Туси была длинная и прямоугольная, с голым паркетом из твердого дерева. На старинном столе стояли витиеватые серебряные подсвечники. Еще одна пара подсвечников на буфетном столике, по бокам граненой хрустальной вазы с цветами из собственного сада. Шторы с окон были отдернуты, чтобы был виден сад, а на одной из стен висел портрет матери Туси, изображенной в английском костюме для верховой езды, когда она еще училась в Вассаре. Интересно, подметил Рэли, сегодня собралась вся семья. Отец Туси сидел во главе стола, а мать на другом конце, напротив. Маленькие девочки сидели по обе стороны отца. Рэли – слева от миссис Хортон, и Туси справа от нее. Туси объяснил, что они стараются собираться к ужину всей семьей каждый вечер. Обслуживает их домоуправитель, который живет в их семье долгие годы.

Значит, это семейный ужин, подумал Рэли, глядя, как домоправитель наливает взрослым вино, а детям молоко. Он посмотрел на портрет мамы Туси, а затем на оригинал. Миссис Хортон механически ела салат, а мысли ее, казалось, витали за миллион миль отсюда. Она была, должно быть, хорошенькой девушкой, решил он, с твердо очерченным подбородком и умными карими глазами. Но было в ней еще что-то такое, что говорило о том, что она когда-то приняла решение и с тех пор следует ему. А вот папа Туси был мягче, хотя и явно привык к почтительному к себе отношению. Рэли почувствовал это по тону, каким маленькие девочки, когда он к ним обращался, отвечали ему. Впрочем, очень уважительно обращались к нему все. И Туси, конечно. И их мама тоже.

Рэли подумал о своем собственном доме, о частых переменах настроений у его обитателей, которые полностью зависели от того, как прошел сегодняшний день, ладились или не очень дела. Ели они, когда были в городе, и собирались все к обеду раз в неделю, это уже был из ряда вон выходящий случай. И еще Дарби, постоянное присутствие Дарби, торжественного и отстраненного, всегда занятого какими-то своими мыслями. Это было необычно, что Дарби жил с ними. Рэли знал, что такое не вписывалось ни в одну семейную традицию, о какой он когда-либо слышал.

Было еще кое-что. Это его чувства к собственному отцу, Полу. Рэли уважал его – и еще как. Он был блестящий, незаурядный бизнесмен, всегда способный видеть куда шире любого другого. «Но люблю ли я его?» – размышлял Рэли, глядя, как горделиво и любовно смотрит Туси на мистера Хортона. Ладно, конечно, я люблю его, сказал себе Рэли. Просто по-другому, только и всего. С мистером Хортоном и Туси тут все ясно: лидер-папаша направляет своего сына, в го время как он и Пол скорее команда.

Что же касается мамы Туси, то, судя по тому, как она оглядывала всех за столом, она вроде бы направляет свое войско. Может быть, мамы так и должны действовать: управлять детьми, управлять мужем. В ее случае – она как бы второй, после миссис «Ха», командир, и она будет определять, как и что должно быть в городе последующие несколько десятилетий.

А вообще, наверное, это очень угнетает, думал Рэли, когда за тебя все уже решено и ты и не воображай, что можешь чего-то захотеть сам. Взять, к примеру, Туси. Что, если он решит, что хочет заняться чем-то другим вместо того, чтобы делать газету. Да они ему не позволят, никогда такого не случится.

Вообще-то единственная известная ему ситуация, еще более угнетающая, чем у Туси, была у него самого. Все ведь держится на нем. Если в один прекрасный день он решит, что не хочет ничего делать, весь их карточный домик рассыпется. На Туси, по крайней мере, не лежит такая ответственность. Все-таки все идет своим ходом, так или иначе, без него.

Это, конечно, позволяет Рэли чувствовать свое могущество. Что может быть лучше, чем иметь право чувствовать себя центром своей собственной вселенной?

Так что есть свои положительные и свои отрицательные стороны в каждой ситуации, решил Рэли, глядя через стол на Туси, который выглядел очень серьезным, когда тихим голосом разговаривал с мамой. Его первый друг. У них есть еще несколько дней до того, как Туси вернется в школу, а он наконец отправится в Мексику, где начнутся съемки подводного фильма. Это будут долгие съемки. Четыре месяца, если им повезет. Пройдет немало времени, прежде чем они с Туси снова увидятся. Держу пари, что я буду скучать по нему, подумал Рэли. Надеюсь, что он тоже будет скучать по мне.