– Желаете чего-нибудь? – спросила ее темноволосая стюардесса. – Может быть, еще чашечку кофе?

– Благодарю вас, – ответила Рэли и тяжело вздохнула. Она даже не рассмотрела стюардессу, когда та толкала свою тележку по проходу мимо кресел в самолете. Рэли только заметила, что на ней был фартук. Некоторые пассажиры продолжали общаться, они наклонялись друг к другу и вполголоса разговаривали, как это обычно бывает во время полета. Самолет как бы застыл в воздухе, пилот ждал, когда ему скажут, что он может снижаться.

Теперь она так много времени проводит в самолетах, что уже может различать разные звуки во время полета, мрачно подумала Рэли. Она равнодушно посмотрела в окно. Внизу были вспаханные поля, ничего интересного. Эти полеты выпали на самое напряженное время – последний курс.

Она получила письмо от Элеонор сразу же, как возвратилась в университет после летнего отдыха у них дома. Это были странные каникулы, она почему-то надеялась, что там будет Туси, хотя ни один из ассистентов не стажировался более одного года. Элеонор, всегда такая внимательная, никогда не произносила его имени. Она ничего не рассказала Рэли о том, как прошла его стажировка. Может быть, она ждала, что Рэли сама спросит ее об этом, но так и не дождалась.

Они сильно скучают по ней, написала Элеонор неожиданно старческим, непривычным почерком. Если у нее будет время, Элеонор было бы приятно, чтобы Рэли купила для нее следующие книги. И затем приписала, как бы вспомнив что-то: Чарльз плохо себя чувствует, они снова едут в Хьюстон на обследование. Просто чтобы сделать кое-какие анализы. Рэли не стоит ни о чем волноваться.

Так было в первый раз. Четыре дня они просидели в коридоре больницы, и Рэли крепко держала за руку Элеонор. И в этот раз врачи ничего не обнаружили. Так было и в следующий раз, и еще раз после этого. Как ни странно, она как-то успевала учиться и даже стала членом общества «Фи Бета Капа». Элеонор радовалась за Рэли. Потом врачи решили, что у Чарльза какое-то заболевание крови и есть возможность попробовать на нем новое лечение, надеясь, что оно принесет свои результаты.

И наконец завершился последний год ее учебы. Она закончила с отличием, и ее приняли в Калтек, чтобы она прошла там специализацию.

Элеонор была в восторге, вспомнила Рэли. У нее даже слезы показались на глазах. Они пошли в ресторан в Хьюстоне, который порекомендовал им кто-то в больнице, и заказали бутылочку шампанского, чтобы отпраздновать это событие. Казалось, Элеонор собрала для этого все свои силы, потому что спустя две недели она тоже стала пациенткой этой больницы. Состояние ее было тяжелым. Говорили, что у нее кончились жизненные ресурсы. Да, именно так заявили врачи. Они старались как-то подлечить Чарльза, но ему ничего не помогало.

Таковы были дела в эти последние месяцы. Рэли порой казалось, что она живет в коридорах больницы. Она там находилась ради нескольких минут, которые могла провести у постели Элеонор или Чарльза. Туда приходили ее бывшие ученики и интерны, занимавшиеся в университете, приезжали навестить известные ученые. Много цветов и телеграмм. Написанные красивым почерком записки с пожеланиями всего наилучшего и надеждой на выздоровление!

Из Бостона приехала Энн, предварительно завернув в Миннесоту, где она оставила близнецов со своими родителями.

Они обе молча сидели на ярких пластиковых стульях в приемном покое больницы. Что-то тихо вещал установленный вверху телевизор. Их кофе остыл. Они заказали пиццу и забыли о ней.

Чарльз умер первым, а Элеонор последовала за ним через несколько часов.

– Слава Богу, все кончено, – плача, сказала Энн. – Какое счастье, что никто из них не узнал, что другая его половина умерла раньше.

Рэли кивнула, она была так измучена, что не могла ни говорить, ни плакать.

Какая же милая Энн, думала Рэли с благодарностью. Она отложила свои занятия, даже не подумав о том, как Лорри будет со всем справляться. Энн твердо знала, что должна быть рядом с Рэли и по мере возможности поддержать, ободрить и помочь справиться со всеми делами.

Энн пошла с ней в контору адвоката, когда тот зачитывал завещание. Они оставили деньги мексиканскому правительству, чтобы оно позаботилось об учениках и Международном учебном центре. Сувениры, редкие книги, все любимые личные вещи завещались бывшим студентам, лаборантам, аспирантам и дальним родственникам. Авторские права на старые книги и основная часть недвижимости отошли университету Чикаго. Авторские права на три последние книги они оставили Рэли. И ей же была завещана остальная недвижимость. У Рэли широко раскрылись глаза, когда она услышала огромную сумму. Она подумала, что теперь сможет выполнить все задуманное. Сможет вернуться домой не нищей, свести счеты с Полом и востребовать то, что принадлежит ей по праву. «Спасибо тебе, моя дорогая Элеонор! – подумала она. – И спасибо тебе, милый, добрый Чарльз!»

Энн полетела с ней в Мексику, чтобы помочь составить списки вещей и книг и подготовить все для новых управляющих делами. Но Рэли была одна на палубе корабля, удалившегося на несколько миль в открытое море. Она стояла под горячим солнцем и дрожащими руками бросала пепел в воду. Их пепел смешали, и Рэли видела, как он плыл по воздуху и погружался в воду, в сине-зеленые волны.

Рэли прошептала последнее «прости» Элеонор и Чарльзу Фиск, и слезы ручьем текли по ее щекам.

Она услышала поток испанских слов по радио, и стюардессы начали быстро собирать у пассажиров пластиковые стаканчики и салфетки. Потом объявление повторили по-английски с приятным мягким акцентом. Их предупреждали, что следует пристегнуть ремни, не вставать с места до полного приземления самолета, убрать подносы и не курить. Над головой зажглись надписи на испанском и английском языках.

По внутренней радиосети мягкий голос сказал: – Благодарим вас за то, что вы воспользовались услугами компании «Мексикана». Команда надеется, что полет был для вас приятным. Мы приближаемся к Лос-Анджелесу.

Рэли почувствовала, как забилось у нее сердце, когда она посмотрела в иллюминатор. Там были серые ленты скоростных шоссе, они переходили одно в другое, образовывали кольцо развязок. Потоки машин на них переливались в свете солнца. Вдали в дымке стояла гряда гор, высокие и острые небоскребы, казалось, ранили небо. Ниже – целое море крыш, крытых красной черепицей. Бассейны во дворах напоминали ожерелье из сапфиров. И все утопает в зелени деревьев.

Она протянула руку под сиденье и вытащила оттуда свою новую элегантную дорожную сумку. Она весьма странно себя чувствовала – как будто время исчезло и она никуда не уезжала из Лос-Анджелеса. Может быть, она и не жила все эти годы и только сейчас вновь возвращается к жизни. Она вытащила и новый чемоданчик для косметики, который тоже купила в «Ньюмен-Маркусе» в Техасе. Рэли перевернула страницу «Вог», где модель демонстрировала модную косметику. Тени для глаз – тонны и тонны, разного цвета – голубые, серые, сиреневые. Несколько слоев черной туши для глаз. Румяна. Рэли увидела, что сейчас никто не старается выделить рот. Бледно-розовая помада и сверху слой блеска для губ. Рэли расчесала свои блестящие густые каштановые волосы, падавшие ей на плечи. Она взглянула в зеркало тем зовущим и соблазняющим взглядом, которым обычно смотрели модели в этих модных журналах. А что – ничего! Громко рассмеявшись, захлопнула пудреницу и убрала ее в сумку.

Самолет пробежал дорожку к терминалу и остановился. Стюардессы открывали двери. Рэли поднялась с сиденья, поправила свои облегающие фигуру джинсы, красиво свернула платочек в кармане темно-синего кашемирового блейзера.

Она увидела одетого в черную униформу шофера с табличкой, на которой было написано «Мисс Фиск», рядом с дверью с надписью «Таможня». Он был симпатичным парнем, который вполне мог бы сыграть друга героя в дневной «мыльной опере» на ТВ.

Может, это и был безработный актер, подумала с улыбкой Рэли. Она помахала ему рукой. Нет, право, он был просто великолепен, когда приложил руку к фуражке, приветствуя ее, подхватил вещи, улыбнулся и жестом показал, что ей следует идти за ним. Рэли почувствовала ликующую радость, быстро следуя за ним, слыша стук каблучков своих сапожек. Когда они приблизились к дверям, те раскрылись. Он поклонился и пропустил ее вперед. Рэли вышла в жару калифорнийского дня.

Она почувствовала поцелуй солнца у себя на лице и дуновение легкого ветерка.

С возвращением домой, Рэли Барнз!.. Потом вдруг она вспомнила слова старой песни: «Как прекрасно, что ты вернулась к себе домой…»

Рэли сидела у открытого окна на заднем сиденье блестящего черного лимузина. Шофер выехал на дорогу, ведущую от аэропорта к городу.

Улицы были такими широкими и чистыми. Пальмы – такими высокими; они слегка покачивались от этого прекрасного ветерка. Все было ей знакомо, и она почувствовала себя наконец дома. Впереди показалась студия MOM. Она представила себя сидящей перед зеркалом в своей гримерной, а мастерица по гриму работала над ее лицом. Своей очереди ждали парикмахер и костюмерша. Она снова увидела себя на съемочной площадке. Устанавливали последние осветительные лампы, и Дарби кричал, что они сейчас попробуют сделать дубль, и камеры начинали ее снимать…

Везде стояли новые дома, целые кварталы их, огражденные красивыми заборами, бесконечные площадки для гольфа. Она видела, как игроки в ярких костюмах передвигаются по полю и пытаются попасть в лунки.

Вот они проехали мимо входа в «XX век Фокс». Извилистая улочка начала столетия, с чудесными домиками, прелестными лавочками, начиналась сразу за воротами, где охранник в униформе разговаривал с кем-то, сидящим в синей «альфа-ромео».

О, сколько же дней и месяцев она провела здесь, за этими воротами, когда «Рэли Барнз продакшнз» арендовала здесь съемочную площадку. Она почувствовала, как закипела в ней кровь, и улыбнулась при мысли о том, что она уже здесь и, может быть, ей удастся снова оказаться в гуще событий.

Сейчас шофер вел машину через Сенчури-Сити. Движение здесь было оживленным: проезжали великолепные машины, грузовики и посыльные на своих мотоциклах. Посредине бульвара бил фонтан, а вокруг высились новые огромные небоскребы. Масса народу прогуливалась по тротуарам, некоторые ждали переключения светофора, чтобы перейти улицу. Мужчины были в строгих костюмах, а женщины – в красивых платьях с весьма коротенькими юбочками.

Потом лимузин поехал на север по Уиттиер Драйв, мимо начальной школы с красной крышей. На дороге стояли помощники дорожной полиции со знаками, что здесь будут переходить дорогу дети. Молодые красивые мамаши сажали своих прекрасно одетых детишек в роскошные «ягуары» и «мерседесы». На машинах были опущены крыши. Двигаясь к северу, они проезжали роскошные дома с огромными цветниками, обсаженные разными экзотическими растениями. Стройные деревья джакаранда роняли свои сиреневые цветы на такие зеленые газоны, что Рэли с трудом верила, что они настоящие.

– Мне хочется быстро съездить в одно место, – сказала Рэли, обращаясь к затылку шофера.

– Конечно, мисс Фиск, – ответил он ей.

– Адрес: 11607 Саммит Серкл, – сказала она. – Это в стороне от Бенедикт Каньона.

– Да, я знаю, – сказал шофер. – Старое поместье Рэли Барнза. Многие люди хотят увидеть его. Не правда ли, здорово, что Академия хочет сделать для его памяти?

– Что такое? – спросила Рэли. – Я целый день была в полете и ничего не слышала.

– О, они решили присудить ему специальную посмертную награду, – ответил шофер. – Сообщение об этом напечатано в «Голливуд репортер» как раз сегодня.

Она нахмурилась, ее начала колотить настоящая лихорадка.

– Вы как-то связаны с шоу-бизнесом? – спросила Рэли.

– Ну, я пытаюсь как-то проникнуть туда.

– И как у вас дела?

– Неплохо, – поколебавшись, ответил он. – Я приехал сюда всего лишь три месяца назад, и у меня уже есть агент. Он посылает меня на встречу с режиссером, который будет снимать одну из этих «мыльных опер».

– Это просто чудесно, – сказала ему Рэли.

– Вы сюда приехала отдохнуть? – вежливо спросил он.

– Нет, я всегда здесь жила. Я возвращаюсь домой, – ответила Рэли.

Она вспоминала каждый поворот дороги, обратив внимание на новые дома, которые были построены на прежде пустовавшем месте, граничившем с лесом.

А здесь была высокая стена из кирпичей, она была покрашена в белый цвет, и внизу росли яркие цветы. Она помнила, что сразу за этим поворотом – ворота. Шофер мог вылезти из машины и позвонить в дом. Эти высокие ворота медленно открывались, и дальше они ехали по извилистой дороге мимо озера. Она закрыла глаза и увидела перед собой дом. Чудесный дом, трехэтажный, со множеством труб от каминов на крыше. Сейчас откроется входная дверь, и там появится Пол. Он скажет, что нужно на несколько минут зайти в библиотеку. Там собралось несколько человек, он хочет, чтобы Рэли познакомилась с ними. Или ее встретит Дарби и заявит, что у него есть время и почему бы им не позаниматься в спортзале. Или, может, ее встретит мать и трепетно поцелует в щеку, погладит плечи, руки, как бы желая увериться, что она жива и здорова! И конечно, Фриски, он будет скулить и прыгать на нее, виляя хвостом.

– Ничего себе, – с завистью сказал шофер. – Вот счастье, если можешь жить в подобном месте.

Да, вы правы, – ответила она. – Теперь мы можем ехать в отель.

Она не успела дать на чай бою, который принес ее багаж, и запереть за ним дверь в бунгало, расположенном за отелем «Беверли Хиллз» как начал звонить телефон.

Как странно, подумала Рэли, снимая трубку.

– Ли? – спросил ее приятный мужской голос.

– Да, это Ли, – удивленно ответила она ему.

– С вами говорит Баз Гилберт. Если вы свободны, то мы могли бы вместе поужинать, например, в бистро «У Джимми». Я понимаю, что уже довольно поздно, но уверен, что он сможет организовать для нас столик.

– Мы с вами знакомы? – спросила Рэли.

– Ну, не совсем так, – ответил он со смущенным смешком. – Я как раз вылезал из машины, когда вы подъезжали в своем лимузине. Я тоже остановился в этом отеле. Я работаю в крупном рекламном агентстве в Нью-Йорке и очень часто приезжаю сюда. Послушайте, со мной все в порядке. Вы можете проверить у администратора отеля. Он может вам все рассказать обо мне.

– Послушайте, – сказала Рэли, – вы очень любезны, но я весь день провела в самолете. Мне совсем не хочется выходить, и я закажу себе ужин в номер.

– Ну, может, я могу составить вам компанию? – спросил Баз.

– Спасибо, нет. Может быть, в другой раз.

– Вы не против, если я вам позвоню еще раз? – спросил ее поклонник.

– Может, будет лучше, если я сама позвоню вам, – ответила Рэли.

Она постаралась проститься с ним вежливо. И в это время кто-то постучал в дверь. Снова прибыл посыльный, неся вазу с двумя дюжинами роскошных роз на длинных стеблях. Эти алые розы были от другого мужчины, который увидел ее в холле, когда она брала свои ключи в регистратуре. На карточке был номер его телефона, и он просил, чтобы она ему позвонила.

Рэли подумала, что может сработать первая часть ее плана. Она задумалась и похлопала карточкой по столу, глядя на розы – такие прекрасные… Значит, она выглядела такой сексуальной и готовой к сближению, когда подъехала к отелю в лимузине! Она желала раскинуть вокруг сеть, начать появляться в свете и понять, что же здесь происходит. Она хотела поразмыслить, как ей добраться до тех людей, которые когда-то, во времена ее детства, играли важную роль в обществе. И как им доказать, что она именно та, за кого себя выдает?

Рэли понимала, что ее план труден для осуществления. От нее потребуется терпение, много усилий и времени, прежде чем она, может быть, сумеет добиться своего.

И тогда она сможет перейти к главному – разобраться с Полом. Она вспомнила о посмертной награде, которую Академия собиралась вручить Рэли Барнзу. Можно себе представить, сколько усилий было предпринято Полом, чтобы этого добиться. Какое оказывалось давление. Он всегда старался и умел подороже продавать ее фильмы, чтобы они приносили ему деньги, даже когда он спал, как говорится в старой пословице.

Она только теперь полностью поняла, как важно для него было убрать ее со своей дороги! Мертва, и все! И никаких претензий, никаких попыток доказать, кто она на самом деле. Она снова вспомнила ту жуткую ночь в лодке. Вспомнила об этом в первый раз за два года. Шок и ужас, обуявшие ее, когда она взглянула вверх и увидела в его руке камень как раз в то время, когда он начал опускать его.

Рэли открыла раздвижную стеклянную дверь, ведущую в сад, и вдохнула ароматный воздух. Как же прекрасно вновь оказаться дома!..