Они выехали из города двадцать минут назад и теперь взбирались вверх. Лили смотрела в окно на заросли кустарников, дубы и скалы. Дорога была крутой, небо — таким чистым и глубоким, что, казалось, стоит опустить стекло и можно будет вдохнуть в себя эту синь. По сравнению со Скалистыми горами на северо-западе здешние хребты казались карликами, но Лили они нравились. Глядя на них, вспоминаешь прежних ковбоев — утомленных тяжкой жизнью жилистых работяг.

Изрядная часть этих гор принадлежала отцу Рула.

В досье говорилось, что Айзен Тернер владел не только здешними землями. Еще у него были виноградники в долине Напа. Недвижимость в Сан-Диего и Лос-Анджелесе. Акции, облигации и несколько земельных наделов в Канаде. Только земли ФБР оценивало в триста миллионов, и управлял ими Рул.

О котором даже федералам было известно далеко не все. Например, они не знали, кто была мать Рула и сколько лет его отцу. Не было ясно и сколько лет самому Рулу.

Лили решила, что ему лет тридцать с чем-то. Хотя ему можно было дать и меньше тридцати, но, судя по Манере держаться, все же он был старше. Впрочем, такой отпечаток могло наложить знатное происхождение.

Она взглянула на него, потом снова стала смотреть в окно. Все же лучше любоваться окрестностями, чем оборотнем не в настроении.

Машина Рула произвела на нее впечатление. Сияющий новенький «мерседес»-кабриолет — серебристый снаружи, обитый темной кожей салон, бортовая система навигации. Учитывая напряженную атмосферу, Лили не стала предлагать опустить верх, зато ей представилась возможность оценить невероятно навороченную стереофоническую систему, хотя ничего стоящего она не услышала.

Когда Лили села в машину, Рул слушал Дворжака.

Обычно Лили вполне терпимо относилась к классической музыке, но эту смогла бы выносить с трудом, особенно в исполнении квартета. Может, имело смысл стиснуть зубы и дотерпеть до конца, но Лили не стала. Она вежливо поинтересовалась, не может ли он поставить что-нибудь другое. Столь же вежливо Рул тут же переключил на радиостанцию, которая крутила старомодные шлягеры. Что, возможно, было косвенным ударом по ее музыкальным вкусам. Ну и пусть.

Вчера вечером Лили извинилась. Чего ему еще нужно? А она… Неужели ей, в самом деле, хотелось, чтобы Рул снова флиртовал с ней? Не может же она быть настолько глупа.

Хорошо, про себя признала она. Не исключено, что может. Надо поработать над собой. Но и Рулу не следует быть настолько учтиво-холодным. Она ведь попыталась. Разве не выказала она желания начать светскую беседу? Просто удивительно, как могут подавлять простые слова «да» и «нет». Своей подчеркнутой вежливостью ему удалось заморозить Лили и заставить замолчать.

Он напоминал ей мать.

Мысль была весьма абсурдна, чтобы заставить Лили улыбнуться. Слишком серьезно она воспринимала себя, да и его тоже. Следует вспомнить, что сейчас она ведет расследование, а не совершает увеселительную прогулку.

Этим утром Лили обсудила предстоящую поездку в Поместье с капитаном. Он согласился с тем, что в официальный отчет лучше не включать сведения, напрямую к делу не относящиеся; идея морочить федералов пришлась, ему по душе. Потом Лили ездила побеседовать с соседями Фуэнтесов и двоих застала дома.

Сосед, живущий ниже этажом, вообще супругов не знал, так что у него выяснить ничего не удалось. Тогда Лили попытала счастья в квартире 41-С и преуспела. Там жила одинокая женщина, подруга Рейчел Эрика Дженсен. Она рассказала, что у Карлоса были блудливые глаза, также руки и другие части тела. Он убедил Рейчел поискать развлечений в клубе «Ад» и был польщен, когда жена привлекла внимание самого князя лупи.

— Знаете, так все запутанно, — повела плечами Эрика. Карлос говорил, что собственнический инстинкт порочен по сути. Мне кажется, ему доставляло удовольствие, что другой мужчина хочет его жену. От этого он ощущал собственную значимость, ведь жена принадлежала ему. Просто такой вот странный способ показать, что она-то на самом деле не чья-то там, а его. Но Рейчел, похоже, мирилась с этим.

— Вы знаете об этом от Рейчел или разговаривали с Карлосом? — спросила Лили.

— В основном от Рейчел, но Карлос и сам готов был без умолку болтать об этой своей странной церкви с каждым, кто соглашался его слушать. — Эрика погрустнела. — По моим словам выходит, словно он был настоящим подонком, но это не так. Он много работал и обычно был мил с Рейчел. Да, трения случались. Но Рейчел безумно его любила. Ну а Тернер… С ним ей тоже нравилось встречаться. Она говорила, что секс с ним просто невероятный, но мне кажется, что он смог сделать так, чтобы Рейчел почувствовала себя особенной. Отчего Карлос стал ценить ее больше.

В итоге, по словам Эрики, выходило, что, вступив с Рейчел Фуэнтес в связь, Рул Тернер сделал доброе дело. Выступил в роли эдакого доброго самаритянина. Лили не купилась на это, ибо нравы лупусов подходили под иную статью. Начать с того, что в супружество они отчего-то не верили.

Лили бросила взгляд на сидящего за рулем «доброго самаритянина».

Он забыл предупредить, что одеться нужно попроще. Как всегда, он вырядился в черное, только на сей раз его джинсы были потертые, футболка — далеко не новая и линялая. Ноги были обуты в кроссовки, только носки отсутствовали, а завершали наряд зеркальные солнечные очки. Еще он не стал бриться.

Так почему же он все равно выглядел чертовски элегантно? Лили прервала молчание:

— Я так понимаю, что Поместье принадлежит вашему отцу.

— Теоретически — да, — ответил Рул тем сухим вежливым голосом, которым изъяснялся с момента их сегодняшней встречи. — Он руководит им на благо клана.

— То же самое могла бы делать корпорация.

— На эту тему велись дискуссии, теперь, когда быть лупи не запрещено законом. Только корпоративное право и обычаи лупи не очень-то сочетаются.

— Видимо, так и есть. Акционеры имеют право голоса.

В ее направлении ненадолго сверкнули зеркальные стекла и опять оборотились к дороге.

— Вы, без сомнения, считаете, что члены клана бесправны и были бы счастливы, если бы им позволили голосовать.

— Разве это не так?

— Нет.

Только отрицание, и никаких объяснений. Лили подавила раздражение. Ведь Рул не был первым несговорчивым подозреваемым, проходившим по ее делу.

— Расскажите о вашем отце. Я с ним встречусь сегодня?

— Он хитрый старый ублюдок. Образно выражаясь, я имею в виду. — Теперь в его голосе звучала не учтивая любезность, а нечто другое. Насмешка. — Судя по вашим представлениям о нас, все мы ублюдки.

— Что вы знаете о моих представлениях? Нужно ли мне что-то узнать о предстоящей церемонии?

— Нет. На ней вы присутствовать не будете.

— Тогда зачем потребовалось мое честное слово — для отвода глаз? — Под маской внешнего спокойствия в Лили кипело раздражение.

— Всех приезжающих в Поместье просят пообещать, что они не будут распространяться о том, что увидят. Вы не можете посетить церемонию заключения союза, тик как на ней будут представители другого клана, их Ро не согласится на присутствие человека со стороны.

Другой клан — новый союз? Бабушка говорила, что политика лупи строится с учетом особых правил — правил лупи, включающих в себя ритуальные бои, порой со смертельным исходом.

— Какой клан? Что происходит?

— Это к вашему расследованию не относится, детектив.

— Просто потрясающе, как в ваших устах звучит «детектив» — как оскорбление.

— Я поступаю так, как хотели вы. Сохраняю нейтральные отношения.

— Разве? — Она смерила его взглядом и покачала головой. — Не похоже. Если бы они были нейтральны, вы бы не дулись.

Брови Рула взметнулись вверх.

— Дуюсь? Несомненно, это наблюдение согласуется с другими вашими замечаниями относительно моего характера. Но вы, конечно же, правы. — Машина притормозила. — Между нами отношения совсем не безличные. Это я опровергать не собираюсь.

— Я имела в виду, что вы продолжаете вести себя так, словно отношении выходят за рамки деловых. Пытаетесь, по крайней мере. И ваше нынешнее раздражение доказывает… Что это вы делаете?

— Похоже на то, что я веду себя как болван. — Он остановился прямо посреди дороги.

— Надеюсь, вы не собираетесь предложить мне выйти и добраться пешком.

— Даже не думаю. — Он бросил солнечные очки на приборную доску и отстегнул ремень безопасности.

Сердце подпрыгнуло: оно знало о том, что задумал Рул. Но Лили отказывалась верить. Нет, он не посмеет. Не сейчас, когда все так запутано, и не в то время, пока он все еще является подозреваемым, — и не посреди дороги, черт возьми!

— Впереди крутой поворот с ограниченной видимостью. Лучше уберите отсюда машину, если не хотите, чтобы ее стукнули.

— Можешь сама ударить меня, — ответил Рул и схватил ее за левую руку. — Через мгновение.

Правая рука Лили вылетела вперед — не для того, чтобы отвесить пощечину, но чтобы нанести удар кулаком. Рул поймал руку на полпути и нанес ответный удар. Но не руками, а губами, прильнувшими к ее губам.

Она укусила его.

Рул втянул в себя воздух, но не отпрянул. Нет, он засмеялся. И потерся губой о ее губы. Медленно. Нежно. Лизнул нижнюю губу.

А она… не шевелилась. Просто не могла. Словно все тело сковали каким-то невиданным металлом, и теперь она могла только трепетать, раскачиваясь в такт неведомой беззвучной музыке.

Рул отпустил ее руки, взял голову Лили в ладони и поцеловал крепче. Руки Лили оказались на свободе, но она не оттолкнула Рула. Наоборот, коснулась его. Провела по уху и завиткам волос. Скользнула пальцами по плечам, таким мускулистым и безупречно мужественным. Рул гладил ее волосы на затылке, и — о боже — звучащая в ней музыка набирала тот знакомый, грохочущий ритм желания. Лили тихонько застонала и прильнула к его губам.

Ответом ей было одобрительное мычание мужчины. он обхватил ее грудь, лаская сосок. Губы его уже не уговаривали, а брали свое.

На страсть Рула наложилась ее собственная. Хотя футболка на нем была тонкой, но все равно мешала. Ей Нужно его тело, причем ничем не прикрытое, чтобы можно было касаться и обследовать каждый бугорок мышц, каждую впадинку. Она знала его — нет, ей предстоит его узнать, что она и сделает сейчас же, и продолжит потом, обследует каждый сантиметр его…

Тут Лили услышала свой собственный стон, он потряс ее до глубины души и вернул к действительности. Лили резко отпрянула от Рула.

Он склонился над открывшейся ему шеей, целуя и лаская ее языком.

— Нет, нет, ты не должен… Мы не должны… — Голос и звучал незнакомо, Лили даже испугалась. И оттолкнула мужчину.

Он поднял голову и взглянул на нее затуманенными страстью глазами, зрачки расширились так сильно, что почти поглотили радужку.

— Нет, ну конечно же… не здесь. Я не должен был… иди сюда, querida, я тебе помогу. Иди же, мне тоже это нужно, — сказал Рул и отстегнул ее ремень безопасности.

Руки его тряслись.

И она тоже дрожала. Словно только что вылезла из ледяного бассейна. Дрожь пробегала по позвоночнику, подрагивали бедра. Челюсти сжались, и выговаривать слова было трудно:

— Не трогай меня. Помочь ты не в силах. Это ты виноват. Что ты сделал со мной?

— Я тебя поцеловал. А остальное — не мой выбор. Эта штуковина ужасно мешает, — добавил он, хотя консоль вроде бы не слишком ему докучала.

И ей тоже. Лили позволила Рулу устроиться поудобнее, разум все еще в смятении блуждал, тело по-прежнему стремилось к нему.

Он обнял ее за плечи и прижал к себе — насколько позволяла консоль. Его грудь вздымалась так же бурно, как у Лили.

— Прости, надия. Я рассердился, хотя не имел на то права. Ты же не знаешь, почему расстроила меня. Ты просто не знаешь…

Она понимала, что так быть не должно. И говорила себе это, но не шевелилась. Вслух произнесла только:

— Ты используешь какое-то заклинание. Несомненно. Хотя я почему-то не могу его почувствовать.

— Нет. Ты и я… Ты права, это не заурядное притяжение. Мы связаны узами. Не мы избрали это, потому и контролировать не в силах.

— Нет! — вскричала она. Заставила себя выпрямиться и отстраниться. — Выбор есть всегда. Иногда он ограничен обстоятельствами… — Такими, как невероятное вожделение к человеку, с которым она не имеет права вступать в личные отношения. С которым у нее шапочное знакомство. Которого и человеком-то не назовешь. — Не всегда удается сдержаться, — уже спокойнее закончила Лили свою мысль. — Хотя за нами остается выбор: идти на поводу у своих порывов или нет.

— Отчего это мне кажется, будто я знаю, какой будет наш выбор? — Рул потер шею и вздохнул. — Лили, на сей раз не пройдет. Ни здравому смыслу, ни силе воли не разорвать связь между нами. От нее нельзя откреститься, как можно от простой безрассудной страсти.

— С ума сойти. Неужели мы хоть о чем-то договорились. Я вовсе не испытываю к вам безрассудную страсть, даже не уверена в том, что вы мне нравитесь.

— Зато я уверен. Но в данный момент я от вас тоже не в восторге. Вы упрямая, вспыльчивая, склонная к предубеждениям…

— Я не…

— Значит, к моей сущности вы относитесь непредвзято?

— Я не в восторге от ваших сексуальных привычек.

Кривая улыбка Рула выглядела не слишком счастливой.

— Вам будет приятно узнать, что вам удалось изменить мои привычки. Навсегда.

— И вы, конечно же, жаждете провести меня за собой по тому же мосту. — Глядя прямо перед собой, Лили убрала волосы за ухо, надеясь, что по крайней мере внешне ей удалось сохранить самообладание. Черт, да ее до сих пор трясет. — Разве вам не нужно ехать на церемонию?

Он просто смотрел на нее. Лили не желала взглянуть на него, зато взгляд Рула, казалось, имел вес. Еще он обжигал. Сердце ее бешено стучало.

Наконец он завел машину.

— Многое вам предстоит узнать, но я не вижу смысла вам это рассказывать. Только не сейчас, когда вы не желаете мне верить. Дайте знать, когда будете готовы меня выслушать.

Оставшуюся часть пути Лили молчала так же, как и Рул.

Территория клана протянулась длинной извилистой полосой, местами граничащей с землями Бюро по управлению землями. Здесь сохранилась девственная природа. Если верить картам, в Поместье можно было попасть только двумя путями: дорогой, по которой приехали они, и еще одной частной дорогой на севере, ведущей в маленький населенный пункт Рио-Браво. С этой стороны территория Поместья была огорожена.

Рул остановился перед закрытыми воротами. Их собирался впустить молодой лупус, причем из одежды на нем были лишь шорты. С виду он казался привлекательным и дружелюбным, босым и конопатым, эдакий Джимми Олсен из числа оборотней. На поясе у него болталась рация.

Открыв ворота, он не отошел в сторону, чтобы пропустить их, а подошел к Рулу, который опустил окно.

— Сэмми, — приветствовал Рул юношу.

— Привет, Рул. Бенедикт просил, чтобы ты привез гостью в дом Ро перед тем, как идти на поле.

Рул метнул взгляд на Лили.

— Можешь передать ему, что сообщение доставлено по назначению.

Молодой человек состроил рожу.

— Я не совсем точно сказал. Ее хочет видеть Ро, а не Бенедикт. — Он заглянул в машину, явно любопытствуя по поводу пассажирки.

Рул не стал представлять Лили юноше. Он побарабанил пальцами по рулю и кивнул. Молодой человек отошел в сторону, и они проехали через ворота.

— По всей видимости, вы все-таки встретитесь с моим отцом

— Хорошо.

— Я так понимаю, что вы говорите как детектив, ведущий расследование об убийстве, а не как женщина, с которой у меня отношения.

Лили хотела было возразить, но слова застряли в горле. Чем это она занималась несколько минут назад? Как ни назови то, что происходит между ними, словосочетание «в отношениях не состоим» к их ситуации явно не подходило. Поэтому она предпочла промолчать. За воротами гравийная дорога огибала скалистый уступ древней горы, потом спускалась в продолговатую глубокую долину, где удобно раскинулась деревенька. Когда они приблизились к ней, вровень с ними по склону помчались две собаки — какой-то терьер и лохматый метис колли.

Увидев собак, Лили удивилась. Как-то они не очень сочетались с волками.

Между дикой местностью и селением не было никакой границы. Ни забора, ни ограды. Деревянные, кирпичные и оштукатуренные дома разместились весьма хаотично. Некоторые выстроились вдоль главной улицы, остальные выглядывали из-за дубов и сосен на склонах. Машина проехала мимо бензоколонки, маленького рынка, кафе, прачечной и универсального мазина.

Везде встречался местный народ. Дорога огибала покрытую травой лужайку чуть больше футбольного поля, где собралось несколько десятков лупи. Что это, мести проведения церемонии, свидетельницей которой ей быть не суждено? Большинство мужчин носили только шорты. И женщины — почему она так удивилась, увидев женщин? — тоже были одеты в шорты, только наряд дополняли обувь и футболки или топы. Двое помахали рукой, другие просто смотрели, как мимо проезжай автомобиль.

Дальше по улице на ступенях маленького домика с оштукатуренными стенами сидела девочка-подросток и пила из банки газировку. На ней было тонкое платьице… а одной рукой она небрежно обнимала огромного волка с серебристым мехом, который сидел подле нее и часто дышал на жаре.

Проезжающий «мерседес» волк проводил взглядом.

Дом Ро находился в конце улицы выше по склону. Большой оштукатуренный дом с красной черепичной крышей, весьма симпатичный, но едва ли его можно было назвать достойными хоромами важного Ро. Жилище владельца трехсот миллионов долларов Лили представляла себе совсем другим. Рул свернул на боковую дорожку, и Лили увидела стоящего у угла здания мужчину. Он был среднего возраста и такой же полуголый, как все здешние жители.

А клинок, который он держал в руках, был уж и вовсе обнажен. Причем в нем было целых два или даже три фута.

— Боже правый! Это что, дворцовая стража?

— Типа того.

Рул остановился перед домом. Охранник не спускал с них глаз и не выглядел таким же дружелюбным, как тот, что открывал им ворота.

— Кажется, ваше заявление о том, что здешние жители вполне счастливы, не имея права голоса, не совсем уместно.

— Вы незнакомы с ситуацией.

— Могли бы ввести меня в курс дела.

— Я не знаю, что Ро сочтет нужным вам рассказать.

— А вы сами не знаете, о чем вправе говорить?

— Только не тогда, когда веду беседы с полицией. — И Рул открыл дверцу.

Лили открыла было рот, но не знала, что сказать, впрочем, шанс ответить ей так и не представился. Распахнулась дверь, из нее вылетел маленький мальчик.

— Папа! Папа!

Рул выскочил из машины почти так же стремительно. Пока Лили отстегивала ремень безопасности, он уже обогнул капот. Лицо Рула светилось такой радостью, что Лили даже смутилась, словно бесцеремонно вторглась в чьи-то отношения.

Она медленно вышла из машины, а эти двое уже встретились; мужчина оторвал малыша от земли и закрутил в воздухе, потом поднял его, как пушинку, и посадил на плечи. У мальчика были короткие прямые волосы, чуть темнее, чем у Рула, более мягкая линия подбородка, но во всем остальном он казался уменьшенной копией отца.

Впрочем, сходство усугубляло одинаково сияющее выражение лиц.

— Так как у тебя дела? — спросил Рул. — И как же уроки?

— Сейчас ланч! — возмущенно вскричал мальчик. — Но я выучил правила, заданные на дом, названия всех штатов, и Нетти говорит, что теперь мы займемся математикой. — Он скорчил кислую рожицу, — А мне математика не очень, ты же знаешь.

— Знаю. Но у тебя раз от раза все лучше с делением, не умножением дела обстоят офигенно. Сколько будет семью семь?

— Сорок девять! А тебе говорить «офигенно» не полагается.

— Я забыл. Знаешь, мне хочется тебя кое с кем познакомить.

— Да? — Мальчик перевел взгляд с отца на Лили, не обратив никакого внимания на охранника. Малыш был явно удивлен.

— Лили, это мой сын, Тоби Астельо. Тоби, познакомься с Лили Ю.

— Ю?

— Это китайская фамилия, — объяснила Лили. — Она звучит совсем так же, как местоимение английского языка, словно я постоянно говорю о ком-то другом, верно? Но на китайском «ю» может значить много что в зависимости от написания.

— Вы говорите по-китайски?

— Иногда, когда общаюсь с бабушкой.

— Круто. Мой друг Мэнни учит меня испанскому. Его приятели все время болтают по-испански, а я ничего не понимаю, хотя кое-что сказать могу. Я умею считать до двадцати. ¿Сото este usted?

— Миу bien, gracias, — ответила Лили. — ¿Y usted?

— Вы тоже говорите по-испански! Папа, папа, она говорит по-испански. Может, она сможет и меня научить, раз я здесь пробуду какое-то время. Гэмми все время повторяет, что ты вздумал тащить меня через всю страну, — добавил он, — и что, если ты не собираешься этого делать, то лучше бы ты привел в порядок свои мысли.

— Пока что нет, — ответил на это Рул. — Как бы то ни было, я как раз занимаюсь тем, что привожу в порядок свои мысли и дела.

— Гэмми ничего плохого не имела в виду. Она часто говорит эту фразу. Если я забываю сделать домашнее задание, она советует мне привести в порядок дела и мысли. Но я рад, что ты пока ничего не надумал, потому что тогда я побуду здесь еще.

Из дома появилась высокая женщина с облаком вьющихся седых волос длиной по пояс. И обратилась к мальчику:

— Тоби, нужно доесть, иначе Генри решит, что ты заболел.

— Я здоров!

— Тебе это известно, мне тоже, но поверит ли нам Генри? — Наряд женщины состоял из спортивных шортов и топа. Наследственность и солнце сделали ее кожу темной, а мышечный тонус был так хорош, что определить ее возраст было непросто. — Здравствуй, Рул. Тоби точно распознает по звуку, когда подъезжает твоя машина. Он выскочил из кухни, словно ошпаренный.

— Да там просто бутерброды, — сообщил Тоби отцу. Они с хлебом Генри, поэтому очень вкусные. — Следующая фраза уже предназначалась Лили. — Он сам его печет. Гэмми просто покупает хлеб, а Генри его делает. Иногда позволяет и мне помочь. — Теперь малыш опять обратился к отцу: — Ты позавтракаешь со мной?

— Наверное, с тобой поест мисс Ю, когда поговорит с дедушкой, — сказал Рул. — А я сейчас не могу.

Тоби скорчил гримаску:

— Ах да. Я совсем забыл. Ты же не можешь войти. Но после обряда?..

— Я приду к тебе, — нежно сказал Рул. — Как следует позанимайся делением, и мы с тобой сходим на речку. — Он снял мальчика с плеч, поцеловал в лоб и выпустил на землю. — Беги, ешь.

Тоби не двигался. Упрямое выражение его лица напомнило Лили Рула.

— Я хочу пойти с тобой.

— Знаю, хочешь. Но детям туда нельзя, и ты прекрасно это знаешь. Теперь иди и займись своими делами, а я — своими.

Мальчик тяжело вздохнул:

— Приятно познакомиться с вами, мисс Ю. Может, мы поговорим по-испански позже.

— Обязательно. — Мальчик ее покорил. А еще ее посетило чувство вины. Не такие близкие отношения отца и сына рисовала в своем воображении Лили. — Хотя и говорю на испанском не очень.

— Ну и хорошо. Я тоже так себе. До свидания!

И помчался в дом своим обычным, как предположила Лили, аллюром — то есть бегом сломя голову.

Лили бросила взгляд на охранника. Все вели себя так, словно его не существовало, но ей было сложно не обращать внимания на вооруженного мечом человека. Пусть не мечом, а мачете, поправилась Лили, ведь клинок был скорее два фута длиной, а не три.

— Ваш сын очень славный, — сказала она Рулу.

— Мне тоже так кажется. — Он еще секунду задержал взгляд на двери, за которой скрылся Тоби, а потом повернулся к ней. — Боюсь, что внутрь я не зайду.

— Почему?

Он качнул головой и жестом показал на высокую женщину, которая безмолвно стояла поблизости:

— Это Нетти Двулошадная. Думаю, она отведет вас к Ро. Нетти, познакомься с детективом Лили Ю. Ты ждала ее?

— Да.

Нетти протянула руку. Лили пожала ее и вместе с нешуточно-сильным деловым рукопожатием ощутила покалывание магии. Туземной магии — ей прежде доводилось сталкиваться с такой.

— Рул часть представления упустил, — уточнила женщина. — Я доктор Двулошадная. Это не значит, что вы должны меня так называть. Да и никто здесь так меня не зовет. — Она широко улыбнулась. — Наверное, вам кажется, что я не похожа на врача.

— Большинство врачей не носят дома белых халатов.

— И вам интересно, мой ли это дом. Нет. Здесь находится мой пациент, — она поморщилась, — очень-очень непростой пациент.

Рул криво улыбнулся:

— Очевидно, он бодрствует.

— И поправляется. Но я бы хотела погрузить его в Сон как можно скорее, поэтому лучше отведу к нему Лили прямо сейчас.

Соглашаясь, Рул кивнул:

— Значит, увидимся позже. — Он посмотрел на Лили взглядом, значение которого она не поняла, и коснулся ее щеки. — Будь осторожна.

Лили подняла брови.

— Наверное, вы хотели сказать: «Будьте осторожны, детектив»?

Рул усмехнулся. И вместо того чтобы снова залезть и машину, он побежал спокойной трусцой, и наблюдать за его движениями было истинным удовольствием.

— Как он красив в движении! — оценила стоящая рядом с Лили женщина. — Все, как один, хороши. Я никогда не устану любоваться на них.

Лили уклончиво хмыкнула, смущенная тем, что Нетти заметила, как она пялится на Рула.

— Я даже не знала, что Айзен Тернер болен. Надеюсь., ничего серьезного?

— Довольно-таки серьезно, только он не совсем болен. Давайте войдем в дом. Там я кое-что вам объясню, но все же вы приберегите вопросы до встречи с Айзеном. — С этими словами Нетти двинулась к дому.

Лили еще разок взглянула на мужчину с громадным тесаком и последовала за доктором.

— Я не знала, что здесь гостит сын Рула.

— Мм… Скажите, как мне вас звать? Детектив? Или Лили?

Значит, ей хочется узнать, что означает прощальный жест Рула, когда он коснулся ее щеки. Что ж, ей тоже было интересно узнать это.

— Я здесь в целях сбора информации для расследования преступления.

— Надо же. Вы не против снять обувь при входе? Таков здешний обычай.

— Нет, конечно. — Хотя на самом деле Лили почувствовала себя своеобразно, ибо такой же порядок был заведен в бабушкином доме.

Зайдя в дверь, Лили чуть замешкалась и быстро огляделась, пока снимала туфли, которые обычно носила с льняным костюмом. Прихожая была большая, выложенная плиткой, сверху лился свет. Она оканчивалась распахнутыми застекленными дверьми, которые вели в атриум. Двери были по обе стороны; одни вели в столовую, а другие — в холл.

Рядом с дверьми стояла обувная полка. Вот и снова дежавю, подумала Лили, распрямляясь. Плитки приятно холодили ноги. Ступнями она ощутила магию: подошвы ног уловили неясный гул, схожий с тем, который она почувствовала на месте преступления.

Магия лупи. Которой она не обнаружила у Рула. Лили обернулась к провожатой с вопросом:

— Если мистер Тернер не болен, значит, он ранен?

— Так и есть. Поскольку вы офицер полиции, я надеюсь, что вы не брезгливы.

— Служба в дорожной полиции изживает всякую склонность к брезгливости.

— Могу себе представить. Примерно как служба в пожарном и аварийно-спасательном подразделении. Но теперь вы детектив?

— Да. В отделе убийств.

Нетти шевельнула бровями, но вопросов, которых ожидала Лили, не последовало. Вместо этого Нетти свернула в коридор, ведущий направо.

— Раны у лупи заживают лучше без всяких повязок, к тому же, как вы, вероятно, успели заметить, им несвойственно стесняться собственных тел. Айзен без повязок и бинтов, поэтому выглядит сейчас не слишком приятно. После абдоминальной хирургии у него наросла кожа и немного мускулов, но…

— Минуточку. Если он ранен в живот, то почему он не в больнице?

Нетти остановилась и взглянула на нее через плечо:

— Лупи не выносят больниц. К тому же есть причины, по которым Ро лучше находиться здесь. Уход за ним хороший, хотя опасность сердечного приступа еще не миновала. Именно поэтому я стараюсь, чтобы он пребывал во Сне как можно дольше.

— Когда и как на него напали? Лицо женщины вдруг озарилось улыбкой:

— Какая вы быстрая. Приберегите вопросы для Айзена.

— Хорошо. Но ответьте мне на один. Несколько раз вы упоминали Сон, это ведь не просто сон, да? Что вы имеете в виду?

— Целительный транс. Он любому помогает выздороветь, но особенно лупи, поскольку они от природы сами по себе очень быстро излечиваются. Пребывание в таком лечебном гипнотическом состоянии фактически исключает возможность приступа. — Она вновь двинулась, вперед, направляясь к обшитой деревянными панелями двери в конце коридора.

— Я так понимаю, что вы лечите народными средствами.

— Традиционной медицине я училась в Бостоне, а шаманским практикам — у своего дяди.

Лили кивнула. Шаманские практики — это магия земли, именно ее Лили почувствовала при рукопожатии. Но все-таки было удивительно встретить шамана с высшим медицинским образованием именно здесь. Нынче целители пользовались огромным спросом среди голливудских звезд, но уехали из резерваций лишь немногие. Еще меньше получили диплом доктора медицины.

— Вы практикуете здесь, среди членов клана?

— Здесь и в Рио-Браво. И порой где-нибудь еще. Вот мы и пришли, — сказала она, постучалась и открыла дверь.

Дверной проем загородили собой шикарные мышцы ростом выше шести футов. Этот замечательный образен мужественной фигуры носил лишь джинсовые шорты и обладал самой впечатляющей грудью из тех, что Лили доводилось видеть. Гладкая безволосая грудь охранника была перетянута кожаным ремнем.

Столь же внушительно выглядело мачете, которым он явно намеревался проткнуть любого, кто осмелится сунуться в дверь.