Грянул залп. Кавалеристы били почти в упор и члены бандитского отряда нюхали запах пороховой гари и ощущали во рту привкус жирного дыма. В Скаллз не было перестрелки. Наоборот, в рапортах отмечалось, что бандиты даже не отстреливались. Пелон сразу сообразил, что в битве его отряд будет разгромлен наголову, и даже не стал вынимать из чехла винчестер и стрелять из огромного кольта изпод сонорского серапе. Единственной раздававшейся командой был полубезумный крик «ретирада!»в то самое время, как бандит на всем скаку разворачивал коня. Его товарищи, кто мог, конечно, поспешили за ним. Очутившись в западне, в которую апачи обычно заманивали кавалеристов, и в которую сейчас кавалеристы заманили апачей, каждый стал думать сам за себя. Оставшиеся в живых после первого залпа кинулись врассыпную. Как кролики: белые, красные и коричневые. Спасались все. Опять же – кто мог.

К несчастью, Маккенна с Беном Коллом ехали завернувшись в одеяла, чтобы защититься от ночного холода пустыни. Одеяла были индейскими и белые закутались до бровей, закрыв лица как это обычно делали мескалерские и мимбренские апачи. И Фрэнчи Стэнтон накинула одеяло, которое дала ей Мальипай, американское армейское одеяло, и, подражая индианке, завернулась им с головой, на апачский манер, но в неверном утреннем свете, подогреваемые клокочущей в жилах африканской, доставшейся от диких предков кровью, негритянским кавалеристам было в высшей степени наплевать, сотканы эти одеяла в деревушке хопи или зуни или содраны с убитого в Белых Горах соплеменника. Они просто били из карабинов по приближающимся индейским пони и по укутанным до глаз фигурам в одеялах или сомбреро. Они знали, что среди этих людей есть женщины. Но поскольку в любом официальном рапорте упоминалось обычно об уничтожении индейцев вообще, женщина оказывалась ничуть не хуже мужчины, а попадись под горячую руку ребятенок – индейский – то и он сошел бы за взрослого. Поэтому Маккенна повернул коня и поскакал вслед за Пелоном Лопесом. Нагнав по пути тяжело груженного мустанга, на котором сидела Фрэнчи Стэнтон, он протянул руку в перчатке и изо всей силы наподдал пони по крестцу. От резкой боли лошадка изумленно заржала и пошла с удивительной для такой малютки скоростью. В тот же самый момент Маккенна взглянул через плечо и заметил распластавшихся людей среди кустов и валунов, огораживающих колодец. Четверо: Санчес, Дэплен, Беш и Бен Колл. Первые трое не шевелились, но Колл был еще жив. Он полз – трусливо – к черным кавалеристам, размахивая шляпой и крича:

– Не стреляйте, не стреляйте, это я, Бен Колл!

Пони дезертирамексиканца, Рауля Дэплена и стройного с поразительнозвучным голосом внука Кочиза, валялись рядом с их хозяевами, напоминая смятые, перекрученные кучи белья. Песок и камень. Лошадь Бена Колла с хлопавшими по ветру стременами, волочащимися по песку поводьями, не задетая ни одной шальной пулей, удирала к востоку от Скаллз. Эту картину битвы, точнее избиения, Глен Маккенна запомнил навсегда.

В следующее мгновение его лошадь завернула за спасительный выступ скалы, укрывшись от сыплющихся градом пуль. В ту же секунду его нагнала Фрэнчи Стэнтон. С диким воплем Маккенна дал коню шпоры и, пригнувшись к шее животного, как безумный, поскакал вслед за Пелоном, Хачитой, Салли и старой Мальипай. Белая девушка нагоняла остатки отряда…