По возрасту Салли казалась не старше Маккенны. Для апачской женщины ее формы были чересчур изящными. У Маккенны перехватило дыхание, когда он увидел ее стоящей на камне и собирающейся прыгать в воду. Если бы не отсутствие носа и не столь хищное выражение костистого лица, он бы не пожелал другой обнаженной натуры для написания полотна «Язычница у озера». Забыв на время о некотором лицевом несовершестве, он стал жадно наблюдать за женщиной.

Салли все это видела. Знала, что он любуется ее прекрасно выписанными приподнятыми грудями, округлым, плоским животом, лепными ягодицами и стройными ногами. Знала и специально встала так, чтобы бородач не пропустил ничего, но это заметил и ее полубратец Пелон, рявкнувший:

— А ну, ты, марш в воду! Что, думаешь, нам приятно смотреть на твою поджарую задницу? Ба! А ну, прыгай!

И тут Маккенна услышал поразительный звук. Это был смех Салли. Несколько раньше старатель имел счастье познакомиться с женским вариантом Пелонского лая, но это!.. Маккенне не приходилось еще слышать настолько музыкальных звуков.

Пока он соображал, что делать, Салли нырнула в озеро и поплыла к тому месту, где нервно окунался шотландец. Он пытался ускользнуть, но было слишком поздно. Стоило ему выползти на торчащий из воды прогретый солнцем камень, как индианка схватила мужчину за лодыжки и затащила обратно в озеро. Там она принялась кружиться вокруг Маккенны, пресекая все его попытки улизнуть. Глен яростно колотил по воде руками, стараясь отогнать Салли так, словно она была живущим в озере страшилищем. Изящество ее движений гипнотизировало, завораживало. Проплывая под или рядом с ним, она старалась коснуться тела мужчины, тут же бросаясь в сторону, чтобы это движение казалось невыразимо эротичным и соблазнительным, но совершенно естественным. Внезапно Маккенна понял, что больше не в силах сопротивляться. Несмотря на то, что он побаивался безносой апачской женщины, шотландец чувствовал, что возбужден до предела. Он не мог поверить, но отрицать очевидное не было смысла: Салли неумолимо приближалась к нему, не скрывая вспыхнувшей, как костер, страсти.

В отчаянной попытке ускользнуть от безрассудной индианки, Маккенна стал оглядываться по сторонам и тут увидел, что озерцо вытягивается одним рукавом, окаймленным тимофеевкой, в обратную сторону, уходящую к водопаду, и там превращается в теплую лужицу стоячей воды. Этот путь он избрал для отступления, надеясь как можно скорее доплыть до берега и влезть в одежду. Он почти достиг песчаного пятачка, но Салли тут же оказалась рядом, мешая встать в неглубокой воде. И здесь в теплой, прогретой солнцем бухте, она, скрытая высокой травой от Маль-и-пай и остальных, крепко прижалась к Маккенне, издавая яростные горловые звуки и со звериным упорством предлагая ему свое тело. Невероятным усилием Маккенна оторвал от себя женщину и, бросив ее в воду, вышел на берег. Словно мятущаяся кошка Салли выскочила за ним следом и вновь обхватила руками. Старатель грубо схватил ее за плечи и яростно стряхнул с себя извивающееся в болезненной горячке тело. Оно тяжело свалилось на землю.

Все еще задыхаясь, с ненормально расширенными зрачками Салли, шатаясь, поднялась на ноги, оглядела заросший травой рукав озера и, внезапно отскочив в сторону, скрылась из вида. Маккенна услышал, как ее босые ноги прошлепали по камням, — женщина спускалась вниз по каньону. И вот наступила полная тишина, в которой раздавалось лишь жужжание редких мушек, да говорок горной куропатки, носящейся где-то над водопадом. Маккенна снова выплыл в главное озеро, выбрался на берег, оделся и присоединился к сидящим у костра Пелону и Маль-и-пай. У него было сильное и крайне дурное предчувствие, что с Салли может произойти что-нибудь ужасное. Но он не мог поделиться своими мыслями с Пелоном и его матерью.

И все же взял кусок резко пахнувшего мяса, чашку омерзительного апачского кофе и, нахмурившись, стал завтракать, пока бандит и старая карга наблюдали за ним, ожидая появления на сцене «сестрички» Салли.

Через полчаса она так и не соизволила появиться. Маккенна вконец разнервничался. Пелон и Маль-и-пай почувствовали неладное. Они смотрели на шотландца больше с подозрением, чем с любопытством. Вскоре бандит соизволил высказаться напрямую:

— Ну и, — бросил он, — что ты с ней сотворил? Что произошло?

— Ничегошеньки! — с жаром проговорил Маккенна. — Клянусь!

— Что случилось? — повторил Пелон.

— Я же сказал — ничего.

— Она за тобой гналась. Это мы видели. Вы уплыли в боковой рукав. Мы знаем ее характер. Она пыталась тебя достать. Взять тебя голеньким. Нам показалось, что и у тебя в голове бродит нечто подобное.

— Ничего похожего! — крикнул Маккенна. — От одной мысли о ней мне становится жутко!

Сверкая глазами, бандит наблюдал за белым.

И, наконец, кивнул.

— Что произошло? — в третий раз потребовал он ответа.

Маккенна понимал, что теперь ему следует быть сверхосторожным. Почуяв неладное, Пелон и Маль-и-пай могли выпустить на волю дикие инстинкты. Напряжение возрастало. Старая скво, не отрываясь, буравила Маккенну взглядом.

— Я отказался от нее, — сказал, наконец, белый. — Она не отставала, и мне пришлось ее отбросить. Она упала. А когда снова поднялась на ноги, то взглянула на меня, как затравленная пума, а затем нырнула в проход между скалами и стала спускаться куда-то вниз по каньону. Я не видел, куда именно, но шаги слышал. По-моему, в ту сторону.

Пелон сурово взглянул на Маль-и-пай и в следующее мгновение вскочил на ноги.

— Боже мой, амиго, — сказал он Маккенне, — тебе следовало раньше предупредить меня. Скорее, быть может, еще есть время.

— Время? — удивился, поднимаясь, старатель. — Для чего?

— Чтобы отобрать ее! — задыхаясь, крикнул Пелон. — Ведь Салли решила отдать то, что предназначалось только тебе, этому болванистому мимбреньо. А он не умеет обращаться с женщинами, не умеет! Мозги у него как у пятилетка! Салли доведет его до умопомрачения!

Он развернулся и легко направился в сторону сторожевого пункта. И тут же остановился. Маккенна едва не ткнулся ему в спину, уставившись на тропу, ведущую в расщелину.

Из притененной утробы каньона на яркий солнечный свет выходил Хачита.

В руках у него бесстыдно-нагая, со свесившимися руками, ногами и болтающейся головой лежала ясноглазая апачская шлюха — Салли.

— Да-э-са, — скорбно вскричал Хачита. — Она мертва!..