Неведомая ни министерству полиции, ни Пурпурной Горечавке команда Розовой Гвоздики собралась для обсуждения своей первой операции.
Огромное внимание было уделено тому, как должна начаться блестящая карьера Розовой Гвоздики. В плоской груди мисс Гвен полыхал бойцовский огонь. Из спокойной компаньонки она превратилась в кровожадную особу, которая зевает, когда лев терзает несчастного гладиатора. Она считала, что для начала нужно казнить какого-нибудь француза (выбрать потенциальную жертву она любезно позволила инициативной группе в лице Джейн и Амели) и выставить его голову на всеобщее обозрение.
Испуганно взглянув на мисс Гвен, Джейн предложила выкрасть что-то ценное из кабинета Делароша. План был решительно отвергнут ее соратницами: Амели считала его недостаточно смелым, а компаньонка откровенно беззубым. У самой мисс Балькур было несколько вариантов. План «А», по которому следовало проникнуть в Бастилию и освободить политических заключенных, тут же забраковали. Равно как и планы «Б», «В», «Г» и даже «Д», включавший в себя театральное представление в костюмах предыдущей эпохи. Изображая казненных аристократов, они притаились бы у кровати Бонапарта. «Как Ричард III, которого терзали призраки его жертв!» — с жаром воскликнула Амели. Почувствовав, что можно собрать ценный материал для своей книги, мисс Гвен сначала заинтересовалась, а потом решила, что в платье с трехметровым кринолином в Тюильри не проберешься.
Джейн немного успокоилась.
— Совсем не обязательно делать первую операцию грандиозной, — поспешно вставила она, заранее опасаясь очередного плана Амели. — Это будет чем-то вроде визитной карточки, чтобы месье Фуше понял, что у него появился новый противник.
— Гораздо более достойный, чем все предыдущие, — надменно уточнила мисс Гвен.
— Раз мы решили перехватить швейцарское золото, — продолжала мисс Вулистон, — то, думаю, все силы нужно отдать этой операции, а для начала придумать что-нибудь несложное.
— Придумала, кажется, придумала! — закричала Амели, ее синие глаза лукаво блестели. — А что, если пробраться в спальню к Деларошу и оставить на подушке розовую гвоздику с записочкой?
Тонкие губы мисс Гвен уже начали изгибаться в презрительной усмешке, но неожиданно остановились: компаньонка задумалась.
— А мне нравится! — заявила Джейн. — Даже очень!
— Можно написать стишок, — захихикала Амели. — Что-то вроде: «Найдете меня? Надеюсь, что нет. Розовая Гвоздика шлет вам привет!»
— Нескладно! — разочарованно проговорила мисс Медоуз.
— Ну, это же экспромт.
Судя по взгляду компаньонки, она ожидала от своей подопечной гораздо более удачных экспромтов.
— Думаю, можно ограничиться прозой, — тактично заметила Джейн, — и написать что-нибудь…
— …простое, — закончила Амели, с нежностью глядя на кузину. — Например, что за швейцарское золото нужно благодарить Розовую Гвоздику… Но такую записку имеет смысл оставлять перед самым захватом конвоя.
Идея понравилась всем троим, даже мисс Гвен снизошла до милостивого кивка. Пришло время действовать. Обладавшая каллиграфическим почерком Джейн написала записку. Мисс Гвен, совершив один-единственный рейд в комнату прислуги, раздобыла костюмы. Амели было поручено узнать, когда удобнее всего навестить Делароша. После одного из приемов в Тюильри девушка задержалась во дворе, якобы поджидая карету, и завела разговор с грумом замминистра полиции. Парень был молод и болтлив, так что тут же выложил подробный распорядок дня своего хозяина, указав, что тридцатого апреля вечером тот собирается покинуть пределы Парижа.
Можно было радоваться, что пока не возникает особых проблем, однако шло время, и Амели начала жалеть, что не придумала что-нибудь посложнее и поактивнее. Что угодно, только бы не думать о лорде Селвике.
Как же не думать, если леди Аппингтон то и дело приглашала их с Джейн в гости и, бросая на мисс Балькур многозначительные взгляды, потчевала бесконечными рассказами о детстве и отрочестве сына. Амели старалась особо не вслушиваться, но ничего не получалось. Закрывая глаза, она видела малютку Ричарда, храбро сражающегося с тисовым кустом. Оттуда недалеко до повзрослевшего Ричарда в Люксембургском саду, а оттуда… Амели густо краснела, предаваясь воспоминаниям, совершенно непозволительным, особенно в присутствии маркизы Аппингтон и Генриетты.
Если быть до конца честной, то воспоминания мучили ее не только в кругу семьи лорда Селвика. Расчесывая волосы, обсуждая будущее Розовой Гвоздики с мисс Гвен, ночью, лежа без сна, она думала о Ричарде. За завтраком, глядя на надкушенный круассан, Амели ловила себя на том, что вспоминает запах цитрусового одеколона и нежное прикосновение губ к своей щеке. А стоило увидеть мужчину в длинном черном плаще, как сердце болезненно сжималось: Ричард!
Боже, пусть он оставит ее в покое! Но в том-то вся и беда: лорд Ричард и его вторая ипостась действительно оставили ее в покое. Когда они с Джейн ходили к Селвикам на чай, он отсиживался в своем кабинете. В салоне мадам Бонапарт он подчеркнуто сторонился Амели, а сама она пряталась за высокими фигурами офицеров, чтобы случайно не поймать брошенный украдкой взгляд. После уроков с Гортензией слонялась по коридорам Тюильри, а Ричард, едва ее завидев, тут же мчался прочь, так что несчастная девушка видела лишь его затылок. По ночам с тоской глядя в темный сад, мисс Балькур тщетно надеялась увидеть знакомую фигуру в маске и плаще…
Но ведь именно так и должно быть, верно? Совсем скоро она встретится с ним в последний раз и расскажет, где спрятано швейцарское золото. Не в силах вынести позора, Селвик сбежит в Англию, и она навсегда о нем позабудет. И о лорде Ричарде, и о Пурпурной Горечавке.
Замечтавшись, Амели уронила круассан в чашку с шоколадом.
В день, когда ожидалось прибытие конвоя, Амели нервно расхаживала по комнате, наблюдая, как медленно блекнут яркие весенние краски. Боже, ну почему солнце не может сесть побыстрее? Одеваться она начала загодя, стараясь максимально растянуть процесс.
Перевязать грудь оказалось сложнее, чем Амели себе представляла. Как же справлялись все те шекспировские героини, что переодевались в мальчиков? Она в отчаянии смотрела на длинную полоску белой ткани. Снова отвязалась, уже в который раз. Получилось только с пятой попытки…
Амели глотала слезы: грудь горела, даже дышать было больно. Зато под длинной свободной рубашкой женственные формы стали почти незаметны.
Презрительно сморщив нос, мисс Балькур натянула грязные, неопределенного цвета брюки. Интересно, в молодости они были коричневыми или черными? Поверх рубашки — жилет, восхитительно пахнущий конским навозом, и, наконец, сапоги, грубые, грязные, зловонные. В следующий раз нужно придумать что-нибудь получше, по крайней мере не такое ароматное. Почему бы не переодеться в куртизанок, спешащих на встречу с любовниками?
Когда в комнату вошла Джейн, Амели сердито смотрела в окно на оранжевое зарево догорающего заката.
— Готова?
— Уже час, как переоделась.
Джейн с улыбкой смотрела на грубую мужскую одежду и перепачканное сажей лицо кузины.
— Так и знала. Я только что говорила с мисс Гвен, она будет нас ждать в одиннадцать, чтобы вместе отправиться на склад.
— Она не пойдет с нами к Деларошу?
Амели пригладила волосы и потянулась к туалетному столику за лентой.
— Нет, — взяв у сестры ленту, Джейн туго перевязала темные кудри, чтобы заправить под тонкую вязаную шапочку, — хочет поберечь силы для настоящего занятия. Когда я к ней заглянула, она протыкала зонтом подушки твоего брата.
— Вот так компаньонка, — пробормотала Амели.
— Нам так даже удобнее, — возразила кузина, завязывая ленту узлом. — Пойду оденусь. Послушай, как ты себя чувствуешь?
— Немного нервничаю, — призналась мисс Балькур и зашагала по комнате, посыпая ковер хлопьями грязи. — Зато завтра настанет мой день. Представь, как Селвик будет скрежетать зубами от досады.
— Разве скрежетать зубами должен не Бонапарт? — мягко спросила Джейн.
— Убьем сразу двух зайцев! — заявила Амели, гордо вскидывая голову.
— Буду готова через пять минут, — со вздохом пообещала кузина.
Амели взглянула на часы. Почти половина восьмого, а в восемь…
В половине восьмого на другом конце Парижа Джефф заглянул в кабинет Ричарда.
— Хочешь чаю?
— Входи, не бойся, — милостиво предложил Селвик, раскачиваясь на стуле. — Я не кусаюсь.
— Обещаешь? — Пинчингтон-Снайп приоткрыл дверь чуть шире, и Селвик подтолкнул к нему свободный стул. Пол кабинета устилал толстый персидский ковер, так что стул продвинулся всего на пару сантиметров, но благодарному Джеффу было достаточно и этого. — Я так боялся, что за ужином ты проткнешь беднягу Майлса вилкой.
— Майлса-то зачем? — недовольно спросил Ричард. — Выпьешь коньяку?
— Да, конечно, — кивнул Джефф. — Слушай, почему бы тебе просто с ней не поговорить?
Графин с коньяком на секунду замер над бокалом Джеффа.
— С кем?
— С царицей Савской, — усмехнулся Пинчингтон-Снайп, рассматривая янтарную жидкость на свет. — С Амели, конечно!
— Ну… — заткнув графин пробкой, промычал Ричард. — Сыграем в дартс? — с надеждой предложил он.
Но Джеффа так легко не собьешь!
— Надеюсь, после сегодняшнего задания ты что-нибудь предпримешь? Дело, конечно, не мое, но в последнее время с тобой просто невозможно ужиться.
— Спасибо большое!
— Ладно, забудь! Ну, так как?
— Еще не думал, — пробормотал Селвик, старательно пряча глаза.
Со старыми друзьями всегда так: они знают, когда ты врешь, и не стесняются об этом говорить. Ну ладно, он думал об этом. Беспрестанно. И уже раз двадцать репетировал речь. Что-нибудь вроде: «Только ради спасения Англии я решился…» Нет, так очень натянуто. Может, лучше: «Знаете, я Пурпурная Горечавка. Выходите за меня замуж». Слишком бесцеремонно…
— Я тут подумал, может, перед сегодняшней операцией стоит немного осмотреться? — закачавшись на стуле, громко проговорил Ричард.
Он и раньше подумывал о предварительной разведке, а сейчас она просто необходима. Нужно срочно чем-то заняться, чтобы не думать об Амели и настроиться на предстоящую операцию.
— Можно навестить Делароша и посмотреть, нет ли в его досье какой-нибудь информации о швейцарском золоте.
— Имеешь в виду папки, которые он хранит под подушкой? — усмехнулся Джефф. — Удивительно, что столь умный и опытный сыщик прячет секретную информацию в таких идиотских местах.
— Да уж! — с энтузиазмом согласился Ричард и бросился к двери, не давая Джеффу шанса вспомнить, за чем пришел. — Все секреты министерства полиции под подушкой Делароша и в верхнем ящике его письменного стола… Служба стала совсем скучной и неинтересной! Ладно, пойду переодеваться! Встречаемся в десять на этом же самом месте.
— Могу я чем-нибудь помочь?
— Может, попробуешь отговорить мою маму от участия в сегодняшней операции? С остальным проблем не возникнет, — беззаботно сказал Селвик, предвкушая, как будет рыться в вещах Делароша.
Так, половина восьмого, через полчаса он будет готов, а к десяти успеет вернуться домой.
В восемь часов вечера в пустом доме Делароша царило странное оживление.
Присев на краешек подоконника, Ричард увидел, как беззвучно открывается дверь. Ноги затекли, ведь поза была не самая удобная, но Селвик, стиснув зубы, смотрел, как из коридора выходит темная фигура.
Деларош? Не похоже. И в кромешной темноте было ясно, что фигурка слишком тщедушная даже для невысокого субтильного замминистра. Тем более зачем Деларошу пробираться в свою собственную спальню? Месье Гастон, конечно, мужчина странный, но не настолько… Если так нравятся облавы, то для этого существуют чужие спальни.
Покачивая бедрами, фигурка двинулась к кровати. Что-то в ее движении показалось Ричарду знакомым… Забыв об осторожности, он наклонился вперед, но ночной проныра ничего не заметил. Что за черт, это же женщина! И не просто женщина, а Амели! Неудивительно, что силуэт показался знакомым… Амели… Что она делает в спальне Делароша?
Услышав, как хлопнула рама, Амели обернулась и… споткнулась о кожаные тапочки, которые замминистра любил оставлять у кровати. Растянувшись на немытом полу, она негромко вскрикнула, не заметив, как кто-то ловкий спрыгнул с подоконника. Тем сильнее было потрясение. Откуда взялись начищенные сапоги и черный плащ? О нет!
Амели почувствовала, как похолодели ладони. Превратившись в ледышку, тело перестало слушаться, и бедная девушка так и застыла, распластавшись на грязных половицах. Перепуганные глаза скользнули по обтягивающим черным брюкам, лайковым перчаткам, рубашке…
Это просто несправедливо! Ну как он мог оказаться здесь сегодня, когда она решила отомстить! Почему не устроил красочное шоу вчера за чаем или в салоне мадам Бонапарт? Глядя на высокие скулы, сияющую в лунном свете кожу, Амели почувствовала, как ее колотит мелкая дрожь. Нет, на шею она ему вешаться не станет! Дурная привычка, тем более что ее там совсем не ждут. Все закончилось, давным-давно закончилось! Но почему в присутствии Ричарда она чувствует себя совсем маленькой и ничтожной? Разве после того, что случилось, Амели Балькур не имеет права на месть?
— Что вы здесь делаете? — нервно спросила она, вытирая грязные руки о колени.
Фигура в темном плаще загораживала лившийся из окна лунный свет, так что лица Селвика было почти не видно.
— Могу задать вам тот же вопрос, — ответил Пурпурная Горечавка, наступая на девушку.
Мисс Балькур сделала шаг назад, будто несколько лишних сантиметров ослабят эффект его присутствия. Ничего подобного: каждая клеточка тела чувствовала близость Ричарда. По спине поползли мурашки, глаза заслезились, по кончикам пальцев словно пустили ток. Нельзя так распускаться, ни в коем случае нельзя! Амели судорожно сжала руки в кулаки. Стало еще хуже: ток растекся по ладоням.
Пурпурная Горечавка покачал головой.
— Просто так не сдаетесь, да? — весело спросил он.
Грудь Амели болезненно сжалась: сначала он ее отверг, теперь смеется.
— Если дело важное, то иду до конца, — тихо сказала она.
— Надеюсь, не станете утверждать, что просто вышли прогуляться?
В кармане лежит записка для Делароша, которую старательно написала Джейн. Что бы ни случилось, Селвик не должен узнать о существовании Розовой Гвоздики. Отступив на шаг, Амели уперлась в матрас Делароша. Хорошо хоть карманы глубокие.
— Если ищете секретное досье, — заговорщицки зашептал шпион, склоняясь над девушкой, — могу вам помочь. Бумаги под подушкой.
— Да, — пролепетала Амели, втягивая голову в плечи, — спасибо большое.
— Хотите на них взглянуть?
В следующую секунду Пурпурная Горечавка потянулся к подушке, Амели попыталась отстраниться, но потеряла равновесие и упала прямо на постель Делароша. Ужасно, просто ужасно! Мало того, что она лежит в весьма недвусмысленной позе, еще и руку Селвика придавила…
Амели испуганно смотрела на скрытое маской лицо. Ричард улыбался, и в изгибе губ было что-то… хищное. Движение черной ткани плаща донесло цитрусовый аромат одеколона. Тонкие длинные пальцы запутались в ее волосах…
— Не может быть, — слабея, пролепетала Амели. — Этого просто не может быть.
— Правильно, — проворковал Пурпурная Горечавка. Любимое лицо так близко, что Амели чувствует свежесть его дыхания. Цитрусовый одеколон, коньяк, гвоздичное масло — головокружительная смесь! — Этого просто не может быть.