Я схватила его за руку:

— С ума сошел? Их же двое! Давай вернемся и вызовем полицию.

Не обращая на меня внимания, Эрик помчался к угонщикам. Я, не веря собственным глазам, смотрела, как он схватил того, что сидел на байке, и швырнул его на землю. Второй, ростом около семи футов и сложением похожий на ствол дуба, вцепился в Эрика сзади. Упавший на землю поднялся и ударил Эрика в лицо. Послышался тошнотворный хруст, я услышала его даже через парковку. Мне казалось, что я попала в плохой фильм про кунг-фу. Я побежала в их сторону, но резко остановилась. Эрик перемещался с бешеной скоростью. «Дуб» с грохотом рухнул на землю. Второй попятился от Эрика, подняв вверх руки, повернулся и рванул на дорогу, оставив приятеля.

Я на подгибающихся ногах пошла вперед. «Дуб» перекатился на бок, в позу эмбриона, и лишь негромко постанывал.

— С ним все будет нормально, — сказал Эрик. — Я его почти не тронул. — Он вытащил из кармана носовой платок, и тут я увидела, что нос у него напоминает сплющенный кекс, а из ноздрей льется кровь. Даже челюсть казалась кривой.

— Эрик, они сломали тебе нос? — ахнула я.

Он повернулся к мотоциклу, лежавшему на земле. Прикрывая рукой лицо, поднял байк и выдвинул опорную подножку.

— Эрик, нужно ехать в больницу. Твой нос… — Я захлопотала вокруг него, вытаскивая свой носовой платок. Эрик взял меня за плечо.

— Анджела, со мной все хорошо, честное слово. Ничего не сломано. Просто немного крови, вот и все. Это часть игры.

Он убрал платок и улыбнулся. И в самом деле, нос и щека выглядели совершенно нормально, лишь под ноздрей виднелось немного крови.

Я сильно сморгнула и снова посмотрела. Ничего не изменилось.

— Эрик, но нос был сломан, я знаю, что был!

— С моим носом все в порядке, ты и сама видишь. Нужно верить только в то, что можно увидеть собственными глазами, разве не ты это говорила?

Эрик довез меня до Оушн-Хауса, чтобы я забрала машину, и ехал следом за мной до самого дома, желая убедиться, что я добралась туда без приключений. Я надеялась, что он немного задержится и мы сможем попрощаться, но, увидев, что я припарковалась перед домом, он помахал мне и умчался прочь. Выбравшись из машины, я принюхалась к ветерку в надежде, что смогу учуять хоть молекулу его восхитительного запаха.

Эрик ни слова не сказал о следующей встрече, значит, я опять отдана на его милость. На его милость. Я вздрогнула, сообразив, какое выбрала выражение.

Легла в постель, но уснуть не могла, и тогда я вышла в гостиную и сидела там до тех пор, пока рассвет не забрезжил над мостом «Золотые Ворота». Воспоминания прошедшего дня мелькали у меня в голове, как слайд-шоу. Люси в белой ночной рубашке, похожая на Спящую красавицу. Лес, рассказывающий о том, что она встретила «настоящего вампира». Сэнсом, улыбающийся на заднем сиденье патрульной машины. Медные волосы Эрика, окутывающие меня, как покрывало, пока мы мчимся по ночному хайвею. Что-то острое, царапающее мне шею. Сломанный нос, волшебным образом исцелившийся. Слайд-шоу закончил ось, и я стала дожидаться объяснения, которое сможет ответить на все мои вопросы, но ничего не дождалась. На краю сознания мелькали какие-то слова, но я отказывалась понимать их. Вина и страх перемешались с возбуждением и счастьем, заводя меня в тупик. Я не могла больше думать.

Когда солнце залило комнату, я закрыла жалюзи, легла в постель и спала до тех пор, пока в сознание не проник вой полицейской сирены. Посмотрела на часы! Я опять опаздывала на работу, уже третий день подряд. Я подумала, не сказаться ли больной, потому что и в самом деле чувствовала себя нехорошо, но решила, что лучше пойти на работу, чем целый день без толку болтаться по дому. Никаких встреч с клиентами нет, а Дик разрешил нам по пятницам одеваться попроще, если не нужно выходить на люди, так что я надела приличные джинсы, туфли на плоской подошве и расшитую бисером кашемировую «двойку» — кардиган и джемпер — еще семидесятых годов. Несмотря на два свитера, мне было холодно, поэтому сверху я накинула тяжелое черное шерстяное пальто.

Первое, что я сделала, придя в офис, — погуглила Эрика Тейлора и «Харбингер интернэшнл». Нашла профессора химии по имени Эрик Тейлор из Университета Тулейна, написавшего слишком много статей в невразумительные (для меня) научные журналы. Корпоративного юриста из Нью-Йорка, специализирующегося на государственном бюджете. Бейсбольного игрока главной лиги. Музыканта, собиравшегося выступать в субботу вечером на фестивале в Беркли. Я посмотрела на фотографию этого парня, чтобы убедиться — это не тот Эрик, о котором я думаю. Конечно, это был не он. Нашла «Харбингер интернэшнл» в Гонконге и Бангладеш; одни делали комплектующие к компьютерам, другие производили текстиль. Мне стало казаться, что Эрик Тейлор умудрился избежать осьминожьих щупальцев Интернета. Я попыталась погутлить «Харбингер интернэшнл» плюс Сан-Франциско и нашла одну ссылку, описывающую компанию как «международное агентство, занимающееся недвижимостью, инвестициями и менеджментом».

По ссылке нашелся телефонный номер и адрес в даунтауне. Я позвонила, и приятный женский голос сказал, что мистер Тейлор сейчас на совещании, но она может принять для него сообщение. Я ответила «нет» и положила трубку. Согласно указанному адресу, они располагались на Калифорния-стрит, всего в нескольких кварталах от «ДВУ». Я посмотрела на часы. Можно уложиться за час, если никого не придется выслеживать.

В приемной я наткнулась на Дика, выходившего из конференц-зала. Он перегородил мне путь, неловко переминаясь с ноги на ногу, и выглядел при этом несчастным. Мне стало ясно, что он знает о случившемся вчера и подбирает какие-то ободряющие слова. Наконец он просто взял меня за руку и потряс ее. Похоже, еще чуть-чуть, и он меня обнимет.

— Энджи, мне вчера вечером позвонили из полиции и рассказали, что это ты нашла Люси. Мне очень жаль, что тебе… в общем, мне очень жаль. Как ты себя чувствуешь? — Дик вытер щеку. Глаза его увлажнились, а нос, как у оленя Рудольфа, покраснел.

— Спасибо, Дик, со мной все в порядке. — Совсем не в порядке, но, видимо, именно такого ответа от меня все ждут.

— Люси была несравненным работником.

— Да, верно. Дик, мне просто интересно — что полиция сказала вам о смерти Люси? Справлялись о ком-нибудь?

Дик нахмурился:

— Они задали кучу вопросов о работе Люси, о том, с кем она дружила, не конфликтовала ли с клиентами или еще с кем-нибудь. Боюсь, я не сумел им помочь, потому что не был доверенным лицом Люси.

Я решила зайти с другой стороны:

— Ну, я поинтересовалась, потому что меня они, в частности, расспрашивали про Леса Бэнкса.

Дик наклонился ко мне, словно собирался поведать тайну.

— Меня они про Леса тоже расспрашивали, — прошептал он. — Хотели задать ему несколько вопросов о Люси. Заверили меня, что пока он не подозреваемый. Сказали: «допросить в связи с ее смертью». — Он едва не улыбнулся, но вовремя спохватился.

— И что, Лес пришел сегодня на работу? — тоже шепотом поинтересовалась я, молча умоляя его сказать «да». Мне хотелось, чтобы Лес поговорил с полицейскими и объяснил все так, чтобы его тотчас оправдали.

Дик покачал головой:

— Никто его сегодня не видел.

Неужели Лес сбежал? Вероятно, я выглядела нездоровой, потому что Дик сказал:

— Энджи, почему бы тебе не пойти домой? Нет никакой необходимости находиться сегодня на работе. Ты пережила такой шок!

Я поблагодарила его за заботу и объяснила, что работа — лучшее лекарство, но мне хочется сделать небольшой перерыв и сходить выпить чашку кофе. Он кивнул и отпустил меня. Я прошла мимо Терезы. Она подняла взгляд от стопки бумажных носовых платков. Глаза и нос у нее так покраснели и распухли от слез, что она напоминала маленького белого простудившегося кролика.

— О, Энджи, — всхлипнула Тереза, увидев меня. — Бедняжечка!

— Спасибо, Тереза, со мной все нормально. Нам всем придется долго к этому привыкать.

Тереза высморкалась в очередной платок.

— Люси всегда вела себя со мной так профессионально! Никогда ни о чем не просила в последнюю минуту. — Она многозначительно посмотрела на ряд папок перед собой. — Не то что некоторые.

Я сочувственно (надеюсь) улыбнулась Терезе и сказала, что уйду на час или около того.

Здание «Бэнк оф Америка» со своим многогранным сверкающим красным фасадом было одной из достопримечательностей Финансового квартала. Перед ним возвышалась скульптура. Как это случалось со многими произведениями искусства, она произвела на публику совершенно не то впечатление, которое имел в виду художник. Блестящая черная скала высотой почти в двадцать футов, в большей или меньшей степени похожая на сжатый кулак, она почти сразу получила от какого-то остряка название «Сердце банкира», и оно прижилось. Проходя мимо, я прикоснулась к ней, и холод обжег мне руку. Черные сердца, сердца из камня… любые образы, возникающие в мозгу, казались мне дурными знамениями. Я почти понадеялась, что это не тот офис.

На вывеске у лифта я уточнила местонахождение «Харбингер интернэшнл» и выяснила, что фирма расположена на четырнадцатом этаже. Двери лифта открывались в холл со стенами, обшитыми панелями орехового дерева, и толстыми коврами, заглушавшими любые звуки. В небольшой комнате ожидания стоял японский шкаф-тансу, три мягких кресла с подголовниками и кофейный столик с разложенными веером журналами. Я сумела разглядеть «Архитектурный дайджест», «Искусство и антиквариат», финансовые «Кипдингер» и «Фортуна», разложенные по алфавиту.

Секретарь сидела за изогнутой стойкой, совершенно пустой — на ней стояла только стеклянная ваза с бамбуком, и лежало несколько черных камней. Она была просто живым воплощением профессионализма — в коричневатом костюме и шелковой блузке, каштановые волосы собраны в пучок, макияж очень легкий. Заметно за сорок, не красавица, но и не уродина, очень компетентного вида, в гарнитуре с наушниками, она говорила в микрофон по-немецки. «Харбингер Интернэшнл» соответствовал своему названию.

— Я могу вам чем-то помочь? — Улыбка появилась и тут же исчезла.

— Да, я бы хотела увидеть Эрика Тейлора. — Я постаралась произнести это уверенно.

— Мне очень жаль, но его сейчас нет. У вас назначена встреча?

— Да, назначена.

Секретарь пришла в замешательство, заглянула в невидимый мне календарь под стойкой.

— И ваше имя?..

— Анджела Маккафри. — Теперь я жалела, что оделась для «неформальной пятницы». Пришлось сильнее закутаться в пальто.

— Я не вижу его в расписании. Можно поинтересоваться вашим делом?

— Мы обсуждаем некоторые вопросы недвижимости, и время здесь играет очень важную роль. Мне действительно необходимо поговорить сегодня с мистером Тейлором. Может быть, выдадите мне его номер телефона?

Она печально покачала головой:

— Мне в самом деле жаль, но сейчас с ним связаться совершенно невозможно. Если вы оставите свою визитку, он перезвонит вам сразу же, как только сможет.

Нет ничего надежнее безупречной вежливости, чтобы выбить у вас почву из-под ног.

Вернувшись в офис, я попыталась сосредоточиться на работе и составить список неотложных дел, но на первом же попавшемся мне на глаза листке обнаружила пометку «позвонить маме» и, обуреваемая чувством вины, записала это в самом начале. Поскольку рисунки к «Вкусным цыплятам», послужившие предлогом для посещения дома Люси, я так и не нашла и не сомневалась, что мне не позволят вернуться, чтобы их поискать, даже если мне этого захочется, следующим пунктом пришлось записать: «попросить креативщиков сделать копии». Но рисовал их Лес, а я очень сомневалась, что увижу его сегодня на работе. Интересно, полиция уже арестовала его или нет? Надеюсь, что нет, потому что я поверила ему, когда он сказал, что не делал этого, хотя полагаться пришлось исключительно на внутреннее чутье.

Желание доказать невиновность Леса разбудило во мне детектива, и я начала думать о голосовой почте Люси — вдруг в сообщениях содержится ключ к разгадке ее убийства? Перевернув страницу в блокноте, я начала новый список, озаглавив его: «голосовая почта Люси».

Я написала: «Моравия, вечер четверга».

Моравия позвонила в четверг и сказала, чтобы Люси не приходила в клуб на следующий день. Почему Моравия не велела Люси приходить в пятницу, появилась у нас в среду и пригласила Кимберли и меня? Может быть, она была сыта Люси по горло и уже собиралась передать заказ кому-нибудь другому, а может быть, здесь крылось что-то личное.

Затем я написала: «Лес, утро субботы».

Лес сказал мне, что в последний раз он видел Люси в пятницу вечером, когда они поссорились. Если это правда, то вполне логично, что он позвонил на следующее утро, пытаясь помириться. Если же это он убил Люси, сообщение послужило прикрытием — он знал, что полиция его прослушает.

Но если Лес убил Люси в пятницу вечером, Сэнсом ошибся, сказав, что она умерла всего день-два назад. Я понимала, почему Сэнсом так подумал и почему не хотел мне этого объяснять. От тела Люси уже пахло, но вонь была не такой уж сильной. Вот почему Сэнсом спросил меня, сколько времени я провела в доме. Если бы она пролежала там мертвой целую неделю, я бы учуяла запах сразу же, как вошла.

Я вспомнила две чашки из-под кофе на воскресной газете. Кто-то был в доме с Люси в воскресенье утром. Не Лес, если, конечно, ему верить. Может быть, ее новый бойфренд? В начале недели Люси куда-то пошла, возможно, с ним, и оказалась в своем доме, мертвой, в среду или в четверг.

Одну вещь я проверить могла — выяснить, где Люси провела вечер пятницы. В «Доме Ашеров» или с Лесом?

Я позвонила в офис «Макабр-Фактор», который располагался в похожей на пещеру бывшей швейной фабрике на южном конце Маркет-стрит. Столы и компьютеры там теснились по стенам, а в центре комнаты стояли ждущие отправки коробки с косметикой «Макабр-Фактор». Всякий раз, приходя туда, я снова и снова гадала, откуда у них взялся капитал для рекламной кампании. В последний раз, когда мы обсуждали бюджет, Сулейман мямлил что-то насчет «ангельских инвесторов».

Хрипловатый голос Моравии в трубке отбарабанил название компании.

— Привет, это Энджи из «ДВУ».

Голос Моравии потеплел.

— Привет, Энджи. Хорошо провела время в «Доме Ашеров»? Нам так и не удалось с тобой попрощаться.

— О да, прошу прощения. Я вдруг плохо себя почувствовала, так что пришлось рано уйти.

— Эрик все время о тебе говорит.

К щекам прилила кровь, и я внезапно забыла, зачем звоню. Почему мне не пришло в голову спросить номер Эрика у Сулеймана и Моравии?

— Я бы с удовольствием с ним связалась. У вас, случайно, нет его телефона?

— Ни одного номера. Он просто неуловимый. Но если я с ним увижусь, то скажу, что ты хочешь с ним поговорить.

— Нет-нет, это ни к чему, — поспешно выпалила я. — Собственно, я звоню вот по какому поводу… вы; же знаете, что в последние несколько дней Люси пропала?

— Нет, нам этого никто не говорил. Говорили только, что она временно недоступна.

Ну да, такова была политика фирмы, верно? И если Моравия что-нибудь и знала, мне она об этом все равно не скажет.

— В общем, ее нашли. Я нашла. Она мертва.

Я услышала, как Моравия с шумом втянула в себя воздух.

— О Боже мой, правда? Это ужасно. Как она умерла?

— Я толком не знаю. Полиция собирается делать вскрытие.

— О, мне очень, очень жаль. Пожалуйста, не беспокойтесь о сроках, мы понимаем, что теперь потребуется некоторое время для того, чтобы все утрясти.

Под предлогом того, что заказ передали мне, я могу порасспрашивать Моравию про ее встречи с Люси за последние несколько дней, и никто не скажет, что я вмешиваюсь не в свои дела. Пожалуй даже, можно сказать, что это уважительная причина прослушать голосовую почту Люси.

— Мне кажется, что сейчас для нас всех лучше, если мы будем просто работать дальше. — Я глубоко беззвучно вздохнула. — Так я хотела уточнить — когда вы с Люси встретились в пятницу в «Доме Ашеров», вы пришли к каким-нибудь решениям по поводу рекламной стратегии, о которых я должна знать? Согласилась ли она с подходом «обычные люди приветствуют вампирский образ жизни»?

В трубке послышались шорох и шелест, как будто Моравия переходила с одного места на другое.

— Это был дружеский визит, Энджи. Мы знакомы с Люси с тех пор, как стали клиентами «Д ВУ». Она приходила в «Дом Ашеров» на частные вечеринки, которые мы устраивали по пятницам, а в последнее время приводила с собой Леса Бэнкса.

— Частные вечеринки? Разве не весь клуб частный? — спросила я, вспомнив список приглашенных.

— Это немного более узкий круг. В любом случае в прошлую пятницу ее там не было, потому что вечеринку отменили.

— О, и почему?

— Я не помню. Такое иногда случается.

Повесив трубку, я стала вспоминать сообщение Моравии в смартфоне Люси и припомнила ее слова очень отчетливо: «Я знаю, что вы собирались прийти завтра в клуб, но мне кажется, лучше вам этого не делать…»

Непохоже, чтобы вечеринку отменили. Скорее эта похоже на то, что Люси на нее не пригласили.

Моравия сказала, что не только Люси, но и Лес посещал вечеринки по пятницам. А Лес заявил, что он не имеет отношения к «вампирским делам», значит, кто-то из них врет. Необходимо поговорить с Лесом, да только я не знаю, где его искать.

Тереза открыла дверь, не постучавшись. Все еще хлюпая носом, она бросила мне на стол почту. Я начала перебирать ее еще до того, как Тереза вышла и закрыла за собой дверь. До Эрика я не открывала письма по нескольку дней, потому что все важное приходило по факсу, телефону или электронной почте. Но теперь эти письма сделались драгоценными — там могла быть записка от него.

Сегодняшняя драгоценная почта состояла из экземпляра «Рекламного листка» с сообщением о распродаже обуви с пятидесятипроцентной скидкой в «Норд-строме» и брошюры к конференции «Как подготовить безупречную презентацию» в Mayи. Я швырнула «Рекламный листок» на кучу других непрочитанных журналов, и из него выпал желто-коричневый конверт. Он выглядел как обычная маркетинговая рассылка, с моим именем, напечатанным на ярлыке, но только без обратного адреса и почтового штемпеля. Я схватила его и нетерпеливо разорвала.