— Лес, настоящих вампиров не существует! — Я говорила успокаивающим тоном, как с ребенком, которому приснился страшный сон.

Он прерывисто дышал мне в ухо.

— Один из них самый настоящий, тот, в которого влюбилась Люси. Я понимаю, в это трудно поверить, я и сам не верил, пока не познакомился с ним.

— Ты с ним познакомился? И как он выглядит? — Странный вопрос, конечно, но Лес слишком расстроен, чтобы это заметить.

— Я точно не знаю, он был в капюшоне. У них там, в «Доме Ашеров», существуют такие ритуалы — люди добровольно позволяют пить свою кровь. И нужно прийти и все записать в качестве доказательства, иначе полиция нам не поверит!

Значит, Лес не может подтвердить, что Эрик и есть тот самый «настоящий вампир». Я испытывала облегчение, смешанное с разочарованием, но при этом чувствовала, что больше не могу закрывать глаза на правду. Уж хотя бы это я для Люси сделать обязана, не говоря о себе самой. При этом я все больше уверялась, что правда, если такое понятие вообще существует, не изменит моих к нему чувств.

— Это тот же самый ритуал, который вы с Люси собирались пройти в прошлую пятницу? — спросила я.

— Откуда ты об этом знаешь? С кем разговаривала?

— Ответь на вопрос, Лес.

— Моравия велела Люси больше туда не приходить. Люси говорила, это потому, что ее новый бойфренд не хотел со мной соперничать, а пытался вести себя по-рыцарски.

— Так это же для тебя хорошо, верно? Новый бойфренд добровольно от нее отказался.

— Неверно. Люси сказала, что не позволит мне стоять у нее на пути, мол, когда вампир узнает о том, что мы с ней действительно расстались, он к ней вернется.

— Так Люси не пошла тем вечером на ритуал? — «Может быть, потому что ты ее убил, лишь бы не дать ей тебя бросить?»

— Не знаю. Она вышвырнула меня еще до полуночи. Думаю, что пошла, и он ее там убил. Может быть, он сегодня еще кого-нибудь убьет. Если ты пойдешь и снимешь все на видео, меня снимут с крючка.

У меня закружилась голова. Я вцепилась в стол.

— Лес, я не могу этого сделать, особенно если то, что ты говоришь, — правда. Расскажи полиции, пусть они придут и сами все увидят.

Лес снова рассмеялся:

— Да, точно. Когда я им позвоню и скажу, что это не я, а вампир, они сразу же туда придут. Они в это поверят! Нет, Энджи, пойти должна ты. Я скажу тебе пароль, тебя впустят. И тебе ничто не угрожает, там всегда есть зрители, ты просто с ними смешаешься. Опасности подвергается только доброволец.

— О, конечно, теперь я почувствовала себя куда лучше.

Лес не обратил на это внимания.

— Войдешь с заднего входа, из переулка, дверь рядом с мусорными баками. В самом низу лестницы стоит охранник. Назови пароль, и тебя пропустят. Сними на видео все, чем они там занимаются, и передай в полицию. Тогда им придется тебе поверить. Я же могу получить смертный приговор! Ты должна мне, Энджи, это ты передала меня в руки полиции…

Леса прервал электронный голос, сказавший: «Пожалуйста, заплатите пятьдесят центов за следующие три минуты».

Лес заорал:

— Черт, у меня больше нет денег! «Реквием» — это пароль…

Связь прервалась прежде, чем я успела ответить.

Поговорив с Лесом, я села и попыталась все обдумать, но чувствовала себя так, будто приняла транквилизатор. Голова клонилась все ниже и ниже, и я снова заснула, а когда проснулась, будильник показывал 21:58. Решив, что лучше проспать всю ночь, я хотела не открывать глаз, но не могла удержать веки закрытыми. Биоритмы окончательно сбились. Я сдалась и пошла на кухню.

Там сидела Кимберли в белом пушистом халате, пила молоко и листала «Вог».

— О, я рада, что ты пошла домой и легла. Как ты себя чувствуешь?

— Вроде бы лучше.

Я открыла холодильник, пытаясь вспомнить, когда ела в последний раз. Ирландский кофе с Эриком… всего лишь вчера ночью? А кажется, что целую вечность назад. До этого я съела салат в «Лазурном побережье». Мне бы сейчас полагалось умирать от голода, но ничто в холодильнике меня не привлекало. Сплошная еда для Кимберли: соевое молоко, яйца, хлеб на пахте, йогурт, нарезанный шведский сыр. Только сейчас до меня дошло, что практически вся еда Кимберли белого цвета. Может, в психологических книгах существует отдельная категория — психическое расстройство «едок белых продуктов»?

Я налила себе стакан соевого молока и села напротив Кимберли. Она продолжала читать, больше не обращая на меня внимания. Будь Кимберли другим человеком, я уверена, мы бы болтали с ней, не закрывая рта, утешали друг друга, обменивались предположениями, вспоминали каждую минуту и каждую подробность прошедших нескольких дней. Но даже если она и не подставила меня с «Макабр-Фактор», мы бы все равно не стали с ней лучшими подругами.

Я прожила здесь почти год, но до сих пор почти ничего не знала о Кимберли. Мы с ней жили, как соседи по лестничной площадке, здороваясь, если натыкались друг на друга. У каждой была своя ванная комната, а кухней ни одна из нас особо не пользовалась. Если я что-то съедала, то просто покупала это снова, и Кимберли поступала точно так же. Мы сосуществовали. А теперь между нами стояло столько всего — смерть Люси, предательство Кимберли, благосклонность Дика по отношению ко мне, — сомневаюсь, что мы сможем сосуществовать дальше. Вероятно, в довершение всего мне придется искать новое жилье. На секунду я позволила себе помечтать, что там мы будем жить с Эриком — в шале, или в замке, или что он там называет своим домом. Но всего на секунду.

— Чем собираешься заняться сегодня вечером? — спросила я.

— Выпью таблетку снотворного и лягу спать. Жду не дождусь, когда уже этот день закончится. — Она подняла глаза от журнала. — А ты?

«Пойду в «Дом Ашеров», чтобы заснять на видео вампирский ритуал. Не хочешь присоединиться?»

— Да ничего особенного. Может, схожу к Стиву, посмотрим с ним какой-нибудь фильм.

Оставив Кимберли в кухне, я прошла в гостиную и села там, не включая свет. Мигающие огни города, уступающие мягкой черноте у края воды, оказывали на меня успокаивающее действие. И как и вчера, я лучше чувствовала себя сейчас, ночью. Головная боль прошла; и я совершенно не хотела спать.

Вошла Кимберли.

— Свет включить?

— Нет! — чересчур резко воскликнула я и тут же сменила тон: — Я любуюсь видом.

— Ну ладно, я пошла спать. Увидимся утром.

— Спокойной ночи.

Она погасила свет в кухне, и гостиная погрузилась в глубокую темноту. Но тут я посмотрела через комнату на книжные полки, где Кимберли хранила свою библиотеку, и поняла, что вижу названия книг так ясно, словно на них направлен прожектор. «Фэн-шуй для твоей квартиры», «Как медитировать по 10 минут в день», «Искусство бизнеса», «Рекламный бизнес». В жизни я не могла прочесть этих названий с дивана даже при дневном свете. Неужели зрение улучшается?

Я начала думать о просьбе Леса. На самом деле он попросил меня, даже не подозревая об этом, выяснить, является ли бойфренд Люси и моим бойфрендом тоже. Я хотела доказать невиновность Леса. Хотела найти убийцу Люси, и пусть это будет кто-нибудь, кого я никогда в жизни не видела, кто-нибудь, для кого у меня и бранного слова не найдется. Хотела снова увидеть Эрика, но не в «Доме Ашеров». Я пошла к себе в комнату, чтобы переодеться.

Стив жил в квартале Кастро, районе, известном всему миру как мекка для геев, еще не захваченная «безумной толпой с колясками», как он отзывался о гетеросексуальных родителях. Но в половине двенадцатого ночи в пятницу толпа с колясками уже посапывала в своих кроватях, и Кастро-стрит снова поступила в распоряжение своих владельцев. Красивые мужчины с закрученными вверх усами, с выпирающими на груди мышцами прогуливались по ней рука об руку. На ветру развевались радужные флаги, символизирующие свободу геев. Из открытых дверей баров доносилась диско-музыка семидесятых годов.

Квартира Стива находилась на холме, прямо над самой оживленной частью Кастро-стрит. На улице не осталось ни единого свободного местечка, так что мне пришлось припарковаться рядом с какой-то машиной, включив аварийную сигнализацию. Я поднялась на крыльцо серого, формой напоминающего коробку из-под обуви здания в стиле шестидесятых годов и нажала кнопку домофона четвертой квартиры.

Искаженный голос Шива прозвучал так, словно он лежал под одеялом:

— Для вас лучше, если это крайняя необходимость.

— Стив, слушай, мне нужно, чтобы ты кое-куда со мной сходил.

— Энджи, я уже спал!

— Мне нужен помощник на свидании. — Мы со Стивом много раз выходили вместе, но при этом речи никогда не шла о свиданиях с потенциальными партнерами. Мы всегда так веселились, что отпугивали от себя всех остальных.

Стив устало произнес:

— Я-то думал, что тебе нездоровится, а ты собралась на вечеринку? Лучше поднимись ко мне наверх, чтобы я тебя как следует отчитал. — Домофон зажужжал, впуская меня внутрь, и по узкой лестнице я поднялась на его этаж.

В трусах-боксерах с сердечками и красной футболке Стив показал мне на гостиную своей квартирки с одной спальней. Он сотворил с комнатой настоящее чудо, превратив ее в крохотную тосканскую виллу — терракотовые стены, антикварная деревянная мебель, уставленная цветами и итальянской керамикой, и даже миниатюрная копия Давида Микеланджело. Стив хотел усадить меня на слишком мягкий бархатный диван, но я предпочла расхаживать по комнате взад и вперед.

— Да, так почему ты оказалась одна на улице в полночь?

— Стив, у меня нет времени на объяснения. Мы должны сходить в «Дом Ашеров». Лес думает, что один из них убил Люси. Он попросил меня помочь ему. Никто, кроме меня, не считает его невиновным, полиция собирается его арестовать, если я не добуду доказательств. Он рассказал, как мы можем попасть внутрь… — Я остановилась, поняв, что хожу кругами.

— Так. Дай-ка я разложу по полочкам. Ты считаешь; что один из них мог убить Люси, но при этом намерена шагнуть прямо в пасть льва и предложить себя вместо ростбифа, а своего верного друга — на десерт. Нет, меня это не устраивает. Для этого у нас существует полиция, Ненси Дрю. — Стив сел на диван и скрестил руки, прекращая спор.

— Я уже все это сто раз обдумала. Полиция ничего не будет делать, только разыскивать Леса, по крайней мере до тех пор, пока у нее не появится другой подозреваемый. Но другого подозреваемого они искать тоже не будут, потому что у них нет для этого никаких оснований. Лес прав, это я его им сдала, и если он не убивал Люси, я просто обязана ему помочь.

Я не стала упоминать вторую причину — желание убедиться, что Эрик вовсе не тот человек, который, по мнению Леса, убил Люси. Тогда Стив точно меня никуда не пустит.

— А если эти психи и вправду убили Люси, Энджи? Что там насчет того парня, Эрика, который тебя опоил? Что, если это он?

Вот и попробуй ему соврать.

Стив пристально всмотрелся в мое лицо и прижал ладонь ко рту.

— Ты опять с ним встречалась, Энджи, вижу по глазам. Ты окончательно рехнулась, и я не выпущу тебя из этой квартиры!

Я села на обитое атласом кресло с подголовником. Слезы обожгли глаза и грозили вот-вот хлынуть наружу. Я сильно потерла глаза рукой.

— Да, я снова с ним встречалась. Вчера ночью. Мы катались по хайвею-1 на мотоцикле. Это было просто чудесно… — Я замолчала, не договорив.

Что бы сказал Стив, расскажи я ему все — про свои встречи с Эриком, про странные симптомы, появившиеся у меня после нашей первой встречи, про отчаянную тоску по нему, пожирающую мои дни и даже ночи? А если бы все было наоборот и это Стив рассказывал мне все то же самое про мужчину, с которым только что познакомился? Я бы сделала все, что в моих силах, лишь бы удержать его подальше от этого парня.

— Лесу нужна моя помощь. Надеюсь, что ты пойдешь со мной, но если нет, я все равно пойду. Одна.

Стив долго смотрел на меня, затем встал и направился в спальню, стягивая на ходу красную футболку.

— Полагаю, цвет дня у них черный?

Мы подъехали к «Дому Ашеров» с парадного входа. Обычная толпа чудаковатых типов ждала, когда их впустят внутрь, громила-вышибала сверялся со списком. Мы припарковались за углом, и пошли по переулку к заднему входу. Не нервничай я так сильно, могла бы расхохотаться, глядя на Стива — тот в своих облегающих черных брюках, водолазке и берете сильно походил на Марселя Марсо, только не хватало белого грима на лице, и вышагивал глухой ночью на цыпочках позади мусорных баков, заполненных гниющей китайской едой. Черная металлическая дверь, через которую я ушла отсюда два дня назад, была немного приоткрыта, как и в тот раз.

Мы вошли, и с верхнего этажа на нас сразу обрушилась оглушающе громкая музыка. К счастью, пока ее приглушали закрытые двери. Следуя указаниям Леса, мы спустились на один пролет и прошли сквозь сырое помещение, заполненное картонными коробками, к двери, у которой стоял некто, лишенный возраста и пола, в черной бесформенной одежде, с черными до плеч волосами. За дверью слышались звуки — то ли пение, то ли речитатив и вроде бы стук барабанов. Стив замялся, но я подтолкнула его вперед. Не тот случай, чтобы долго раздумывать.

— Сделай вид, что ты знаешь, что делаешь, — прошипела я ему в спину.

Бесполая личность бесстрастно смотрела на нас.

— Реквием, — хрипло шепнула я.

Личность открыла дверь.

Стив отшатнулся, и мне пришлось потащить его за собой. Выражение его лица словно говорило: «Какого черта мы тут делаем?» Я оторвала его пальцы от своего рукава и шагнула внутрь, проглотив вдруг поднявшуюся к горлу желчь.

Около пятидесяти человек стояли перед сценой, наблюдая за разворачивающимся действием. Единственный свет в большой комнате исходил от ряда высоких свечей впереди, поэтому я потащила Стива в тень, к стене, и открыла свой мобильник, постаравшись спрятать его под черной шалью. Я не сомневалась, что кто-нибудь заметит, как я снимаю, и вышвырнет нас вон, если не хуже, но тут увидела, что по меньшей мере еще двое снимают происходящее, один на телефон, второй на камеру. Я ткнула Стива локтем и показала на них. Он пожал плечами и прошептал:

— Наверное, у них есть веб-сайт. Crazyvampire-.

На первый взгляд то, что мы видели, походило на секс-шоу лесбиянок, какое можно увидеть в определенных городских клубах по цене трех сильно разбавленных напитков. Две женщины, одетые всего лишь в стринги и кожаные браслеты, извивались на сцене в театральном подобии секса. Что здесь было другим, так это кровь. Шея и грудь одной из женщин были покрыты неглубокими порезами в форме кругов и звезд, из них струйками текла кровь. Вторая эту кровь слизывала и растирала порезы руками, так что скоро кожа первой женщины оказалась покрыта красной пленкой.

Похоже, мы пришли к концу первого акта, потому что обе женщины встали и скрылись за занавесом. Я гадала, что может за этим последовать, и долго ли я еще выдержу. Правда, сильно помогало то, что я смотрела сквозь видоискатель — так я могла немного отстраниться от происходящего.

На сцене появились Моравия и еще несколько человек, каждый держал в руках небольшой флажок, украшенный абстрактным гербом. Они речитативом произносили какие-то слова, но я их не понимала. По интонациям и ритму это больше всего походило на мессу на латыни и даже звучало как латынь, многие слова оканчивались на «um» и «us». Вышел Сулейман в черной мантии с причудливой вышивкой, отороченной красным атласом. Я натянула шаль на лицо, на случай если он ил и Моравия посмотрят в мою сторону.

— Эй, это не твои ли клиенты? — громким шепотом спросил Стив.

Я кивнула.

— Вроде бы они хотели, чтобы в рекламной кампании ты использовала людей из их клуба?

— Да.

— Классная идея. Любуясь на кровавых свиней в «Кэрри», я сразу же хочу купить косметику.

Музыка и речитатив прекратились, и в зале гулко прогремел голос Сулеймана:

— Сыновья и дочери ночи! Есть ли среди вас тот, кто хочет принести себя в жертву Владыке Тьмы, кто желает отведать бессмертия и разорвать ткань, отделяющую этот мир от Того?

Сквозь толпу протолкалась молодая женщина и по ступенькам поднялась на сцену. Худая и изящная, с длинными светлыми волосами. Я выделила ее лицо крупным планом и узнала Лилит. Она пошатывалась и спотыкалась и, судя по остекленевшим глазам, находилась под действием наркотика.

Лилит вышла на край сцены и раскинула руки. Казалось, что она уже делала такое и раньше. Сулейман и Моравия расстегнули на ней рубашку, поглаживая по рукам и плечам и что-то шепча. Вперед шагнули двое мужчин в мантиях, и в этот же миг Лилит обмякла, словно вот-вот упадет. Мужчины подхватили ее под руки и помогли устоять на ногах.

На сцену вышел высокий мужчина в черной бархатной мантии с капюшоном, полностью скрывавшим его лицо. В руке он держал кинжал с лезвием длиной не меньше десяти дюймов. Стоявшие на сцене снова начали свой речитатив, его подхватили и зрители. Мужчина поднял кинжал высоко над головой и направил его в грудь Лилит, словно собирался ударить ее прямо в сердце. Все хором ахнули, и повисла тишина. Я чувствовала себя как на бое быков, когда ждешь последнего, смертельного удара. Голова закружилась, и я могла бы лишиться чувств, но ноги словно примерзли к полу. Стив молча взял меня за свободную руку.