У меня ушел битый час и бутылка бензола на то, чтобы под неусыпным взором Принцессы Арджуманд отмыть Сирила от бальменовской светящейся краски. Мы, видимо, здорово надышались, поскольку следующее, что я помню, – Бейн тряс меня за плечо со словами: «Простите, что беспокою, сэр, но уже седьмой час, а полковник Меринг просил разбудить его и профессора Преддика в семь».

– М-м-м, – промычал я, стряхивая сон.

Сирил зарылся поглубже в одеяло.

– Джимми Сламкин, сэр, – произнес Бейн, наливая горячую воду в умывальник.

– Что?

– Настоящее имя графа. Джимми Сламкин. Так значится в его паспорте.

Сламкин. Что ж, значит, и он отпадает в качестве кандидатуры на роль таинственного мистера К. Оно, вероятно, к лучшему, однако хотя бы один подозреваемый нам нужен. У пресловутого лорда Питера и месье Пуаро, напротив, от подозреваемых отбоя не было. Ни представляю себе детектива совсем без подозреваемых.

Я спустил ноги с кровати.

– Точно Сламкин? Не Кламкин, например?

– Сламкин, сэр. А что?

– Мадам Иритоцкая предсказала мисс Меринг замужество с кем-то на «К», – объяснил я, слегка подтасовав факты.

Бейн продолжил раскладывать бритвенные принадлежности.

– В самом деле? Возможно, опять кто-то что-то недослышал и имелось в виду «Г»? Граф?

– Нет, – покачал я головой. – Совершенно точно «К» и совершенно точно «мистер К», так что это не титул. Вы, часом, не припомните в здешней округе подходящих женихов с фамилиями на «К»?

– Женихов? Нет, сэр.

Меня побрили, одели, и я попытался растолкать Сирила.

– На этот раз я тебя не понесу.

– Там сегодня довольно прохладно и пасмурно, – заметил Бейн, портя мне все уговоры. – Вам лучше надеть пальто.

– Пасмурно? – пропыхтел я, подпихивая Сирила к краю кровати.

– Да, сэр, – подтвердил Бейн. – Похоже, собирается дождь.

Бейн не преувеличил. Судя по набрякшим тучам, полить могло в любую минуту, а холод стоял такой, словно я вдруг переместился в середину декабря. Сирил, едва высунув нос наружу, рванул со всех ног обратно, и только на лестнице я отловил его и стащил вниз.

– На конюшне теплее, – уговаривал я.

Наглая ложь. Там было промозгло и темно. Конюх, видимо, тоже проспал. Нашарив спички и лампу, я зажег фитиль.

– Привет, – раздался голос Верити. Она сидела на тюке с сеном, болтая ногами. – Где ты был?

– Что ты здесь делаешь?

– Мадам Иритоцкая с графом уехали в четыре. Подкупили конюха, чтобы отвез их на станцию.

Сирил, притворявшийся, будто без посторонней помощи не одолеет и лестничную ступеньку, одним махом взлетел на тюки – к Верити на колени.

– И тебе привет, Сирил! Нед, я подумала, вдруг ты правильно предполагал, что мистер К – это граф, поэтому я на всякий случай проследила за нашим гостем. Хотела убедиться, что с ним не убегает Тосси.

– Он не мистер К, – опроверг я устаревшую версию. – Он Джимми Сламкин.

– Знаю, – почесывая Сирила за ухом, кивнула Верити. – Он же Том Хиггинс, граф де Фано и Боб Вексфорд по прозвищу Хорек. Я перебросилась после их отъезда и посмотрела в архивах Скотленд-Ярда. И еще я догадываюсь, зачем они приезжали.

– Прощупать почву?

– Возможно. – Сирил с блаженным вздохом перевернулся на бок, и Верити принялась чесать ему брюхо. – Позавчера мадам Иритоцкая проводила специальный сеанс для Общества психических исследований, чтобы они удостоверились в подлинности ее дара. Ее связали по рукам и ногам и заперли в собственном шкафчике, после чего явился дух Клеопатры. Он играл на бубне, приплясывал вокруг стола, дотрагивался до участников сеанса и предрекал им дальнюю дорогу. – Верити посмотрела на меня с лукавой улыбкой. – К несчастью, на одного из представителей Общества чары Клеопатры подействовали так сильно, что вопреки предостережениям мадам Иритоцкой он схватил царицу за руку и потянул к себе на колени.

– И что потом?

– Дух вцепился ему в волосы и начал кусаться, тот завопил от боли. Тогда другой участник включил свет, отпер шкафчик…

– В котором, как ни странно, оказалось пусто.

– И сорвал с Клеопатры вуаль, под которой обнаружилась мадам Иритоцкая. Три дня спустя они с подельником сбежали во Францию, где ее разоблачил Рише, даром что верил абсолютно во все и вся. Потом она отправилась в Калькутту и там научилась у индийского факира новым фокусам, в 1922 году перебралась в Америку – где ее вывел на чистую воду Гудини, – а оттуда обратно в Оксфорд, где Артур Конан Дойль назвал ее «величайшим медиумом на свете» и заключил, что «в подлинности ее дара не может быть ни малейших сомнений».

Верити с обожанием посмотрела на Сирила.

– Когда надежно сосватаем Тосси за мистера К, – пообещала она, почесывая его за ухом, – я, пожалуй, заберу тебя с собой. Шучу, – успокоила она меня, лукаво блеснув глазами. – Я завязала с диссонансами. Но бульдога завела бы с радостью.

– Я тоже.

Верити опустила взгляд.

– Каррадерса так и не вытащили. Сеть по-прежнему не открывается. Уордер предполагает, что это временная блокада, и пытается ее преодолеть с помощью ускоренных четырехчасовых интервалов.

– А Ти-Джей разобрался, как диссонанс обошел защитные механизмы сети?

– Нет. Зато выяснил, почему Наполеон проиграл Ватерлоо, – улыбнулась она и тут же посерьезнела снова. – А еще ему наконец удалось сгенерировать диссонанс.

– Да? Что же ты сразу не сказала?

– Так ведь это лишь модель. И потом, это не такой диссонанс. Он возник в ходе самокоррекции – в том варианте, где путешественник во времени убивает Веллингтона. Когда Ти-Джей ввел в модель второго путешественника, тот украл ружье, из которого первый собирался застрелить Веллингтона, и вынес через сеть, тем самым предотвращая диссонанс, а не создавая. Однако Ти-Джей просил передать тебе, что по крайней мере гипотетически сеть какие-то предметы выпускает из прошлого, хоть это к нашему случаю и не относится.

Гипотетически выпускает. Замечательно, только это не поможет открыть сеть для путешественника номер один – того, которого командируют убивать Веллингтона.

– Еще что-нибудь выяснилось?

– Нет. Ти-Джей и мистер Дануорти рады, что нам удалось заманить Тосси в Ковентри. Они сходятся во мнении, что отсутствие роста сдвигов в районе изначальной переброски свидетельствует о кратковременном характере диссонанса, а значит, для его самокоррекции достаточно будет обеспечить присутствие Тосси в соборе в указанную дату. – Верити снова уставилась в пол. – И если диссонанс исчезнет, нам больше здесь делать нечего и нужно готовиться к встрече с леди Шрапнелл. А я обещала помочь с поисками епископского пенька. Поэтому решила тебя дождаться.

Она спихнула Сирила с колен, достала из кармана перо, бутылочку чернил, несколько листов бумаги и разложила все это на тюке с сеном.

– Это зачем? – не понял я.

– Распишем по пунктам, что могло случиться с епископским пеньком. Лорд Питер Уимзи и Гарриет Вейн составляли похожий список версий в восьмом романе – «Где будет труп».

– Все варианты просчитать невозможно, – возразил я. – Ведь континуум – хаотическая система…

Верити пропустила мои слова мимо ушей.

– У Агаты Кристи всегда остается одна вероятность, которую никто не учел, и именно в ней кроется разгадка. Так… – Верити обмакнула перо в чернила. – Номер один: епископский пенек был в соборе во время налета и сгорел при пожаре. Номер два: он был в соборе, уцелел в огне и был найден на руинах. Номер три… – Перо деловито строчило по бумаге. – Пенек спасли из собора во время налета.

Я покачал головой:

– Во время налета спасли только флаг, два комплекта подсвечников, деревянное распятие и книги из алтаря. Есть список.

– Мы пока перечисляем все версии, – возразила Верити. – А потом будем вычеркивать невозможные.

«То есть все три», – вздохнул я про себя.

– Номер четыре, – продолжила она. – Пенек уцелел при налете, но почему-то не попал в список и куда-нибудь завалился.

– Нет. Миссис Биттнер проводила инвентаризацию перед продажей, она бы его нашла.

– Когда Гарриет составляла список, лорд Питер, между прочим, не перебивал ее на каждом слове. Номер пять: его вовсе не было в соборе во время налета. Его вынесли где-то между десятым и четырнадцатым ноября.

– Зачем? – поразился я.

– Для сохранности. Вместе с восточными витражами.

– Я ведь ездил в дом настоятеля, к Люси Хэмптон, – напомнил я. – Ничего, кроме витражей, к ним из Ковентрийского собора не привозили.

– Хм. Ладно, а если его забрал домой кто-нибудь из прихожан? Тоже чтобы уберечь или, например, почистить, вот его и не оказалось в соборе в ночь налета?

– Если так, почему этот кто-то не принес его обратно?

– Не знаю. – Верити задумчиво покусала губу. – Может, сам погиб при налете, от фугаса… А наследники не знали, что пенек из собора.

– Или он подумал: «Нет, я не могу поступить так с ковентрийцами. Им и без того досталось, собор погиб, за что им еще одно наказание в виде епископского пенька?»

– Не дурачься, – велела Верити. – Или, предположим, пенек не вернули, потому что он был поврежден во время налета – той же бомбой, например.

Я покачал головой:

– Епископскому пеньку даже прямое попадание нипочем.

Верити положила перо.

– Хорошо, что мы наконец едем в Ковентри. Хоть посмотрю на это чудо своими глазами. Не может он быть настолько жутким. – Она задумалась. – А если епископский пенек участвовал в преступлении – например, как орудие убийства? На нем осталась кровь, поэтому его похитили, чтобы скрыть следы…

– Ты перечитала детективов, – заключил я.

Верити снова обмакнула перо в чернила.

– Или, может, он действительно хранился в соборе, только не на виду, а внутри чего-то? Как в «Украденном письме» По.

Верити начала новую строчку, но остановилась и посмотрела на перо. Потом вытащила из кармана оранжевую перочистку в виде георгина.

– Что ты делаешь?

– Чищу перо, – недоуменно пожала плечами Верити, вытирая металлический кончик о многослойную ткань.

– Перочистка! – осенило меня. – Перо-чистка! Для чистки писчих перьев!

– Ну да. – Верити посмотрела на меня подозрительно. – На кончике скопилось слишком много чернил, вышла бы клякса.

– Конечно же! Поэтому его вытирают о перочистку!

– Нед, ты сколько раз перебрасывался? – начала Верити.

– Ты просто золото! – Я ухватил ее за плечи в порыве чувств. – Ты разгадала тайну, которая не давала мне покоя с 1940-х. Я готов тебя расце…

Со стороны дома донесся душераздирающий вопль, и Сирил прикрыл морду лапами.

– Что опять такое? – произнесла Верити с видимым огорчением.

– Ритуальный обморок? – предположил я, отпуская ее плечи.

Верити встала, отряхивая юбку от соломинок.

– Не дай Бог, расстроит поездку в Ковентри, – обеспокоилась она. – Ты иди первым, а я проберусь через кухню.

– Мейсел! – верещала миссис Меринг. – Ах, Мейсел!

Я поспешил к дому, ожидая увидеть хозяйку без чувств среди нагромождения безделушек в гостиной, но она стояла на лестнице в халате, судорожно вцепившись в перила. Волосы заплетены в две косы, в свободной руке пустая бархатная шкатулка.

– Мои рубины! – прорыдала она полковнику, которого, судя по салфетке в руке, выдернули прямо с завтрака. – Их украли!

– Я знал! Не нужно было пускать в дом эту шарлатанку! – Полковник от потрясения даже фразы перестал рубить. – Воры!

Он в ярости швырнул салфетку.

– Ах, Мейсел… – Миссис Меринг прижала шкатулку к груди. – Неужели ты подозреваешь мадам Иритоцкую?!

– Что случилось, маменька? – На шум вышла Тосси.

– Тоселин, ступай проверь, не пропало ли у тебя что из драгоценностей!

– Мой дневник! – вскричала Тосси и кинулась к себе в комнату, чуть не столкнувшись с Верити, которая, видимо, поднялась по черной лестнице.

– Что такое? – спросила она. – Что происходит?

– Кража! – лаконично отрапортовал полковник. – Велите мадам Как-там-ее и этому графу немедленно спуститься!

– Они уехали, – сказала Верити.

– Уехали? – Миссис Меринг покачнулась, и я испугался, что сейчас она рухнет через перила.

Я рванул наверх, Верити поспешила вниз, и вдвоем мы свели миссис Меринг по лестнице в гостиную, где усадили на пухлый диван рыдать.

На площадке второго этажа показалась раскрасневшаяся Тосси.

– Маменька, нет моего гранатового ожерелья! – воскликнула она, сбегая по лестнице. – И жемчугов, и аметистового кольца! – Однако вместо гостиной она свернула в коридор и через мгновение появилась с дневником. – Слава Богу, я спрятала дневник в библиотеке, где его никто не заметит среди книг!

Мы с Верити переглянулись.

– Знал, что это столоверчение до добра не доведет, – проворчал полковник. – Где Бейн? Позвоните!

Верити шагнула к сонетке, но Бейн уже стоял в дверях с надколотым фаянсовым кувшином.

– Поставьте, – велел полковник, – и вызовите констебля. У миссис Меринг пропало колье.

– А у меня – аметистовое кольцо… – начала Тосси.

– Рубины миссис Меринг и другие драгоценности я вчера вечером забрал в чистку, – успокоил всех Бейн. – Когда их надевали в прошлый раз, мне они показались несколько потускневшими. Замочил их на ночь в растворе уксуса с содой. – Бейн выудил из кувшина рубиновое колье и передал полковнику. – Я как раз укладывал их обратно по футлярам. Мне следовало уведомить миссис Меринг заранее, но она была занята с гостями.

– Я знала! – воскликнула миссис Меринг с дивана. – Мейсел, как ты мог заподозрить дражайшую мадам Иритоцкую?

– Бейн, проверьте серебро, – велел полковник. – И Рубенса.

– Да, сэр. К какому часу прикажете подать коляски?

– Коляски? Зачем это?

– Чтобы ехать в Ковентри, – объяснила Тосси. – Мы собираемся в церковь Святого Михаила.

– Эка! – хмыкнул полковник. – Отставить поездки! Воры вокруг дома рыщут! Вернутся в любой момент.

– Но нам обязательно нужно съездить, – вмешалась Верити.

– Нас позвали духи, – подтвердила Тосси.

– Чушь и вздор! – забрызгал слюной полковник. – Небось нарочно подстроили, чтобы выманить нас, а самим без помех пробраться в дом и обокрасть!

– Подстроили? – Миссис Меринг величественно поднялась с дивана. – Ты намекаешь, что полученное нами вчера послание от духов было фальшивым?

Полковник Меринг на нее даже не взглянул.

– Коляски отставить. И лошадей держите наготове. Мало ли… – У него вдруг вытянулось лицо. – Мой черный телескоп!

Мне слабо верилось, что мадам Иритоцкой придет в голову похитить золотую рыбку, даже если рубины уплыли из рук, но полковнику я этого говорить не стал. Только посторонился, когда он торпедой вылетел за дверь.

Миссис Меринг бессильно опустилась на диван.

– Как твой отец мог сомневаться в мадам Иритоцкой? Счастье, что она уехала и не слышит этих огульных наветов! – Она задумалась. – Бейн, как она объяснила свой отъезд?

– Я и сам узнал о нем лишь утром, – сообщил Бейн. – Судя по всему, они отправились среди ночи. Для меня это оказалось полной неожиданностью: я ведь пообещал мадам Иритоцкой, что вы наверняка сегодня же напишете в Общество психических исследований и пригласите кого-нибудь оттуда поприсутствовать при явлении призраков. Я ни на секунду не сомневался, что ради такого она непременно останется, но, видимо, у нее нашлись срочные дела.

– Не иначе, – согласилась миссис Меринг. – Зовом духов нельзя пренебрегать. Но Общество психических исследований здесь, в нашем доме! Какая была бы честь!

Вернулся полковник с Принцессой Арджуманд под мышкой. Вид у него был мрачный.

– Телескоп в целости, сэр? – встревоженно поинтересовался я.

– До поры, – ответил он, сгружая кошку на пол.

Тосси тут же подхватила ее на руки.

– Неспроста они именно сейчас пожаловали – перед доставкой моего серебристого тантё, – насупился полковник. – Бейн! Вы будете весь день караулить у пруда. Мало ли когда они вернутся.

– Бейна я беру с собой. – Миссис Меринг поднялась с дивана, словно валькирия – две косы, глаза сверкают боевым огнем. – Мы едем в Ковентри.

– Дудки! Я из дома ни ногой. Остаюсь держать оборону.

– Тогда мы едем без тебя, – решила миссис Меринг. – Духам перечить нельзя. Бейн, когда ближайший поезд на Ковентри?

– В девять ноль четыре, мэм, – с ходу откликнулся Бейн.

– Отлично, – поворачиваясь спиной к полковнику, заключила хозяйка. – Подавайте коляску к четверти девятого. В половине девятого выезжаем на станцию.

Бейн выполнил распоряжение в точности, но в половине девятого мы не выехали. Как и в половине десятого. И одиннадцатого. К счастью, были еще поезда в девять сорок девять, десять семнадцать и одиннадцать ноль пять, о чем Бейн, словно ходячий железнодорожный справочник, извещал нас после каждой задержки.

Задержки случались одна за другой. Миссис Меринг заявила, что утреннее потрясение лишило ее последних сил и она шагу не сделает без сытного завтрака из кровяной колбасы, кеджери и куриных потрошков. Тосси не могла найти лавандовые перчатки. Джейн принесла не ту шаль.

– Нет-нет, кашемировая слишком теплая для июня, – отказалась миссис Меринг. – Несите данфермлинскую шотландку.

– Мы так упустим мистера К, – начала отчаиваться Верити, дожидаясь в прихожей, пока миссис Меринг в очередной раз сменит шляпку.

– Не упустим, – успокоил ее я. – Выедем через полчаса и успеем на одиннадцать двадцать шесть. В дневнике ведь не указывалось точное время встречи. Выдохни.

Верити кивнула.

– Я тут думала о епископском пеньке. Вдруг, наоборот, какие-то ценности спрятали в нем, уберегая от кражи? А потом пришли забирать, но вытаскивать припрятанное было некогда, поэтому они захватили пенек вместе с содержимым. – Верити взглянула на лестницу. – Что они там возятся? Уже почти одиннадцать.

Тосси в лавандовых перчатках и облаке лавандовых рюшей медленно спустилась в прихожую.

– Кажется, собирается дождь, – нахмурилась она, выглянув в открытую дверь. – Под дождем мы ничего не сможем посмотреть. – Она обернулась к надвигающейся миссис Меринг. – Маменька, может быть, отложим на завтра?

– Нет! – испугалась Верити. – Что, если у леди Годивы срочное дело?

– Но дождь и вправду собирается, – озабоченно проговорила миссис Меринг. – Бейн взял зонтики?

– Да, – ответил я.

А еще путеводители, корзинку с ланчем, нюхательные соли, спиртовку, вышивку миссис Меринг, роман для Тосси, Теннисона для Теренса, несколько номеров спиритического еженедельника «Светоч», ворох пледов и шерстяных покрывал, причем уложил все так виртуозно, что в двух экипажах еще осталось место для нас – благо, впрочем, профессор Преддик решил остаться с полковником дома.

– Я намеревался обсудить с ним некоторые моменты битвы при Фермопилах, – объяснил он миссис Меринг.

– Что ж, главное – уведите его в дом, если начнется дождь, – явно смягчившись по отношению к супругу, напутствовала та. – Иначе не миновать ему простуды.

Теренс подвел Сирила к коляске и принялся подпихивать на подножку.

– Мистер Сент-Трейвис, – прогремела миссис Меринг вагнеровским металлом, – вы же не думаете взять это создание с собой?

Теренс замер, оставив задние лапы Сирила болтаться в воздухе.

– Сирил ведет себя в поезде как истинный джентльмен. Путешественник он опытный, был в Лондоне, Оксфорде, Суссексе. Ему нравится смотреть в окно – пейзажи, кошки и прочее. И с железнодорожными служащими отлично ладит.

С миссис Меринг поладить не получилось.

– Вагон не место для животных! – отрезала она.

– А я как раз надела новое дорожное платье, – подхватила Тосси, разглаживая оборочки лавандовой перчаткой.

– Но он ведь расстроится.

Теренс неохотно спустил бульдога на землю.

– Чепуха! – отмахнулась миссис Меринг. – У собак нет чувств.

– Не горюй, Сирил, – утешил его профессор Преддик. – Пойдешь с нами на пруд. Я всегда чрезвычайно любил собак. Да и племянница моя, Мод, тоже – всегда чем-нибудь со стола угостит.

Они с Сирилом удалились.

– Садитесь, мистер Сент-Трейвис, – поторопила миссис Меринг. – Мы из-за вас на поезд опоздаем. Бейн, вы взяли мой лорнет?

Наконец ближе к одиннадцати мы укатили на станцию.

– Учти, – шепнула мне Верити, когда я помогал ей забраться в коляску, – в дневнике Тосси сказано только «поездка в Ковентри». Этап поездки не уточняется, так что мистер К может попасться и на перроне, и в поезде.

На станцию мы прибыли в одиннадцать ноль девять. Поезд уже ушел – что, впрочем, к лучшему, поскольку выгружались мы добрых десять минут. Пока мы дошли до перрона, тот уже опустел.

– Поезд мог бы и подождать! – возмущалась миссис Меринг. – Подумаешь, несколько минут. Какая неучтивость!

– Сейчас пойдет дождь и погубит мое дорожное платье, – нервничала Тосси, посматривая на небо. – Ах, Теренс, только бы на свадьбе обошлось без дождя!

– «О, торжество, день долгожданный, ясный…» – рассеянно процитировал Теренс, оглядываясь на Мачингс-Энд. – Только бы профессор не бросил Сирила на улице, если все-таки польет.

– Только бы им не взбрело в голову отправиться в такую погоду на рыбалку, – поправила миссис Меринг. – Для Мейсела с его слабой грудью это погибель. Прошлой весной он схватил ужасную простуду. Две недели в кровати, душераздирающей кашель… Врач говорил, до воспаления легких рукой подать было, чудом обошлось. Мистер Генри, окажите любезность, посмотрите, не идет ли поезд.

Я прогулялся до конца перрона. Когда я вернулся, Верити стояла чуть в стороне от остальных.

– Я тут думала о епископском пеньке. В «Лунном камне» похититель украл драгоценность сам того не зная, в сомнамбулическом состоянии. Потом куда-то спрятал, и драгоценность украли уже у него. Что, если тот, кто взял епископский пенек…

– Ходил во сне? В Ковентрийском соборе?

– Нет. Не знал, что совершает кражу.

– Сколько раз ты перебрасывалась на этой неделе? – сощурился я.

Появился Бейн в компании с носильщиком (лет по меньшей мере семидесяти на вид), и вместе с кучером они принялись выгружать вещи из колясок на край перрона. Верити оценивающе посмотрела на носильщика.

– Нет, – наконец сказала она. – Тосси прожила с мужем больше пятидесяти лет. Этому пришлось бы дотянуть до ста двадцати.

– Что там насчет поезда, мистер Генри? – окликнула меня миссис Меринг.

– Увы, пока не видно, – ответил я, возвращаясь.

– Где же он? Надеюсь, его опоздание не дурной знак. Мистер Генри, коляски уже уехали?

– В Ковентри нужно непременно попасть сегодня, – напомнила Верити. – Что подумает мадам Иритоцкая, если мы пренебрежем велением духов?

– Тем более что она сама не побоялась сорваться на их зов среди ночи, – поддакнул я, мысленно поторапливая проклятый поезд. – Да и в Ковентри наверняка распогодится, готов ручаться.

– А в Ковентри так много разных чудес… – попыталась соблазнить спутниц Верити, но умолкла, ничего подходящего не припомнив.

– Синяя краска, – пришел я на помощь. – Знаменитый ковентрийский синий краситель. И ленты!

– Пожалуй, прикуплю для приданого, – оживилась Тосси.

– Профессор Преддик такой рассеянный, – проговорил Теренс озабоченно. – Он ведь не бросит Сирила за порогом, как думаете?

– Да, лазурные ленты на дорожную шляпку, в которой я буду уезжать со свадьбы, – размечталась Тосси. – Или лучше незабудковые? Как думаете, маменька?

– Почему эти поезда не могут приходить согласно расписанию, не вынуждая нас томиться тут часами? – возмущалась миссис Меринг.

И так до самого прибытия поезда, который ровно в одиннадцать тридцать две подкатил к перрону в клубах пара. Верити буквально затолкала всех внутрь, зорко поглядывая по сторонам в поисках потенциального мистера К.

Бейн помог миссис Меринг подняться в вагон и проводил в купе, а потом помчался присмотреть за носильщиком, загружающим поклажу. Джейн устроила миссис Меринг на сиденье, выдала лорнет, вышивку, нашла платок и шаль, а потом, сделав напоследок книксен, спустилась обратно на перрон.

– Куда это она? – спросил я украдкой у Верити, наблюдая, как Джейн бежит со всех ног в хвост поезда.

– Во второй класс. Слуги не ездят в одном вагоне с господами.

– А как же те обходятся?

– Никак, – ответила Верити, подхватывая юбки и забираясь по лесенке в тамбур.

Без слуг действительно не обходились никак. Как только все вещи погрузили в поезд, Бейн вернулся с пледом для миссис Меринг и спросил, не изволит ли она еще чего-нибудь.

– Подушку, – попросила та. – Эти вагонные сиденья такие неудобные.

– Да, мэм. – Он галопом умчался прочь и вернулся (минуты не прошло), растрепанный и запыхавшийся, с парчовой подушкой. – В редингском поезде есть переходы между вагонами, мэм, – пропыхтел он, – а в этом нет. Но я к вашим услугам на каждой остановке.

– Разве прямых поездов до Ковентри не было? – поморщилась миссис Меринг.

– Был, мэм. В десять семнадцать. Поезд сейчас тронется, мэм. Изволите еще что-нибудь?

– Да, бедекеровский путеводитель. И коврик для ног. Полы в этих поездах грязнее, чем в хлеву.

Видно, что миссис Меринг никогда не бывала в метро. Закон Вселенной: свою эпоху никогда не ценят. Особенно транспорт. В двадцатом веке возмущаются задержками рейсов и ценами на бензин, в восемнадцатом – непроезжими дорогами и разбойниками. Любимые профессором Преддиком греки наверняка ругали на чем свет стоит норовистых лошадей и ломающиеся оси колесниц.

На поездах я уже ездил, в 1940-х, – в последний раз к Люси Хэмптон, проверить, не отправился ли епископский пенек вместе с восточными витражами, – но те поезда были под завязку набиты солдатами, окна затянуты затемняющими шторами, и весь лишний металл снят на производство боеприпасов. Впрочем, даже в мирное время те составы нашему поезду и в подметки бы не годились.

Диваны с высокой спинкой обтягивал зеленый велюр, а стены купе были обиты полированными панелями красного дерева с цветочной инкрустацией. На окнах висели густо-зеленые плюшевые шторы; газовые рожки над диванами прятались за плафонами из гравированного стекла, полка для багажа под потолком, поручни, подлокотники и подхваты для штор сияли начищенной медью.

Нет, это определенно не метро. Поезд качнулся, запыхтел (Бейн успел примчаться с путеводителем и ковриком и совершить спринтерский рывок обратно во второй класс) и поплыл, набирая скорость, в живописную туманную даль. На что тут жаловаться?

Миссис Меринг нашла на что. В окно летела сажа (Теренс закрыл окно), в купе стояла духота (Теренс открыл окно и задернул шторы), за окном было чересчур пасмурно, в поезде слишком сильно трясло, а принесенная Бейном подушка оказалась жесткой.

Каждое торможение, разгон и поворот миссис Меринг встречала негромким возгласом, а кондуктора, зашедшего проверить билеты, – громким. Кондуктор был еще старше, чем носильщик, но Верити все равно подалась вперед, рассматривая фамилию на бляхе, и задумчиво откинулась на спинку сиденья, когда он ушел.

– И как его зовут? – спросил я, помогая ей сойти в Рединге, где мы делали пересадку.

– Эдвардс. – Верити окинула взглядом перрон. – Никого не видишь, кто бы горел желанием взять Тосси в жены?

– Вон тот Криппен подойдет? – Я кивнул на бледного и робкого юношу, то и дело косящегося на пути и нервно оттягивающего пальцем воротник.

– У Криппена ни одна из спутниц жизни пятьдесят лет не продержалась, – отклонила кандидатуру Верити, не спуская глаз с корпулентного красного от злости мужчины с бакенбардами, который никак не мог дозваться носильщика. Всех носильщиков еще до окончательной остановки поезда перехватил Бейн, и теперь они под его началом таскали пожитки Мерингов.

– А этот? – Я показал на пятилетнего мальчика в матросском костюме.

На перрон влетел усатый молодой человек в канотье и принялся лихорадочно озираться. Верити сжала мой локоть. Увидев Тосси, стоящую с миссис Меринг и Джейн, он с улыбкой двинулся к ней.

– Гораций! – помахала ему барышня из другой дамской троицы, и он, подбежав к ним, начал рассыпаться в извинениях за опоздание.

Я кинул виноватый взгляд на Теренса, вспоминая судьбоносную встречу, которую он пропустил из-за меня. Молодой человек удалился вместе с тремя дамами, здоровяк с бакенбардами подхватил багаж сам и в ярости потопал прочь, оставляя нам Криппена, который теперь опасливо косился на станционного смотрителя.

Впрочем, даже если кто-то из этих троих и не устоял перед чарами Тосси, она их не заметила, поглощенная свадебными планами.

– Букет непременно из флердоранжа, – расписывала она. – Или лучше из белых роз? Как считаете, Теренс?

– «Две розы на одном стебле, склонясь друг к другу нежно, – процитировал Теренс, с тоской глядя на проходящую мимо даму с терьером на руках, – навек обручены».

– Ах, но ведь у флердоранжа такой изумительный аромат!

– Здесь слишком много поездов, – заявила миссис Меринг. – И что людям на месте не сидится?

Наконец Бейн погрузил всех и вся в вагон, устроил в еще более роскошном купе, и мы покатили на Ковентри. Через несколько минут явился кондуктор – куда моложе предыдущего и даже симпатичный. Тосси, однако, с головой ушедшая в продумывание приданого, даже не посмотрела в его сторону. С чего мы взяли, что она разглядит в Ковентри какого бы то ни было мистера К, если все ее мысли заняты свадьбой с Теренсом? Может, она и епископский пенек проморгает.

Нет, не может. Она обязана его заметить. Поездка в Ковентри изменила всю ее жизнь и вдохновила ее пра-пра-пра-правнучку испортить заодно и наши.

Через несколько миль прибыл Бейн, расстелил у нас на коленях белые льняные салфетки и подал роскошный ланч. У всех сразу поднялось настроение (кроме, наверное, Бейна, которому пришлось раз двести пробежаться туда-обратно из первого класса во второй, нося холодный ростбиф и огуречные сэндвичи, а также свежий платок миссис Меринг, ее вторые перчатки, ее швейные ножницы и зачем-то железнодорожный справочник Брэдшоу).

Теренс, выглянув в окно, объявил, что небо проясняется, а потом – что мы подъезжаем к Ковентри, и не успели Джейн с дворецким собрать вещи и свернуть плед миссис Меринг, как мы уже стояли на перроне, дожидаясь, пока Бейн сгрузит багаж и найдет нам коляску. Проясняться на самом деле и не думало, в воздухе висела мелкая морось, размывая очертания города.

Теренс не преминул продекламировать подходящее к случаю стихотворение:

– «Я в Ковентри ждал поезда, толкаясь в толпе народа по мосту, смотрел на три высоких башни…» – Он умолк, озадаченно озираясь. – Позвольте, а где же третья? Я вижу только две.

Я проследил за его взглядом. На фоне серого неба возвышался один шпиль, второй – и какой-то дощатый короб.

– В церкви Святого Михаила ремонтируется колокольня, – сообщил Бейн, сгибаясь под тяжестью пледов и шалей. – По сведениям, полученным от носильщика, в данный момент церковь подвергается масштабной реконструкции.

– Теперь понятно, почему к нам воззвала леди Годива, – догадалась миссис Меринг. – Видимо, духов потревожили во время работ.

Морось перешла в легкое накрапывание.

– Мое дорожное платье! – ахнула Тосси.

Рядом тут же возник Бейн.

– Я нанял закрытую коляску, мэм, – успокоил он миссис Меринг, подавая мне и Теренсу зонты, чтобы держать над дамами.

Джейн отправили вперед на дрожках с корзиной провизии, пледами и шалями и наказали ждать нас у церкви, а мы поехали в город. Лошади цокали копытами по узким мощеным улочкам, стиснутым старинными фахверковыми домами, нависающими над мостовой. Тюдоровская гостиница с раскрашенной вывеской над дверью; тесные лавочки, торгующие лентами и велосипедами; плотный строй узких зданий с решетчатыми окнами и высокими каминными трубами. Старый Ковентри. Он погибнет в огне вместе с собором ноябрьской ночью 1940 года, но разве можно представить такое сейчас, под цокот копыт по мирным, убаюканным дождем улицам…

Извозчик остановил лошадей на углу Сент-Мэри-стрит – той самой, по которой пройдет маршем настоятель Говард со своим маленьким отрядом, спасая из горящего собора подсвечники, кресты и полковое знамя.

– Дальше ходу нету ни за какие шиши, – пробубнил извозчик на непостижимом диалекте.

– Он говорит, что дальше не проехать, – перевел Бейн. – Видимо, дорога к церкви перекрыта.

Я подался вперед.

– Скажите ему, чтобы подал по этой же улице назад до Литтл-Парк-стрит. Так мы подъедем к церкви со стороны западного входа.

Бейн передал. Извозчик мотнул головой и буркнул что-то неразборчивое, но все же развернул коляску и двинулся по Эрл-стрит в обратном направлении.

– О, я уже ощущаю присутствие духов! – Миссис Меринг прижала руку к груди. – Что-то назревает, я чувствую.

Мы покатили по Литтл-Парк-стрит. Увидев в створе улицы колокольню, я понял, куда исчез третий из ковентрийских шпилей. Верхняя часть была одета в деревянные леса, и хотя вместо синего пластика их закрывал серый брезент, собор почти не отличался от того, что я наблюдал неделю назад у мертоновской калитки. Леди Шрапнелл даже не подозревает, как точно ей удалось выдержать историческую достоверность.

Штабеля блоков красного песчаника и горы песка на паперти тоже выглядели неизменными, и я начал опасаться, как бы из-за ремонта не перекрыли все подступы к собору, но опасения оказались напрасными. Извозчику удалось подогнать коляску почти вплотную к западному порталу. На дверях висело большое рукописное объявление.

– Никак и здесь иффлийский церковный староста постарался, – заметил я и только потом прочитал текст.

«Закрыто на ремонт.

С 1 июня по 31 июля».