«Очаровательная, добрая комедия!»

«Энтертэйнмент Дейли»

В субботу накануне Рождества Зара пришла ко мне в комнату общежития и спросила, не хочу ли я сходить в кино с ней и Кетт, в «Синедром».

– Что дают? – спросила я.

– Не знаю, – ответила она, пожимая плечами. – Кучу всего.

Это означало, что целью выхода был вовсе не просмотр фильма. Эка новость.

– Нет, спасибо, – сказала я и снова принялась набивать письменную по экономике.

– Ладно тебе, Линдси, весело будет, – сказала она, плюхаясь на мою кровать. – «Экс-Форс» показывают, «Двенадцать дней Рождества», продолжение «Сумерек». В «Дроме» кучу фильмов показывают. Всегда найдется, что посмотреть. Как насчет «Рождественского ограбления»? Не хочешь посмотреть?

Да, подумала я. По крайней мере, восемь месяцев назад хотела, когда трейлер увидела. Но с тех пор многое изменилось.

– Не могу, – сказала я. – Учиться буду.

– Всем нам учиться надо, – сказала Зара. – Но Рождество ведь. «Дром» украсят, все там будут.

– Если точнее, то на монорельсе толчея будет, а охрана всех задолбает.

– Это из-за Джека?

– Джека? – переспросила я, думая, как избежать разговора. «Какого Джека?» – уже хотела сказать я.

Лучше такого не делать. Это же Зара.

– Какое отношение то, что я не иду с тобой в «Дром», имеет к Джеку Уиверу? – сказала я.

– Это… не знаю, – выпалила она. – Просто ты была такая… мрачная, когда он ушел, а вы двое часто вместе кино смотрели.

Слабо сказано. Джек был единственным парнем из тех, с кем я встречалась, который любил кино не меньше меня, и всякое, а не только фильмы ужасов и такие, с героями из комиксов. Начиная от Болливуда и до романтических комедий типа «Французского поцелуя», черно-белых типа «Магазинчика за углом» и «Одиссеи капитана Блада». Мы смотрели их десятками в «Дроме» и сотнями – по Интернету весь тот семестр, что были вместе. Поправлюсь, семестр, не считая одной недели.

Зара не умолкала.

– И ты не ходила в «Дром» с тех пор, как…

– Как ты уговорила меня сходить на «Открытые ворота», – сказала я. – А когда туда пришли, тебе хотелось поесть и с парнями поболтать, а кино я так и не посмотрела.

– Сейчас такого не будет. Кетт и я обещаем, что пойдем смотреть кино. Брось, тебе же лучше будет. Там куча парней. Помнишь того Сигма Тау, который сказал, что ты ему нравишься? Ноя? Он наверняка будет. Ладно. Ну пошли с нами. Это наш последний шанс. На следующей неделе не сходим из-за экзаменов, а потом на каникулы разъедемся.

А дома никто не захочет смотреть «Рождественское ограбление». Если я предложу в кино сходить, сестра настоит на том, чтобы мы пошли на «Гадкий Я – Рождество» с ее детьми, и мы весь день проведем у игровых автоматов, где они будут рубиться в «Убей Миньона», покупать набивных жирафов из «Мадагаскара» и ледянки с картинками из «Ледникового периода». А когда я вернусь учиться, «Рождественское ограбление» уже перестанут показывать. Да и вряд ли Джек волшебным образом появится рядом и сводит меня в кино, как обещал. Если я хочу увидеть его на большом экране, надо идти сейчас.

– О’кей, – сказала я. – Но я иду с вами не с парнями знакомиться. Я иду потому, что действительно хочу посмотреть «Рождественское ограбление». Поняла?

– Ага, конечно, – ответила она, выхватывая мобильник и нажимая кнопки. – Я щас только Кетт напишу…

– Я серьезно. Ты пообещаешь мне, что вы не ухнете налево, как в прошлый раз, а мы на самом деле пойдем в кино.

– Я обещаю, – сказала она. – Пока не посмотрим, никаких парней и еды.

– И никаких магазинов, – сказала я. «Открытые ворота» я тогда не посмотрела из-за того, что Зара меряла пепперовские туфли «Полли» в бутике «Дьявол носит „Прада“». – Пообещай.

Зара вздохнула.

– Ладно. Обещаю. Ножом по сердцу.

«Чудесная романтическая комедия и стремительный сюжет!»

Popcorn.com

Обещание Зары значило не больше, чем все обещания, которые давал мне Джек. Она начала строчить сообщения в ту же секунду, как мы приехали, мы не успели даже пройти предварительную проверку сумок и телефонов на входе в «Дром», как Кетт сказала:

– Парни в очереди сзади, из НВУ, спросили только что, не хотим ли мы сходить и посмотреть кастинг на «Династию Борна». Его в объеме по скайпу ведут в зале «Юниверсал».

Зара с надеждой поглядела на меня.

– Мы можем пойти на 12:10 вместо десяти, – сказала она.

– Или на 2:20, – добавила Кетт.

– Нет, – ответила я.

– Извините, – сказала Зара ребятам. – Мы пообещали Линдси, что сначала сходим с ней на «Рождественское ограбление».

Те сразу же начали окучивать девушек впереди нас.

– Не понимаю, почему мы не могли пойти на следующий сеанс, – раздраженно сказала Кетт, когда мы проходили через детекторы взрывчатки.

– Потому что когда закончится этот скайп, они захотят пойти поиграть в «Скайфол», пойти поесть в «Уайт Касл», как Гарольд и Кумар, и мы пропустим не только 2:20, но и 4:30, – сказала я, когда мы прошли сканеры тела и сетчатки и наконец вошли в «Синедром». Я сразу же пошла к кассам, не обращая внимание на очереди трейлеров и голограмм, выстреливающих в глаза, эльфов, раздающих купоны на бесплатное печенье, видеоигры и расписания сессий автографов.

– Я думала, ты через Интернет билеты купила, до того, как мы пошли, – сказала Зара.

– Я пыталась, – ответила я. – Но у них бронирование закрыто, так что придется здесь покупать.

Я провела пальцем по списку фильмов. «Возвращение Джека-Потрошителя-2», «Икс-Форс», «Дом зомби», «Спутник королевы», «Переключая скорости», «Когда ты по уши влюбилась»…

Честно говоря, если у них тут сотня разных фильмов, могли бы и в алфавитном порядке список сделать. «Убийственная ярость», «Двенадцать дней Рождества», «Техасская резня бензопилой – мюзикл», «Под несчастливой звездой», «Назад в будущее – возвращение»… вот он. «Рождественское ограбление». Я набрала количество билетов «3» и вставила карточку.

«Недоступно, – ответил мне компьютер. – Билеты следует приобрести в кассе».

Значит, опять в очередь становиться, худшее, что можно испытать, придя в «Дром».

Можно подумать, что если это такой огромный киноцентр, в него столько людей ходит, что у них должны бы быть длиннющие очереди, извивающиеся туда-сюда, как в диснеевских мультиках. Но такое только там бывает. Очереди в билетные кассы стояли ровными рядами, протянувшись на весь вестибюль «Дрома», размером с футбольное поле, через стадион для пейнтбола «Голодные игры», фуд-корт «Ноу резервейшнз», площадку «Последняя светлая обитель» от «Ветаворкс» и площадку виртуальной реальности. И еще на полмили мимо бутиков и сувенирных магазинов.

У нас ушло двадцать минут только на то, чтобы найти конец очереди, мы дважды едва не потеряли Кетт, один раз у «Милашки в розовом» – «О Боже! У них шпильки в стиле „Пятьдесят оттенков серого“!», а потом – когда она увидела, что в кафе «Проблески надежды» продают клюквенный эль.

Оба раза я и Зара оттаскивали ее. Наконец мы дошли до конца очереди, которая становилась длиннее с каждой минутой.

– Мы так никогда на фильм не попадем, – буркнула Кетт.

– Нет, попадем, – уверенно сказала я. Хотя вовсе не была уверена. Так много народу в очереди, хотя большинство – маленькие дети, которые, скорее всего, пришли посмотреть «Маленькую девочку-гусыню», «Эту прекрасную жизнь» в переложении «Маппетс» или «Даша-путешественница отправляется в Дулут». Взрослые поблизости, кого я спросила, шли на «Роман Тюдора» или «Отель „Мэриголд“: возвращение». На остальных были футболки с картинками в честь «Железного человека-8».

– Мы совершенно точно попадем, – сказала я.

– Хорошо бы, – сказала Кетт. – Что ты вообще так заморочилась на «Рождественское ограбление»? Я про него вообще не слышала. Это романтическая комедия?

– Нет, скорее, романтический шпионский детектив, – ответила я. – Типа «Шарады». Или «Тридцати девяти шагов».

– Я не видела трейлеров ни на тот, ни на другой, – сказала она, глядя на расписание сеансов наверху. – Их еще показывают?

– Нет.

Незачем было старые фильмы упоминать. В наши дни римейков и ребутов никто не смотрит кино, которому больше недели. Кроме Джека. Ему даже немое нравилось.

– Знаешь, фильм такого типа, когда героиня случайно оказывается втянута в криминальные события, – сказала я. – Или в какой-нибудь заговор, а главный герой – шпион, как в фильме «Джек-попрыгун», или репортер, или сыщик, прикидывающийся преступником, как в «Как украсть миллион», или негодяй…

– Негодяй? – непонимающе переспросила Кетт.

– Бунтарь, – сказала я. – Повеса, ловкач, как Майкл Дуглас в «Романе с камнем», или Эррол Флинн…

– Я их трейлеры тоже не видела, – сказала она. – Разве Эррол Флинн еще играет?

– Нет, – ответила я. – Негодяй – это такой задиристый парень, не заморачивающийся на законы и правила…

– А, так ты про подонков, – сказала Кетт.

– Нет, негодяй – обычный парень, смешной, очаровательный и сексуальный, – сказала я, отчаянно пытаясь вспомнить достаточно свежий фильм, который она наверняка смотрела. – Как Железный Человек. Или Джек Воробей.

– Или Джек Уивер, – сказала Зара.

– Нет, – сказала я. – Не как Джек Уивер. Во-первых…

– Что за Джек Уивер? – спросила Кетт.

– Парень, с которым у Линдси роман был, – сказала Зара.

– У меня с ним…

– Погоди, – сказала Кетт. – Тот парень, который в том году кучу уток в кабинет декана притащил?

– Гусей, – поправила я.

– Вау! – восхищенно сказала Кетт. – Ты с ним встречалась?

– Недолго, – ответила я. – Прежде чем узнала, что он…

– Негодяй? – влезла в разговор Зара.

– Нет, – ответила я. – Подонок. Которого из Ганноверского колледжа выгнали. За неделю до окончания.

– На самом деле его не выгнали, – сказала Зара. – Он ушел сам, прежде чем его бы исключили.

– Или выдвинули уголовное обвинение, – сказала я.

– Круто, – сказала Кетт. – Похоже, он совсем развращенный! Я бы с удовольствием с ним познакомилась.

– Можешь попытаться, – странным голосом сказала Зара. – Гляди!

Она показала в коридор.

А там, привалившись к колонне и сунув руки в карманы, стоял Джек Уивер. И глядел на расписание сеансов.

«Потрясающее веселье! Заставит ваше сердце колотиться!»

«Ю-Эс-Эй Тудей»

– Это ведь он, так? – спросила Зара.

– Да, – мрачно ответила я.

– Интересно, что он здесь делает.

– Будто ты не знаешь, – сказала я. Ничего удивительного в том, что она так настаивала, чтобы я с ними пошла. Она и Джек заварили…

– О Боже! – вскричала Кетт. – Это тот парень, о котором вы говорили? Этот… как вы его назвали?

– Кретин, – сказала я.

– Негодяй, – сказала Зара.

– Точно, негодяй. Вы мне не сказали, что он такой клевый! В смысле, что он просто потрясающий!

– Тс-с, – сказала я, но было уже поздно. Джек уже оглянулся и нас увидел.

– Зара, если ты это устроила, я с тобой разговаривать не буду! – сказала я.

– Нет, клянусь, – сказала она. Это не означало ровно ничего, но у меня были две причины, скорее, поверить ей. Во-первых, хотя все это подозрительно смахивало на киношную «случайную встречу», у Зары было совершенно потрясенное лицо, и причина этому стала ясна пару секунд спустя, когда трое парней из Сигма Тау, в том числе Ной, подошли к нам уж очень лениво и небрежно.

– Вау! – сказал Ной. – Понятия не имел, что вы трое тоже сегодня в «Дром» придете.

Если не считать того, что Зара вам раз пятнадцать сообщения слала, пока мы охрану проходили, подумала я. По крайней мере, их присутствие помешает Джеку подойти и поговорить со мной.

Если он вообще этого хотел. Поскольку второй причиной, по которой я считала, что Зара не имеет отношения к появлению здесь Джека, было выражение его лица. Он не просто удивился, увидев тут меня, он совершенно явно был недоволен. Это означало, что я была права. Он не негодяй, он подонок. Видимо, он пришел сюда с другой девушкой.

– Особенно удивлен, что ты здесь, Линдси, – продолжал Ной, которого бы даже в «Сумерки» в массовку не взяли, такой из него актер. – Что ты делаешь в «Дроме»?

– Мы трое здесь, – сказала я, сделав ударение на «трое», – в кино пришли.

– Ого.

Он хмуро поглядел на Зару, которая взглядом дала ему знак «продолжай».

– Мы-то просто зашли поесть в «Таверну Звездных Войн», думали, не сходите ли вы с нами.

– О, мне «Таверна» так нравится… – проворковала Кетт.

– Я тебя угощу дайкири «Дарт Вейдер», – сказал мне Ной.

– Линдси предпочитает «Пиммс», – сказала Зара. – Так ведь?

Я глянула в коридор с тщетной надеждой, что Джек этого не услышал.

Его там не было. И в конце очереди тоже не было, и у билетных автоматов. Отлично, он ушел встречать свою новую подружку. Хорошо бы, она кино ненавидела.

– Чо за хрень этот «Пиммс»? – спросил Ной.

– Коктейль из фильма, – сказала я. Мой любимый, добавила я про себя. По крайней мере, раньше был. Тот, который мне Джек сделал, когда мы посмотрели «Город призраков», где Теа Леони говорит, что это ее любимый напиток.

– Можем перекусить, а потом в кино пойти, так ведь, Линдси? – спросила Кетт, с восхищением глядя на Ноя. – У меня как раз эсэмэс с купоном в «Завтрак у Тиффани».

– Нет, – сказала я.

Зара настойчиво глянула на Ноя, и тот заговорил снова.

– Может, мы с вами сходим. На что пришли?

– «Рождественское ограбление», – ответила Кетт.

– Никогда не слышал, – сказал Ной.

– Шпионский детектив, – объяснила Кетт. – Романтический шпионский детектив.

Ной сделал недовольное лицо.

– Вы шутите? Ненавижу романтические комедии. Как насчет того, чтобы вместо нее сходить на «Убийственную ярость»?

– Нет, – сказала я.

– Может, встретимся в «Таверне» после кино? – предложила Зара.

– Ага, может, – пробормотал Ной, глядя на остальных парней. – Нам есть очень хочется. Слушайте, я вам смысну потом.

И все трое ушли.

– Поверить не могу, что ты это сделала, – сказала Зара. – Я просто пыталась помочь тебе забыть про…

– Клевый парень этот Ной, – сказала Кетт, глядя ему вслед и вздыхая. – Хорошо бы хоть в кино попасть.

– Так точно, – сказал Джек у меня над ухом. – Привет.

– Что ты здесь делаешь? – возмущенно спросила я.

– В кино пришел, – ответил он. – А что еще?

– Изменница, – сказал он мне на ухо. – Обещала, что со мной пойдешь на «Рождественское ограбление».

– Тебя рядом не было, – холодно ответила я.

– Ага, кстати. Извини. Кое-что всплыло. Я…

– Это правда хороший фильм? – спросила Кетт, подруливая ближе. – Линдси нам не рассказала, о чем он. И сказала, что там какой-то мерзавец.

– Мерзавец? – переспросил Джек, приподняв брови и глянув на меня. – Мне это нравится.

– А «неудачник» тебе нравится? – спросила я. – Или «подонок»?

Он не обратил внимания на мои слова.

– На самом деле он агент под прикрытием, работающий с засекреченным делом, поэтому он не может сказать героине ни о деле, ни о том, почему ему надо уехать из города… – принялся он объяснять Кетт.

– Почти близко, – сказала я. – На самом деле этот паршивец рассказывает героине кучу небылиц, потом совершает невероятную глупость, а потом уматывает, не сказав ни слова…

– Почему бы тебе с нами не пойти, Джек? – перебила меня Кетт, жадно глядя на Джека. – Кстати, меня Кетт зовут. Я дружу с Линдси, но она мне не рассказывала, что ты такой…

Зара встала между ними.

– На самом деле я и Кетт собирались пойти поиграть в догонялки на беспилотниках с этими ребятами из Пи Каппа, Джек. Мы…

– Какие еще «Пи Каппа»? – гневно спросила Кетт. Видимо, ей почудились пикаперы.

Зара ее проигнорировала.

– Мы хотели сходить на фильм просто за компанию с Линдси, но теперь, раз уж ты здесь, ты можешь ее сводить.

– Я бы с удовольствием, но не могу, – ответил Джек, хмурясь.

– Он собирается привести шесть гусынь, несущих яйца, в зал, где покажут «Двенадцать дней Рождества», – сказала я. – Или на этот раз будут куропатки, а, Джек?

– «Лебеди плавучие», – с ухмылкой ответил он. – У меня их восемь, полные карманы.

– Правда? – изумленно спросила Кетт, так, будто действительно можно было протащить через всю эту охрану восемь бутылок пива «Лебеди» серии «Двенадцать дней Рождества». Или стаю лебедей.

– Это было бы так развратно! – проворковала она. – Потрясающе, то, что ты в кабинете декана сделал! Ты точно должен сходить с нами на «Рождественское ограбление»!

– Я не намерена никуда идти с Джеком, – сказала я.

– Тогда я пойду, – сказала Кетт, нежно беря его под руку. – Мы и вдвоем посмотрим.

– Ага, ну, это, уверен, было бы весело, – сказал Джек, отдергивая руку, как от колючей проволоки. – Но не получится. Не попадем. Все билеты проданы.

– И вовсе нет, – сказала я, показывая на табло. – Гляди.

– Может, еще нет, но, поверь мне, точно кончатся, когда очередь отстоите.

– Шутишь, – сказала Зара. – Простояв такую очередь?

– И сказав Ною, что мы с ними в «Таверну» не пойдем, – добавила Кетт.

– Не может быть, чтобы билеты кончились, – уверенно сказала я.

– Ошибка, – сказал Джек, показывая на табло, где рядом с названием «Рождественское ограбление» замигала надпись «ВСЕ БИЛЕТЫ ПРОДАНЫ».

«Захватывающий детектив…»

Flickers.com

– О нет, – сказала Зара. – И что теперь делать?

– Можно сходить на «Под несчастливой звездой», – сказала Кетт Джеку. – Полагаю, хорошее кино. Или на «Дневник».

– Мы ни на тот, ни на другой не пойдем, – сказала я. – Оттого, что кончились билеты на 12:10, на «Рождественское ограбление», вовсе не значит, что нет билетов на следующие сеансы. Наверняка сможем купить билеты на 2:20.

– И ждать тут еще два часа? – взвыла Кетт.

– Тогда почему бы нам не сходить перекусить, а потом билеты купить? – предложила Зара. – Можем пойти в «Шоколадный…»

– Нет, – сказала я. – Второй серии «Открытых ворот» мне не надо. Будем здесь, пока билеты не купим.

– Как насчет того, чтобы ты постояла в очереди, Линдси, а мы сходим и тебе что-нибудь принесем? – предложила Кетт.

– Нет, – сказала я. – Вы обещали, что пойдете со мной.

– Ага, а ты обещала, что пойдешь со мной, Линдси, – сказал Джек.

– Ты меня кинул.

– Я этого не делал, – сказал он. – Я же здесь, так? По-любому, во «Французском поцелуе» Кевин Клайн кинул Мег Райан. Майкл Дуглас кинул Кэтлин Тернер в «Романе с камнем». Индиана Джонс оставил Мэрион в палатке у плохих парней, связанную. Признайся, все негодяи так поступают.

– Да, вполне, но они не пускают коту под хвост все свое будущее одной глупой выходкой.

– Ты про гусей? Это не была выходка.

– Да ну? А что же это было?

– Похоже, вам двоим много что есть обсудить, – сказала Зара. – А мы не будем мешаться. Встретимся с вами позже. Пиши.

Прежде чем я успела возразить, она и Кетт исчезли в толпе.

Я повернулась к Джеку.

– Я все равно с тобой на фильм не пойду.

– Точно, – сказал он, глядя на билетные кассы. – Ты и на 2:20 туда не попадешь.

– По всей видимости, ты хочешь сказать, что эти билеты тоже закончатся?

– Нет, обычно они два раза подряд так не делают, – сказал он. – Будет что-нибудь поизящнее. Бесплатные билеты на специальный рождественский показ «Магазинчика за углом» или шоу с новым Халком. Или, раз тебе негодяи нравятся, с новым Ханом Соло. Или мной.

– Мне не нравятся негодяи, – сказала я. – Хватит. И что ты имел в виду, «будет что-нибудь поизящнее»?

– Это не в твоем стиле, – сказал он, качая головой. – Ты должна была сказать «Я стала любить хороших парней». Я бы сказал: «Я хороший парень».

Он наклонился ко мне.

– А потом ты сказала бы…

– Это не «Империя наносит ответный удар», – отрезала я, отодвигаясь. – А ты – не Хан Соло.

– Точно, – сказал он. – Я – скорее, Питер О’Тул из «Как украсть миллион». Или Дуглас Фэрбенкс из «Маски Зорро».

– Или Брэдли Купер на шоу «Величайший в мире лжец», – сказала я. – Почему ты сказал, что я и на 2:20 не попаду? Что-нибудь с кинотеатром устроил?

– Не-а, ничего. Клянусь, – сказал он, поднимая правую руку.

– Да, точно, учитывая, что твоему слову верить нельзя, так?

– На самом деле да. Это просто… забудь. Я уверяю тебя, что ничего не сделал для того, чтобы билеты на 12:10 кончились.

– Тогда почему ты был так уверен, что это случится?

– Долгий разговор. Здесь не могу тебе рассказать, – сказал он, глядя по сторонам. – Как насчет того, чтобы мы пошли в тихое место, и я все объяснил?

– В том числе то, где ты был последние восемь месяцев? И что на тебя нашло, что ты этих гусей в кабинет декана притащил?

– Нет, – сказал он. – Прости, я не могу пока…

– Пока что? Пока ты не сотворишь здесь такое же?

Я заговорила тише.

– Серьезно, Джек, ты можешь в большие неприятности вляпаться. У «Дрома» весьма хорошая охрана…

– Я знаю, – с довольным видом сказал он. – Ты все еще на меня злишься. «Так как насчет того, чтобы пойти и обсудить это за ланчем?» – как сказал Питер Одри в «Как украсть миллион». Тут есть небольшое уютное заведение, «Гюсто», на бульваре Пиксар…

– Я с тобой никуда не пойду, – сказала я. – Я пойду на «Рождественское ограбление» на 2:20. Одна.

– Это ты так думаешь.

«Какие между ними искры сыплются».

«Веб Критик»

Джек небрежно ушел, прежде чем я успела спросить его, что означают его последние слова. Я не могла за ним пойти, чтобы не потерять место в очереди, так что мне предстояло в одиночестве ждать, куплю я билет или билеты на 2:20 тоже кончатся. Передо мной уже оставалась пара десятков человек, они собирались на другие фильмы, а на табло пока что показывали, что билеты есть.

Но было еще три очереди, а билетный кассир в той кассе, куда стояла я, явно претендовал на роль в фильме «Тупой и еще тупее». Казалось, он целую вечность пересчитывает деньги или прокатывает карточки, а потом медленно отдает билеты. Хорошо хоть, я не пыталась купить билеты на 12:10. Я бы и не успела.

Когда я приблизилась к кассе, было уже полвторого, и тут парень на три человека впереди меня принялся думать, хочет он на «Зомби-выпускной» или «Аватар-4». Он и его подруга минут десять спорили, а потом у него карточка не сработала, они решили взять карточку девушки, и она всю сумку перерыла в поисках, выгружая ему в руки все подряд. А потом, когда они все-таки билеты взяли, еще стояли, все это назад убирая.

Вот о чем Джек говорил на самом деле, подумала я. Что, если они специально это делают, чтобы я на сеанс не попала?

Не надо ерунды, сказала я себе. Не надо искать заговор там, где его нет. Но я все равно с тревогой поглядывала на табло, ожидая, что надпись «ВСЕ БИЛЕТЫ ПРОДАНЫ» замигает в самый последний момент.

Не замигала. Я протянула кассиру карточку.

– Один взрослый на 2:20 на «Рождественское ограбление», – сказала я.

Кассир кивнул, прокатил мою карточку, дал мне билет и пожелал приятного просмотра.

– Обязательно, – твердо сказала я и двинулась в сторону кинозалов.

На полдороге откуда ни возьмись появился Джек и пошел рядом.

– Ну и? – спросил он.

– Билеты не кончились, и я без проблем купила. Видишь? – сказала я, показывая ему билет.

Он не впечатлился.

– Ага, и в «Романе с камнем» они нашли бриллиант, – сказал он. – А Вупи Голдберг находит контакты Джека-Попрыгунчика и видит, что произошло.

– И что бы это значило?

– Это значит, что ты еще не в зале, и ты не успеешь туда к двум двадцати, и тебя не впустят.

Это было правдой. Одной из мер безопасности в «Дроме» было то, что никого не пускали в зал, когда фильм уже начался. Но время было всего полвторого. Я сказала это Джеку.

– Ага, но очередь на вход или очередь за попкорном может быть очень длинной.

– Я попкорн не покупаю. И очереди там нет, – сказала я, показывая на контролера, одиноко стоящего у входа к залам.

– В данный момент, – сказал он. – Ты еще не там. В любой момент прискачет толпа дам среднего возраста на «Пятьдесят оттенков серого», прежде чем ты до контролера дойдешь. И даже если пройдешь, пленка может порваться…

– В «Дроме» нет пленок. Тут все цифровое.

– Именно. Это означает, что что-нибудь может случиться с цифровым сигналом. Вирус попадет или сервер рухнет. Или сработает система безопасности, и весь «Дром» перекроют.

– Типа того, что гуси по кинотеатру ходить начнут? – спросила я. – Что ты задумал, Джек?

– Говорю тебе, я ничего не задумал. Я просто говорю, что ты можешь не попасть в кино. На самом деле почти уверен, что не попадешь. Если так случится, то я в «Гюсто».

– Ничего подобного не случится, – сказала я и пошла вперед. Мне оставалось пройти половину вестибюля.

Народу становилось все больше с каждой минутой, хихикающие дети, подростки, строчащие эсэмэски в телефонах, семейства, спорящие, куда пойти сначала. Я протолкалась вперед в надежде, что перед контролером не соберется очередь в последний момент, и окажется, что Джек прав. Но контролер стоял в одиночестве, со скучающим видом опершись на стойку.

Я дала ему свой билет.

Он отдал его обратно.

– Пока нельзя входить. Фильм еще не кончился. Извините, – сказал он и протянул руку, чтобы взять билеты у двух восьмилетних мальчишек, которые подошли следом за мной.

Надорвал до половины их билеты и отдал обратно.

– Зал 76. По лестнице на третий этаж, направо свернете.

Ребята пошли дальше.

– Я не могу пройти туда и подождать, пока фильм кончится? – спросила я.

Он покачал головой.

– Правила безопасности. Я не могу никого пропустить, пока фильм не кончился.

– И когда это будет?

– Сейчас проверю, – сказал он и поглядел на расписание. – В час пятьдесят пять. Через десять минут. Если не хотите ждать…

– Я подожду, – сказала я, подходя к стене и вставая в стороне от прохода.

– Извините, здесь стоять нельзя, – сказал подошедший менеджер. – Здесь будет очередь на «Доктора Кто».

И он принялся устанавливать загородку.

Я перешла к противоположной стене, но там уже стояли маленькие девочки с родителями, пришедшие на «Маленькую девочку-гусыню». Скамейка была занята, мать тщетно уговаривала двух дочек отдать ей их очки виртуальной реальности. Девочки визжали и брыкались.

Видимо, придется десять минут в вестибюле ждать. Хорошо хоть, Джек в «Гюсто» ушел, подумала я. И зря. Он стоял рядом со входом, сунув руки в карманы и улыбаясь с видом «я же тебе говорил».

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего не случилось, – сказала я, проходя мимо. – Сеанс 12:10 еще не закончился.

– Значит, ты все-таки решила со мной поговорить наконец-то. Здорово, – сказал он, беря меня за руку и потянув в сторону бульвара Пиксар. – Может, пойти в «Гюсто», и ты мне скажешь, какое оправдание контролер придумал тому, что тебя не пустил. И почему они не дали тебе подождать у входа.

– Я не собираюсь тебе ничего рассказывать, – сказала я, выдергивая руку. – Зачем мне это? Ты же мне не сказал, что планировал вылететь из колледжа за неделю до выпускных.

– А, насчет этого, – ответил он, хмурясь. – Я на самом деле не собирался диплом получать…

– Еще бы, – презрительно сказала я. – И почему меня это не удивляет? Так ты поэтому вломился в кабинет декана, потому что тебя уже должны были отчислить, и ты пытался перенести выпускные?

– Нет, – ответил он. – На самом деле я не…

– Ты не – что?

– Не могу тебе сказать, – ответил он. – Это засекречено.

– Засекречено! Вот оно что! Я более не намерена слушать твои параноидальные фантазии. Пойду и буду стоять у входа, пока сеанс не кончится, – сказала я, показывая на проход. – А потом войду внутрь, а если ты попытаешься пойти за мной, сообщу охране.

Я протолкалась обратно к проходу через толпу мохнолапых хоббитов в плащах, которые явно пришли на «Возвращение Фродо», сборище пожилых леди, пришедших на специальный показ «Секса в большом городе», выстроившихся лабиринтом зрителей, пришедших на «Доктор Кто», уже метров на десять в вестибюль. Когда я пробралась туда, где собиралась подождать, ждать уже было незачем. Уже два часа было.

Я подошла к контролеру и протянула ему билет.

Он покачал головой.

– Вы пока не можете войти.

– Но вы сказали, что сеанс 12:10 закончится в 1:55.

– Он закончился, но вы не можете войти, пока персонал не закончит уборку.

– И когда это будет?

Он пожал плечами.

– Я не знаю. Там какого-то парня стошнило, все такое. На уборку минут двадцать уйдет.

Он отдал мне билет.

– Почему бы вам не сходить поесть? Или что-нибудь к Рождеству купить? В магазине «Неспящие в Сиэттле» распродажа масок по фильму «Начало».

А у входа будет стоять Джек, ехидно ухмыляясь, подумала я.

– Нет, благодарю, – сказала я и протиснулась через очереди на «Доктор Кто» и «Маленькую девочку-гусыню» к скамейке, где раньше была мама с девочками.

Они действительно ушли, но теперь всю скамейку заняла страстно целующаяся и почти лежащая парочка. Я протиснулась мимо них и хотела встать у стены, но к этому времени парочка миновала рейтинг «просмотр в присутствии родителей» и стремительно продвигалась к «детям до 17 запрещается». Помянув Джека и теории заговора, я взяла себя в руки и пошла обратно в вестибюль.

«Подарки пришедшим в выходные!»

Silverscreen.com

Джека там не было. Но это были единственные люди, которых не было в вестибюле, – Джек, Зара и Кетт. Народу было валом, люди сдавали одежду в гардероб, покупали билеты и напитки, глазели на трейлеры и табло фильмов. Меня то толкали, то сдавливали, толпы людей входили и выходили, носились дети вокруг людей в костюмах рождественских персонажей, разбрасывавших леденцы в форме посоха и флаеры на аттракционы. Бурундучок Элвин дал мне купон на бесплатный пирожок с фруктами в кафе «Суини Тодд», а пугающе дружелюбный Гринч одарил меня купоном на пятидесятипроцентную скидку на футболку с диснеевскими «Двенадцатью танцующими принцессами», которые продавали в павильоне «Дисней».

Я сразу же отдала его девушке неоготского вида и взялась читать сообщение у меня в телефоне. В нем говорилось, что я выиграла бесплатный билет на специальный показ «Города призраков», и тут меня едва не сшиб с ног гигантский Трансформер, топающий сквозь толпу, размахивающий металлическими руками и чуть не бьющийся головой о потолок вестибюля. Я пригнулась, и толпа унесла меня в сторону, рассыпаясь на пути робота, двигавшегося к противоположной стороне вестибюля.

Затем толпа ринулась следом за Трансформером, снимая его на камеры мобильников, некоторые пытались протиснуться, чтобы сфотографироваться на его фоне, и их спины образовали сплошную стену. Мне не пройти, пока не уйдет Трансформер.

Без разницы – еще пятнадцать минут, пока они там уборку закончат. Я начала высматривать место, где можно встать, чтобы меня не снесли. Не «Гюсто» – у меня не было желания услышать от Джека «я же тебе говорил». И не «Суини Тодд». Слишком далеко.

Нужно было местечко поблизости, чтобы вернуться сразу же, как толпа разойдется или когда я пойму, что уборщики дадут сигнал контролеру, и чтобы очередь поменьше была. Найти такое местечко было практически невозможно. В «Разрежь зомби» народу было больше, чем в вестибюле. В «Старбакс Звездные Врата», где висела реклама «Кофе Омела», очередь была такая, что сливалась с протянувшейся из «Разрежь зомби». А Трансформер, судя по всему, раздавал купоны на чай «Трансформер», поскольку «Чай и симпатия», обычно тихое место, тоже было забито до отказа.

А уж в «Таверну» я точно не пойду, хотя сейчас уже и не отказалась бы от чего-то покрепче. Наверняка ту эсэмэску послал Джек, что означало, что он поджидает меня в «Таверне», чтобы меня напоить и снова пичкать своими теориями заговоров. Не пойду я туда.

Оставалось лишь горячее какао в «Полярном экспрессе» на выходе из вестибюля, где в очереди всего два человека стояли, но, судя по всему, это было надолго. Парень у стойки хотел латтэ с имбирем и гвоздикой, бариста понятия не имела, как его делать, и парень был вынужден давать ей пошаговые инструкции. А потом стоявшая за ним девушка-подросток все никак не могла прокатать свою карточку.

Я снова поглядела в вестибюль. Трансформера уже не было, но теперь над автоматами по продаже билетов повис дирижабль из «Стимпанк Лиг», сбрасывая подарочные карточки на собравшуюся внизу толпу. Если это не закончится достаточно скоро, в вестибюле будет еще теснее, чем с Трансформером.

Я решила плюнуть на какао и пошла обратно к дверям. И столкнулась с парнем, который нес обратно латте с имбирем, решив, что сливки плохо взбиты. Он ухитрился вылить на меня всю чашку.

Клиенты собрались вокруг меня, предлагая платки и соболезнования, бариста попросила подождать, пока она принесет влажную тряпку.

– Все о’кей, – сказала я. – Я, типа, спешу. В кино хочу еще попасть.

– Всего секунда, – сказала она и побежала к стойке. – Вы же не можете идти такая мокрая.

– Я в порядке, – сказала я и пошла к двери.

Парень, взявший латте, схватил меня за руку.

– Я настаиваю на том, чтобы что-то вам купить в качестве компенсации, – сказал он. – Что бы вы хотели?

– Ничего на самом деле, – сказала я. – Мне надо идти…

И тут подбежала бариста и принялась протирать меня влажной тряпкой.

– Это не нужно, правда, – сказала я, отмахиваясь.

– Вы не станете подавать в суд на «Полярный экспресс»? – опасливо спросила она.

Подам, если на фильм опоздаю, подумала я.

– Нет, конечно же, – сказала я. – Я в порядке. Никаких проблем.

– Ой, хорошо. Если вы на минутку задержитесь, я дам вам купон на бесплатную выпечку на следующее посещение.

– Я не хочу…

– По крайней мере, позвольте мне заплатить за чистку, – сказал парень, доставая телефон. – Если дадите свой и-мейл…

– Я передумала, – сказала я. – Лучше напиток. Чай с мятой.

Он пошел к стойке, а я пулей вылетела из «Полярного экспресса» в вестибюль, под защиту толпы.

Народу было еще больше, чем когда Трансформер ходил. Я начала проталкиваться сквозь толпу. Хорошо, что я какао не взяла. Приходилось проталкиваться обеими руками, расталкивая парочки и протискиваясь между ними, отталкивая возбужденных детишек в ярко-синих футболках «Ханука у смурфов» и подростков, таращащихся на трейлеры «Дома зомби».

Все равно что плыть в патоке. Казалось, минули часы, пока я добралась до прохода и увидела контролера. Теперь к нему стояла очередь, но не такая, как на «Доктора Кто» или «Девочку-гусыню», что до сих пор извивались, как змеи. Мне надо добраться до него прежде, чем начнут запускать на эти фильмы, иначе я никогда не попаду на «Рождественское…».

Кто-то схватил меня за руку. Только не тот парень с имбирным латте, подумала я. Меня выдернули обратно в середину толпы.

Не он. Санта-Клаус с микрофоном и фалангой полярных оленей позади.

– Что ты хочешь на Рождество, девчушка? – спросил он, тыча мне в лицо микрофоном.

– Попасть туда, – сказала я, показывая пальцем.

– Хо-хо-хо, – сказал он. – А как насчет двух билетов на 3:25 на «Хроники Клауса»?

– Нет, благодарю, – ответила я. – Я иду на «Рождественское ограбление».

– Что? – спросил он. – Ты не хочешь поглядеть собственный фильм Санты?

Он повернулся к полярному оленю.

– Ты это слышал, Скакун? – сказал он так, что стало слышно во всем вестибюле. – У нас проблема. Полагаю, надо проверить список послушных и непослушных, Блестящий.

Появился список, Санта надел очки и очень медленно провел по листу. Я тоскливо глядела на проход к кинозалам, где очередь к контролеру становилась длиннее с каждой минутой.

– Вот она, – наконец провозгласил Санта. – Да, совершенно непослушная. А что мы дарим на Рождество непослушным детям, Лисица?

– Уголь! – закричала толпа.

Санта сунул руку в мешок и достал комок лакрицы.

– Дать мне ей это или дадим ей еще шанс? В конце концов, Рождество же.

– Уголь! – заревела толпа, и Санте пришлось просить их еще два раза, чтобы снова предложить мне билеты. На этот раз я их благоразумно взяла.

– А вот билет на «Двенадцать дней Рождества» в 2:30 за хорошее поведение, – сказал он. – Счастливого Рожества, хо-хо-хо.

Я была свободна, наконец-то.

Метнулась ко входу. Очередь перед контролером волшебным образом исчезла. Я дала контролеру билет.

– Извините, – сказал он, отдавая его обратно.

– Они все еще убираются? – изумленно спросила я.

– Нет, но вы опоздали. Уже 2:22. Сеанс в 2:20 уже начался.

– Но ведь там будут трейлеры, минут пятнадцать…

– Извините. Таковы правила. Входить нельзя, когда сеанс начался. Думаю, вы еще сможете взять билет на 4:30.

Не думаю, решила я. И знаю, кто за это ответит.

– Хотите, я проверю, есть ли еще билеты? – спросил он.

– Нет, благодарю. Забудьте, – сказала я и пошла прочь через вестибюль, чтобы искать Джека.

«Отличный фильм! Не пропустите!»

«Тайм Аут Мэгэзин»

Я думала, что «Гюсто» – бар, где-нибудь рядом с танц клубами и «Рик из Касабланки». Но там его не было. Поглядев на две карты и спросив у гида «Дрома», одетого Снежным Человеком Фрости, я нашла его в глубинах «Страны Жевунов», встиснутый между бассейном с шариками «Корпорации монстров» и аттракционом для детей по «Гадкому Я». И там, и там была куча малышей, вопящих то от радости, то от ужаса, то и от того, и от другого одновременно.

Сам ресторан был сделан в стиле французского бистро из «Рататуя», с крысами на обоях и столах. Джек сидел за столом вдали от входа.

– Привет! – крикнул он сквозь шум от бассейна. – Не прошла, а?

– Нет, – мрачно сказала я.

– Садись. Не хочешь чего-нибудь выпить? В «Гюсто» рейтинг «общий», так что «Пиммс» я тебе предложить не могу, но могу заказать мышиный кофе-мокко.

– Нет, благодарю, – сказала я, игнорируя его предложение сесть. – Я желаю знать, что ты затеял и почему ты знал, что я не…

– Эй, что с тобой? – перебил он меня, показывая на все еще влажную одежду. – Только не говори, что столкнулась с Хью Грантом со стаканом апельсинового сока, как в «Ноттинг Хилл».

– Нет, – сквозь зубы сказала я. – Латте с имбирем…

– И они тебя не пропустили из-за дресс-кода в «Дроме»?

– Нет, они не пропустили меня потому, что фильм уже начался. Потому что парень с имбирным латте и Санта-Клаус не дали мне вовремя вернуться из «Полярного экспресса», как ты наверняка знаешь. Ты все это подстроил. Еще одна из твоих подростковых проделок, так?

– Я же тебе сказал, это не проделка.

– Так что же это?

– Это… помнишь, когда мы смотрели «Семнадцать друзей Оушена», там был налет на казино? Копы, сирены, вертолеты, полный комплект. Но это было просто для отвода глаз, а настоящее преступление совершили в банке.

– Ты хочешь сказать, гуси были для отвода глаз?

– Ага. Как и Санта-Клаус. Что он делал, чтобы задержать тебя?

– Ты прекрасно знаешь, что он делал. Ты его нанял это сделать, чтобы я не попала в кино и пришла к тебе. Но это не сработает. Я не собираюсь идти с тобой на «Рождественское ограбление».

– Хорошо, поскольку и не пойдешь, – сказал он. – По крайней мере, сегодня.

– Почему же? Что еще ты сделал?

– Ничего. Я за все это не отвечаю.

– Неужели? – саркастически спросила я. – А кто же?

– Если присядешь, расскажу. Еще расскажу, почему на 12:10 билеты кончились, почему появился дирижабль «Стимпанк Лиг» именно в это время и почему ты не смогла купить билеты на «Рождественское ограбление» через Интернет.

– Окуда тебе это знать?

– Догадался. В автоматах ты тоже билеты купить не смогла, так?

– Нет, – сказала я и села. – И почему?

– Сначала я хочу кое-что узнать. Что ты делала в «Полярном экспрессе»? Когда я уходил, ты билет контролеру сунула.

– Он меня не пустил. Сказал, в кинозале какого-то парня стошнило.

– О да, старая добрая рвота. Всегда срабатывает. Но почему ты не стала ждать там, у входа?

Я рассказала ему про очереди на «Доктора Кто» и «Маленькую девочку-гусыню», про людей на скамейке.

– Больше ничего не случилось, пока ты ждала? Никто тебе сообщение не посылал, что ты какие-нибудь билеты выиграла?

– Да.

Я рассказала ему про билеты на специальный показ «Города призраков».

– Можешь и не говорить, что ты этого не подстроил. Кому еще знать, что «Город призраков» – один из моих любимых фильмов?

– В самом деле, кому? – сказал он. – Когда мы стояли в очереди, ты сказала «Это не будет второй серией с „Открытыми воротами“». Я так понял, что ты тогда тоже на фильм не попала. А почему? То же самое происходило?

– Нет.

Я рассказала ему, как Зара мерила туфли и мы пропустили шестичасовой сеанс.

– А потом она получила твит, где говорили, что будет показ специального трейлера «Вечеринки бакалавров»…

– Который, позволь угадать, она на самом деле хотела посмотреть?

– Да. И мы решили, что пойдем на десятичасовой сеанс, но, когда посмотрели, сколько он идет, выяснилось, что он кончится позже…

– Чем уйдет последний монорельс в Ганновер? – спросил он и кивнул. – Ты уверена, что ты ничего выпить не хочешь? Пиво из крысиного корня? Ванильную «Кока-колу» из червей?

– Нет. Вообще зачем мы здесь? – спросила я, глядя по сторонам. – Наверняка есть место, где можно посидеть и говорить, а не кричать.

– Это место и «Тоннель любви» – единственные, где нет камер наблюдения. Можем туда пойти.

Я уже один раз была с Джеком в «Тоннеле любви».

– Нет, – сказала я.

– Я слышал, они там совершенно романтично все украсили – Энн Хэтэуэй, умирающая от туберкулеза, Кира Найтли, которую сбивает поезд, Эдуард и Белла, попадающие в пожар в ночь после их свадьбы и сгорающие дотла…

– Мы не пойдем в «Тоннель любви», – сказала я. – Что ты хочешь сказать, что это единственные места, где нет наблюдения?

– В смысле, детей незачем отвлекать, если они вдруг на «Ледниковый период-22» собрались, – сказал он. – У детей очень короткий интервал внимания. Ты, с другой стороны, очень целеустремленная, поэтому потребовалась рвота. И парень с имбирным латте.

– Ты хочешь сказать, что сам «Дром» пытался не дать мне посмотреть «Рождественское ограбление»?

– Угу.

– Но зачем?

– О’кей, теперь ты поняла, как это все началось, что после бойни на «Бэтмене», в «Метролюксе» на «Хоббите-3», посещаемость кинотеатров катастрофически упала, и им пришлось придумывать способы, как вернуть публику. Они превратили кинотеатры в крепости, где люди чувствуют себя в безопасности, приводя сюда детей и отпуская сюда подростков. Но для этого им пришлось ввести все системы безопасности – металлодетекторы, полное сканирование тела, датчики взрывчатки. Это вылилось в то, что люди час сорок пять стоят в очередях, чтобы посмотреть двухчасовой фильм, и посещаемость упала еще сильнее. Кому захочется стоять в очереди, когда можно остаться дома и смотреть фильмы в цифре на девяностодюймовом экране? Им пришлось придумать нечто совершенно новое, зрелищное…

– Кинодромы, – сказала я.

– Угу. Превратить поход в кино в опыт с полным погружением и окружением, постоянный…

– Как в «Диснейленде».

Он кивнул.

– Или в ИКЕА. Показывать много фильмов. Сотню вместо двадцати в мультиплексах. Добавить всякой ерунды – 4D, IMAX, интерактивные штуки, премьеры в голливудском стиле, визиты знаменитостей, тематические рестораны и магазины, аттракционы и танцевальные клубы, аркадные игры в Wii. На самом деле ничего особенно нового.

– Но я думала, ты говоришь…

– Кинотеатры никогда не зарабатывали основные деньги на фильмах. Фильмы – побочный заработок, способ привлечь зрителей в кинотеатр, чтобы они покупали попкорн и жужубу за бешеные деньги. В «Синедроме» концепцию просто расширили до такой степени, что фильмы стали все менее и менее важны. Ты знаешь, что 53 процента людей приходят в «Дромы», в конечном счете, не посмотрев ни одного фильма?

– Могу поверить, – сказала я, подумав о Кетт и Заре.

– И это не случайность. За два часа, в течение которых ты смотришь фильм, ты способен потратить намного больше денег, чем цена билета и напитков. А если они смогут уломать тебя на то, чтобы пойти на сеанс попозже, ты съешь здесь ланч, а то и обед. И еще здесь зависнешь, покупая всякую мишуру. Чем дольше ты находишься в «Дроме»…

– Тем больше ты тратишь.

Он кивнул.

– Так что «Дром» делает все, что может, чтобы так и происходило.

– Ты хочешь, чтобы я поверила, что это все «Дром» устроил – билеты, рвоту, сообщение, сигнал, что билеты проданы, – просто для того, чтобы я побольше безделушек купила?

– Нет. Помнишь старый фильм, который мы смотрели, когда парень расследовал то, что выглядело как случайное крушение поезда, а потом выяснилось, что оно совсем не случайное?

– «Я люблю неприятности», – тут же сказала я. – С Ником Нолти и Джулией Робертс. Она была журналистом…

– А он был негодяем, – с ухмылкой сказал Джек. – Который, насколько я помню, весьма нравился Джулии.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что крушение поезда было лишь верхушкой айсберга. Как и «Рождественское ограбление». Я думаю, тут огромный заговор…

– Чтобы не дать мне кино посмотреть?

– Не тебе. Кому угодно. И не только «Рождественское ограбление». «Пимсли из Парсон-Корт», «Когда ты по уши влюбилась», «Переключая передачи» и, думаю, еще пару других.

– Зачем?

– Потому что они не могут позволить, чтобы зрители поняли, что происходит. Помнишь, как я тебе говорил, как «Дром» завлекает людей – куча сувениров и торговли и куча фильмов?

– Да.

– Ну, в этом и проблема. В старых мультплексах было пятнадцать экранов. В «Дромах» их сотня.

– Но они показывают некоторые фильмы сразу в нескольких залах.

– Правильно, в 3D, 4D и Wii-версии. Плюс целая куча сиквелов, римейков, пересъемок…

– И специальных показов.

– Повторных премьер, кинофестивалей, марафонов Гарри Поттера, трейлеров, но даже если добавить иностранные фильмы, из Европы и Болливуда, плохие римейки британских романтических комедий и убогие римейки того, другого и третьего, все равно остается чертовски много экранов, на которых надо что-то крутить. Особенно когда большинство народу приходит на «Возвращение Фродо». Помнишь, когда мы пришли на «Вечер выпускников», кроме нас, никого в зале не было?

– Да…

– Это как в «Баскин-Роббинсе». Рекламируют тридцать один аромат, но кто, черт подери, когда-нибудь заказывает изюм или лимонный заварной крем? Который на самом деле может оказаться все тем же ванилином с пищевым красителем и ароматизатором, все равно никто не разберет. Так и с половиной фильмов в «Дроме».

– Ты хочешь сказать, что «Рождественского ограбления» просто не существует?

– Я думаю, что есть достаточно большая вероятность этого.

– Но это же нелепо. Ты и я видели трейлер. Другие трейлеры показывали на экранах, когда мы в очереди стояли.

– Длиной минуты три, который за один день снять можно.

– Но зачем им его рекламировать, если его не существует?

– Потому что иначе кто-нибудь – типа меня, например, – может что-то заподозрить.

– Но им ведь накак это с рук не сойдет…

– Сойдет, точно. Большинство людей желают посмотреть последний блокбастер, и с помощью минимального толчка – типа строчки, что все билеты проданы, – можно убедить 95 процентов зрителей посмотреть что-то другое. Или пойти на ланч в «Пир Бабетты».

– А оставшиеся пять процентов?

– Ты только что это видела.

– Но билеты хорошо продаются, особенно под Рождество…

– А людей иногда тошнит, они случайно проливают напитки, их снимают парни из студенческого братства, и они не идут на сеанс 10:20, поскольку не успеют домой на последнем монорельсе. Но последние сеансы всех фильмов, которые я назвал, заканчиваются как раз позже последнего монорельса домой. Я уже пять дней пытаюсь попасть на «Переключая передачи» и ни разу не смог. Кстати, сколько времени?

– Четыре.

– Пошли, – сказал он, хватая меня за руку и вставая. – Нам надо идти, если мы хотим попасть на «Рождественское ограбление».

«Захватывающий, держащий в напряжении и невероятно романтичный!»

«Фронт Роу»

– Но мне казалось, ты говорил, что он не существует, – сказала я, когда он вытащил меня из «Гюсто».

– Не существует. Пошли.

Он тащил меня через Хогвартс и Зазеркалье, по коридору между магазинчиками, торгующими сувенирами по «Истории игрушек», «Оз великий и ужасный» и «Король-лев».

– Мы же не к кинозалам идем, – возразила я.

– Сначала надо по магазинам походить, – сказал он, ведя меня в бутик «Принцесса Диснея».

– По магазинам? Зачем?

– Затем, что мы не можем позволить, чтобы Управление нас заметило, а лучший способ привлечь к себе внимание в «Дроме» – не тратить деньги, – сказал он, протискиваясь между вешалками с футболками «Третий лишний».

– Кроме того, – продолжил он, подходя к другой вешалке, забитой куртками с капюшоном с Белоснежкой и Семью Гномами, – сегодня знаменательная дата. Тебе надо надеть нечто особенное. Такое, чтобы контролер тебя не узнал.

Он перебрал все куртки на полке, потом на той, где висели короткие юбки с «Двенадцатью танцующими принцессами», вытаскивая и вешая их обратно.

– Что ты ищешь? – спросила я.

– Я же тебе сказал, нечто особенное, – сказал он, уже роясь на другой вешалке. – И нечто такое, в чем у тебя не будет вид, как с кухни Миссис Клаус. А, вот они.

Он вытащил желтую футболку «Даша и Диего исследуют Гималаи» с Диего, наставившим фотоаппарат на Дашу и обезьянку, стоящих на вершине Эвереста.

– Лучше билета.

– Я не надену… – начала я, но он уже сунул мне в руки футболку и ярко-розовую бейсболку «Маленькая девочка-гусыня».

– Скажи сотруднику, чтобы деактивировал метки и ты могла их надеть, – сказал он. – Потом иди в примерочную. Сними свою футболку и надень эту. Буду ждать тебя в соседнем магазине.

Он подтолкнул меня к кассе.

– И никаких вопросов.

Я сделала все, как он сказал, сняв через голову топ – Джек оказался прав, от него действительно разило имбирем, – и надев футболку поверх боди.

Футболка оказалась обтягивающей, видимо, это была часть плана, подумала я. На мне она выглядела еще хуже, чем на вешалке.

– Мог бы, по крайней мере, что-то красивое подобрать, – сказала я Джеку, увидев его в соседнем магазине, где он мерял темные очки «Рискованный бизнес».

– Нет, не мог, – ответил он. – Что с топом сделала?

– В пакет убрала.

– Хорошо, пошли, – сказал он, забирая у меня сумку и выводя из магазина обратно к «Гюсто» и мусорному контейнеру. И бросил пакет в мусор.

– Мне он нравился, – возразила я.

– Тс-с, ты хочешь попасть на фильм или нет? – ответил он, ведя меня через лабиринт из художников по воздушным шарам и операторов аппаратов лазерной татуировки, детских каруселей и магазинов сладостей обратно в вестибюль.

И вдруг резко остановился.

– О’кей, сходи к автомату и купи билет на «Войну драконов».

– «Войну драконов»? Но я думала, мы идем на…

– Идем. Ты купишь билет на «Войну драконов», пройдешь, а потом…

– Один билет или два?

– Определенно, не два. Мы пойдем по отдельности.

– А что, если аппарат скажет, что надо покупать билет в кассе?

– Не скажет, – сказал Джек. – Когда зайдешь…

– А что, если они скажут, что еще заходить нельзя?

– И этого тебе не скажут, – ответил Джек. – Когда зайдешь, иди к торговому лотку, купи большой пакет попкорна, большой стакан «Сэвен-ап» и возьми две соломинки. А потом иди в зал 17.

– Зал 17? Но «Войну драконов» показывают в зале 24.

– Мы не идем на «Войну драконов». И на «О ревуар, Мон Фу», который показывают в зале 17. Ты не будешь заходить в зал. Просто будешь стоять у дверей зала 17. Я с тобой там встречусь через пару минут.

– Ты обещаешь, что мы будем смотреть «Рождественское ограбление»?

– Я обещаю, что свожу тебя на «Рождественское ограбление». Большой пакет попкорна, – напомнил он. – Большой стакан «Сэвен-ап». Не «Кока-колы».

Он натянул мне бейсболку «Маленькая девочка-гусыня» по самые уши, прикрыв козырьком глаза.

– Зал 17, – повторил он и исчез в толпе.

«Основан на реальных событиях… но вы не поверите!»

«Эт зе Мувиз»

Он был прав. Никто не встал у меня на пути, не пролил на меня ликер со льдом злодейским образом, не остановил, чтобы впихнуть бесплатный билет на «Вы арестованы», а контролер даже на меня не глянул, надрывая билет.

– Зал 24, – сказал он, махнув рукой вправо. – В конце коридора.

И тут же переключился на троих тринадцатилетних. Я пошла по бархатному ковру.

Джека нигде не было видно, но он мог спрятаться в одном из входов в залы или за углом, там, где коридор сворачивал вправо.

Его там не было. Я встала у входа зала 17, стояла подольше пары минут, а затем медленно двинулась к залу 24, где показывали «Войну драконов», но его и там не было.

Наверное, его поймали, когда он хотел тайком пробраться, и вышвырнули, подумала я, возвращаясь к залу 17 и вставая в дверях.

Подождала еще.

Так и не видя Джека, как и кого-либо еще, кроме ребенка, который выскочил из зала 30 и ринулся в туалет, с грохотом захлопнув за собой дверь. Я подождала еще. Надо бы посмотреть в телефон, сколько времени, но у меня в левой руке был огромный пакет попкорна, а на сгибе руки стоял огромный стакан «Сэвен-ап». Никак не получится.

В конце коридора громыхнула дверь. Я с надеждой поглядела туда, но это был ребенок, который бегом бежал обратно в зал 30, явно не желая более пропустить ни секунды фильма. Интересно, что там такое захватывающее показывают, подумала я. Немного прошла по коридору и поглядела на табло над дверью.

«Смертельная ярость». А рядом, на табло над дверью зала 28, светилась надпись «Рождественское ограбление».

«Потрясающий подбор актеров!»

«Гоин Голливуд»

Ну и крыса! Джек сказал мне, что он не существует, а вот он. Все проблемы, которые у меня были, все люди, которые мне мешали, не сотрудники «Дрома», нанятые, чтобы задержать меня. Они пришли в кино, как и я, а все происшедшее – не более чем совпадения. Никакого заговора.

Когда же ты научишься не верить ни одному его слову, подумала я. Будь он здесь, с каким удовольствием я бы вылила ему на голову «Сэвен-ап», присыпала попкорном и ушла.

Но он явно попался, и его вышвырнули из «Дрома». Если вообще собирался прийти. А я осталась с сумкой, в прямом смысле слова. С мыслями о том, что Ник Нолти сделал то же самое с Джулией Робертс в «Я люблю неприятности». Послал ее гоняться за призраками. Точнее, за гусями. Настоящими.

Найду – прибью, подумала я и пошла ко входу, кипя от ярости, но остановилась и поглядела на дверь зала 28. Если уж я пришла в «Дром» посмотреть «Рождественское ограбление», и вот оно, рядом, и сеанс 4:30 скоро начнется. Пусть Джеку урок будет, если я кино без него посмотрю.

Я вернулась к повороту коридора и выглянула из-за угла на всякий случай – чтобы кто-нибудь, в особенности – сотрудники «Дрома», не вышли и не подловили меня на том, что я иду не на тот фильм, на который билет купила. Затем быстро дошла до двери зала 28 и открыла ее. Сделать это с попкорном и «Сэвен-ап» в левой руке было делом непростым, но я ухитрилась приоткрыть щель, подпереть ее бедром и протиснуться внутрь.

Внутри была кромешная тьма. Дверь закрылась, и я стояла, ожидая, пока глаза к ней приспособятся. Они не приспособились, хотя должен был идти хоть какой-то свет от экрана. Или, если трейлеры еще не начали показывать, должны были светить лампы на потолке. Кроме того, разве в проходе не должно быть аварийного освещения, на случай если потребуется эвакуация?

Здесь его явно не было, и я ничего не видела, вообще. Лишь стояла в темноте и прислушивалась. Трейлеры явно начали показывать. Я услышала грохот и лязг, зловещую музыку. Видимо, трейлеры к фильмам, которые лучше всего на ночь смотреть, типа «Восставшего Темного Рыцаря» или «Чужого». Вот, видимо, почему света нет. Сейчас другой трейлер пойдет, и света станет достаточно, чтобы найти себе место. Но звуки сменились, послышался смех и голоса, но в коридоре была все та же кромешная тьма, как в угольной шахте.

Видимо, придется пробираться по коридору на ощупь, подумала я, но руки были заняты, и я не могла держаться за стену. Или вытащить телефон, чтобы использовать его экран в качестве фонарика.

Джек во всем виноват, подумала я, присев, чтобы поставить на пол «Сэвен-ап» и достать телефон из кармана. Открыла его и выставила перед собой. Ничего удивительного, что в коридоре так темно. Он продолжался вперед всего на пару метров, а потом резко сворачивал влево, будто в лабиринте. Пойди я на ощупь, я бы лбом в стену врезалась.

Судебный иск – только вопрос времени, подумала я, пытаясь понять, как одновременно держать перед собой телефон и «Сэвен-ап». Не получится. Стакан слишком большой, но если я дойду до поворота, там должен быть хоть какой-то свет от экрана, и дальше можно будет идти спокойно. Я убрала телефон в карман, нащупала стакан, подняла его, и пошла вперед, считая шаги.

– Четыре… пять… шесть… – шептала я. – Се…

Меня внезапно обхватили за талию, сзади. Я уже было вскрикнула, но вторая рука прикрыла мне рот. И я услышала голос Джека, у самого уха.

– Тс-с, сюда, – прошептал он и повел меня вперед. Через стену.

«Триумф! Не пожалеете, что пришли!»

«Вэраети Онлайн»

Поразительно, что я не уронила «Сэвен-ап» и попкорн.

– И что ты такое делаешь? – спросила я, вырываясь.

– Тс-с, – прошептал он. – Стены без звукоизоляции. Попкорн не просыпала?

– Конечно, просыпала, – ответила я. – Ты меня до смерти напугал!

– Тс-с. Слушай, можешь орать на меня, сколько влезет, – прошептал он. – Но не раньше следующей сцены погони. И не вытаскивай мобильник. Мне не надо, чтобы свет нас выдал. Стой здесь.

Он двинулся вперед, я услышала шорох тихо открывшейся и закрывшейся двери, а потом ничего, лишь какофонию звуков со стороны левой стены.

Она звучала знакомо, я ее уже слышала и подумала, что это были трейлеры «Рождественского ограбления», но звук явно доносился из соседнего зала. Значит, «Смертельная ярость».

Я вообще ничего не видела, не то что стен, но, судя по всему, коридор действительно вел в зал, где показывали «Рождественское ограбление». «Приходи на День Валентина!», произнес голос из-за другой стены.

Хорошо, значит, трейлеры еще показывают. Я не пропущу начало фильма. И будет время сказать Джеку, что я думаю по поводу того, что он так меня схватил, и усесться в зале до первых кадров. Если смогу пробраться в абсолютной темноте.

Джек возвращался. Я услышала, как он закрыл дверь.

– Хорошо, что всего пару горстей просыпала, – сказал он сквозь грохот ударов «Смертельной ярости». – Я их съел. Что ты так долго делала? Я боялся, что контролер тебя узнает, и уже собирался выйти и спасать тебя.

– Где я была? – зло спросила я. – Стояла у зала 17, как ты сказал. Ты мне лгал…

– Никто не видел, что ты вошла в дверь зала 28, так?

– Не уходи от разговора. Ты…

– Не видели? – спросил он, хватая меня за руку и едва не рассыпая попкорн.

– Нет, – ответила я, едва слыша его. Сквозь взрывы в «Смертельной ярости» послышался голос с той стороны, где показывали «Рождественское ограбление». «А теперь представляем вашему вниманию».

– Слушай, – сказала я. – Мне очень нравится стоять здесь в темноте и с тобой бороться, но я намереваюсь посмотреть «Рождественское ограбление». Так что, будь добр, отпусти мою руку, сейчас фильм начнется.

– Нет, не начнется, – сказал он и сжал мою руку. – Погоди.

Он отпустил мою руку и отошел в сторону, я услышала, что он что-то делает, хотя и не могла понять, что. А потом стену озарил свет фонарика.

Судя по всему, мы были в узком проходе, таком же, как снаружи, с ковром на полу и стенами без аварийного освещения, но коридор был длинный и прямой. И заканчивался стеной, а не входом в кинозал. Не было никаких признаков двери, из которой только что вышел Джек, хотя она там должна быть, судя по тому, что Джек снял куртку и положил ее на пол в конце коридора.

– Чтобы свет случайно не проник, – сказал он сквозь грохот.

– Что это такое? – спросила я. – Где мы?

– Тс-с, – сказал он, прикладывая палец к губам. – Сейчас будет сцена поцелуя.

Очевидно, он был прав, поскольку стрельба и взрывы прекратились, и внезапно заиграли скрипки.

Он взял у меня пакет с попкорном и стакан с «Сэвен-ап», на цыпочках прошел по коридору, присел, поставил их на пол, снова прислушался, приложив палец к губам. Судя по всему, смертельные налетчики вернулись, поскольку романтические звуки скрипок резко оборвались, зазвучали трубы и ударные, а затем заревели моторы и завизжали покрышки.

– Сцена погони, – сказал Джек, возвращаясь ко мне. – Пора за дело.

– Ты сказал, что объяснишь мне, что это за место. Где кинозал?

– Я тебе все расскажу, клянусь. После того, как мы это сделаем. Снимай футболку.

– Что?

– Футболку. Снимай.

– Ты все тот же, а?

– Неправильный сюжет, – сказал он. – Ты должна была сказать «Ты уверен, что мы планируем такое же преступление?». А я бы сказал…

– Это не «Как украсть миллион», – сказала я.

– Ты права, – ответил он. – Скорее, «Джек-Попрыгун». Или «Я люблю неприятности». Снимай. И быстрее. У нас мало времени.

– Я не собираюсь ничего снимать…

– Успокойся. Это для фотокамер. В этом проходе и том, что снаружи, – сказал он.

Я продолжала стоять, скрестив руки на груди.

– Фотоаппарат в руках у мальчишки на футболке – не картинка. Там тонкопленочный цифровой фотоаппарат внутри.

Так вот зачем он рылся во всех этих шмотках в бутике «Принцесса Диснея». Искал футболку с фотоаппаратом.

– А почему ты не можешь воспользоваться камерой в твоем телефоне?

– Когда они проверяют тебя на охране, то сверяют информацию с базами данных полиции и ФБР.

– В которой ты есть, из-за гусей, – сказала я. – Так вот почему ты хотел, чтобы я с тобой пошла, чтобы я пронесла тебе фотоаппарат.

– Конечно. Так все негодяи поступают. Используют девушек, чтобы протащить ожерелье на таможне, получить информацию, выбраться из Восточной Германии…

– Это не фильм!

– В этом ты права. Вот почему мне так нужны эти фото. Так ты снимешь футболку или хочешь, чтобы я вытаскивал из нее фотоаппарат, когда она на тебе будет?

– Чудесно, – сказала я, стягивая футболку и отдавая ему. Стояла в боди, кипя от возмущения, а он вывернул футболку, оторвал пленочный цифровой фотоаппарат и отдал футболку обратно. Я натянула ее, а он снимал коридор, махнув мне рукой, чтобы я отошла в сторону и он смог сфотографировать длинную стену позади меня.

Снял стену, через которую меня провел, с одной и с другой стороны, а потом, вернувшись, снова прислушался.

– Сейчас вернусь, – сказал он и выключил фонарик. Мы снова погрузились во мрак, и он снова ушел вперед по коридору.

Казалось, его не было целую вечность. Я приложила ухо к двери, но слышала лишь взрывы и вопли с той стороны, где показывали «Смертельную ярость». А еще омерзительно бойкую музыку с другой стороны. Я напряженно вслушивалась, боясь, что шум утихнет в любую минуту, но он не умолк, хотя я услышала со стороны «Ярости» приглушенные голоса сквозь грохот.

Пожалуйста, пусть это не будут контролер или охрана «Дрома», подумала я, очень желая знать, что там Джек делает. Не охрана, поскольку дверь открылась и мне пришлось отскочить назад. Из-за двери вышел Джек и закрыл ее.

– Не сможешь мою куртку найти? – прошептал он. Я ощупала пол, но тщетно, и снова сняла футболку и отдала ему. Он закрыл щель у пола.

– Благодарю, – прошептал он и через пару секунд включил фонарик.

– Ты сделал кадры? – спросила я.

Он помахал полоской цифрового фотоаппарата.

– Ага.

– Хорошо. Ты мне лгал.

– Нет, не лгал. Кроме того, Джимми Стюарт лгал Маргарет Салливэн, Питер О’Тул лгал Одри Хэпберн, Кери Грант лгал Одри Хэпберн. Негодяи всегда так делают.

– Это не оправдание. Ты пообещал, что сводишь меня на «Рождественское ограбление».

– Я это сделал, – сказал он. – Вот оно.

Он махнул рукой в сторону двери.

– Добро пожаловать в кинозал 28.

– Это не кинозал, – сказала я.

– Ты права, – согласился он. – Пойдем.

Он схватил меня за руку и повел вперед, туда, где поставил попкорн и «Сэвен-ап».

– Присаживайся, я все объясню. Давай, присаживайся.

Я села на пол, прижавшись спиной к покрытой ковром стене и сложив руки на груди, демонстративно. Он сел напротив.

– Этот коридор разделяется на два и ведет в кинозалы по обе стороны, – сказал он. – Если бы я не затащил тебя сюда, ты бы свернула, прошла по коридору и попала в зал 30, на «Смертельную ярость». А если свернешь в другую сторону, окажешься в зале 26, – добавил он, показывая большим пальцем в стену позади него. – Там сейчас показывают «Дорогу утятам!», и ты бы этого не узнала, пока не просидела пятнадцать минут, глядя на трейлеры. Решила бы, что попала не в тот зал почему-то, пошла бы, сказала бы контролеру, который бы извинился, но, поскольку ты пропустила начало «Рождественского ограбления», не пустил бы тебя обратно. Но наверняка были бы в продаже билеты на семь. Классный трюк, а?

– Но зачем…

– Им нужна последняя линия обороны на случай, если упорный фанат фильма пройдет все остальные файерволы. Такое едва может случиться, но иногда кто-нибудь может сделать то, что сделала ты, – не сможет войти, купит билет на другой фильм, войдет и попытается пробраться туда, куда хотел изначально.

– Но почему они просто не выключили табло?

– Они пытались, и это заставило нас заподозрить неладное, и мы придумали альтернативный план. Который ты видишь.

– Нас? – спросила я.

– Упс, я и забыл, – сказал он, спешно вскакивая, и принялся рыться в карманах.

– Что ты теперь делаешь? – спросила я.

– Пытаюсь сделать это прежде, чем в «Смертельной ярости» снова пойдет тихий отрывок.

Он посмотрел на красный стакан «Кока-колы».

– Ты же взяла «Сэвен-ап», так ведь? Не «Кока-колу»?

– Я взяла «Сэвен-ап», – сказала я, протягивая ему стакан. – Ты же не будешь делать из него бомбу-вонючку, а? – спросила я, глядя, как он достает фляжку и выливает туда коричневую жидкость.

– Нет, – ответил он, ощупывая карманы и доставая сувенирный стакан в честь выхода «Терминатора-12». А потом пакет, набитый дольками лимона.

Он налил в стакан «Сэвен-ап» и «Кока-колу», вытряс лед, положил туда ломтик лимона и листок мяты из кармана, сунул руку в карман куртки и достал палочку ревеня, с довольным видом сунул в стакан, помешал и отдал мне.

– Ваш «Пиммс», мадам, – сказал он.

– Такой, как ты сделал тем вечером, когда мы смотрели «Город призраков», – с улыбкой сказала я.

– Ну, не совсем такой. Те коктейли были с ромом, больше в коктейль-баре «Том Круз» ничего не было. И, когда я их делал после «Призрачного города», я пытался тебя в постель затащить.

– А что ты пытаешься сделать теперь? Напоить меня, чтобы я согласилась помочь тебе сделать нечто незаконное?

– Нет, – сказал он, садясь рядом со мной. – По крайней мере, не сейчас.

Очень утешительный ответ.

– Я сделал фотографии, – сказал он. – За этим я и пришел, и, благодаря тебе и этой ужасной футболке с Дашей, – он поднял стакан с «Кока-колой», – намного меньше вероятность того, что меня поймают, когда я попытаюсь их вынести отсюда. Но все равно слишком рискованно дальше это расследовать, пока я не утащил их подальше отсюда.

Он лениво отпил из стакана.

– Тогда не лучше ли нам уходить? – спросила я.

– Мы не можем. Пока не кончится «Смертельная ярость» и мы не сможем смешаться с толпой, выходящей из кинозала. Так что расслабься. Выпей «Пиммса», пожуй попкорна. У нас…

Он прислушался к грохоту из-за стены.

– Еще час сорок пять. Достаточно, чтобы…

– Рассказать мне, что происходит, как ты обещал. Или ты хочешь мне сказать, что это тоже секретно?

– На самом деле да, – ответил он. – И ты уже видела, что они делают – прикрывают несуществующие фильмы.

– Но зачем? Большинство людей это и не волнует.

– Нет, волнует. Люди думают, что имеют возможность выбирать из сотни фильмов, поэтому приходят сюда, приезжают на монорельсе издалека, проходят все эти линии охраны, стоя в очередях целую вечность. Неужели ты думаешь, что они делают это лишь ради того, чтобы купить попкорна и кружку «Мстителей» за бешеные деньги? Как думаешь, долго бы проработал «Баскин-Роббинс», если бы у них было всего три вкуса, даже самые популярные? Погляди на своих подруг. Они могут провести весь день, ходя по магазинам, в кафе…

– Снимая парней.

– И снимая парней, но если завтра их кто-нибудь спросит, что они делали, они скажут, что ходили в кино, и они сами будут в это верить. «Дром» продает не попкорн, он продает иллюзию, идею – огромный экран с волшебными картинками, твоя подружка, сидящая рядом с тобой в темноте, романтика, приключения, загадка…

– Но я все равно не понимаю. О’кей, им надо поддерживать иллюзию, но ведь у них все-таки есть фильмы. Ты сказал, что всего четыре-пять фильмов не существуют, и есть фильмы, которые они крутят не в одном зале. Почему бы не показывать только «Икс-Форс» и «Возвращение Фродо» сразу в нескольких, и не делать остальные?

– Потому что они уже показывают «Икс-Форс» в шести залах, а «Старстрек» недавно объявили, что начинают строительство двухсот пятидесяти «Супердромов». Кроме того, я полагаю, что им нужно дурачить не только тех, кто в кино ходит.

– Что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что если ты делаешь фильмы, это тебе на руку. Если твой фильм выбился из графика, никого не оштрафуют и не уволят за пропуск даты премьеры. Ты в любом случае его выпустишь, а потом, когда пройдет премьера, запишешь его на DVD и выложишь в Сеть на продажу. Видимо, именно это произошло с «Рождественским ограблением». Нельзя выпустить рождественский фильм в феврале. Он должен выйти в декабре, иначе с тебя шкуру спустят. Фигурально говоря.

– Это означает, что он в течение пары месяцев может появиться в Сети, – сказала я.

– Ага, и когда это случится, я буду смотреть его с тобой, обещаю.

– Думаешь, что такое случается и с другими фильмами?

– Нет. «Дневники Потрошителя» так и не вышли, как и «Экспедиция к Антаресу», или «И спаслись лишь мы одни». Зачем тратить на фильм миллионы, когда можно снять трехминутный трейлер, заплатить «Дрому», чтобы людей на него не пускали, и прикарманить разницу? Акционеры ничего и не узнают.

– И это будет мошенничество.

– Это уже мошенничество, – сказал Джек. – Ложная реклама. Есть законы, запрещающие продавать несуществующую продукцию.

– Вот почему они не продают билеты через Интернет, – сказала я. – Но если они преступники, не опасно ли то, чем ты занялся?

– Нет, если они не узнают, что я это делаю. Именно поэтому… – перешел он на шепот, – нам надо сидеть тихо, жевать попкорн, – он придвинулся ближе ко мне, – и смотреть кино.

– О чем оно? – прошептала я.

– О парне, который расследует заговор, и тут появляется не кто-нибудь, а бывшая его подруга. Последнее, что ему нужно. Он пытается остаться незамеченным…

Теперь понятно, почему он был так расстроен, увидев меня, подумала я, и почувствовала изрядное облегчение.

– Он знает, что ему надо уходить, пока она его не раскрыла, но она уже решила, что он…

– Негодяй?

– Я хотел сказать «кретин».

– Негодяй, – твердо сказала я. – Кроме того, она ему нужна, чтобы кое-что протащить мимо охраны, как Кевину Клайну во «Французском поцелуе».

– Именно, – сказал Джек. – Плюс к тому ему надо кое-что ей рассказать, так что он берет ее в сообщники, а по ходу расследования убеждает ее простить его, как Оливия де Хэвиленд простила Эррола Флинна, Джулия Робертс простила Ника Нолти, а Вупи Голдберг простила…

– Джек. Потому, что подруги негодяев всегда так поступают.

– Именно. Поэтому тебе следует…

– Тс-с, – сказала я.

– Что такое? – спросил он.

– Дальше сцена с поцелуем, – сказала я и выключила фонарик.

«Так вы больше нигде не повеселитесь!»

Moviefone.com

– Так сколько там «Смертельная ярость» идет? – спросила я изрядное время спустя. – Мне кажется, сейчас там музыка на финальную сцену тянет.

Он приподнялся на локте.

– Похоже.

И снова ткнулся носом мне в шею.

– Но разве нам не надо выйти прежде, чем он кончится?

– Ага, но ты забываешь, что это голливудский блокбастер. Помнишь, как мы смотрели переделанную «Скорость», думали, что она сейчас кончится, а она не кончилась? Или «Возвращение Государя»? Там вообще семь раз было можно подумать, что он кончается. В «Смертельной ярости» будет еще три кульминации, не меньше.

– Это хорошо, – проворковала я, утыкаясь в его плечо, но в следующее мгновение он резко сел, протянул руку к куртке, достал телефон и раскрыл его.

– Я думала, у тебя телефона нет, – сказала я, садясь.

– Такого, с которым я хотел бы попасться с фотографиями – нет, – сказал он, глядя на экран. – Планы меняются. Есть кое-что, о чем надо позаботиться.

Он начал застегивать рубашку.

– Подожди, пока снова не начнутся взрывы, проберись в коридор и жди, пока кончится «Смертельная ярость», чтобы уйти. И ничего здесь не оставляй.

Я кивнула.

– Когда выйдешь в вестибюль, иди в кафе, но не в «Полярный экспресс», закажи напиток, напиши что-нибудь подругам, а потом выжди не меньше пары минут, прежде чем попытаешься выйти. И все будет в порядке.

Он поднял меня на ноги.

– Знаешь, я не могу звонить тебе или твиты писать – это могут отслеживать, – так что, возможно, пройдет некоторое время, прежде чем я на связь выйду. Пока что я лишь получил доказательства того, что здесь заблокированный проход между кинозалами и какие-то подозрительные действия. Мне еще предстоит доказать, что фильмы не существуют, и для этого придется отправиться в Голливуд.

Он задумался.

– Мне очень не нравится, что я так с тобой расстаюсь, здесь.

– Но Питер О’Тул оставил Одри Хэпберн в шкафу, Кевин Клайн оставил Мэг Райан в Париже без паспорта, – сказала я, идя следом за ним в дальний конец прохода. – А теперь, как понимаю, я должна сказать: «О’кей. Иди». Ты поцелуешь меня на прощание, я буду стоять в дверях, как Оливия, с тоской глядя тебе вслед, а мои волосы будут развеваться на ветру, пахнущем морем?

– Точно. Если не считать того, что сейчас он пахнет прогорклым маслом от попкорна, – сказал он. – И мы не можем позволить себе оставить дверь открытой. Света слишком много будет. Но поцелуй я обеспечу, определенно.

Он сделал это.

– Видишь, – сказал он. – Тебе же нравятся негодяи.

– Мне теперь хорошие парни нравятся, – сказала я. – Как ты собираешься выбраться из «Дрома», чтобы тебя охрана не поймала?

– Я справлюсь, – сказал он. – Слушай, если у тебя будут неприятности…

– Не будет. Иди.

Он снова поцеловал меня, открыл стену и прошел через нее и тут же вернулся.

– Кстати, насчет гусей и выпускных, – сказал он. – Помнишь, в «Как украсть миллион» Питер О’Тул рассказывает Одри Хэпберн, что он не взломщик, что он на самом деле специалист по системам охраны «со специализацией по истории искусств и химии и дипломом с отличием Лондонского университета по передовой криминалистике»?

– Да, – ответила я. – Видимо, ты собираешься мне сказать, что у тебя диплом Лондонского университета с отличием?

– Нет, Йельского. По мошенничеству в сфере услуг, – сказал он и ушел.

Я принялась спешно собирать оставшийся красноречивый хлам при скудном свете экрана телефона, потом вышла в проход, беззвучно закрыла за собой дверь и пошла по коридору к следующей двери. И стала ждать, когда кончится фильм.

«Фильм, просмотр которого заставит вас ждать большего! Очевидная удача!»

Rogerebert.net

Насчет «Смертельной ярости» он был прав. Фильм шел еще минут двадцать, у меня было время проверить дверь, убедиться, что не осталось щелей, снова проверить, не осталось ли попкорна, а затем постоять, привалившись к стене и слушая симфонию ударов, взрывов и выстрелов, пока не зажгли свет. Люди начали выходить, и мне надо было смешаться с толпой так, чтобы этого не заметили.

Это оказалось проще, чем я думала. Они были так заняты, включая мобильники и жалуясь на фильм, что вообще на меня внимания не обращали.

Судя по всему, «Смертельная ярость» была ужасна настолько же, насколько можно было решить по ее озвучке, слыша ее через стену.

– Поверить не могу, какой дебильный сюжет оказался, – сказал двенадцатилетний мальчик. Его друг кивнул. – А окончание вообще отстой.

Я тоже так считаю, с легкой досадой подумала я.

Пристроившись за ними, я пошла по коридору, подслушивая их разговор, чтобы иметь возможность что-то сказать насчет фильма, если кто-то спросит.

Например, контролер, мимо которого мне еще предстояло пройти. Интересно, помнит ли он, что я шла на «Войну драконов», а не на «Смертельную ярость». Может, надо было идти к двери зала 17 и выйти с теми, кто смотрел их.

Но если уж это случилось, то мне надо пройти мимо контролера одной, так, чтобы он меня заметил. А что, если кто-то из персонала увидит, что я возвращаюсь, и решит, что я хочу бесплатно пройти на другой фильм? Лучше уж держаться в толпе.

Я остановилась у самой двери, рядом с мусорным баком, дождалась, пока мимо пойдет группа старшеклассников, и спешно бросила в бак мешок с попкорном и стакан от «Кока-колы». И пошла вплотную к ним. И очень хорошо, поскольку за дверью оказались уборщики, которые ринулись вперед с совками и мешками для мусора. Несмотря на то что они стояли у стены совершенно лениво, в ожидании, когда освободится зал, бросились они вперед уж слишком рьяно.

Я держалась вплотную к старшеклассникам, когда мы мимо них проходили, уткнувшись в телефон и делая вид, что набираю эсэмэску, как и все остальные. Притормозила вместе со школьниками, пока мы не слились с теми, кто вышел после «Пиратов Карибского моря-9», только что закончившегося.

Судя по разговорам, «Пираты» были не лучше «Смертельной ярости», и я поняла, что провела время куда приятней, чем они, хотя и кино не смотрела.

Завершение этой мысли прервала толпа людей, выскочившая из залов наверху, и я едва держалась на ногах, пока толпа несла меня мимо контролера в вестибюль, где народу было не сильно меньше. И, к счастью, там не завывали сирены и не стояло множество охранников. Видимо, Джеку удалось улизнуть.

Но на всякий случай, если он все еще где-то в «Дроме», мне надо сделать то, что он сказал, чтобы меня не заподозрили.

Это значило отойти от старшеклассников и стать в очередь, чтобы купить билет на следующий сеанс «Рождественского ограбления». Если я все-таки пытаюсь посмотреть фильм, очевидно, я не знаю, что он не существует.

Старшеклассники все не могли решить, в какой ресторан им идти.

– Пока не придумали, я пойду и куплю торт-«муравейник», – сказала я ближайшей ко мне девушке, которая даже не оторвала взгляда от экрана смартфона. А я пошла поглядеть, когда следующий сеанс. Вроде бы в 6:40.

Но нет. Сеанс был в семь тридцать, а следующий – в десять. Я целую минуту глядела на табло, не понимая, что это значит, а потом пошла искать конец очереди.

Она была раз в десять длиннее, чем тогда, когда мы только приехали, от самой «Столовой „Звезды Смерти“», и едва продвигалась. Хорошо, что мне на самом деле в кино не надо. Я бы и половину очереди не прошла до последнего монорельса.

Интересно, сколько мне надо тут оставаться. Джек сказал, что на его номер лучше не звонить, но он мог бы попросить у кого-нибудь, чтобы эсэмэску мне отправить. Так что я включила телефон и начала проверять сообщения.

Ни одного от него, но четыре от Зары: «Где ты там?» И последнее. «Если ты не отвечаешь, ты наконец попала на Ржд Огр. Как оно?»

Надо ответить ей, но не сейчас, когда я в самом хвосте очереди, а потом, чтобы не было ясно, что я только что встала. Незачем ей любопытствовать, что я все это время делала. Она слишком быстро свяжет это с Джеком. Так что я выключила телефон и встала в очередь, которая периодически продвигалась вперед. Я все думала, как ответить на вопрос Зары. «Как оно?»

Круто, подумала я, вспомнив тех мальчишек, которые жаловались на «Смертельную ярость». Я провела время в кино намного лучше, чем они.

Откуда мне было знать, что мне выпадет пережить именно такое – целый день в кино? То, что я не только поучаствовала в романтическом шпионском детективе, придуманном Джеком, который знал, насколько я хотела верить, что у него были веские причины исчезнуть, не сказав ни слова, который слышал мои бесчисленные жалобы на то, как плохо ходить в кино с Зарой и Кетт, когда все кончается тем, что на фильм ты и не попадаешь?

Есть куча причин, по которым там могли сделать этот проход. Служебный проход для оператора проекторов, обязательный аварийный выход для эвакуации при пожаре, который Джек превратил в свой личный «Тоннель любви». Он мог подкупить контролера, чтобы тот сказал мне, что я не могу войти, чтобы «Рождественское ограбление» показали на табло зала 28, когда все зрители «Дороги утятам!» уже вошли внутрь. И все остальное – рвота, разлитый имбирный латтэ, Санта – могло быть совпадениями, а Джек просто выставил их, как заговор.

Не будь дурочкой, сказала я себе. Неужели ты действительно думаешь, что он так возился, чтобы только тебя в постель затащить?

Конечно же, мог. Подумай, сколько он возился, чтобы устроить ту шутку с деканом. Все это – вылитый сюжет «Как украсть миллион» или «Я люблю неприятности» со шпионами, фарсом, рассорившейся парочкой, которая поневоле оказывается в тесном помещении, с героем, который лжет героине.

Поверить в то, что это развод, было куда логичнее, чем поверить, что за этим украшенным к Рождеству «Синедромом» скрывается какой-то грандиозный голливудский заговор.

Нет никакого заговора, подумала я. Тебя просто поимели, вот и все. Снова. А «Рождественское ограбление» показывают прямо сейчас в зале 56. Или в зале 79. Или в сотом. А Джек снова планирует подшутить – соблазнить какую-нибудь доверчивую девочку. Пока я здесь, как дура, в очереди стою, пытаясь защитить его от несуществующей опасности.

Я поглядела в конец очереди, от которого меня отделяла дюжина людей. Я все еще не могла написать Заре, но теперь по совершенно иной причине – она никогда не узнает, какой идиоткой я оказалась.

Я продолжила стоять, думая о том, как просто, должно быть, оказалось Джеку подкупить кого-нибудь среди персонала, чтобы на табло показали «ВСЕ БИЛЕТЫ ПРОДАНЫ», как он тогда фермера подкупил, чтобы он ему тех гусей дал. Заплатить кому-нибудь, чтобы не дали мне пройти через вестибюль. Думая, что, увидев, что на «Рождественское ограбление» билеты проданы, надо было просто пойти на «Под несчастливой звездой».

Три новичка из Ганновера наклонились поверх барьера, чтобы поболтать с девушками, стоящими впереди меня.

– Куда идете? – спросил один из них.

– Еще не решили, – сказала одна из девушек. – Думали, может, на «Пилу-7». Или на «Под несчастливой звездой».

– Не вздумайте! – вскричали все трое. – Мы только что смотрели. Скучища страшная! – сказал второй.

«Стоит, чтобы приехать!»

Comingsoon.com

Я подождала еще десять минут, за которые продвинулась вперед на полметра, а затем позвонила Заре.

– Где ты была? – спросила она. – Я тебе все писала и писала.

– Ты писала? – переспросила я. – Я не получала. Наверное, у меня телефон не в порядке.

– Так ты сейчас где?

– А как ты думаешь? В очереди.

– В очереди? – спросила она. – В смысле, что ты так и не посмотрела «Рождественскую кражу»?

– «Ограбление», – поправила я. – Нет, еще нет. На все три дневных сеанса билеты закончились, пока я до кассы дошла, так что пытаюсь снова билет купить, на семь.

– А где ты, точнее? – спросила она.

Я ей сказала.

– Сейчас подойду, – сказала она. Я в этом усомнилась. У нее уйдет минут двадцать на то, чтобы она и Кетт отвязались от парней, а потом по дороге они наткнутся на платье Зоуи Дешанель из «Сына эльфа» или на других парней, и к тому времени, как она придет, я окажусь на том же месте, где была, когда пыталась взять билеты на 12:10.

Но она появилась почти сразу и одна.

– Ты все еще тут? – спросила она. – А где Джек?

– Понятия не имею, – ответила я. – А где Кетт?

Зара закатила глаза.

– Она написала Ною, и они ушли в клуб «Грязные танцы». Он тебе не сказал, где он все эти месяцы пропадал?

– Кто? Ной?

– Смешно. Нет. Джек.

– Нет. Наверное, в тюряге.

– Паршиво, – сказала Зара, качая головой. – Я-то надеялась, что вы помиритесь. В смысле, я знаю, что он…

Негодяй, подумала я.

– …кретин в каком-то смысле. Но такой клевый!

Так и есть, подумала я.

– И что теперь будешь делать? – спросила я, чтобы сменить тему.

– Не знаю, – со вздохом ответила она. – Паршивенько съездили. Ни с кем не познакомилась, хотя бы приличным, ничего не нашла родным на Рождество. Наверное, надо сходить в «Красотку», посмотреть, нет ли там чего на мою маму, но, может, и с тобой на «Рождественское ограбление» схожу. Когда, ты сказала, следующий сеанс?

– В семь.

Она поглядела на телефон.

– Уже 6:30, – сказала она. Посмотрела на очередь. – Ни за что не успеем.

– А потом когда сеанс? – спросила я ее, но она не успела ответить, поскольку подошла разозленная Кетт.

– Что случилось с Ноем? – спросила Зара.

– Он в пункте первой помощи, – сказала Кетт.

– Первой помощи…

– Нос разбитый. Он сказал, что хочет со мной потанцевать, но оказалось, что он решил затащить меня на конкурс в мокрых футболках, подонок, – сказала она. – А тут что происходит?

– Линдси все пытается попасть на «Рождественское ограбление», – ответила Зара.

– В смысле, ты еще не посмотрела? – спросила Кетт. – Блин, сколько же ты в очереди стояла?

– Целую вечность, – сказала Зара, глядя на телефон. – И она точно не попадет на него на семичасовой сеанс. Уже показывают, что все билеты проданы.

Она прокрутила картинку дальше.

– А следующий сеанс в десять…

Она снова прокрутила картинку на дисплее.

– И кончится он позже, чем уходит последний монорельс в Ганновер, так что и это не выйдет.

– Боже, – сказала Кетт. – Ты все это время провела, стоя в очереди на билет на фильм, который ты даже не видела. И стоило весь день на это тратить?

О да, подумала я. Поскольку вранье – враньем, но это был лучший день в кино за очень долгое время. Намного лучше, чем если бы я пошла на «Под несчастливой звездой». Или на «Смертельную ярость». Намного лучше, чем бродить тут, глядя на сапоги из «Черной вдовы» и трико из «Мой парень – псих», как Зара. Или тусоваться с уродами, как Кетт. В отличие от них, мой день прошел отлично. Было все – приключения, напряженное ожидание, романтика, взрывы, опасности, резкие разговоры и сцены с поцелуями. Идеальный субботний день в кино.

За исключением окончания.

Но, может, все еще не кончилось. В конце концов, Джек обещал, что мы посмотрим «Рождественское ограбление», когда его все-таки снимут и выложат в Сеть. Перед самым концом «Джека-Попрыгунчика» Джек оставил Вупи Голдберг ждать его в ресторане. Майкл Дуглас оставил Кэтлин Тернер одну на набережной. Хан Соло оставил принцессу Лейю на спутнике среди повстанцев. И все они потом вернулись, как и обещали.

Конечно, Джек еще сказал мне, что отучился в Йеле, что расследует внушительный, далекоидущий заговор и что притащить гусей в кабинет декана не было глупой выходкой. Но не все, что он мне говорил, было ложью. Он говорил, что любит кино, и это было правдой. Тот, кто кино не любит, не создал бы такой совершенный сюжет.

Даже если он выдумал все остальное, даже если он негодяй до последней капельки, как я опасалась, и я его больше никогда не увижу, все равно у меня сегодня был потрясающий день в кино.

– Ну? – спросила Кетт. – И что? В смысле, тебе ничего не остается делать.

– Или пойти поесть, – сказала я, выходя из очереди. – Пойдем каких-нибудь суши съедим или чего еще. До скольки «Немо» открыт?

– Сейчас погляжу, – сказала Кетт, доставая телефон. – По-моему, он открыт до… О Боже!

– Что? – спросила Зара. – Этот подонок Ной тебе какую-нибудь гадость написал, так?

– Нет, – ответила Кетт, прокручивая список контактов. – Ты не поверишь.

Она набрала номер и прижала телефон к уху.

– Привет, – сказала она. – Твою эсэмэску получила. Что случилось?.. Ты шутишь!.. О Боже!.. Ты уверен? Какой канал?

О нет, подумала я, даже если он все и выдумал, только бы Джека не арестовали. Наверное, поймали его с тонкопленочной камерой.

– О Боже, что там такое? – спросила Зара.

– Погоди, – сказала Кетт и прижала телефон к груди. – Надо было дома остаться, – сказала она нам. – Самое веселье пропустили.

Джек приехал в студгородок, чтобы оставить мне сообщение, и его арестовала полиция студгородка.

– Какое веселье? – спросила Зара. – Рассказывай.

– Марго говорит, что там куча телекамер, полицейские машины с мигалками вокруг здания администрации, а пару минут назад профессор Бейкер ей сказал, что декана арестовали.

– Декана? – переспросила я.

– За что? – спросила Зара.

– Не знаю, – ответила Кетт. С минуту набивала эсэмэски с бешеной скоростью.

– Марго говорит, что за воровство федеральных облигаций, выданных на несуществующих студентов. Похоже, это сейчас по всем каналам в новостях.

Зара принялась листать картинки на экране телефона, пытаясь найти трансляции.

– Декан говорит, что это жуткая ошибка, но, похоже, отдел ФБР по борьбе с мошенничеством уже не первый месяц его разрабатывал, и у них есть куча доказательств.

Уверена, они у них есть, подумала я, вспомнив, как Джек сказал, что ему надо срочно уходить, что что-то начинается и что гуси были очень хорошей идеей. В таком хаосе и неразберихе никто и не подумает проверить кабинет декана, не пропало ли что.

– Уже там? – сказала Кетт. Прикрыла телефон рукой. – Марго говорит, что там полно агентов ФБР, клевых парней.

– Вот оно, – сказала Зара, поворачивая телефон так, чтобы мы видели экран. На нем был двор колледжа, заполненный полицейскими и агентами ФБР, репортерами, пытающимися снимать декана, которого вели вниз по лестнице к полицейской машине. Джека там нигде не было.

– Они все еще там? – мрачно сказала Кетт. – Ой.

Она повернулась к нам.

– Она говорит, что незачем нам домой ехать. Все уже кончилось. Поверить не могу, что мы такое пропустили.

– Особенно агентов ФБР, – подколола ее Зара.

– Точно, – сказала Кетт и вздохнула. – Вместо этого меня снял подонок.

– А я так и не нашла подарка маме, – сказала Зара. Повернулась ко мне. – А ты на фильм не попала, хотя я тебе обещала, что попадешь.

– Без разницы.

– Можно пойти на 9:30, – сказала Зара. – Уйти пораньше. По крайней мере, хоть часть посмотришь.

– И пропущу конец? – спросила я, вспоминая «Роман с камнем», когда Майкл Дуглас возвращается тогда, когда Кэтлин Тернер этого уже не ждет, «Французский поцелуй», где Мэг Райан уже в самолете, «Джек-Попрыгунчик», когда он появляется буквально в последних кадрах, настолько чудесный, как она и думала.

– Нет, все в порядке, – сказала я, стараясь не улыбаться. – Посмотрю, когда его в Интернет выложат.