1

Очередная «вспышка из завтра», как окрестил странные видения Салли, не давала ему покоя до самого вечера. Он попытался проанализировать то, что уцелело в его памяти после того, как волна предчувствия схлынула, но два образа никак не вязались между собой.

«Красный. Прыгающий шарик. Красный. Прыгающий шарик», — непрерывно бормотал себе под нос студент.

От длительного повторения три слова утратили всякий смысл, превратившись в череду пустых звуков.

Что-то должно было случиться, и Салливан Траск не сомневался в этом. Почти тошнотворное чувство опасности заставляло студента снова и снова размышлять над тем, что несли в себе неясные символы, но подобрать ключ к разгадке было так же сложно, как вспомнить момент собственного рождения. Хотя некоторые люди в прессе и на телевидении уверяли, будто бы хранят в памяти удивительное мгновение своего появления на свет, Салли был твёрдо уверен в том, что это лишь работа воображения и самовнушения. Сейчас ни то, ни другое не только не могло помочь ему разобраться в призрачных отблесках сверхвосприятия, но и грозило увести в сторону от истины.

«Красный. Прыгающий шарик. Красный. Прыгающий шарик», — словно мантру, повторял Салливан, удобно расположившись в старом, но мягком кресле. Он силился вернуться в исходную эмоциональную точку, а для большей надёжности представил, что находится на стоянке возле колледжа.

Что он видит? Красный «Понтиак». Кажется, эта модель называется «Файрбёрд». За рулём сидит Джимми Хант. Почему-то Салли вспомнилась незначительная деталь: Джимми курит сигарету. В голове у Салли возникло тягостное ощущение. Чем ближе он подбирался к окну в подвал сознания, тем сильнее ему хотелось отступиться, словно то, что он мог там увидеть, навсегда изменило бы его жизнь.

«Красный. Прыгающий шарик», — от чрезмерного напряжения под носом у студента опять появилась капля крови. Салли вытер её салфеткой, после чего положил смятый бумажный шарик с кровяным пятном на стол.

«Красный прыгающий шарик», — Салли даже улыбнулся такой подмене смысла. Он щелчком отправил испорченную салфетку в сторону стены, и та рикошетом отскочила назад.

2

Похороны Виноны Пеннингтон проходили на небольшом пригородном кладбище, огороженном старинной кованой оградой. На погребении присутствовали только соседи и пара дальних родственников, которые при жизни женщины практически не общались с нею. Мать Оливии была одета в своё любимое жёлтое крепдешиновое платье. Так распорядилась её дочь, и никто не стал возражать.

После двух предыдущих пасмурных дней выглянуло солнце, отчего усопшая выглядела так, словно она не умерла, а всего лишь уснула после долгой болезни. Девушка смотрела на мать, стараясь запечатлеть в памяти её черты, пока крышка гроба навсегда не разлучила их. Знакомое и в то же время такое чужое лицо заставило Оливию поднести к глазам платок и утереть остатки слёз, выплаканных после смерти матери.

Надгробная речь пастора звучала, как приговор, не подлежащий апелляции. И хотя он старался утешить присутствующих другим, более прекрасным миром, который ждёт каждого, кто живёт по заветам божьим, Оливии Пеннингтон от этого ничуть не стало легче. Она не могла поверить, что бесплотная часть человека, называемая душой, способна оставить бренное тело и перейти в иную плоскость существования. Сейчас для неё наиболее реальными являлись боль невосполнимой утраты и понимание того, что она не в силах что-то изменить.

Ей вспомнились слова Салливана из их недавнего телефонного разговора: «Если бы я ещё вчера рассказал правду, тебе бы не стало легче. Даже наоборот, ты стала бы мучиться из-за того, что не можешь ничего поделать».

Она действительно ничего не могла поделать. Однажды любому человеку приходится признать, что в неравной игре со временем он вынужден потерпеть поражение.

После скорбного обряда крышку гроба закрыли и медленно опустили тело мёртвой женщины в землю. Оливии казалось, что слёзы иссякли, но теперь они снова потекли по щекам.

— Пойдём, дорогая, — нежно обняла девушку за плечи пожилая соседка Виноны.

— Наши соболезнования, — подошли к Оливии дальние родственники.

Слова, доносившиеся до её сознания из внешнего мира, не имели никакого значения. Оливия медленно последовала в сторону двухстворчатых ворот, откуда дорога вела в городок утраченного детства, но по пути остановилась и приблизилась ещё к одной могиле с мраморным надгробием, на котором значилось «Здесь покоится Фред Пеннингтон, любимый муж и отец».

— Здравствуй, папочка, — прошептала девушка. — Теперь вы с мамой снова будете вместе. По крайней мере, я надеюсь на это.

Оливия замолчала, как будто ожидала получить ответ, но ответа, разумеется, не последовало.

— Помнишь, как мы втроём любили ездить на озеро и устраивать пикники? Кажется, что с тех пор прошло не менее миллиона лет, а я никогда не была маленькой девочкой, которую ты подбрасывал в воздух. Мне становилось страшно и радостно одновременно, но я всегда знала, что ты меня обязательно поймаешь. Мама делала наши любимые бутерброды с сыром и ветчиной, и мы ели их на берегу с удочками в руках. Ты всегда ворчал, чтобы я не набивала себе полный рот, потому что могла подавиться, а я не слушала тебя.

Помнишь, как я упала с велосипеда и долго плакала, пока ты не приложил к моей коленке волшебный платок? Только спустя время я поняла, что платок был самый обыкновенный, а боль прошла лишь потому, что ты меня любил. Потом мама просила тебя убрать злополучный велосипед на чердак, чтобы я больше не каталась на нём. Тогда я думала, что она делает это из вредности, но теперь понимаю, что она тоже любила меня…

А помнишь ту холодную зиму, когда мы с тобой готовили маме сюрприз на день рождения? Ты сказал, что она обрадуется, если мы самостоятельно испечём с тобой для неё пирог. Кажется, тогда мне было шесть. Мы полдня провозились с духовкой, а в итоге вместо вкусного пирога получили кусок горелого теста, провонявший всю кухню.

Я не знала, что мама откладывала все деньги, чтобы я могла закончить учёбу в колледже. Теперь мне не придётся подрабатывать в каком-нибудь кафе, чтобы получить диплом. Она ни разу не обмолвилась со мной об этом, но я так благодарна ей. Я благодарна вам обоим.

Мне будет не хватать вас…

Девушка замолчала и прикоснулась к надгробному камню с именем отца, ощутив ладонью прохладную шероховатую поверхность.

— Мне пора возвращаться, — нарушила тишину Оливия. — Миссис Поук, наша соседка, сказала, что сможет позаботиться о доме, пока я нахожусь на учёбе.

Больше она ничего не произнесла, потому что к горлу опять начали подбираться слёзы.

3

— Салливан, ты в порядке?

— Да, мистер Брейди, — ответил студент.

(Нет, мистер Брейди. Неужели вы не видите, что со мной всё совершенно НЕ — чёрт бы его побрал! — В ПОРЯДКЕ!)

— Мне показалось, что в последнее время ты стал каким-то рассеянным, — заметил преподаватель.

— Возможно, я не выспался, мистер Брейди, — пожал плечами Салливан Траск.

(Тебе не показалось! У меня такое чувство, что я медленно схожу с ума).

— Если тебе нездоровится, я могу отпустить тебя домой, — предложил мистер Брейди.

— Не беспокойтесь, я в полном порядке, — солгал студент. Несколько раз во время лекции он не смог ответить на элементарные вопросы, а потом и вовсе не услышал, когда к нему обратились. Причиной тому послужили мысли, беспрерывно занимающие голову Салли. В любую минуту он ждал чего-то, но чего именно, не знал и сам. Единственная более или менее правдоподобная догадка, связанная с вчерашними образами красного и прыгающего шарика, сводилась к ране, полученной от огнестрельного оружия. Красный — цвет крови, а прыгающий шарик, или шарики, — возможно, свинцовая дробь.

А что, если приблизиться к машине Джимми Ханта и попытаться силой воли вызвать вчерашнее видение? Оно возникло у Салливана именно тогда, когда он увидел красный «Понтиак файрбёрд».

Студент дождался перерыва и направился к парковке. Необходимо было действовать с большой осторожностью, чтобы не попасться на глаза Джимми, иначе тот мог бы подумать, что Салли что-то затеял. «Понтиак» стоял во втором ряду, а его владельца в зоне видимости не наблюдалось. Салливан медленно пересёк площадку с эмблемой колледжа, вымощенной разноцветной плиткой, приблизившись к нужному автомобилю. Он ещё раз огляделся, чтобы не нарваться на плохо парня, после чего шагнул к «Понтиаку» и прикоснулся к нему рукой. Контакт с металлом напомнил студенту удар электрическим током, а перед внутренним взором с угрожающей быстротой пронеслись разрозненные картинки боли и страха. Салли переполнил ужас, и он немедленно отдёрнул руку в сторону.

— Эй! — раздался из-за спины окрик Джимми Ханта.

Салливан вздрогнул.

— Какого чёрта ты делаешь возле моей машины? — Джимми с ненавистью смотрел на неудачника.

— Я шёл мимо, — запнулся Салли.

— Ещё раз увижу тебя около тачки — можешь считать, что тебе крупно не повезло. А теперь проваливай!

Салливан Траск не заставил Джимми повторять для него дважды и поспешно убрался со стоянки.

После прикосновения к машине Джимми Ханта у Салли началась сильнейшая головная боль. Кое-как дождавшись окончания занятий, студент вернулся домой и буквально рухнул на кровать.

— Погано выглядишь, парень, — обратился к нему Фрэнк Лекью. Что-то случилось?

— Голова болит, — тихо отозвался Салливан.

— Хочешь, куплю тебе какие-нибудь таблетки? Я как раз собирался в магазин за продуктами. По пути могу заскочить в аптеку.

— Спасибо, не стоит беспокоиться. Наверное, это просто переутомление. Вчера я долго занимался.

— Как знаешь, — сосед по комнате пересчитал мелочь, лежавшую на столе, после чего собрал её в карман и вышел из комнаты.

«Чего я так испугался?» — задался вопросом Салли, оставшись один на один с тишиной. Он надеялся получить ответы, а вместо этого вовлёк себя в круг новых вопросов. Он явственно видел определённые образы, но лишь до того момента, пока не убрал руку от красного автомобиля, как будто отключил от розетки телевизор, и тот перестал показывать воскресное шоу на самом интересном месте. Только это было ещё хуже, потому что из памяти стёрлись все детали. Осталось лишь тёмное чувство — настоящий коктейль, ингредиентами которого послужили страх, отчаяние и безумное желание убежать. От кого? Из-за чего?

Ответом послужила усилившаяся головная боль.

4

Оливия купила билет на обратный автобус. Ей пришлось присесть на скамейку, потому что до отправления по нужному маршруту, согласно расписанию, оставалось более полутора часов. Девушка купила в ближайшем киоске свежий номер какого-то развлекательного журнала, но читала его невнимательно, то и дело подлавливая себя на мысли о том, что ничего не поняла, и тогда возвращалась к началу абзаца.

Истории из жизни знаменитых актёров и известных певиц её абсолютно не занимали, а их проблемы (очередное нелепое платье, конфуз в гримёрной, потеря «счастливого» галстука) казались мелкими и не заслуживающими внимания. Оливия пробежала взглядом по броским заголовкам и не менее ярким фотографиям, над которыми корпели десятки мастеров из лучших фотостудий, но даже их усердный труд не убедил девушку в том, чтобы осилить глянцевое издание хотя бы до середины. После десяти минут небрежного изучения журнал отправился в стоявшую рядом со скамейкой урну. И как она раньше могла посвящать целые часы жизни чтению подобной белиберды?

«Жизнь похожа на эту автостанцию, — неожиданно для себя сделала вывод Оливия Пеннингтон. — Одни автобусы прибывают, а другие отправляются в поездку».

Потом ей в голову пришла ещё одна оригинальная идея: «Салливану каким-то образом удаётся узнавать расписание, которое для большинства остальных пассажиров остаётся неизвестным».

Наконец, был объявлен необходимый рейс, и девушка направилась к месту посадки.

5

Салливан долго лежал без сна и смотрел на электронный циферблат прикроватных часов. Уходящие минуты, отсчитывающие не только приход полуночи, но и подводящие очередную границу между вчера-сегодня-завтра, не на шутку взволновали студента. Каждая смена цифрового значения приближала Салливана к важному открытию.

23:56.

Каким образом сбудется видение? Салли внимательно прислушался к звукам, доносящимся с улицы.

23:57.

Сердце напряжённо стучало, словно хотело выпрыгнуть из груди. Салливан Траск сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

23:58.

Он вообразил, что сейчас в дверь ворвётся обезумевший маньяк и выстрелит в упор из охотничьего ружья. От подобной мысли Салливану сделалось не по себе, и он ещё крепче вжался головой в подушку. Если бы сосед по комнате был рядом, ему бы стало гораздо спокойнее, но Фрэнк, как всегда, ушёл на свидание с Трикси.

(Интересно, когда он успевает высыпаться?)

23:59.

Нервы на пределе. Кажется, что вместо часов на тумбочке стоит таймер обратного отсчёта, присоединённый к мощному заряду тротила, и как только на нём отобразятся четыре нуля, прогремит адский взрыв.

00:00.

6

Телефонный звонок от Кэйна застал Джимми Ханта врасплох. Плохой парень взглянул на высветившееся имя и несколько секунд — безумно долгих секунд — не решался нажать на кнопку приёма вызова. Кэйн относился к тому роду людей, которые никогда не станут тратить время на бесполезные разговоры по телефону, так что у него действительно появилось к Джимми какое-то важное дело.

— Да? — наконец-то поднёс трубку к уху Джимми Хант.

— Джимми, у меня есть к тебе серьёзный разговор, — Кэйн говорил без лишних эмоций, но в его голосе чувствовалось затаённое недовольство.

— В чём дело?

— Не по телефону. Приедешь в мой офис, — под офисом наркоторговец подразумевал комнату за бильярдной, где состоялась их первая сделка с Джимми.

— Сейчас? — осторожно спросил плохой парень.

— Сейчас, — ответ прозвучал так, словно малейшее промедление могло обернуться для Джимми Ханта огромными проблемами.

— Хорошо, — когда Джимми прервал разговор, в горле у него всё пересохло. Что-то пошло не так.

Оглядываясь по сторонам, чтобы не нарваться на полицейский патруль, он сел в машину и медленно выехал со стоянки. Ему понадобилось около получаса, чтобы добраться до нужного места.

В бильярдной Джимми встретил здоровенный парень с угрюмым лицом.

— Кэйн ждёт тебя, — проговорил гигант хриплым голосом и повёл Джимми к двери.

Бритый наголо парень сидел за столом и раскладывал пасьянс. Он даже не поднял голову, когда рослый помощник ввёл Джимми Ханта в офис.

— Можешь идти, — произнёс Кэйн, и здоровяк покинул комнату.

— Привет, Кэйн, — обратился к наркоторговцу гость, но тот поднёс к губам указательный палец в знак того, чтобы никто не нарушал тишину. Джимми осёкся. Парень со светло-голубыми глазами больше ничего не говорил, только перекладывал карты с места на место, наполняя комнату шуршанием высококачественного пластика. От этого звука плохому парню сделалось совсем не по себе.

— В основном я держу игру под контролем, — перевёл взгляд с карт на гостя Кэйн. — Но в некоторых играх не избежать элемента случайности, даже если ты являешься отличным игроком. Пасьянс — лучшее тому подтверждение. Но здесь всё зависит от расклада карт, в то время как в жизни я сам решаю, каков должен быть расклад.

— Кэйн, разве я… — но Джимми не договорил, потому что бритоголовый снова поднёс указательный палец к губам.

— Я никогда не нарушаю правил игры, но если кто-то пытается морочить мне голову, у него, как правило, возникают серьёзные проблемы, потому что правила для всех общие.

— Я не понимаю.

— В этом городе у меня достаточно лишних глаз и ушей, чтобы держать бизнес под контролем. А недавно мне стало известно, что кое-кто покупает на мои деньги машины.

— Так ты об этом? — Джимми улыбнулся, желая показать, что никакой проблемы в этом нет. — К концу недели я получу всю сумму. Продажи просто отличные, и мне остаётся только подвозить «товар».

— Ты не понял, — с расстановкой выговорил каждое слово Кэйн. — Если тебе кажется, что ты вправе забирать процент до того, как я получу свою долю, то ты сильно ошибаешься.

— Договорились, — примирительно сказал Джимми Хант. — Больше такого не повторится.

— Нет, не договорились, — возразил наркоторговец. — Из-за твоей безответственности я теряю деньги. Поэтому мне придётся назначить для тебя штраф. Ты вернёшь мне стоимость купленного автомобиля.

— Но у меня нет таких денег! — испугался плохой парень. — Я могу отдать машину.

— Мне не нужна твоя колымага, мне нужны мои деньги.

— Может быть, я продам ещё две партии?

— Пока ты не погасишь долг, не получишь ни грамма.

— Что же мне делать?

— Ничем не могу помочь. Через три недели вся сумма должна лежать на этом столе.

— Но за такой срок я не успею вернуть тебе две с половиной штуки!

— Тогда в газетах появится ещё одна сводка о найденном трупе молодого человека, умершего от передозировки. В наши дни этим никого не удивишь, и самое жестокое тому подтверждение — данные ежегодной статистики.

У Джимми по спине пробежал холодок. Кэйн говорил об убийстве так, словно планировал вечером заскочить на ужин к соседке.

— Советую не тратить времени понапрасну, — Кэйн прикоснулся пальцем к циферблату дорогих наручных часов, которые носил на левой руке. — Между прочим, от времени зависит вся наша жизнь. Потому что время — деньги.

Джимми Хант покинул бильярдную в полнейшем смятении. Откуда он мог взять такую сумму? Целых два с половиной куска! Может быть, он и допустил небольшую оплошность, потратив бабки Кэйна на погашение стоимости автомобиля, но какая тому была разница? В конце концов, Джимми всё равно принёс бы полагающиеся деньги к исходу недели.

Оставался ещё один вариант — вернуть тачку в салон Заккери Тесслера. Плохой парень сел за руль «Понтиака» и почувствовал себя хозяином, который ведёт собаку к ветеринару, чтобы усыпить её, потому что так сложились обстоятельства, мешающие оставаться им вместе.

«Если бы я потерпел всего лишь неделю… — вздохнул Джимми. — И ради чего я так торопился сделать покупку, когда эта сучка даже не появилась в колледже?» Сейчас больше всего на свете он ненавидел Оливию Пеннингтон — ту, чьё сердце желал покорить пару дней назад.

На улице уже темнело, когда плохой парень подъехал к салону подержанных автомобилей с прилегающей площадкой, где выстроились не только вышедшие из моды седаны, но и настоящие раритеты, доведённые усиленной эксплуатацией до состояния металлолома. В конторе мистера Тесслера ещё горел свет. Наверняка хозяин сидел в кресле и опять читал газету. Войдя внутрь, Джимми Хант обнаружил, что Заккери Тесслер изменил привычке и смотрел бейсбольный матч с жестянкой пива в руке.

— Добрый вечер! — окликнул мужчину плохой парень. Тот шевельнул головой на пол-оборота, после чего продолжил смотреть спортивную трансляцию со стадиона.

— Я хотел бы вернуть машину, — снова заговорил Джимми.

— Извини, приятель, товар обмену и возврату не подлежит, — пожал плечами хозяин салона. Он отхлебнул из пивной банки, после чего позволил себе сделать громкую отрыжку.

— Тогда я хочу продать её. Сколько вы можете мне предложить?

— Пятьсот баксов.

— Что? Я заплатил за этот «Понтиак» две с половиной штуки! — возмутился Джимми.

— Ничем не могу помочь, — равнодушно ответил Заккери Тесслер.

— Две тысячи. Так и быть, я отдам тачку за две тысячи.

— Да кому нужна твоя тачка в таком состоянии за две тысячи?

— Я же купил её, — хлопнул себя по груди плохой парень.

— Вот и отлично. Пользуйся на здоровье.

— Послушайте, я хочу получить назад свои деньги! — Джимми попытался сделать угрожающий выпад в сторону хозяина, но тот уверенным движением вытащил из-за кресла дробовик.

— А теперь послушай ты меня, парень! Если хочешь продать машину, я могу купить её за полтысячи. Если тебя что-то не устраивает, можешь катиться отсюда ко всем чертям. И не думай, что тебе удастся меня запугать. Лучше не напрашивайся на неприятности.

— Жадный ублюдок! — бросил через плечо Джимми Хант, выходя на улицу.

Теперь у него возникли действительно большие неприятности.