1

Сны Рональда были тревожными. Более всего они походили на бредовые видения воспалённого мозга, где реальность и вымысел переплелись настолько тесно, что расчленить их, не повредив при этом сущности самих сновидений, не представлялось возможным. Они напоминали сиамских близнецов, где одна голова представляла собой воспоминания, а другая — интуитивные послания, которые люди иногда называют вещими снами.

Погрузившись в страну ночных грёз, Рональд увидел перед собой старый заброшенный дом в лесу. Отовсюду дул сильный ветер, завывая в выбитых окнах, отчего парню сделалось страшно. Он сделал шаг вперёд, и у него под ногами что-то захрустело, а когда он опустил голову, то с ужасом обнаружил, что ступает по жёлтым костям. Кому бы они ни принадлежали — животным или даже человеческим созданиям, — это заставило Рональда быстро добраться до крыльца и запрыгнуть на деревянные доски, лишь бы не попирать ногами землю, удобренную страшными останками.

Теперь он оказался перед дверью, которую не решался открыть. Что поджидало его внутри? С чем он мог столкнуться лицом к лицу?

«Я уже бывал здесь», — промелькнула мысль в голове парня, но во сне ему никак не удавалось вспомнить, когда и при каких обстоятельствах это происходило.

Он прикоснулся рукой к двери, и она с протяжным скрипом отошла в сторону, как будто застонала от невыносимой боли. В доме царил мрак. Рональд застыл в нерешительности, размышляя, заходить ли ему в коридор, или бежать без оглядки, пока не поздно.

«Здесь есть кто-нибудь?» — тихо позвал он, но ответа не получил. Дом затаился.

Молодой человек сделал шаг вперёд и тут же погрузился в глубокий мрак. Ночь, оставшаяся за порогом, по праву могла бы называться ярким солнечным днём в сравнении с той темнотой, которая окутала комнаты. На всякий случай Рональд выставил руки вперёд, чтобы ненароком не угодить носом в невидимое препятствие.

«Кто-нибудь меня слышит?» — ещё раз обратился в пустоту незваный гость. И снова никто ему не ответил. Дыхание Рональда участилось, как будто он только что пробежал несколько миль без остановки на предельно возможной скорости. Скользкая рука страха расставила перед ним свои пальцы, приготовившись при первом же удобном случае вцепиться ему в горло, чтобы выпотрошить его.

Рональд почувствовал чьё-то присутствие. Кто-то находился рядом и внимательно смотрел на него, сквозь него. Пристальный взгляд-рентген неведомого зрителя заставил парня передёрнуть плечами, словно по ним проползла холодная и скользкая рептилия.

— Я знаю, что ты здесь! — осмелился ещё раз нарушить звенящую тишину Рональд. — Хватит прятаться!

— Ты прав, — произнёс знакомый голос. — Я действительно здесь.

— Джимми? — удивился его приятель. — Что ты здесь делаешь? И что это за место?

— Тебе не следовало возвращаться сюда, — сказал невидимый Джимми Хант. — Если бы ты не вернулся в ту ночь, всё было бы совершенно по-другому.

— Я не понимаю, о чём ты?

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — голос плохого парня стал чуть ближе, но он сам по-прежнему не появлялся.

— Объясни, пожалуйста, что происходит?

— Неудачник. Ты спас неудачника. Той ночью ты вернулся в этот дом и позволил ему выжить.

— Но что плохого в том, что я исправил нашу ошибку, которая могла стать непоправимой?

— Ты и так совершил непоправимую ошибку, — теперь в углу комнаты возник неясный силуэт Джимми Ханта. Он не двигался, напоминая говорящую восковую фигуру.

— Что ты хочешь этим сказать, Джимми?

— Ты предал меня, парень, — может быть, в комнате стало немного светлее, или же Рональд обвыкся в непроницаемом мраке, но он начал различать отдельные черты плохого парня. Лицо Джимми, его руки и шея изобиловали глубокими царапинами и кровоподтёками.

— Нет, — отрицательно покачал головой приятель и отступил на шаг назад.

— Вы все предали меня, — возразил Джимми Хант. — Ты, Джеф, Никки и эта потаскушка Оливия.

— Не говори так. Никто не предавал тебя.

— Предали! — Джимми совершенно обезумел. Он бросился на Рональда, но тот успел увернуться, так что плохой парень промахнулся и рухнул на пол. В следующее мгновение плохой парень, подобно мумии, рассыпался в прах, а вместо него осталось облако ядовитой пыли.

2

— Папочка, посмотри, что я нарисовал сегодня в школе!

— Молодец, сынок! Кажется, у тебя настоящий талант.

— Миссис Дьюри сказала мне то же самое. А ещё она сказала, что я смогу участвовать в ежегодной выставке лучших ученических работ! И если мой рисунок займёт первое место, мне подарят билет в парк аттракционов, представляешь?

— Отлично! А ещё я слышал, что у тебя появилась новая девчонка.

— Что, папочка?

— Говорят, что твоя подружка всегда с тобой! Она приросла к твоему правому плечу! Или к левому? Какой рукой ты предпочитаешь забавляться, сынок?

— Ты не мой папа!

— Разве ты не узнаёшь своего папочку, дурачок? Иди же ко мне! Подойди, и я покажу тебе настоящую забаву!

— Нет, не приближайся!

— Назови папочке счастливые числа, и он пальцем тебя не тронет, честное слово.

— Ты специально притворяешься моим папой, чтобы обидеть меня!

— Заткнись, маленький ублюдок! Иначе я отрежу твой и без того слишком длинный язык.

Салли вздрогнул и вынырнул из тяжёлого забытья.

Больше нет сил удерживать сознание в узде. Оно то и дело норовит вырваться из-под контроля, подкидывая очередной кошмар.

Как же хочется пить. Господи, если ты слышишь молитву неудачника, пожалуйста, утоли жажду страждущего.

Когда Салливан шевельнулся, что-то проворно пробежало по его левой ноге. Оно недовольно пискнуло, словно его отвлекли от очень важного дела. Если бы у пленника было достаточно сил, он обязательно попытался бы стряхнуть с себя тварь, но сейчас он не мог себе позволить даже предпринять хотя бы слабую попытку избавиться от потерявшей всякую осторожность крысы.

«Они больше не считают меня опасным», — с грустью подумал студент. Они действительно уже не считали, что чужак, неожиданно поселившийся рядом с ними, представляет для них какую-то угрозу. Более того, грызуны уже интересовались им, как покупатель интересуется приглянувшейся в магазине индейкой, которую можно будет запечь к празднику в духовке.

Единственное, чего хотел Салли, — это света. Обычного солнечного света. Он не хотел умирать вот так, в сырой темноте, не взглянув на яркое полуденное небо с белыми лоскутками облаков. В детстве огненное светило казалось ему близким, достаточно лишь забраться по пожарной лестнице, чтобы прикоснуться к нему. Только Салли ни за что не стал бы этого делать, потому что побоялся бы обжечь руки. Позже из школьного курса он узнал, что до солнца более девяноста трёх миллионов миль. Трудно представить себе такое расстояние. И, тем не менее, каждый день огромный светящийся шар выплывал из-за горизонта и продолжал извечный путь, чтобы дарить планете свет, тепло, а вместе с ними и жизнь.

Салливан Траск хотел света, потому что хотел жить, но жизнь утекала, подобно песку, просыпающемуся сквозь пальцы. Его организм, как машина, едущая на последних парах бензина, в любой момент мог остановить работу. По крайней мере, мозг уже начинал давать значительные перебои. В голове возникали образы, лишённые всяческой логики, и несвязные идеи, порождаемые критическим истощением.

Головокружение начинало переходить в сумасшедшую пульсацию, как будто тело раскачивалось на безумном аттракционе то вверх, то вниз. То вверх, то вниз…

(Твоя душа устремляется вверх).

(Машина Джимми летит вниз).

Почему Джимми Ханта так долго нет? Кажется, он должен прийти с минуты на минуту.

Он не придёт, потому что… Салливан силится вспомнить, почему плохой парень не может этого сделать, но у него ничего не получается.

Кто-нибудь включит наконец-таки свет?

— Папочка, посмотри, что я нарисовал сегодня в школе!

— Молодец, сынок! Кажется, у тебя…

3

Рональд проснулся с невнятной мыслью о том, что он должен что-то сделать. Он почти сфокусировал мысли на необходимом предмете, но ему помешал телефонный звонок. В трубке слышалось быстрое бормотание, и молодому человеку понадобилось какое-то время, чтобы сообразить, о чём ему говорят.

— Ты слышал, что случилось с Джимми? — голос принадлежал Джефу.

— С Джимми? А что с ним?

— Он угодил в аварию!

— Что-нибудь серьёзное? — опомнился Рональд, когда до него дошёл смысл услышанного.

— Да он практически в двух шагах от смерти. Его машина слетела с моста и превратилась в груду металла.

— Ты шутишь?

— Какие тут могут быть шутки!

— Откуда ты узнал, Джеф?

— Если ты не забыл, то моя мать работает в больнице. Она-то мне и рассказала.

— Вот чёрт! Когда мы сможем к нему попасть?

— Не знаю, но надеюсь, что он выкарабкается.

Известие о Джимми почему-то заставило Рональда не на шутку разволноваться, и не потому, что он испугался за жизнь приятеля, а по какой-то другой, непонятной для него самого причине. Что бы это могло быть?

Сегодня ночью ему приснился необычный сон, но он практически сразу стёрся из памяти, оставив после себя лишь удушающее впечатление.

«Возможно, Джимми подставили, — подумал Рональд. — Парни, с которыми он связался, просто разделались с ним. А я предупреждал его о том, что он рискует нарваться на большие неприятности».

Подобрав Никки и Джефа около колледжа, владелец чёрного «Шеви» выехал со стоянки в направлении больницы, где они рассчитывали выяснить, что именно произошло с их приятелем. Но, как оказалось, посещать палату Джимми Ханта в связи с его крайне тяжёлым состоянием было запрещено.

— Что с ним? — постарались узнать хоть что-нибудь о судьбе плохого парня Рональд, Никки и Джеф.

— Боюсь, что его достаточно сильно потрепало, — ответил им несловоохотливый врач.

— Но теперь-то его жизнь в безопасности? — спросил Джеф.

— Никто из нас не может быть уверен в том, что его жизнь находится в безопасности. А вообще это зависит от того, насколько хорошо он перенесёт операцию.

— Вы хотите сказать, есть вероятность того, что он умрёт?

— Время покажет, — произнёс врач, после чего удалился.

4

Оливия Пеннингтон была самой прекрасной девушкой, которую Салли встречал в своей жизни. Она казалась ему средоточием всего лучшего, что существовало в этом мире. Но она предала его. Он уже толком не помнил, как именно произошло предательство, потому что память отказывалась реагировать на запросы меркнущего сознания.

И вдруг темнота расступилась. Пленник увидел яркий свет, брызнувший ему в лицо. Перед ним стояла Она. Она медленно подошла к нему и протянула изящную руку.

— Салли, достаточно томиться во мраке. Теперь ты свободен, — тихо произнесла девушка.

— Оливия, как ты сюда попала? — удивился студент.

— Я пришла спасти тебя, — ответила она, выправляя из-за спины огромные белые крылья.

— Кажется, ты выглядишь совсем иначе.

— Ты тоже, — Оливия улыбнулась Салливану, и он испытал ни с чем не сравнимый трепет, как будто его тело наполнилось новой энергией.

— Как это может быть? — неудачник ощутил странную лёгкость и к своему изумлению тоже расправил такие же сильные крылья.

— Ты заслужил свободу. Иди за мной.

Они вдвоём вспорхнули над узким пространством подвала, которое стремительно расширялось в разные стороны, и устремились к источнику бесконечного яркого света, ласкающего их кожу. Держась за руки, две фигуры взмывали всё выше и выше. Салливан смотрел в глаза Оливии, а она — в его, и оба были безмерно счастливы.

— Оливия, ты больше не предашь меня? — шёпотом спросил Салли.

— Никогда, — сказала она.

— Никогда-никогда?

— Никогда-никогда-никогда…

Эхо подхватило её слова и ещё долго разносило в удивительном мире света и гармонии.

(Никогда. Никогда. Никогда).

Салливан вплотную приблизился к смертельному рубежу и впал в беспамятство.

5

В окно лился мягкий свет. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь приспущенные шторы, протянулись тонкими сверкающими полосами к стене, и в них, при внимательном рассмотрении, можно было наблюдать танец невесомых частиц.

Джимми Хант приоткрыл глаза и обнаружил себя лежащим в кровати. События последних мгновений, когда он ещё пребывал в сознании, отошли на второй план, и теперь он смутно понимал, как и почему оказался здесь. Что это за место? Ответом послужил прибор, стоявший рядом с кроватью и регистрировавший жизненно важные показатели, получаемые через трубки и провода, протянувшиеся от его тела.

«Я в больнице», — догадался плохой парень. Он попытался восстановить в памяти последние события. Перед глазами возникали размытые образы, как будто он смотрел через стекло, покрытое сеткой дождевых капель, в которых переливаются огни вечернего города. Он куда-то спешил. А потом машина пробила боковое заграждение моста и стремительно полетела вниз. До момента соприкосновения с землёй прошло не более двух секунд, но они воспринимались такими долгими, почти бесконечными.

«Интересно, сколько времени уже прошло?» — задался вопросом Джимми. Постепенно в работу включались все составные части его памяти, так что он вспомнил и о запертом в подвале неудачнике.

— Как вы себя чувствуете? — пациент повернул голову и увидел симпатичную молодую медсестру в облегающем халате.

— Долго ли я здесь нахожусь? — губы Джимми Ханта пересохли, поэтому вопрос прозвучал так, словно его воспроизвёл механизм, имитирующий человеческую речь.

— Почти неделю, — улыбнулась медсестра. — Подождите, я сообщу доктору Брэнфорду, что вы пришли в себя.

— Почти неделю?! — Джимми не мог поверить в это. Наверняка неудачник мёртв. Плохой парень явственно представил, как крысы расправляются с мёртвым телом Салливана, отчего у него по коже побежали мурашки.

— Доктор Брэнфорд сам поговорит с вами, — медсестра поспешила покинуть палату.

Ненадолго оставшись в полном одиночестве, плохой парень попытался приподняться, но сделать этого самостоятельно не смог. Он был слишком слаб. Только сейчас он понял, насколько хочет пить.

«Я должен найти способ улизнуть отсюда, чтобы навестить неудачника. Или то, что от него осталось… Я должен…»

Размышления Джимми прервало появление доктора Брэнфорда, о котором упоминала медсестра. Высокий худощавый человек с первыми признаками облысения приблизился к кровати пациента и взглянул ему в глаза.

— Добрый день, Джимми, — произнёс он.

— Добрый день, док, — отозвался плохой парень. — Это правда, что я торчу здесь уже почти неделю?

— Правда. Как ты себя сейчас чувствуешь?

— Хочу немного промочить горло.

— Это можно устроить, — доктор Брэнфорд вызвал медсестру, и та принесла стакан, наполненный прохладной водой. Джимми с жадностью осушил его за пять больших глотков, после чего вернул стакан назад.

— А когда я смогу свалить отсюда? — поинтересовался Джимми.

— Мы свяжемся с твоей матерью, чтобы она помогла тебе.

— Думаю, не следует её беспокоить, док, — покачал головой плохой парень. — Я и сам в состоянии это сделать.

— Я хотел бы поговорить с тобой, Джимми, — почему-то в голосе доктора возникли новые интонации, которые не очень понравились пациенту.

— По-моему, мы с вами сейчас именно этим и занимаемся, — усмехнулся Джимми Хант.

— Дело касается твоего здоровья…

— А разве с моим здоровьем что-то не так? Кажется, я прихожу в норму. Спасибо, что малость подлатали меня.

— Я хотел бы обсудить твою операцию.

— Мне сделали операцию? — удивился плохой парень.

— Да, — доктор Брэнфорд сжал губы, отчего они превратились в тонкую полоску. — Мы надеялись, что она поможет.

— О чём вы, док?

— Видишь ли, Джимми, во время аварии твой спинной мозг получил серьёзные повреждения, и врачи приложили все усилия к тому, чтобы ты не остался инвалидом.

— Инвалидом? Какого чёрта? Я хочу немедленно уйти!

— К сожалению, тебе не удастся уйти, — сказал доктор Брэнфорд.

— Это мы ещё посмотрим, — Джимми снова предпринял попытку встать, но ему не удалось этого сделать. Только теперь он сообразил, что совсем не чувствует ног.

— Тебе не удастся уйти, потому что ты больше никогда не сможешь ходить, Джимми.

— Вы шутите? Скажите, что вы шутите, иначе я за себя не отвечаю.

— Джимми, с этим ничего нельзя поделать. Но ты должен быть благодарен Богу за то, что вообще уцелел.

— Идите вы знаете куда! — плохой парень приподнялся на локтях и постарался достать доктора Брэнфорда плевком. Высокий мужчина отклонился в сторону и избежал участи попадания слюны плохого парня на халат.

— Прошу тебя, Джимми, успокойся.

— Засуньте свои успокоения себе в задницу! В самую задницу! — закричал Джимми. На глазах у него показались слёзы отчаяния.

6

В тот день, когда Оливия Пеннингтон узнала об аварии, в которую угодил Джимми, внутри неё что-то оборвалось. Она до последнего надеялась, что Салливан найдётся. Возможно, он будет плохо выглядеть из-за какой-нибудь неприятной истории, но он предстанет перед ней живым. А сообщение Фрэнка о том, что плохой парень слетел с моста, почему-то отняло у неё последнюю надежду.

Вернувшись из колледжа, девушка уткнулась лицом в подушку и долго плакала. Нет, не из-за Джимми, а из-за Салли. Труднее всего поверить в смерть близкого человека, но теперь она поверила.

Между страниц её тетради, куда она в последнее время записывала роившиеся в голове мысли, сохранилась листовка о пропавшем без вести Салливане Траске. На увеличенной фотографии не самого лучшего качества студент смотрел в объектив фотоаппарата, ничего не подозревая о том, что с ним произойдёт. Оливия взяла её в руки и с грустью посмотрела на знакомое лицо.

«Как жаль, что я не успела тебе сказать, как много ты стал для меня значить…» — мысленно обратилась к Салливану девушка. Она долго держала копию снимка перед глазами, словно таким образом могла проникнуть в тайну исчезновения. Но загадка по-прежнему оставалась нераскрытой.

А позже девушке приснился необычный сон, будто она превратилась в ангела. Оливия порхала в лучах слепящего света, пока не увидела внизу разверзающуюся бездну. В темноте она увидела Салли. Она спустилась к нему, чтобы помочь выбраться, и обнаружила, что у него есть такие же белые крылья. Они вдвоём взмыли вверх, к свету, пока не растворились в бесконечной белизне.

— Оливия, ты больше не предашь меня? — тихо произнёс Салливан.

— Никогда, — ответила девушка.

— Никогда-никогда?

— Никогда-никогда-никогда…