— Да пребудет с тобой мир, — прошептала она.

У Алифа пропал дар речи. Он не мог даже ответить ей на приветствие.

— Какого черта? Что ты тут делаешь? — наконец сумел выговорить юноша.

— Я не могла оставаться в стороне, — сказала Интисар, проигнорировав его вопрос. — Я прочитала твое послание. Я собиралась встретиться с тобой в университете, о чем ты просил меня, но Аббас… Аббас узнал об этом. Он все узнает каким-то образом. Ему известно все, о чем я пишу в электронной почте или о чем говорю по телефону. Тебе не стоит искать со мной встреч.

— А я их и не искал, — надломленным голосом произнес Алиф. — Я честно хотел забыть тебя, но эта книга…

Интисар быстро заморгала и потупила взор.

— Мне надо было просто отдать ее ему. Я уже сделала все необходимые выписки из нее для своей диссертации, но мне было непонятно, чем она могла так заинтересовать его. Но я сердилась. Как я сердилась! И на него, и на отца. И я решила отдать ее тебе. Мне показалось, что ты один способен разгадать, чем она так его заинтересовала. Ты же должен разбираться в таких вещах. В общем, я решила его наказать таким образом.

— А ты сама знаешь, что это за книга? Тебе хотя бы известно, Интисар, кто ее написал?

Взгляд ее черных глаз поверх шелковой ткани никаба изумил его.

— Я уж и не знаю, во что верить, — прошептала девушка. — Я случайно узнала о существовании рукописи «Альф Яум». О нем говорилось в одной из статей о французских исследователях Востока и их переводах. Мне захотелось найти оригинал этой книги, но как только я занялась поисками вплотную… тут началось что-то весьма странное, что ли.

Алиф затаил дыхание.

— Со мной связался владелец книжной лавки из Сирии и сказал, что у него есть интересующий меня том и он готов продать книгу за пятьдесят тысяч динаров. Я поначалу колебалась, ведь это же целое состояние. Я спросила, как давно был отпечатан тираж, потому что надеялась найти еще один экземпляр по более приемлемой цене, но книготорговец только рассмеялся. Он объяснил мне для начала, что эту книгу вообще никто и никогда не издавал. Потом он добавил, что оригинал вообще писал не человек. Мне показалось, что он просто сумасшедший. Но он так заинтриговал меня, что в конце концов я согласилась на его цену.

— И ты прочитала книгу, — кивнул Алиф, ловя себя на том, что он, вопреки своим обещаниям, продолжает жадно оглядывать плечи девушки. Шелк оказался таким тонким, что под ним явно проглядывались контуры ее ключицы. Как ему хотелось получить разрешение девушки поцеловать ее!

— Да, прочитала, — подтвердила она. — Я сразу поняла, что это не совсем обычная коллекция историй. Когда я добралась до последней главы, меня охватила паника, настолько взволновал меня текст. Потом как-то ночью я внезапно проснулась и увидела, что со мной в комнате находится какой-то человек. Он сидел на стуле рядом с моей кроватью и смотрел на меня жуткими желтыми глазами. Тогда я поняла, что это никакой не человек. Это было какое-то другое существо. Как только я зажгла верхний свет, он как будто растворился. А на следующий день Аббас отправился к моему отцу за официальным согласием на нашу свадьбу.

— Шпион, — еле слышно проговорил Алиф. Сердце бешено колотилось у него в груди. — Сакина была права. У него есть союзники. Именно так он и вычислил тебя, Интисар. — В порыве страсти он схватил ее за руку. — Ты ему больше не нужна. Ты отделалась от той вещи, которая его так заинтересовала. Теперь ты могла бы расстаться с ним. Я отдам «Альф Яум» тем, кто знает, как с ним обращаться. А потом мы с тобой уедем куда-нибудь подальше отсюда. К черту этот Город. Мы могли бы жить в Стамбуле, или Париже, или даже каком-нибудь занюханном Тимбукту. Я согласен обитать в хижине, если при этом я буду видеть тебя каждый день.

Он увидел, как интерес гаснет в ее глазах, и его тут же охватило отчаяние.

— Все не так просто, — негромко произнесла девушка. — Он уже потратил немало денег на меня, это что-то вроде выкупа невесты. Мне кажется, он настроен серьезно, Алиф. И дело тут даже не в книге, как тебе кажется. Если бы он гонялся только за ней, он оставил бы меня в покое сразу после того, как я переправила ее тебе. Ведь я предала его таким образом. Но он так не поступил. И вообще он стал ко мне относиться гораздо лучше. Вот буквально сегодня он приходил ко мне, мы сидели рядом, и он сказал, какие красивые у нас могут быть дети, потому что я прекрасна. Потом он спросил меня, как идет моя работа над диссертацией, и добавил, что он очень рад, что у него будет образованная жена. Он заботится обо мне. Другие женихи, которых предлагал мой отец, вообще не обращали внимания на то, что я думаю. Им было даже неинтересно узнать, способна ли я вообще думать и делать свои собственные заключения.

— Он просто подмазывается к тебе. — Алиф понял, что начинает раздражаться, но сейчас ему никак нельзя было терять над собой контроль, и он попытался успокоиться. — Он считает, что если будет ласков с тобой, то ты выдашь ему меня, и тогда он добьется всего, чего хотел. У него будет и девушка, и книга, а несчастный хакер, за которым он гонялся столько времени, замолчит навсегда.

Интисар промолчала.

— Скажи мне, — Алиф тяжело дышал, — скажи, что ты все равно хочешь меня, а не его. Скажи, что ты не обманывала меня, когда говорила, что любишь.

— Конечно, я тебя никогда не обманывала, — огрызнулась Интисар. — Но любовь — это еще не все в жизни, Алиф. Подумай, где мы стали бы жить? На какие средства мы бы существовали? Я не могу остаток жизни прожить в двухкомнатной квартире в районе Бакара и сама себе стирать белье.

Эти слова Алифу показались камнями, попадающими прямо в него и оставляющими после себя страшные синяки и кровоподтеки.

— Неужели ты думала об этом, когда мы были вместе? — удивился юноша. — А когда мы лежали у меня дома на моей кровати и считали уличные фонари, словно звезды, у тебя в голове возникали вот такие вопросы? И ты, наверное, сама не верила в то, что согласилась встречаться с бедняком Рафиком из нищенского квартала.

Она отдернула руку и нахмурилась.

— Ничего подобного. Разумеется, я хотела быть с тобой. Я пыталась сопротивляться отцу, когда он заявил, что хочет поженить меня с Аббасом. Не забывай, что я спрятала от них «Альф Яум» и переслала его тебе, чтобы досадить Аббасу. Просто… — Она замолчала, вглядываясь в пустую площадь.

— Просто я много чего передумала потом, — уже более спокойно продолжала девушка. — Я разговаривала с отцом, и не раз. И с Аббасом тоже. И они не собираются заставлять меня делать то, что я не хочу и что мне неприятно. Но они оба твердо уверены в том, что жениться надо на равном и выбирать себе пару из своего же круга, иначе могут начаться серьезные неприятности. И тебе это известно лучше, чем кому-либо. Возьми, к примеру, своих родителей.

Алифу показалось, что она выучила свою речь наизусть и не раз уже репетировала ее. Конечно, тут он не мог обвинить ее «заготовку» в отсутствии логики, все же ему было очень больно слышать такие слова. Одно дело, когда он сам говорил о своих родителях, а Интисар слушала его и сочувствовала. И совсем другое — получать их назад, как пощечины. Ему казалось, что она предает его, причем даже больше с моральной точки зрения, нежели с физической.

— А как же я?

Интисар снова опустила глаза, и сейчас трудно было сказать, о чем она думает, потому что лицо ее по-прежнему скрывала черная ткань никаба.

— А как же я? — еще раз спросил Алиф, на этот раз с еще большим напряжением в голосе. — Ты выходишь замуж за этого монстра за моей спиной, ты взваливаешь на меня жуткое бремя в виде старинной рукописи с отвратительным запахом, и теперь я вынужден бегать по своему собственному городу, как какой-то преступник. И чем в это время занимаешься ты? Тебе хотя бы известно, что именно мне пришлось пережить за последние пару дней?

— Прости меня, — прошептала девушка. — Я думала… Впрочем, какая сейчас разница! Я боюсь за тебя. Я не знаю, что он задумал. Он сказал мне, что и без книги у него имеется уже слишком много доказательств против тебя, и он в любой момент может отправить тебя в тюрьму до конца твоих дней. И что такое Тин Сари, Алиф?

Алиф нервно сглотнул и коротко ответил:

— Программа.

Интисар окинула его взволнованным взглядом:

— Еще он говорит, будто ты связался с преступниками, с самыми настоящими преступниками. Это правда?

— Нет. — Теперь его захватило чувство презрения, перекрывшее даже гнев. — Это ложь. Мои клиенты никакие не преступники. Они просто пытаются избежать того золотого дерьма, в котором мы все давно увязли по уши. Они такие же, как и все остальные люди, но только они нашли в себе смелость заявить о том, во что они искренне верят.

— Ты говорил, что любишь меня, — тихо произнесла Интисар. — Как же ты мог связаться с этими людьми, если знал, что и я буду втянута во всю эту историю?

Этот вопрос показался ему каким-то нелепым. Эта странная встреча, поздний час, ступени мечети, отсутствие автомобиля Интисар вместе с шофером — все это начинало тошнотворно влиять на юношу.

— Интисар, — заволновался он, — откуда тебе стало известно, что я прячусь здесь?

Она отступила на шаг.

— Я должна была выманить тебя отсюда, — честно призналась девушка. — Так, чтобы тебя стало видно. Они вынудили меня, Алиф, я не хотела…

На виске юноши засветился красный огонек лазерного прицела. Он едва успел скрыться за массивной железной дверью и выкрикнуть:

— Стерва! Ты продалась дьяволу!

Внутри, в молитвенном зале, зашевелились тени. За спиной Алифа возник Викрам.

— Забирай девочек и старика и запирайте все остальные двери.

Алиф смотрел на него и ничего не понимал:

— Зачем? Что мы будем теперь делать?

— Мы будем оставаться здесь по возможности дольше. Новые приятели твоего дружка не могут проникнуть внутрь мечети, но это не значит, что они просто так оставят свои попытки. И я должен предупредить тебя — конец этой истории уже предрешен.

— Да? И каким же он тебе видится?

— Ты попадешь в тюрьму.

Алиф провел дрожащими пальцами по волосам:

— Может быть, имеет смысл добровольно сдаться им? Как ты считаешь, если я соглашусь сотрудничать с ними, может, они проявят определенную долю милосердия?

— Сильно сомневаюсь.

— Вот черт! — Алиф с досады сел прямо на пол.

— Все это было известно заранее, — подтвердил Викрам, цепляясь когтями за стены мечети и путешествуя по внутренней части купола. Потом он завис на одном месте, как летучая мышь, изучая один из пяти световых люков купола. Как только он приблизился к нему, таинственные тени словно растворились. — И я уже говорил тебе, что не смогу защитить тебя от всех невзгод. Ну, по крайней мере постоянно обеспечивать твою безопасность. Хотя, лучше хоть сколько-то, чем ничего, а потому я приложу все усилия и сделаю для тебя все, что только сумею. — Его голос заполнил все помещение мечети, а потом замер где-то в сознании юноши.

И тут Алиф внезапно спросил его:

— Викрам, а ты можешь умереть?

Тот беззвучно опустился на пол.

— Конечно.

— Как?

— Так же, как и ты. От голода, от жажды, от старости, от пуль и ран, если мне отрубят голову, от разбитого серд-ца, в конце концов.

— Но люди не умирают из-за того, что у них разбиваются сердца, — возразил Алиф.

— А вот некоторые могут, например, ты сам, — фыркнул Викрам.

Алиф испуганно посмотрел на свою грудь, но ничего необычного не обнаружил. Он с силой сжал пальцами виски, пока в голове у него не зазвенело.

— Забирай девочек и старика, — повторил Викрам. — Если, конечно, они уже не проснулись от твоих криков и ругани.

Алиф вскочил на ноги и бросился в заднюю часть молитвенного зала. Шейх Биляль как раз выходил из своего кабинета и застегивал пуговицу на воротнике своего халата дрожащими пальцами.

— Что тут происходит? — зашипел он. — Почему молитвенный зал по-прежнему пуст? Почему никто не пришел совершить утренний намаз?

— Я думаю… Сегодня… Сюда вообще вряд ли кто-то осмелится прийти, шейх, — запинаясь, сообщил Алиф. — Рука, то есть люди из службы безопасности, и еще неизвестно кто явились сюда за мной. Викрам требует, чтобы мы надежно заперли все двери.

Шейх Биляль принялся важно раздувать щеки.

— Я был здесь и смотрителем, и сторожем в течение тридцати двух лет, — сообщил он. — И никогда я не отказал ни одному мусульманину, которые приходили сюда совершать намаз. А твои странные дела и проблемы…

— Меня предали, — жалобно проскулил Алиф, чувствуя, что начинает терять самообладание. — Она обманула меня, и теперь мы все очутились в ловушке. Да-да, шейх Биляль, именно так… Теперь мы все по уши в дерьме. В самом настоящем дерьме!

— Господь, прости нас! Как ты можешь произносить подобные слова в таком месте? Разве ты цитируешь «Гамлета»? Или мы сейчас на сцене в театре? Перестань ругаться, иди и соверши омовение. Если больше никого нет, мы сами будем молиться.

Алиф скривил лицо:

— А как можно думать о намазе в такую минуту?!

— А разве можно НЕ думать? Иди и вымой ноги.

Алиф не верил своим ушам, но ему ничего другого не оставалось, как повиноваться. Из комнаты с раскладушкой доносились возбужденные женские голоса. В тот же момент дверь распахнулась, и легкий ветерок достиг юноши. Перед ним стояла американка и испуганно озиралась по сторонам.

— Что тут происходит? — спросила она на английском. — Мы слышали какие-то крики.

— Нас окружили, — простонал Алиф, закатывая штанины и готовясь к омовению.

— Кто окружил и зачем? А что ты делаешь?

— Мне надо вымыть ноги перед тем, как совершать намаз.

— Боже мой… Ну, ты держись. — Она исчезла в комнате, но очень скоро появилась снова вместе с Диной, которая едва успела надеть свой никаб.

— Что ты натворил на этот раз? — ледяным тоном поинтересовалась Дина.

— Ничего. Но эта сучка выдала меня тем самым агентам службы безопасности.

И хотя Алиф не видел лица подруги, он будто почувствовал, что на нем отразилось некоторое удовлетворение.

— А я говорила, что от нее исходят все беды. Да любая богатая девушка, которая прячется за спину папочки, в нашем районе Бакара принесла бы с собой несчастье.

— Я понимал, что она чувствовала себя неуютно рядом со мной, ей приходилось терпеть неудобства, она будто сама становилась бедной! — сердился Алиф. — И не надо мне это объяснять. Но она же хотела стать моей женой… Она любила меня…

— Как скажешь.

Алиф снова выругался и побежал дальше, торопясь совершить омовение. Вода, которая текла из крана в стене, оказалась довольно прохладной, и он вскрикнул от неожиданности, когда струя ударила по его воспаленной потной коже. Где-то вдалеке, в коридоре, раздались чьи-то невнятные голоса, потом они эхом отдались от стен, создавая какую-то неведомую гармонию. Здесь смешались негодующие вопли шейха Биляля, мелодичный возмущенный тон Викрама и гнусавый протестующий глас новообращенной. Дина хранила молчание, но Алиф легко представил себе, о чем она в данный момент думает. Его охватило чувство вины. Конечно, он не имел никакого права вмешивать ее в свои темные делишки. Зачем он выдернул ее из привычного, пусть и скучного мира района Бакара, где она была как раз на своем месте? Да и там она наверняка уже пострадала из-за его дурной славы. Скорее всего уже не один ухажер с маленькой аккуратной бородкой и приличной зарплатой отвернулся от нее. И все это произошло тогда, когда Алиф послал ее в дом Интисар с этой проклятой простыней в коробке, а потом встретил в финиковой роще тем незабываемым жарким днем. Как мало требуется для того, чтобы навсегда испортить судьбу женщины!

В этот момент шейх Биляль позвал его по имени. К этому времени Алиф уже закончил совершать омовение и быстро направился по длинному коридору в молитвенный зал. Шейх стоял в узорчатой нише лицом в сторону Мекки на две ступеньки ниже пола, демонстрируя таким образом смирение совершающего намаз. Дина и женщина-неофит находились рядом и держались плечом к плечу в дальней части помещения, возле огромных дверей. Алиф поспешно отвернулся. Он знал, что Дина не сможет поднять никаб для молитвы, если он будет смотреть на нее. Алиф занял место возле шейха и краем глаза принялся выискивать Викрама, который куда-то запропастился незадолго до этого, а потом склонил голову и сам.

В это время кто-то начал громко колотить в двери снаружи. Шейх Биляль проигнорировал страшные звуки и только прокашлялся, после чего нараспев произнес приглашение совершить намаз. Со стороны его голос прозвучал довольно молодо и уверенно. Алифа потрясла музыка этих знакомых слов. Однако стук в двери не прекращался. Алиф сильней стиснул зубы и заставил себя больше не оглядываться. Только сейчас до него дошло, что те, кто ворвется в мечеть, первыми встретят девушек. Было просто смехотворно стоять вот тут и ничего не предпринимать. Алифу показалось, что сейчас они все больше напоминают жертвенных баранов, которые наполняют улицы накануне Праздника жертвоприношений, которые тупо вертят головами и наивно строят планы на следующую неделю.

Впереди него шейх Биляль начал бить поклоны, и Алиф принялся повторять за ним все движения. Шум на улице усилился, а потом вдруг внезапно затих и сменился жутким завыванием. У Алифа волосы встали дыбом. Он встал на колени и коснулся лбом старого ковра. Во рту у него стало горько от поднявшейся желчи. А вой не стихал, и только теперь стало понятно, что к нему присоединилась ревущая полицейская сирена. Стук возобновился. Шейх Биляль стал читать Коран громче, но молитву не прервал. Алиф стоял на коленях. Внезапно что-то слева от него шевельнулось, он невольно повернул голову и увидел так же стоявшего на коленях рядом с ним Викрама. От неожиданности Алиф чуть не задохнулся.

— Тише, — шикнул на него тот. — Не веди себя, как маленькая девочка.

— Ты что там снаружи делал? Убивал кого-то?

— Нет, — поморщился Викрам. — Я подумал, что старику вряд ли доставит удовольствие созерцать чьи-то выпущенные кишки на ступенях его мечети. Правда, испугать их мне все же удалось. Парочка до сих пор в себя никак прийти не может.

— Сколько их там всего?

— Они оцепили всю улицу. Есть над чем призадуматься. А что касается других помощников, сказать трудно, они ведут себя как единое целое. Впрочем, я сомневаюсь, что их видит кто-либо из людей. Ну, кроме того самого, который их, собственно, и призвал на помощь. Агенты, похоже, даже не подозревают об их присутствии рядом с собой.

Из дальней части помещения появилась Дина и уселась на ковер рядом с Алифом.

— Как ты полагаешь, если я сейчас выйду на улицу и заявлю, что меня держит в заложницах террорист, меня отпустят домой?

Алиф попытался встретиться с ней взглядом, но она избегала этого.

— Вряд ли, ты ведь ввела их в заблуждение, пытаясь защитить своего похитителя. — Викрам вопросительно склонил голову набок. — Кстати, как там твоя рука, сестренка? Я чую кровь.

— Все в порядке, мне уже лучше.

К ним подошла американка, которая все это время заламывала себе руки от отчаяния. Часть лица, которую не скрывал ее шарф, была бледной и опухшей.

— Вот уж не предполагала, что тут все так плохо, — призналась она, переходя на английский. — Разве я могла знать, что вы так влипли? Мне вообще не стоило сюда приходить. Ну что я тут потеряла? У меня вообще сегодня занятия… — Она едва сдерживалась, чтобы не впасть в истерику. Алиф в отчаянии пробормотал что-то невнятное.

— Сядь сюда. — Решительный голос шейха не допускал возражений. В одной руке он нес раскладной стул, в другой — томик тафсира. — Хватит хныканья. Сейчас я буду читать вам то, что приготовил для своих учеников. Между прочим, они не пришли ко мне сегодня только из-за ваших выходок, не забывайте.

— Что? Зачем это? — Алиф нервно поглядывал то на шейха, то на большие двери мечети. Оттуда послышался металлический звон, что означало одно: агенты службы безопасности перестали надеяться на свою физическую силу и перешли к использованию специального оборудования, помогающего вскрывать двери. — Это же просто какое-то безумие. Они сейчас вломятся сюда, а вы хотите, чтобы мы все встали на колени, как прыщавые ученики из медресе? Тогда мы точно пропали!

— Мы пропадем, если скроемся отсюда. По крайней мере, увидев нас, они поймут, что я тут ни при чем и предлагал вам только чай да свои религиозные советы. По крайней мере моя шкура будет спасена. — Шейх уселся на стул и принялся разглаживать складки халата. Викрам рванулся вверх и через пару секунд снова исчез где-то в световом люке. В отверстие просачивался неясный свет, предвестник утренней зари.

Шейх Биляль спокойно раскрыл тафсир на отмеченной странице.

— Начнем с вопроса, — предложил он, — который весьма важен в нашем с вами положении. Милосердный Бог говорит, что хороший поступок засчитывается сразу же, как только человек соберется совершить его, а плохой поступок засчитывается только после того, как он уже был совершен. Но мир сейчас стал намного сложней, чем он был когда-то. Поэтому я хочу предложить на ваше рассмотрение следующую дилемму, которую придумал один парнишка из моей конгрегации. Когда кто-то играет в компьютерную игру и его аватар поедает кусок цифровой свинины, совершает он при этом грех или нет?

Алиф выждал и, когда шейх ничего не добавил к сказанному, удивился:

— Это вы меня спрашиваете? Это вы взялись нас учить, а я тут при чем?

— А мне важно узнать и ваше мнение тоже. Я так мало что понимаю в компьютерных играх. Как мне помнится, тот мальчик увлекался какой-то игрушкой под названием «Мир сражений».

— Не знаю, — устало отмахнулся Алиф. — Да и какая разница? — В этот момент дверь завизжала, как будто ее резали пилой. — Я не могу сосредоточиться при таких условиях! — пожаловался юноша.

— А вот моему пареньку было очень интересно узнать правду. Тогда я пояснил ему, что раз он так сильно волнуется по данному поводу, значит, это был грех или по крайней мере будет считаться как грех в его случае. Потому что Бог еще говорит о том, что когда вы совершаете действие, которое считаете грехом, оно и будет грехом, даже если в вашем случае оно и могло бы считаться допустимым. Сознание, только сознание — вот что определяет человека.

— Ну ладно, пусть это будет грех, — застонал Алиф. — Мне все равно. Я не играю в такие игры. Это для школьников.

— А я и не ждал какого-то определенного ответа. И не ждал, что ты начнешь во всем соглашаться со мной. Мне интересно узнать, что ты думаешь.

— Я думаю, что людям надо отдыхать. И не обязательно при этом обращаться к тем, кто продает алкоголь и бекон. Просто иногда хочется забыть о том, что мы живем в жутком месте и на нас давят с одной стороны набожные болваны, а с другой — агенты службы безопасности. При этом мы продолжаем по-дурацки улыбаться, а нефтяные компании по-прежнему выкачивают нефть, и их владельцы набивают себе карманы деньгами. Конечно, Бог не станет возражать, чтобы человек притворялся, будто жизнь не так уж и плоха, даже если при этом будет присутствовать некая виртуальная свинина.

— Но разве это не опасно? Виртуальная свинина — это одно дело, мы не можем ни вкусить ее, ни даже понюхать, а потому возможность того, что мы все же отправимся к мяснику за настоящей свининой, невелика. Соблазн тут сомнительный. А вот если бы речь шла о виртуальном прелюбодеянии, это уже был бы совсем другой вопрос. Многие люди позволяют себе сквернословить, находясь в компьютерной сети, да и не только бросаться словами, а также и совершать кое-какие непристойные действия. То есть на мониторе могут высветиться их настоящие скрытые желания. Кто знает, сколько адюльтеров было совершено, когда все начиналось в Интернете, а заканчивалось уже в постели?

Алиф побледнел.

— И даже если этого не происходит, — продолжал шейх, — кто может утверждать, что духовное разрушение ничего не значит? Когда два человека начинают отношения онлайн, это не вымысел, основанный на реальной жизни, это реальная жизнь, основанная на вымысле. Вы начинаете верить в то, что человек, которого вы не видите и не чувствуете, идеален, потому что этот человек показывает только ту свою сторону, которую вы хотите в нем увидеть. Разве это не опасно?

— То же самое можно сказать и о тех браках, которые устраивают родители для своих детей, не слишком беспокоясь об их чувствах, — заметил Алиф.

Шейх Биляль печально улыбнулся:

— Да-да, конечно. Ты меня подловил.

Звук пилы поднялся еще на несколько децибел, но потом резко прекратился. Зато теперь стал ясно слышен ропот собравшихся снаружи.

— Этим дверям четыреста лет, — грустно констатировал шейх. — Это подарок принца Катара, который как-то проезжал мимо наших мест, совершая хадж. Они уникальны.

— Это я один во всем виноват, — вздохнул Алиф и вытер трясущейся ладонью пот со лба.

— Да, это верно. Но… Ты тоже по-своему уникален. — Шейх Биляль пролистал несколько страниц в своем томе. — Мне кажется, твой приятель что-то сделал с их пилой, и она испортилась.

Новообращенная, которая все это время ходила по молитвенному залу взад-вперед, теперь остановилась возле стула шейха.

— Все это меня очень сильно тревожит, — начала она на арабском. — Я больше не выдержу. Я хочу поскорей уйти отсюда.

— Не сомневаюсь, — понимающе кивнул шейх. — Только сейчас, как мне кажется, это невозможно. Ты не будешь ничего иметь против, если я попрошу тебя приготовить нам всем чаю и принести коробку с печеньем. Она у меня в кабинете. Да будут благословенны твои руки!

Американка несколько секунд молча смотрела на него, потом повернулась и отправилась выполнять странную просьбу шейха. Дина поднялась и последовала за ней, придерживая больную руку. Алиф с волнением наблюдал за ее движениями.

— Надо прекращать все это, — забормотал он. — Надо как-то вытаскивать ее отсюда. Ему вспомнились и слова его друга под ником НовыйКвартал01. Он написал Алифу на прощание: «Только ты постарайся. Ты меня понимаешь, надеюсь».

Шейх Биляль вздохнул и закрыл свою книгу.

— Как много страхов и сомнений окружают сейчас компьютерные программы. Сейчас даже не обязательно совершать преступление. А оно все же будет совершено. Мы как будто живем не в реальном мире, а в мире каких-то иллюзий. В моей мечети находится джинн, а в двери рвутся агенты службы безопасности — нате вам! Ну кто бы мог в такое поверить? Скоро мы потеряем нить истории, а птицы и звери начнут говорить нам, что реально, а что — нет.

Слова шейха всколыхнули память Алифа. Он спал в мечети на раскладушке, и ему приснился сон. Там присутствовали птицы и звери. Там были олень и лань, совсем как в сказке из книги «Альф Яум». Но только олень был не совсем олень, не настоящий. Это был аватар, замена…

— Компьютерная программа, — прошептал Алиф. Щеки у него запылали, и он снова почувствовал, как на лбу выступила испарина. Какая-то мысль уже некоторое время не давала ему покоя. Она застряла где-то в мозгу, как воришка, который прячется в темном переулке и только ожидает момент, когда можно будет лишить вас бумажника. Эта мысль наполняла его уравнениями и командами, какими-то бесконечными кодами и другой информацией. Он уставился на шейха стеклянными глазами.

— Послушайте, — обратился он к старику, — помните, вы сказали мне, что я все пытаюсь объяснить через компьютеры?

— И что же тебя так взволновало?

— Те слои значений, которыми полон Коран…

— Ах вот оно что… Каждое слово имеет семь тысяч слоев значений, и все они существуют одновременно и не входят в противоречие.

Алифа охватила волна эйфории.

— Я все понял! Теперь мне ясно, зачем ему понадобилась эта книга «Тысяча и один день»! — обрадовался юноша. — Вот, значит, почему ему так не терпится заполучить ее в свои руки!

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то, — сообщил Алиф, — что Рука намеревается создать компьютер.