Отослав Клер спать, Мэри сидела на огромной кровати, глядя на огонь в камине. Вот уже несколько часов она обдумывала, как выполнить условие, поставленное торговцем, и в то же время позаботиться о том, чтобы Ричарда благополучно доставили к Вейлу. Рассчитывать на помощь герцога или Пирса, своего единственного друга, Мэри не могла – ни тот, ни другой ни за что не отпустили бы ее к Трейвику. Вейлу помешала бы гордость. «Моя жена... « Эти слова эхом отозвались в памяти Мэри. «Моя жена... « В голосе Ника сквозило нечто необъяснимое.

Негромкий стук в дверь прозвучал неожиданно. Близилась полночь. Должно быть, Пирс пришел рассказать ей о встрече герцога с Трейвиком, подумала Мэри. Набросив на плечи шаль и не задумываясь о том, что на ней только ночная рубашка, она босиком подбежала к двери.

Но на пороге стоял не Пирс, а Ник, одетый в тонкую льняную рубашку с расстегнутым воротом, кожаные бриджи и ботфорты. Мягкие волосы кольцами падали на лоб – как в тот давний полдень, когда Мэри перебирала их пальцами.

Юношеская красота сменилась привлекательностью зрелости, придавшей чертам Вейла особую выразительность.

– Можно войти? – спросил он.

Мэри отступила молча, не доверяя своему голосу. Герцог застал ее врасплох, она не успела подготовиться к встрече, как делала раньше. Некоторое время он стоял у камина, глядя на огонь. Мэри заметила, что даже без трости он почти не хромает.

– Закрой дверь, – попросил он, не оборачиваясь.

Мэри не могла объяснить, чем вызвано ее смущение. Ник попросил ее закрыть дверь только из опасения, что кто-нибудь подслушает разговор. Вряд ли он пришел сюда с иной целью. Мэри и в голову не приходило, что у этого мужчины может вспыхнуть желание к ней. Герцог Вейл мог жениться на первой красавице Англии – юной, прекрасной и хорошо воспитанной. Мэри Уинтерс ему больше не нужна. Эта горькая истина заставила Мэри больно прикусить губу. Она машинально выполнила просьбу герцога.

– Подойди и сядь, – продолжал он. – Нам надо поговорить.

Мэри хотела было возразить, но передумала. Какая разница, сядет она или будет стоять? Возле камина легче различить выражение лица Ника. Что он теперь предпримет? Может, посоветует ей выполнить условие торговца? Нет, ему не позволит гордость! Мэри прошла через комнату и села у камина. Серые глаза Ника оставались непроницаемыми.

– Сегодня утром я побывал у Трейвика, – начал он. – Похоже, ты была права...

– Он жаждет мести, – кивнула Мэри.

– Я угрожал ему разорением. Уверяю, рассудительный человек испугался бы подобной участи.

– Рассудительный, – повторила Мэри. – Я же говорила, что он не в себе.

– У него не может не быть уязвимого места, Мэри, – заговорил Вейл. – У каждого человека есть свои слабости. Ты знаешь его лучше, чем кто-либо.

– Вы хотите знать, что можно предложить Трейвику?

– Возможно, чин или положение, связи, недвижимость... Конечно, я предложу ему деньги, но этого слишком мало... – Впервые голос герцога дрогнул.

С тех пор как Мэри невольно подслушала разговор в кабинете, ее подмывало напомнить Вейлу о несдержанной клятве. Ник поклялся спасти Ричарда, но не сумел! Однако едва в его голосе засквозила боль, у Мэри пропало всякое желание злорадствовать. Ник не виноват в том, что не может исполнить условие Трейвика. Каким бы ни было их прошлое, Мэри чувствовала, что Ник ни за что не согласится отдать ее Грейвику.

– Украдите его! – вдруг выпалила она, борясь с воспоминаниями о давней страсти. – Отнимите у него Ричарда, – умоляла она. – Вдвоем с Пирсом вы справитесь с этим, а если сомневаетесь, наймите помощников. Потом мы спрячем Ричарда...

– Мэри! – Он покачал головой, и Мэри вдруг пришла в ярость.

– Вы проливали кровь за то, что не принадлежит вам. А Ричард – ваш сын. Наш сын!

– Неужели ты думаешь, что я побоялся сегодня же отправить Трейвика в преисподнюю? Разве ты так плохо знаешь меня, Мэри, чтобы допустить такую мысль? Будь это возможно, сегодня же днем ребенок очутился бы здесь!

– Что же тут невозможного? – непонимающе воскликнула она. – Почему вы не отнимете его?

Внезапно Ник взял ее за подбородок, заставив смотреть ему в глаза.

– Доверься мне, Мэри, – попросил он – Потерпи еще немного. Обещаю, он вернется к тебе.

Прикосновение мозолистых пальцев, загрубевших от узды, было слишком знакомым и волнующим. Воспоминания о ласках этих рук до сих пор вызывали у Мэри лихорадочный жар... Она резко отвернулась.

– Вы по-прежнему ездите верхом, – прошептала она, понимая, что, по сути дела, ничто не изменилось. Ник остался Ником, человеком, которого она любила, несмотря на титул, предательство и долгую разлуку.

– Конечно, – отозвался он удивленным тоном и коснулся своего правого бедра. – Ты думаешь, всему виной...

– Нет! – поспешно прервала она.

К счастью, он не сумел прочесть ее мысли, хотя реакция Мэри была слишком красноречивой. Она понимала, что никогда не забудет его прикосновения, но не признавалась в этом. Улыбнувшись, она указала на раненое бедро Ника.

– Вы всегда считали свою рану пустяковой царапиной.

Ник чуть улыбнулся, опустил руку, кивнул и захромал к двери. Мэри смотрела ему вслед, только теперь понимая, как ее влечет к нему. Она уже забыла, что значит близость любимого человека. Это чувство было слишком сильным, но тревога за сына мешала ей думать о любви.

– У вас в конюшне найдется смирная кобыла, способная выдержать краткую прогулку? – спросила она, надеясь, что Ник ничего не заподозрит.

Он обернулся, изумленно подняв брови.

– Я и не знал, что ты умеешь ездить верхом.

– Нам не хватило времени поближе познакомиться друг с другом.

– Ты хочешь прогуляться?

– Да, чтобы скоротать время.

– Если надо, Пирс будет сопровождать тебя, – предложил Ник.

– Это ни к чему, – с улыбкой возразила она. – Я прогуляюсь по парку. Видите ли, я слишком неопытная наездница, присутствие Пирса будет стеснять меня. Как по-вашему, для меня найдется подходящая лошадь?

– Я попрошу конюха подыскать такую, – пообещал Ник.

– Завтра? – осторожно спросила Мэри, понимая, что настаивать опасно: Ник мог догадаться, что она что-то задумала. – Мне так тоскливо, – объяснила она. – Прогулка помогла бы мне развеяться...

– Конечно, – кивнул Вейл, испытующе вглядываясь в ее лицо. Мэри принужденно улыбнулась и поблагодарила его. – Доверься мне, Мэри. Больше я никуда не отпущу тебя...

Она кивнула, почти уверенная в том, что видит Ника в последний раз. Он вышел, а Мэри еще долго сидела неподвижно, глядя на угасающее в камине пламя.

Напрасно он пришел сюда, понял Вейл, прислонившись к закрытой двери. Им руководили чувства, а не рассудок. Никакой логикой невозможно оправдать попытку попросить помощи у Мэри. Условия ультиматума, поставленного Трейвиком, были слишком жесткими.

Уже во второй раз Ник не сумел защитить близких. Поэтому его сын вырос, считая отцом другого человека, а девушка, которая некогда любила его, теперь вздрагивала даже от невинных прикосновений. К спасению ребенка Вейл не приблизился ни на шаг. Он уже понял, что мальчика в доме Трейвика нет, иначе торговец не вел бы себя так уверенно. Должно быть, он отдал все необходимые распоряжения сразу после суда. Значит, Вейл недооценил противника.

У Трейвика было достаточно времени, чтобы спрятать ребенка в надежном месте. Нику пришлось признать, что он допустил ошибку, он был так уверен в силе угроз, что потерял драгоценное время и теперь оказался в дурацком положении. Он совершил немало глупостей. Отец как-то предупреждал Ника: самые сокровенные опасения всегда становятся явью. Но когда Ник наконец понял это, было уже слишком поздно. Его отец погиб, Мэри бесследно исчезла, все поиски оказались тщетными. Стоило ему прикоснуться к Мэри, как сразу вспомнил обо всем, чего лишился, тело пронзила мощная вспышка желания. Но Мэри вздрогнула от этой ласки, как от удара, – она мечтала только освободить сына, и именно в этом Ник не сумел ей помочь.

Объяснить, в чем дело, он тоже был не в силах. Необходимо придумать какое-то правдоподобное объяснение.

На следующее утро Клер принесла ей амазонку.

– Она принадлежала матери его светлости, – объяснила девушка, расправляя складки тонкой суконной юбки. Амазонка провисела в шкафу более десяти лет, завернутая в марлю и пересыпанная лавандой. – Сегодня утром мистер Томпсон велел мне принести ее вам.

Клер помогла Мэри переодеться, застегнула золотые пуговицы жакета к поправила бархатный воротник. Белый галстук горничная заколола золотой булавкой с ониксом.

Перешивать амазонку не понадобилось: она пришлась впору. Из зеркала на Мэри смотрела элегантная, стройная дама.

Кобыла, выбранная Пирсом, оказалась смирной и покладистой. Впрочем, Мэри не боялась лошадей. Ее мать, превосходная наездница, научила ее уверенно держаться в седле.

Последующие несколько дней Мэри с трудом сохраняла терпение и поминутно боролась с желанием отправиться прочь от поместья, к высокому кирпичному дому, где остался ее сын. Она наконец поняла, что помешало герцогу отнять сына силой. Трейвик наверняка пригрозил искалечить ребенка, тем самым надежно связав Нику руки. Значит, теперь ей никто не поможет.

Мэри не знала, каково расстояние от замка до дома Трейвика и сколько времени займет такое путешествие. Расспрашивать она опасалась, чтобы не возбудить подозрений. Стало быть, покинуть замок следовало с таким расчетом, чтобы ее хватились не сразу.

Прошло три дня, прежде чем Мэри представился подходящий момент. Утром Пирс сообщил, что сегодня не придет играть с ней в карты: ему предстояло сопровождать герцога в поездке. Узнав об этом, Мэри возликовала: пока Вейл и Пирс в отъезде, никто не заметит ее отсутствия.

Отделаться от грума, которому приказали сопровождать Мэри на прогулках, оказалось на редкость просто. С каждым днем он все тверже убеждался, что Мэри уверенно держится в седле, и когда она попросила его вернуться в конюшню за хлыстиком, объяснив, что хочет попробовать проехаться галопом, грум охотно согласился.

Как только он исчез вдалеке, Мэри направила кобылу к роще, отделяющей выгул у конюшни от длинной извилистой дороги, ведущей к деревне. По дороге ей следовало ехать прямо, никуда не сворачивая. Достигнув рощи, Мэри погнала лошадь, не позволяя себе думать, чем кончится это путешествие. Не вспоминала она и про Ника. В эту минуту она помнила лишь о сыне.

Проехав по большаку не более мили, Мэри услышала шум нагоняющей ее повозки. Бросив быстрый взгляд через плечо, она вздохнула с облегчением: возница оказался незнакомым. Он приветственно приподнял шляпу и хлестнул лошадей, готовясь обогнать всадницу.

– Простите, – обратилась к нему Мэри, – вы не знаете, далеко ли отсюда до Пенхерста?

– Как же, знаю, – откликнулся возница, придерживая лошадей. – Я сам еду туда, везу материал шапочнику. До деревни всего сорок миль.

Мэри вдруг осенила мысль: этот человек поможет ей! Обдумывая, как бы изложить свою просьбу, она с горечью признала, что ей все чаще приходится лгать.

– Не могли бы вы подвезти меня? – спросила она.

– В повозке?

– Да, – подтвердила Мэри, лихорадочно придумывая правдоподобное объяснение. – Мне надо поскорее попасть домой к родителям. Отец очень болен. Я спешила к нему, но по дороге кобыла захромала...

– Как это вы отважились пуститься в путь одна? Разве у вас нет грума? – удивился возница, оценив изящный покрой и тонкую ткань амазонки.

– Я служу в замке гувернанткой, – пояснила Мэри, надеясь, что возница не знает, что Вейл не нуждается в услугах гувернантки. – Так вы согласны подвезти меня? – умоляюще повторила она, не представляя, чем умилостивить возницу. Внезапно она вспомнила о булавке, которую Клер приколола к воротнику амазонки. Поспешно сорвав перчатки, Мэри отцепила булавку и протянула ее вознице. – Это вам за труды.

Пока возница рассматривал булавку, Мэри затаила дыхание. Она понимала, что незнакомец не верит ей, но это не имело значения. За булавку он наверняка выручит кругленькую сумму; так какое ему дело до того, лжет Мэри или говорит правду?

– Так и быть, подвезу, – наконец согласился он, остановил лошадей и слез с козел, чтобы помочь Мэри спешиться. – А куда девать вашу кобылу? Я могу привязать ее к повозке, – предложил он.

– Спасибо, не надо, – поспешно отказалась Мэри, уверенная, что Молли с легкостью найдет дорогу домой. Она похлопала кобылу по широкому крупу. Молли удивленно оглянулась, но не сдвинулась с места. Мэри в отчаянии ударила ее сильнее. – Ступай домой, Молли, – приказала она.

Кобыла сделала несколько шагов и остановилась, выжидательно глядя на хозяйку. Возница подобрал ком земли и швырнул в лошадь. Молли вздрогнула и отбежала подальше. После второго удара она потрусила прочь, волоча поводья. Мэри вздохнула: возница наверняка заметил, что лошадь ничуть не хромает.

– Ока доберется до дома, – уверенно заявил возница. – А вы не боитесь, что вас хватятся, когда лошадь вернется в конюшню одна? – проницательно осведомился он.

– Все может быть, – согласилась Мэри, искренне жалея беднягу грума, которого она подвела, и Пирса, который так старательно выбрал для нее послушную Молли. И Ника... – Но я должна спешить к отцу, – добавила она. В глазах возницы вновь мелькнуло недоверие. Впрочем, алчность возобладала, и, еще раз осмотрев булавку, он старательно спрятал ее в карман и помог Мэри сесть в повозку.

Герцог Вейл вернулся домой раньше, чем предполагал, и обнаружил, что все домочадцы в панике, и не без причины: во время утренней прогулки герцогиня как сквозь землю провалилась. О случившемся герцогу доложил растерянный Томпсон. Внимательно выслушав его бессвязный лепет, герцог направился прямиком на конюшню искать злосчастного грума, которого приставил к герцогине.

Вейл никогда в жизни не бил слуг, убежденный, что подобное обращение недопустимо. Но сейчас он с трудом боролся с желанием нанести точный удар правым кулаком прямо в побледневшее, лоснящееся от пота лицо грума. Тем не менее Вейл сумел выслушать сбивчивые объяснения, не давая волю ярости. Когда же краткий рассказ был окончен, Вейл спросил старшего конюха о предпринятых поисках.

– Ваша светлость, мы обшарили всю округу по обе стороны от большака. Но герцогиня исчезла. А может... – он помедлил, прежде чем высказать зловещее опасение, терзавшее его уже несколько часов, – ее увезли.

– Увезли? – изумленно переспросил Пирс.

– Похитили, – пояснил старший конюх, которому вспомнились многочисленные истории о том, как цыгане крадут детей. По большаку часто проезжали повозки. Неизвестно, с кем могла повстречаться герцогиня.

Услышав это предположение, Вейл вдруг вспомнил недавние слова Мэри: «Украдите его... Увезите Ричарда... « Неужели в отчаянии она попытается украсть мальчика? Вейл убеждал Мэри довериться ему, но понимал, что на это у нее нет никаких оснований. С самого начала желание Мэри заняться верховой ездой показалось ему странным. Вейл отдал груму приказ не спускать с нее глаз, но, очевидно, Мэри с легкостью усыпила бдительность слуги.

– Трейвик... – еле слышно промолвил Вейл, теперь уже зная, куда направилась Мэри.

– Вы думаете, герцогиню похитил Трейвик? – спросил Пирс.

– Она решила украсть ребенка, – объяснил герцог.

И, не успев продумать план действий, он приказал седлать коня. Медлить было нельзя. Он и без того потерял слишком много времени.

– Вы передали ей слова Трейвика? – допытывался Пирс, пытаясь понять, что же произошло.

– Она решила спасти мальчика. О предложении торговца она ничего не знала.

– Но если она окажется в руках этого безумца... – Пирс не договорил, ужаснувшись мысли о том, что предпримет Трейвик, застав в своем доме Мэри.

– Вот именно! – подхватил Вейл и вскочил на спину жеребца, подведенного конюхом. – Надо спешить. Собери подмогу и следуй за мной.

– Вам понадобится оружие, – подсказал Пирс.

– Боюсь, искушение пристрелить этого ублюдка будет слишком велико, – объяснил он и улыбнулся денщику.

– Мы догоним вас! – крикнул Пирс вслед хозяину, не уверенный, услышал ли тот его. Герцог пришпорил жеребца и понесся прочь, пригнувшись к шее животного.

Вскоре всадник скрылся в роще. Пирс начал отдавать необходимые распоряжения, созывая слуг, чтобы вновь последовать за Вейлом в бой.