Хватит на сегодня празднований!

И Брук Уотсон, вернее доктора Брук Уотсон…

Мэтт стремительными шагами пересекал больничный коридор, напрочь выкинув из головы мысли о полном провале идеи с миллионным посетителем. Сейчас его занимали гораздо более важные проблемы.

Больничные запахи неприятно поразили обоняние, когда Мэтт проходил мимо поста медсестер.

Но в памяти все еще оставался запах Брук — запах чистоты, солнца и мыла, заставлявший думать о ее длинных, стройных, обтянутых джинсами ногах.

Да что же с ним такое?

Постаравшись придать лицу как можно более беззаботное выражение, Мэтт распахнул дверь палаты с номером 507 и тепло улыбнулся хрупкой пожилой женщине, лежавшей па больничной койке.

— Привет, дорогая.

Она отвернулась от телевизора и посмотрела в сторону двери, с явным усилием сфокусировав взгляд па посетителе. На лице женщины засияла счастливая улыбка.

— Как все прошло? — спросила она, протягивая руки к Мэтту. — Я хочу услышать подробности.

— В свое время, — ответил тот, присаживаясь на стоящий у кровати стул, взял протянутую руку и поцеловал. — Как ты сегодня, бабуль? Хоть немного легче?

— Чувствую себя решетом.

— Много уколов?

— Пустая трата времени. Ничего нельзя сделать со старостью. Рано или поздно приходит время, когда душа уже не хочет задерживаться в изрядно поношенном теле.

Мэтт почувствовал боль от собственного бессилия.

— Не говори так, бабуль. Ты так же молода, как и…

— Старая калоша? Не обманывай себя, Мэтт, дорогой. Мое время вышло. И я с этим уже смирилась. — Старушка ободряюще сжала его ладонь. Единственное, о чем я жалею, — что не увижу тебя женатым и счастливым.

М-да, послушать бабушку, так семейная жизнь сплошное удовольствие. У него-то свои взгляды на этот счет.

— Я и сейчас счастлив, бабуль, — попытался Мэтт продолжить беседу. — Мне хорошо одному. (От этих слов у нее на лбу залегла глубокая складка.) — Не нужно так переживать. Как только ты почувствуешь себя лучше, сразу начнешь знакомить меня с племянницами и внучками своих старых друзей. — Дело в том, что бабушка уже много лет безуспешно играла роль свахи. Честно говоря, в нескольких случаях Мэтту стоило большого количества нервных клеток уберечься от матримониальных посягательств особо прытких девиц. — Да я могу всем на удивление жениться в один из ближайших дней.

— Ты просто дразнишь меня.

Бабушка была права. Он на самом деле совсем не искал жену, хотя против брака ничего не имел. Просто очень хотелось встретить женщину, которой нужны были бы не его материальные возможности, а его скромная персона. Желание это выглядело нереальным, потому что все знакомые женщины с большой теплотой отзывались о его состоянии.

Элиза Лоис Каттер легонько сжала его руку.

— Ты несчастлив, Мэтт. Поверь мне, когда ты найдешь настоящую любовь, какая была у нас с твоим дедушкой, ты поймешь, насколько это важно. Душа твоя останется вечно молодой. И есть причина, по которой я не боюсь умирать. Там я снова встречу твоего деда. Моего дорогого, любимого мужа.

— Не говори так…

— Ладно, — вздохнула Элиза, — расскажи, как прошло празднество.

Мэтт подавил вздох и прикинул, как получше преподнести то, о чем бабуля мечтала долгое время. При таком пессимистичном настроении и желании умереть рассказ, по меньшей мере, должен быть красочным и ободряющим.

— О, это было больше, чем просто праздник, вдохновенно начал излагать Мэтт. — Она…

— Кто она?

— Миллионный покупатель. Невыносимая девица, поверь, уж я-то знаю многих женщин. Она отказалась от призов.

— Совсем отказалась?

— Право на приобретение джинсов уступила подруге, — мрачно перечислял Мэтт, — а вместо легкового автомобиля попросила фургон, чтобы перевозить сирот. Ты можешь в это поверить?

— Кажется, она интересная женщина. И очень храбрая, — задумчиво протянула Элиза, разглаживая складку на белоснежной больничной простыне. — Невыносимая, говоришь? Припоминаю, что твой дедушка то же сказал обо мне в день, когда мы в первый раз встретились. Я рассказывала тебе об этом, дорогой?

— Раз или два, — улыбнулся Мэтт.

— Ты просто не любишь перемены, — втолковывала Элиза, сжимая ладонь внука. — А невыносимая, как ты говоришь, девица сможет не только привлечь внимание к магазину, но и расшевелить людей. Пускай они хоть немного задумаются о судьбе сирот.

Если кто и понимал, что такое щедрость, так это Мэтт. И научился он ей от бабушки с дедушкой. В то время как родители наживали несметные капиталы, Элиза и Линк Каттер не гнались за большими деньгами, предпочитая им духовные ценности. Они научили Мэтта совершенно иначе смотреть на вещи.

И потряс его не альтруизм Брук, а ее упорное нежелание подчиняться придуманному им плану.

И Мэтт решил сыграть роль адвоката дьявола.

Это может выглядеть так, будто женщине не нравятся наши товары. В результате уровень продаж может упасть, — думал он.

Но доводам не хватало убедительности — они были просто выдуманы, чтобы избавиться от очарования этой женщины. Чрезмерного очарования.

Чрезмерной чувственности, которая особенно ощущалась при беседе один на один. Мэтт даже думать не хотел о том, как близко он стоял и как легко было бы дотянуться до ее волнующих, чувственных губ. Какие бы получились скандальные снимки!

— Как она собирается распорядиться деньгами? спросила Элиза.

— А?

— Ну, та невыносимая девица, — повторила она, хитро поглядывая на внука, — что она собирается делать с деньгами?

При помощи глубокого вдоха Мэтт смог отвлечься от неприличных мыслей.

— Она собирается пожертвовать деньги местной школе.

Мэтт бы начал презирать Брук, попроси та больше денег. Но девушка не пожелала оставить себе даже предложенную сумму. Единственное, о чем она попросила, — отдать деньги нуждающимся детям. Но почему ему так хотелось презирать Брук? Мэтт запретил себе даже думать об этом, решив в случае невыполнения замысла искупить вину каким-нибудь особо жестоким наказанием.

— Лично мне эта «невыносимая девица» кажется очень благородной и заботливой, — прошептала Элиза. — Она настоящая женщина. И вряд ли невыносимая.

Тогда как насчет чокнутой и неприступной гордячки? Мэтт попытался воссоздать в памяти образ Брук, и ни одно из предыдущих определений даже не возникло у него в голове. Только красивая, чувственная, сексуальная.

— Как она выглядит?

— Что? — неожиданный вопрос оторвал Мэтта от его размышлений.

В глазах Элизы зажегся веселый огонек. Мэтт взмолился о том, чтобы огонек этот теплился как можно дольше, а желание жить никогда бы не покидало его любимую бабулю.

— Так как она выглядит?

— Я точно не помню, бабуль.

Элиза нахмурилась, и Мэтт тут же забеспокоился:

— Что случилось? Ты плохо себя почувствовала?

Позвать медсестру?

— Не стоит, дорогой. Со мной все в порядке. Разумеется, насколько может быть в порядке в стенах данного заведения. Мне так хочется, чтобы ты наконец нашел себе женщину… добрую и решительную… ну, совсем как победительница. И чтобы она смогла расшевелить тебя.

— Бабуль!

Элиза мягко покачала головой, откинулась на подушки и устало прикрыла глаза. На сухих руках, безвольно лежавших поверх одеяла, вздулись синие вены, и Мэтт в очередной раз почувствовал болезненный укол в сердце.

— В один прекрасный день ты найдешь ее. И я могу лишь молиться о том, чтобы увидеть твою избранницу.

— Успокойся, тебе нельзя волноваться, — произнес Мэтт, целуя морщинистую щеку. — Я приду завтра. Непременно позвони, если что-нибудь понадобится.

Элиза кивнула, не открывая глаз. Мэтт вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, но еще постоял, прислушиваясь к мерному дыханию засыпавшей женщины. Бабушка — это все, что у него есть. Элиза любила его и воспитывала, тогда как родители, мотаясь по свету, были слишком заняты, чтобы уделить хоть чуточку внимания подрастающему сыну. Бабушка заботилась о нем. А теперь он ничего, абсолютно ничего не может для нее сделать.

Так уж и ничего?

Почему бы не сделать ее мечты явью? В голове Мэтта начал созревать план. Действительно, почему пет? Он сделает для бабушки только одну вещь, а ведь она, когда у деда не было времени, посещала с ним все баскетбольные матчи, теннисные турниры и соревнования по гольфу. Только одно маленькое исключение… И совсем недолго, пока…

На этом месте Мэтт оборвал себя. Он не мог даже допустить мысли, что бабушка умрет. И он был готов положить все силы на то, чтобы сделать старую, больную женщину хоть немного счастливой.

Хочет увидеть его избранницу? Пожалуйста. Он найдет себе невесту. Разумеется, временную.

Но кого?

Внезапно Мэтт ясно осознал, кто будет его невестой, так же ясно, как видел косые солнечные лучи, причудливо расчертившие линолеум на больничном полу. И он не упустит эту возможность. У него нет на это времени.

«Единственная новость, способная заставить мою мать возликовать, — известие о том, что я нашла себе мужа», — всплыли у него в памяти слова Брук.

Разумеется. Только она.

У нее тоже есть свой стимул.

И Брук не станет, в отличие от других женщин, запускать свою жадную лапку в его кошелек. Она, скорее всего, по окончании фарса просто вернет ему кольцо, как сегодня вернула призы.

Отличный план.

— Почему бы нам не прочитать эту книгу вместе, Джеффри? — старалась тем временем ободрить пятилетнего молчуна Брук.

Он всегда держал голову опущенной, не поднимал глаз и совсем не разговаривал. Прядь темных волос упала на лоб мальчика, и Брук ласковым движением отвела ее. Хорошо хоть он перестал вздрагивать от ее прикосновений.

— Это одна из моих любимых. Ты раньше ее читал? — Брук продолжала болтать, стараясь отогнать от себя мысль, что беседует со стенкой. Но не останавливалась. Взяла книгу, раскрыла, продемонстрировала яркие страницы. Если бы Джеффри хотя бы поднял глаза на эти красочные картинки, изображавшие праздничный карнавал и клоунов.

Брук едва дошла до второй страницы, как на разворот книги упала тень. Со вздохом она остановилась. Неужели пора?

Приготовившись увидеть миссис Моррис, управлявшую сиротским приютом, Брук улыбнулась.

И едва сдержала крик, узнав посетителя.

— Что вам нужно?

Мэтт Каттер одарил ее обольстительной улыбкой, на которую наверняка слетались женщины, подобно мотылькам, спешащим опалить свои крылья. Брук запретила себе смотреть на его обтянутый белой рубашкой торс, мускулистые ноги и…

— Я пришел вас навестить.

Глубокий низкий голос заставил Брук вздрогнуть. Она спешно захлопнула книгу. Что ему еще нужно? Она и так натерпелась за последний день, когда все друзья и сослуживцы кинулись узнавать подробности. И это все по его вине! От таких мужчин можно ждать только неприятностей.

— Как вы меня нашли?

— Кстати, место, куда вы ходите по понедельникам, средам и пятницам, не декрет?

— Нет, но…

— Вот и славно. Вашей подруге не попадет, — обрадовался Мэтт и сел верхом на маленький стульчик, показавшийся под ним совсем игрушечным.

Он вытянул вперед длинные ноги, продемонстрировав подошвы неприлично дорогих ботинок.

Внутри Брук клокотало возмущение. Да как он посмел прийти к ней на работу?!

— У меня сейчас занятия.

— Привет, ковбой, — повернулся Мэтт к Джеффри. — Как твои дела?

Маленький мальчик смотрел на Мэтта, как на ожившего героя романа Майна Рида.

По Мэтт не был героем романа, всего лишь скромным собственником сети магазинов, раскинувшейся по всей стране. Он занимался розничной торговлей одеждой, обувью, продуктами питания и маслом. Мэтт продавал и покупал компании с такой же легкостью, с какой люди берут книги в библиотеке. А женщин, судя по заголовкам газет, он менял еще чаще, чем нижнее белье.

Но с маленьким осиротевшим мальчиком он вел себя совсем иначе.

— Извини, что прерываю, но мне бы хотелось поговорить с доктором Уотсон. Всего на минуту.

Мальчик едва заметно кивнул. Ну и ну! Сердце Брук чуть не выскочило из груди. Невероятно! Она работала с Джеффри вот уже в течение шести месяцев, и все безрезультатно, никакой реакции с его стороны. Многие ее коллеги давно бы сдались. Но в комнату ввалился Мэтт Каттер, и дело сдвинулось с мертвой точки. Ребенок вряд ли был смущен, не говоря уже о каких-то более сильных негативных эмоциях. И что за парень этот известный ковбой? Неужели прекрасный принц в залихватски сдвинутой на затылок шляпе?

Женщины рядом с Мэттом вели себя просто неприлично: вились вокруг него, старались ублажить, покупали газеты, журналы, ждали новостей по телевизору с его участием. Но она-то не относится к числу поклонниц Мэтта Великолепного.

Наверное поэтому небольшой прогресс в работе с Джеффри ее скорее разозлил, чем обрадовал.

— Что вы читаете? — спросил Мэтт, перевернув лежавшую на коленях у Брук книгу к себе и дотрагиваясь при этом до ее бедра. Словно электрический заряд пробежал по телу женщины. — Хмм. Выглядит интересной. Но карнавалы и цирки предназначены маленьким детишкам, а не взрослым парням. Как ты, Джеффри.

Волна протеста поднялась внутри Брук, особенно после того, как она заметила расширившиеся глаза Джеффри.

— У меня дома есть одна книга, — продолжал Мэтт, — и держу пари, она тебе понравится. Она о ковбоях и лошадях. Хочешь, я буду иногда приносить ее?

И снова едва заметный кивок.

Пораженная Брук смотрела, как много успел сделать Мэтт за несколько минут своего пребывания здесь. Она была раздражена и сбита с толку, но вместе с тем восхищена и удивлена. Появился прогресс, появилась надежда. Интересно, как это Мэтту удалось?..

Бросив взгляд в сторону миссис Моррис, питавшей пристрастие к ярким стеганым жилетам, которая уже маячила в дверях комнаты, Брук наклонилась к мальчику.

— Сейчас я должна идти, Джеффри, но обещаю вернуться через день. Хорошо? — Никакого ответа.

Стараясь сохранить полученный результат, Брук слегка дотронулась до плеча ребенка. — Я принесу тебе книжку про ковбоев, если хочешь.

Брук выпрямилась, недвусмысленно давая понять Мэтту, что пора и честь знать. Подхватив портфель и книжку, она попрощалась с Джеффри.

Заметив, что многоуважаемый господин президент двинулся за ней, Брук гадала, что бы сделал Мэтт с сиротским приютом: купил бы и организовал поле для гольфа? У важных людей всегда свои планы.

Обернувшись, чтобы еще раз ободряюще посмотреть на своего маленького пациента, Брук заметила, как Мэтт плетется за ней и с нескрываемым удовольствием поглядывает на… некоторые прелести. Вместо раздражения, девушка почувствовала законную гордость: как же, сам Мэтт Каттер, предпочитающий актрис и моделей, то есть женщин с потрясающими внешними данными, обратил свой благосклонный взор в ее сторону.

Женское тщеславие было удовлетворено читающимся в глазах Мэтта желанием, но на этом все закончилось. Потому что сама Брук не только не хотела Мэтта, по и, пожалуй, испытывала к нему антипатию.

— До свидания, доктор Уотсон, — сказала миссис Моррис. — Увидимся в среду.

— Да-да, конечно. — Усилием воли Брук сосредоточилась на том, что ей говорят. — Если будут какие-то изменения у Джеффри или вдруг понадобится моя помощь, сразу звоните.

— Разумеется. До свидания, мистер Каттер.

Ждем вас в любое время.

Мэтт остановился и трепетно пожал руку пожилой женщине. Брук изо всех сил старалась удержаться в рамках приличий и не глазеть в их сторону. Затем он небрежно кивнул секретарше и одарил своей знаменитой улыбкой таращившихся в его сторону, как будто им больше нечем было заняться, женщин.

— Приятно было увидеться, дамы, — махнул он им рукой.

Приятно? Совсем нет. Как ему удалось очаровать целый приют? Брук толкнула дверь и вышла под палящее солнце. Переступив через бордюр, они направились к парковке. Убедившись, что приличное расстояние отделяет их от здания, Брук возмущенно заявила:

— Да что вы о себе думаете? Прервали занятие, вмешались в…

— Минуточку, — защищаясь, поднял руку Мэтт. Миссис Моррис уверила меня, что время занятия истекло. И она уже шла за Джеффри — хотела отвести его в класс. Я просто вошел первым. — Мэтт ухмыльнулся, но Брук стояла твердо, как скала. И даже еще больше рассвирепела. — Какая милая дама эта миссис Моррис, — продолжал заливаться соловьем Мэтт, то ли не замечая настроения Брук, то ли сознательно его игнорируя. — Была настолько любезна, что даже показала, где вас искать, и объяснила, что мое вторжение не навредит, ведь Джеффри никак не реагирует на внешние раздражители. Глубокая морщина прорезала его лоб. — А что случилось с этим парнем?

— Во-первых, неэтично разглашать тайны своих пациентов. Во-вторых, это не ваше дело. — Брук скрестила руки на груди. Техасское солнце нещадно пекло, и по ее спине потекла струйка пота. Или это Мэтт виноват?.. — Да, кстати, раз уж вы здесь.

Насчет этих проклятых башмаков…

— Эй, Золушка, полегче. Сегодня я не принес ни хрустальных туфелек, ни модных ботинок — вообще никаких призов. Но, чтобы добиться вашей улыбки, я готов поискать. — Подтверждая свои слова, Мэтт похлопал по карманам. — Ничего нет, но в следующий раз обязательно прихвачу дюжину роз.

Определенно, Брук не хотела от этого мужчины ни роз, ни других подарков.

— Объясните, пожалуйста, одну вещь. Ради чего вы здесь? — Она ждала. Он смотрел. Не просто смотрел, а ласкал взглядом, заставляя Брук чувствовать себя свободной и желанной. Она таяла под его взглядом, ощущая невероятное возбуждение. Почему она не почувствовала себя оскорбленной? И не отвесила обидчику звонкую оплеуху? И думала только о прикосновении этих твердых мужских губ? Брук должна бежать от этого мужчины, и чем быстрее, тем лучше. — Ну? — Брук переминалась с ноги на ногу.

Под ставшим вдруг ледяным взглядом Брук чувствовала себя как на рентгене. Было ужасно неловко.

— Как насчет спокойного местечка, где мы сможем поговорить с глазу на глаз? — спросил Мэтт.

— А как насчет объяснений сегодняшнего вторжения? Мы будем стоять па жаре, пока вы вразумительно не растолкуете конечной цели ваших действий.

— Могу предложить что-то более комфортное.

— Например, ваш дом? — съязвила Брук, чувствуя себя мухой, которую зазывает в гости гостеприимный паук.

Уголки его губ дернулись, в глазах появилась смешинка, отчего девушке стало еще неуютней.

— Ну, если вы так на этом настаиваете…

Брук задрала подбородок.

— У меня нет ни времени, ни желания стоять здесь и развлекать вас разговорами о погоде и прочей ерунде. Или говорите, или я попрошу меня извинить. Она демонстративно посмотрела на часы. — У меня назначена еще одна встреча.

— Поверьте, я здесь не для того, чтобы болтать о погоде. — Взгляд Мэтта вновь яснее ясного говорил о его намерениях. Он обжигал и вселял в Брук беспокойство.

— Тогда для чего, мистер Каттер?

— Мэтт.

Но Брук не хотела думать об этом мужчине иначе, как о мистере Каттере.

— Мистер Каттер, из-за вас я опоздаю.

— Конечно, — протянул Мэтт, засунув пальцы за ремень и заставив Брук постыдным образом глазеть, как изгибается молния па его джинсах, подчеркивая некоторые особенности мужской анатомии. Да она просто потеряла разум! — Я приношу свои извинения за то, что так грубо нарушил ваши планы. Я могу вам позвонить и предложить…

— Я не хочу, чтобы вы звонили. Пожалуйста, не надо…

— Вы не оставили мне выбора, — резко бросил Мэтт. — Какую вы предпочитаете свадьбу?

Брук явственно ощутила, как на нее опрокинули ведро ледяной воды.

— Что?

— Не настоящий брак. По расчету. Временно.

Брови Брук поползли вверх, но зато она смогла водрузить на место отвалившуюся челюсть.

— Это нужно понимать как предложение руки и сердца?

— Возможно.

Брук энергично встряхнула головой, чтобы несколько облегчить работу мысли. Наверное, она ослышалась. Но в любом случае у нее абсолютно нет времени для участия в этом дурацком спектакле.

— У меня нет времени па ерунду. — Брук решительно направилась к своей машине. — До свидания, мистер Каттер.

— Подождите, — устремился за ней Мэтт. — Выслушайте до конца.

— Зачем?

— Это очень важно.

Брук улыбнулась, будучи не в состоянии поверить в такой поворот судьбы (или внезапно развившуюся у нее болезнь, сопровождаемую галлюцинациями). Сам Мэтт Каттер просит ее о чем-то?

— Ладно, мистер, я вас слушаю. Вы решили пожертвовать сиротскому приюту миллион долларов?

— Если это заставит вас согласиться — да.

— Вы серьезно? — удивилась Брук.

— Абсолютно, — подтвердил Мэтт, сдвигая шляпу па затылок.

Ох, если бы его слышали мама или Пегги… Что бы они посоветовали? «Хватай его в охапку и никогда не отпускай»?

Да что же здесь происходит? Похоже на сказочную историю или воплотившиеся в жизнь необузданные фантазии. Но не Брук. Скорее ее матери.

Или Пегги.

Почему-то Брук не могла оборвать этот разговор и отвернуться, дав достойный ответ. Она могла только глупо смотреть па мужчину, захваченная врасплох, ошеломленная, потрясенная.

— Вы опоздаете на свою встречу, доктор.

— Да… точно, — очнулась от транса Брук, доплелась до своего серого «форда», начала было шарить по карманам в поисках ключей, но вовремя вспомнила, что оставила окно в машине открытым, чтобы жаркое техасское солнце не превратило салон в мини-крематорий. Открыв дверь, она скользнула на противное горячее сиденье. Как истинный джентльмен, Мэтт захлопнул дверь, наклонился к окну и улыбнулся так, что у Брук перехватило дыхание:

— Подумайте об этом леди. Я буду рядом.