Еще до того, как открылась дверь, Генри услышал скрип ступенек. Генриетта вбежала вкомнату. Она улыбалась.

— Генри, я узнала! Я узнала, как открыть другие шкафы. Ой, и Блэйк тут. Не знала, что он тебе нравится, — прошептала она самым громким шепотом, на который была способна.

Генри открыл рот, чтобы ответить, но Генриетта не дала ему этой возможности.

— Я все разузнала! — Она подпрыгнула на месте. — То есть сейчас я узнала только часть, но узнаю больше, когда больше прочитаю.

— Ты читала дедушкин дневник? — спросил Генри.

— И да, и нет. Я нашла еще один. Он был под подушкой.

— Что? — Генри сделал большие глаза. — Ты ходила в его спальню? Но как?

Генриетта улыбнулась:

— При помощи ключа, разумеется. Я поднялась к тебе. Ты спал. Света в почтовом ящике не было, поэтому я взяла ключ и дневник.

— Что? — в очередной раз воскликнул Генри. — Зачем ты это сделала?

— Ну, я знала, что если бы ты не спал, то не разрешил бы мне. — Она захихикала. — Да и не похоже, чтобы ты хотел их спрятать. Не в ящике для носков, по крайней мере. Анастасия всегда первым делом заглядывает в него. Никто не прячет вещи в ящик для носков, если только не хочет, чтобы их нашли.

— Генриетта…

— Ну, послушай меня.

Генри встал и приложил палец к губам.

— Так, — прошептала Генриетта. — Слушай. В дневнике написано только про шкафы. Там сказано, что пять из них не закрываются. Мы пока открыли только три, и один из них закрывается на ключ. Так что есть еще три. И там написано что-то про то, как проходить в них. Я так и знала, что это возможно, только пока еще не совсем понимаю как.

Она бросила первый дневник на кровать, раскрыла второй, ею найденный, и ткнула пальцем в длинный список.

— Видишь? Это как-то связано с замками-компасами. Для каждой двери есть своя комбинация, и если ты наберешь ее на этих замках, можно пройти внутрь.

— Но это же не уменьшит тебя.

Генриетта опять засмеялась.

— Должно. Или шкаф должен увеличиться. Ладно, давай пока откроем оставшиеся три шкафа. Ой! — Она опустилась на колени на кровать Генри и осмотрела стену со шкафами. — В почтовом ящике горит свет.

— Ага.

Генриетта взглянула на Генри.

— А ты туда смотрел снова?

— Нет, Генриетта. Послушай теперь ты меня хоть пару секунд. — Генри сделал глубокий вдох и описал все, что произошло с ним по вине больной кошки.

Генриетта в удивлении запрокинула голову.

— А ты уверен, что не спал?

— Да, я спал. Но когда проснулся, на мне были кошки.

— Это было очень любезно со стороны Блэйка, — сказала Генриетта. — Ты же знаешь, что он тебя недолюбливает, — она оглядела стену. — Они могут открывать двери с другой стороны? Но как?

— Ну, черная не закрывается никакой щеколдой. Я ее припер кроватью.

— А откуда ты узнал, что та кошка была больна?

— У нее были язвы и проплешины.

— Фу, — она сморщила нос. — Это отвратительно.

— Точно, — согласился Генри. — Думаю, она пыталась добраться до моего лица, но не могу сказать с уверенностью.

Генриетта завертела головой.

— Все, не надо мне больше об этом рассказывать. Просто не отодвигай от нее кровать и никогда больше не открывай.

Генри почувствовал, что у него краснеют уши.

— В каком смысле не открывай? Это ты все время хочешь ее открыть.

— Она открылась сама? — спросила Генриетта. — Ты не открывал ее первым?

Генри помедлил.

— Ну, да. Открыл и нашел там свой нож. Я забрал его и снова ее закрыл. — Он промолчал обо всем, что касалось шнурка и колокольчика.

— Вот видишь! — сказала Генриетта. — Кто бы ни был по другую сторону, он положил нож, чтобы проверить, откроешь ли ты ее снова. Поэтому больше не открывай. А теперь давай попробуем найти остальные незапертые двери.

Генри шлепнулся на кровать, стараясь не выходить из себя.

— Может, ты сначала хочешь посмотреть в почтовый ящик? — спросил он.

— Конечно.

Она вприпрыжку подошла к маленькой дверце, а Генри в это время вытащил из тумбочки ключ и отпер ее. Генриетта довольно долго просидела, всматриваясь внутрь, но ноги промелькнули с той стороны лишь однажды.

— Это здорово, но давай посмотрим и остальные, — Генриетта окинула взглядом стену, всматриваясь в номера, которые сама же наклеила на дверцы. — Это номера 24, 49 и 3. Гляди, 24 и 49 прямо тут, рядом друг с дружкой, а номер 3 — в другом конце. Хотелось бы, чтобы они все шли по порядку. Интересно, почему это не так?

Генри уже рассматривал шкафчик под номером 24. Его название было «Клив», а дверца была сделана из твердой темной древесины. Ни задвижки, ни замочной скважины нигде видно не было.

— А в книге написано, как его открыть? — спросил он. — На двери ничего нет.

— Попробуй ударить ее.

Генри стукнул по двери кулаком, но ничего не произошло. Он пошарил вдоль края. Справа он нащупал небольшие петли, а верху — паз, в котором все еще были кусочки штукатурки. Он вычистил их оттуда и потянул дверь на себя.

Подняв облако пыли, дверь с треском распахнулась. Шкафчик выглядел пустым, только в темноте не видно было задней стенки.

— Ничего, — сказал Генри.

— Пошарь внутри.

Генри хотел было съязвить, однако не стал и, засунув руку шкаф, пошарил внутри.

— Я нащупал заднюю стенку, только она никуда не двигается.

— Надави на нее. — Генриетта встала на кровать рядом с ним и заглянула внутрь.

— Ты на меня дышишь, — сказал Генри.

— И что?

— Пахнет ужасно.

— И что? — снова сказала Генриетта.

Генри надавил на заднюю часть шкафа, и ему показалось, что она сдвинулась. Тогда он поднапрягся и нажал, что было силы. Кровать начала отъезжать от стены.

Внезапно дно шкафа поддалось, и Генри по инерции впечатался носом в стену. Его рука оказалась по другую сторону, и, сжав пальцы, он почувствовал в кулаке пригоршню волос. А голова, которой эти волосы принадлежали, дергалась и орала. Генри разжал пальцы и отпрыгнул от стены.

Генриетта сидела на кровати и дрожала.

— Генри, закрой его! Быстро!

Генри потянулся к шкафу.

— Нет, другой, — сказала Генриетта. — Вон там. Что-то только что высунулось из него и схватило меня за волосы.

Генри осмотрел стену. Два шкафа были открыты: номер 24 он только что обследовал, но номер 49, немного выше и правее первого, тоже был открыт.

— Вот черт, — сказал Генри и засмеялся.

— Над чем ты смеешься? Закрой его! — И Генриетта встала, чтобы сделать это самой. Генри снова запустил руку в номер 24 — она вышла из номера 49 и схватила Генриетту за лицо. Она задохнулась от крика и захлопнула дверку шкафа, прищемив ему руку. Генри вскрикнул и повалился на кровать, прижавшись губами к прищемленным костяшкам пальцев и неудержимо хохоча. Генриетта смотрела на него сверху вниз, упершись руками в бока.

— Почему ты смеешься?

Генри попытался ответить, но задохнулся от смеха.

— Это что, была твоя рука? — спросила она. — Если так, то это совсем не смешно.

— Да, моя, — сказал он, усаживаясь ровно и ухмыляясь. — Ну, правда же, смешно. Ты бы видела свое лицо.

— Надеюсь, я тебе хорошенько прищемила руку.

— Не слишком.

Генриетта повернулась к стене:

— Интересно, как это работает?

— Думаю, эти два шкафа как-то связаны, — сказал Генри. — Все, что проходит в один, выходит из другого.

Заставив свое лицо принять более-менее серьезное выражение, он просунул в шкаф левую руку. Большая ее часть высунулась из верхнего шкафа, и Генри потрогал свое лицо, затем взглянул украдкой на Генриетту. Расставив пальцы, он потянулся к ней рукой.

— Оно идет, — произнес он.

— Прекрати.

— Оно идет! — сказал Генри и пошевелил пальцами.

— Прекрати! — крикнула Генриетта и шлепнула его по руке. Но теперь она тоже улыбалась. — Это правда жутковато.

— Давай сделаем это с Блэйком, — предложил Генри.

— Не будь грубым с котом.

— Это не грубость, просто будет забавно.

Блэйк уже давно переместился с кровати и теперь сидел под дверью.

— Иди сюда, Блэйк, — позвал Генри. Он спрыгнул с кровати и подхватил кота на руки. — Хочешь стать волшебным? — И он запустил его в шкаф, который был пониже.

— Только не заставляй, если он не захочет.

Однако Блэйк не возражал. Шкаф совсем не казался ему чем-то необычным. Он зашел внутрь, и почти сразу же его голова показалась в верхнем шкафу, в то время как хвост торчал из нижнего. Казалось, он нашел как раз подходящую ему точку обзора. Он повертел головой, затем лег и принялся вылизывать лапку.

— Ему там нравится, — сказала Генриетта.

— Разумеется, нравится. Это же просто умора, — сказал Генри. — Что у нас там дальше? Номер 2?

— Номер 3. Это на противоположном конце стены, в углу.

Они оставили удовлетворенного разделенного на две части Блэйка и вскарабкались к двери номер 3. Наклеенная на нее бумажка гласила «Мистра». Эта дверца была меньше большинства остальных и гораздо темнее, но не черная. Она казалась грязной. Генри задумался, как бы ее очистить. Генриетта же, не вдаваясь в раздумья, поплевала на поверхность дверцы, подхватила с пола одну из рубашек Генри и начала тереть.

— Надо бы тебе отнести грязную одежду в стирку, а то мама сама за ней придет, — сказала она, не прекращая тереть дверь его рубашкой.

— Я отношу постоянно, — сказал Генри. — И потом забираю обратно.

Генриетта подняла брови:

— А полотенца?

— В смысле?

— Полотенца ты вниз относил?

Генри кивнул:

— Да, однажды.

— Мама собирается завтра стирать полотенца. Ой, смотри.

Генри и без того уже заметил, что вдоль края двери проявился серебряный орнамент. Орнамент шел по кругу, словно стягиваясь к центру веточками. А в самой середине двери располагался маленький, не больше пятидесятицентовой монетки, кружок.

— Твой нож у тебя? — спросила Генриетта. — Ты ведь вынул его из черного шкафа?

— Ну да.

— Где он? — спросила Генриетта, взглянув на него.

— Зачем тебе? — спросил ее Генри.

— Нужен.

— Для чего?

— Просто дай его мне, — Генриетта снова повернулась к нему спиной и занялась дверью.

— Ладно. — Генри перелез через кровать, нашел на полу нож и принес его Генриетте. Она поддела лезвием гладкий металлический кружок, и он отскочил. Под ним было металлическое кольцо. Она просунула в него палец и потянула.

— Это же ящик, — сказала она. Это и вправду был ящик. Он выехал из стены, и они оба отодвинулись назад. Генриетта вытянула ящик из стены целиком, поставила на пол и нагнулась, чтобы посмотреть в открывшуюся дыру. Там было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, поэтому она пошарила внутри рукой и сощурила глаза.

— Там что-то есть? — спросил Генри.

— Думаю, там немного теплее. Больше, кажется, ничего.

— А что в ящике?

Они заглянули вместе. Там была старая изорванная тряпка, несколько практически превратившихся в пыль мышиных экскрементов, небольшие кости с кусочками серой кожи, два жука и муха.

— Ну, это скучновато, — сказала она. — Что теперь будем делать?

— Пойдем спать? — спросил Генри.

— Нет. Нам надо попробовать замки-компасы. — Она подошла к краю кровати и, прежде чем поискать глазами дневник, покрутила одну из ручек. Затем подняла тот, что лежал на одеяле, и положила обратно. — Ты куда-то убрал другой?

— Нет, он был у тебя.

— Я знаю, что он был у меня, но ты его не брал?

Генри фыркнул.

— С чего бы я стал его брать?

— Не знаю. Так ты брал его или нет?

— Нет.

Что-то стукнуло под ними этажом ниже, и оба ребенка замерли на месте.

— О, нет, — прошептала Генриетта.

— Что такое?

— Кажется, папа проснулся.

— Может, ему просто надо в туалет, — сказал Генри.

Генриетта взглянула на него и нервно ухмыльнулась:

— Только я оставила комнату дедушки открытой.

— Что?

— И свет не выключила.

— Почему?

— Потому что я была так взволнована из-за дневника, что сразу помчалась к тебе.

— Ну, тогда поспеши. Беги туда, выключи свет и закрой дверь, — посоветовал Генри. — А если папа тебя поймает, расскажи ему всю правду.

Генриетта взлетела с кровати и на цыпочках выскочила из комнаты. Генри слушал, как она шлепала ногами по ступенькам, в любую секунду ожидая услышать голос Фрэнка. Снизу послышались еще звуки, и Блэйк выбежал из комнаты. Генри встал и принялся рассматривать ручки-компасы. Он повертел их, поворачивая по очереди и стараясь в то же время смотреть на все шкафы сразу, чтобы узнать, не произойдет ли чего.

Но ничего не происходило. Двери оставались неподвижными, и этажом ниже тоже было тихо. Ни скрипов, ни голосов — вообще никаких звуков. Он подождал и, когда понял, что прошло уже слишком много времени, вдруг заволновался.

Он очень осторожно спустился и, оказавшись внизу лестницы, прислушался. Но так как ничего не услышал, то ступил на площадку. Блэйк исчез, дверь в комнату дедушки была открыта, и там все еще горел свет. Генри медленно пересек площадку, прошел мимо комнат девочек и их родителей, затем мимо ванной. Он переступил через беспорядок, оставленный Фрэнком на полу, и заглянул в дедушкину комнату.

Дверь была наполовину приоткрыта, так что он мог видеть лишь часть комнаты. Он подкрался ближе и медленно, дюйм за дюймом, просунул голову в приоткрытую дверь. Никого. Некоторые книги валялись на полу — это могло объяснить тот шум, который они услышали. Генри зашел в комнату целиком, и тут его взгляду открылось нечто, значение чего он понял слишком хорошо, гораздо лучше, чем хотелось бы.

Дверь шкафа, стоявшего рядом с дедушкиным книжным шкафом, была открыта. Дверной проем был небольшим, однако вполне достаточным, чтобы в него мог пролезть человек. Свет из комнаты, казалось, не проникал внутрь шкафа, а прямо перед ним на полу лежали ботинок и половина очков. Они явно принадлежали не Генриетте.

Генри знал, что это должен был быть за шкаф, и внезапно он понял, как кто-то мог жить в доме незамеченным. Ему следовало сейчас же пойти и разбудить дядю Фрэнка, отдать ему дневники и ключи и извиниться.

Но вместо этого он встал на четвереньки, глубоко вдохнул и полез в шкаф.