Я прихожу в школу как можно раньше. Жду Магду. Жду Надин.

А они приходят не рано. Обе являются совсем поздно, когда уже прозвенел звонок. Надин очень бледная, под глазами темные круги. У Магды горят щеки, она не может усидеть на месте. Ко всему прочему, она не сделала домашнее задание по математике, так что у нас у всех трех большие неприятности.

Нет никакой возможности обсудить вчерашний вечер под бдительным оком миссис Хендерсон, поэтому я передаю девочкам записки.

«Надин, что у тебя вышло с Лайамом??? Расскажи в подробностях!

Ты хоть в порядке? Не сердишься на меня? С любовью, Элли. Целую!!!»

«Магда, что у тебя вышло с мистером Виндзором??? Расскажи в подробностях! Ты хоть в порядке? Не сердишься на меня? С любовью, Элли. Целую!!!»

Пять долгих минут кажется, что ни та ни другая не собираются отвечать. Наконец Надин черкает мне записку своим любимым готическим шрифтом, а Магда строчит мелким округлым почерком.

«Элли, я бы тебя убила. Как ты только додумалась позвонить моей мамуле! Я на тебя ОЧЕНЬ СЕРДИТА. Не пишу ничего про Лайама. Вчера все было ужасно, я страшно расстроилась. Потом расскажу вам с Магдой. С любовью, Надин».

«Элли, я чуть с ума не сошла, пока оправдывалась перед мамой, и все из-за того, что ты сообразила мне позвонить. А мне было совсем не до того. Не спрашивай про мистера Виндзора. Это был ужас. Расскажу вам с Надин при первой возможности. С любовью, Магда».

У меня едва хватает сил дождаться перемены, когда мы можем наконец уединиться возле сборных сарайчиков.

— Магда! Что такое случилось вчера вечером?

— Надин! Что такое случилось вчера вечером?

— Рассказывай первая, Магда, — говорит Надин.

— Нет, сначала ты, — говорит Магда.

— Мне обязательно нужно было подойти к Лайаму, — начинает Надин и замечает, что я мотаю головой. — Не смотри на меня так, Элли. Нет, правда! Ты думаешь, я ненормальная, да?

— Да! Она свихнулась, правда, Магда?

— Не знаю. Может, это я свихнулась, — бормочет Магда.

— Так вот, я не свихнулась, — продолжает Надин. — Я больше не люблю Лайама. Я его ненавижу. Правда, когда я увидела его около школы, то невольно у меня появилось какое-то странное чувство, особенно когда я подумала, что он меня дожидается. Но когда я увидела его с этой малышкой из восьмого — ее зовут Вики, она такая несчастненькая, — тут уж я просто закипела от злости.

— Как он посмел так с тобой поступить, нарочно целоваться при тебе с этой малявкой! — возмущаюсь я.

— Как он смеет с ней так поступать! Ей ведь всего тринадцать лет. Он такой мерзкий! И еще обрадовался, когда я к нему подлетела. Так это посмотрел, мол, видишь, Надин, чего ты лишилась. Мне просто захотелось врезать ему как следует по тупой роже. Но я сделала по-другому — заговорила с Вики. Она подумала, что я хочу устроить скандал из ревности. Лайам попытался меня отогнать. Но я встала перед ними и все рассказала Вики про Лайама, про то, как он использует девчонок. Выложила все романтические нежности, которые он мне когда-то говорил — и, конечно же, выяснилось, что он ровно то же самое говорил ей, слово в слово. Тут уж она призадумалась, в ревности тут дело или нет. Я позвала ее пройтись и обо всем поговорить. Тогда Лайам страшно разъярился и стал говорить, что я просто ревную, потому что у меня с ним ничего не вышло. Сказал, что не дотронулся бы до меня, даже если бы я была единственной девчонкой в мире. Сказал, со мной обниматься — все равно что с мраморным столбом, такая я холодная, вялая и бесчувственная. Сказал, ни один парень не станет со мной целоваться, потому что я зануда.

— Гаденыш, да как он смеет! — не выдерживаю я.

— Не слушай ты этого придурка, Надин. Ты красивая, все мальчишки мечтают встречаться с тобой. Ты же не приняла его слова всерьез?

— Все-таки это было ужасно, как он все это говорил, — голос Надин дрожит. — Но зато это подействовало на Вики! Она смотрела на него с ужасом — наконец-то увидела в истинном свете. И мы с ней ушли вместе, а Лайам так и остался стоять. Начал орать нам вслед всякие гадости. Вики заплакала. Честно говоря, я тоже. Мы пошли к ней домой — ее мама приходит с работы поздно, так что мы были в доме одни и могли наговориться от души. Оказывается, она уже была готова позволить ему все, что он хочет, потому что он ей внушил, якобы этим она докажет ему свою любовь. Знаю, знаю, это примитивный приемчик, но ведь я и сама когда-то чуть не поймалась на такое же вранье.

В общем, я допоздна засиделась у Вики, потому что ее нужно было утешить. Хотела сказать маме, что была у тебя, Элли, — чтобы обойтись без долгих объяснений.

— Ой-ой! Из-за меня, небось, тебе пришлось объясняться еще дольше, — вздыхаю я.

— Не то слово! Когда я наконец явилась домой, мамуля дико разбушевалась. Была уверена, что я тайно встречаюсь с мальчиком. Сумасшедший дом! Пока я на самом деле встречалась с Лайамом, она ничего не подозревала, а тут я действительно была у девочки, так нет — она психует и закатывает мне скандал. Теперь она не скоро меня выпустит из дома. Даже говорила что-то насчет концерта Клоди, но я думаю, это как-нибудь обойдется, ведь мы поедем втроем.

— Не могу дождаться двадцать девятого, — говорит Магда. — Билеты доставили сегодня утром. Хоть что-то хорошее. По крайней мере, из-за курьера мне пришлось вылезти из постели. Я сегодня вообще не собиралась вставать и уж точно не собиралась идти в школу. Собственно говоря, я совсем не хотела больше ходить в школу.

— Из-за мистера Виндзора?

— Угу, — отвечает Магда.

— Он ведь не сделал ничего такого ужасного, правда?

— Не может быть! Мне всегда нравился мистер Виндзор.

— Ничего он не сделал. Мне он тоже нравится. Он замечательный. О господи, я сваляла такую идиотку… — Магда закрывает лицо руками.

— Что же ты сделала?

— Расскажи, Магда! Я ведь рассказала, — говорит Надин, сморкаясь.

— Магз! Расскажи! Мы всегда все друг другу рассказываем. — Я отрываю ее руки от лица.

Лицо у нее такое же красное, как волосы.

— Ну ладно, расскажу. Вчера я пошла за мистером Виндзором до самого дома. Я задержалась после уроков, и мы с ним немножко поболтали о том о сем. Я все распиналась, как я увлечена искусством и как много для меня значат его уроки. Ему, по-моему, было приятно. На самом-то деле это все вранье. Вот ты, Элли, задвинута на живописи, я знаю, а для меня это просто развлечение. Ну, все равно мы с мистером Виндзором беседовали душа в душу. Он так на меня смотрел своими черными глазищами, практически Большой лондонский пожар! И когда он пошел к машине, мне так не захотелось, чтобы все это вот так кончилось… Я даже подумала было попросить его подвезти меня, но потом спохватилась, что ему будет неудобно — школа рядом, кто-нибудь увидит. Вот я и решила, вроде как распрощаюсь, а потом возьму и заявлюсь к нему домой!

— Ну, Магда, ты даешь!

— Да я и сама знаю, — вздыхает Магда, качая головой.

— Ты же не пошла к нему домой?

— В том-то и дело, что пошла. Точнее, у него квартира. Между прочим, просто сказка, можете себе представить: просторное, воздушное помещение в верхнем этаже одного из тех перестроенных бывших складов у реки. Это просто нечестно! Ну почему у него все такое бесподобное?

— Откуда ты узнала, где он живет?

— Не бежала же ты за машиной!

— Откуда узнала? А вы как думаете? Посмотрела у себя дома в телефонной книге. Заодно сняла эту отвратную школьную форму, надела черный кружевной топ…

— Тот, прозрачный!

— Ну, под ним был лифчик… И черные брюки, те, блестящие, которые обтягивают задницу, и красные босоножки на высоких каблуках.

Пусть видит, что я не всегда выгляжу убогой маленькой школьницей.

— Да уж!

— Я наболтала маме, будто ты, Элли, пригласила меня встретиться с Расселом и его приятелем. Предупредила, что могу вернуться поздно, поехала на автобусе к реке…

— Твоя мама разрешает тебе гулять допоздна?

— Твоя мама разрешает тебе выходить из дома наряженной и намазанной?

— Мама к этому нормально относится. Она мне всегда доверяла — до тех пор, пока ты не позвонила, Элли, и не выдала меня с потрохами.

— Я же не знала! Но все равно прости.

— Ладно уж. Так вот, я нашла дом мистера Виндзора, там был домофон. Я немножко побродила вокруг, все думала, что мне сказать. Если честно, в какой-то момент я чуть было не сбежала. Лучше бы сбежала!

— Магда, даже не верится, что у тебя хватило духу!

— Наверное, я была не в себе. Ну, позвонила я по домофону, типа: «Привет, это Магда». И жду. Мистер Виндзор спрашивает по переговорнику: «Какая Магда?» Не очень-то вдохновляет. Но потом я подумала, может, он нарочно придуривается, из осторожности. В конце концов, Магды не так часто встречаются. Я говорю: Магда из школы. Он так удивился, сказал только: «О!» В смысле, часа не прошло, как мы с ним мило беседовали… Я уже начала думать, вдруг он так и не соберется меля пригласить, и вот я наплела ему с три короба, якобы за мной шел какой-то подозрительный тип, так что мистер Виндзор нажал там у себя кнопочку и открыл мне дверь.

Я бегом по лестнице, вижу — он стоит в дверях, весь такой встревоженный. Стал расспрашивать про подозрительного типа, я говорю: все нормально, наверное, мне просто померещилось, но можно я немножко у него посижу, пережду на всякий случай?

Он все колебался и как будто не совсем меня узнавал. Видно, привык видеть меня только в тоскливой школьной форме. Спросил, чего я хочу, я сказала: поговорить с ним. Он сказал: может, лучше поговорить в школе, а я сказала, мне обязательно нужно сейчас. Ну, он меня впустил, только старался держаться подальше, как будто у меня какой-нибудь грипп, и он боится заразиться.

Квартира у него — я просто отпала! Супершик, полированное дерево, ничего лишнего, сплошной минимализм, мебели вообще почти нет. В уголке такая, знаете, скульптура из мятого металла. А стены все увешаны картинами. Его картинами.

— А что там, на картинах?

Я ничего не могла с собой поделать — я страшно завидовала Магде!

Я бы все на свете отдала, лишь бы увидеть квартиру мистера Виндзора, особенно картины!

— Не знаю. В основном женщины.

— Что, портреты? В полный рост? Обнаженные?

— Элли! Да какая разница! Давай дальше про интересное, Магда, — перебивает Надин.

— А для меня это важно! — настаиваю я. — В каком стиле, Магда?

— Вроде как реалистические, только немножко с кляксами, — неопределенно отвечает Магда.

— А колорит какой?

— Наверное, скорее темный. Не знаю. Я притворилась, будто рассматриваю одну картину — женщина в синем платье, довольна ты, Элли? — и наговорила всяких глупостей насчет того, что это, мол, радостная картина и напоминает мне морское побережье. Я просто так ляпнула, потому что женщина была в сарафане и довольно загорелая, но оказалось, я попала в точку, он написал эту картину во время отпуска. Он стал что-то там бухтеть насчет светотени, тра-ля-ля, тра-ля-ля, а мне было интересно только одно: что это за тетка? Но я побоялась спрашивать, а жаль — может, хоть тогда выбралась бы из всей этой истории без полного позора.

— Что же ты сделала? Не томи, я сейчас с ума сойду! — умоляет Надин.

— Так вот, сижу я на диване, а мистер Виндзор все разливается насчет своей дурацкой картины, а потом наконец замолчал, и потом спрашивает, зачем я к нему пришла. А я отвечаю, так это небрежно, что у меня кое с кем назначена встреча, но мне кто-то говорил, что он живет здесь, у реки, я и решила заглянуть к нему по дороге. Мол, знаете, как оно бывает.

Он все-таки немножко прибалдел и спрашивает: кто мне рассказывал, где он живет? А я только рассмеялась и отвечаю: не скажу! Тогда он спросил, с кем у меня встреча, а я опять рассмеялась: и этого не скажу! Тут он вдруг сменил тему и так серьезно стал у меня выспрашивать, с кем я встречаюсь. Я подумала: может, он немножечко ревнует, вот было бы здорово, и давай нажимать на это, а он стал еще серьезнее — по-моему, он решил, что я пришла посоветоваться с ним насчет этого мифического приятеля. Он сказал, может быть, эти отношения зашли дальше, чем мне на самом деле хочется, и хотя для него очень лестно, что я решила обсудить это с ним, но, наверное, лучше было бы поговорить с какой-нибудь учительницей, например, с миссис Хендерсон! Господь всемогущий, только представьте себе: обсуждать свою личную жизнь с миссис Хендерсон! Тут я и сказала… я сказала… боже мой, я сказала…

— Что ты сказала?!

— Сказала, что хочу говорить о любви только с ним. Потому что он и есть моя любовь, — бормочет Магда, красная, как рубин.

— Не может быть!

— Ты просто прикалываешься?

— Если бы! Я на самом деле так сказала. Наверное, совсем с ума спятила. Ку-ку! — говорит Магда. — Просто я подумала: так мы будем целый вечер ходить вокруг да около. Ой, я уже совсем дошла. Какими-то поговорками разговариваю.

— Магда, успокойся. Сделай глубокий вдох. А теперь рассказывай, что сказал мистер Виндзор.

— Сначала он целую минуту вообще ничего не говорил. Только смотрел на меня с ужасом. Это было что-то чудовищное. Потом стал ходить по комнате, и все молчит, а я сижу на диване и мечтаю провалиться сквозь подушки, потому что я тут же поняла, что совершила кошмарную ошибку. Потом он вышел на кухню, и я решила, что это намек: мол, мне пора уходить, и уже хотела шмыгнуть в дверь, как слышу: стаканы бренчат и такой чпок, когда открывается бутылка, и вот он приносит мне кока-колу, а себе — бокал вина. Дал мне стакан и сам тоже сел, но на другом конце дивана. Потом говорит: «Ах, Магда», и головой качает. А я отпиваю кока-колу, а сама так трясусь, что зубы звякают о стекло. Кое-как промямлила: «Ах, мистер Виндзор», и мы с ним оба захихикали, как дураки. А потом мистер Виндзор стал говорить, и, главное, так ласково, от этого в тысячу раз хуже! Говорит: «Для меня очень лестно, что ты так ко мне относишься, Магда, тем более что, я знаю, ты могла бы выбрать любого из мальчиков».

— Он так сказал? — спрашиваю я с завистью. — Вот этими самыми словами?

— Угу. И дальше: «Не надо растрачивать свои чувства на такого скучного старого учителя, как я». Тогда я собралась с мужеством и сказала, что он самый нескучный человек на свете, а он сказал, что ему очень приятно это слышать, но на самом деле через неделю-другую он мне до смерти надоест и я буду вспоминать все это как мимолетное увлечение. Я сказала, что я так не думаю, а потом спросила его, почему он ко мне так равнодушен? Только из-за школы или я ему совсем не нравлюсь? Он сказал, что очень нравлюсь, но, наверное, не в том смысле, какой я имею в виду. Сказал, я еще слишком молода, чтобы связываться с человеком двадцати с чем-то лет, и уж во всяком случае, он никогда в жизни не допустит такого непрофессионализма, чтобы затеять роман с ученицей, и уже потом говорит: «Кроме того, моя подружка не очень бы этому обрадовалась».

— У него есть подружка?

— Они живут вместе. Это на самом деле была ее квартира. Она работает в рекламе и, наверное, зарабатывает кучу денег. Он мне показал ее фото. Это просто нечестно, она такая классная, негритянка с лицом, как у Наоми Кемпбелл, и с потрясающими длинными волосами. Ее зовут Миранда, и когда он произносит ее имя, лицо у него становится такое нежное, сразу видно, что он по ней с ума сходит.

Магда вздыхает. Надин вздыхает. Я вздыхаю.

— Он предложил мне подождать и познакомиться с нею. Даже пригласил поужинать с ними, но этого я не вынесла. Сделала вид, будто у меня на самом деле назначено свидание с мальчиком из Холмерской школы, а потом извинилась за то, что вела себя по-идиотски. Он сказал: «Ничего страшного, Магда. Забудем об этом». А как я могу забыть? Как я теперь посмотрю ему в глаза? Теперь во время рисования мне придется каждый раз отсиживаться в туалете два урока подряд.

Звенит звонок, мы возвращаемся в школу — и как раз мистер Виндзор идет навстречу по коридору!

— О, нет! — пугается Магда. — Спрячьте меня, быстро!

Но как ее спрячешь — мы же не можем обвернуться вокруг нее или затолкать ее к себе в портфель! Я обнимаю ее с одной стороны, Надин — с другой, и мы идем дальше по коридору. Мистер Виндзор шагает беспечным шагом, точно у него в жизни вообще никаких забот. Поравнявшись с нами, он, как обычно, приветливо улыбается.

— Привет, Элли! Привет, Магда! Привет, Надин! — здоровается он и шествует себе дальше.

— Уф! — Магда так резко выдыхает, что челка у нее взлетает вверх.

— Что значит — у человека есть стиль! — говорит Надин. — Как будто ничего не случилось!

— Может, ничего и не случилось, — говорит Магда. — Может, вчерашний вечер — просто мои бредовые видения. Возможно, все это мне приснилось.

— Хотела бы я, чтобы мой вчерашний вечер мне только приснился, — грустно говорит Надин.

— Да ведь ты все сделала замечательно. Заступилась за Вики, не спасовала перед Лайамом и показала ему, что ты о нем думаешь. — Я крепко обнимаю ее.

— Вы же не думаете, что я холодная и скучная, правда? — спрашивает Надин.

— Конечно, нет!

— И мальчишки захотят со мной целоваться?

— Надин! Подожди и увидишь. Я уверена, ты очень скоро встретишь какого-нибудь совершенно необыкновенного мальчика, — говорю я. — Я тебе это предсказываю!

— И мне предскажи необыкновенного мальчика, Элли, — вздыхает Магда.

— Ладно, каждой по необыкновенному мальчику! А теперь развеселитесь, ладно? Улыбочку!

Магда оскаливает зубы.

— Тебе-то хорошо, Элли. У тебя есть Рассел, — говорит Надин.

— Верно, у меня есть Рассел. Но вы-то для меня намного важнее.

Я и правда так думаю.

Но когда я встречаюсь с Расселом в «Макдоналдсе» после школы, я напрочь забываю про Магду и Надин. Рассел принес мне подарок! Нечто в маленькой черной коробочке. Ювелирная коробочка???

Открываю крышку, сердце бешено бьется.

— Не волнуйся, это ни к чему не обязывающий подарок. Не кольцо или что-нибудь такое, — быстро говорит Рассел.

В коробочке — две маленькие заколки для волос, с жемчужинками в виде ромашек, очень изящные и совершенно очаровательные.

— Надеюсь, они тебе нравятся, — говорит Рассел. — Я подумал, что они должны тебе пойти, к твоим чудесным пышным волосам. Но ты, конечно, не обязана их носить, если не хочешь.

— Очень хочу! Они замечательные!

— Тебе правда нравятся? Я сто лет проторчал у прилавка со всякими штуками для волос. Продавщица уже начала странно на меня посматривать, как будто думала, что я выбираю это для себя — провести иногда вечерок у мадам Джо-Джо. Давай я тебе приколю. Мне ужасно нравятся твои волосы, Элли, они такие пушистые.

— Словно взорвавшийся матрас… Но я рада, что тебе нравится. Меня всегда злило, что их так много, и все завиваются мелким бесом. Я мечтала, чтобы у меня были волосы, как у Надин, — гладкие, блестящие, просто потрясающие. Ну, таких, конечно, у меня никогда не будет. Можно попробовать очень-очень короткую стрижку, как у Магды. Как ты думаешь, мне пойдет?

— Зачем тебе выглядеть, как Магда или Надин? Тебе надо быть самой собой, — твердо произносит Рассел, пристегивая заколки к моим волосам. — Вот! Смотрится просто здорово, Элли. Наденешь их на бал столетия?

— Еще бы! Знаешь, у меня есть такой жемчужно-серый шелковый топ, можно будет его надеть. Он довольно облегающий.

— Замечательно! Я сегодня взял для тебя билет. Папуля раскошелился. Он заметно оттаял. Я ему все подробно рассказал про тебя. Точнее, я сказал, якобы мой учитель рисования знаком с твоим учителем рисования, и вот они стали рассказывать друг другу о своих лучших учениках, и т. д., и т. п. Я подумал, он лучше это воспримет, чем если сказать, что мы познакомились здесь. У папы какой-то заскок на почве «Макдоналдса», ему почему-то не нравится, что я провожу здесь время. В общем, все проблемы решились, двадцать девятого идем на бал.

— Двадцать девятого, — повторяю я. Почему эта дата звучит так знакомо? Почему мне вдруг стало не по себе?

— Двадцать девятого, — повторяю еще раз. — Это, случайно, не пятница?

— Да, а что?

Господи! Понятно что!

— Двадцать девятого я должна идти на концерт Клоди Коулмен!

— Ох, Элли! А ты не можешь пойти в другой день?

— По-моему, она дает только один концерт.

— Клоди Коулмен — это такая певица с рыжими волосами? Да, она мне тоже нравится. Но она постоянно дает концерты. Неужели нельзя пойти в другой раз? Элли, я прошу тебя!

— Ну, просто… Понимаешь, Магдин папа специально доставал для нас билеты…

— Опять Магда!

— Не надо говорить таким тоном, Рассел. Пожалуйста. Слушай, я никак не могу отказаться в последний момент, я ее подведу.

— Спорим, Надин тоже идет.

— Да, идет.

— Вот пусть Магда и Надин сходят на концерт вдвоем. Ты же не бросаешь ее одну.

— Да, но понимаешь, мы договорились втроем устроить большой девичник.

— Ах так, значит, они для тебя важнее, чем я и мой праздник?

— Нет! Нет, конечно! — Я впадаю в панику. Всего несколько секунд назад я была так счастлива, радовалась чудесным новым жемчужным заколкам, себя не помнила от восторга, что Рассел купил их специально для меня. А теперь мне мерещится, что эти заколки впиваются мне в мозг, и я не могу собраться с мыслями.

Я беру Рассела за руку, хоть мне и неловко, потому что вокруг толпится народ.

— Рассел, ты для меня гораздо важнее, ты же знаешь.

— Тогда пойдем со мной на праздник, Элли. Я целый день хвастался всем встречным, что ты придешь. Я буду выглядеть полным дебилом, если придется теперь всем объяснять, что тебе больше захотелось пойти на какой-то дурацкий концерт с подружками.

— Это не дурацкий концерт! Я всю жизнь обожаю Клоди Коулмен, и ни разу у меня не было возможности услышать ее вживую. А Магда и Надин — не просто подружки. Они мои лучшие друзья.

— Но ведь я же твой друг, разве нет?

— Ну… Да, конечно.

— А ты — моя подружка, и мне необходимо, чтобы ты пошла со мной на праздник. Пожалуйста, Элли.

— Ну ладно, ладно! Конечно, я пойду. Наверное, Надин и Магда поймут.

Рассел быстро целует меня прямо посреди «Макдоналдса».

Вечером я звоню Магде и Надин, но они меня совсем не понимают.

Надин выслушивает мои объяснения насчет Рассела и его бала.

— Ты ведь не обидишься, Надин? Ты понимаешь, правда? Наверное, ты бы сделала то же самое, разве нет? Надин?

Надин молчит, хотя я слышу в трубке ее дыхание.

— Надин, скажи что-нибудь!

— Я не хочу с тобой разговаривать, — произносит она и вешает трубку.

Я звоню Магде. У Магды-то есть что сказать:

— Просто не могу поверить, что ты способна на такую потрясающую неблагодарность! Мы решили идти на концерт ради тебя, потому что Рассел тебя обманул, не явился на свидание.

— Да, но на самом-то деле он меня не обманывал, просто не мог уйти из дома.

— Да-да, папочка ему не разрешил. Ты меня извини, мне это всегда казалось жалким оправданием, но не в этом дело. Дело в том, что мой папа специально достал для нас три билета…

— Магз, я в любом случае заплачу за билет!

— Папа достал эти билеты в подарок. Мы собирались устроить большой девичник.

— Знаю, но ведь вы с Надин все равно можете пойти.

— Да уж конечно, пойдем.

— А я могу пойти в следующий раз, когда Клоди будет выступать.

— Если только Рассел в срочном порядке не пригласит тебя на свидание: скажем, угостит биг-маком и большой порцией жареной картошки.

— Это нечестно, Магда! У него праздник, столетие школы. Он рассказал всем своим друзьям о том, что пригласил меня.

— Ну еще бы! Слыхала я, как эти холмеровские мальчишки хвастаются про девчонок. Очень хорошо, если хочешь, чтобы Рассел тебя демонстрировал, как свою последнюю победу, отправляйся, скатертью дорожка.

— Ты бы сделала то же самое, Магда. Уж ты-то наверняка! Ты же свихнулась на мальчишках. — Я не могу остановиться. — Я думаю, в этом все и дело! Ты с самого начала злилась, что Рассел стал ухаживать за мной, а не за тобой. — Боже, что я говорю?! Я перевожу дух. — Магз, прости. Я не то хотела сказать…

Но она уже повесила трубку.

Не может быть! Обе мои подруги со мной не разговаривают.

Я направляюсь к лестнице, громко шмыгая носом. В глазах все расплывается. Вдруг на лестнице мне попадается под ноги что-то маленькое, упругое — и я дико ору, почувствовав, как острый кинжал вонзается мне в лодыжку. Нечто маленькое тоже орет во все горло.

— Аааааа! Элли, ты на меня наступила! Ты это нарочно! Посмотри, что ты наделала! Из-за тебя у меня все петли спустились!

— А ты что сделал? Ткнул меня спицей! Смотри, кровь идет! И мои лучшие колготки порвал, бестолочь!

— Эй, эй, что там у вас происходит? — Анна выбегает в холл, ноги у нее смешно обмотаны пряжей.

Мы начинаем говорить одновременно. Моголь рыдает над стремительно распускающимся шарфом, а я прыгаю на одной ноге, пытаясь остановить струйку крови.

— Успокойтесь оба! Моголь, перестань вопить! Я подниму тебе петли, и все будет чудесненько. А ты зачем на него налетела, Элли? Он сидел себе на лесенке — золото, а не ребенок. Честно, я сейчас не могу отвлекаться, Я разрабатываю очень сложный рисунок, завтра у меня встреча с Джорджем. Послушай, да ты, никак, плачешь? Это же всего-навсего царапина.

— Да хоть бы мне все ноги утыкали спицами, тебе все равно! Почему ты всегда берешь сторону Моголя? Это нечестно! Почему никто не хочет понять, каково мне? — Выкрикнув все это, я бросаюсь вверх по лестнице и захлопываю за собой дверь своей комнаты.

Долго, от души реву в подушку. Когда я уже начинаю захлебываться соплями, Анна входит в комнату с коробкой бумажных носовых платков и влажной фланелькой.

— Могла бы постучать, — бурчу я, но все-таки позволяю ей утереть мне лицо.

Потом она садится и обнимает меня. На какое-то мгновение я напрягаюсь, но потом не выдерживаю и утыкаюсь носом ей в плечо.

— Давай рассказывай, Элли, — мягко говорит Анна.

— Магда и Надин со мной не разговаривают! — всхлипываю я.

— Что случилось? Ну не надо так плакать. Не волнуйся, ты с ними помиришься. Вы всегда будете лучшими подругами.

— Нет, уже не будем, — икаю я и все ей рассказываю.

— Бедненькая Элли, — говорит Анна, когда мой рассказ заканчивается. — Выбирать между подружками и мальчиками всегда очень и очень нелегко.

— Почему мы не можем дружить все вместе? — хнычу я. — Я думала, Магда и Надин меня поймут. Ведь для Рассела этот праздник очень много значит. Было бы просто чудесно побывать на балу. Посмотри, какие он мне купил заколочки с жемчужинками.

— Да, прелесть. И сам Рассел, похоже, тоже прелесть. И, в конце-то концов, он пригласил тебя первым.

— Н-нет, вообще-то я раньше договорилась пойти на концерт.

— Так что же ты не сказала ему сразу про концерт?

— Не сообразила, что число то же самое! Ты знаешь, какая я рассеянная по части всяких таких вещей.

— Кому ты говоришь?! И что теперь собираешься делать?

— Не знаю. Я не понимала, как это будет ужасно, если Магда и Надин со мной поссорятся. Это нечестно, они обе всегда ставят мальчиков на первое место. Надин — когда встречалась со своим ужасным Лайамом, а Магда когда ходила с этим мерзким Грегом.

— А, — говорит Анна. — И какие напрашиваются выводы на тему мальчиков и подруг? Мальчики чаще всего бывают не на всю жизнь, даже если какое-то время ты от них без ума. А ваша дружба с Магдой и Надин — это нечто совершенно особенное. Может быть, поэтому все мальчики чувствуют в ней угрозу для себя.

— Так ты думаешь, я должна отказать Расселу?

— Не знаю. Трудно решать. По-моему, здесь нет ни правых, ни виноватых. А куда тебе на самом деле хочется пойти, Элли, на бал или на концерт?

— И туда, и туда! — отвечаю я. — Мне хочется сделать приятное Расселу. Я знаю, этот бал очень много для него значит. Но, с другой стороны, Магда действительно предложила пойти на концерт ради того, чтобы меня поддержать, а теперь ей самой нужна поддержка, и Надин тоже. Ох, Анна, я не могу пойти с Расселом! Как ты думаешь, он поймет?

— Нет! Но ты уж постарайся как-нибудь загладить обиду, — говорит Анна.

Она видит выражение моего лица.

— Нет-нет, не этим способом! — вскрикивает она, и мы обе дружно хохочем.