Солнца начинали садиться, когда Энакин стоял у входа в дом на ферме Ларса. Оуэн предложил Энакину свой свуп, который был припаркован недалеко от дома. Я не должен злиться на Оуэна и Клига, размышлял Энакин. Они заботились о его матери, но они всего лишь люди.

Появилась Падме и подошла к Энакину. Он знал, она хотела помочь, но он также понимал, нет другого способа, он не собирался рисковать ее жизнью, больше чем уже рискнул. – Ты должна остаться здесь, - сказал он. – Они хорошие люди, Падме. Ты будешь в безопасности.

- Энакин...

Они обнялись. Энакин хотел заморозить это мгновение, заключить Падме в объятиях навечно. Но темнота наступала быстро, и его мать все еще была где-то там. Она жива, он чувствовал. Я знаю, она жива! Освободившись от рук Падмы, Энакин пошел к свупу. – Я не долго. Он залез на свуп, включил двигатели и помчался по пустыне.

* * *

Раскаленный ветер хлестал его тунику, когда Энакин пересекал Юндланские пустоши, где вдоль возвышающихся каменных образований прятались и охотились тускенские рейдеры. Ему не было интересно, почему тускены похитили его мать, или почему они не убили ее, как убили остальных фермеров. Хотя, он знал, тускены проводили какой-то отвратительный ритуал. Их мотивы его не касались. Он просто хотел вернуть свою мать. Он также хотел вернуть ее целой и невредимой. Он подумал о том, что тускены сделали с Клигом Ларсом и помчался быстрее.

Он был в 150 километрах от фермы Ларса, когда заметил силуэт песчаного краулера на фоне сумеречного неба. Это был лагерь Джав. Несмотря на то, что Джавы боялись тускенских рейдеров, как и все на Татуине, Энакин знал, маленькие мусорщики с горящими глазами, могли обеспечить его информацией, если он предложит что-нибудь взамен. В обмен на инструмент и портативный сканер, который он нашел в багажнике позаимствованного свупа, Джавы рассказали ему, что он должен двигаться на восток, там он найдет лагерь тускенов.

Солнца Татуина давно уже сели, а луны висели низко над горизонтом, когда Энакин заметил группу мерцающих лагерных огней в нижней части глубокой впадины. Оставив свуп на краю утеса и держась тени, он спустился вниз и начал бесшумно продвигаться в направлении лагеря.

Лагерь включал две дюжены палаток, сделанных из кожи и старых кусков дерева из мертвых лесов Татуина. Два тускена стояли рядом с одной палаткой, охраняя ее. Энакин потянулся к Силе и почувствовал внутри палатки свою мать. Не привлекая внимания, он обошел палатку сзади, использовал свой световой меч, чтобы прорезать дыру в туго-натянутом покрытии и вошел внутрь.

Энакин нашел свою мать в центре палатки, привязанную к каркасу из тонких деревянных прутьев. Слабый огонь горел в горшке, давая тепло и отбрасывая страшные тени на стены палатки. Шми не двигалась. Испуганный как ребенок, Энакин сказал, - Мама? Ответа не было. Он увидел запекшуюся кровь на ее лице и руках, как следствие ужасных избиений. – Мама? Ответа все еще не было. Она была едва жива. Она простонала, когда он освободил ее запястья от кожаных лент, которыми она была привязана. Энакин нежно опустил ее на землю, удерживая ее тело на руках. – Мама? Покрытые синяками веки Шми дрогнули и открылись, пытаясь сосредоточить взгляд на Энакине. – Эни? – прошептала она. – Это ты?

- Я здесь Мам, - сказал он. - Ты спасена.

-Эни? Эни? Она, казалась, сбитой с толку, как если пыталась понять, реален ли он. Затем, она сумела улыбнуться ему. – О, ты такой красивый. Она коснулась его руки, и он поцеловал ее открытую ладонь. – Мой сын. О, мой взрослый сын. Я так горжусь тобой, Эни.

Энакин тяжело сглотнул и почувствовал, причиняющие боль, слезы в глазах, когда она сказала, - Я скучала по тебе.

- Теперь я спокойна, - сказала Шми. – Я люблю те... Энакин напрягся, когда ее голос оборвался. – Останься со мной, Мама. Все...

Он хотел сказать ей, что все будет хорошо. И хотел так много рассказать ей. Но, до того как он что-то успел сказать, Шми проговорила снова, - Я люблю.... Затем ее глаза закрылись, и голова опрокинулась назад. Она умерла на его руках.

Энакин сидел в оглушающей тишине, удерживая свою мать. Если бы я добрался быстрее сюда, я смог бы спасти ее. Он провел свои пальца сквозь спутанные волосы Шми. Я не оставлю ее здесь. Я должен отнести ее к свупу. Но эти тускены-охранники... Он вспомнил тускена, которого встретил, когда был мальчишкой.

Я спас ему жизнь!

Ранее, Энакин не задавался вопросом о мотивах тускенов. Но сейчас, ему было интересно, захватили бы они его мать, если знали, что ее сын однажды спас одного из них. Или так тускены благодарят? Он быстро обдумывал, мог ли тускен, которого он спас, быть еще живым, возможно, в этом самом лагере. Я должен был дать ему умереть. Я должен был! Он думал о том, как тускены захватили его мать, представил, что ей пришлось вытерпеть за прошедший месяц... Почему они сделали это? Как кто-то мог это сделать? Ответ пришел из самых темных уголков его сердца. Они сделали это, потому что хотели. Они сделали это, потому что могли. Как только, его горе перешло в гнев, он точно решил, что делать с тускенскими охранниками. Временно оставив тело матери, Энакин Скайвокер вышел из палатки и включил свой световой меч.

Он не остановился на охранниках.

* * *

Когда Энакин вернулся назад на ферму Ларса с телом матери, Клиг Ларс, Оуэн, Беру, Падме и Си3Пио появились из дома. Они смотрели молча, когда он опустил тело матери со свупа и понес ее в направлении дома. Энакин не был настроен говорить, а обдумывал свою оценку, которую дал семье Ларса – «хорошие люди». Что толку быть хорошим, если ты слаб? Его жестокий хмурый взгляд остановился на Клиге Ларсе, который опустил глаза. Возможно, ты хочешь сказать, что не бросил искать ее так быстро? Не сбавляя шага, Энакин направил свой взгляд на Оуэна и Беру. Возможно, моя мама никогда тебе не рассказывала о том, как беречь вещи? Энакин даже не посмотрел на Падме или протокольного дроида, когда спустился с матерью в подземное жилище.

* * *

Позже, Энакин стоял за верстаком в гараже, ремонтируя деталь свупа, когда вошла Падме с подносом еды. Она сказала, - Я кое-что принесла тебе. Ты голоден?

Энакин продолжал проверять часть свупа, двигаясь медленно, словно он немного онемел. – Сломался преобразователь, сказал он. – Жизнь кажется намного проще, когда чинишь вещи. Мне хорошо, когда я чиню вещи. Всегда было хорошо. Но я не мог... Он перестал работать и посмотрел на Падме. – Почему она должна умирать? Почему я не смог спасти ее? Я знаю, я мог. Он отвернулся, вглядываясь в темный угол грязного гаража. Его ярость мгновенно обратилась горечью.

- Иногда, вещи никто не может починить, сказала Падме. – Ты не всемогущ, Эни.

- Но, я должен быть! – Резко крикнув в ответ, что заставило Падме вздрогнуть. – Однажды, я буду, - продолжил он. – Я буду самым могущественным Джедаем! Я обещаю тебе. Я даже смогу предотвращать смерть.

Падме просто стояла, сбитая с толку и встревоженная его словами. – Энакин...

- Это все Оби-Ван виноват. Он завидует! Он сдерживает меня! Он швырнул гаечный ключ через весь гараж. Ключ ударился в противоположную стену и с металлическим звоном грохнулся на пол.

- Что с тобой, Эни?

Все еще избегая ее взгляда, Энакин попытался понизить свой голос и сказал,

- Я... Я убил их. Я убил их всех. Они мертвы. Каждый из них. Он медленно повернулся к ней, обнажая слезы струящиеся по лицу.

– И не только мужчин, но и женщин и детей, тоже. Они как животные, и я убил их как животных! Затем он заорал, - Я ненавижу их!

Энакин начал рыдать и осел на пол. Падме опустилась на колени и положила свои руки на него. Она сказала, - Быть разгневанным значит быть человеком.

- Я джедай. Проговорил Энакин между всхлипами. Я знаю, я лучше этого.

И он знал кое-что еще, что-то более страшное, чем-то, что он позволил дать выход своему гневу.

Убийство тускенов принесло ему удовлетворение.