Бен Кеноби был на Татуине уже почти два года, когда узнал о необычном увеличении злодеяний, совершенных тускенскими разбойниками. Согласно обрывочным сообщениям, тускены напали на три влагособирающие фермы и убили семеро колонистов за один день. Но что беспокоило Кеноби даже больше, чем убийства, так это ослабляющие волнения в Силе, которые пришли с ними. Казалось, темная сторона коснулось мира пустыни, создавая почти материальный след зла в воздухе.

Могли ли это быть ситы? Бен не знал. Все, что он мог сделать, так это внимательней следить за Люком.

Покидая свой дом на пустоши Юндланд, он обнаружил банту, которая отстала от своего стада. Поскольку приручение этого существа довольно простое задание для мастера-джедая, вскоре Бен ехал на банте на юго-запад. Он намеревался направиться прямо к ферме Ларсов, но за несколько километров до своей цели он приблизился к руинам тускенского лагеря, того самого, который он обнаружил после своего прибытия на Татуин, сидя на спине своего старого эопи.

Развалины лагеря всегда вызывали чувство ужаса, когда бы Бен ни проезжал здесь. И у него никогда не возникало желания осмотреть лагерь тщательней. В этот день чувства ухудшились, практически вызывая отвращение, и все же Бен ощутил, что это место как-то зовет его. Он попытался заставить банту идти вперед, но животное только сделало два осторожных шага и остановилось, затем фыркнуло в песок и отказалось двигаться с места.

Так как тускены использовали ребра банты для поддержки своих хижин, Бен не винил своего зверя за желание держаться подальше от развалин. Он слез с банты и приблизился к руинам.

Среди останков одной хижины он заметил арку из ребра банты, на которой были темные брызги, которые только кровь могла оставить. Затем он увидел две кожаные веревки, свисающие с арки. Прикинув высоту и положение кожаных веревок, Бен сразу же понял, что они использовались для связывания вытянутых рук пленного человека.

И тогда его осенило.

Именно здесь умерла мать Анакина.

Бен не только ощутил это, он действительно знал это. Мгновение он противился желанию отвести взгляд от кожаных веревок – он боялся, что если отвернется, то развалины исчезнут вместе с пониманием, которое пришло с ними. Когда он наконец-то оторвал свой взгляд от окровавленной арки, то увидел многочисленные кости, торчащие из песка вокруг и на руинах, кости, которые были слишком малы, чтобы принадлежать бантам. Шми Скайуокер не умерла одна.

Бену даже не пришлось думать, кто истребил тускенов.

– Теперь ты знаешь, – сказал голос Куай-Гона.

Бен был до сих пор так поражен, что даже не вздрогнул, услышав Куай-Гона, чей голос звучал, будто над головой Бена и позади него.

– Почему вы мне не сказали об этом? – спросил Бен.

– Ты не был готов, – ответил Куай-Гон. – Ты до сих пор не готов.

– Не готов? – повторил Бен. Он сглотнул и продолжил: – Учитель, если вы имеет в виду, что я не готов понять, что здесь произошло, то ошибаетесь. Анакин из мести уничтожил все племя тускенов и потом держал это от всех в секрете. Очевидно, вам было известно об этом, и все же вы продолжаете утверждать, что он Избранный. Что еще мне следует знать?

– То, что Анакин не держал это в секрете, – ответил Куай-Гон.

Бен вздохнул.

– Конечно. Он сказал Падме. И Палпатину. И я подозреваю, что, если бы он не рассказал Оуэну, тот бы сам обо всем догадался. Если Оуэн думает, что джедаи склонны убивать во имя мести, это объясняет его осторожность по отношению ко мне.

Бен снова взглянул на кожаные веревки.

– А почему Анакин держал это в секрете от тебя?

Бен хотел ответить: «Потому что он боялся, что его изгонят из рядов джедаев». Но вместо этого сказал:

– Какая разница, кому сказал Анакин! Главное, что он был джедаем, и то, что он стал мясником.

– Не стоит судить, когда не можешь понять.

Рассердившись, Бен воскликнул:

– Понимать что, учитель?

– Я же говорил, что ты все еще не готов.

Бен вздохнул.

– Хорошо, когда я буду готов, надеюсь, вы дадите мне знать. – Он развернулся и пошел назад к банте.

– Пока, Оби-Ван, знай, – серьезно произнес Куай-Гон, и его голос звучал так, будто он идет рядом с Беном. – Анакин открыл свой секрет еще одному.

–Учитель, пожалуйста, – сказал Бен, продолжая шагать. – Если это очередная игра на угадывание, я не думаю, что...

– А’Шарад Хетт.

Бен остановился. С тех пор, как он прибыл на Татуин, он думал о тускенах по разным причинам. Он полагал, что Хетт был среди многих жертв чистки джедаев.

– Не думаю, что вы когда-либо встречались с А’Шарадом Хеттом, учитель.

– Нет, – ответил Куай-Гон, – не встречался. Но я знал его отца. В семье Хеттов Сила была великой.

Оглянувшись на развалины, Бен спросил:

– Тускены, которых убил Анакин... были племенем Хетта? Вы хотите сказать, что А’Шарад Хетт жив и что он связан с недавними убийствами на Татуине?

– Не могу знать, – неопределенно ответил Куай-Гон.

Тогда горячий ветер подул по развалинам и пролетел мимо Бена. Он хотел спросить Куай-Гона, почему он не хочет, либо не может открыть некоторые детали. Но тут его учитель сказал:

– Да прибудет с тобой Сила, Оби-Ван.

Секунду спустя после того, как слова Куай-Гона были унесены ветром, Бен снова отвернулся от развалин. Он взобрался на спину банты и поехал прочь.

Бен ехал всю ночь. Подъехав к внешнему периметру фермы Ларсов, он отпустил банту и дальше шел пешком. Проходя мимо башен одного из влагосборников Оуэна, он заметил дроида КПР.

Бен проигнорировал дроида.

«Пусть Оуэн знает, что я иду», – подумал Оби-Ван. По крайней мере, пусть уж Оуэн видит его, чем тускенов.

Он остановился в полукилометре от выпуклого входа в подземное жилище семьи Ларсов и разбил низкую палатку песочного цвета. Прячась, он прижимался поближе к земле, наблюдая за горизонтом и прислушиваясь к любому движению или поднятой пыли, что могло означать приближение тускенов.

Прошло два дня и две ночи. На третье утро Бен наконец-то увидел, что кто-то приближается. Это был Оуэн Ларс, идущий прямо к нему.

Как обычно с ним было бластерное ружье.

Поднявшись с песка, Бен наклонил голову и сказал:

– Добрый день, мистер Ларс.

Бластер покоился у Оуэна перед ногами с направленным в землю дулом.

– Я полагаю, ты слышал о недавних нападениях?

Оби-Ван был немного удивлен – он ожидал, что Оуэн отчитает его за нарушение границ частных владений. Указав на свою палатку, Бен ответил:

– Вот поэтому я здесь. Прости меня, Оуэн. Я знаю, что ты не хочешь меня видеть на твоей земле. Я старался быть незамеченным.

– Ага, я тоже наблюдал. И знаешь, я видел, как ты пришел три дня назад.

Бен был рад, что Оуэн проверяет КПР дроидов, но чувствовал, что тот был не в настроение услышать это. Он заметил, что глаза Оуэна были немного замутненными, вероятно от недостатка сна. Бен молчал, ожидая, когда Оуэн продолжит.

Оуэн обернулся на свой дом и снова взглянул на Бена.

– В обычное время я бы сказал тебе исчезнуть. Но друг в Бестине рассказал мне кое-что. Песочный Народ напал на еще одну ферму. – Оуэн снова оглянулся. – Выжил только один. Маленькая девочка. Но долго она не прожила.

Бен вздохнул.

– Мне жаль, Оуэн.

– Я не закончил, – зарычал Ларс, и его глаза сверкнули. Край его верхней губы нервно дрожал.

«Он не зол», – понял Бен. «Он напуган».

Оуэн облизал губы и продолжил:

– Маленькая девочка… она сказала, что видела одного из Песчаного Народа, возможно, их вождя. Она сказала, что он... он использовал два «лазерных меча».

Спустя более трех дней после последнего разговора с духом Куай-Гона у Бена было достаточно времени подумать о возможности участия А’Шарада Хетта в недавних убийствах. Все же он чувствовал себя нехорошо, услышав описание лидера разбойников.

Не обращая внимания на состояние Бена, Оуэн сказал сквозь зубы:

– Не думаю, что ты слышал о пропавших световых мечах на планете, мистер джедай.

– Держи себя в руках, Оуэн, – сказал он, сохраняя свой голос спокойным. – Ты знаешь, что я не имею никакого отношения к нападениям.

– Может быть, нет, – горько сказал Оуэн. – Но я в курсе, на что способны джедаи.

– Ты говоришь об Анакине, – ответил Бен. – О том, что он сделал с тускенами, которые похитили его мать.

Это был не вопрос.

Оуэн вздрогнул и хмуро посмотрел в землю.

– Шми Скайуокер была хорошей женщиной, – произнес он. – Мы пытались ее спасти, но мой отец... – слова застряли в горле, и он не закончил фразу. Кивнув подбородком в сторону фермы, он продолжил: – Когда Анакин принес тело Шми домой, я никогда не забуду его взгляд. Если бы моя смерть вернула его мать к жизни, он бы меня убил тогда. Я видел это по его глазам.

Бен скривился.

– Анакин никогда мне не говорил, что на самом деле произошло. Пожалуйста, Оуэн, поверь. То, что он сделал, не есть путь джедая.

– Ну, не уверен, что мне легче от этого, – сказал Оуэн. – Как бы мне не нравилось, как он смотрел на меня, мысль о тускенах со световыми мечами мне нравится еще меньше. Нет человека на Татуине, который бы не был счастлив, если бы все тускены сдохли.

Бен ничего не ответил. Он знал, что смерти тускенов не принесут ему счастья, но не думал, что есть причины объяснять это Оуэну.

Оуэн посмотрел на Бена и сказал:

– Послушай, я не хотел сказать ничего плохого о джедаях. Я просто решил, что тебе стоит знать о Песчаном Народе, потому что ты, наверное, единственный, кто может их остановить.

Оуэн снова отвернулся.

«Он не хочет просить меня о помощи, – подумал Бен. – Он слишком гордый и упрямый».

– Если ты не против, – произнес Бен, – я бы некоторое время хотел оставаться поближе к твоей ферме. На всякий случай.

– Хорошо, – спокойно ответил Оуэн. Указав на ближайший влагосборник, он продолжил: – Если тебе понадобится вода, угощайся.

Затем он повернулся и пошел к выпуклому входу в свое жилище.

Тускенские разбойники появились следующим утром, на рассвете. Вместо того чтобы прийти с востока, что сделало бы их сложным увидеть против слепящих, поднимающихся солнц, они приехали на своих бантах с запада. Бен бы заметил их, откуда бы они ни пришли, но удивился, почему они выбрали именно это направление. Затем он отбросил эту мысль. Тускены были просто непредсказуемыми.

Ночью Бен подобрался ближе к влагособирающей ферме. Когда тускены на бантах подъехали ближе, они увидели его фигуру на фоне поднимающегося солнца. Из пустыни подул ветер, и одежда Бена поднялась в воздухе, обнажая световой меч на его поясе.

Большинство тускенов носили гадерффайи, длинное оружие, похожее на булаву, которое некоторые колонисты называли «палкой гаффи». Тускен на ведущей банте остановился неподалеку. Он заговорил на своем гортанном языке, обращаясь к своим соплеменникам, затем слез со своей банты и стал медленно подходить к Бену. К поясу тускена были прикреплены два световых меча. Как только Бен увидел оружие, он сразу узнал тускена.

Это был А’Шарад Хетт.

Бен не знал, известно ли Хетту, что Анакин Скайуокер стал Дартом Вейдером. Но если, по словам Куай-Гона, Хетт знает, что Анакин убил тускенов, пытавших его мать, то Бен мог только догадываться, что Хетт сделает, узнав о сыне Анакина Скайуокера. Бен подозревал, что Хетт ничего не знает о Люке, так как он до сих пор жив. Если бы единственной целью Хетта на Татуине было убийство Люка, мальчик уже был бы мертв. Когда Хетт приближался, Бен изгнал из головы все мысли об Анакине и Люке.

Хетт остановился перед Беном, стоя так близко, что Бен старался не дышать слишком глубоко, так как вонь от грязной одежды Хетта была просто ошеломляющая. Глядя в красные линзы защитных очков тускена, Бен сказал:

– Мастер Хетт.

– Да прибудет с тобой Сила, мастер Кеноби, – удивительно спокойным голосом ответил Хетт. – И вы тоже выжили после приказа 66. Я думал, что я один. Что привело вас на Татуин, в эти непроходимые пустыни?

– Вы, мастер Хетт, – без колебания сказал Бен. Не сводя глаз с очков Хетта, он продолжал: – Вы ведете этих тускенов как военачальник. Джедай так не поступает.

– Не читайте мне лекцию, Оби-Ван, – ответил Хетт все еще спокойно, без намека на угрозу. – Мы оба были генералами в Войнах клонов, «военачальниками» для Республики, которая нас направляла. – Хетт легко переставил свою ногу и повернулся в сторону влагособирающей фермы. – На тускенов охотились и поселенцы, и фермеры. Джедаи защищают тех, кто нуждается в помощи. Иногда ты защищаешь жизнь, забирая жизнь агрессора.

– Прошлые ошибки не оправдывают настоящих, – сказал Бен, не отрывая взгляда от Хетта. – Опасность в том, что ты станешь тем, с чем борешься. Это ловушка, в которую попали джедаи. В эту ловушку сейчас попал и ты. Это должно прекратиться. Ты должен видеть это, А’Шарад Хетт.

– Я не вижу, – мрачно ответил Хетт. – Меня воспитал мужественности среди тускенов мой отец, Шарад Хетт, великий джедай своего времени. Он научил меня думать и действовать как тускены. – Стоя лицом к ферме, он указал на тускенов и повысил голос. – Это – мой народ! Перестанут ли поселенцы убивать его?

Бен не ответил. Он верил, что тускены могут убить всех поселенцев на Татуине, и их жажда насилия не будет удовлетворена.

Принимая молчание Бена за отрицательный ответ, Хетт произнес:

– Тогда кровь требует крови! Поселенцы будут вынуждены либо покинуть землю... либо они будут похоронены в ней.

– Я не могу позволить этого, – ответил Бен и схватил свой световой меч. – Вы были хорошим джедаем, Хетт, и сыном великого джедая, но вы поддались мести. Это прекратится здесь. – И Бен активировал свое оружие.

– У тебя будут джедайские похороны, мастер Кеноби, – сказал Хетт. – Это я тебе обещаю.

Руки Хетта опустились к поясу, и два световых меча буквально прыгнули в его одетые в перчатки ладони. Он активировал оба оружия сразу, выпустив их одинаковые зеленые энергетические лучи. Со световым мечом в правой руке он делал быстрые выпады, но Бен блокировал их. Световые мечи сталкивались с громким шипением.

К счастью для Бена, он продолжал свои тренировки джедая на Татуине, и его рефлексы не притупились. Он не думал о том, как давно не использовал в битве свой световой меч. Не думал о том, что он старше Хетта по крайней мере лет на десять, что у Хетта значительный навык владения своими мечами, и что тускены гораздо опытней в сражении в пустыне. Бен знал, что подобные мысли могли привести его к гибели.

Будучи готовым ко многим вещам, Бен не был готов умереть. Не сейчас. Не сегодня.

Хетт сделал выпад другим световом мечом под острым углом, заставляя Бена отскочить назад. Бен схватил оружие обоими руками и направил его по ногам Хетта, но Хетт отбил удар. С громким шипением лезвия скрестились.

Бен резко вдохнул, когда Хетт направил сильный удар ему в живот. Удар сбил Кеноби с ног. Когда он упал, Хетт швырнул в него оружием. Бен откатился, чтобы избежать вращающегося клинка оружия противника, при этом крепко сжав свой меч. В тот момент, когда световой меч Хетта прожужжал мимо головы Бена, Хетт использовал Силу, чтобы вернуть его прямо в ожидающую левую руку.

Когда Хетт поймал световой меч, Бен вскочил с земли и снова атаковал. Хетт блокировал удар правым оружием и резко выбросил левую руку, нанося рукояткой меча удар в челюсть Бена.

Бен проигнорировал болезненный толчок в голову и рефлексивно поднял лезвие вверх, заставляя Хетта блокировать правым световым мечом и открыть среднюю часть туловища. Прежде чем Хетт ударил его другим мечом, Бен нанес ему сильный удар в живот.

Хетт зарычал, но не упал. Он снова атаковал Бена, ударяя песок и приближаясь для убийства. Ни один из тускенов не вздрогнул, наблюдая за дуэлью, и ни один не бросился на помощь своему вождю. Они просто молча смотрели, ожидая исхода битвы.

Бен блокировал каждый выпад, но ему это давалось нелегко. Хетт был более опытным в сражениях на песке и на жаре пустыни. Бен знал, что его противник никогда не сдастся, не говоря уже об отступлении. Как бы он ни надеялся избежать убийства Хетта, он знал, что они не могут драться бесконечно.

Но в конце концов, Бен знал, что сражается не за свою жизнь, а за жизнь Люка.

Быстро подняв левую руку, Бен использовал Силу, чтобы направить ее на Хетта, и, оттолкнув назад, пронзил оружием его правую руку. Хетт закричал, когда его рука отделилась от тела. Он отшатнулся, а Бен использовал Силу, чтобы выбить световой меч из его левой руки. Оба световых меча Хетта выключились, когда пролетели мимо Бена и приземлились на песок позади него.

Хетт рухнул на колени. Его соплеменники смотрели, как Бен выступил вперед, склонился, чтобы схватить верх маски Хетта, и сорвал ее с головы противника.

Потерпевший поражение джедай прижал раненную руку и поднял глаза на Бена. Лицо Хетта без маски было человеческим, но покрыто черными заостренными татуировками.

Бен не имел представления, был ли вид Хетта или его татуировки отклонением или нормой для тускенов. Бен держал маску перед собой, затем бросил ее в песок перед стоящим на коленях Хеттом.

Не издав ни звука, тускены медленно развернули своих бант и начали уходить прочь от влагособирающей фермы. Хетт не видел, как они уходят, но продолжал глядеть на песок пред собой. Бен, все еще держа наготове свой световой меч, остался стоять рядом с ним, ожидая его следующего шага.

– Мне конец, – сказал Хетт, все еще отведя взгляд. – Ты опозорил меня перед моим народом. С одной рукой мне больше никогда не владеть гадерффаем. Сейчас я изгой среди тускенов. – Он сказал без намека на эмоции и добавил: – Я покойник. Покончи с этим. Убей меня.

– Нет, – сказал Бен, выключая свой световой меч. – Но тебе больше нельзя оставаться на Татуине. Ты должен уйти и поклясться честью своего отца, что никогда не вернешься.

Хетт сморщился.

– Поклянись, – настаивал Бен.

Хетт смотрел с негодованием, все еще не глядя на Бена, но затем, наконец, пробормотал:

– Я клянусь...

Прикрепляя свой световой меч к поясу, Бен сказал:

– Когда-то тускены были твоим народом, но и джедаи тоже. Ты забыл наши пути. Возможно, с помощью медитаций ты вспомнишь их и себя.

Хетт не ответил.

– Я надеюсь, что ты сможешь, – продолжил Бен. – Да прибудет с тобой Сила, А’Шарад Хетт.

Затем Бен повернулся и пошел ко входу на ферму. Он был уже на полпути, когда оглянулся туда, где оставил бывшего джедая, но Хетта уже не было.

Оуэн Ларс, все еще держа бластерное ружье, ожидал Бена возле входных дверей. Бен подумал, видел ли он когда-нибудь подобное жестокое сражение на своей земле. Он надеялся, что не видел, и не знал, что сказать. Он только хотел убедить Оуэна, что тускены ушли. Прежде, чем он заговорил, Оуэн сказал:

– Уже все кончено, да?

– Да, – ответил Бен. Слово почти застряло в его горле, и он внезапно понял, как сильно хотел пить.

– Ну, тогда тебе лучше уйти, – сказал Оуэн, развернулся и закрыл за собой дверь.

Бен стряхнул пыль со своей одежды. Собрав свой лагерь, он начал долгую дорогу домой.

Он больше никогда не видел А’Шарада Хетта.