Первые слабые лучи солнца коснулись и Пасифик-Бич, согревая, пусть и чисто психологически, толпу фотографов, журналистов, представителей компаний по производству оборудования для сёрфинга, зевак и матерых сёрферов, которые собрались в это холодное утро на городском пляже и дожидались рассвета.

Место, на котором они стояли, было поистине легендарным. Сёрферы катались тут еще со времен Джорджа Фрита, в тридцатые годы. Тогда здесь еще были японские клубничные фермы. Бэйкер, Пасковитц и еще несколько знаменитых сёрферов Сан-Диего той поры построили на этом утесе шаткую развалюху для хранения в ней своих досок и гордо приняли прозвище, которым наградили их фермеры, — «Вандалы».

К северу от дома «Вандалов» набухшие волны разбивались о риф. Санни стояла чуть в стороне от толпы, выставив перед собой доску, словно щит. Она смотрела, как заря медленно придает расплывчатым серым волнам очертания и цвет.

Большие волны.

Больше она никогда в своей жизни не видела.

Чудовищные.

Сокрушительные.

Мечта, а не волны.

Санни оглянулась. На пляже собрались почти все сильнейшие сёрферы мира, большинство из них — профессионалы с многомиллионными контрактами, чьи лица мечтают напечатать на обложке все журналы страны. Что еще хуже, почти все привезли с собой водные мотоциклы. А к водным мотоциклам прилагались тренированные напарники, которые вывезут сёрферов в наилучшие волны. У Санни на такое попросту не было денег. Одна из немногих она пришла сюда только с доской.

Единственная женщина.

— Спасибо, Гуань Инь, — тихо шепнула она. Санни не собиралась ныть из-за того, что у нее чего-то не хватает; она была благодарна за все, что делало ее уникальной. Она единственная женщина, которая доплывет до больших волн на обычной доске.

Подхватив борд, она направилась к воде.