История Джека Уэйда, часть третья.

Джек дает показания на разбирательстве уголовного дела Азмекяна.

В ответ на вопрос окружного прокурора он, обращаясь к присяжным, говорит:

— Способ поджога весьма схож с тем, что мы не раз наблюдали у известных поджигателей, в числе которых у нас значится и мистер Кул. Мы допросили мистера Кула, представили ему свидетельствующую против него улику, и он написал признательное показание о том, что совершил этот поджог, и указал на мистера Азмекяна как на сообщника.

— Какого рода улика была представлена?

Джек с готовностью отвечает:

— Мистер Кул забыл на месте преступления канистру из-под бензина, на которой мы обнаружили отпечатки его пальцев.

Присяжные пожирают его глазами и ловят каждое его слово.

— Не было ли оказано давление на мистера Кула, дабы заставить его дать это показание?

Джек ухмыляется:

— Ни малейшему давлению он не подвергался.

Прокурор вызывает Кула, который в своей оранжевой арестантской робе имеет в должной мере преступный вид. Содержится он в окружной тюрьме, где ожидает судебного разбирательства уже собственного его дела. От показаний его многое зависит. Но то, что он сделал для Азмекяна, вторично. Главное, за что он ответит, — это труп ночного сторожа. После рутинных предварительных вопросов окружной прокурор берет быка за рога.

— Это вы подожгли Атласский склад?

— Нет.

У сидящего в задних рядах Мать-Твою Билли отвисает челюсть, потому что страховая компания «Жизнь и пожар в Калифорнии» отказала в выплате страховки Азмекяну на основании признательного показания Тедди Кула. Азмекян, не будь дурак, вчинил им иск, и через три месяца должен состояться гражданский суд. И было бы весьма эффектно, если б Азмекяна доставили на суд в наручниках.

Окружной прокурор менее впечатлителен, но хмурится и он. Слегка сглотнув от неожиданности услышанного, он задает вопрос, немало потом веселивший местное юридическое сообщество.

Он спрашивает:

— Так вы не поджигали?

— Не-а.

Окружной прокурор возвращается на место и начинает рыться в бумагах. Вытаскивает письменное показание Кула и громко зачитывает его. Затем спрашивает:

— Разве не вы это написали и подтвердили правдивость ваших слов под присягой?

— Ага, — говорит Кул и, выждав паузу, как хорошую тюремную шутку роняет: — Но я соврал!

Джек чувствует, что тонет.

Его карьера, ухнув, проваливается в тартарары, летит ко всем чертям в выгребную яму.

— Больше вопросов не имею, — каркает окружной прокурор.

Однако у защитника Азмекяна вопросы имеются.

— Вы сказали, что ваше показание ложное, мистер Кул.

— Ага.

— Зачем же было лгать?

Кул лыбится в сторону Джека, потом говорит:

— Потому что помощник шерифа Уэйд выбил из меня эту ерунду.

И очень весело он живописует, как этот Уэйд грозил еще не так его отделать, если он не наговорит на Азмекяна. И что он готов был признаться в чем угодно, только бы прекратилось это избиение. И что знать не знает он Азмекяна. Да, сэр, чистая правда, сегодня в первый раз его видит.

Джек наблюдает эту сцену и думает: кто же обработал этого Кула, кто напугал его так сильно, что он послал к черту договоренность, наплевал на все и даже на возможность ответить за убийство по полной?

Затем до него долетает вопрос защитника:

— Вы узнаете помощника шерифа Уэйда, присутствующего в зале?

— Еще бы, — говорит Кул. — Вот эта мразь, тут сидит!

За чем следует вполне предсказуемый шум в зале.

Судья стучит молоточком. Защитник ходатайствует о прекращении заседания. Окружной прокурор требует немедленного ареста Кула за лжесвидетельство. Защитник требует немедленного ареста Джека за лжесвидетельство. Судебный пристав шепчет Тедди, чтобы не выражался в зале, а не то в перевозке он из него котлету сделает. Защитник ходатайствует о признании процесса незаконным и предлагает повторное разбирательство. Судья заявляет, что никакого повторного разбирательства не будет — для этого у него, черт возьми, нет времени, и приступает к заслушиванию свидетельских показаний, которые вертятся в основном вокруг Уэйда.

Его честь главный судья Деннис Мэллон очень зол.

Мэллона обуревает смутное подозрение, что им манипулируют, и он думает, что манипулятор не кто иной, как помощник шерифа Уэйд. Поэтому он ставит Джека перед собой, напоминает ему, что тот все еще находится под присягой, и весьма недружелюбно спрашивает:

— Принуждали ли вы, господин помощник шерифа, свидетеля Кула к даче ложных показаний?

Трудностью, а по существу одной из многих трудностей, для Джека в этом деле явилось то, что у него не было времени все обдумать. Если б Джек был опытнее, он воспользовался бы Пятой поправкой, что завалило бы процесс, но, возможно, спасло бы собственную его шкуру.

Однако Джеку это в голову не пришло. Он думал только о том, чтобы защитить свидетеля. А к тому же он помнил, что на кон против их с Бентли честного слова поставлено слово преступника-рецидивиста и всем известного подонка Тедди Кула — да что говорить, если на руке у этого Кула вытатуирован медведь с вздыбившимся членом! Так что Джек решил держаться до последнего.

— Нет, ваша честь.

— Есть ли доля истины в том, что сообщил нам этот Кул?

— Ни малейшей, ваша честь. — Я и Кул, мы оба лжем как последние подонки!

Судья Мэллон злобно хмурится, и тогда защитник просит разрешения подойти к нему. Он, окружной прокурор и судья шепчутся друг с другом, слов Джек разобрать не может, а когда порядок восстанавливается, Джека начинает допрашивать защитник.

— Помощник шерифа Уэйд, на основании чего вы стали подозревать моего клиента в поджоге?

— Способ действия изобличает его руку.

— Но доказательством это служить не может, не так ли?

— Нет, может.

— Вы сказали, что располагаете канистрой с отпечатками пальцев моего клиента и что в этом и состоит улика?

— Да.

— Вы утверждаете это?

— Да.

Что, строго говоря, является правдой, так как они с Бентли, выйдя, достали канистру и, притиснув к ней ладонь Тедди, «обнаружили» отпечатки.

— Вы сфабриковали эту улику, не так ли?

— Нет, сэр.

— Избивали вы моего клиента?

— Нет, сэр.

— Вы выбили из него так называемые показания, не правда ли?

— Нет.

Джек крепится.

Билли Хейес, наблюдая эту сцену, решает, что помощник шерифа Уэйд — крепкий орешек.

Судья Мэллон отпускает Уэйда, но велит ему оставаться в зале. Джек, весь взмыленный, усаживается в задних рядах, после чего происходит еще одно нескончаемое и сумбурное совещание судейской коллегии, секретарь суда звонит по телефону, и двадцать минут спустя в зал входит Брайен Бентли.

Не глядя, он проходит мимо Джека, и спина у него мокрая от пота.

Его приводят к присяге, он встает за трибуну для дачи показаний, судья спрашивает его, каким образом было добыто признание, и Бентли говорит, что Джек Уэйд выбил это признание из Тедди Кула.

Бентли, потея как в парилке, разыгрывает за трибуной роль Болтушки Кэти. Рассказывает, что Джек велел ему выйти, после чего бил Теодора Кула ногами, угрожая «еще не так его отделать». Рассказывал, что оттащил Уэйда от подозреваемого, объяснив последнему, что у них имеется свидетель всего происшедшего.

Нет, нет, нет, мысленно вопит Джек.

— …который может все ему напомнить, так что лучше ему попробовать сделать это самому и тем облегчить свою участь, и как в результате Кул написал свое признание. Как Джек силой заставил его приложить ладонь к бензиновой канистре и тем сфабриковал улику, в чем и необходимости-то не было, потому что у них имеется свидетель.

— Он должен предстать перед судом, — говорит судья Мэллон, обращаясь к прокурору.

Нет, нет, нет.

— Да, ваша честь.

— Как его имя, помощник шерифа Бентли?

— Мистер Порфирио…

Джек вскакивает с криком: «Нет!»

— …Гусман.

Джеку хочется выскочить из зала суда и броситься прямиком к Гусману, но на нем наручники, потому что судья приказал взять его под стражу за лжесвидетельство. Тедди глядит на него с ухмылкой, Азмекян улыбается Билли Хейесу, который уже прикидывает, во сколько миллионов обойдется ему процесс. Стоящий за трибуной Бентли лезет за своим блокнотом на пружинке, чтобы сообщить суду адрес Гусмана.

Что он и делает, честно и обстоятельно, перед лицом Всевышнего, а также лицами судьи и защитника, но когда полиция отправляется за мистером Гусманом, чтобы препроводить его в суд, ко всеобщему удивлению, она его не находит. Он исчез.

Сгинул, и след простыл.

Джеку иногда видится в мечтах, что Гусман сейчас где-нибудь в Мексике — живет себе тихо-мирно в приморской деревушке и попивает холодное пивко под звуки canciones. Но он знает: куда вероятнее, что до него добрались дружки Тедди.

И это моя вина, думает Джек.

Я не выполнил работы.

Не выполнил ее как следует.

И добрый человек получил пулю.

В то время как Тедди Кула носит земля, а Кэззи Азмекян получает два миллиона баксов от компании «Жизнь и пожар в Калифорнии», а Джек признается в лжесвидетельстве в обмен на условный срок и увольнение без права обжалования.

И все это время Джек помалкивает. Не собачится с Брайеном Бентли, не говорит ни слова в свою защиту, не пытается ничего объяснить или оправдаться. Получает под зад коленкой и тихо убирается прочь.

Хуже всего, что он не может найти работу.