Доктор Бентон Говард.

Доктор Говард опускается на красную бархатную банкетку «Уголка гамбургеров» в Вествуде. Там уже сидит тощий парень, пострижен он очень плохо, под стать его синему, плохо сшитому костюму.

— Я же просил помещение для некурящих, — говорит Говард.

Даня пожимает плечами, потягивая чай со льдом.

— Я все-таки доктор, в конце концов, — говорит Говард.

Тот еще доктор, думает Даня. Он опять затягивается сигаретой и выпускает дым прямо в лицо доктору. Говард отчаянно кашляет и отгоняет от себя дым рукой.

— Воняет же, — говорит Говард.

И ты воняешь, думает он, но вслух этого не говорит. Ему хочется дать Дане адрес своей химчистки, но он побаивается. Однако как же нуждается в чистке этот его костюм — господи ты боже! Он пахнет, вернее, воняет застарелым потом, табачным дымом и еще чем-то, чем этот Даня помадит свои сальные волосы.

Должно быть, это жир русского медведя, решает Говард.

И делает знак официантке принести и ему чай со льдом.

— Я ожидал увидеть здесь другого человека, — говорит Говард.

Виктор Трачев, хотя тоже не эталон изысканности, по крайней мере, соблюдает элементарную гигиену.

— Теперь вы будете встречаться со мной, — говорит Даня.

— С Виктором все в порядке? — спрашивает Говард.

— Конечно, — говорит Даня.

По крайней мере, будет в порядке, когда он все узнает. А если и не будет, черт с ним, с Трачевым.

— Деньги мне принесли? — спрашивает Даня.

— Пятнадцать тысяч, — шепчет Говард. — В портфеле.

Доктору Бентону сорок семь лет, и за плечами у него карьера медика, если можно так выразиться, самого мелкого пошиба. Окончив курс в Гренаде вторым от конца, он служил в окружной больнице в Луизиане, а затем занялся частной практикой в качестве спортивного врача. Практика доктора Говарда отнимала у него очень много времени, значительная часть которого уходила на защитительные речи в суде, где он выступал ответчиком в предъявляемых ему исках по поводу его частых врачебных ошибок.

Несчастья одно за другим подстерегали доктора Говарда, не говоря уже о его пациентах. Рентгеновские снимки оказывались перепутанными, что приводило, например, к удалению хряща из здорового колена или восстановлению костной ткани неповрежденной лодыжки. Было и еще несколько неприятных случаев с позвоночными дисками (прооперированными не совсем там, где надо), отчего доктору Говарду грозило лишение лицензии и банкротство, когда его внезапно отыскали русские.

В один прекрасный день, когда Говард, сидя у себя в кабинете, изобретает способ уклонения от очередной явки в суд, к нему заявляется русский парень с предложением отныне специализироваться в особой, узкой отрасли медицины.

Травмах мягких тканей.

Самое замечательное, как выясняет Говард, в этой специализации — это то, что ему не придется осматривать пациентов, не говоря уже о том, чтобы их лечить, в чем в конечном счете и заключались ранее его проблемы. Теперь же от него требуется лишь встречаться с Виктором в ресторанах и за стаканчиком чая со льдом подписывать медицинские карты и заключения, а также направления на мануальную терапию, массаж и восстановительную терапию.

Что не означает, будто пациенты совсем не заглядывают в его кабинет. Нет, они туда заглядывают, приходят к нему непосредственно после посещения адвоката и сидят в приемной, читают журналы и ждут, пока сестра вызовет их. После чего они читают журналы уже в самом кабинете, ожидая, когда вошедший Говард велит им идти домой. Либо к мануальному, либо к специалисту по восстановительной терапии.

А денежки все прибывают. В то время как проблемы улетучиваются. Судебные иски по его врачебным ошибкам решаются полюбовно или вообще не рассматриваются, кредиторы больше не осаждают его дверей, его жена, не нуждаясь больше в услугах адвоката, вползает обратно к нему под бочок в его постель.

И все это благодаря травмам мягких тканей.

Пока Говард подписывает медицинские заключения и справки, заверяя, что пациент икс испытывает сильные боли и нуждается в продолжении курса восстановительной терапии как временно нетрудоспособный от удара на скорости пять миль в час о задний бампер автомобиля, груженный баксами поезд будет регулярно останавливаться на его полустанке.

А делать это проще простого, потому что сами справки и заключения пишет кто-то другой, а Говард должен только и всего, что опуститься на красную бархатную банкетку в полутемном ресторане и подписывать, подписывать, пока не устанет рука. Сам доктор Бентон Говард сеансы физиотерапии действительно получает, потому что подписыванием бесчисленного количества медицинских документов перетрудил себе руку.

И сегодня все происходит точно так же. Даня вытаскивает стопку медицинских заключений и назначений, и доктор Бентон начинает их подписывать. Производство карточек у них налажено — настоящий конвейер. Эти парни шлепают карточки что тебе ксерокс, так навострились, что любо-дорого.

Карточек так много (а Бентон к тому же спешит разделаться с ними побыстрее, чтобы побыстрее избавиться от омерзительного запаха, который исходит от Дани), что он, сам того не зная, подписывает назначения семерым погибшим в катастрофе, когда при въезде на автостраду бензовоз врезался в грузовой фургон.

Говард этого знать не знает, как не знает и Даня, но подделка эта может оказаться чревата очень дурными последствиями.

Даже Бентону Говарду нелегко объяснить, почему он предписал трехмесячный курс массажа шеи покойнику, к тому же еще и кремированному.