Они ехали уже несколько часов. Терракотовые пески вдруг стали сменяться скалами. Пушистые деревья и увитые цветущими лозами каменные стены каньона, тень и прохлада были несказанным облегчением после миль чудовищной жары.

У Жанны от волнения перехватывало дыхание: наконец-то они приближаются к Эль-Амаре! Они вновь оказались под солнцем, она зажмурилась, а когда открыла глаза, то ахнула от восторга: белоснежные домики, как кубики сахара, лепились к окрашенным в желтое холмам. После простора и безлюдья песков они казались каким-то миражом цивилизации.

— Скоро увидите рощи Эль-Амары. — В голосе сидящего рядом человека звучало нетерпение. — Они расположены в долине, окруженной скалами, которые дают им тень и сохраняют влагу в почве, и потому они так удивительно зелены.

— Я-то думала, что это всего лишь небольшой оазис, сеньор.

— Ну что ж, значит, вас ждет сюрприз. — Он засмеялся, как мальчик, соскучившийся по любимому дому. — Эль-Амара — место совершенно неожиданное. А вот появились первые деревья… Правда, похоже на огромную миску фруктов?

Так и было. Деревья наполняли долину ароматом апельсинов, мандаринов и меда тысяч сортов. Зеленое чудо после нескончаемых песков пустыни. Жанна представила себе, что она заблудилась в этом рое из плодовых деревьев и не может найти выхода.

— Сеньор, это самая фантастическая оранжерея из всех, которые мне когда-либо приходилось видеть.

— Зеленое сердце Эль-Амары. Источник нашего благосостояния и гордости. Все остальное идет от урожая фруктов — дома, больница, школа, часовня, мечеть. У нас тут люди разной веры, и звон колоколов мешается с криками муэдзина.

— Это все так необычно, так неожиданно, — пробормотала она.

Машина на краю фруктовой миски была как бабочка, порхающая по долине. Жанна затаила дыхание. Если колеса чуть соскользнут, они упадут с дороги прямо в эту бадью с фруктами!

Вместо этого, автомобиль развернулся и вновь оказался на залитой солнцем дороге. Мотор зашумел сильнее — они поднимались в горы. Дома стояли, сбившись в группы. Жанна почувствовала себя озадаченной. А люди? Где же люди? А потом вспомнила, что большинство восточных домов окружено заборами, за которыми скрываются работающие женщины, бегают и играют дети. От остального мира их скрывает приверженность Востока к тайне и интриге. Эти люди встречаются и общаются между собой лишь в общественных местах и на рынках. По вечерам женщины собираются на плоских крышах, едят медовые лепешки, а по небу грациозно порхают розовые ибисы, вьющие гнезда на стенах и в расселинах скал.

— Слава небесам, саранча улетела в другую сторону. — Жанна чувствовала, как на нее смотрят темные глаза. Напряженность между ней и человеком, который вскоре должен представить ее своей семье, возрастала. Сейчас она чувствовала ложность своего положения острее, чем когда-либо. Похоже, он еще не готов к тому, что мнимая невеста называет его просто Раулем. — В чем дело, Жанна? Боитесь встречи с моей бабушкой?

— Ужасно. Я… мне не хочется лгать ей, она этого не заслуживает.

— Вы считаете, лучше, если я скажу ей, что ее подопечная сбежала с другим мужчиной? Что Джойоса боится меня, потому что я внук марокканской принцессы?

— В конце концов ей придется это узнать.

— Нет необходимости рассказывать ей все, и я никогда этого не сделаю. Она гордая женщина, и ее надежды сосредоточились на мне. Пусть лучше поверит лжи, чем испытает боль.

— Вам и не нужно рассказывать ей все!

— Все равно она узнает об этом от Рэчел, а мне нужно уберечь их обеих.

«Потому что он их обеих любит, — думала Жанна, — а я всего лишь девушка, которую он использует». Ему нужно время, чтобы придумать, как объяснить принцессе настоящее положение дел. Жанна заполнит этот промежуток времени и займет мысли гордой старой дамы, которая ждет встречи с невестой внука. Но даже принцесса не заставит Рауля поступить вопреки его желанию, хотя, по-видимому, она уже пыталась это сделать. И из-за любви к старой бабушке он старается быть настолько мягким и терпеливым, насколько это позволяет его сильная, дерзкая натура.

Хотя Жанна и превратилась в комок нервов, магия этого места очаровала ее. Сердце ее замерло, когда из окна машины показался «Дом гранатовых деревьев».

Он был больше похож на белоснежный замок на фоне золотистой скалы. Его стены светились между пальмами и цветущим миндалем. Вдоль его высоких стен росли гранатовые деревья, их красно-золотые плоды сверкали среди листьев, как драгоценные рубины.

Дворец мечты, построенный на зыбких для Жанны песках. Она даже не решалась выразить вслух свой восторг. С этого момента она должна демонстрировать лишь холодность, в то время как все ее существо стремилось к противоположному.

— Очень красиво, — шепнула она.

Дон Рауль бросил на нее острый взгляд и направил машину под высокую каменную арку во двор. Пока что тут не было никаких признаков роскоши, которые Жанна ожидала встретить внутри. Висячих садов тоже не наблюдалось.

Рука Рауля лежала на руле, мотор затих, но от него всего еще шло тепло. Жанна взглянула на него из-под ресниц и увидела, что его губы кривит недобрая улыбка.

— Добро пожаловать в Эль-Амару, — сказал он. — Этот дом, сеньорита, у ваших ног.

— Как экстравагантно, сеньор.

— Мы экстравагантный народ, сеньорита. Надеюсь, когда вы увидите дом изнутри, то будете вести себя теплее. Принцесса ждет этого от вас. Она мавританка, а мавританцы любят говорить и слушать комплименты. Жизнь так выглядит более привлекательной.

— Я… я не понимаю, когда я действую правильно и когда нет. — Жанна наконец-то заговорила, хотя последние мили их путешествия все слова застревали у нее в горле. — Я должна быть холодной? Самой собой? Алиса в Стране чудес или шикарная молодая особа с голубого побережья, к которой вы якобы испытываете какие-то чувства?

Его глаза резко сузились.

— Вам несвойственно проявлять легкомыслие. Это обычно свидетельствует о том, что женщина рассержена, но полна решимости скрыть это. Что я сказал или сделал не так?

— Я… я просто обескуражена. — Вскинув подбородок, она посмотрела ему в глаза, готовясь к тому воздействию, которое на нее обычно производил его взгляд. Взгляд этот скрывал больше, чем говорил, и густые ресницы этому помогали.

— И чем же вы обескуражены, дорогая?

— Я до конца не понимаю, что от меня требуется.

— Я хочу, чтобы вы были самой собой.

— Вы не будете возражать, если я скажу принцессе, что я всего лишь машинистка без роду без племени?

— Она будет рада принять вас в наш семейный круг.

— Вы никогда не привозили сюда таких девушек, как я?

— Никогда, — ответил он. — Не в моих обычаях было привозить сюда подружек.

— Боялись, что ваша бабушка увидит в одной из них претендентку на вашу руку?

— Вы думаете, их было так уж много? — Он пододвинулся к ней чуть ближе, и она опять утонула в его глазах. — Любопытно было бы заглянуть в вашу забавную маленькую головку, где зубчики и шестеренки ткут сенсационные выводы обо мне, исходя из нескольких пустяковых замечаний. Вы можете поверить, что Рауль Цезарь-бей больше увлекается лошадьми, чем женщинами?

— Я же не утверждаю, что вы повеса и распутник, просто вы так…

Жанна осеклась, потому что в его глазах заплескался знакомый смех.

— Не продолжайте, дорогая. Я бы подарил вам бриллиант, крупный бриллиант, чтобы узнать, что вы на самом деле обо мне думаете.

— Вы… вы сами знаете, что вы не самый безобразный мужчина.

— История знает немало мужчин, которые были великими любовниками, невзирая на сомнительную внешность. И женщин, которыми восхищались, несмотря на то что они не были привлекательными. Красивая внешность не означает, что перед вами Казанова. Я понимаю, вы считаете, что раз уж я внук одной из самых красивых женщин Марокко, то непременно плейбой?

— Нет, — вырвалось у Жанны.

Ей хотелось дотронуться до его лица — удивительного лица, на которое с восторгом смотрело так много женщин. Но нет, она не должна выдать себя. Это не нужно ни ей, ни ему, это испортит их отношения. Рауль не должен догадаться, что она отдала ему сердце. Лучше уж она будет и дальше притворяться, что считает его всего лишь человеком, который нанял ее выполнять грязную работу.

— Дон Рауль, я бы не поехала с вами так далеко, если бы считала вас таковым. Мне представляется естественным, что у привлекательного богатого мужчины много подружек… Я не имела в виду серьезные увлечения.

— А как бы вы отреагировали, если бы я действительно оказался таковым? Циничным сатиром, с которым вы оказались один на один в пустыне?

Она засмеялась:

— Я бы пришла в ужас.

— Но, дорогая, вы дергались от каждого брошенного в вашу сторону взгляда. Вы считаете, что мужчина думает лишь о флирте и занятиях любовью?

— Нет, конечно же нет!

— Как вы покраснели!

— Вы… вы бессовестный человек и дразните бедную девушку. Вы должны помнить, дон Рауль, что я никогда раньше не оставалась наедине с мужчиной. Я считаю, что приобрела сомнительный опыт… после Милдред.

Он засмеялся и открыл дверь машины:

— Пошли. Предстанем перед принцессой. Кто-нибудь наверняка видел нашу машину, и бабушка с нетерпением ожидает нас.

Он протянул Жанне руку, поколебавшись, она оперлась на нее, и они вышли из машины на залитый солнцем двор. Когда они подошли к величественной входной двери, она тут же распахнулась. На пороге стоял слуга в белоснежных одеждах. Он поклонился сначала дону Раулю, потом его молодой спутнице, в глазах его мелькнуло быстро погашенное любопытство.

Дон Рауль что-то сказал ему по-арабски, показывая на машину, видимо, приказал внести в дом их вещи. Затем, держа Жанну под руку, он провел ее в дом.

Первое, что она увидела, — масса цветов. Они обвивали стволы деревьев, стояли в огромных каменных кувшинах. В бассейне, окружающем фонтан, плавали водяные лилии. Все было так красиво, на всем чувствовался налет веков и марокканских традиций, и это трогало сердце Жанны, английской девушки, которая видела только убогие комнаты и никогда не мечтала узреть подобную красоту. Она будто оказалась в сказках «Тысячи и одной ночи», в каком-то неправдоподобно прекрасном месте. В то же время, когда она прикасалась к чему-то, рассматривала и очарованно впитывала в себя эту красоту, это было подлинным. Мужчина, стоящий рядом с ней, сорвал розовато-лиловый цветок с какого-то необычного дерева и небрежно вставил его в карман ее блузы.

— Что это за цветок, сеньор? — На секунду она ослабла от его прикосновения.

— Это цветок с дерева целомудрия, — с улыбкой пояснил Рауль. — Моя бабушка тут же поймет намек, хотя твои невинные глаза мигом тебя выдадут.

Сердце Жанны бешено стучало — Рауль впервые говорил с ней так проникновенно, как с очень близким другом. Она позволила провести себя к центральной арке. Рядом стояли деревья, с которых свисали мелкие цветочки. Их мягкие тона повторялись в оттенках ковров на полу прохладной изящной комнаты.

Резная мебель была из отполированного веками дерева, кругом стояли покрытые парчой диваны, маленькие столики на серебряных ножках, с потолка из дерева кедра свисали медные светильники. Восточная комната с привкусом Испании — чувственность и чистота стиля. Приглашение к отдыху и желание рассматривать сокровища, собранные там и тут на столах и в резном шкафу.

Жанна взяла в руки вазу, восхищенно рассматривая ее изысканную форму и прелестный старинный узор. Она хотела чуть успокоиться и прийти в себя. Дон Рауль метался по комнате, как гибкий тигр, чуть не мурлыча от удовольствия. Жанна чувствовала, что вот-вот в салоне появится принцесса Ямила.

— Как славно почувствовать себя дома. — Он потянулся, коснувшись висящей на цепи лампы. — Все как всегда, каждая диванная подушка на том же месте, все те же ароматы, которые я мечтал вдохнуть. Дыши глубже, Жанна. Так пахнет марокканский дом. — Она взглянула на него, и ее опять пронзили и восторг и боль. Этому мужчине нужна только одна женщина — теплая, но в то же время далекая, любящая и мужественная, но нуждающаяся в его покровительстве и защите. Такой и была Рэчел.

Жанне вдруг стало страшно — что же увидит в ней его бабушка? В ней, в девушке, так не похожей на его идеал, молодой и невинной — такой, какой его бабушка хотела видеть его жену. А если принцесса будет настаивать, чтобы он женился на ней? Как он может жениться на той, которую не любит… у него совсем другие планы, и они могут сорваться. Жанне захотелось убежать, прежде чем появится принцесса. Положить, пока не поздно, конец этой игре.

Девушка поставила вазу на место, затравленно огляделась и выскользнула через арку, ведущую в открытую галерею. Но не успела она отбежать, как услышала за спиной звук торопливых шагов. Он поймал ее и развернул лицом к себе. Жанна пыталась вырваться, с отчаянием глядя в темные злые глаза Рауля.

— Что ты делаешь? — крикнул он. — Куда это ты бежишь?

— Я не могу притворяться — только не перед твоей бабушкой.

— Разве я просил тебя делать вид, что ты влюблена в меня? — Он потряс ее.

— Ты не понимаешь…

— Да понимаю, понимаю я, — прорычал Рауль. — Ты боишься, что наш обман приведет к браку. Уверяю тебя, этого не случится.

— Почему ты так уверен в этом? — Ее волосы растрепались, когда он так грубо схватил ее, верхняя пуговица на блузке расстегнулась. Цветок по-прежнему был в кармане, четко выделяясь на фоне ее белой теплой кожи. Рот Рауля скривился в улыбке — улыбке тигра, показывающей ряд белоснежных зубов.

— Ты вся дрожишь от одной мысли, что я могу стать твоим мужем… Я чувствую это. Бедный ребенок, — простонал он. — Неслучайно тебе хочется убежать. Но куда ты пойдешь? За стенами дома город, в котором ты никого не знаешь, а за ним на тысячи миль простираются пустыня и океан. Тебе придется остаться, дорогая. Ты должна пройти через то, что мы задумали. Принцесса знает, что ты здесь, и ты должна с ней встретиться.

— Пожалуйста… — Жанна чувствовала себя просто раздавленной при мысли, что он считает, будто ей так неприятны его прикосновения и мысль о том, что их брак действительно может состояться. На самом деле для Жанны непереносима мысль, что ему могут навязать ее. Да он ее за это просто возненавидит!

— Пожалуйста, — мягко передразнил он ее. — Хочешь, чтобы я тебя отпустил?

— Да. — Она должна была произнести это слово, хотя жаждала, чтобы он держал ее, не важно как, жестко или ласково. Если бы не Рэчел, она бы отдалась ему, и пусть с ней произойдет то, что обычно случается с девушками, которые любят так сильно, как она.

— Я отпущу тебя, если ты пообещаешь мне больше не делать глупостей.

— Глупостей? — повторила она.

— Ну например, не попытаешься найти человека, который может перевезти тебя через пустыню.

— Как я могу это обещать? Ты знаешь сам, что, может быть, я буду вынуждена это сделать…

— Тебя будут вынуждать лишь к браку со мной, — взорвался он. — А я хочу на тебе жениться не больше, чем… на кукле. Я не хочу жить с человеком, который меня не любит. Поняла, наконец? — Рауль опять потряс ее. А затем, действуя так, как будто хотел наказать ее, испанец прижался губами к ее губам. Он впивался в них все сильнее и сильнее, выплескивая свой гнев.

Внезапно он оттолкнул от себя девушку. Она видела, что глаза его полузакрыты, а на шее бешено бьется жилка. Он напоминал растревоженного тигра.

— Ты сама напросилась. — В голосе Рауля, как ей показалось, звучала ненависть. — Если ты не пообещаешь мне остаться здесь до тех пор, пока я не отвезу тебя обратно, все может повториться. Я не могу тебя отшлепать… впрочем, почему бы и нет?

Он задумчиво посмотрел на нее и прежде, чем она успела отстраниться, опять схватил ее, с легкостью перекинув через плечо, и несколько раз шлепнул. Затем он понес свою легкую ношу обратно в салон, а Жанна вне себя от ярости вцепилась ему в волосы.

— Негодяй!

Он засмеялся:

— Пообещай мне не убегать, маленькая тигрица, иначе…

— Ты не запугаешь меня!

— Какая храбрая! В следующий раз получишь более серьезный урок. А я получу от него огромное удовольствие.

— Не посмеешь!

— Посмею, дорогая, и ты это знаешь.

Она замолчала, кипя от возмущения. Ее поцеловали, ее отшлепали и внесли в комнату, как рабыню.

— Ненавижу тебя, — выпалила она, хорошо сознавая, что это ложь.

Рауль продолжал смеяться, когда в комнате раздался глубокий, снисходительный женский голос:

— Вполне в твоем духе, мой дорогой внук, вернуться домой с девушкой, перекинутой через плечо. Меня это чрезвычайно позабавило. Давненько эти старые колонны не видели ничего подобного. Мой дорогой Рауль, я бы не променяла это зрелище ни на что другое.

Жанна почувствовала, что ее опускают на пол. Еще ни разу в жизни она не была настолько смущена. Девушка подняла руку, чтобы поправить волосы. Щеки ее горели, когда она встретила изумленный взгляд принцессы Ямилы — женщины, заправляющей всем в Эль-Амаре, женщины, известной своей красотой, которая дожила до исполнения своего главного желания — увидеть внука женатым.

На ней было платье из пурпурной парчи, вышитое серебром. Прелестный овал лица, черные сверкающие глаза, кожа цвета янтаря, в правой ноздре — сережка с драгоценным камнем. Очевидно, что в молодости она была потрясающе красива, и следы этой красоты сохранились до сих пор.

Она протянула внуку руки. На ладони была нанесена хна, что, как знала Жанна, означает радость. Радость от возвращения Рауля Цезаря-бея.

Он наклонился и поцеловал руки, каждую по отдельности, затем прижал ее легкую, окутанную в шелк фигуру к своей широкой груди и что-то ласково сказал по-арабски. Жанна наблюдала за их встречей с некоторой долей горечи. Как это прекрасно быть уверенной в его любви так, как была уверена в ней принцесса Ямила, которая хоть и пыталась командовать внуком, но все равно прочно владела его сердцем. Она заменила ему родителей, и именно ради нее он привез Жанну в Эль-Амару.

Английская девушка может оказаться в диковинку для принцессы, отвлечь ее мысли и гнев от Джойосы. Ведь потенциальной невестой ее внуку может стать и Жанна. Дон Рауль смотрел на Жанну, в глазах его было предупреждение. Он собирался представить ее принцессе, и взгляд приказывал ей подчиниться. Ей ничего не оставалось делать, как приблизиться к принцессе.

Дон Рауль представил Жанну принцессе по-английски:

— Мы встретились в саду, принцесса. Я подумал, что она может вам понравиться, и уговорил приехать на отдых в Эль-Амару. Ее зовут Жанна. Она англичанка, немного стесняется меня, но довольно строптива. Не правда ли?

Его бабушка откровенно разглядывала Жанну — такую молодую и такую неуверенную в себе.

— Рауль, ты бы вполне мог выдать эту девушку за мою бывшую подопечную. — Принцесса протянула Жанне руку, и англичанка неуверенно взяла старческую ладонь, почувствовав ее удивительную силу. — Вы непривычны для нас, дорогая. Так белокуры и голубоглазы. Я понимаю, почему Рауль привез вас сюда. Но не поступил ли он вопреки вашему желанию?

Жанна покраснела, представив себе, как она выглядела перекинутой через широкое плечо Рауля.

— Когда дон Рауль рассказал мне о вас, принцесса, мне очень захотелось познакомиться с вами.

— Разве вы не влюбились в этого красивого дьявола?

— Нет… то есть… — Жанну смутила прямота принцессы. — Мы просто друзья…

— Правда, дитя мое? Я-то подумала, что он привез вас сюда вместо той девушки, на которой я надеялась его женить. Рауль знает, что ему нужно остепениться, но пока упрямится.

— Мужчинам нелегко расставаться со своей свободой, принцесса.

— А мы, женщины, вынуждены отказываться от своей. И нам не дозволено искать любви на стороне, если ее нет в браке. — Принцесса бросила быстрый взгляд на внука. — Девушка мила, но легко ранима. Ты это понимаешь, солнце мое? Ты видишь это, не только мягкую белую кожу и чудесные голубые глаза?

Он бросил на Жанну такой взгляд, что она почувствовала себя оскорбленной: так осматривает будущую рабыню потенциальный хозяин. Рауль не любит ее, но как далеко он пойдет, чтобы ублажить принцессу? Он ведь сказал, что жениться на ней — все равно что жениться на кукле, но принцесса может принудить его к браку, потому что… у нее, Жанны, мягкая кожа, голубые глаза и заметная с первого взгляда наивность и чистота? Жанна была уже не наивна и понимала: мужчина может испытывать желание, не будучи влюбленным. Совсем недавно внук принцессы целовал ее в галерее…

— Я понимаю лишь то, что молодая леди устала от нашего продолжительного путешествия по пустыне, принцесса. — Он улыбнулся Жанне, смутив ее вновь. — Мы встретились с тучей саранчи, и оба испугались, что она может опуститься на рощи. Ахмед следит за сторожами? Сейчас именно то время года, когда мы можем потерять большую часть урожая.

— О, это будет трагедия. — Внимание принцессы переключилось, и Жанна почувствовала благодарность. Понял ли Рауль, каково ей, действительно ли он сопереживал ей? Она — маленькая одинокая дурочка, увлекшаяся настолько, что позволила увезти себя далеко от дома. А ведь могла сама, по доброй воле, уйти от Милдред и вернуться в какое-нибудь машинописное бюро, жила бы сейчас, не зная горя.

— Думаю, — продолжил он, — Жанна может отдохнуть, а мы пока поговорим о делах.

Принцесса согласно кивнула. Тут же появился слуга, чтобы отвести Жанну в другую часть дома.

Апартаменты выходили в маленький внутренний дворик и были так прелестны, что она поняла: они предназначались Джойосе. Ее чемоданы стояли на маленьком столике, возле широкой, низкой, покрытой шелковым одеялом кровати с небольшим пологом, прикрепленным к потолку, украшенному крошечными золотыми звездочками.

Ноги ее утопали в золотистом ковре цвета топаза. В комнате был инкрустированный жемчугом трельяж с зеркалом и такой же платяной шкаф. На диване разбросаны разные подушечки. Остальную обстановку составляли изысканные ширмы, лампы с изящными абажурами, вазы с цветами… и пение птиц в личном саду за окном.

Жанну стоило бы назвать неблагодарной, если бы она не отреагировала должным образом на окружающую ее красоту… Она подавила мелькнувшую мысль, что место похоже на сераль, где наложница ждет своего хозяина.

Она прошла через небольшую арку и оказалась в ванной комнате, выложенной арабской плиткой. От воды шел ароматный пар, кто-то наполнил ее в ожидании, что гостья захочет принять ванну. На низеньком столике лежали огромные турецкие полотенца, на стенде у зеркала стояли коробка с косметикой и сундук, полный шелковых вещей.

— Мой сераль, — пробормотала Жанна, а ее пальцы уже сами собой расстегивали блузку и снимали голубой галстук. Розово-липовый цветок, выпав на голубой с золотом пол, остался лежать возле ее туфелек. Минуту спустя Жанна уже плескалась в огромной ванне… Зеркало отражало ее точеную фигурку с мягкой белоснежной кожей, тонкими руками и маленькими торчащими грудка ми. Вдруг в ванную кто-то вошел.

Это была девушка с подносом, который она поставила на один из столиков. Девушка бросила из-под ресниц любопытный взгляд на Жанну, которая отчаянно намыливалась, чтобы как-то прикрыть наготу. На губах пришедшей появилась и тут же исчезла улыбка, и она указала на поднос, где стояли дивно пахнущий горячий шоколад, серебряный кувшин со сливками, блюда с бисквитами и несколько огромных роскошных груш.

— Спасибо, — пробормотала Жанна.

Девушка хихикнула, понимая, что английская фаворитка предпочитает остаться одна, и ушла. Жанна с облегчением вздохнула. Входная дверь, по всей видимости, запиралась, а в остальные мог войти кто угодно. Ведь и Раулю может прийти в голову мысль навестить ее, пока она тут плещется!

Жанна напрасно старалась отогнать эту мысль. А может, это и правда его сераль? В распоряжении любимого внука принцессы могло оказаться все, что он пожелает.

Испугавшись, она вышла из ванны и закуталась в огромное полотенце. Щеки ее алели, волосы окружали голову пушистым облаком. На плечах сверкали капли воды. Жанна не решалась даже подумать, что бы сделал Рауль, застав ее в таком виде. Она осмотрелась вокруг, как бы прикидывая, куда спрячется, если он действительно войдет. Жанна нервно закуталась в полотенце. Ей показалось, что она слышит шаги во дворике, минуту спустя она почувствовала запах сигареты. Рауль тут… а она практически голая!

Она осмотрелась в поисках своей одежды, но ее не было! По-видимому, ее унесла та девушка. Жанна стала отчаянно рыться в сундуке с шелками, обнаружила там что-то вроде мантии из шелковой парчи и поспешно натянула ее на себя, застегнув до самого подбородка. Она торопливо повернулась к зеркалу. Бирюзовый тон при малейшем движении отливал золотом. Цвет ей очень шел. Жанна отчего-то растерялась. Голос, прозвучавший из сада, заставил ее вздрогнуть.

— Ты не присоединишься ко мне?

Жанна никогда не чувствовала себя столь робко. Подумать только, они вместе пересекли пустыню, провели ночь под звездами, а сейчас она стоит в его доме, одетая в арабский шелк и дрожащая от ужаса.

— Жанна?

Поколебавшись, она схватила поднос и вышла с ним в сад. Рауль полулежал на скамье, дымя сигаретой. Конечно, он ведь дома. Лениво улыбнувшись, хозяин осмотрел гостью от макушки до босых ног.

— Ты забыла про туфли, — сообщил он с фамильярностью, которой не позволял себе раньше.

— Плитка теплая. — Она подошла к нему с подносом в руках, чувствуя себя босоногой рабыней.

— Арабская одежда тебе идет, чудо мое.

— Не надо… пожалуйста!

— Дорогая, а теперь что я делаю не так?

— Смотришь на меня, как на рабыню! — огрызнулась Жанна.

— Возможно, тебе это только кажется. — Он лукаво улыбнулся. — Эти апартаменты и садик много лет назад принадлежали любимой наложнице моего далекого предка — подобные вещи практикуются и сейчас.

— Поэтому меня здесь и поселили?

— Тебе не нравится? Красиво. Уединенно.

— Здесь чудесно.

Сердце ее подпрыгнуло, когда он произнес слово «уединенно». Все это, по-видимому, предназначалось для Джойосы.

— Что ты сказал бабушке о ее бывшей подопечной?

— Что Джойоса предпочла другого мужчину… а я — другую женщину.

Уставившись на него, Жанна опустилась на бортик фонтана — ноги ее не держали.

— Она подумала, что речь идет обо мне?

— Думаю, да. — Рауль взял с подноса медовое пирожное и откусил половину. — Не смотри на меня так испуганно. Никогда не встречал такой нелюбезной девушки. Я ведь обещал, что тебе не навяжут чужую роль.

Метнув на него быстрый взгляд, Жанна наполнила чашку шоколадом.

— Ты понимаешь, что я имею в виду, можешь не прятать от меня глаз.

— Чудесный шоколад, — попыталась она переменить тему.

— Во всяком случае, слаще, чем идея получить в мужья Рауля Цезаря-бея. Не так ли?

Ответа не последовало. Жанна молча потягивала шоколад. Вокруг пели птицы, среди цветов мелькали разноцветные мотыльки. Воздух был наполнен ароматом белых гортензий и жасмина.

Сад фаворитки.

О чем думал Рауль? О том, что, если бы на месте Жанны была Рэчел, уединенность сада оказалась как нельзя кстати?