Должно быть, уже в двадцатый раз за эти двадцать минут Бо бросал взгляд на дверь небольшой рождественской лавки в Бар-Харборе. Эмма вошла туда, а он остался прохаживаться на улице. Через застекленную витрину ему было хорошо видно, как она выбирала подарки среди деревянных Санта-Клаусов и кружевных ангелов.

Бо увидел, как Эмма наклонилась, чтобы рассмотреть что-то более внимательно, отчего волосы закрыли ее лицо. Она рассеянно отвела их в стороны и, лишь выпрямившись снова, отбросила за плечи. У Бо перехватило дыхание, и он ощутил знакомое приятное щекотание в чреслах. Боже, как ему нравились эти волосы!

Она распускала их, когда не была занята готовкой, после того как они сделались любовниками. С того момента он с трудом заставлял себя хотя бы часть дня заниматься работой, ему постоянно хотелось лишь одного — не выпускать ее из своих объятий.

Эмма очень быстро научилась ублажать его, и стоило ей совладать со своей застенчивостью, как она сделалась такой страстной любовницей, каких ему не приходилось встречать. Для него не составило труда узнать, что ей нравится, какие прикосновения возбуждают ее больше всего, какие ласки приводят к быстрому умопомрачительному оргазму и какие помогают продлить ее возбуждение до такой степени, что она вцепляется ему в плечи и начинает умолять дать ей желаемое. По улице прогремел грузовик, нарушив ход мыслей Бо. Внезапно он понял, что стоит на одной из главных улиц Бар-Харбора с восставшим членом, оттопыривающим брюки, и приказал себе думать о других вещах.

Однако новый поворот в мыслях заставил его помрачнеть. Вчера вечером звонил его старый приятель Джон. Он и Элси собрались навестить в Новой Шотландии родителей и хотели бы вместе пообедать в Бар-Харборе. Джон сообщил, что Элси умирает от желания познакомиться с последней любовью Бо, поскольку имела короткий разговор с ней по телефону. И дело вовсе не в том, что Бо не хотел их видеть. Неловкость, которая первоначально существовала между ним и его бывшей невестой, исчезла, когда она вышла замуж за Джона. Просто… просто, черт возьми, он не хотел ни с кем делиться Эммой. По крайней мере пока что.

— Прости, что я задержалась. — Эмма вышла из лавки, помахивая пакетом. — Я нашла великолепного Санта-Клауса, раскрашенного вручную. Он сделан из натуральной березы. — Подойдя к Бо, она вздохнула. — Я могла бы потратить в этой лавке целое состояние, но сколько рождественских украшений может понадобиться одинокой женщине?

Рождество. Бо точно знал, что подарит Эмме на праздник — бриллиантовые серьги. И она примерит их, когда на ней не будет надето ничего другого, со смаком подумал Бо, беря ее под руку, чтобы продолжить путь по улице. Но вполне возможно, что ее еще больше обрадует новый набор ножей, если он достаточно хорошо знает Эмму. Однажды Бо застал ее за изучением каталога ножевых изделий — она разглядывала их с огромным интересом. Именно тогда он и решил, что у нее будут эти ножи.

Но затем он вдруг опомнился. Рождество? Сейчас лишь сентябрь. Когда это было с ним, чтобы он хотел продолжать встречаться с женщиной целых четыре месяца? И вообще строить грандиозные планы на будущее?

Проклятие! Даже если когда-то и строил, то давно об этом забыл. Но почему-то он не мог представить свою жизнь без Эммы. Она изменила его жизнь, нарушила установленный распорядок. Теперь он не мог работать часами без перерыва. Он должен был прерываться, чтобы просто увидеть ее улыбку, которая всякий раз появлялась на ее миловидном лице, когда она видела его. В нем то и дело закипало желание, когда он наблюдал, как она расхаживает по кухне или читает на веранде. Это было какое-то сумасшествие, и казалось, что он должен ненавидеть подобное состояние. Если так будет продолжаться, то он очень скоро женится на ней.

Эта неожиданно пришедшая в голову мысль настолько ошеломила Бо, что он постарался тут же ее отбросить. Бо Кантрелл не создан для того, чтобы иметь постоянных женщин. Он уже получил урок. Раньше или позже он начинал паниковать и тяготиться связью. Ему не нужны постоянные стычки и скандалы.

Хотя общение с Эммой до сих пор его нисколько не тяготило. Даже совсем наоборот. Он ловил себя на том, что придумывал всяческие предлоги, чтобы прервать работу и пообщаться с ней. Бо обнаружил, что не может обходиться без нее несколько часов подряд, а вот к работе он слегка охладел.

Чтобы отвлечь себя от безрассудных мыслей, Бо сказал:

— Я очень сожалею по поводу сегодняшнего вечера. Джон мой друг с тринадцати лет. Я чувствую себя не вправе сказать ему, что не хочу его видеть.

Эмма посмотрела на Бо, ее лицо осветила доброжелательная улыбка.

— Я не возражаю. Да ты и сам был бы недоволен, если бы упустил шанс встретиться с ним и его женой. Ты, кажется, говорил, что они живут сейчас в Мичигане?

— Да. — Бо обнял Эмму за плечи. — Наверное, ты права. — Хотя он предпочел бы провести вечер перед камином, усадив Эмму на колени. А еще лучше — между ног. И чтобы при этом ни на одном из них не было ни единой нитки.

Вдали, под холмом, женщина в красном свитере и шортах цвета хаки энергично замахала рукой.

— Бо!

Он узнал Элси, а стоящий за ней высокий мужчина был, конечно же, Джон.

Когда Бо и Эмма приблизились к паре, он шагнул вперед, обнял Элси, приподняв ее от земли, а она с энтузиазмом поцеловала его в щеку. Отпустив Элси, Бо протянул руку Джону, который крепко, по-мужски пожал ее.

— Старик, раз тебя видеть! — проговорил его давний приятель.

— Взаимно. — Бо понимал, что улыбается как последний идиот. — Чертовски приятно увидеть вас обоих. Молодец, что позвонил. — Затем, отступив назад, подтолкнул вперед Эмму. — Это Эмма Хэмейкер. Джон и Элси Брейкс, — сказал он Эмме.

Эмма пожала обоим руки и со спокойной улыбкой произнесла:

— Рада познакомиться.

— Нет, это я рад. — Джон Брейкс продолжал удерживать ее руку, хотя Эмма уже была готова ее убрать. — Проклятие, старик, — добавил Джон, обращаясь к Бо, — где ты их находишь?

Эмма зарумянилась от смущения, чувствуя себя неловко под оценивающим взглядом. Элси дружелюбно фыркнула, и все сразу к ней присоединились.

— Не обижайтесь, — сказала Элси, — Джон всегда говорит то, что думает.

— Именно таким образом я заполучил тебя, разве нет? — улыбнулся ее муж.

Было видно, что они любят друг друга, и Эмма невольно отвела взгляд, когда они обменялись интимными улыбками, словно оказалась невольным свидетелем того, что не должна видеть.

— Эмме знакома эта история, — проинформировал их Бо. — Я хранил молчание, позволив Элси уйти, а Джон оказался достаточно умен, чтобы не упустить ее.

— Ну, что-то в этом духе, — подтвердила Элси.

Все засмеялись, а Эмма поразилась, как эта женщина может сносить сейчас все эти улыбки. Ведь когда-то она была обручена с Бо, разделяла его интересы и, может быть, в какой-то степени любила его, а он от нее ушел.

Эмма не могла представить себя на ее месте. Ее сердце начинало сладостно ныть всякий раз, когда Бо одаривал ее тем самым взглядом — взглядом, который без всяких слов говорил, что он хочет ее. Сколько еще раз она будет прижиматься к его груди, просыпаться от его дерзкого поцелуя, который он мог запечатлеть на любой части ее тела, видеть его искаженное страстью лицо в момент разрядки?

Всего шесть ночей. И это все.

Ее отпуск закончится через шесть дней, а вместе с ним закончится единственный и самый важный эпизод в ее жизни. До этого Эмма не знала, что такое любовь, и почти жалела о том, что встретилась с Бо, потому что по истечении шести дней и ночей она выйдет из этого состояния с сердцем, которое окажется разбитым на миллион частиц, и эти частицы невозможно будет склеить.

И все же, несмотря на печальную перспективу, Эмма была уверена, что не изменит свой взгляд на прошедший месяц. Бо научил ее понимать красоту человеческой близости, открыл радости, которые трудно даже представить, если их не испытать. И еще он, сам того не подозревая, научил ее искусству любви.

— …начинает холодать. Давайте зайдем и закажем что-нибудь. — Это сказала Элси, и Эмма слегка вздрогнула, когда Бо положил руку ей на талию и подтолкнул вперед.

— О чем ты задумалась? — спросил он, наклоняясь к ее уху, пока они стояли в ожидании метрдотеля. — А хочешь, я угадаю? — Его взгляд красноречиво сказал ей, что он думал о том, чем заняты ее мысли.

Эмма улыбнулась.

— Можешь угадывать сколько тебе угодно, но я говорить не стану. — «Потому что, — подумала она, — если я скажу, что думаю о любви, замужестве и совместной жизни, ты застонешь и зарыдаешь».

За обедом шла оживленная беседа, и Эмма узнала, что Джон и Элси имеют собственную фирму, занимающуюся импортом машин, что у них есть двухлетняя дочка и что мать Джона одолела их просьбами о том, чтобы побыть с внучкой.

— Поэтому мы отдаем ей Аманду на всю неделю, — сказала Элси. Голос ее слегка задрожал, и муж успокоительно положил руку ей на талию.

— Нам нужно иногда побыть наедине, — напомнил он. — Примерно через семь месяцев…

— Нас будет четверо, — закончили они фразу вместе.

Эмма почувствовала, как Бо на момент напрягся, прежде чем встать, и, протянув руку через стол, поздравил друзей. О чем он подумал? Может, он все еще любил Элси? Сожалел о том, что разрушил свое счастье? Или же просто-напросто был рад, что не «попался», как Джон?

Когда оживление, вызванное новостью, поутихло, Бо взял счет, который принесла официантка.

— Я оплачу счет. Сегодня я угощаю. Считайте это первым подарком ребенку, — сказал Бо. Джон стал было возражать, на что Бо лишь усмехнулся, и в этой усмешке Эмма уловила какую-то напряженность.

Когда мужчины подошли к стойке кассира, Элси схватила Эмму за руку.

— Мне надо пройти в дамскую комнату. Одно из проклятий беременности.

Эмма улыбнулась, в душе завидуя Элси. Она многое дала бы за подобное проклятие, если в конечном итоге все заканчивается тем, что ты будешь баюкать на руках малыша.

— Как долго ты и Бо отдыхали на озере? — спросила Элси, входя в кабину туалета.

— Почти месяц. — Эмма не стала объяснять, что они только здесь познакомились.

— Он замечательный человек. — Зашумела вода в унитазе, и Элси вышла из кабины. — Нет, ты не подумай чего-то такого, я его больше не люблю, но остаюсь при мнении, что он очень славный мужчина. Он умеет сделать так, что женщина начинает чувствовать себя женщиной. — Элси сверкнула глазами. — Зачем я тебе это говорю?

С минуту Эмма колебалась. Но вопрос, который вертелся у нее в голове весь вечер, требовал ответа.

— Ты никогда не жалела, что вы не поженились?

Элси посерьезнела, и Эмма поняла, что она не станет отделываться шутливым ответом.

— Жалела, — задумчиво сказала Элси. — После того как он заявил мне, что не может жениться на мне, я была очень подавлена. Во мне говорили в основном гордость и уязвленное самолюбие. Однако очень скоро я поняла, что он прав, что мы не подходим друг другу. — Она помолчала, затем в ее симпатичных голубых глазах снова появились огоньки. — Конечно, мне помогло преодолеть кризис то обстоятельство, что через неделю меня пригласил в ресторан Джон, а через месяц сделал мне предложение. Ну а потом я влюбилась в Джона и не могу себя представить замужем за Бо. Тут чувства совершенно не сравнимы. — Она еле заметно улыбнулась. — Я должна высказать Бо массу благодарностей. За то, что с его помощью нашла Джона, и за то, что он оказался умнее меня в отношении нашего брака.

Эмма улыбнулась и кивнула. Хотя в душе сочла Элси если не глупенькой, то недалекой. У всех, кто мог сделать выбор не в пользу Бо, явно чего-то не хватает.

Элси стала вытирать руки бумажным полотенцем, глядя на Эмму в зеркале.

— Ты первая женщина у Бо с того времени. Я не знаю, что чувствуешь ты, но он мне кажется… другим. Такое впечатление, что вы подходите друг другу, и он это понимает.

Эмма энергично затрясла головой:

— Нет, я так не думаю. Бо и я… мы не представляем чего-то постоянного.

— Ладно. — Элси открыла дверь и направилась к мужчинам, бросив Эмме через плечо: — Ты только не забудь пригласить Джона и меня на свадьбу.

Когда они возвращались из Бар-Харбора домой, Эмма положила голову на плечо Бо. Он усадил ее рядом, пристегнув ремнем и сказав при этом:

— Чтобы я мог урвать поцелуй, когда придется стоять перед красным светом.

Ей хотелось бы, чтобы Элси оказалась права в отношении свадьбы, но она успела узнать мужчину, который сидел с ней рядом. Он не относился к числу тех, кто привязывается к. одной женщине. И надо ловить счастливые моменты, пока они еще вместе.

Он разбудил ее утром поцелуями. Его язык коснулся маковки ее груди, губы сжали сосок, который тут же отреагировал на ласку, превратившись в тугой бутон. Эмма зашевелилась и потянулась к Бо.

Все так же молча он положил ладонь ей на лобок, раздвинул пальцами нежные атласные складки и стал осторожно входить в узкий, тесный грот. Даже спустя три недели у него было такое ощущение, что он имеет дело с девственницей, и он, сцепив зубы, удерживал себя от энергичных движений. Он хотел, чтобы Эмма испытывала такое же удовольствие, как и он. Для него в любовном акте едва ли не большая часть удовольствия заключалась в том, чтобы наблюдать за ее лицом, которое туманится страстью, за ее полуприкрытыми глазами, за тем, как она начинает отвечать на его толчки, как водит руками по его мускулистой спине. И лишь начиная ощущать первые волны ее оргазма, он давал себе волю и входил в ее лоно до конца. Почувствовав внутренние подергивания ее тугой вагины, которая словно выдаивала его набухшую плоть, он ускорял движения, за несколько энергичных глубоких толчков изливал горячее семя и замирал, обессиленный и бездыханный. Спустя минуту он скатился с Эммы и притянул ее к себе; она уютно прижалась к нему, рассеянно перебирая пальцами волосы на его груди.

— Я получила колоссальное удовольствие, — шепотом сказала она.

— Я тоже. Готова для второго раунда? — Бо прижался бедрами к ее бедрам, чтобы Эмма могла ощутить подергивание вновь ожившей мужской плоти.

— Я имела в виду не это, — сказала она, и он почувствовал в ее голосе затаенную тревогу. Бо посмотрел ей в глаза и увидел, что они подернуты грустью.

— Что стряслось, малышка? — Опершись на локти, он ладонями обхватил ее лицо и стал пальцами поглаживать волосы на ее висках.

— Ничего страшного. — Эмма попыталась улыбнуться, и Бо с тревогой увидел, что ее губы дрожат. — Если не считать того, что скоро я должна уехать.

— Уехать? Куда? — Бо ощутил холодок страха в животе. — У тебя еще пять дней отпуска остается, разве не так? Тебе пока никуда не нужно уезжать. — Он чувствовал, что запаниковал и что это видит Эмма, но ему наплевать. Бо поднялся с кровати и пересек комнату, чтобы взять со стула джинсы. — Ты не можешь уехать без предварительного разговора со мной.

— Без предварительного разговора с тобой? — недоверчиво переспросила Эмма и посмотрела на него так, что у него сжалось сердце. — Чего ради? Мы оба знаем, что это была временная связь. Ты делал все, чтобы я это поняла. — Она тоже встала, быстро набросила на себя теплый халат и точными движениями завязала пояс. — Мой отпуск кончается через пять дней, и я должна наметить план. У меня есть своя собственная жизнь, и я не намерена оставаться твоей сексуальной отдушиной. — И прежде чем он нашелся, что ответить, бросилась в ванную и громко захлопнула за собой дверь.

— Эмма! — Бо пытался повернуть ручку, но дверь оказалась запертой изнутри. Послышался шум душа. Он понимал, что Эмма сделала это нарочно, чтобы утопить все аргументы, которые у него могут найтись.

— Проклятие! — Он провел ладонью по волосам и опустился на пол, подперев спиной дверь ванной комнаты. Он должен убедить ее остаться с ним, отправиться с ним в Теннесси. Однако внутренний голос говорил ему: «Зачем? Чтобы ты имел удобную сексуальную отдушину?» Неужели она считает, что это все, чего он от нее хочет?

Ответ поразил его самого. Она была права. Он сделал все для того, чтобы она знала: это всего лишь непродолжительная связь.

Медленно поднявшись, Бо стал ходить возле ванной взад и вперед, совершая круги, отходя и возвращаясь вновь. Он чувствовал, как страх сжимает ему горло. Ничего подобного раньше он не испытывал. Даже когда он решил разорвать обе свои помолвки, его чувства носили рациональный характер, он испытал облегчение, ибо знал, что ему следует делать. Разве он не планировал бросить Эмму в конце месяца? Он собирался вернуться в Теннесси, вернуться к прежнему образу жизни вкупе с периодическими приятными связями сексуального плана, когда будет настроение.

Но подобное настроение больше никогда не придет. Как будто некая пелена спала с его глаз, и он увидел, что прежнее не вернется никогда. Он любит Эмму. Никогда раньше он не был способен на такую любовь. Он нуждался в ней, он хотел быть с ней всю оставшуюся жизнь.

Дверь ванной открылась, и Бо резко обернулся. Эмма стояла на пороге, в глазах ее читалась неуверенность. Он не слышал, как был выключен душ, как Эмма одевалась. Сейчас она была в платье, волосы небрежно собраны в пучок. Бо вдруг разозлился на себя — ведь именно он был причиной того, что она смотрела столь неуверенно.

— Малышка! — Он пересек комнату и попытался взять Эмму за руку, но она скрестила руки, как бы защищаясь и пытаясь его оттолкнуть.

— Не надо, Бо. — Она покачала головой. — Разве мы не можем закончить все достойно?

Закончить? Бо взорвался:

— Нет, черт возьми! Не можем. — Он крепко обхватил ее за талию и притянул к себе. — Мы ничего не заканчиваем. Позвони своей редакторше и скажи, что ты переезжаешь в Теннесси…

— Нет. — Эмма не пыталась вырваться из его объятий, однако она ушла в себя и смотрела не на него, а в пол. Она произнесла негромко, но четко: — Я должна ехать, Бо. Время, проведенное с тобой, было самым лучшим в моей жизни, но я должна ехать сейчас.

— Ты вовсе не должна уезжать, — сказал Бо сдавленным голосом, чувствуя, что у него вдруг пересохло в горле. — Ты сделала свой выбор — уехать. Это другое дело.

Эмма пожала плечами:

— Это не имеет значения.

— Но…

— Бо, — она подняла на него глаза, — я увидела выражение твоего лица вчера, когда Джон и Элси сообщили, что она беременна.

Он застыл, чувствуя, что сейчас, возможно, узнает, какую же ошибку совершил.

— И?..

— Это означает одно из двух. — Эмма изогнула губы в подобие улыбки, которая более напоминала гримасу. — Либо ты все еще любишь Элси и услышанная новость тебя уязвила, либо при мысли о том, что твой приятель попал в семейную кабалу, тебе стало его жаль.

Бо был ошеломлен. Он хотел что-то сказать, но промолчал. Как может она так думать после всего того, что они вместе пережили? После их совместных любовных игр — как может она думать, что он любит кого-то другого?

— Надеюсь, теперь тебе понятно, почему я должна уехать?

Горечь, которая ощущалась в ее голосе, смягчила ярость Бо.

— Почему?

Эмма снова от него отвернулась, и он почувствовал себя одним из крохотных муравьев, которые вдруг нахлынули на ее кухню.

— Потому что, — сказала она вдруг с дерзкой откровенностью, — для меня это не просто какая-то случайная временная связь. Для меня это слишком серьезно.

Бо почувствовал мгновенный приступ радости, которая пронзила все его существо. У него перехватило дыхание, он схватил Эмму за плечи и судорожно сжал их.

— Это слишком серьезно не только для тебя!

На мгновение в комнате воцарилась тишина. Эмма покачала головой, как бы не понимая.

— Что?

Видя ее смятение, он улыбнулся.

— Эмма, ты не уедешь в Массачусетс без меня. Сегодня мы определимся с тем, когда и как нам играть свадьбу. Сегодня мы решим, где будем жить, хочешь ли ты или не хочешь продолжать работать и сколько детей мы хотим иметь. Я всегда чувствовал, когда что-то было не так, и мне понадобилось время, чтобы определить, что теперь все в порядке. Когда Джон и Элси сообщили вчера о своем ребенке, я подумал, что не могу дождаться того дня, когда можно будет оповестить мир, что ты носишь в своем чреве моего ребенка. Я люблю тебя. Думаю, что ты тоже любишь меня, и хочу, чтобы мы поженились как можно скорее, как только у нас будет разрешение и мы найдем судью.

— Бо, я… — Она замолчала в растерянности. — Я…

— Ты просто скажи «да», — помог ей Бо.

С минуту она изучала его лицо, серые глаза ее встретились с его ожидающим взглядом.

— Да, — еле слышно прошептала она. И затем громко и прочувствованно повторила: — Да!

Бо испытал невероятное чувство облегчения — настолько сильное, что у него подогнулись колени. Он вынул из ее волос заколку, отбросил ее в сторону и погрузил руки в пышные волосы. А затем, благословляя мать-природу и ураган, который бросил Эмму к нему в объятия, поцелуем ознаменовал победу любви, которой ждал так долго.