Арабелла обессилела и, закрыв глаза, опустилась на кровать. Роберт склонился над ней и, войдя в нее, задвигался ритмично и резко, не обращая внимания на то, что причиняет ей боль.

Арабелла обвила его шею руками в поисках защиты и покоя. Ее лоно содрогалось от спазмов, из гортани вырывались хриплые рыдания. Она совершенно обезумела и испугалась самой себя. Никогда прежде слезы радости и стоны вожделения не смешивались в ее груди столь причудливо. Она чувствовала, что владеет им безраздельно, что чем сильнее впивается ногтями ему в спину, тем большее наслаждение он испытывает. Всепоглощающая страсть оправдывала ее в собственных глазах и примиряла с действительностью.

Арабелла замерла, прижавшись к Роберту, и испытала непривычный стыд оттого, что он проник в нее слишком глубоко. Ей казалось, что они слились воедино, сама их кровь перемешалась и нет такой силы, которая может разлучить их.

Приступы яростной злобы, которые отторгали ее от него, канули в прошлое. Она не помнила даже того, как настояла на посещении Дома мертвецов и как Роберт уступил ее капризу. Ужасные и разрывающие сердце воспоминания снова завладели ею: человек, лежащий посреди пыльной улицы и смертельно раненный цыганом; лицо Роберта, когда он услышал ее просьбу убить ее, – все плыло у нее перед глазами. И не было от этих воспоминаний спасения ни в физической близости, ни в непреходящей потребности любить друг друга.

Роберт нежно коснулся ее груди, словно извиняясь за доставленную боль, и поднялся, направляясь к лохани. Она последовала за ним и, обнаружив следы собственных ногтей на его спине, поспешила покрыть их поцелуями. Арабелла стояла перед ним покаянная, ища прощения и сострадания. Роберт улыбнулся ей, вылез из лохани и надел монашеский плащ.

– Боюсь, что я не похож на низкорослых арабов. Скорее я напоминаю всем европейца, который маскируется под араба.

В дверях Роберт поцеловал ее в лоб. Она не шевельнулась, мысленно моля Бога о его спасении.

Сквозь щель в занавесках она видела, как Роберт легко вскочил на спину Одиссея и быстро исчез между деревьями.

Арабелла не находила в себе силы отойти от окна, но, когда Калиф спокойно залез спать под кибитку, взяла себя в руки и вернулась к своим ежедневным обязанностям – перестилать постель.

Затем она стала расчесывать волосы и ушла с головой в это занятие, глядя в зеркало.

У нее болела грудь, невыносимая тяжесть в лоне свидетельствовала о том, что ей не хватает Роберта. Арабелла могла забыть о том, что было, только в его объятиях.

Она тщетно пыталась любоваться собой в зеркале, представ перед ним в роскошных персидских одеяниях и с изумрудом, улегшимся между ее грудей.

Роберт отсутствовал уже больше четырех часов. Арабелла не волновалась, понимая, что он бродит по улицам, беседуя со знакомыми, выспрашивая о неизвестных, которые, возможно, разыскивают его.

Она начала играть на лютне, и в эту минуту дверь отворилась. Роберт смотрел на нее с ласковой улыбкой. Арабелла поняла, что он не узнал ничего тревожного.

Роберт поставил на стол мешок с едой и принялся распаковывать его. На столе появилось седло барашка, сыр, хлеб. Кое-что здесь предназначалось для изголодавшегося Калифа.

– Я переговорил со всеми, кого мне удалось найти. Никто ничего не знает, и не слышал.

– Так, значит, мы можем отправиться к морю?

– Позже. После полуночи. А пока выйди и приласкай Сарацина.

Они ехали молча, спускаясь по склону холма к берегу моря. Лунный свет заливал тропу, вселяя в них уверенность и умиротворенность.

Они привязали лошадей к стволам прибрежных кипарисов и побежали к воде. Арабелла на бегу срывала с себя плащ. У самой кромки она остановилась, давая Роберту понять, что выполнит любое его приказание.

Они вместе отдались во власть волн, наслаждаясь наготой друг друга. Роберт увлекал Арабеллу туда, где глубоко, но она безоглядно доверилась ему, обняв его ногами за талию.

– Я никогда не знаю, что произойдет, отдаваясь тебе…

В ответ Роберт подхватил ее на руки – оказалось, что они плавали на мелководье, – и вынес ее на берег.

– Поспеши, – прошептал он и, опустив ее на плащ, быстро вошел в нее.

Их соитие длилось несколько секунд, за которые перед ними пронеслась вся их жизнь.

– Уже слишком поздно, – сказал Роберт. – Небеса светлеют. Нам пора возвращаться.

Под кипарисами их ждали верные кони – Сарацин и Птолемей. Роберт завернул ее в плащ и помог сесть на коня.

– Вперед, Арабелла! – воскликнул он.

Она пришпорила лошадь, собираясь оглянуться на прощание и еще раз увидеть море. Роберт тем временем осмотрелся по сторонам. Кровь ударила ему в голову, когда он увидел двух всадников, стремительно скакавших к ним.

– Господи, кто это? – воскликнула Арабелла.

– Они приближаются к нам, – отозвался Роберт, и она не узнала его голоса.

Он пустил свою лошадь в галоп, и Арабелла беззвучно последовала за ним.

– Сейчас не время для верховых прогулок, – негромко заметил Роберт.

Арабелла не слышала этих слов, она просто почувствовала, какие эмоции завладели его сердцем.

– Давай срежем путь! – крикнул он ей на полном скаку. – Мы попытаемся скрыться от них, если только они приехали сюда не по наши души. – Роберт круто взял в сторону и помчался, огибая холм, по направлению к кибитке. – Странно, что в этот час на побережье оказались всадники.

Он пришпорил коня, ведя за собой Сарацина, и вдруг остановился, надеясь, что Арабелла последует его примеру.

– Возвращайся! – крикнул он ей. – Возьми ключи. Калиф защитит тебя. – Он осадил коня.

Роберт постарался всунуть ключи ей в руку, но Арабелла уронила их.

Роберт пробормотал цыганское проклятие и свернул, надеясь, что Арабелла отстанет. Однако как только началась эта сумасшедшая скачка, она решила, что не оставит его ни за что на свете. Роберт пронзительно свистнул, думая испугать Сарацина, который скакал бок о бок с его конем, но тщетно.

Тогда Роберт прибег к последнему средству. Он придержал коня и бросил Арабелле на полном скаку:

– Убирайся вон!

Он мог бы и не произносить этих слов.

– Я не оставлю тебя! – крикнула в ответ Арабелла.

В эту минуту за спинами всадников появились еще двое. Лай Калифа внушал опасения за судьбу собаки, но не успокаивал Арабеллу.

– Сворачивай в сторону, куда угодно! Убирайся прочь!

– Я не оставлю тебя!

– Неужели ты не видишь, что происходит? – воскликнул Роберт. – Черт бы тебя побрал!..

Они продолжали скакать, невзирая на то, что два первых всадника зажимали их в тиски, поскольку их кони были сильнее и быстрее.

Арабелла потеряла голову, понимая, что не может отстать от Роберта ни на шаг. Она гнала Сарацина вперед, думая только о том, как не отстать от цыгана.

В считанные минуты ее сознание прояснилось. Она видела, как Роберт вытащил из-за пояса нож и метнул его в ближайшего преследователя. Всадник начал заваливаться на бок, а затем и вовсе рухнул. Роберт тотчас бросил второй нож и тут же соскочил с коня. Он бросился к остывающему трупу, вытащил у него из груди смертоносное оружие и стал поджидать остальных преследователей, прислонившись спиной к стволу кипариса, чтобы защититься с тыла.

Арабелла быстро догнала его, спешилась и бросилась к кипарису. Калиф залаял совсем близко, и в этот миг она увидела, как всадник на полном скаку приближается к ним, выставив вперед копье. Не успела Арабелла глазом моргнуть, а всадник уже оказался на земле, крича от боли.

Из темноты вынырнул его спутник и направил копье в грудь Роберту. Арабелла не помня себя, бросилась между ними. Ей довелось испытать странное ощущение: казалось, кто-то пришпилил ее к стволу кипариса. Она уже было подумала, что умерла, но чувства и мысли не оставляли ее. И потом этот странный скрежет, треск пронзенного дерева, крики…

Откуда-то издалека до нее донесся протяжный собачий вой. Арабелла открыла глаза и увидела уткнувшееся в землю копье. Роберт лежал подле, широко раскинув руки и ноги.

Арабелла поняла, что он мертв. У нее над ухом раздавался чей-то плач. Она почувствовала, что лежит на коленях у мужчины, который горько плачет, целует ее и одновременно отирает кровь цыгана со своих рук.

– Сестра моя, любимая моя сестра… – услышала она скорбный вопль и только теперь узнала голос брата.

– Рауль? – прошептала она.

– Да, это я, Рауль. – Брат крепче прижал ее к груди. – Господи, сохрани ей жизнь! Не дай ей умереть!

– Ты приехал из такой дали, чтобы убить нас, брат мой? – прошептала Арабелла.

– Нет! Не для этого, нет! Я приехал, чтобы увезти тебя с собой. Господи… спаси ее от мук, от невыносимых страданий!

И вдруг настала тишина, нарушаемая лишь тоскливым воем Калифа и безутешными всхлипами Рауля. Арабелла постаралась дотянуться до безжизненной руки Роберта. Ей было неловко доставлять огорчение брату.

– Рауль… – теряя силы, прошептала она.

– Да, я здесь. Я приехал за тобой… – с трудом вымолвил он, глотая слезы.

Она хотела спросить у него что-то важное, но не смогла: мысли путались у нее в голове.

– Сестра моя, возлюбленная моя Арабелла, живи… – откуда-то издалека доносился до нее родной голос.

Арабелла чувствовала, что должна что-то ответить, хотя бы несколько слов. Но силы неожиданно оставили ее.

– Неужели так быстро темнеет? Почему я не вижу твоего лица?

– Господь Всемогущий, не позволяй ей умереть! – воскликнул безутешный Рауль.

Арабелла предприняла еще одну слабую попытку коснуться мертвой руки, которая так напоминала руку Роберта, но была лишена его жизненной энергии. Но тотчас сдалась и внезапно очутилась очень далеко от Роберта, Рауля и сопровождавших его людей…

– Рауль, кому мы причинили зло? – шепнули ее губы.

Лицо брата почти поглотила тьма.

Ее взгляд постепенно остекленел, в глазах застыл вопрос, на который ей не суждено, было получить ответ.

Рауль склонился над телом бездыханной сестры и поцеловал ее закрывшиеся навеки очи. Калиф перестал бесноваться и припал на передние лапы, тихо скуля.

– Арабелла, возлюбленная моя сестра…

Воины, сопровождавшие Рауля, в один голос вымолвили:

– Матерь Божия, упокой душу этой святой грешницы…

– Благословения, покоя просим для нее…

– Тот, кто боится больше всех, тот и виновен…