Я стояла напротив барака, в котором прожила шесть лет своей жизни. Как он продержатся эти двадцать лет, я не могла себе представить. Постройка стала еще древнее. Словно одинокий болеющий старичок дом ссутулился и смиренно ждал смерти. Я несмело двинулась к подъезду.

– Что с тобой стряслось? – удивленно произнесла Маргарита, разглядывая мой потрепанный вид.

– Я побывала в гостях у нашей сестры, – призналась я.

– А ведь я тебя предупреждала! – в голосе улавливались нотки ехидства.

Марга вдруг пошатнулась и чуть не упала назад, но ухватилась за хлипкую дверь. Я сделала шаг, чтобы поддержать ее, но она отказалась.

– Зайди, – выдохнула она. – В подъезде сильно пахнет сыростью – это сводит меня с ума.

– Ты больна? – уточнила я, не решаясь сделать шаг. Мне вдруг стало страшно, и задрожали коленки. Марга махнула на меня рукой и, оставив дверь открытой, прошла в квартиру. Я сделала вдох и пошла за ней. В доме детства теперь все было по-другому, почти никаких воспоминаний не осталось.

– Я сделала ремонт… Не ищи вчерашний день, его здесь нет! Что она тебе напела? – уточнила Марга медленно, продвигаясь в бывшую родительскую комнату. – Знаешь про ее тюремный роман?

В комнате стоял старенький диван, застеленный несвежим бельем. Другой мебели не было (кроме деревянной табуретки, которая, казалось, вот-вот развалится).

– Я все продала, – прокомментировала она, предотвращая мои вопросы.

– Ты не пьешь? – уточнила я настороженно.

– Это от тебя разит, как от пропойцы! Видимо радость встречи отметили от души с Жози! – раздраженно выплеснула она, посмотрев на меня со строгостью.

– Боюсь, мы расстались с ней не друзьями, – произнесла я с сожалением, рассматривая при этом гору лекарств на «придиванной» табуретке. – Что у тебя? От чего ты лечишься?

Марга сидела на диване, опираясь на руку. На ней был велюровый черный костюм, местами затертый чуть ли не до дыр и вязаные носки, побитые молью. Некоторое время она молчала, видимо размышляя, стоит ли быть со мной откровенной.

– У меня то же самое, что и у мамы, – отозвалась она, устало уставившись на меня.

Теперь замолчала я, подбирая нужные и правильные слова. Я смотрела на изнеможенное лицо сестры, на вены, виднеющиеся сквозь кожный покров… Она выглядела слишком больной и усталой.

– Когда ты в последний раз ела? – строго спросила я.

– У меня нет аппетита, – пожаловалась она. – Но от теплого куриного бульона я бы не отказалась…

– Я могу это устроить. Если ты мне доверишься, Марга, – мягко произнесла я, на что услышала «Валяй!». Казалось, у нее больше не было сил бороться, и она сдалась в сестринские руки. Я предложила заказать такси, но затем вспомнила, что не могу расплатиться. Я уточнила, нет ли у нее денег взаймы, и пообещала отдать в гостинице, но заметив ее замешательство, предложила забыть об этом.

– Ты можешь просто заказать машину, пока я умываюсь? – поинтересовалась я. Она кивнула.

Ванная и туалет были совмещены. Это было единственное место, напоминающее мое детство. Я вспомнила, как мама время от времени купала нас с сестрами. Это было в моменты, когда у нее были силы после работы, потому что справиться с тройняшками было непросто, особенно если учесть, что мы с Жози, в отличие от нашей спокойной «королевы», были непоседы.

– Девчонки, не буду вас сажать вместе в ванну, если будете беситься! – ворчала на нас мама, но глаза ее улыбались. Мы обещали вести себя хорошо и выдерживали минуту – не больше. Иногда на наш визг приходил отец и наблюдал за своими голыми отпрысками. Мы сразу успокаивались, а он наоборот подначивал нас продолжать баловаться и представить, будто его нет.

– Я заплачу за такси, но ты мне верни потом деньги, хорошо? – попросила Марго, стыдливо опустив глаза.

Я помогла ей сесть на заднее сидение и торопливо оббежала автомобиль. Мы некоторое время ехали молча, а затем я задала вопрос, который не давал мне покоя после того, как я покинула дом Жозефины:

– Кто такой Михаил? Он называл ее матерью, но выглядит достаточно взрослым.

– Не здесь, – выдохнула Марго и побледнела еще сильнее.

Я погрузилась в раздумья, не думать об этом не получалось. К гостинице подъехали очень быстро. Город, конечно, разросся за годы моего отсутствия, и было много новых построек, среди них красивый отель, который считался самым шикарным в провинциальном захолустье.

– Ты живешь в этой гостинице? Она ведь очень дорогая! Говорят, ее построили специально для иностранцев! – произнесла сестра, любуясь видом современного рукотворного творения.

– А я кто? Ты забыла? Теперь меня зовут Айсу, – произнесла я подбадривающе, помогая ей подняться по ступенькам.

– Какой бесконечный путь наверх, – произнесла Маргарита, еле справляясь с одышкой.

– Оно того стоит! – прошептала я, пытаясь подбодрить ее.

В холле было немного людей, среди них выделялись два здоровяка, которые при виде двух меня – нас сестрой – подскочили с диванов. «Значит, они все же знают, как я выгляжу!» – пронеслось в моей голове. Я предложила сестре аттракцион: представить, что она постоялица шикарного отеля.

– Ты с ума сошла, они вышвырнут меня прочь! – испуганно произнесла она, вытаращив свои зеленые глаза, которые на исхудавшем лице казались огромными, как кофейные блюдца. Я замерла, вспомнив, как мы завидовали нашей «королеве», потому что только у нее были глаза изумрудного оттенка, у нас с Жози цвет был более тусклый – болотный.

– Ты ничем не рискуешь. Номер люкс здесь пустует месяцами и тебе еще руки начнут целовать за то, что ты не планируешь съезжать! – произнесла я, следя за «хвостом». Арабы не подходили и выжидали. Сестра несмело направилась к административной стойке, а я подошла к моим надзирателям. Обман был рассекречен, и мне намекнули, что за еще одну подобную выходку им дали «добро» упаковать возлюбленную шейха в чемодан и вести обратно в Эмираты. Я пообещала, что больше не стану поступать так опрометчиво и предупредила, что теперь планирую побыть в номере и возможно направлюсь на прогулку по городу на автомобиле в компании сестры.

– Боже, как бьется мое сердце! – восхищенно произнесла Марга, на ее щеках даже появился румянец. – Они говорили со мной с таким почтением, словно я звезда! Ты живешь в самом дорогом номере?!

Я кивнула, заметив, как изменилось ее настроение. Войдя в мое временное пристанище, сестре снова стало не по себе от слишком «богатой» обстановки. Она пару раз себя ущипнула, чтобы убедиться, что не спит, а затем направилась разглядывать изящную мебель, которую, как ей казалось, доставили как минимум из Эрмитажа.

Люкс был двухкомнатный: с отдельной спальней и просторной гостиной. Лично меня радовали огромные окна в пол, хотя открывающуюся из них панораму трудно было назвать приятной для глаза – российское убожество с жуткими дорогами и разрухой. Городок печально вздыхал, стесняясь собственной бедности.

– Знаешь, если лечь прямо у окна и смотреть на небо, возникают очень приятные ощущения, – произнесла я, наблюдая за сестрой, замершей возле стекла. Она тут же проверила мои слова и одобрительно кивнула, пообещав:

– Прямо отсюда и направлюсь на небо!

Я удивленно уставилась на нее, не зная, что сказать, но она рассмеялась, обозначив сказанное, как обычную шутку.

– В последнее время мое чувство юмора немного мрачное! – оправдалась Маргарита, немного смутившись.

Нам доставили в номер обед, увидев который, сестра ахнула, проворчав, что таким количеством еды можно накормить всех живущих в гостинице. Я ее попыталась разуверить, сообщив, что голодна, как волк.

– Не накормили тебя в гостях? – усмехнулась Марга, пытаясь встать с пола, чтобы перебраться за стол. Я помогла ей доковылять до удобного мягкого кресла. Она не спеша выпила бульон и даже немного поклевала салат из рыбных деликатесов, посыпанный икрой, но съела она очень мало. У меня тоже не было аппетита, возвращение Марго в мою жизнь очень меня взволновало, я жевала через силу, ради того, чтобы тоже не обессилеть, ведь мой желудок давно был пуст.

– Ты только нас не осуждай, Скарлетт… Можно я буду тебя так называть? – робко уточнила сестра и, получив положительный ответ, торопливо уточнила: – Имя Айсу мне чуждо… Словно речь идет о другом человеке – совсем незнакомом.

Я налила ей чай с молоком и уложила возле окна на огромные подушки, заботливо накрыв пледом. Марга задавала вопрос:

– Ты, наверное, приехала за правдой?

Я пожала плечами. Теперь мне нужно было собраться мыслями и ответить на вопрос.

– Я отвечу на твой вопрос, только дай мне несколько минут! Ты пока попей чай, а я быстро переоденусь в более привычное одеяние.

Торопливо приняв душ и накинув домашнее светлое платье из мягкой ткани, я вернулась к сестре и села с ней рядом, осторожно начав непростой разговор:

– Сначала было невыносимо тяжело… Меня учили отказываться от прошлого и жить настоящим, но у меня не получалось… Мне часто снилась мама и вы с Жози. Чтобы выбраться из другой страны, мне пришлось через многое пройти, и, если честно, я тайно надеялась, что, вернувшись в Россию, останусь здесь навсегда…

– Но вернулась в страну, а не в прошлое! – откликнулась Марга. – Поверь и я, и Жозефина тоже в тайне мечтаем вернуться в то время… Нам всем досталось и это неоспоримый факт… Когда тебя продали, мама словно сума сошла… Это стало ее проклятьем – вирусом, который попал и в наш организм, испоганив жизни всем… Будто мы плыли на надувном матраце, и, заметив дырку, смирились с тем, что утонем.

Слова были подобраны очень точно. У нас обеих заслезились глаза, а это было только начало долгой беседы, цель ее была построить мост, который мог бы соединить наши сестринские сердца. Когда я узнала, как жили девчонки, почувствовала приступ удушья от ужаса: оказалось, что отец, после мучительной смерти нашей матери, сделал их своими любовницами, и примерно с одиннадцати лет им пришлось начать жить половой жизнью.

– Теперь ты понимаешь, чей сын Михаил? – уточнила Марга, смахивая слезы. Для меня это откровение стало громом среди ясного неба, я вдруг вспомнила растяжки на животе сестры, когда она предстала передо мной во всей своей «красе» с распахнутым халатом. «Моя бедная Жози! Если бы я только знала!» – пронеслось в моей голове.

– Миша знает, кто его отец? – произнесла я ошеломленно.

– Нет, она ему не говорила, насколько я понимаю. Да и где взять сил, чтобы о подобном рассказать? – дрожащим голосом произнесла Маргарита. – Он заставлял нас мыть друг дружку в ванной. Наблюдал и… сам себя удовлетворял. А потом стал спать с нами по очереди, а иногда и с обеими сразу.

– А куда-то обращаться вы не пробовали? – осторожно уточнила я, чувствуя, как в висках пульсирует ярость и ненависть к извращенцу, с которым меня связывали родственные узы.

– Он нам обеим угрожал продажей на органы. Мы много плакали и были уверены, что тебя разобрали на запчасти, – извиняющимся тоном произнесла она. – Жози забеременела в двенадцать. Родила, когда Мишке было семь месяцев… Ее оскорбляли в больнице, называли разными словами… а она плакала и терпела, и ничего никому не рассказала, потому что боялась за меня. Я осталась с отцом в квартире одна. Из больницы Жозефина вернулась совершенно другой. С ребенком в основном сидела я, а Жози пошла по наклонной – связалась с какой-то компанией, начала употреблять алкоголь и даже наркотики… Встретила Ваську и сбежала, оставив своего ребенка, к которому не испытывала материнских чувств. Я не знала, что делать с вечно орущим комочком… В школу ведь его не возьмешь… Покупала ему молоко в магазине, грела на плите и поила, добавляя туда снотворное (оно осталось после смерти мамы). Затем отец стал инвалидом… Это было затянувшееся путешествие в самое сердце ада! Потом вернулась Жози и потребовала сына, а я его к тому времени сдала в приют, потому что не могла совмещать учебу с воспитанием ребенка, принадлежащего не мне…

Она долго говорила… И о том, как выживала на грани надрыва, желая скорее отправиться к маме на небеса, но решаясь свести счеты с жизнью, помня, что это большой грех. И о злости на отца, и о том, как вывезла его однажды ночью к выгребной яме, предварительно накачав спиртным и снотворными, Марга столкнула его в разбавленное летними ливнями дерьмо, а через несколько дней обратилась в милицию, делая вид, что обеспокоена отсутствием отца…

– Нашли его коляску, а тело не стали выковыривать из дерьма. «Хотите, говорят, сами доставайте!». Я так боялась, что он каким-то чудесным образом останется в живых… или начнет меня преследовать после смерти… Я много читала об неуспокоенных духах, жаждущих мести, – зевая, произнесла Марга, устав от воспоминаний. – Похоронила пустой гроб в результате. Жози отказалась помогать, объявив, что она – круглая сирота.

Было ощущение, будто я побывала в центрифуге, после которой все вращалось перед глазами. Я хотела встать, но не смогла, меня будто все еще прижимало к ее стенкам. Я не хотела знать больше того, что уже услышала, и вникать в ужасающие подробности.

– Идем, я отведу тебя на кровать, – предложила я, заметив, что Марга борется со сном.

– Здесь? – удивилась она и посмотрела на меня так жалобно, словно маленький бездомный котенок, которого я решила оставить в своем доме.

– Мы не взяли с собой лекарства, но я могу за ними съездить! – предложила я, но сестра отрицательно покачала головой, признавшись, что они ей совсем не помогают.

– Я их пью по инерции, как говорится. Просто наполняю желудок, – выдохнула она. – Что-то ведь он должен иногда переваривать…

Я приложила усилия, чтобы удержать поток соленой воды, который был готов хлынуть из моих глаз.

– Мягко, как на облаках, – произнесла она засыпая. Темнело, ая все рассматривала ее измученное лицо, придумывая досуг на следующий день.

– Ты только не уходи, пожалуйста, не оставляй меня одну… Я так устала быть одна, Скарлетт, так устала…