— «Дом ангелов?» — повторил он. — Да. Кое-что слышал. В докладах моих людей иногда встречались упоминания о нем. Где это?

— В Исмаилии, — ответил я.

Я вкратце передал мою беседу с Уной, упомянув о ее предложении посетить это заведение.

— Почему вы считаете, что Сильвию забрали именно туда? — спросил он.

— Ну-у, — нерешительно начал я. — Сильвия хороша собой, не так ли? А это не просто бордель, а пересылочный пункт, откуда азиатских красавиц отправляют в средиземноморские порты, а белых женщин — на Восток. И надо взглянуть в лицо фактам: если они заставят Сильвию подписать письмо в банк, то уже не отпустят ее, а попробуют превратить в проститутку.

Он кивнул.

— Боюсь это так

— Но это ужасно! — воскликнула Кларисса. — Мы должны помешать им! Непременно должны.

Но Эссекс-паша уже по телефону требовал соединить его с полицейским управлением в Исмаилии.

— Что еще мы можем сделать? — спросил я, когда он повесил трубку.

— Боюсь, пока ничего, — медленно проговорил он. — Сейчас в розыске участвуют все полицейские Египта, и нам остается ждать сообщений. Едва ли она добровольно позволила увезти себя из Каира, — машину, скорее всего, загнали в укромное место и Сильвии, чтобы утихомирить ее, сделали укол наркотика. Они торопились и, вероятно, положили ее на заднее сиденье, будто спящую. Тогда на одном из полицейских постов при выезде из города ее заметят.

— Неужели мы будем сидеть здесь сложа руки?! — вскричала Кларисса. — Давайте, по крайней мере, поедем в Исмаилию.

— Но ведь нет подтверждения, что ее отвезли именно туда, — сказал я. — Это всего лишь предположение.

— Оно весьма логично, — произнес Гарри. — Мне бы не хотелось сгущать краски, но я сомневаюсь, что они когда-либо отпустят ее. Они не захотят рисковать и постараются избавиться от столь нежелательного свидетеля.

— Согласен, — кивнул Эссекс-паша.

— Тогда я еду в Исмаилию, — заявила Кларисса.

— Вы же не полиция, — заметил я.

— Нет но, когда бедная девочка будет спасена, я смогу ей помочь, — не раздумывая, ответила Кларисса. — После таких переживаний ей потребуется забота женщины.

— Отлично, — согласился я и повернулся к Эссекс-паше. — Думаю, сэр, вы не станете возражать, если мы отправимся в Исмаилию?

— Миссис Бельвиль высказала здравую мысль. Поезжайте через Суэц. Я позвоню в местную полицию и попрошу их сообщить вам новости, если они к тому времени появятся.

Я поблагодарил его и спросил управляющего отелем, где можно достать машину и хорошего водителя.

— Мистер Дэй, — сказал он. — Вы можете воспользоваться моей машиной, у меня первоклассный шофер.

Управляющий проводил нас до террасы, где мы увидели Амина и Мустафу. Прошло не более получаса, как стало известно об исчезновении Сильвии, но новости среди местных слуг распространяются быстро, и они оба явились предложить свою помощь. Бедный Мустафа выглядел ужасно. Он обожал свою юную госпожу и теперь все время бессвязно повторял, чтобы ему позволили добраться до злодеев, похитивших ее. Узнав, что нам предоставлен большой «бьюик», в который, помимо водителя, помещается еще пять человек, мы решили взять с собой обоих драгоманов.

Дорога к Суэцу идет через Гелиополис — еще один пригород Каира, правда, не столь фешенебельный, как Гезира или район вдоль дороги на Гизу.

Затем мы помчались по прямой ровной трассе, ведущей в пустыню. Окружающий пейзаж разительно отличался от плодородной равнины Дельты. Куда ни кинь взор, не было видно ни единого дерева, дома или животного. Здесь даже трава не росла, и перед нами разворачивалась только лента дороги, помеченная по обеим сторонам большими круглыми бочками из-под керосина, наполненными песком и выкрашенными в белый цвет, хорошо заметный ночью в свете фар.

Вокруг простиралась плоская желтая равнина, кое-где на горизонте нарушаемая очертаниями холмов. Впервые попавший сюда путешественник мог бы ожидать увидеть море песка, но тут расстилалось море камней, цвет которых менялся от золотого до темно-коричневого. Когда-то здесь было морское дно, и темные участки соответствовали скоплениям кремниевой гальки на наветренных склонах холмов, в то время как сдутый оттуда песок образовывал длинные желтовато-золотистые полосы с подветренной стороны или в неглубоких впадинах.

Гарри и Кларисса впервые оказались в пустыне, и оба соглашались, что, несмотря на всю ее безжизненность, в ней было странное очарование, хотя каждая новая открывающаяся панорама повторяет предыдущую, и за сотни миль не обнаружишь ни малейшего различия в сменяющих друг друга пятнах темноватой кремнистой гальки и желтого песчаника.

На всех восьмидесяти милях лишь в одном месте жили люди где-то на полпути между Каиром и Суэцом. Уже темнело, на низкой гряде смутно виднелись очертания огромных, беспорядочно расположенных зданий, окруженных высокой стеной на манер крепости. Амин сказал, что это старый коптский монастырь.

Затем сгустилась тьма, но мы не сбавляли скорости, и лучи наших фар высвечивали керосиновые бочки, не будь которых, пришлось бы плестись черепашьим шагом из боязни съехать с шоссе.

Без четверти девять мы остановились возле полицейского поста на въезде в Суэц. Там нас ждал английский офицер в египетской полицейской форме. Он представился как майор Лонгдон и сказал, что Эссекс-паша звонил ему и велел приготовить для нас комнаты в отеле «Миза». Мы сразу же спросили его о Сильвии, но, к сожалению, никаких новостей не поступало, хотя полиция проверила все машины, прибывшие в Суэц из Каира или направлявшиеся в Исмаилию.

Казалось, я ошибся в своем предположении относительно «Дома ангелов», и мы зря оставили Каир, тем более, что полиции Исмаилии до сих пор не удалось обнаружить бордель.

Раньше мне не доводилось бывать в Суэце, — одном из немногих городов Африки, известных каждому школьнику, — и я ожидал увидеть довольно крупное поселение. Но он оказался чуть больше разросшейся деревни, а своей известностью обязан названию канала.

Как сообщил нам Лонгдон, пассажиры редко сходят с корабля в Суэце. Девяносто девять процентов из них предпочитают высаживаться в Порт-Саиде, поэтому отели здесь маленькие и провинциальные. До недавнего времени старый отель «Бель Эйр» был единственным местом, где путешественники из Европы могли провести ночь. Лонгдон решил поселить нас в «Мизе», считая, как он выразился, что новые кровати мягче старых, однако пообедать предложил в «Бель Эйр», где хозяйкой была француженка, и кухня считалась лучшей в Суэце.

В «Бель Эйр» еда была превосходна и сделала бы честь любому отелю какого-нибудь небольшого французского городка. Но сам обед прошел очень уныло, поскольку мысли всех неизбежно возвращались к бедной Сильвии.

Моя догадка насчет Исмаилии не подтверждалась пока ничем, но я чувствовал, что она верна, тревожило лишь то, что полиция до сих пор затруднялась определить местонахождение этого «Дома Ангелов». Если Сильвия там, только незамедлительные действия могут спасти ее.

Я не очень много знал об организованной проституции, но мне было известно, что первым делом у строптивой жертвы ломают волю к сопротивлению. Как правило, ее сначала достаточно сильно избивают, чтобы она была просто не в состоянии совершить побег. Затем самый дюжий мерзавец насилует ее, это, естественно, приводит жертву в такое отчаяние, что она на долгое время теряет способность даже помышлять о бегстве. Затем обычно ее несколько дней держат на голодном пайке, систематически избивая и насилуя, пока, наконец, воля жертвы не ослабеет настолько, что она соглашается принимать клиентов. Тогда ежедневные побои и изнасилования прекращаются, существенно улучшаются питание и условия содержания.

Не было надежды даже на то, что Сильвию оставят в Исмаилии на несколько дней. Они, естественно, постараются поскорее вывезти ее из Египта и на другой день или, самое позднее, ночью накачают наркотиком, скрытно погрузят на борт местного суденышка и по каналу переправят в один из портов Красного моря, где тайком продадут в гарем какого-нибудь богатого шейха, и ее следы потеряются на долгие годы, а может быть, навсегда.

Эту пугающую мысль я старался выбросить из головы, но никак не мог забыть, что подобная судьба постигает ежегодно десятки тысяч молодых женщин, и, если Закри-бей решил избавиться от Сильвии именно таким образом, с ней обойдутся ничуть не лучше, чем с другими.

Пока мы пытались осилить крем со сливками, Лонгдона вызвали к телефону. Вернувшись, он сказал, что разговаривал с Эссекс-пашой. Все еще не удалось обнаружить никаких следов, определенно указывающих на Сильвию. Однако полиция Каирского аэропорта сообщила, что в начале четвертого в Александрию вылетел частный самолет с двумя мужчинами и тремя женщинами на борту. Женщины были одеты в арабские одежды и чадру. Две из них поддерживали третью, которую, по их словам, отправляли домой после серьезной операции. Поскольку самолет не покидал страну, и никаких паспортных формальностей не требовалось, ею никто не заинтересовался. Этой женщиной вполне могла оказаться Сильвия, под воздействием наркотиков не способная ни говорить, ни даже позвать на помощь.

Новость была далеко не воодушевляющей. Если это на самом деле была Сильвия, то самолет мог улететь прямиком в сторону портов Красного моря, и шансы вызволить ее оттуда равнялись практически нулю. Я не высказал этого вслух но считал, что в таком случае смерть могла бы оказаться для нее предпочтительнее.

Однако через двадцать минут, когда мы пили кофе, поступили новости получше. Начальник полиции Исмаилии сообщил, что удалось, по-видимому, найти «Дом ангелов», но он ждет окончательных подтверждений, прежде чем отдать распоряжение об облаве, и мы немедленно отправились туда, чтобы успеть к ее началу.

Через двадцать миль дорога от Суэца сворачивает в сторону и идет по берегам сначала Малого Горького, а затем Большого Горького озера, через которые проложен канал. Мы выжимали все, что могли, на длинных, ровных участках дороги, но достигли Исмаилии лишь к половине двенадцатого. Въехав в город, Лонгдон сразу же направился к французскому клубу, где нам должны были сообщить последние новости.

Когда мы вышли из машины, Лонгдона приветствовал начальник полиции собственной персоной. Это был рыжеволосый человек с усиками, и Лонгдон представил его как майора Хэнбари.

Майор сказал, что выбрал французский клуб, поскольку здесь удобнее, чем в его кабинете, ждать завершения облавы, намеченной на одиннадцать сорок. Он провел нас в клуб и усадил за маленький столик в просторном, весело выглядевшем баре, с разрисованными полушутливыми схемами окрестностей стенами. В баре было почти пусто, и майор Хэнбари, не откладывая, изложил результаты расследования.

До сегодняшнего вечера никто из его людей даже не слышал о «Доме ангелов», но им вполне могла оказаться резиденция богатого торговца Сулимана Тауфика — отдельно стоящий дом на северной окраине города. Со времени звонка в Суэц ему удалось выследить в городе двух арабских слуг Тауфика и допросить их. После определенного давления они рассказали, что туда привозят, преимущественно по ночам, молодых женщин различных национальностей, которые гостят там день или два, а затем бесследно исчезают.

Он счел эту информацию достаточной для выдачи ордера на обыск, и его младшие офицеры последний час стягивали все наличные силы, чтобы окружить дом.

Он допил коктейль и сказал, что ему пора.

— Если позволите, мне бы очень хотелось отправиться с вами, — сказал я. — Может возникнуть потасовка, и лишние руки никогда не помешают. В любом случае вам потребуется человек способный опознать мисс Шэйн, если она там.

— И я тоже пошел бы с вами, — немедленно добавил Гарри.

— Насчет вас у меня нет возражений, — согласился майор, — но как быть с миссис Бельвиль? Боюсь, нам не стоит впутывать ее в это дело.

Кларисса покорно вздохнула.

— Не беспокойтесь, я останусь одна. Только, ради Бога, будьте осторожны. Не дайте себя подстрелить.

Хэнбари улыбнулся.

— Не волнуйтесь, миссис Бельвиль. Я участвовал в облавах такого рода, и у нас достаточно людей, чтобы справиться с любыми головорезами, засевшими в доме Тауфика.

Попрощавшись с Клариссой, мы сели в поджидавшие нас машины и отправились в путь, взяв с собой Амина и Мустафу. Исмаилия — небольшой городок, и мы быстро добрались до ее северной окраины. Мы остановились в нескольких сотнях ярдов от скрытого деревьями поместья, окруженного длинной стеной.

Хэнбари доложили, что все окружено, и по его свистку люди готовы атаковать дом. Он дал десять минут на приготовление к штурму, а затем, в сопровождении сержанта и шести арабских полицейских, мы неслышно направились в сторону ворот. На полпути майор приказал сержанту и одному из полицейских отделиться от нашей группы, перелезть через стену справа от ворот и открыть их, если привратник откажется сделать это. Как только они исчезли за стеной, мы прошли к огромным, массивным воротам и громко постучали.

Секунду или две никто не отвечал, затем открылось зарешеченное окошечко, и оттуда на нас взглянула пара черных глаз.

— Что вам угодно? — спросил по-арабски голос.

— Увидеть Сулимана Тауфик-бея, — ответил Хэнбари.

— Его нет дома, — ответил бавваб.

— Тогда я хочу видеть управляющего.

— В такой час все спят, — был грубый ответ.

— Неважно, впустите меня, — рявкнул Хэнбари и, вытащив револьвер, неожиданно просунул его между прутьями решетки, так что мушка оказалась всего в дюйме от носа бавваба. — Не двигайся. Я офицер полиции, и обвиню тебя в сопротивлении если пошевелишься.

Глаза слуги расширились от страха, он даже не попытался закрыть окошечко, уставившись на дуло револьвера.

— Хусейн! — позвал Хэнбари. — Ты здесь?

— Хадра, эфенди! — раздался в ответ резкий голос сержанта.

— Хватай этого человека и открывай ворота, — вновь произнес Хэнбари.

За воротами послышался шум борьбы, затем звук отодвигаемых тяжелых деревянных задвижек, и одна створка массивных ворот распахнулась.

Держа наготове пистолеты, мы устремились по длинной, об саженной пальмами аллее, ведущей к главному входу. Было тихо, но в некоторых окнах верхнего этажа горел свет. Хэнбари шепотом приказал нам встать по обе стороны входной двери, в тени. Затем подошел к двери и позвонил.

Где-то в глубине дома гулко звякнуло, и после, казалось, бесконечного ожидания послышалось шарканье ног за дверью. Она чуть приоткрылась, и слуга-араб подозрительно выглянул в щель.

Последовала краткая приглушенная беседа на арабском, и я смог уловить слова «твой хозяин» и «ордер на обыск». Слуга попытался захлопнуть дверь, но Хэнбари успел просунуть в щель ногу, и в следующую секунду тишину ночи прорезал его громкий свисток, а сам он всем телом навалился на дверь.

Мы бросились ему на помощь. Дверь внезапно поддалась, и Хэнбари растянулся на полу, а Лонгдон и один из полицейских рухнули ему на спину. Слуга ухватился за рычаг на стене повернул его, и далеко в доме раздался пронзительно-резкий сигнал тревоги.

Хэнбари был уже на ногах, но слуга бежал по коридору, крича изо всех сил и игнорируя приказы остановиться.

Мы ворвались в узкий вестибюль. Хэнбари и двое его людей погнались за убегавшим слугой, Лонгдон и сержант рванулись в комнату направо, где горел тусклый свет, я бросился вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, а за мной по пятам следовал Гарри.

Поднявшись до поворота, я увидел на верхней площадке спешивших нам навстречу людей. Один из них поднял пистолет и выстрелил. Пуля просвистела у моей щеки и вошла в стену.

Я выстрелил в ответ, и в ту же секунду все погрузилось во тьму.