Лили решила, что Марк ничуть не изменился.

Бесспорно, он стал выше ростом. Белокурые волосы, прежде торчавшие вихрами, теперь были тщательно вымыты и причесаны, а его роскошный костюм не имел ничего общего с теми жалкими обносками, в которые ему приходилось облачаться, когда он служил учеником доктора. Откровенно говоря, когда Лод издалека показал ей хозяина бала, Лили отнюдь не была уверена в том, что этот элегантный господин соизволит ее узнать. Конечно, они постоянно обменивались письмами, но с тех пор, как они виделись последний раз, прошел почти целый год. И за этот год Марк успел взлететь на головокружительную высоту.

Но стоило Марку взглянуть ей в лицо, он моментально превратился в застенчивого и робкого мальчишку, которого Лили когда-то учила читать. Он смотрел на нее, открыв рот и вытаращив глаза от изумления.

— Может, отойдем куда-нибудь в сторону? — предложила Лили. — А то от всех этих любопытных взглядов мне как-то не по себе. К тому же мы мешаем твоим гостям танцевать.

Несколько мгновений Марк не двигался с места. Затем он наконец вышел из ступора, отвесил Лили изящный поклон, выпрямился и предложил своей даме руку. Она зарделась от удовольствия. Прежде никто и никогда не обращался с ней как со знатной леди.

— Надеюсь, вы будете настолько любезны и составите мне компанию? — произнес он тоном искушенного в светских приличиях джентльмена, а потом добавил просто и дружески: — Пойдем погуляем по саду.

— Спасибо, но я вполне способна передвигаться без посторонней помощи, — ответила Лили и игриво оттолкнула руку Марка.

Не оглядываясь, девочка двинулась по дорожке. Ей хотелось припустить бегом, но тяжелое черное платье и длинный плащ с капюшоном, доставшиеся ей от синьоры Созино, замедляли движения. Услыхав за спиной шаги Марка, Лили попыталась забыть о своих заботах и настроиться на отдых и удовольствие. Каждый день жизнь обрушивала на нее столько проблем, что выбросить их из головы становилось все труднее. Вот и сейчас, глядя на роскошные наряды, цветы и драгоценности, она мысленно подсчитывала, скольких бездомных бродяг можно было бы спасти от голодной смерти, продав все это.

— Идем же, идем! — Позабыв о светских церемониях, Марк потянул подругу за рукав. — Здорово ты меня разыграла! А помнишь, как я изображал привидение? Помнишь, как ты смеялась?

Лили остановилась и печально кивнула головой.

— Помню, Марк. Сейчас мне редко приходится смеяться.

Марк в замешательстве опустил глаза и принялся теребить кружевной манжет своей рубашки.

— Да, из твоих писем я понял, что живется тебе нелегко, — проронил он и торопливо добавил: — Я бы очень хотел писать тебе чаще, честное слово… Но у меня такая уйма дел… Все эти званые обеды, вечера и собрания…

— Похоже, тебе живется еще труднее, чем мне, — заметила Лили, и в голосе ее улавливались нотки сарказма.

Марк растерянно уставился на нее, и Лили невольно улыбнулась.

— Я знаю, ты стал теперь непревзойденным пророком, — сказала она, озорно сверкнув глазами. — Уверена, ты сумеешь мне предсказать, выбросят ли меня отсюда, если я припрячу в карман плаща несколько бутербродиков и тарталеток?

Марк попытался придать своему лицу донельзя суровое выражение.

— Подобным поступком ты нанесешь глубокое оскорбление хозяину, — проронил он.

— Но разве хозяин — не ты? — вскинула бровь Лили.

— Я, кто же еще. И я глубоко оскорблен твоим намерением прятать бутерброды в карман. Если хочешь, забери с собой хоть целый поднос.

Лили вновь улыбнулась, на этот раз открыто и простодушно.

— Твои гости не хватятся хозяина? — спросила она.

— Вряд ли, — пожал плечами Марк. — Всем этим людям на меня ровным счетом наплевать. В большинстве своем они явились сюда с одной-единственной целью — похвастаться шикарными нарядами. Если какая-нибудь важная персона пожелает поговорить со мной, Снутворт даст мне знать.

— Снутворт, — эхом повторила Лили.

В разговорах с ней Лод несколько раз упоминал имя слуги Марка. И при этом всякий раз награждал его определением «скользкий тип».

— Так что все прекрасно без меня обойдутся! — воскликнул Марк и рассмеялся. — Как это здорово, что мы наконец увиделись!

Он схватил Лили за руку и крепко сжал ее.

— Слушай, а может быть, ты хочешь потанцевать? По саду можно погулять и потом!

Лили отрицательно покачала головой.

— Нет-нет, я ведь совершенно не умею танцевать.

Но Марк уже тянул ее в сторону танцующих.

— Ничего, это дело не хитрое. К тому же я буду рядом. Наконец-то мне выпал шанс взять реванш и хоть чему-то тебя научить.

Лили вырвала свою руку, решительно, но не резко, и на несколько мгновений застыла в замешательстве. Затем губы ее тронула улыбка. Девочка не привыкла отступать перед испытаниями — как серьезными, так и пустяковыми.

Солнце клонилось к линии горизонта, на небе играли закатные отсветы, а бал был в самом разгаре. Лили понимала, что ей пора вернуться в Дом милосердия, ведь Бенедикта осталась там без всякой помощи, но в то же время не могла устоять перед искушением продлить этот волшебный вечер. Так приятно было видеть Марка, повзрослевшего, галантного, уверенного в себе. Он не имел ни малейшего отношения к ее новой жизни, и это лишь усиливало радость встречи, позволяя Лили забыть о своих бесчисленных обязанностях, ощутить себя веселой и беззаботной.

В конце концов Лили обнаружила, что сидит рядом с Марком за столом в центральном шатре, а перед ней высится на тарелке целая гора всяких вкусностей. Марк, нагулявший во время танцев аппетит, поглощал бутерброд за бутербродом.

— Знаешь, до того как ты явилась, я буквально умирал со скуки! — сообщил он с набитым ртом. — Мне надо было пригласить тебя на какой-нибудь званый вечер еще раньше. Но в письмах ты так много говорила о своих делах, что я решил, тебе не до развлечений.

— Мне и в самом деле не до развлечений, — задумчиво сказала Лили. — Но я очень рада, что сегодня побывала на твоем балу. Я очень по тебе скучала.

— А я-то как скучал! — подхватил Марк.

Взгляд его упал на стол, где лежали старые очки и маска доктора Теофилуса, в которых перед ним предстала Лили. Он взял маску и заглянул в пустые глазницы.

— Почему ты решила меня напугать? — тихо спросил он.

— Я вовсе не хотела тебя пугать, Марк, — покачала головой Лили. — Просто привратник не пропустил бы меня в сад без маски, а другой у меня не было. Я собиралась снять ее прежде, чем подойду к тебе, но не успела. Прости, если пробудила тяжелые воспоминания.

Лили заметила, как по лицу Марка пробежала легкая тень.

— Воспоминания — это всего лишь воспоминания. Они принадлежат прошлому, и глупо из-за них растравлять себе душу, — пожал плечами мальчик. — Сам не знаю, почему я так испугался. Доктор Теофилус не причинил мне никакого зла, напротив, спас мне жизнь. Но я вспомнил об отце. О том, как он со мной поступил. — Марк помолчал, потом вздохнул и отодвинул тарелку. — Не будем о грустном, Лили. Расскажи лучше о том, чем ты сейчас занимаешься. Насколько я понял, ты здорово увлечена своей новой идеей. Кстати, очень может быть, я тоже приму участие в ее осуществлении. Стану одним из покровителей твоего Дома милосердия, или как там он называется. Правда, Снутворт не в восторге от этого намерения, но, по-моему, твой замысел может принести успех…

— Ты так думаешь? — спросила Лили. Перед глазами у нее возникли толпы изголодавшихся оборванцев, которые днем и ночью стояли в очереди перед дверями ночлежки, надеясь получить теплую постель и тарелку супа. — Ты считаешь, я поступила верно, затеяв все это?

— Ты просто умница! — воскликнул Марк и возбужденно всплеснул руками. — Сумела нащупать настоящую рыночную брешь! Удивительно, как это до сих пор никто не додумывался продавать спокойную совесть, удовлетворение и самодовольство, так сказать, в одном флаконе. Даже лучшие торговцы чувствами и эмоциями до сих пор не изобрели подобного коктейля. — Марк положил локти на стол. — Мне даже странно, что на столь качественный товар не нашлось других покупателей, кроме синьора и синьоры Созино. Разумеется, они не могут обеспечить твое заведение всем необходимым.

— Они очень хорошие люди, — медленно произнесла Лили.

Девочка была до глубины души разочарована тем, что Марк не сумел ее понять, но еще не оставила надежды объяснить ему свои истинные намерения.

— Они помогают нам, не рассчитывая извлечь из этого выгоду. И я верю, найдутся люди, которые последуют их примеру. Люди, которые почувствуют, что милосердие не требует никакой награды, потому что… — Лили осеклась, не находя слов. — Даже бедняки, которым мы пытаемся помочь, поначалу относились к нам настороженно. Им казалось, стыдно получать помощь, не предлагая ничего взамен. Нам пришлось убеждать их в обратном. Но среди них есть такие, кто скорее умрет с голоду, чем проглотит кусок хлеба за который не в состоянии заплатить.

Марк открыл рот, собираясь что-то сказать, но голос, который услышала Лили, никак не мог принадлежать ему. Это был низкий мужской голос, исполненный уверенности и властности.

— Даже у несостоятельных должников есть гордость, мисс Лилит.

Лили резко повернулась. На другой стороне стола восседал представительный мужчина средних лет. Он снял маску, изображавшую солнце, восходящее из-за луны, и положил ее на стол. Взгляд его невозмутимых оценивающих глаз был устремлен на девочку. Вальяжная поза и жесткие складки около рта свидетельствовали о том, что человек этот привык к почтительному отношению. Лили внезапно ощутила приступ робости и неуверенности в себе.

Марк торопливо встал и поклонился.

— Простите, что не сразу заметил вас, лорд Рутвен…

Лорд Рутвен покачал головой и раздвинул губы в ослепительной, но лишенной тепла улыбке.

— Вам не за что извиняться, мистер Марк. Мне просто не хотелось прерывать вашу увлекательную беседу с мисс Лилит. Тем более что предмет этой беседы показался мне чрезвычайно занимательным.

— Никак не думала, что вас заинтересует наш разговор, милорд, — осторожно заметила Лили.

Лорд Рутвен задумчиво почесал подбородок.

— Как он может не интересовать меня, ведь я имею непосредственное касательство к вашему… мм… предприятию. В качестве Верховного судьи мне приходится осуществлять контроль за действиями контролеров, и, признаюсь вам, эта обязанность относится к числу самых утомительных и докучливых. Так вот, я получил несколько докладов и донесений, в которых идет речь о вашем учреждении. Особенно усердствует один из моих сержантов. Он… скажем так, настаивает на необходимости решительных мер.

Лорд Рутвен сделал широкий жест, указывая в дальний угол шатра. Взглянув туда, Лили увидала целый отряд контролеров в темно-синих мундирах. Заметив среди прочих сержанта Полдрона, она прикусила губу.

— Сержант уже посещал наш Дом милосердия, — сообщила Лили. — И он не счел нужным скрывать, что относится к нашей деятельности неодобрительно.

— Да, мисс Лилит, этот юноша отличается редким прямодушием, — кивнул лорд Рутвен. — Хотя вам, я полагаю, несколько странно слышать, как я называю его юношей, — добавил он с усмешкой в голосе. — Сержант ведь по меньшей мере вдвое старше вас.

Лили смущенно потупилась. Радость от встречи с Марком заставила ее расслабиться, и лорд Рутвен захватил ее врасплох. Тон высокопоставленного вельможи был безупречно вежлив, но девочка не сомневалась — в душе он потешается над ней.

— По-моему, возраст человека не имеет отношения ни к его уму, ни даже к его жизненному опыту, — заявила она, решив показать, что способна постоять за себя.

Лорд Рутвен откинулся на спинку стула.

— О, не сочтите, что с высоты своего возраста я пренебрежительно отношусь к юности, — снисходительно молвил он. — Напротив, я глубоко уважаю тех, кто многого достиг в молодые годы.

Лорд Рутвен слегка кивнул Марку, который просиял от удовольствия.

— Я полностью согласен с вами: от количества прожитых лет мало что зависит, — продолжал вельможа. — Мне доводилось встречать людей, которые и в зрелости сохраняли юношеский пыл и приверженность к простым и ясным понятиям. К числу этих людей относится сержант Полдрон. Он служит уже давно, но до сих пор с юношеским рвением относится к своим обязанностям. Смысл своей жизни этот человек видит в том, чтобы защищать интересы Агоры.

Лили с недоумением взглянула на своего собеседника. Тон лорда Верховного судьи заставил девочку насторожиться. Его нельзя было назвать откровенно угрожающим, и все же в нем явно слышалось предостережение.

— А вы согласны с мнением сержанта, милорд? — набравшись смелости, спросила Лили. — Вы тоже полагаете, что милосердие подрывает государственные устои Агоры?

Лорд Рутвен погрузился в задумчивость, словно для себя еще не определил ответ на этот вопрос. Когда он заговорил, каждое слово звучало подчеркнуто веско и значительно.

— Я уверен, что залогом процветания Агоры является стабильность, мисс Лилит. Именно благодаря стабильности наше государство вступило в свою Золотую эру. По моему разумению, до крайности… нецелесообразно нарушать равновесие, на котором основана эта стабильность.

Прежде чем Лили успела ответить, лорд Рутвен повернулся к Марку, который, судя по всему, снова ощутил приступ аппетита и занялся содержимым своей тарелки.

— А какого мнения придерживаетесь вы, мистер Марк? Входит ли в ваши намерения стать одним из патронов Дома милосердия? Как вы полагаете, подобное вложение средств оправдывает себя?

Взгляд Марка растерянно перебегал с лица лорда Рутвена на лицо Лили. Девочка чувствовала: друг ее дорого заплатил бы, лишь бы избавиться от необходимости отвечать на все эти вопросы. Всего несколько минут назад он утверждал, что ее замысел представляется ему более чем удачным. Но страх рассердить могущественного вельможу, с ожиданием взиравшего на него, сковал ему язык.

— Мне кажется… то есть я как-то об этом не думал… — заблеял Марк, стараясь не встречаться взглядом с Лили. — Но если взглянуть беспристрастно… то возможно… я хочу сказать, в любом случае имеет смысл вкладывать средства в различные области.

Лили нахмурилась, не в состоянии скрыть разочарования. Лорд Рутвен, напротив, одобрительно усмехнулся.

— Вы совершенно правы, мистер Марк. И я рад был узнать, что вы приняли участие в консорциуме Пескатора. Я тоже вхожу в число компаньонов и…

— В консорциуме Пескатора? — изумленно переспросила Лили.

В последнее время ей часто приходилось слышать это название, но она не могла вспомнить, в какой связи.

Марк кивнул.

— Да, несколько купцов, торгующих рыбой, объединили усилия для того, чтобы сделать свой бизнес более прибыльным, — пояснил он и слегка улыбнулся, бросив взгляд на лорда Рутвена. — Быть может, вы помните, что я провел детство в рыбацком квартале. Снутворт смеется над моей сентиментальностью, но мне так хочется помочь местным торговцам, тем более сам я никоим образом не останусь внакладе…

— Значит, ты хочешь помочь людям, — ледяным голосом проронила Лили.

Наконец-то она вспомнила, откуда ей известно имя Пескатор. В устах бездомных бродяг, осаждающих Дом милосердия, оно звучало как самое грязное ругательство.

— Марк, эти купцы, о которых ты так печешься, лишат работы добрую половину рыбаков, причем самых бедных. Неужели ты намерен помогать им в этом!

— Полагаю, мистер Марк уже принял решение, и давать ему советы несколько поздно, мисс Лилит, — заметил лорд Рутвен. — Насколько мне известно, он вступил в члены консорциума два месяца назад.

— Именно так, — кивнул Марк. — И полагаю, именно благодаря моему участию эта организация смогла осуществить свои планы. Купцы не были уверены, что местные рыбаки согласятся на условия, которые им предложит консорциум. Но я убедил их, что сотрудничество с рыбаками может быть чрезвычайно выгодным. Для этого необходимо добиться, чтобы они предоставляли торговцам лучшую часть улова. Я предложил установить жесткие меры по контролю за качеством, и они оправдали себя. — Марк самодовольно усмехнулся. — То есть я имею в виду, звезды открыли мне, что компания Пескатора сумеет получить высокую прибыль. И подсказали, каким образом следует действовать. — Марк наклонился вперед и добавил шепотом, так, чтобы его слышала только Лили: — Говоря откровенно, я не очень понял, чем они там намерены заниматься. Но Снутворт заверил меня, что предприятия подобного рода, как он выразился, обречены на успех. Эти самые меры по контролю за качеством — его идея. До их пор он никогда не ошибался и… — Марк внезапно осекся. — Что с тобой, Лили? Ты так побледнела!

Лили и в самом деле побледнела, по спине у нее пробежали мурашки, на лбу выступил холодный пот. Да, новая компания сумела в полной мере осуществить свои планы. Месяц назад у дверей ночлежки появились толпы бывших рыбаков, выброшенных из своих домов землевладельцами. Несостоятельных должников, которые жаловались всем и каждому, что их улов гниет на складах. Купцы не хотят покупать у них рыбу благодаря «жестким мерам по контролю за качеством», которые установил консорциум Пескатора. На самом деле эти меры преследовали одну лишь цель — вынудить рыбаков продавать свой товар по смехотворно низким ценам.

Ласковый летний вечер внезапно показался Лили пасмурным и холодным. Воздух в шатре был спертым, еда на ее тарелке — несвежей. В душе и мыслях девочки царило полное смятение. Она поднялась из-за стола так резко, что уронила стул, и бросилась к выходу из шатра.

Лили бежала так быстро, как только позволял ей длинный подол платья. Сзади до нее доносились шаги Марка, бормотавшего какие-то невразумительные оправдания. Не слушая его, Лили бежала до тех пор, пока не оказалась в дальнем углу сада, у большого мраморного фонтана. Здесь она остановилась, чтобы перевести дыхание.

Через несколько мгновений рядом с ней оказался Марк, взволнованный и запыхавшийся. Чувствуя, что не может смотреть в лицо другу, Лили отвернулась и уставилась на собственное отражение в наполненной водой каменной чаше. Краешком глаза она видела, что Марк положил на бортик фонтана маску и очки, про которые она совсем позабыла. Затем он сунул руку в карман и вытащил маленькую стеклянную бутылочку, столь хорошо знакомую Лили.

— Мне кажется, это многолюдное сборище вывело тебя из душевного равновесия, Лили, — заметил он. — Не удивительно, ты ведь не привыкла к подобным увеселениям. Поначалу мне тоже было тяжело.

Марк вытащил пробку и протянул девочке крошечный сосуд.

— Это дистиллированное спокойствие наивысшего качества. Сделай хороший глоток, и тебе сразу станет легче. Насчет платы не беспокойся. Будем считать, это компенсация за то, что ты пропустила половину бала.

Лили резко отдернула руку, и бутылочка упала в фонтан; голубая жидкость, содержавшаяся внутри, растворилась в воде.

— Лили! — воскликнул Марк, изумленный и рассерженный одновременно. — Это очень ценная вещь! Достать хорошо очищенное спокойствие непросто. За эту бутылочку я отдал старинный позолоченный стул, который…

— Пару лет назад ты вообще не видел стульев — ни позолоченных, ни самых простых, — выдохнула Лили, ощущая, что из глаз вот-вот хлынут слезы. — Ты прекрасно обходился грубыми деревянными скамьями и был уверен, что стульями пользовались только сказочные короли. А теперь ты вымениваешь их на чувства, отнятые у других людей? Да, Марк, вижу, ты действительно многому научился.

— Люди продают свои чувства и эмоции добровольно, Лили. Никто не принуждает их к этому. Какая муха тебя укусила? — спросил Марк, в растерянности глядя на девочку. — Я понимаю, ты обиделась, потому что я не сказал лорду Рутвену о своем намерении стать патроном твоего Дома милосердия. Но, сама понимаешь, с этими стариками следует соблюдать осторожность. Они цепляются за свои отжившие понятия, а все новое воспринимают в штыки. Когда вращаешься в обществе, приходится уяснить, что самое важное — не нажить себе врагов. Теперь, когда у тебя есть собственное дело, тебе тоже придется стать осмотрительнее. Ничего, скоро ты привыкнешь соблюдать правила, которые…

— Я никогда не привыкну делать подлости и пресмыкаться перед сильными мира сего! — дрожащим голосом перебила Лили. — Марк, неужели ты не понимаешь, что творишь? Не сознаешь, что твой проклятый консорциум разрушил жизни множества людей? Лишил их средств к существованию?

— Ты говоришь полную чушь, — отрезал Марк. — Предприятия, подобные компании Пескатора, способствуют процветанию Агоры, а значит, благоденствию всех ее граждан. По-моему, это очевидно. Ты просто устала и поэтому видишь все в черном цвете. Думаю, тебе стоит вернуться в шатер и извиниться перед лордом Рутвеном за столь внезапный уход. Он может счесть подобное поведение неучтивым.

Марк попытался взять Лили за руку, но она вырвалась.

— Марк, мне сейчас не до учтивости! Сегодня утром в нашем приюте умер рыбак. У него не было средств на лечение, ведь никто не покупал у него рыбу. Когда этот человек попал к нам, болезнь была слишком запущена. Все усилия доктора Теофилуса оказались напрасными. — Лили взглянула прямо в лицо Марку. — Он умер от той самой серой чумы, от которой в свое время едва не умер ты. Сложись твоя судьба иначе, ты мог бы оказаться на его месте.

— Ну, в том, что по городу до сих пор бродит серая чума, нет моей вины, — с досадой бросил Марк. — Как это ни печально, Лили, все мы смертны. И порой тяжкие болезни и испытания выпадают людям, которые их вовсе не заслужили. Я это знаю не понаслышке, — продолжал он, и голос его зазвенел от горечи. — Как и этот твой несчастный рыбак, я был болен серой чумой. На моих глазах умерли моя мать, сестра и брат. Я видел, как их лица превращались в серый камень. А потом родной отец продал меня, точно рваное одеяло. — Марк скрестил руки на груди и пристально посмотрел на Лили. — Вижу, ты считаешь, я в долгу перед людьми, которым повезло меньше, чем мне. Считаешь, что мне следует вернуть часть даров, которыми наградила меня судьба? Хорошо, пусть будет по-твоему. Я стану патроном твоего заведения. Но неужели ты думаешь, что я не заслужил счастья? После всех испытаний, которые мне пришлось вынести?

— Что ты называешь счастьем? — спросила Лили, стараясь говорить как можно спокойнее. — По-твоему, счастье — богатеть, разоряя бедняков? Я вижу, ты просто не имеешь понятия о том, что происходит. Но пришла пора прозреть. Человек не может быть счастлив, если он приносит другим людям несчастье.

Взгляд Марка, устремленный на девочку, был холоден как лед.

— Было время, когда мы с тобой решили во что бы то ни стало выжить в этом жестоком мире, Лили, — процедил он. — Ты сказала, мы просто обязаны это сделать. Я тебе поверил. — Марк приблизился к ней вплотную. — И я не стал упускать свой шанс. Именно поэтому я здесь. Именно поэтому я наряжаюсь, как павлин, и отплясываю, как ручная обезьяна. Тебе кажется, на балах и званых вечеринках люди впустую убивают время. На самом деле они ведут здесь борьбу за существование. И в этой борьбе хороши любые средства. — Марк поджал губы и отвернулся в сторону. — Ты знаешь, я вырос на самом дне, — едва слышно продолжил он. — И я не собираюсь туда возвращаться. Я буду продолжать борьбу до последнего вздоха.

Лили смотрела на него, не зная, что сказать. Она не могла поверить, что человек способен так глубоко заблуждаться. Ей хотелось схватить его за дурацкий раззолоченный сюртук и потащить в Дом милосердия, чтобы он своими глазами увидел людей, которые по его милости лишились крова, работы и будущего. Людей, которые послужили трамплином для его восхождения. Но Лили молчала. Она догадывалась, что Марк останется глух к ее словам. Он стал неотъемлемой частью мира, который поклоняется богатству и наживе. Всего несколько часов назад этот мир казался Лили беззаботным и легкомысленным. Теперь она поняла, как он жесток. Для каждого, кто принадлежит к этому миру, имеет ценность лишь то, что можно выгодно продать.

Внезапно Лили почувствовала, что больше не может здесь оставаться. Казалось, даже статуи, стоявшие в аллеях сада, смотрят на нее неодобрительно. Ей трудно было дышать воздухом, пропитанным ароматом богатства. В этом мире она была чужачкой, и он не желал ее замечать. Она могла кричать во все горло, этот мир не желал ее слушать. Лили схватила с бортика маску и очки и повернулась к Марку.

— Боюсь, борьба, о которой ты говоришь, никогда не закончится. Никогда не принесет результата, — отчеканила она, буравя его взглядом так, словно хотела выжечь эти слова в его душе, отравленной погоней за успехом. — В этой борьбе не бывает победителей. Только проигравшие.

Лили стремительно повернулась. Ей не хотелось видеть глаза Марка. Не хотелось слышать, как в ответ он повторит ей расхожие мнения, взятые напрокат у людей, находившихся в плену самообмана. У нее было одно желание — расстаться с ним как можно скорее.

Лили проталкивалась между гостями, не замечая их недовольных взглядов и сердитого шипения. Мысленно она упрекала себя за неуместную вспыльчивость. Ей следовало быть терпеливее. Нужно было объяснить Марку, что он не прав. Но за последние месяцы она так устала. Девочка работав с утра до ночи, не давая себе передышки, но все складывалось совсем не так, как ей хотелось бы.

Тео по-прежнему рыскал по городским трущобам в поисках пропавшего деда. Этому занятию он посвящал редкие свободные часы, которые ему удавалось выкроить между приемом пациентов. Боль, которую причинило доктору известие об исчезновении графа, судя по всему, улеглась, но он упорно продолжал поиски, потому что не мог смириться с поражением.

Тем временем Лили и Бенедикта шли на отчаянные ухищрения, пытаясь накормить толпы бедняков теми жалкими запасами, которые имелись в их распоряжении. Каждый новый день не приносил никаких изменений.

Нет, кое-что все-таки меняется, угрюмо возразила себе Лили. Выйдя из кованых железных ворот сада, она в изнеможении прислонилась к стене первого попавшегося здания. День ото дня Дом милосердия беднеет, похлебка в котле становится все более жидкой, а одеяла на койках — более ветхими. Помощи супружеской четы покровителей явно недостаточно для того, чтобы поддерживать его деятельность.

Еще одна безрадостная перемена состояла в том, что Лили пришлось прекратить поиски своих родителей. У нее просто-напросто не оставалось на это ни времени, ни сил. В результате она была вынуждена отказаться от намерения узнать хоть что-то о своем прошлом. Лили покачала головой, отгоняя прочь горькие мысли. Она твердо решила никогда не поддаваться унынию, в самой печальной ситуации не сетовать и не жалеть себя. От подобных занятий нет никакой пользы. Неудавшаяся встреча с Марком — не повод растравлять себя.

На улицах района Льва, по которому шла Лили, царила непривычная тишина. Бал, по всей видимости, закончился, и гости бесшумно растворялись в теплых сумерках. О, если бы она могла вывести всех этих людей из бесконечного забытья, в котором они пребывают, вздохнула про себя Лили. Если бы могла разъяснить им то, что ей самой представляется таким очевидным! Жаль, что в храме, в котором она живет, давно уже не возносят молитв. Сейчас ей особенно нужна поддержка свыше.

Неожиданно внимание Лили привлекло странное зрелище.

Впереди, на слабоосвещенной улице, она увидела дородную фигуру лорда Рутвена. Он говорил о чем-то с двумя людьми в черных одеждах. Лили мгновенно насторожилась. Людям, занимающим столь высокое положение, как лорд Рутвен, незачем таиться по темным углам. Он может открыто творить все, что ему заблагорассудится, — ведь никто и никогда не осмелится ему противоречить. Стараясь держаться в тени домов, Лили подошла ближе.

— Встреча назначена на сегодняшнюю ночь, — донеслось до нее. — Члены общества уже ждут вас, милорд.

— Я думал, им известно, что сегодня я занят, — прошипел лорд Рутвен, снимая маску и оглядываясь по сторонам.

Лили затаила дыхание, прижавшись к стене. Судя по всему, лорд Верховный судья ее не заметил. Он поспешно накинул поверх своего роскошного камзола старый потрепанный плащ и заговорил вновь:

— Так и быть, сегодня я присоединюсь к ним в доме с Часовым механизмом. Но им не следует забывать, что именно я являюсь главой общества. И они напрасно считают, что могут отдавать мне распоряжения.

Если лорд Верховный судья явно не желает быть узнанным, тому может быть только одна причина, пронеслось в голове у Лили.

Он задумал нечто, противоречащее закону.

Лорд Рутвен двинулся по улице, и Лили почувствовала, как ноги сами несут ее вслед за ним. Стараясь ступать как можно тише, она подняла капюшон плаща. Лили понимала, что ввязывается в опасную авантюру. Но она была уверена, что не напрасно подвергает себя риску. Если неблаговидные деяния Верховного судьи выйдут наружу, это станет для жителей города настоящим потрясением. Возможно, благодаря этому потрясению некоторые из них очнутся от беспробудной спячки. Не исключено, что таинственный замысел всемогущего вельможи может причинить вред множеству других людей. Самую главную причину, заставившую ее пуститься вслед за лордом Рутвеном, Лили предпочитала не называть даже мысленно. Причина эта была слишком банальна. Девочкой овладело жгучее любопытство.

Лорд Рутвен шагал широко и стремительно, и следовать за ним по пятам оказалось совсем не просто. Задача еще усложнилась, когда вельможа, миновав заставленную прилавками Центральную площадь, углубился в трущобы района Рыб. В грязных, узких переулках, несмотря на поздний час, царило оживление. Здесь было так многолюдно, что лорд Рутвен вполне мог затеряться. К счастью, благодаря своему высокому росту и широким плечам он выделялся из толпы худосочных обитателей квартала, бесшумно снующих в темноте.

Проходя под аркой, ведущей в район Рыб, Лили невольно вздрогнула. Ей показалось, что две огромные рыбины, украшающие арку, смотрят на нее угрожающе. Лили успокаивало лишь то, что за последний год эпидемия серой чумы явно пошла на убыль. Конечно, время от времени болезнь вспыхивала среди обитателей трущоб, но случаи эти были относительно редки. В разгар эпидемии Лили ни за что не решилась бы войти в квартал, считавшийся очагом смертельного недуга. Сколь ни велико было ее любопытство, оно, несомненно, отступило бы под натиском страха.

Впрочем, страх не оставлял ее и сейчас. Она привыкла к тому, что город никогда не спит, но в темноте он казался совсем другим, чем при свете дня. Днем Лили не замечала, что в городе так много подворотен и мрачных закоулков, таящих в себе опасность. Из кабаков и публичных домов до нее доносился хриплый смех, сточные канавы распространяли одуряющее зловоние. Она старалась ни на что не обращать внимания и не терять из виду высокую фигуру, закутанную в старый, но слишком добротный по здешним меркам плащ.

Лорд Рутвен все дальше и дальше углублялся в лабиринт узких улиц. Позади остались Рыбацкий проезд и улица Прочных сетей. Лили отчаянно напрягала память, пытаясь запомнить дорогу, особые приметы и вывески, которые встречались ей по пути. Как-то раз, оглянувшись, она с содроганием убедилась, что является не только охотницей, но и добычей. Какие-то мужчина и женщина шли за ней по пятам. После этого Лили поворачивала голову постоянно и всякий раз видела своих преследователей. Лица их были закрыты капюшонами, расстояние, отделяющее их от Лили, неумолимо сокращалось.

Несмотря на то что девочка опасалась потерять лорда Рутвена, она решилась на уловку и неожиданно свернула в боковой переулок. Обернувшись через несколько мгновений, она увидала позади световой круг от фонаря, который держала в руке женщина. Сердце у Лили бешено заколотилось. Ей пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не пуститься бегом.

Нельзя показывать неведомым врагам, что она напугана, твердила себе девочка. Что, если это слуги лорда Рутвена? Вряд ли им понравится, что она следит за их господином. По ночам по улицам города расхаживали патрульные отряды контролеров, но сейчас их нигде не было видно. Впрочем, вряд ли представители власти взяли бы под свою защиту особу, которая осмелилась шпионить за лордом Верховным судьей.

Против воли Лили ноги ее шагали все быстрее. Из дверей какого-то питейного заведения на улицу вывалилась целая толпа гуляк, хрипло выкрикивающих непристойные песни. Лили смешалась с ними, едва не теряя сознание от одуряющего запаха джина и пота. Ее толкали со всех сторон, наступали ей на ноги, но все это было сущей ерундой. Хуже было другое — обернувшись, Лили увидала преследователей, тоже затесавшихся в ораву пьяниц. В течение нескольких жутких мгновений девочка не могла двинуться с места, с обеих сторон зажатая двумя здоровенными рыбаками. Затем, сообразив, что надо действовать решительно, она двинула локтем в грудь ближайшего горлопана. Тот возмущенно взревел и обернулся, подняв кулаки, но Лили успела опуститься на землю. Ползая на четвереньках, она лавировала между чужих ног. Своим ударом она спровоцировала драку, и теперь недавние собутыльники самозабвенно награждали друг друга затрещинами и зуботычинами.

Лили удалось выбраться из толпы, тогда как ее преследователям, затянутым водоворотом драки, повезло меньше. Не тратя времени на то, чтобы отряхнуть платье, девочка свернула на Замочную улицу. Там она остановилась, перевела дыхание и увидела, что темный силуэт лорда Рутвена по-прежнему маячит впереди. Здравый смысл твердил Лили, что преследование становится слишком опасным и ей необходимо вернуться домой. Но она не желала прислушиваться к доводам здравого смысла.

Словно зачарованная, она снова двинулась вслед за лордом.

Узкая улица упиралась в небольшую круглую площадь. Река Ора, по всей вероятности, протекала совсем близко, до Лили доносился тихий плеск воды. Судя по всему, лорд Рутвен завел ее на дальнюю городскую окраину, туда, где река исчезает за серыми стенами и теряется в пустоте. Из всех жителей города лишь капитанам речных судов были точно известны места, где стены расступались, пропуская речной поток. Ходили даже слухи, что некоторые капитаны знают, как покинуть Агору. Впрочем, в большинстве своем жители города не слишком любили передавать друг другу эти пугающие и невероятные истории. Мир живых людей ограничен городскими стенами, это известно всем и каждому. Об умершем в Агоре говорили, что он оставил город.

Лили мгновенно вынырнула из потока размышлений, увидав, что к лорду Рутвену приблизились три черные фигуры. Лорд сделал рукой некий знак — расстояние не позволило Лили как следует рассмотреть его — и вошел в дверь обшарпанного дома из серого камня.

Девочка замедлила шаг, теряясь в догадках. С какой целью одно из самых высоких должностных лиц Агоры оказалось здесь, в сердце городских трущоб? С кем лорд Рутвен намерен здесь встретиться?

А потом она увидала своих преследователей. Мужчина и женщина, лица которых по-прежнему были скрыты капюшонами, вышли на площадь по другой улице. Лили резко подалась назад, в сумрак. Содрогаясь всем телом, она наблюдала, как они подходили все ближе. Лили выбирала момент для того, чтобы пуститься наутек и затеряться в запутанном лабиринте узких переулков.

Судя по всему, преследователи до сих пор ее не заметили. Лили повернулась и бросилась бежать.

В следующее мгновение она врезалась в человека в темно-синей одежде.

— Гонитесь за несостоятельным должником, мисс Лили?

Запыхавшаяся Лили подняла голову и увидала сержанта Полдрона. Тень от треугольной шляпы падала ему на лицо, однако нетрудно было догадаться, что лицо это выражает отнюдь не дружеские чувства.

— В квартале Рыб обитает много несчастных, лишенных крова, — произнесла девочка, изо всех сил стараясь ничем не выдать охватившего ее смятения. — Некоторые из них так ослабели, что не могут самостоятельно добраться до Дома милосердия.

— Мне это известно, мисс Лили. Контролеры не лишены наблюдательности, хотя вы, очевидно, уверены в обратном. — Сержант приблизился к девочке почти вплотную, буравя ее колючим взглядом. — Я был немало удивлен, заметив, как вы спокойно проходите мимо своих обожаемых бродяг. Похоже, сегодня у вас нет настроения заниматься благотворительностью?

— Я… я искала одного человека… — пробормотала Лили, с ужасом сознавая, что дрожь в ее голосе может вызвать еще больше подозрений.

— Какого же?

Металлические нотки, звеневшие в голосе сержанта, не оставляли сомнений в том, что вопрос его требует четкого и определенного ответа.

— Молодая леди искала меня, сэр… Прощения просим, ежели из-за меня поднялся весь сыр-бор…

Хриплый, но решительный голос, прозвучавший в тишине, заставил Лили и сержанта одновременно повернуть головы. Рядом с ними стоял мужчина, преследовавший Лили. Женщина, его спутница, тоже была здесь. Она сбросила капюшон, и водопад рыжих кудрей рассыпался по ее плечам.

— Мне удалось поймать его первой, Лили, — сказала она, сопроводив свои слова мимолетной улыбкой. — Надеюсь, ты не в претензии.

— Разумеется, нет, Глория, — поспешила заверить Лили, едва сдержавшая вздох облегчения. — Рада видеть вас… э-э…

— Пит, мисс, — подсказал мужчина.

В свете фонаря, который держала в руке Глория, Лили узнала его. Этот старый рыбак, чья одежда насквозь пропиталась запахом реки, несколько раз появлялся около Дома милосердия. Они предлагали ему переночевать, но он отказывался — возможно, из гордости, если только подобное чувство ведомо обитателям трущоб.

Лили повернулась к сержанту, взгляд которого по-прежнему был исполнен подозрительности.

— Что ж… нам пора возвращаться домой. Простите, что доставили вам столько беспокойства, сержант, — заметила она, одновременно радуясь тому, что благополучно выбралась из переделки, и сожалея о том, что не сумела довести до конца свое расследование.

— Будьте осторожны, мисс Лили, — напутствовал ее сержант. — Трущобы таят в себе множество опасностей.

Лили вздрогнула.

— Да-да, конечно. Идем, Глория.

Шагая по узкой, плохо освещенной улице, Лили заметила, что Глорию словно подменили. Рыжеволосая девушка внезапно утратила всю свою живость и словоохотливость. Она выслушала от Лили слова благодарности, ни разу не перебив ее, не улыбнувшись и не издав ни одного из тех насмешливых восклицаний, которые обычно срывались с ее губ.

— Это всего лишь удачное совпадение, — проронила она, когда Лили смолкла. — Я возвращалась с бала и увидала, как Пит бредет в свои трущобы. Решила, не стоит упускать шанса затащить его к нам.

Пит издал невнятное, но дружелюбное ворчание.

— По правде говоря, всю мою жизнь молодые леди воротили от меня носы, — заявил он. — И уж если так случилось, что они просят составить им компанию, я не могу им отказать.

Лили вскинула бровь.

— Да вы настоящий джентльмен, Пит.

Старый рыбак пренебрежительно фыркнул.

— Кем-кем, а джентльменом отродясь не бывал. Но и бездомным бродягой до сей поры не бывал тоже. Жизнь согнула меня в бараний рог.

Лили задумчиво кивнула. В последнее время она видела слишком много печальных примеров того, что жизнь бывает беспощадна. Ей так хотелось сделать окружающий мир менее жестоким и равнодушным. Но пока все ее усилия не приносили результата. Сейчас она придет домой и увидит изнуренных оборванных людей, стоявших в очереди перед дверями ночлежки. Увидит Бенедикту, которая наверняка валится с ног от усталости. Конечно, Бенедикта, несмотря на усталость, встретит подругу своей обычной улыбкой. Однако Лили невольно отмечала, что с каждым днем эта улыбка становится все менее лучезарной. Возможно, бодрость духа, которую Бен изо всех сил старалась вселить в окружающих, начала изменять ей самой. Лили знала: они не могут позволить себе впасть в уныние. Какие бы трудности ни вставали на их пути, нельзя опускать руки. Но она знала также, что взгляд ее все чаще выдает сомнения, обуревавшие ее душу. Для этого ей не требовалось глядеть в зеркало.

— Лили… — шепотом произнесла Глория, когда они пересекли мост и оказались в районе Стрельца. — Ты сделаешь мне большое одолжение, если никому не станешь рассказывать о… о моей ночной вылазке. Лод будет вне себя от злости, если узнает, что я ходила в трущобы.

Лили кивнула, и Глория, явно успокоившись, обменялась взглядами с Питом. Лили подавила тяжкий вздох. Неужели Глория действительно надеется, что цель ее ночного визита в район Рыб останется для всех тайной? Не надо особой наблюдательности, чтобы заметить — она больше не заглядывает в лавку мисс Дивайн. Наверняка нашла менее дорогого поставщика необходимого ей товара.

— Я никому ничего не скажу, — проронила Лили, коснувшись руки Глории. — Но тебе не следует ничего скрывать от брата и сестры. Они оба очень за тебя волнуются.

Глория грустно улыбнулась.

— На то и родные, чтобы волноваться, — пробормотала она. — Все мы только тем и занимаемся, что волнуемся друг за друга. С тех самых пор, как умерли наши родители. Можешь мне поверить, дня не прошло, чтобы я не изводилась от тревоги за Бен и Лода. Я пыталась заменить им мать, но, боюсь, это у меня не слишком хорошо получилось.

Некоторое время они шли в молчании. Потом Лили заговорила вновь, пытаясь выразить словами обуревавшие ее мысли.

— Мне кажется, им обоим уже не нужна мать. Им нужна старшая сестра. Нужна такой, какова она на самом деле. Без чувств и эмоций других людей.

Глория медленно кивнула.

— Ты не представляешь, как трудно отказаться от этого пристрастия, Лили. До тех пор пока мы не ввязались в эту канитель с Домом милосердия, я постоянно… — Глория, судя по всему, намеревалась рассказать Лили о чем-то важном, но внезапно передумала. — Потом поговорим. Мне очень хочется поделиться с тобой, но, наверное, прежде я должна открыться Лоду и Бен.

Она вновь улыбнулась, и на этот раз улыбка ее ничуть не напоминала печальную гримасу, скользнувшую по ее лицу несколько минут назад.

— Ждать осталось недолго. Скоро все изменится, вот увидишь.

Взглянув в ясные глаза Глории, Лили поняла, что та не кривит душой.

Они почти пришли. Лили издалека увидала свет фонаря, который они называли путеводным. Этот яркий светильник они установили на улице специально для того, чтобы люди могли без труда отыскать их дверь. Идея принадлежала Лоду. Он придавал фонарю символический смысл. Лод утверждал: увидав этот яркий светильник, всякий поймет, что Дом милосердия — отнюдь не последний приют для несчастных, потерпевших полное жизненное крушение. Это маяк, указующий путь к спасению, пристань, где человек может набраться сил для новой борьбы. Правда, установив фонарь, они обнаружили, что он освещает также и лавку мисс Дивайн, причем кусочки стекла очень выигрышно сверкают в его отблесках.

Несмотря на поздний час, лавка была открыта. Мисс Дивайн стояла в дверях, скрестив руки на груди. Увидав Лили, Глорию и Пита, она кивнула, сохраняя на лице непроницаемое выражение. Недавно она снизила арендную плату за бывший храм. Лили хотелось верить, что в душе мисс Дивайн проснулось желание сотворить благое дело. Но она понимала: причина кроется в другом.

Дом милосердия в немалой степени способствовал расцвету торговли мисс Дивайн. С тех пор как он открылся, люди, которым нечего было продать, кроме своих чувств и эмоций, непрерывным потоком устремлялись в двери ее лавки. Мисс Дивайн пользовалась случаем и за бесценок скупала единственный товар, который остался в распоряжении этих несчастных. В последнее время некоторые из обитателей Дома милосердия погрузились в тупое равнодушное молчание. Все их чувства перекочевали в стеклянные пробирки предприимчивой лавочницы.

Глория и Пит скользнули в дверь, а Лили осталась на улице, желая немного подышать ночным воздухом. Она надеялась, что Тео уже дома. Теперь они с доктором виделись так редко, что буквально не успевали перемолвиться парой слов. Но может быть, сегодня ей удастся рассказать ему о странном поведении лорда Рутвена. Говорить о сегодняшнем приключении с Бенедиктой и Глорией вряд ли имело смысл. Впрочем, сейчас Лили была готова поделиться своими переживаниями с кем угодно, даже с Лодом. Пусть он обрушит на нее град своих обычных колкостей, это поможет ей отвлечься.

Поможет хотя бы на время позабыть о словах Марка, которые упорно звучали у нее в голове. О словах, которые пронзили ей сердце.

— Лили!

Откуда ни возьмись рядом с Лили возникла Бенедикта. Глаза ее сияли от возбуждения.

— Доктор нашел его! — выдохнула она, крепко сжав руку подруги. — Кто бы мог подумать! Мы уже потеряли всякую надежду!

Увлекаемая подругой, Лили вошла в дом. Ей открылось зрелище, уже ставшее привычным: множество людей, которым некуда было больше идти, людей, свернувшихся на жестких скамейках, людей, у которых не было охоты разговаривать друг с другом. Людей, продолжающих жить, несмотря ни на что.

А потом она увидела нового постояльца. Он сидел на стуле в дальнем углу, и Тео кормил его супом, бережно поднося к бледным старческим губам каждую ложку. Волосы бродяги повисли космами, а одежда превратилась в лохмотья. Тем не менее Лили узнала его в первое же мгновение.

— Граф Стелли, — выдохнула она.

Тео взглянул на нее с усталой улыбкой. Он казался более счастливым и довольным, чем когда бы то ни было.

Лили почувствовала, что за спиной у нее кто-то стоит. Обернувшись, она увидала Лода, взиравшего на деда и внука без малейшего умиления.

— Старикан не заслужил того, чтобы с ним так возились, — прошипел Лод. — Всю свою жизнь он почитал лишь собственную персону, а всех прочих людей ни во что не ставил. А с доктором и вовсе поступил подло. Ни за что ни про что лишил его наследства.

— Я знаю, — откликнулась Лили. — Но тот, кто платит злом за зло, загоняет себя в тупик.

Некоторое время Лод молчал, раздумывая над ее словами. Наконец в уголках его рта что-то дрогнуло.

— Возможно, вы правы, — пробормотал он.

Стоя рядом, они наблюдали, как доктор Теофилус поднес к губам старика очередную ложку супа.