Стихотворения и поэмы

Уитмен Уолт

ИЗ ЦИКЛА "АИР БЛАГОВОННЫЙ"

 

 

ДЛЯ ТЕБЯ, ДЕМОКРАТИЯ

Вот я сделаю всю сушу неделимой,

Я создам самый великолепный народ из всех, озаряемых

солнцем,

Я создам дивные страны, влекущие к себе, как магниты,

Любовью товарищей,

Вечной, на всю жизнь, любовью товарищей.

Я взращу, словно рощи густые, союзы друзей и товарищей

вдоль твоих рек, Америка, на прибрежьях Великих озер

и среди прерий твоих,

Я создам города, каких никому не разъять, так крепко они

обнимут друг друга,

Сплоченные любовью товарищей,

Дерзновенной любовью товарищей.

Это тебе от меня, Демократия, чтобы служить тебе, ma femme!

Тебе, тебе я пою эти песни.

 

ЭТИ ПЕСНИ ПОЮ Я ВЕСНОЙ

Эти песни пою я весной, собирая цветы для влюбленных.

(Кто лучше меня поймет влюбленных, все их радости

и печали?

И кто лучше меня может стать поэтом товарищества?)

Собирая, я прохожу через сад мира и вскоре выхожу

за ворота,

А теперь я иду по берегу пруда, а теперь вброд, не боясь

промочить ноги,

А теперь вдоль ограды, близ которой навалены старые камни,

подобранные на полях,

(Полевые цветы, и сорняки, и лоза взобрались на камни,

приукрыли их; я иду мимо),

Все дальше и дальше в чащу леса, или просто слоняюсь летними

вечерами, не думая, куда иду,

В одиночестве вдыхаю земляной дух, временами

останавливаюсь среди тишины,

Мне кажется, что у меня нет спутников, но вскоре вокруг меня

собирается целый отряд,

Кто рядом, кто позади, кто обнимает меня,

Это души милых друзей, умерших и живых,

Их целая толпа, она все гуще, а я - посредине,

Собирая, раздавая, распевая, я странствую вместе с ними,

Сорву что-нибудь и брошу тому, кто ближе, на память обо мне,

То сирень, то сосновую ветку,

То выну из кармана мох, который свисал с виргинского дуба

во Флориде, и я его там отодрал,

То гвоздики, и лавра листы, и пук шалфея

Или то, что я вытащил из воды, забравшись в пруд

(Здесь я видел в последний раз того, кто нежно любит меня

и теперь возвращается, чтобы никогда не расставаться

со мной,

А это, ах, этот корень аира должен стать символом нашего

товарищества,

Обменяйтесь им, юноши! И никогда не возвращайте его друг

другу!),

И кленовые прутики, и каштаны, и цветы диких апельсинов,

И ветки смородины, и сливовый цвет, и ароматический кедр,

Окруженный плотным облаком душ,

Я прохожу, иногда указывая и касаясь, иногда отбрасывая от

себя,

Объясняя каждому, чем он будет владеть, давая каждому

что-нибудь.

Но то, что вытащил из воды на краю пруда, - это я приберег,

Я одарю этим тех, кто способен любить, как я.

 

СТРАШНОЕ СОМНЕНЬЕ ВО ВСЕМ

Страшное сомненье во всем,

Тревога: а что, если нас надувают?

Что, если наша вера и наши надежды напрасны

И загробная жизнь есть лишь красивая сказка?

И, может быть, то, что я вижу: животные, растения, холмы,

люди, бегущие, блистающие воды,

Ночное, дневное небо, краски и формы, может быть (и даже

наверное), это одна только видимость, а настоящее нечто

еще не открылось для нас.

(Как часто они встают предо мной без покрова, будто затем,

чтобы посмеяться надо мною, подразнить меня,

Как часто я думаю, что ни я, ни другие не знаем о них ничего.)

Но эти сомнения исчезают так странно перед лицом моих

друзей, моих милых,

Если тот, кого я люблю, пойдет побродить со мною или сядет

рядом со мною, держа мою руку в своей,

Что-то неуловимо-неясное, какое-то знание без слов и мыслей

охватит нас и проникнет в нас,

Неизъяснимой, неизъясняемой мудростью тогда я исполнен,

тихо сижу и молчу, ни о чем уже больше не спрашиваю,

Я все же не в силах ответить на свои вопросы обо всем,

окружающем нас, о смерти и о жизни за гробом,

Но что мне за дело до них, я спокойно сижу и хожу,

Тот, чья рука в моей, разогнал мои тревоги вполне.

 

СУТЬ ВСЕЙ МЕТАФИЗИКИ

Итак, джентльмены,

Дабы слово мое осталось в ваших умах и воспоминаниях,

Я открою вам суть и конечный итог всей метафизики.

(Как старый профессор - студентам

В заключение курса лекций.)

Исследовав все системы, новые и древнейшие, греческие

и германские,

Исследовав и изложив Канта, а после - Фихте, Шеллинга

и Гегеля,

Изложив ученье Платона - и Сократа, который был выше

Платона,

Исследовав и изучив божественного Христа, который был

неизмеримо выше Сократа,

Я обозреваю сегодня все эти греческие и германские системы,

Вижу все философии, христианские церкви и догматы вижу,

И явственно вижу сущность Сократа и сущность

божественного Христа

Их сущность - любовь человека к собрату, влечение друга

к другу,

Мужа - к любимой жене и детей - к родителям,

Города - к городу и народа - к народу.

 

ЛЕТОПИСЦЫ БУДУЩИХ ВЕКОВ

Летописцы будущих веков,

Вот я открою, что скрыто за этим бесстрастным лицом,

и скажу вам, что написать обо мне.

Напечатайте имя мое и портрет мой повесьте повыше, ибо имя

мое - это имя того, кто умел так нежно любить,

И портрет мой - друга портрет, страстно любимого другом,

Того, кто не песнями своими гордился, но безграничным

в себе океаном любви, кто изливал его щедро на всех,

Кто часто блуждал на путях одиноких, о друзьях о желанных

мечтая,

Кто часто в разлуке с другом томился ночами без сна,

Кто хорошо испытал, как это страшно, как страшно,

что тот, кого любишь, может быть, втайне к тебе

равнодушен,

Чье счастье бывало: по холмам, по полям, по лесам

пробираться, обнявшись, вдвоем, в стороне от других,

Кто часто, блуждая по улицам с другом, клал себе на плечо его,

руку, а свою к нему на плечо.

 

КОГДА Я УСЛЫХАЛ К КОНЦУ ДНЯ

Когда я услыхал к концу дня, как имя мое в Капитолии

встретили рукоплесканиями, та ночь, что пришла

вослед, все же не была счастливою ночью,

И когда мне случалось пировать или планы мои удавались,

все же не был я счастлив,

Но день, когда я встал на заре, освеженный, очень здоровый,

и, напевая, вдохнул созревшую осень,

И, глянув на запад, увидел луну, как она исчезала, бледнела

при утреннем свете,

И на берег вышел один, и, раздевшись, пошел купаться, смеясь

от холодной воды, и увидел, что солнце восходит,

И вспомнил, что мой милый, мой друг теперь на пути ко мне,

о, тогда я был счастлив,

И воздух стал слаще, и пища сытнее, и пригожий день так

чудесно прошел,

И с таким же весельем пришел другой, а на третий под вечер

пришел мой друг,

И ночь наступила, и все было тихо, и я слушал, как

неторопливые волны катились одна за другою к

земле,

Я слушал, как шуршали-шипели пески и вода, будто шептали,

меня поздравляя,

Потому что, кого я любил больше всех, тот лежал рядом со

мною, спал под одним одеялом со мною в эту прохладную

ночь,

И в тихих лунных осенних лучах его лицо было обращено

ко мне,

И рука его легко лежала у меня на груди, - и в эту ночь я был

счастлив.

 

Я ВИДЕЛ ДУБ В ЛУИЗИАНЕ

Я видел дуб в Луизиане,

Он стоял одиноко в поле, и с его ветвей свисали мхи,

Он вырос один, без товарищей, весело шелестя своей темной

листвой,

Несгибаемый, корявый, могучий, был он похож на меня,

Но странно мне было, что он мог в одиночестве, без единого

друга, шелестеть так весело листвой, ибо я на его месте

не мог бы,

И я отломил его ветку, и обмотал ее мхом,

И повесил ее на виду в моей комнате

Не затем, чтобы она напоминала мне о милых друзьях

(Я и без того в эти дни ни о ком другом не вспоминаю),

Но она останется для меня чудесным знамением

дружбы-любви,

И пусть себе дуб средь широкого поля, там, в Луизиане,

искрится, одинокий, под солнцем,

Весело шумя своей листвой всю жизнь без единого друга,

Я знаю очень хорошо, что я не мог бы.

 

НЕЗНАКОМОМУ

Незнакомый прохожий! ты и не знаешь, как жадно я смотрю

на тебя,

Ты тот, кого я повсюду искал (это меня осеняет, как сон).

С тобою мы жили когда-то веселою жизнью,

Все припомнилось мне в эту минуту, когда мы проходили

мимо, возмужавшие, целомудренные, магнитные,

любящие,

Вместе со мною ты рос, вместе мы были мальчишками,

С тобою я ел, с тобою спал, и вот твое тело стало не только

твоим и мое не только моим.

Проходя, ты даришь мне усладу твоих глаз, твоего лица, твоего

тела и за это получаешь в обмен мою бороду, руки

и грудь,

Мне не сказать тебе ни единого слова, мне только думать

о тебе, когда я сижу, одинокий, или ночью, когда я,

одинокий, проснусь,

Мне только ждать, я уверен, что снова у меня будет встреча

с тобой,

Мне только думать о том, как бы не утратить тебя.

 

В ТОСКЕ И В РАЗДУМЬЕ

В тоске и в раздумье сижу, одинокий,

И в эту минуту мне чудится, что в других странах есть такие

же люди, объятые тоской и раздумьем,

Мне чудится, что стоит мне всмотреться, и я увижу их

в Германии, в Италии, в Испании, во Франции

Или далеко-далеко - в Китае, в России, в Японии, они говорят

на других языках,

Но мне чудится, что если б я мог познакомиться с ними, я бы

полюбил их не меньше, чем своих земляков,

О я знаю, мы были бы братьями, мы бы влюбились друг

в друга,

Я знаю, с ними я был бы счастлив.

 

КОГДА Я ЧИТАЮ О ГОРДЕЛИВОЙ СЛАВЕ

Когда я читаю о горделивой славе, о победах могущественных

генералов - я не завидую генералам,

Не завидую президенту, не завидую богачам во дворцах,

Но когда говорят мне о братстве возлюбленных - как они

жили,

Как, презирая опасность и людскую вражду, вместе были всю

жизнь, до конца,

Вместе в юности, в зрелом и старческом возрасте, неизменно

друг к другу привязаны, верны друг другу,

Тогда опускаю я голову и отхожу поспешно - зависть съедает

меня.

 

МЫ - МАЛЬЧИШКИ

Мы - мальчишки, мы вдвоем,

Неразлучные, гуляем,

То на гору, то с горы, то на север, то на юг,

Мы локтями пробиваемся, мы сжимаем кулаки,

Мы радуемся нашей силе, и оружие при нас,

Где придется, мы напьемся, и влюбляемся, и спим,

А законов мы не знаем, каждый сам себе закон,

То воруем, то деремся, то под парусом плывем, дышим

воздухом, пьем воду и танцуем на прибрежье,

И дрожат пред нами скряги, и рабы, и попы.

 

НЕТ НА МОЕМ СЧЕТУ

Нет на моем счету облегчающей труд машины,

Нет н других изобретений или открытий,

Не завещать мне даров на постройку больницы или

библиотеки,

Меня не вспомянут за подвиг во славу Америки,

Не будут чтить ни за ум, ни за пыльные книги на полках,

Лишь несколько солнечных песен я на земле оставлю

Всем товарищам, всем влюбленным.

 

ПРИСНИЛСЯ МНЕ ГОРОД

Приснился мне город, который нельзя одолеть, хотя бы

напали на него все страны вселенной,

Мне снилось, что это был город Друзей, какого еще никогда

не бывало,

И превыше всего в этом городе крепкая ценилась любовь,

И каждый час она сказывалась в каждом поступке жителей

этого города,

В каждом их слове и взгляде.

 

РАДИ ЧЕГО, ВЫ ДУМАЕТЕ, Я БЕРУСЬ ЗА ПЕРО?

Ради чего, вы думаете, я берусь за перо?

Прославить военный фрегат, величавый и стройный,

проплывающий передо мною на всех парусах?

Великолепие минувшего дня? Наступающей ночи?

Или чванливую гордость и блеск большого города? Нет!

Просто, чтоб рассказать, что я видел двух скромных людей,

В тесной толпе, у причала, они расставались:

Один, остававшийся, горячо целовал друга,

А тот, уезжавший, крепко его обнимал.

 

ЕСЛИ КОГО Я ЛЮБЛЮ

Если кого я люблю, я нередко бешусь от тревоги, что люблю

напрасной любовью,

Но теперь мне сдается, что не бывает напрасной любви, что

плата здесь верная, та или иная.

(Я страстно любил одного человека, который меня не любил,

И вот оттого я написал эти песни.)

 

ТЫ, ЗА КЕМ, БЕССЛОВЕСНЫЙ

Ты, за кем, бессловесный, я часто ходил повсюду,

чтобы побыть близ тебя,

Когда я шел с тобой рядом, или сидел невдалеке, или оставался

с тобой в одной комнате,

Ты и не думал тогда, какой тонкий огонь электрический играет

во мне из-за тебя.

 

СЕЙЧАС, ПОЛНЫЙ ЖИЗНИ

Сейчас, полный жизни, ощутимый и видимый,

Я, сорокалетний, на восемьдесят третьем году этих Штатов,

Человеку, через столетие - через любое число столетий от нашего

времени

Тебе, еще не рожденному, шлю эти строки, они ищут тебя.

Когда ты прочитаешь их, я - раньше видимый - буду невидим,

Теперь это ты - ощутимый, видимый, понимающий мои стихи,

ищешь меня,

Ты мечтаешь, как радостно было бы, если бы я мог быть с тобой,

стать твоим товарищем,

Пусть будет так, как если бы я был с тобой. (И не будь слишком

уверен, что меня с тобой нет.)

 

SALUT AU MONDE

 

1

О, возьми мою руку, Уолт Уитмен!

Какое мельканье чудес! Какие краски и звуки!

Какая цепь бесконечных звеньев, каждое связано с другим!

Каждое слито со всеми, каждое вместе со всеми владеет землей.

Какие просторы в тебе, Уолт Уитмен?

Какие волны и земли возникли?

Какие пояса, страны и люди?

Какие дети, одни играют, другие спят?

Кто эти девушки? Эти замужние женщины?

Кто эти старые люди, что медленно движутся, опираясь друг

на друга?

Какие это реки? Какие леса и плоды?

Как называются эти высокие горы в дымчатой мгле?

Что за миллионы жилищ, наполненных людьми?

 

2

Во мне расширяется широта, удлиняется долгота;

Азия, Африка, Европа - на востоке, а на западе - Америка;

Выпуклость земного шара опоясал жаркий экватор,

Земная ось вращает Северный полюс и Южный;

Во мне - самый длинный день, солнце косо кружит, не скрываясь

по целым месяцам,

Во мне - полуночное солнце, оно не опускается за горизонт,

Во мне - пояса, моря, водопады, заросли, вулканы, архипелаги,

Малайские, полинезийские и вест-индские острова.

 

3

Что слышишь ты, Уолт Уитмен?

Я слышу, как поет рабочий, как поет жена фермера,

Я слышу вдали голоса детей и крики животных рано утром,

Я слышу крик австралийцев в погоне за дикой лошадью,

Я слышу, как пляшут испанцы в тени каштанов под звуки

кастаньет, трехструнной скрипки, гитары,

Я слышу непрерывный гул с Темзы.

Я слышу буйные французские песни свободы,

Я слышу певучий речитатив итальянского гондольера,

Я слышу шелестящий шум саранчи, она, словно град из тучи,

бьет по хлебам и травам Сирии,

Я слышу, как грустный напев копта на закате припадает к темной

груди кормильца Нила,

Я слышу гортанный щебет мексиканца-погонщика и бубенчик

мула,

Я слышу призыв муэдзина-араба с высокого минарета,

Я слышу возглас священника у алтаря и отклик баса и сопрано,

Я слышу казачий окрик и голоса моряков, выходящих в Охотское

море,

Я слышу стоны тяжело бредущих рабов, скованных по двое и

трое ножными и ручными цепями.

Я слышу, как еврей читает псалмы и молитвы,

Я слышу певучие мифы греков и суровые легенды римлян,

Я слышу рассказ о божественной жизни и мученической смерти

прекрасного бога Христа,

Я слышу, как индус повествует своему ученику о любви, о битвах,

изречениях, дошедших до наших дней от поэтов, писавших

три тысячи лет назад.

 

4

Что видишь ты, Уолт Уитмен?

Кого приветствуешь ты и кто друг за другом приветствует тебя?

Я вижу чудесный шар, несущийся в пространстве,

Я вижу на нем крошечные фермы, деревушки, руины, кладбища,

тюрьмы, фабрики, дворцы, лачуги, хижины дикарей, шатры

кочевников,

Я вижу его затененную половину, где люди спят, и другую

половину, освещенную солнцем,

Я вижу волшебную смену света и тени,

Я вижу дальние страны, такие же близкие, родные их жителям,

как моя страна мне.

Я вижу обильные воды,

Я вижу высокие пики, вижу горные цепи Анд и Аллеган,

Я вижу ясно Гималаи, Тянь-Шань, Алтай, Гаты,

Я вижу гигантские вершины Эльбруса, Казбека, Базар-Дюзи,

Я вижу Альпы Штирии, Карнийские Альпы,

Я вижу Пиренеи, Балканы, Карпаты, Доврефьель и у моря

вулкан Геклу,

Я вижу Везувий и Этну, и Лунные горы, и Красные горы

Мадагаскара,

Я вижу пустыни Ливии, Аравии, Азии,

Я вижу грозные айсберги Арктики, Антарктики,

Я вижу океаны - Атлантический, Тихий, - воды Мексики,

Бразилии, Перу,

Воды Индостана, Китайское море, Гвинейский залив,

Воды Японии, чудесную - бухту Нагасаки, охваченную подковой

гор,

Балтику, Ботнический залив, Каспий, берега Британии,

Бискайский залив,

Солнечное Средиземное море со всеми его островами,

Белое море и море вокруг Гренландии.

Я вижу моряков всего мира,

Вижу, как борются они с бурями, как стоят ночью на вахте,

Как безнадежно дрейфуют, как тяжко болеют.

Я вижу парусники и пароходы всего мира, в портах и в плавании,

Вижу, как огибают суда мыс Бурь, Зеленый мыс, мыс

Гвардафуй, Бон и Богадор,

Как плывут суда у мыса Дондра, и у мыса Лопатка, и в

Зондском, и в Беринговом проливе,

И у мыса Горн, и в Мексиканском заливе, и у Кубы, у Гаити,

и в Гудзоновом и Баффиновом заливе,

Как проходят суда пролив у Дувра, входят в залив Уош,

Солуэй-Ферт, огибают мыс Клир, Лэндс-Энд,

Как входят суда в залив Зейдер-Зе, Шельды,

Как суда посещают и покидают Гибралтар, Дарданеллы,

Как пробивают суда дорогу в северных льдах,

Как плывут суда вниз и вверх по Оби, Лене,

По Нигеру, Конго, по Инду, Брамапутре и Меконгу,

Как стоят черные, быстроходные суда в портах Австралии,

Стоят в портах Ливерпуля, Глазго, Дублина, Марселя,

Лиссабона, Неаполя, Гамбурга, Бремена, Бордо, Гааги,

Копенгагена,

Как ожидают отплытия в Вальпараисо, Рио-де-Жанейро,

в Панаме.

Как стоят суда у причалов в Бостоне, Филадельфии,

Балтиморе, Чарлстоне, Новом Орлеане, Галвестоне,

Сан-Франциско.

 

5

Я вижу железные дороги всей земли,

Я вижу железные дороги Великобритании, Европы,

Я вижу их в Азии, Африке.

Я вижу телеграфные линии всей земли,

Я вижу нити известий о войнах, смертях, потерях, удачах,

страстях всего человечества.

Я вижу течение рек всей земли,

Я вижу Амазонку и Парагвай,

Я вижу четыре великих реки Китая - Амур, Желтую релу,

Янцзы и Жемчужную,

Я вижу, как текут Сена, Дунай, Луара, Рона и Гвадалквивир,

Я вижу извивы Волги, Днепра, Одера,

Я вижу тосканцев на Арно и венецианцев у реки По,

Я вижу, как греческие моряки отплывают из залива Эгины.

 

6

Я вижу просторы древней Ассирии, Персии, Индии,

Я вижу, как Ганг перекатывается через высокую гряду

Саукары.

Я вижу места, где божество воплощалось в человека,

Где сменяли друг друга священники, оракулы, жрецы, брамины,

сабеи, ламы, монахи, муфтии, проповедники,

Вижу, как друиды шли по рощам Моны, вижу омелу

и вербену,

Вижу храмы, где покоятся мертвые боги, вижу древних

прорицателей.

Я вижу Христа, преломляющего хлеб на тайной вечере

в окружении юношей и старцев,

Вижу молодого божественного силача Геркулеса - он

самоотверженно, долго работает и затем умирает,

Вижу безгрешную привольную жизнь и несчастную судьбу

прекрасного сына ночи, пышнотелого Вакха,

Вижу Нефа, цветущего, всего в голубом, в венке из перьев,

Вижу Гермеса, всегда нежданного, - он умирает, любимый

всеми, и говорит народу: "Не надо меня оплакивать,

Это не моя страна, из моей истинной страны я был изгнан,

сейчас я туда возвращаюсь,

Возвращаюсь в небесные сферы, куда каждый уйдет в свое

время".

 

7

Я вижу поля сражений на всей земле - на них буйно растет

трава, и цветы, и пшеница,

Я вижу следы походов - недавних и древних.

Я вижу безыменные руины - почтенные памятники неведомых

событий, героев - летопись земли.

Я вижу края, воспетые в сагах,

Вижу сосны и ели, терзаемые северным ветром,

Вижу гранитные валуны и утесы, вижу зеленые луга и озера,

Вижу каменные могилы скандинавских воинов,

Вижу, как они высятся по берегам немолчного океана,

чтобы души мертвых, когда им надоедает пребывать в покое

могил, выходили из них любоваться кипением волн,

слушать штормы, ощущать бесконечность, свободу, деянье.

Я вижу азиатские степи,

Вижу могильники Монголии, вижу юрты калмыков и башкиров,

Вижу племена кочевников с их стадами,

Вижу плоскогорья, прорезанные лощинами, вижу джунгли

и пустыни,

Вижу верблюдов, диких коней, стаи дроф, отары курдючных

овец, стада антилоп, вижу степного волка.

Я вижу горы Абиссинии,

Вижу, как там щиплют траву козы, растет инжир, тамаринд

и финиковая пальма,

Вижу посевы теффа, отливающие золотым и зеленым.

Я вижу бразильских вакейро,

Вижу, как боливиец поднимается на гору Сората,

Вишу, как гаучо, несравненный наездник, скачет по равнине

с лассо на руке,

Вижу, как гонятся по пампасам за диким скотом, добывая

шкуры.

 

8

Я вижу снега и льды,

Вижу остроглазых самоедов и финнов,

Вижу охотника на тюленей - он в лодке, он уже кинул гарпун,

Вижу, как житель Сибири едет на легких нартах, с собачьей

упряжкой,

Вижу добытчиков нерпы, китобоев на крайнем юге Тихого

океана и в Северной Атлантике,

Вижу скалы, ледники, стремительные потоки и долины

Швейцарии, - зима там долга, нелегко от селенья к селенью

добраться.

 

9

Я вижу города земли, я живу в них, какой бы то город ни был:

Я - истинный парижанин,

Я житель Вены и Петербурга, Берлина и Константинополя,

Я поселяюсь в Аделаиде, Сиднее, Мельбурне,

Я в Лондоне, Манчестере, Бристоле, Эдинбурге, Лимерике,

Я в Мадриде, Кадиксе, Барселоне, Опорто, Лионе, Брюсселе,

Берне, Франкфурте, Штутгарте, Турине, Флоренции,

Я на улицах Москвы, Кракова, Варшавы - или еще на север,

в Христиании, или Стокгольме, или в сибирском Иркутске,

или где-то в Исландии,

Я опускаюсь на все эти города и вновь поднимаюсь.

 

10

Я вижу туман над неведомыми странами,

Вижу дикарей, вижу луки и стрелы, отравленные наконечники

и фетиши.

Я вижу города Африки и Азии,

Вижу Алжир, Триполи, Дерну, Могадор, Тимбукту, Монровию,

Вижу толпы Пекина, Кантона, Бенареса, Дели, Калькутты,

Токио,

Вижу негра Либерии в хижине, и дагомейца и ашантийца

в хижине,

Вижу турка - он курит опий в Алеппо,

Вижу красочные толпы на базарах Хивы и Герата,

Вижу Тегеран, вижу Маскат и Медину и в зыбучих песках

с трудом пробирающиеся караваны,

Вижу Египет и египтян, пирамиды и обелиски,

Я вглядываюсь в надписи, высеченные на плитах песчаника или

гранита, рассказывающие о царях-победителях, о древних

династиях,

Я вижу Мемфис и его саркофаги - в них мумии, туго обвернутые

в льняную ткань, лежат много столетий,

Я гляжу на убитого в сраженье фиванца - у него большие

выпуклые глаза, скошена шея, руки скрещены на груди.

Я смотрю на всех подневольных, на слуг за работой,

Я смотрю на всех, кто томится в тюрьмах,

Смотрю на калек, какие ни есть на земле,

На слепых, глухонемых, на кретинов, горбунов и помешанных,

На пиратов, воров, предателей, убийц и работорговцев - какие

ни есть на земле,

На беспомощных детей, на беспомощных стариков и старух.

Я вижу мужчин и женщин повсюду,

Я вижу светлое братство мыслителей,

Я вижу творческий дух человечества,

Вижу плоды упорства и трудолюбия рода людского,

Я вижу все звания, все цвета кожи, варварство и

цивилизацию - я иду к ним, никого не чуждаясь,

Я приветствую всех, кто живет на земле.

 

11

Кто бы ты ни был!

Ты, англичанка или англичанин!

Ты, сын могучих славянских племен и царств! Ты, русский

в России!

Ты, пришедший из темных глубин, чернокожий, с божественной

душой африканец - рослый, благородных пропорций,

с чудесно изваянной головой - у тебя высокое назначение,

такое же высокое, как у меня!

Ты, норвежец! Швед! Датчанин! Исландец! Ты, житель

Пруссии!

Ты, испанец в Испании! Ты, португалец!

Ты, француженка или француз во Франции!

Ты, бельгиец! Ты, влюбленный в свободу сын Нидерландов (от

твоего корня пошел и мой собственный род),

Ты, стойкий австриец! Ты, ломбардец! Мадьяр! Богемец!

Крестьянин из Штирии!

Вы, кто живет по Дунаю!

Ты, рабочий с Рейна, Эльбы, Везера! И ты, работница!

Ты, сардинец! Баварец! Шваб! Саксонец! Румын! Болгарин!

Ты, житель Рима! Неаполя! Греции!

Ты, стройный и гибкий матадор на арене в Севилье!

Ты, не ведающий законов горец Тавра или Кавказа!

Ты, бухарец, стерегущий в полях табуны кобылиц и жеребцов!

Ты, изящный перс, на всем скаку с седла посылающий стрелы

в цель!

Ты, китаец или китаянка в Китае! Ты, татарин в Татарии!

Вы, женщины всей земли, делающие свое дело!

Ты, еврей, на старости лет пустившийся в опасное странствие,

чтобы хоть раз взглянуть на Сирийскую землю!

Вы, евреи всех стран, ждущие своего мессию!

Ты, задумчивый армянин, размышляющий где-нибудь на

Евфрате! Мечтательно разглядывавший развалины

Ниневии! Поднимающийся на Арарат!

Ты, усталый паломник, с радостью завидевший вдали сиянье

минаретов Мекки!

Вы, шейхи, правящие своими семьями и племенами от Суэца до

Баб-эль-Мандеба!

Ты, садовник, лелеющий свои оливы в садах Назарета, Дамаска,

Тиверии!

Ты, тибетский купец, торгующий в диких горах или в лавках

Лхасы!

Вы, японцы, мужчины и женщины! Ты, житель Мадагаскара,

Цейлона, Суматры, Борнео!

Вы, жители Азии, Африки, Европы, Австралии, всех

континентов!

Вы, кто живет на бесчисленных островах и архипелагах!

Вы, люди грядущих столетий, которые услышат меня!

И вы, кто б вы ни были и где бы ни жили, кого я не назвал!

Привет вам! Привет и любовь от меня и Америки!

Каждый из нас неминуем,

Каждый из нас безграничен - каждый из нас обладает правом

на эту землю,

Каждый из нас несет в себе вечные цели земли,

Каждый из нас в равной мере божественен.

 

12

Ты, готтентот, с твоим щелкающим языком! Вы, толпы людей

с круто вьющимися волосами,

Вы, рабы, истекающие потом и кровью!

Вы, африканцы с непроницаемо темными, резкими лицами!

Вы, бедные кобу, на которых все смотрят с высокомерием, хотя

у вас есть и язык и душа!

Вы, низкорослые камчадалы, гренландцы, лапландцы!

Ты, австралиец, голый, с грязновато-красной кожей,

с выпяченными губами, униженный, вечно в поисках

пропитанья!

Ты, кафр, бербер, суданец!

Ты, изможденный пустыней, невежественный бедуин!

Вы, зачумленные толпы Мадраса, Нанкина, Кабула, Каира!

Ты, темный насельник Амазонки! Ты, патагонец! Ты, житель

Фиджи!

Я не ставлю и вас слишком низко по сравнению с другими,

Я не скажу против вас ни слова, как бы вы ни отстали

(В свое время вы двинетесь вперед и встанете рядом со мною).

 

13

Моя душа, полная состраданья и решимости, пронеслась

над всею землей;

Я всюду искал равных себе, дорогих друзей, и нашел их - они

ждут меня всюду,

Я уверен: что-то божественное делает их равными мне.

Я поднимался вместе с вами, туманы, плыл к далеким

континентам и опускался там вместе с вами,

Я дул вместе с вами, ветры,

Я припадал к каждому берегу вместе с вами, воды,

Я протекал вместе с вами, потоки и реки земли,

Я замедлял свой полет на полуостровах и высоких скалах, чтоб

крикнуть оттуда:

"Salut au Monde!"

Во все города, куда проникает свет и тепло, проникаю и я,

Ко всем островам, куда птицы стремят свой полет, стремлю свой

полет и я.

Всем, всем от имени Америки

Я протягиваю высоко поднятую руку, подаю знак,

Чтобы он был виден вечно повсюду,

Из всех городов и селений, из всех жилищ человека.

 

ПЕСНЯ БОЛЬШОЙ ДОРОГИ

 

1

Пешком, с легким сердцем, выхожу на большую дорогу,

Я здоров и свободен, весь мир предо мною,

Эта длинная бурая тропа ведет меня, куда я хочу.

Отныне я не требую счастья, я сам свое счастье,

Отныне я больше не хнычу, ничего не оставляю на завтра

н ни в чем не знаю нужды,

Болезни, попреки, придирки и книги оставлены дома,

Сильный и радостный, я шагаю по большой дороге вперед.

Земля, - разве этого мало?

Мне не нужно, чтобы звезды спустились хоть чуточку ниже,

Я знаю, им и там хорошо, где сейчас,

Я знаю, их довольно для тех, кто и сам из звездных миров...

 

2

Ты, дорога, иду по тебе и гляжу, но мне думается,

я вижу не все,

Мне думается, в тебе много такого, чего не увидишь глазами.

Здесь глубокий урок: все принять, никого не отвергнуть, никому

не отдать предпочтенья,

Курчавый негр, невежда, преступник, больной - всякому

открыта она;

Роды, кто-то бежит за врачом, нищий ковыляет, шатается

пьяный, рабочие шагают гурьбой и смеются.

Подросток, удравший из дому, экипаж богача, расфуфыренный

франт, жених, увозящий невесту тайком от родни,

Торгаш, что спешит спозаранку на рынок, погребальные дроги,

мебель, что перевозится в город, а другая - из города,

Они проходят, и я прохожу, и все проходит, и никто никому

не помеха,

Я никого не отвергну, все будут дороги мне.

 

3

Ты, воздух, без тебя мне ни говорить, ни дышать!

Вы, предметы, творцы моих мыслей, дающие им отчетливый

облик!

Ты, свет, что окутал меня и все вещи нежным и ровным дождем!

Вы, торные кривые тропинки, бегущие рядом с дорогой!

Я верю, в вас таится незримая жизнь, ибо вы так дороги мне.

Вы, тротуары, мощенные плитами! вы, крепкие каменные

обочины улиц!

Вы, пароходики! вы, доски и столбы пристаней! вы, суда

в строительных лесах! вы, корабли на рейде!

Вы, вереницы домов! вы, фасады, пронзенные окнами! вы,

крыши!

Вы, крылечки и парадные подъезды! вы, железные решетки перед

домами!

Вы, окна, чья прозрачная скорлупа может так много открыть

нашим взорам!

Вы, двери и ступеньки, ведущие к ним! вы, своды и арки домов!

Ты, серый булыжник нескончаемых мостовых! вы, перекрестки,

исшарканные ногами прохожих!

Много прикосновений вы впитали в себя и втайне передаете их

мне,

Вы населены и живыми и мертвыми, их образы встают предо

мной, как друзья.

 

4

Земля простирается по правую руку и по левую руку,

Яркая картина встает предо мною, в ней каждая подробность

совершенство,

Музыка начинает звучать, когда нужно, а когда не нужно,

умолкает,

Ликующий голос дороги, радостное, свежее чувство дороги.

Говоришь ли ты мне, о дорога: "Не уходи от меня"?

Говоришь ли ты мне: "Не дерзай уходить - если уйдешь, ты

пропал"?

Говоришь ли ты мне: "Не расставайся со мною, ведь я так

гладко утоптана и по мне так удобно шагать"?

"О большая дорога! - говорю я в ответ. - Я не прочь расстаться

с тобою, но я тебя очень люблю,

Ты выражаешь меня лучше, чем я сам выражаю себя,

Ты больше для меня, чем та песня, которая создана мной".

Я думаю, геройские подвиги все рождались на вольном ветру

и все вольные песни - на воздухе,

Я думаю, я мог бы сейчас встать и творить чудеса,

Я думаю: что я ни встречу сейчас на дороге, то сразу полюбится

мне,

И кто увидит меня, тот полюбит меня,

И кого я ни увижу сейчас, тот должен быть счастлив.

 

5

Отныне я провозглашаю себя свободным от мнимых преград и уз,

Иду, куда вздумаю, - сам себе полный хозяин, наделенный

неограниченной властью,

Прислушиваясь к тому, что мне скажут другие, внимательно

вникая в их речи,

Размышляя, изучая, обдумывая снова и снова,

Мягко и учтиво, но с непреклонной решимостью освобождаю

себя от тех пут, которые могли бы меня удержать.

Большими глотками и я глотаю пространство,

Запад и восток - мои, север и юг - мои.

Я больше, чем я думал, я лучше, чем я думал,

Я и не знал, до чего я хорош.

Всюду видится мне красота.

Вновь я могу повторить и мужчинам и женщинам: вы сделали

мне столько добра, и я хочу отплатить вам добром,

Все, что я добуду в пути, я добуду для себя и для вас,

Я развею себя между всеми, кого повстречаю в пути,

Я брошу им новую радость и новую грубую мощь,

И кто отвергнет меня - не опечалит меня,

А кто примет меня - будет блажен и дарует блаженство и мне.

 

6

Если бы тысяча великолепных мужчин предстали сейчас передо

мною, это не удивило бы меня.

Если бы тысяча красивейших женщин явились сейчас

передо мною, это не изумило бы меня.

Теперь я постиг, как создать самых лучших людей:

Пусть вырастают на вольном ветру, спят под открытым небом,

впитывают и солнце и дождь, как земля.

Здесь раздолье для геройского подвига

(Для подвига, что покоряет сердца всех на свете людей;

Столько в нем воли и силы, что он сводит насмарку законы

и глумится над всеми властями,

И все возражения смолкают перед ним).

Здесь испытание мудрости;

Не в школах окончательно испытывать мудрость:

Те, у кого она есть, не могут передать ее тем, у кого ее нет.

Вся мудрость - в душе, ее нельзя доказать, она сама обнаружит

себя,

И мудрость в каждом предмете, явлении, качестве, и больше

ничего ей не надо,

В ней свидетельство реальности и бессмертия мира, а также его

совершенства;

Есть нечто такое в этом потоке вещей и явлений, что манит ее

из души.

Здесь я проверю сейчас все религии и философии,

Может быть, они хороши в аудиториях, но никуда

не годятся под широкими тучами, среди природы,

у бегущих ручьев.

Здесь цену себе узнают - и себе и другому,

Здесь проверяется каждый, здесь каждый осознает, что в нем

есть.

Прошедшее, грядущее, величье, любовь - если существуют они

без тебя, значит, ты существуешь без них.

Питательно только зерно;

Где же тот, кто станет сдирать шелуху для тебя и меня?

Кто справится с лукавством жизни - для тебя, для меня, кто

снимет для нас оболочку вещей?

Здесь люди влекутся друг к другу не по заранее составленным

планам, а внезапно, по прихоти сердца,

Знаешь ли ты, что это значит - когда ты идешь по дороге

и вдруг в тебя влюбляются чужие,

Знаешь ли ты речь этих глаз, что обращены на тебя?

 

7

Здесь излияние души,

Она прорывается сквозь тенистые шлюзы, вечно пробуждая

вопросы:

Откуда эти томления? Откуда непонятные мысли?

Почему многие мужчины и женщины, приближаясь ко мне,

зажигают в крови моей солнце?

Почему, когда они покидают меня, флаги моей радости никнут?

Почему, когда я прохожу под иными деревьями, меня осеняют

широкие и певучие мысли?

(Я думаю, и лето и зиму они висят на ветвях и роняют плоды

всякий раз, когда я прохожу.)

Чем это я так внезапно обмениваюсь с иными прохожими?

И с каким-нибудь кучером омнибуса, когда я сижу с ним

на козлах?

И с каким-нибудь рыбаком, что выбирает сети, когда я прохожу

по побережью?

Откуда это доброе чувство, которое так щедро дарят мне

мужчины и женщины?

Откуда у меня такое же чувство к ним?

 

8

Излияние души - это счастье, вот оно, счастье!

Я думаю, здесь в воздухе разлито счастье и поджидает каждого

во все времена,

А теперь оно льется в нас, и мы полны им до краев.

Здесь-то и возникает в нас нечто влекущее,

Свежесть и душевная прелесть мужчины и женщины

(Утренняя трава, что лишь сегодня явилась на свет,

не так свежа и прелестна).

И старый и молодой истекают любовью к тому, кто исполнен

таким обаянием,

От него такие чары исходят, перед которыми и красота,

и душевные силы - ничто,

С ним жаждут сближения до боли, до томительной дрожи.

 

9

Allons! кто бы ты ни был, выходи, и пойдем вдвоем!

Со мной никогда не устанешь в пути.

Земля не утомит никогда,

Сначала неприветлива, молчалива, непонятна земля,

неприветлива и непонятна Природа,

Но иди, не унывая, вперед, дивные скрыты там вещи,

Клянусь, не сказать никакими словами, какая красота в этих

дивных вещах.

Allons! ни минуты не медля,

Пусть лавки набиты отличным товаром, пусть жилье так уютно,

мы не можем остаться,

Пусть гавань защищает от бурь, пусть воды спокойны, мы

не вправе бросить здесь якорь,

Пусть окружают нас горячим радушием, нам дозволено предаться

ему лишь на самый короткий срок.

 

10

Allons! соблазны будут еще соблазнительнее,

Мы помчимся на всех парусах по неведомым бурным морям,

Туда, где ветры бушуют вовсю, где сшибаются воды, где клипер

несется вперед, широко распустив паруса.

Allons! с нами сила, свобода, земля и стихии,

С нами здоровье, задор, любопытство, гордость, восторг;

Allons! освободимся от всяких доктрин!

От ваших доктрин, о бездушные попы с глазами летучих мышей.

Зловонный труп преграждает дорогу - сейчас же закопаем его!

Allons! но предупреждаю тебя:

Тому, кто пойдет со мною, нужны самые лучшие

мышцы и самая лучшая кровь,

Тот не смеет явиться на искус ко мне, кто не принесет с собою

здоровья и мужества,

Не приходите ко мне, кто уже растратил свое лучшее,

Только те пусть приходят ко мне, чьи тела сильны и бесстрашны;

Сифилитиков, пьяниц, безнадежно больных мне не надо.

(Я и подобные мне убеждаем не метафорами, не стихами,

не доводами,

Мы убеждаем тем, что существуем.)

 

11

Слушай! я не хочу тебе лгать,

Я не обещаю тебе старых приятных наград, я обещаю тебе

новые, грубые,

Вот каковы будут дни, что ожидают тебя:

Ты не будешь собирать и громоздить то, что называют

богатством,

Все, что наживешь или создашь, ты будешь разбрасывать

щедрой рукой,

Войдя в город, не задержишься в нем дольше, чем нужно,

и, верный повелительному зову, уйдешь оттуда прочь,

Те, кто останутся, будут глумиться над тобой и язвить тебя

злыми насмешками,

На призывы любви ты ответишь лишь страстным прощальным

поцелуем

И оттолкнешь те руки, что попытаются тебя удержать.

 

12

Allons! за великими Спутниками! о, идти с ними рядом!

Они тоже в дороге - стремительные, горделивые мужчины

и самые чудесные женщины,

В море они радуются и штилю и шторму,

Они проплыли по многим морям, исходили многие земли,

Побывали во многих далеких краях, посетили немало жилищ,

Они внушают доверие каждому, они пытливо изучают города,

они одинокие труженики,

Они встанут порой на дороге и вглядываются в деревья, в цветы

или в ракушки на взморье,

Они танцуют на свадьбах, целуют невест, лелеют и холят детей,

рожают детей,

Солдаты революционных восстаний, они стоят у раскрытых

могил, они опускают в них гробы,

Они идут по дороге, и с ними их спутники, их минувшие годы,

С ними бредет их детство,

Им весело шагать со своей собственной юностью, со своей

бородатой зрелостью,

С женственностью в полном цвету, непревзойденной, счастливой,

Со своей собственною величавою старостью;

Их старость спокойна, безбрежна, расширена гордою ширью

вселенной,

Их старость свободно струится к близкому и сладостному

освобождению - к смерти.

 

13

Allons! к тому, что безначально, бесконечно.

Много трудностей у нас впереди, дневные переходы, ночевки,

Все ради цели, к которой идем, ради нее наши ночи и дни,

Чтобы пуститься в другой, более знаменательный, торжественный

путь,

Чтобы не видеть ничего на этом пути, кроме цели, чтобы дойти

до нее и шагнуть еще дальше вперед,

Чтобы не считаться с расстоянием и временем, только бы дойти

до нее и шагнуть еще дальше вперед,

Чтобы не видеть иного пути, кроме того, что простерт перед

тобою и ожидает тебя,

Чтобы идти к той же цели, куда идут все творения, бог ли их

создал или нет,

Чтобы убедиться, что не существует сокровищ, которыми ты не

мог бы владеть без труда и без денег, обделенный

на жизненном пиру и все же участвуя в пире,

Чтобы взять самое лучшее, что только могут дать тебе ферма

фермера или дом богача,

И целомудренное счастье дружной супружеской пары, и плоды

и цветы садов,

Чтобы обогатить свою душу всеми щедротами города,

по которому тебе случится пройти,

Чтобы унести из него здания и улицы и нести их повсюду, куда

ни пойдешь,

Чтобы собрать воедино при встречах с людьми все их мысли

и всю их любовь,

Чтобы увести с собою тех, кто полюбится вам, а все прочее

оставить позади,

Чтобы понять, что весь мир есть дорога, очень много дорог

для блуждающих душ.

Все уступает дорогу душам, идущим вперед,

Все религии, устои, искусства, правительства - все, что было

на этой планете или на любой из планет, разбегается

по углам и укромным местам перед шествием душ по великим

дорогам вселенной.

Всякое другое движение вперед есть только прообраз и символ

этого шествия человеческих душ по великим дорогам

вселенной.

Вечно живые, вечно рвущиеся вперед, гордые, удрученные,

грустные, потерпевшие крах, безумные, пылкие, слабые,

недовольные жизнью,

Отчаянные, любящие, больные, признанные другими людьми

или отвергнутые другими людьми,

Они идут! они идут! я знаю, они идут, но я не знаю куда,

Но я знаю, что идут они к лучшему - к чему-то великому.

Выходи же, кто бы ты ни был! выходи, мужчина или женщина!

Ты не должен прохлаждаться и нежиться в доме, хотя бы ты

построил его сам.

Прочь из темноты закоулка! из укромных углов!

Никаких возражений! они не помогут тебе: я знаю все и выведу;

тебя на чистую воду.

Я вижу тебя насквозь, ты не лучше других,

Ты не заслонишься от меня ни смехом, ни танцами, ни обедом,

ни ужином, ни другими людьми,

Я вижу сквозь одежду и все украшения, сквозь эти мытые

холеные лица,

Вижу молчаливое, скрытое отвращение и ужас.

Вашего признания не услышать ни жене, ни другу, ни мужу

Об этом страшном вашем двойнике, который прячется, угрюмый

и мрачный,

Бессловесный и безликий на улицах, кроткий и учтивый

в гостиных,

В вагонах, на пароходах, в публичных местах,

В гостях у мужчин и женщин, за столом, в спальне, повсюду,

Шикарно одетый, смеющийся, бравый, а в сердце у него смерть,

а в черепе ад;

В костюме из тонкой материи, в перчатках, в лентах,

с поддельными розами,

Верный обычаям, он ни слова не говорит о себе,

Говорит обо всем, но никогда - о себе.

 

14

Allons! сквозь восстанья и войны!

То, к чему мы идем, не может быть отменено ничьим приказом.

Привела ли к победе былая борьба?

И кто победил? ты? твой народ? Природа?

Но пойми меня до конца: такова уж суть вещей, чтобы плодом

каждой победы всегда становилось такое, что вызовет новую

схватку.

Мой призыв есть призыв к боям, я готовлю пламенный бунт.

Тот, кто идет со мной, будь вооружен до зубов.

Тот, кто идет со мной, знай наперед: тебя ждут голод, нужда,

злые враги и предатели.

 

15

Allons! дорога перед нами!

Она безопасна - я прошел ее сам, мои ноги испытали ее - так

смотри же не медли,

Пусть бумага останется на столе неисписанная и на полке

нераскрытая книга!

Пусть останется школа пустой! не слушай призывов учителя!

Пусть в церкви проповедует поп! пусть ораторствует адвокат на

суде и судья выносит приговоры!

Камерадо, я даю тебе руку!

Я даю тебе мою любовь, она драгоценнее золота,

Я даю тебе себя самого раньше всяких наставлений и заповедей;

Ну, а ты отдаешь ли мне себя? Пойдешь ли вместе со мною

в дорогу?

Будем ли мы с тобой неразлучные до последнего дня нашей

жизни?

 

НА БРУКЛИНСКОМ ПЕРЕВОЗЕ

 

1

Река, бурлящая подо мной! Тебе смотрю я в лицо!

Вы, тучи на западе, ты, солнце почти на закате, вам

также смотрю я в лицо.

Толпы мужчин и женщин, в будничных платьях, как все вы мне

интересны!

И тут, на пароме, сотни и сотни людей, спешащих домой, вы все

для меня интересней, чем это кажется вам,

Вы все, кто от берега к берегу будете год за годом переезжать

на пароме, вы чаще в моих размышленьях, чем вам

могло бы казаться.

 

2

Неощутимую сущность мою я вижу всегда и во всем.

Простой, компактный, слаженный строй, - пускай я распался

на атомы, пусть каждый из нас распался, - мы все

частицы этого строя.

Так было в прошлом, так будет и в будущем,

Всечасные радости жизни - как бусинки в ожерелье

при каждом взгляде, при каждом услышанном звуке, везде,

на прогулке по улицам, при переезде реки,

Теченье, так быстро бегущее, спешащее вместе со мною туда,

далеко,

И следом за мною - другие, и связь между ними и мной,

Реальность этих других, их жизнь и любовь, и слух, и зренье.

Другие взойдут на паром, чтоб с берега ехать на берег,

Другие будут смотреть, наблюдая теченье,

Другие увидят суда на севере и на западе от Манхаттена,

и Бруклинские холмы на юге и на востоке,

Другие увидят большие и малые острова,

Полвека пройдет, и на переправе их снова увидят другие,

и снова солнце увидят, почти перед самым закатом,

И сто лет пройдет, и много еще столетий, и все это снова увидят

другие,

И будут радоваться закату, и спаду прилива, и обнажившему

берег отливу.

 

3

Ничто не помеха - ни время, ни место, и не помеха

пространство!

Я с вами, мужчины и женщины нашего поколения и множества

поколений грядущих,

И то, что чувствуете вы при виде реки или неба - поверьте, это

же чувствовал я,

И я был участником жизни, частицей живой толпы, такой же,

как всякий из вас,

Как вас освежает дыханье реки, ее широкий разлив - они и меня

освежали,

Как вы стоите над ней, опершись о перила, несомые быстрым

теченьем, так сам я стоял, уносимый,

Как видите вы, так видел и я неисчислимые мачты,

широкоствольные трубы больших пароходов я видел.

Я сотни раз пересекал эту реку и видел солнечный диск почти

перед самым закатом,

Я видел декабрьских чаек, я видел, как на недвижных крыльях

они парят над водой, слегка покачиваясь в полете,

Я видел, как желтый луч зажигает их оперенье,

но часть его остается в глубокой тени,

Я видел медлительные круги, друг за дружкой бегущие борозды

от кораблей, направлявшихся к югу,

Я знаю, как небо, по-летнему синее, отражается в тихой воде,

Я знаю, как ослепляет сверкающий солнечный след,

Как выглядит ореол из лучей, подобных тончайшим

центростремительным спицам, вкруг тени, упавшей

от моей головы на воду, искрящуюся под солнцем,

Я любовался прозрачной дымкой, окутывающей холмы на юге

и юго-западе,

Смотрел на дымы, косматые, словно овечье руно,

и чуть отливавшие фиолетовым,

Смотрел на внешнюю гавань и на входящие в порт корабли,

Следил, как приближались они, и на них были те, кто мне близки,

Я видел белые паруса плывущих шлюпок и шхун и видел суда

на якоре,

Матросов, крепящих снасти, карабкающихся на мачты,

И круглые мачты, и зыбкие палубы, и змейками вьющиеся

вымпела,

Большие и малые пароходы, и лоцманов в лоцманских будках,

И белый след за кильватером, и колеса, дрожащие в быстром

вращенье,

Я флаги всех наций видал, я видел, как опускают их на закате,

Как черпают землю со дна машины, и волны бегут кружевами,

крутя и дробя свои белые гребешки,

Пространства, бледнеющие вдали, и в доках гранитные серые

стены портовых складов,

И ввечеру, на светлой воде - темнеющие буксиры, прижавшиеся

к бортам широких, медлительных барж, и лодки, груженные

сеном, и кое-где - запоздалые лихтеры,

И там, во тьме, на другом берегу - разверстые зевы плавильных

печей, пылающих ярко, слепящих глаза, бросающих свет

на кровли домов и в провалы улиц из черноты, где бешено

пляшет их красный и желтый огонь.

 

4

И это, и все, и везде казалось мне точно таким же, каким оно

кажется вам,

Я очень любил города, я любил величавую, быструю реку,

Все женщины, все мужчины, которых я узнавал, были мне близки,

И так же другие - все те, кто меня вспоминают в прошедшем,

потому что я видел их в будущем

(Это время придет, хоть я еще здесь - и днем и ночью

я здесь).

 

5

Так что же тогда между мной и вами?

Что стоит разница в десять лет или даже в столетья?

И что б это ни было, в этом ли дело, когда ни пространство;

ни время не могут нас разделить;

И я жил на свете, я Бруклин любил - обильный холмами, был

он моим,

И я бродил по Манхаттену, и я в омывающих остров соленых

водах купался,

Меня, как вас, волновали внезапно рождающиеся вопросы,

Днем, среди шумной толпы, они набегали вдруг на меня,

И ночью, когда приходил я домой, когда лежал я в постели,

они являлись ко мне,

И я возник из водной стихии, из которой возникла вся жизнь,

И, обретя свое тело, обрел я и личность свою,

И то, что я существую, познал через тело свое, и то, чем я мог

стать, через тело свое и познал бы.

 

6

Не только на вас падают темные тени,

И на меня извечная тьма бросала тени свои,

Мне лучшее, что сотворил я, казалось пустым, сомнительным,

Но разве и вправду не были мелки те мысли, что мне

представлялись великими?

Не вам одним известно, что значит зло,

Я тоже знаю, что значит зло,

Я тоже завязывал старый узел противоречий,

Я болтал и смущался, лгал, возмущался, крал и завидовал,

Я был похотлив, коварен и вспыльчив, - мне стыдно сказать,

какие таил я желанья,

Я был капризен, тщеславен, жаден, я был пустозвон, лицемер,

зложелатель и трус,

И волк, и свинья, и змея - от них и во мне было многое,

Обманчивый взгляд, скабрезная речь, прелюбодейные мысли

всем этим грешил и я сам,

Упрямство, ненависть, лень, надменность и даже подлость

во всем этом был я повинен.

Я был такой же, как все, и жил я так же, как все.

Но шел ли я мимо иль приближался - меня называли по имени

звонкие, громкие, юные голоса,

Когда я стоял, я чувствовал на шее их руки, когда я сидел, меня

небрежно касалось их тело,

Я видел многих, кого любил, на улице, на пароме,

в общественных залах - но я никогда не говорил им ни

слова,

Я жил одною жизнью со всеми, я так же смеялся, терзался

и спал,

Играл свою роль, как пристало актеру или актрисе,

Все ту же старую роль, которая - как сумеешь - будет великой,

Иль малой, если не сдюжишь, или великой и малою вместе.

 

7

И вот я к вам приближаюсь,

Как думаете вы теперь обе мне, так думал я прежде о вас - я

готовился к вашему приходу.

Я долго, серьезно думал о вас прежде, чем вы родились.

Кто мог предвидеть, что так оно будет?

Кто знает, как я этому рад?

Кто знает - а что, если я, несмотря на все разделившее нас

расстояние, в эти минуты смотрю на вас, хоть вам-то мена

не дано увидеть.

 

8

Ах, что может быть величавей, что может быть для меня

прекрасней, чем этот Манхаттен, вздыбленный мачтами?

Моя река, и закат, и кружевные шалящие волны прилива?

И чайки, покачивающие корпус, и в сумерках лодки, груженные

сеном, и кое-где запоздалые лихтеры?

Какие боги прекраснее тех, кто пожимает мне руку, чьи голоса,

любимые мной, зовут меня быстро и громко по имени,

когда я приближаюсь?

Что может быть крепче бесплотных уз, надежно меня связавших

и с женщиной и с мужчиной, которые смотрят мне в лицо?

Что с вами сплавляет меня теперь и в вас перельет мои мысли?

Не правда ли, мы понимаем друг друга?

Что я обещаю без слов - вы разве не приняли молча?

Чему не научит ученье, чего не достигнет и проповедь

достигнуто нами, не правда ли?

 

9

Струись, река, поднимайся вместе с приливом и снова отхлынь,

когда настанет отлив!

Шалите, играйте, гребенчатые, закрученные барашками волны!

Закатные, многоцветные облака! Своей красотой захлестните

меня и все поколенья мужчин и женщин, которым явиться

после меня!

Переезжайте от берега к берегу, несметные, шумные толпы!

Вздымайтесь, высокие мачты Маннахатты! Вздымайтесь,

прекрасные всхолмия Бруклина!

Пульсируй, мой любознательный мозг! Ставь вопросы и сам

ответствуй!

Вглядись в извечный поток явлений!

Гляди, влюбленный и жаждущий взор, на улицы, в жилища,

в большие общественные залы!

Звучите, юные голоса! И громко и музыкально зовите меня

по имени!

Живи, старуха жизнь! Играй свою роль, как подобает актеру или

актрисе!

Играй свою старую роль, которая велика иль мала - зависит от

каждого, кем эта роль создается!

Представьте все, кто читает меня: а вдруг, невидимый вами,

теперь смотрю я на вас;

Вы крепкими будьте, перила, и впредь, чтобы поддерживать тех,

кто праздно облокотился и все же спешит вслед

за спешащей рекой;

Летите, птицы морские! Летите вдаль или чертите круги, - большие

круги высоко над водою;

А вы принимайте летнее небо, вы, синие воды, держите его, чтоб

каждый опущенный взор мог досыта им насладиться;

Лучитесь, тончайшие спицы света, вкруг тени от моей головы иль

от другой головы на освещенной солнцем воде!

Вы, корабли у входа в гавань! Плывите туда иль обратно, - ты,

белопарусный шлюп, вы, лихтеры, быстрые шхуны!

Вздымайтесь гордо, флаги всех наций! И опускайтесь в свой час

на закате!

Взметайте свой пламень ввысь, плавильные печи! Бросайте

в сумерки черные тени! Бросайте на крыши домов

то красный, то желтый свет!

Явленья, отныне и впредь являйте сущность свою!

А ты, неизбежный покров, продолжай обволакивать душу.

Над телом моим для меня, над вашим телом для вас пусть реет

божественный наш аромат,

Цветите, вы, города, - несите к ним грузы свои, несите свое

полноводье, широкие, сильные реки,

Растите, и ширьтесь, и будьте выше всего, что явлено в царстве

Духа,

Материя, существуй, ибо что же другое бессмертно!

Вы ждали, безгласные лики, вы ждете, всегда прекрасны,

И мы принимаем вас, не колеблясь, мы жаждем вас неизменно,

А вы не отринете нас, пред нами не затаитесь,

Вы наша помощь во всем, мы вас не отвергнем - мы вас

утверждаем в себе,

Мы вас не исследуем, нет! - Мы просто вас любим - ибо вы

совершенны.

Вы отдаете лепту вечности,

И - велики вы или малы - вы отдаете лепту душе.

 

ПЕСНЯ РАДОСТЕЙ

О, создать самую праздничную песню!

Полную музыки - полную женщин, мужчин и детей!

Полную всех человеческих дел, полную деревьев и зерен!

О, если бы ей голоса всех животных, быстроту и равновесие рыб!

О, если бы в ней капали капли дождя!

О, если бы сияло в ней солнце и мчались бы волны морей!

О, счастье моей души, - она вольная - она прянула молнией!

Мне мало всего шара земного, мне мало любой эпохи,

У меня будут тысячи этих шаров и все до единой эпохи.

О, радость машиниста! вести паровоз!

Слышать шипение пара, радостный крик паровоза, его свист,

его хохот!

Вырваться в далекий простор, нестись без преград вперед!

О, беззаботно блуждать по полям и горам!

Цветы и листья простых сорняков, влажное, свежее молчание

леса,

Тонкий запах земли на заре до полудня!

О, радость скакать на коне!

Седло, галоп, крепко прижаться к седлу и слушать

журчание ветра в волосах и в ушах.

О, радость пожарного!

Я слышу тревогу в ночи,

Я слышу набат и крики! Я бегу, обгоняя толпу!

Вижу пламя и шалею от восторга.

О, радости борца-силача, что, как башня, стоит на ринге, вполне

подготовленный к бою, в гордом сознании силы, и жаждет

схватиться с противником!

О, радость широкого и простого сочувствия, которое лишь душа

человека может изливать из себя таким ровным

неиссякающим током!

О, радости матери!

Оберегать, и безмерно любить, и страдать, и прилежно рождать

без конца все новые и новые жизни.

О, радость роста, накопления сил,

радость умиротворения и ласки, радость согласия и лада!

О, вернуться туда, где родился,

И еще раз услышать, как щебечут на родине птицы,

Побродить по родному жилью, сбегать в поле, побывать на гумне

И еще раз прогуляться по саду, по его старым тропинкам.

О, в лагунах, заливах, бухтах или на океана,

И остаться там до конца моих дней, и жить, и работать там,

Соленый и влажный запах, берег, соленые водоросли

на мелководье отлива,

Труд рыбака, труд ловца угрей и собирателя устриц;

Я прихожу с лопаткой и скребком для раковин, со мною

острога для угрей,

Что? уже отлив? я иду на песчаную отмель, подхожу

к собирателям устриц;

Я смеюсь и работаю с ними шутя, я молодой весельчак,

А зимою я беру мою острогу, мою вершу и шагаю по льду

залива, и при мне мой топорик, чтобы прорубать лунки

во льду,

Смотрите, как тепло я одет, я иду с удовольствием и к вечеру

возвращаюсь домой,

И со мною ватага товарищей, они молодцы,

И подростки, и взрослые, только со мной им так любо работать

со мной и ни с кем другим!

Днем работать со мной, а ночью отдыхать со мной.

А в жаркую пору, в лодке, поднимать плетенки для крабов,

опущенные в воду на грузных камнях (мне известны их

поплавки),

Как сладко майское утро перед самым рассветом, когда я гребу

к поплавкам

И тяну накренившиеся плетенки к себе, сбоку, и темно-зеленые

раки отчаянно угрожают клешнями, когда я беру их оттуда

и сую в их клешни деревяшки,

И объезжаю одно за другим все места, а потом гребу обратно

к берегу,

Там кидаю их в кипящую воду, в котел, покуда они не станут

багровыми.

А в другой раз ловить скумбрию,

Сумасшедшая, жадная, так и хватает крючок у самой

поверхности моря, и похоже, что ею покрыты целые мили

воды;

Или ловить губанов в Чесапике, я один из загорелой команды,

Или выслеживать лососей у Поманока, я, весь напряженный,

стою на баркасе,

Моя левая нога на шкафуте, моя правая рука бросает кольца

тончайшей лесы,

И вокруг меня юркие ялики, они юлят, выплывают вперед, их

до полсотни, они вышли на ловлю со мной.

О, пробираться на веслах по рекам,

Вниз по Сент-Лоренсу, великолепные виды,

Парусники, Тысяча Островов, изредка бревенчатый плот

и на нем плотовщики с длинным рулевым веслом,

Малые шалаши на плотах, а над ними дымок по вечерам, когда

стряпают ужин.

(О, страшное, грозящее гибелью!

Далекое от скаредной, жизни!

Неизведанное! словно в горячечном сне!

То, что со всех сорвалось якорей и вышло на вольный простор!)

О, работать на рудниках или плавить железо,

Раскаленный поток металла, литейная, высокий корявый навес,

просторный полутемный завод.

И домна, и кипящая, жидкость, что струится, выливаясь, оттуда.

О, пережить сызнова радость солдата!

Чувствовать присутствие храбреца-командира, чувствовать, что

он расположен к тебе!

Видеть его спокойствие - согреваться в лучах его улыбки,

Идти в бой - слышать барабан и трубу,

Слышать гром артиллерии - видеть, как сверкают на солнце

штыки и стволы мушкетов!

Видеть, как падают и умирают без жалоб!

Упиться по-дикарски человеческой кровью, - осатанеть

до конца!

Радоваться ранам и смерти врагов!

О, радость китобоя! Я опять иду старым рейсом!

Я чувствую бег корабля подо мной, я чувствую, как меня

обвевает атлантический бриз,

Я слышу, как с топ-мачты кричат: "Там... водомет кита!"

Я на снасти, смотрю, куда смотрят другие, - и тотчас

же вниз, ошалев от восторга,

Я вижу огромную глыбу, она нежится на солнце в полусне,

Я вижу, встает гарпунщик, я вижу, как вылетает гарпун из его

мускулистой руки,

О как быстро раненый кит несется вперед против ветра, туда

в океан, и ныряет, и тащит меня на буксире!

Снова я вижу его, он всплыл, чтобы вдохнуть в себя воздух,

снова гребем к нему,

Я вижу, как глубоко вонзилось в его тело копье, как оно

повернулось в ране,

И снова мы отплываем назад, он снова ныряет, жизнь быстро

уходит от него,

И когда он всплывает наверх, он выбрасывает кровавый фонтан

и плавает кругами, кругами, и каждый круг становится

все меньше, - я вижу, он умирает,

В центре круга он судорожно взметается вверх и тотчас же

падает на воду и застывает в окровавленной пене.

О, моя старость, чистейшая из всех моих радостей!

Мои дети и внуки, мои белые волосы и борода,

Как я безмятежен, широк, величав после продолжительной

жизни!

О, зрелая радость женщины! О, наконец-то я счастлива!

Я многочтимая мать, мне уже девятый десяток,

Как ясны мои мысли - как все вокруг влекутся ко мне!

Что их влечет ко мне еще сильнее, чем прежде? Какое цветение

пышнее цветения юности?

Та красота, что снизошла на меня, излучается мною на всех!

О, радости оратора!

Выкатывать громы из легких, из горла,

Возбуждая в людях те самые чувства, какие бушуют в тебе:

ненависть, сострадание, страсть,

Вести за собою Америку - покорять ее могучею речью.

О, радость моей души, что утверждает себя, опираясь на себя

самое, в мире материальных вещей, впитывая их и любя,

Как моя душа обогащает себя зрением, слухом, осязанием,

мыслями, сравнением, памятью,

И все же подлинная жизнь моих чувств и плоти превосходит

чувства и плоть,

Ибо плоть моя - не только материальная плоть, и глаза мои

не только материальные глаза,

Ибо в конце концов видят мир не они,

И не только моя материальная плоть в конце концов любит,

гуляет, смеется, кричит, обнимает, рождает.

О, радости фермера!

Того, кто живет в Канаде, в Миссури, в Канзасе, в Айове,

в Огайо, в Иллинойсе, в Висконсине!

Встать на рассвете дня и сразу же окунуться в работу,

Осенней порою пахать под озимые,

Весенней порою пахать под кукурузу,

Взращивать фруктовые сады, делать деревьям прививку, собирать

яблоки осенней порой.

О, плавать в заводи или броситься с берега в море,

Плескаться в воде или бегать нагишом по прибрежью!

О, понять, как безмерно пространство,

Множественность и безграничность миров!

Появиться на свет и побыть заодно с небесами, с солнцем, с луною, с летящими тучами!

О, радость величавого мужества!

Ни перед кем не заискивать, никому ни в чем не уступать,

никакому известному или неизвестному деспоту.

Ходить, не сгибая спины, легким, пружинистым шагом,

Глядеть безмятежным или сверкающим взором,

Говорить благозвучным голосом, исходящим из широкой груди.

Смело ставить себя на равной ноге с любым человеком.

Знаешь ли ты прекрасные радости, которые дарует нам

молодость?

Радости крепкой дружбы, веселого слова, смеющихся лиц?

Радости блаженного яркого дня, радости игр, расширяющих

грудь?

Радости звонкой музыки, освещенного бального зала, танцоров!

Радость обильных обедов, разгульной пирушки и выпивки?

И все же, о моя душа, ты превыше всего!

Знаешь ли радости сосредоточенной мысли?

Радости свободного одинокого сердца, нежного, омраченного

сердца?

Радости уединенных блужданий с изнемогшей, но гордой душой,

радости борьбы и страдания?

Муки, тревоги, экстазы, радости глубоких раздумий дневных

и ночных,

Радости мыслей о Смерти, о великих сферах Пространства

и Времени?

Радости предвидения лучшей и высшей любви, радости,

приносимые прекрасной женой и вечным, нежно любимым

товарищем,

Твои, о бессмертная, радости, достойные лишь тебя, о душа!

О, покуда живешь на земле, быть не рабом, а властителем

жизни!

Встретить жизнь, как могучий победитель,

Без раздражения, без жалоб, без сварливых придирок, без скуки!

Доказать этим гордым законам воздуха, воды и земли, что

моя им неподвластна.

Что нет такой внешней силы, которая повелевала бы мной.

Ибо снова и снова скажу: не одни только радости жизни

воспеваются мной, но и радости Смерти!

Дивное прикосновение Смерти, нежное и цепенящее,

Я сам отдаю тело, когда оно станет навозом, чтобы его

закопали, сожгли или развеяли в пыль.

Мое истинное тело, несомненно, оставлено мне для иных сфер,

А мое опустошенное тело уже ничто для меня, очищенное, оно

опять возвращается в землю, к вечным потребам земли.

О, притягивать к себе могучим обаянием!

Как, я не знаю сам, - но смотрите! Нечто бунтующее, никому

не подвластное,

Оно не защищается, а всегда нападает, но как привлекает оно!

О, бороться с могучим врагом и в неравной борьбе не уступать

ни шагу!

Биться одному против всех до потери последних сил!

Прямо смотреть в лицо пыткам, и тюрьмам, и гневу толпы!

Взойти па эшафот и спокойно шагать на ружейные дула!

Быть воистину богом!

О, умчаться под парусом в море!

Покинуть эту косную, нудную землю,

Эту тошную одинаковость улиц, панелей, домов,

Покинуть тебя, о земля, заскорузлая, твердая, и взойти

на корабль,

И мчаться, и мчаться, и мчаться под парусом вдаль!

О, сделать отныне свою жизнь поэмою новых восторгов!

Плясать, бить в ладоши, безумствовать, кричать, кувыркаться,

нестись по волнам все вперед.

Быть матросом вселенной, мчаться во все гавани мира,

Быть кораблем (погляди, я и солнцу и ветру отдал мои паруса),

Быстрым кораблем, оснащенным богатыми словами и радостями.

 

ПЕСНЯ О ТОПОРЕ

 

1

Крепок, строен, обнажен!

Недрами земли рожден!

С деревом металл скреплен! Но один и стук и звон!

Алым жаром закален! Малым семенем взращен!

Отдыхает, прислонен,

Сам опорой служит он!

Проявление силы и свойства силы - мужские ремесла, навыки,

звуки;

Длинный ряд единой эмблемы, удары музыки;

Пальцы органиста, отбивающие стаккато на клавишах большого

органа.

 

2

Привет всем странам земным, каждой за ее свойства;

Привет странам сосны и дуба;

Привет странам лимона, инжира;

Привет странам золота;

Привет странам маиса, пшеницы, привет виноградным странам;

Привет странам сахара, риса;

Привет странам хлопка и странам картофеля белого, сладкого;

Привет горам, равнинам, пескам, лесам, прериям;

Привет берегам плодородных рек, плоскогорьям, ущельям;

Привет бесконечным пастбищам, привет земле изобильной садов,

льна, конопли, меда;

Привет и другим, суровым странам,

Таким же богатым, как страны золота, плодов и пшеницы,

Странам копей и крепких и грубых руд,

Странам угля, меди, олова, цинка, свинца,

Странам железа - странам выделки топора!

 

3

Чурбан в груде дров и воткнутый в него топор;

Хижина в лесу, плющ над дверью, расчищенный для сада

участок;

Шум неровный дождя в листве после утихшей бури,

Вопли и стоны порой, напоминанье о море,

Мысль о борющихся с бурей судах, опрокинутых набок,

срубающих мачты,

Ощущенье огромных бревен старинных домов и амбаров;

Припомнившийся рассказ, гравюра, плаванье по океану мужчин

с семьями, скарбом,

Их высадка на берегу и основанный новый город,

Плаванье тех, кто искал Новую Англию и нашел, положив ей

начало,

Поселения в Арканзасе и Колорадо, в Оттаве и Вилламетте,

Их медленный рост, скудная пища, топор, ружье, седельные

сумки;

Красота людей предприимчивых, смелых,

Красота лесорубов с их простыми лицами,

Красота независимости, отъезда, решительных действий,

Презренье американское к уставам, обрядам, безграничное

чувство свободы,

Скольжение вольное личности наугад среди разных людей,

самозакалка;

Мясник на бойне, матросы на шхунах и шлюпках, плотовщики,

пионеры;

Лесорубы на зимней стоянке, рассвет в лесу, деревья в инее, треск

сучьев,

Ясный, радостный звук своего же голоса, веселая песня, жизнь

средь лесного приволья, тяжелый дневной труд,

А ночью пламя костра, вкусный ужин, беседа, постель на хвое

и шкуре медвежьей;

На постройке плотники за работой,

Обтеска, распилка бревен, долбленье,

Подъем стропил, установка их и правильная укладка,

Пригонка столбов шипами в гнезда, согласно разметке,

Стук молотков деревянных, железных, движенья рабочих,

изгибы их спин,

Наклон, выпрямленье, сидя верхом на бревнах, вбивают гвозди,

держась за скобы, подпорки,

Изогнутая рука над листом железа, другая рука с топором,

Настильщики перекрытий, пригонка досок, закрепление

гвоздями,

Движенья рабочих, врезавшихся инструментами в балки,

Раскаты эха в пустом строении;

Огромный склад воздвигается быстро в городе,

Шесть рабочих, два посредине, и двое по концам, осторожно

несут тяжелую балку,

Длинный ряд каменщиков с лопаткой в правой руке воздвигают

ходко боковую стену в двести футов длиною,

Наклоны гибких спин, непрерывный стук лопаток о кирпичи,

Кирпичи, один за другим, искусно кладутся и ложатся

под ударом рукоятки лопатки,

Груды материала, известь в лотках, подносчики пополняют ее

запас непрерывно;

На верфи плотники, длинный ряд молодых подмастерьев,

Взлеты их топоров над бревном, обтесываемым для мачты,

Резкий короткий косой удар стали по крепкой сосне,

Сыплются желтые, словно масло, щепки, стружки,

Движенья быстрые рук загорелых и бедер под легкой одеждой;

Строители верфей, мостов, пристаней, паромов, судов,

волноломов;

Пожарный - внезапный пожар вспыхнул в тесном квартале,

Приезд пожарных машин, хриплые крики, быстрота и отвага,

Трубный сигнал команды, развернутый строй, подъем и паденье

рук, качающих воду,

Тонкие, судорожно бьющие светлые струи, установка лестниц,

работа баграми,

Обвал и снос переборок, взлом полов, если пламя под ними

тлеет,

Освещенные лица толпы, ослепительный блеск и темные тени;

Добывший железо, и тот, кто его обработал,

Кто сделал топор, большой и малый, сварщик, закальщик,

И тот, кто его выбирал, дыша на холодную сталь, пробуя пальцем

лезвие,

И сделавший топорище, и насадивший прочно топор;

Мелькание призрачных лиц всех тех, кто им прежде работал,

Упорные первые механики, зодчие, инженеры,

Древнейшие зданья Ассирии, Мизры,

Римские ликторы с топором перед консулами,

Старинный воин Европы с топором в сраженье,

Тяжелый взмах, стук ударов по голове в шлеме,

Предсмертный вопль, паденье бессильного тела, натиск друзей

и врагов,

Осада вассалов, восставших в борьбе за свободу,

Предложение сдаться, стук в ворота замка, переговоры;

Разграбление взятого старого города,

Разгул ворвавшихся изуверов и наемных солдат,

Рев, огонь, кровь, опьяненье, безумье,

Открытый грабеж в домах и храмах, вопли женщин в руках

разбойников,

Обманы и воровство лагерных мародеров, бегство мужчин,

отчаянье старцев,

Ад войны, жестокости изуверства,

Список всех совершенных деяний, правых или неправых,

Могущество личности, правой или неправой.

 

4

Сила и смелость во всем!

То, что жизнь усиляет, усиляет и смерть,

И мертвые наступают, как и живые,

И будущее неизвестно не больше, чем настоящее,

Суровость земли, человека - не меньше, чем нежность земли,

человека,

Ничто не вечно, кроме личных достоинств.

Что считаете вы долговечным?

Долговечен ли город огромный?

Иль богатое государство? Иль его конституция? Иль гигантские

пароходы?

Иль отели из камня и стали? Иль шедевры зодчества, крепости,

вооруженья?

О нет! Не сами собой они ценны,

Они преходящи, как музыка, как танцы их празднеств;

Их зрелища, так же как все, проходят

И длятся, пока не сверкнет возмущенье.

Великий город - это город самых великих мужчин и женщин,

Может стать даже нищий поселок величайшим городом в мире.

 

5

Город великий не там, где тянутся пристани, доки, заводы,

склады товаров,

Не там, где всегда встречают прибывших, где поднимают якорь

отплытий,

Не там, где роскошны высокие зданья, магазины с издельями

разных стран мира,

Не там, где лучшие библиотеки, академии, где изобилие денег,

Не там, где множество населенья,

А там, где есть мощное племя ораторов и поэтов,

И там, где любимы они, где их понимают и чтут,

Где памятники героям - подвиги и дела,

Где бережливость на месте своем, как и благоразумье,

Где легки для мужчин и для женщин законы,

Где нет ни рабов, ни рабовладельцев,

Где восстанет сразу народ против наглости выборных лиц,

Где толпы людей текут, как волны морские

по свистку тревожному смерти,

Где власть убежденья сильнее, чем власть принужденья,

Где гражданин - глава всего, а президент, мэр, губернатор

его наемные слуги,

Где учат детей управлять собою, на самих себя полагаясь,

Где решаются все дела беспристрастно,

Где поощряется парение духа,

Где женщины, как мужчины, участвуют в уличных шествиях,

Где входят они на собранье и садятся с мужчинами рядом.

Там, где город друзей самых верных,

Там, где город любви самой чистой,

Там, где город отцов самых здоровых,

Там, где город матерей самых крепких,

Вот где великий город.

 

6

Как жалки все доказательства пред решительным действием!

Как вся вещественная пышность городов сжимается пред

мужским или женским взглядом!

Все ждет или идет кое-как, пока не явится сильный;

Сильный человек - доказательство силы народа и мощи

вселенной;

Когда он иль она появляется, вещества благоговеют,

Прекращается спор о душе,

Обычаи старые, мысли проверяются, отвергаются.

Что теперь ваше деланье денег? Чем теперь оно вам поможет?

Что теперь ваша почтенность?

Что теперь богословие ваше, воспитание, общество, традиции,

своды законов?

Где теперь все увертки ваши от жизни?

Где теперь придирки ваши к душе?

 

7

Бесплодный пейзаж скрывает руду - он хорош, несмотря

на свою неприглядность.

Вот здесь рудник, здесь рудокопы;

Плавильная печь, закончена плавка, стоят кузнецы наготове

с молотами, щипцами,

То, что служило всегда и служит всегда, - под рукою.

Ничто не служило лучше - топор служил всем:

Служил красноречивым, изысканным грекам и задолго до них,

Служил при постройке самых прочных сооружений,

Служил иудеям, персам, древним индийцам,

Служил тем, кто насыпал курганы на Миссисипи, и тем, чьи

руины остались в Центральной Америке,

Служил для альбийских храмов в лесах иль в полях, с грубой их

колоннадой, служил друидам,

Служил для вырубки обширных мрачных пещер в снежных горах

скандинавских,

Служил тем, кто в незапамятные времена высекал на граните

изображения солнца, луны, звезд, судов, волн океана;

Служил при нашествии готов, служил племенам пастухов

и номадам;

Служил самым древним кельтам, служил отважным пиратам

балтийским,

Служил еще раньше мирным жителям Эфиопии,

Служил для выделки рулей на галерах прогулочных и военных,

Служил при всех работах на суше и море,

Служил и средним векам, и более давним,

Служил не только живым, тогда и теперь, но и мертвым.

 

8

Я вижу европейского палача:

Он стоит в маске, одетый в красное, с большими ногами

и сильными голыми руками,

И оперся на тяжелый топор.

(Кого обезглавил ты недавно, палач европейский?

Чья кровь на тебе, свежая, липкая?)

Я вижу светлый закат мучеников,

Я вижу призраки, сходящие с эшафота,

Призраки мертвых вельмож, развенчанных королев, осужденных

министров, свергнутых королей,

Соперников, изменников, отравителей, главарей опальных

и прочих.

Я вижу тех, кто в разных странах боролся за правое дело;

Скуден посев, однако жатва не оскудеет!

(Запомните, о короли, первосвященники, - жатва не оскудеет.)

Я вижу, что кровь с топора начисто смыта,

Чисты и лезвие и топорище,

Не льется кровь европейской знати, топор не касается шей

королев.

Я вижу - палач удалился и стал ненужен,

Я вижу - пустой эшафот плесневеет, я не вижу на нем топор

Я вижу мощную дружескую эмблему моего народа - нового

большого народа.

 

9

(Америка! Я не хвалюсь любовью моей к тебе,

Я владею тем, что имею.)

Топор взлетает!

Могучий лес дает тысячи порождений,

Они падают, растут, образуются

Палатка, хижина, пристань, таможня,

Цеп, плуг, кирка, пешня, лопата,

Дранка, перила, стойка, филенка, косяк, планка, панель, конек,

Цитадель, потолок, бар, академия, орган, выставочный павильон,

библиотека,

Карниз, решетка, пилястр, балкон, окно, башня, крыльцо

Мотыга, грабли, вилы, карандаш, фургон, посох, пила, рубанок,

молоток, клин, печатный вал,

Стул, стол, бадья, обруч, калитка, флюгер, рама, пол,

Рабочий ящик, сундук, струнный инструмент, лодка, сруб и все

прочее,

Капитолии штатов и капитолий нации штатов,

Ряды красивых домов на проспектах, сиротские дома,

богадельни,

Пароходы и парусники Манхаттена, бороздящие все океаны.

Возникают образы!

Работа разная с топором, и работники, и все, что их окружает.

Лесорубы, откатчики бревен к Пенобскоту иль Кеннебеку,

И жители хижин в горах Калифорнии, иль у малых озер, или

у Колумбии,

И жители южней - на берегах Хилы иль Рио-Гранде, их

сборища, типы, шутки,

И жители северней - у реки Святого Лаврентия, или

северней - в Канаде, или южнее - у Иеллоустоуна,

на побережье и дальше,

Охотники на тюленей, китобои, полярные моряки, пробивающие

проходы средь льдов.

Возникают образы!

Образы фабрик, литейных заводов, арсеналов, рынков,

Образы двухколейных железных дорог,

Образы мостов со шпалами, огромных железных ферм, балок,

арок,

Образы флотилий барж, буксиров, судов на озерах, каналах,

реках.

Верфи, сухие доки на восточных и западных берегах, во многих

бухтах и около них,

Кильсоны из падуба, сосновые доски, рангоут, корни лиственницы

для книц,

И сами суда в плавании, строительные леса, рабочие внутри

и снаружи,

Инструменты вокруг: бурав и буравчик, струг, болт, наугольник,

долото, уровень.

 

10

Образы возникают!

Распилено дерево на козлах, сбито, окрашено,

Образ гроба для мертвеца, чтоб улечься в саване,

Меняется образ в стойки кровати, в ножки кровати

для новобрачной;

Образ корытца, качалки под ним, колыбель для ребенка,

Образ досок для пола, настила для пляшущих ног,

Образ досок для семейного дома родителей любящих и детей,

Образ крыши дома двух молодоженов, крова над юной

счастливой четой,

Крова над ужином, весело приготовленным верной женой

и весело съеденным верным мужем после рабочего дня.

Образы возникают!

Образ места для подсудимого в зале суда и его иль ее на этом

месте,

Образ стойки бара с двумя пьяницами, молодым и старым,

Образ пристыженной и гневной лестницы, попираемой

воровскими шажками,

Образ укромной софы и парочки тайных прелюбодеев,

Образ игорного стола с дьявольским проигрышем и выигрышем,

Образ лесенки для осужденного убийцы с осунувшимся лицом

и связанными руками,

Шерифа с помощниками и безмолвной бледной толпы,

покачивание веревки.

Образы возникают!

Образ дверей, многих выходов и входов;

Дверь, откуда поспешно вышел, покраснев, друг вероломный,

Дверь, куда проникают новости хорошие и плохие,

Дверь, откуда вышел, дом покидая, самонадеянный,

легкомысленный сын,

Дверь, куда он вошел опять после долгих скитаний, - больной,

надломленный, без чести, без средств.

 

11

И образ ее возникает:

Она, защищенная меньше и все ж больше, чем когда-либо;

Средь грубых и грязных она шагает, не боясь грубости, грязи:

Она узнает мысли, когда проходит, - ничто от нее не скрыто;

Она, несмотря ни на что, дружественна ко всем;

Она любима больше всего - без исключений, - и нечего ей

бояться, она ничего не боится;

Проклятия, ссоры, песни с икотой, непристойная ругань

не заденут ее, когда она мимо проходит;

Она молчалива, владеет собой - они ее не оскорбляют;

Она принимает их, как законы природы их принимают, - она

сильная,

Она тоже закон природы, - нет закона сильней, чем она.

 

12

Главные образы возникают!

Образы Демократии, полной - в итоге столетий;

Образы, что вызывают другие образы,

Образы буйных мужественных городов,

Образы друзей гостеприимных по всей земле,

Образы, крепящие землю и крепнущие землей.

 

ИЗ "ПЕСНИ О ВЫСТАВКЕ"

Муза, беги из Эллады, покинь Ионию,

Сказки о Трое, об Ахилловом гневе забудь, о скитаниях Одиссея,

Энея,

К скалам твоего снегового Парнаса дощечку прибей:

"За отъездом сдается внаем".

И такое же повесь объявление в Сионе, на Яффских воротах

и на горе Мориа,

И на всех итальянских музеях, на замках Германии, Испании,

Франции,

Ибо новое царство, вольнее, бурливее, шире, ожидает тебя как

владычицу.

*

Наши призывы услышаны!

Да и сама она издавна жаждала этого.

Она идет! Я слышу шелест ее одежд!

Я чую сладостный аромат ее дыхания!

О, царица цариц! О, смею ли верить,

Что античные статуи и эти древние храмы не властны ее

удержать?

Что тени Вергилия, Данте и мириады преданий, поэм не влекут

ее, как магниты, к себе?

Что она кинула их и - пришла?

Да, уже замер, умолк ее голос там, над Кастальским ключом,

И египетский Сфинкс с перебитой губою молчит,

И замолчали гробницы, хитро ускользнувшие от власти веков,

Каллиопа уже никого не зовет, и Мельпомена, и Клио, и Талия

мертвы,

Иерусалим - горсть золы, развеянной вихрем, - сгинул,

Полки крестоносцев, потоки полночных теней, растаяли вместе

с рассветом.

Где людоед Пальмерин? где башни и замки, отраженные водами

Уска?

И Артур, и все рыцари сгинули, Мерлин, Ланселот, Галахад

сникли, исчезли, как пар.

Ушел он! ушел навсегда этот мир, когда-то могучий,

но теперь опустелый, безжизненный, призрачный,

Шелками расшитый, ослепительно яркий, чужой, весь в пышных

легендах и мифах,

Его короли и чертоги, его попы и воители-лорды, его

придворные дамы.

В короне, в военных доспехах, он ушел вместе с ними в свой

кладбищенский склеп и там заколочен в гроб,

И герб на его могиле - алая страница Шекспира,

И панихида над ним - сладко тоскующий стих Теннисона.

К нам спешит высокородная беглянка, я вижу ее, если вы и не

видите,

Торопится к нам на свидание, с силой пробивает себе дорогу

локтями, шагает в толпе напролом,

Жужжание наших машин и пронзительный свист паровозов ее не

страшат,

Ее не смущают ни дренажные трубы, ни циферблат газомера, ни

искусственные удобрения полей,

Приветливо смеется и рада остаться

Она здесь, среди кухонной утвари!

*

Но погодите - или я забыл приличье?

Позволь представить незнакомку тебе, Колумбия! (Для чего

же я живу и пою?)

Во имя Свободы приветствуй бессмертную! Протяните друг

другу руки

И отныне, как сестры, живите в любви.

Ты же, о Муза, не бойся! поистине новые дни и пути принимают,

окружают тебя,

И странные, очень странные люди, небывалая порода людей,

Но сердца все те же, и лица те же,

Люди внутри и снаружи все те же, чувства те, порывы те же

И красота, и влюбленность те же...

*

...О, мы построим здание

Пышнее всех египетских гробниц,

Прекраснее храмов Эллады и Рима.

Твой мы построим храм, о пресвятая индустрия...

Я вижу его, как во сне, наяву,

Даже сейчас, когда я пою эту песню, я вижу, он встает предо

мною,

Я вижу его, как во сне, наяву,

Громоздится этаж на этаж, и фасады из стекла и железа,

И солнце, и небо ей рады, она раскрашена самыми веселыми

красками,

Бронзовой, синей, сиреневой, алой,

И над ее златокованой крышей будут развеваться во всей красоте

под твоим стягом, Свобода,

Знамена каждого штата и флаги каждой земли,

И тут же вокруг нее целый выводок величавых дворцов, - они не

так высоки, но прекрасны.

В стенах ее собрано все, что движет людей к совершеннейшей

жизни,

Все это испытуется здесь, изучается, совершенствуется

и выставляется всем напоказ.

Не только создания трудов и ремесел,

Но и все рабочие мира будут представлены здесь.

Здесь вы увидите в процессе, в движении каждую стадию

каждой работы,

Здесь у вас на глазах материалы будут, как по волшебству,

менять свою форму.

Хлопок будут собирать тут же, чуть ли не у вас на глазах,

Его будут сушить, очищать от семян и у вас на глазах превращать

в нитки и ткань,

Вам покажут старые и новые процессы работ,

Вы увидите разные зерна и как их мелют, пекут из них хлеб,

Вы увидите, как грубая руда после многих процессов становится

слитками чистого золота,

Вы увидите, как набирает наборщик, и узнаете, что такое

верстатка,

С удивлением увидите вы, как вращаются цилиндры ротационных

машин,

Выбрасывая лист за листом тысячи печатных листов,

Перед вами будут создавать фотоснимки, часы, гвозди, булавки,

модели всевозможных машин.

В больших и спокойных залах величавый музей даст вам

безграничный урок минералов,

А в другом вам покажут деревья, растения, овощи,

В третьем - животных, их жизнь, изменения их форм в веках.

Один величавый дом будет домом музыки,

В других будут другие искусства и всякие другие премудрости,

И ни один не будет хуже другого, их будут равно почитать,

изучать и любить.

(И это, все это, Америка, будут твои пирамиды и твои обелиски,

Твой Александрийский маяк, твои сады Вавилона,

Твой Олимпийский храм.)

*

Довольно твердить о войне! да и самую войну - долой!

Чтобы мой ужаснувшийся взор больше никогда не видал

почернелых, исковерканных трупов!

Долой этот разнузданный ад, этот кровавый наскок, словно мы

не люди, а тигры.

Если воевать - так за победу труда!

Будьте нашей доблестной армией вы, инженеры и техники,

И пусть развеваются ваши знамена под тихим и ласковым

ветром.

...Так прочь эти старые песни!

Эти романы и драмы о чужеземных дворах,

Эти любовные стансы, облитые патокой рифмы, эти интриги

и амуры бездельников,

Годные лишь для банкетов, где шаркают под музыку танцоры

всю ночь напролет,

Разорительные эти забавы, доступные лишь очень немногим.

...Муза! я приношу тебе наше здесь и наше сегодня,

Пар, керосин и газ, экстренные поезда, великие пути сообщения,

Триумфы нынешних дней: нежный кабель Атлантики,

И тихоокеанский экспресс, и Суэцкий канал, и Готардский

туннель, и Гузекский туннель, и Бруклинский мост.

Всю землю тебе приношу, как клубок, обмотанный рельсами

и пароходными тропами, избороздившими каждое море,

Наш вертящийся шар приношу...

 

ПЕСНЯ РАЗНЫХ ПРОФЕССИЙ

 

1

Это песня разных профессий!

В работе машин и ремесел, в полевых работах я вижу движенье

вперед

И нахожу вечный смысл.

Рабочие и работницы!

Если бы я был блестяще образован, то разве это значило бы так

много?

Если бы я был директором школы, богатым благотворителем,

мудрым государственным деятелем, то разве это значило бы

так много?

Если бы я был предпринимателем и платил вам, то разве это

удовлетворило бы вас?

Образован, добродетелен, благожелателен и прочие подобные

названия,

Но ведь любят меня, а не подобные названия.

Я не слуга и не хозяин;

Я принимаю и высшую и низшую цену - я хочу получить только

свое от того, кто рад мне;

Я равен вам, и вы равны мне.

Если вы за работой стоите в цехе, то и я стою рядом с вами;

Если вы даете подарки вашему брату иль лучшему другу, то и я

принимаю их, как ваш брат или лучший друг;

Если вы принимаете радушно того, кого любите, мужа, жену, то

вы принимаете и меня;

Если вы унижены, больны, стали преступником, то и я

становлюсь таким же ради вас;

Если вы вспоминаете о своих безумных противозаконных

поступках, то разве и я не вспоминаю о таких же моих поступках?

Если вы пьете за столом, то и я пью напротив вас за столом;

Если вы, встретясь с незнакомцем на улице, полюбите его иль ее,

то и я не раз полюбил незнакомых встречных на улице.

Что вы думаете о себе?

Или вы сами недооцениваете себя?

Или вы думаете, что президент более велик, чем вы?

Или богач лучше вас? Или образованный мудрее вас?

(Если вы грязны, прыщавы, были пьяницей или вором,

Если вы больны, стали ревматиком или проституткой,

Если вы легкомысленны, слабовольны, не образованны и не

видели свое имя в печати,

То разве из-за этого у вас меньше прав на бессмертье?)

 

2

Человеческие души! Это не вас называю я невидимыми,

неслышными, неосязаемыми;

Это не о вас я спорю - живые вы или нет;

Я заявляю открыто - кто вы, если никто другой не заявляет.

Взрослый, подросток, ребенок в этой, как и во всякой другой,

стране, в доме, вне дома, каждый равен другому,

А все остальное после них или через, них.

Жена - и она нисколько не меньше мужа,

Дочь - и она так же хороша, как сын,

Мать - и она совершенно равна отцу.

Дети неграмотных бедняков, подмастерья-подростки,

Работники молодые и старые на фермах,

Моряки судов каботажных, торговых, иммигранты

Я вижу их всех, вижу вблизи и вдали,

Ни один не скроется от меня, да никто и не хочет скрыться.

Я несу очень нужное вам, то, что у вас есть,

Не деньги, любовные связи, одежду, еду, образование, но не

менее нужное;

Я не шлю агента-посредника, не предлагаю образцов, а даю

саму ценность.

Есть нечто проникающее ко всем сейчас и всегда,

Не то, что печатается, проповедуется, обсуждается, оно

ускользает от обсуждения и печати,

Оно не входит в книгу, нет его и в этой книге,

Оно для вас, кто б вы ни были, оно не дальше от вас, чем ваши

слух и зрение,

Оно в самом близком, обычном, доступном и всегда ощутимо.

Вы можете читать на многих языках, но ничего не прочтете

об этом,

Вы можете прочесть послание президента и ничего не прочтете

об этом,

Ничего нет об этом в сообщениях министерства иностранных дел

или финансов, в газетах и журналах,

Ничего нет об этом в переписи, в отчетах о доходах, в курсах

ценных бумаг или акций.

 

3

Солнце и звезды, что мчатся в пространстве,

Круглая, как яблоко, Земля, и мы на ней, - величественно их

движенье!

Я не постигаю его, но знаю, что в нем величие, счастье,

Что наша конечная цель здесь не умозрение, не острословие,

не попытка,

Не то, что случайно может нам удаться или может стать нашей

ошибкой,

И не то, что может быть почему-либо утрачено.

Свет и тень, странное ощущение тела и личности, жадная

любознательность ко всему,

Гордое достоинство и достижения человека, невыразимые

радости, страданья,

Чудо, которое каждый видит в каждом, и чудеса в каждой

минуте вечного времени,

Чему ты их отдаешь, товарищ?

Отдаешь ли ты их ремеслу или полевой работе? Или торговле

в магазине?

Или для своего обеспечения? Иль развлеченью в часы досуга?

Или ты хочешь изобразить пейзаж красками на холсте?

Иль описать мужчин и женщин и сложить песни?

Иль, как ученый, познать законы тяготения, текучести

атмосферы и гармонию разных сочетаний?

Иль нанести на карту бурую сушу и синее море?

Иль сочетать в созвездия звезды и дать им причудливые

названия?

Или собрать отборные семена для выставки и посева?

Старые учреждения, искусства, библиотеки, музеи, легенды,

достижения техники расцениваются высоко?

Высоко расценивают свой доход и занятия? Я не возражаю.

Пусть расценивают их высоко, но ребенка, рожденного женщиной,

человека я ставлю выше всего.

Мы считаем союз наших штатов великим и конституцию нашу

великой,

Я не говорю, что они плохие, пусть будут они велики,

Сейчас они нравятся мне, как и вам.

Ведь я люблю вас и всех моих собратьев на всей земле.

Мы считаем Библии, религии священными - я этого не

отрицаю,

Но я говорю, что все они выросли из вас и все еще растут;

Не они дают жизнь, а вы даете жизнь,

Как листья растут из деревьев, а деревья растут из земли, так

и они растут из вас.

 

4

Все известные почести я отдаю вам, кто б вы ни были,

Президент в Белом доме должен быть для вас, а не вы для него!

Министры в своих кабинетах должны быть для вас, а не вы для

них,

Конгресс должен созываться ежегодно ради вас,

Законы, суды, все штаты, хартии городов, торговля, почта - все

это должно быть для вас.

Внимательно слушайте, мои дорогие ученики!

Все догмы, вся политика, вся цивилизация исходят от вас,

Все изваянья, памятники, все написанное на пьедесталах

существует для вас.

Вся история, все цифры статистики, все мифы, сказанья живут

сейчас в вас,

Если б вы не дышали, не двигались, то где были бы они?

Самые знаменитые поэмы обратились бы в прах, драмы и речи

стали бы пустотой.

Вся архитектура возникает лишь тогда, когда вы на нее глядите.

(Разве она выражена только в белом или сером камне? Или

в линиях арок, карнизов?)

Вся музыка оживает от вас, когда о ней напомнят вам

инструменты;

Ведь музыка - это не скрипки, не корнеты, не гобои, не

барабаны, не ноты для сладкого пения баритона, не ноты

мужского или женского хора,

Музыка и ближе и дальше.

 

5

Когда же целое станет единым?

Может ли каждый увидеть признаки лучшего, глядя в зеркало!

Разве нет более великого?

Разве все здесь с вами, с таинственной незримой душой?

Странную, как парадокс, суровую истину я утверждаю:

Грубая вещность и невидимая душа едины.

Строительство домов, разметка, распилка бревен;

Кузнечное дело, выдувка стекла, покрытие крыш железом,

гонтом;

Судостроение, сооружение доков, засолка рыбы, мощение улиц,

тротуаров;

Откачка насосом, забивка свай, подъем лебедкой, топка углем,

обжиг кирпича;

Шахты и все, что в них под землей, лампочки в темноте, эхо,

песни, какие широкие, самобытные мысли видны на темных

от угольной пыли лицах;

Огни сталелитейных заводов в горах иль по речным побережьям,

литейщики лапчатым ломом пробуют плавку, глыбы руды

и засыпка руды, каменного угля, известняка;

Домны и пудлинговые печи, брызги, осколки от плавки,

прокатный стан, чугунные болванки, тавровые крепкие

рельсы для железных дорог;

Нефтяные промысла, шелкопрядильня, завод свинцовых белил,

сахарный завод, лесопилка, огромные фабрики, заводы;

Обработка камня, украшение фасадов, окон, входов, молоток,

зубило, щиток для защиты большого пальца;

Чеканка, наполненный варом котел и под ним костер;

Тюки хлопка, крюк грузчика, пила и козлы пильщика, изложница

литейщика, нож мясника, ледяной плуг и все ледовые

работы;

Инструменты такелажника, парусного мастера, изготовщика

гаков и блоков;

Изделия из гуттаперчи, папье-маше, краски, кисти, изготовление

кистей, инструменты стекольщика;

Обклейка фанерой и горшок с клеем, кондитерские украшения,

графин и стаканы, ножницы, утюг,

Шило и ремень, мера пинты и кварты, стойка и табуретка, перо

гусиное или стальное, изготовление всех острых

инструментов;

Пивоварня, пивоварение, солод, чаны, работа пивоваров,

виноделов, уксусников;

Выделка кож, изготовление экипажей, котлов, плетенье веревок,

перегонка, раскраска вывесок, гашение извести, уборка

хлопка, гальванопластика, электротипия, стереотипия;

Станок для клепки, строгальный станок, жнейки, плуги,

молотилки, паровозы;

Повозка возчика, омнибус, ломовой фургон;

Пиротехника, разноцветный фейерверк ночью, причудливые

фигуры и струи;

Мясо на прилавке, бойня, мясник в кровавой одежде;

Загон для свиней, молоток для убоя, крюк, лохань

ошпаривания, потрошение, большой нож для разде

молоток упаковщика, кропотливая зимняя заготовка

свинины;

Помол пшеницы, ржи, кукурузы, риса, мешки муки в баррел,

в пол и четверть баррела, груженые баржи, высокие

на пристанях и набережных;

Люди и труд людской на паромах, железных дорогах, каналах

каботажных судах, рыбачьих баркасах;

Ежечасный обычный порядок вашей или другой человеческой

жизни, магазин, склад, депо, фабрика;

Все это вблизи тебя днем и ночью, о рабочий, кто б ты ни был,

показывает твою ежедневную жизнь;

В этом, в них тяжелейшая весомость гораздо больше, чем

считаешь, и гораздо меньше;

В них подлинная сущность, в них поэмы для тебя и для меня.

В них, не только в тебе - ты и твоя душа объемлет все

независимо от оценки;

В них развитие к лучшему, в них все темы, намеки, возможности.

Я не утверждаю, что видимое вами вокруг - бесполезно,

не советую вам остановиться,

Я не отрицаю значения того, что вы считаете значительным,

Но я говорю, что ничто не ведет к более великому так, как ведет

все это.

 

6

Вы ищете где-то вдали? Вы наверное назад вернетесь,

В самых знакомых вещах находя самое лучшее или только

хорошее,

В людях, самых близких к вам, находя самое нежное, сильное и

дорогое;

Счастье и знанье не где-то в другом месте, а здесь, не в другое

время, а сейчас;

Мужчина - в том, кого вы видите и касаетесь, всегда в другом

брате, ближнем соседе, женщина - в матери, в любимом,

в жене;

Народные вкусы и труд первенствуют в поэмах и во всем.

Вы, рабочие и работницы наших Штатов, владеете чудесной

мощной жизнью.

И все остальное уступает место людям, таким, как вы.

Если б псалом пел вместо певца,

Если б проповедь проповедовала вместо проповедника,

Если б кафедра, поднимаясь, двигалась вместо резчика,

украсившего ее резьбой,

Если б я касался тела книг ночью или днем и они прикасались

к моему телу,

Если б университетский курс убеждал, как спящая женщина

и ребенок,

Если б позолота свода улыбалась, как дочь ночного сторожа,

Если б акты ручательств отдыхали в креслах напротив, как мои

друзья,

То тогда б я протянул им руку и прославил их так же, как

мужчин и женщин, подобных вам,

 

МОЛОДОСТЬ, ДЕНЬ, СТАРОСТЬ И НОЧЬ

Молодость, щедрая, страстная, любвеобильная - молодость,

полная сил, красоты, обаянья,

Знаешь ли ты, что и старость придет столь же красива, сильна,

обаятельна?

День, горячий, роскошный, сияющий - день с великолепным

солнцем, полный движенья, стремлений, смеха,

За тобой идет ночь, у ней миллионы солнц, и сон, и живительный

сумрак.