До меня отчетливо донеслись голос певицы и слова песни.

Все, что мы знаем, Это то, что мы можем больше никогда не встретиться… Завтра может никогда не наступить…

Печальная песенка прошлых лет получила новую жизнь, став современным хитом Питулы Кларк. Я не хотела ее слышать. Я не хотела, чтобы ее слова преследовали меня, молотком стуча в голове.

Я уже начала закрывать окно, когда какое-то движение внизу привлекло мое внимание. Эта сторона дома была обращена на гараж и конюшни, которые стояли на значительном расстоянии от дома и были частично скрыты рядом молодых берез. Подъездной путь вился между этими зданиями и домом, и два человека шли по нему: Джастин и его брат Марк.

Скрытая голубыми портьерами у окна, я осторожно изучала Марка. Его белокурые волосы сверкали в лучах послеполуденного солнца, и я знала, что его голубые глаза, как всегда, могли разбить чье-либо сердце. Марк был слишком красив, чтобы понравиться мне. Я предпочитала, чтобы мужчина был более мужественным и неотесанным. У Марка были тонкие черты лица, которые говорили о хорошей наследственности и которые часто встречаются у молодых англичан из хорошей семьи.

Вся моя плоть содрогнулась при виде того, как он вместе с Джастином подходил к дому. Несмотря на то, что моя вина в том, что случилось два года тому назад, была такая же, как и Марка (я хотела использовать его лишь в порыве гнева), он умудрился использовать меня гораздо умнее. Я никогда не могла полностью уяснить себе его мотивы — они были слишком туманны и запутанны для моего понимания. Конечно же, он не сделал ничего, чтобы помочь мне, когда дело подошло к развязке. И я больше, чем когда-либо, почувствовала, что хочу быть вдали от Атмора прежде, чем встречусь с ним снова.

Братья, казалось, о чем-то жарко спорили по пути к дому, и Джастин выглядел более мрачным, чем когда-либо. Однажды Марк бросил взгляд в сторону окна, из которого доносилось пение Питулы Кларк, и я поспешно отодвинулась. Хотела бы я знать, сказали ли ему, что я в доме? И я хотела бы знать, как ему удалось восстановить доверие брата после того, как я сбежала из Атмора.

И поскольку я больше не могла видеть их вместе, я подошла к другому окну, выходящему в Фигурный сад, и еще раз вспомнила о странной встрече со стариком Даниэлем в лесу. Его неожиданная радость при виде меня, меня, которую он всегда считал иностранкой, не имеющей никакого права жить в Атморе, была совершенно ни на что не похожа. И что он попытался мне сообщить, говоря о шахматной игре? «Это игра туры», — сказал он. Я запомнила эти слова. Конечно же, это была игра туры. Наконец я поняла. Внизу на огромной зеленой травянистой шахматной доске фигуры были расположены так, что один ход черной туры — и белому королю объявлялся «шах». И, таким образом, белым приходилось все время спасать игру и спасать своего короля, придумывая контрходы. Все, кто жил в Атморе, знали это. Но тогда почему старик Даниэль так настойчиво говорил мне об этом и о том, что белому королю лучше бы надо быть начеку?

Нелли постучала в дверь и отвлекла меня от вопросов, на которые у меня не было ответа, и я поспешила открыть дверь. То, что Мэгги готова встретиться со мной в своей гостиной прямо сейчас, было хорошо. Итак, я могла покончить с тем, что я решила сделать, и завтра же уехать в Лондон. Больше не должно быть никаких колебаний, никакой неуверенности. Я говорила себе, что первое, что я должна сделать и в чем я должна быть уверена, так это то, что фотографии, которые я сделала, получились хорошими. Разговаривая с Нелли, я вынула пленку из фотоаппарата.

— У твоего Джейми было хобби — фотографирование, не так ли? Как ты думаешь, может ли он проявить эту катушку и напечатать мне несколько фотографий? Я бы очень хотела убедиться, что они получились, прежде, чем завтра уеду.

Она взяла катушку и положила ее в карман.

— Конечно, он будет рад сделать их для вас, мисс. Я принесу их, когда приду завтра утром. Он продал свой фотоаппарат, но проявлять и печатать может.

Мы вышли в коридор вместе, и Нелли прислушалась к музыке, которая чуть слышно доносилась из-за закрытой двери в переднем конце дома.

— Она слушает это день и ночь, — сказала Нелли не очень-то уважительным тоном по отношению к гостье; она всегда чувствовала себя со мной более свободно, чем с другими членами семьи.

— Кто она? — спросила я.

Нелли округлила глаза.

— Это мисс Дейсия — одна из последних у мистера Марка. — Она выразила свое неодобрение подергиванием плеч. Меня не интересовали женщины Марка, и я больше не задавала вопросов.

— Тебе нет необходимости идти со мной, Нелли, — сказала я. — Я еще не забыла дорогу.

Немного поколебавшись, она отошла от меня и направилась к задней лестнице, возможно, вспоминая, как я однажды умудрилась заблудиться в доме, когда впервые приехала в него.

Я поспешила по длинной галерее, соединявшей северное и южное крыло, бросив беглый взгляд на дальнюю стену, где находился в ссылке портрет мистера Данкоума. Были дни, когда во мне жило некое товарищеское сочувствие к этому несчастному зятю, но теперь у меня не было времени размышлять о нем. Этажом ниже лестница вела в большую библиотеку, и я вошла в нее с волнующим чувством узнавания.

Слово «большая» хорошо подходит к этой комнате. Библиотека занимает всю площадь как раз над холлом Атмора. Широкие доски ее темного, до блеска натертого пола были ничем не покрыты, за исключением разбросанных то там, то сям небольших ковриков и книжных шкафов вдоль стен, поднимавшихся до самого потолка. По всей длине потолка висело три люстры, а по обоим концам библиотеки была два камина, около которых образовались уютные уголки. В глубине комнаты стояли стулья и диваны, но были предусмотрены и оазисы для одинокого читателя, причем лампы располагались наилучшим образом, а высокое окно ярко освещало комнату в солнечный день. Я всегда любила библиотеку, несмотря на то, что она могла быть мрачной и полной теней вечером или в серый зимний день.

Дверь в дальнем конце привела меня в коридор на втором этаже, который вел в южное крыло здания, и я пошла по нему к комнатам Мэгги. Апартаменты Марка находились в передней стороне дома в противоположном конце коридора, насколько я помнила, и, вероятно, все еще находились там, так как Атмор не склонен был к каким-либо переменам.

Спальня Мэгги была просторной, к ней примыкала небольшая гостиная с дверью в углу. Именно у открытой двери этой комнаты я задержалась. В камине уютно горел огонь — несомненно, в мою честь, так как американцам вечно холодно в английских домах.

Мэгги ждала меня.

— Входи, — позвала она, — и закрой за собой дверь. Нам не надо, чтобы нас прервали, не так ли?

В ее тоне не было теплоты, и я поняла, как далеко мы ушли от наших былых теплых отношений. Мэгги приняла меня без энтузиазма, когда Джастин так внезапно обзавелся невестой, но хромые уточки всегда были ее слабостью, и когда она решила, что я именно одна из них, она охотно предложила мне дружбу, даже покровительство, настолько, что я могла бы занять в ее сердце третье место после Марка и Джастина. Конечно, в конце концов, она поняла, что я не настоящая хромая уточка, а всего лишь квадратная затычка, причем, весьма наглая, которая никак не подходит к хорошо отшлифованным круглым дырам Атмора. Но я любила Мэгги Грэхем, и было больно потерять в ее лице друга.

И я была рада встретиться с ней наедине в этой небольшой интимной гостиной, отделенной от большой спальни. Здесь великолепие Атмора отступило. Ковер давно выцвел и стал бледновато-желтовато-зеленым, а на стенах остался только намек на ее солнечные тона. Большинство мебели обветшало, но вся она была хорошей пробы, так сказать. Поверх нее были надеты чехлы из простой ткани. Со стен на Мэгги не смотрели портреты предков. Вместо этого висели акварели с пейзажами: леса, озера, окруженные холмами. На одной была изображена бегущая лиса и группа охотников в красном, преследующая ее. Я чуть подольше посмотрела на эту картину, и Мэгги сказала:

— Не беспокойся, лиса убежит. Это можно видеть по неловкой осанке этих всадников. Это нелепая картина, но мне нравятся ее цвета. Она подбадривает меня, когда дела обстоят очень плохо, а ее нелепость вызывает улыбку.

Дела же у Мэгги обстояли плохо очень часто. Она приехала в Атмор совсем молодой девушкой, когда ее мать вступила в опекунство над Джастином и Марком после трагической смерти их родителей в автокатастрофе. После того, как умерла ее мать, Мэгги, хотя и была всего на несколько лет старше Джастина, пошла по ее стопам, так что Атмор продолжал быть ее домом. В конце концов, она вышла замуж, но только затем, чтобы вскоре потерять молодого мужа под Эль Аламейном во время войны. Она не вышла замуж снова. Мэгги было не занимать храбрости и способности к действию, так что я всегда чувствовала ее успокаивающее и поддерживающее присутствие в течение всего года, что я жила в Атморе. Ее оптимистическая вера в свои силы и способность сделать так, чтобы все, в конце концов, наладилось, была обезоруживающей, но не всегда имела практический результат. И теперь мне было очень неприятно встретить в ней такую холодность, несмотря на ту ложь, что она сказала обо мне.

Я села на стул, который она приглашающим жестом подвинула к огню, в то время как сама опустилась на подушки на софе напротив меня. Уставившись на картину над камином — ее нарисовала сама Мэгги, и она изображала лошадь из конюшни Атмора с белой звездочкой на черном лбу и чувствительными бархатными ноздрями — я, наконец-то, нашла, с чего начать разговор, чтобы хоть как-то нарушить затянувшееся молчание.

— А что с конюшней, с лошадьми? — спросила я. — До того, как я уехала, шли разговоры о том, как бы избавиться от них.

— И это было сделано, — ответила она мне резко. — Теперь нужны машины. Осталось только три или четыре. Лошади всегда были роскошью, и от них надо было отказаться. Марк никогда не любил ездить верхом, а у Джастина больше нет времени для этого.

Итак, несомненно, Мэгги, которая любила лошадей и верховую езду, пошла на необходимые жертвы ради экономии. Я понадеялась, что Найджел Бэрроу, если она выйдет за него, предоставит в ее распоряжение конюшню с лошадьми и место для прогулок верхом.

— Я заметила у тебя кольцо, — сказала я.

Она взглянула на сапфировую звезду на своей левой руке. Выбор был удачен: кольцо подходило к ее сильной, ловкой руке. Более утонченное украшение противоречило бы ее характеру.

— Его Найджел выбрал, — сказала она. Действительно, это должен был быть старина Найджел,

подумала я. Но я не ожидала, что он мог быть таким внимательным.

— Именно Найджел убедил меня написать тебе и позвать сюда, — добавила она.

— Найджел? — я не могла бы быть более удивленной. — Но почему? Почему он думал, что я приеду?

Мэгги Грэхем была самым честным человеком из тех, кого я когда-либо знала, за исключением тех моментов, когда шла речь о Джастине и Марке. Ради них она могла бы пойти на ложь или мошенничество, или сделать что угодно, чтобы защитить их, и никогда бы не отказалась от той ноши, которую она так охотно взвалила на себя, когда была еще очень молода. И я видела, как она это делает. Теперь, однако, она пыталась быть откровенной, хотя все же с подозрением рассматривала меня, когда говорила, так что я гадала, что же у нее на уме.

— Возможная женитьба Джастина — вот что приводит меня в ужас. Найджел знает, как меня это беспокоит. А так как Джастин всегда был для Найджела как брат, это беспокоит его тоже. Никто из нас не думает, что все это хорошо кончится в данных обстоятельствах.

Я уже довольно наслушалась намеков.

— Это на Алисии Дейвен намерен жениться Джастин? — спросила я прямо.

Ответ Мэгги был неопределенным.

— Ты единственная, кто может остановить это, Ева. Ты хорошо знаешь, были причины не посылать за тобой. Но Найджел полагает, что они теперь не имеют значения. Что имеет значение, так это то, что ты чувствуешь к Джастину. Именно об этом я намеревалась поговорить с тобой в Лондоне. Потому что нет никакого толку в твоем приезде сюда, если ты больше его не любишь.

Это был вопрос, на который я не могла ответить даже сама себе. Что делал Джастин, дело самого Джастина, и я не могла вмешиваться, неважно, насколько ненавистна мне была сама мысль о том, что Алисия могла в один прекрасный день стать его женой. Когда мы с ним поженились, он не рассказал мне о своем романе с ней в прошлом. То, что он не посчитал нужным рассказать мне об этом обстоятельстве, было вызвано его высокомерием, и в результате я узнала об этом внезапно и совершенно неподготовленной.

Дело же было достаточно банальным. Если Джастин не рассказал мне об Алисии, Мэгги рассказала мне о ней. Алисия была одних лет с Джастином, и выросла она в Гровесэнде, в доме своих родителей, недалеко от Атмора. Джастин знал ее всю жизнь. После смерти матери ее отец понес значительные потери, неудачно вложив деньги, так что, когда Алисия достаточно повзрослела, она поступила на работу в Лондоне в дом мод. В течение нескольких лет она мало встречалась с Джастином. Затем богатый дядюшка завещал ей кругленькую сумму, и она бросила свою работу и вернулась снова в Гровесэнд. После смерти отца она осталась одна и именно тогда всерьез принялась за Джастина.

— Я могла бы полюбить ее, — сказала мне Мэгги. — Она красива и умеет себя подать, и она вписывалась в мир Джастина. Но она всегда поддавалась безумным и безответственным импульсам, которые вовлекали ее в различные эскапады. Я полагаю, их роман был достаточно странным, хотя он и не продолжался долго на этом уровне. Появилась ты и все ей испортила. Она не была способна удержать его.

Этого я никогда не понимала. Не понимала, почему Джастин выбрал меня.

Я подняла глаза от пылающих углей и прямо взглянула в глаза Мэгги.

— Почему? — спросила я. — Почему он женился на мне, а не на Алисии, если он, должно быть, был влюблен в нее все это время?

Мэгги хмыкнула.

— Кровь Атморов никогда не толкала ее обладателей на разумные поступки. Джастин умудряется большей частью держать свои импульсы под контролем. Возможно, именно поэтому они так безудержно вырываются наружу, когда он позволяет себе расслабиться.

— Но если он любил Алисию?..

— О да. Некоторое время. Но он не доверял ей, и это всегда его сдерживало. Я полагаю, что их роман уже кончался, когда появилась ты. Как бы то ни было, он доверился тебе сразу. Не думаешь ли ты, что он не расхваливал тебя передо мной! Ты знаешь, что он выше всего ценит честность и чистоту, и ты как раз была образцом американской честности и прямолинейности. Кроме того, у тебя был свой аромат юности, и ты так много знала об Атморе. Итак, он сделал ошибку, женившись на тебе.

Я снова уставилась на огонь. Я знала, что сейчас должно произойти.

Мэгги вскочила и стала нервно ходить взад-вперед — высокая ее фигура в коричневом твидовом костюме резко выделялась на фоне желтовато-зеленого ковра.

— Ты не могла вести себя более возмутительно, Ева. Завести интрижку с Марком прямо под носом у Джастина. Это не могло ввести в заблуждение меня… или Марка. Ты хотела возбудить в Джастине ревность из-за Алисии, не так ли? Но ты разрушила всю его веру в тебя. Ты вела себя как последняя идиотка!

— Какой я и была, — согласилась я.

Я протянула руки к огню, так как холод Атмора пробрал меня до костей. То, в чем меня обвиняла Мэгги, было правдой, хотя все случилось не совсем так, как она говорила. Были обстоятельства, которые я могла бы объяснить в свое время, если бы был хоть кто-нибудь, кто захотел бы выслушать меня и поверить мне. Я была глупой, но я не была нечестной.

— Что было для меня самым неприятным, так это то, каким образом ты втянула в это дело Марка, — продолжала Мэгги. — Я никогда бы не простила тебе этого.

Так вот что Марк сказал ей, не оставив мне ни малейшего шанса оправдаться. И, конечно же, именно поэтому ему поверил Джастин.

Мэгги все еще расхаживала по комнате.

— Мне стоило большого труда убедить Джастина не выгонять Марка из Атмора навсегда. Я никогда тебе не забуду, что мне пришлось тогда пережить из-за Марка.

— Совершенно очевидно, это тебе удалось, — сказала я язвительно.

Она резко остановилась прямо передо мной.

— Я никогда не понимала этого — никогда! О, я знаю, ты пыталась расквитаться с Джастином, но это была такая дешевая месть. Я думала, что ты способна на большее. Я думала, что ты любишь Джастина.

— Я любила, — сказала я.

— А теперь нет?

У меня не было сил взглянуть на нее. Я хотела яростно ответить, что я ненавижу его. Но не могла.

— Я… я не знаю, — сказала я честно. Все мои чувства были в смятении. Как я могла знать наверняка, если мои чувства рвали меня на части?

Мэгги отошла от меня к окну, на котором на подоконнике в зеленом горшке глубоким розовым цветом цвела азалия. За окном простирались лужайки и леса Атмора, который она так любила и которому так хорошо служила.

— Что это за ответ? Что ты не знаешь? — помолчав, спросила она.

— Это не ответ, — согласилась я и собрала всю свою храбрость для того, чтобы сказать ей те горькие слова, которые я должна была сказать. — Я ничего не могу поделать. Джастин сделал свой выбор. Завтра я уеду и больше никогда его не увижу. Я приехала сюда только для того, чтобы… чтобы вновь обрести себя.

Она повернулась так резко, что я опешила. Она мигом пересекла комнату, положила свои сильные руки мне на плечи и притянула меня к себе так, что мое лицо оказалось прямо против ее лица. Как и все из Нортов, Мэгги была высокой, и я вынуждена была задрать голову, чтобы взглянуть на нее.

— Можешь меня трясти сколько угодно, но это не поможет, — сказала я.

Она сняла руки с моих плеч, как будто я ударила ее, и одной рукой провела по седеющим коротким волосам. Так она обычно делала, приглаживая слегка взъерошенные волосы после прогулки верхом на своей любимой кобыле.

— Прости, Ева, — сказала она. — Помимо всего прочего, я, видимо, унаследовала свойственную Атморам раздражительность. Ты последняя, на кого бы мне следовало сердиться. Когда я внезапно увидела тебя в саду этим днем, я начала надеяться, что Найджел был прав, и коль скоро ты смогла вырвать Джастина из объятий Алисии один раз, ты можешь спасти его снова. Ты мой последний шанс, но я не должна винить тебя и оскорблять. Давай посидим спокойно, дорогая, и поговорим обо всем этом.

Я упала на стул возле огня и вся напряглась, чтобы устоять перед ее приветливостью и давлением, какое она могла бы оказать на меня.

— Джастин определенно не должен жениться на этой ужасной женщине, — сказала она просто.

— Почему нет? — подзадорила я ее. — Если она нужна Джастину, что ты можешь поделать?

— Послушай меня, — сказала она более спокойно. Она сидела напротив меня, обхватив колени руками. — Я никогда не писала тебе о том, как обстояли дела здесь после твоего отъезда. Джастин был совершенно как помешанный. Он просто заболел от твоего поведения, и он был жесток с тобой, но я думаю, что он любил тебя и что его бесило то, что он страдает из-за тебя. Бог знает, может Алисия предложила ему утешение, но он был не в том состоянии, чтобы принять его тогда. У нее хватило ума выждать. Она уехала из страны, совершила кругосветное путешествие и не появлялась здесь целый год. Тем временем ее дела шли хорошо, и она вернулась домой еще более богатой, и тогда-то и пустилась в новую авантюру. Она купила небольшое казино в Лондоне — клуб «Казелла». Она оставила его прежнего владельца, человека по имени Лео Казелла, в качестве менеджера. Это предприятие должно было некоторым образом удовлетворять ее тягу к азартным играм, хотя она не играет за столом. Ей нравится появляться там в качестве хозяйки, самым элегантнейшим образом, как она умеет, несколько вечеров в неделю. Она превратила клуб в привлекательное и популярное заведение. Все очень шикарно и открыто только для определенной публики. Игра сейчас в моде в Лондоне, и Алисия попала в струю.

Я не хотела больше ничего слушать. Ничто не имело значение по сравнению с тем, что Алисия и Джастин снова были вместе. Но Мэгги была безжалостна, и я должна была слушать дальше.

— Самое странное в Алисии то, что она вернулась домой, казалось, совсем другой женщиной. Внешне, что бы то ни было, она более привлекательна, чем раньше. Кажется, что она научилась новым способам обольщения. Я думаю, что она хорошо разработала поведение влюбленной женщины, так что создается впечатление, что она может предложить комфорт и покой одинокому мужчине. И то, что было между ними раньше, кажется, стало более глубоким и зрелым.

Я с трудом глотнула воздух.

— Тогда зачем я здесь теперь?

Мэгги наклонилась ко мне.

— Потому что Найджел и я, мы оба уверены, что Джастина основательно дурачат. Чему научилась Алисия за время своего отсутствия, так это играть роль такой женщины, которая больше всего нравилась бы Джастину.

— Но он же не дурак! — воскликнула я. — И ему не может нравиться этот игорный клуб. Это не для него.

— Ему он вовсе не нравится, — согласилась Мэгги. — Но Алисия убедила его, что это всего-навсего игрушка, с которой она забавляется, хотя Найджел подозревает, что это главный источник ее дохода. Как бы то ни было, она обещала, что покончит с ним, как только они с Джастином поженятся. Она появится здесь как богатая жена, которая спасет Атмор от разорения.

— Но это не причина, почему он женится на ней, — прервала я ее возмущенно.

— Конечно, нет. Но ее деньги не помешают, не так ли? Кроме того, если ты любишь его так, что готова защищать, то почему ты убегаешь? Почему ты не остаешься и не сражаешься за то, что тебе надо? Или ты все еще не женщина?

Я уставилась на нее, пораженная. После того, что она рассказала мне, как она может ожидать, что я останусь?

— Я не люблю его, — сказала я так спокойно, как могла. — Я даже не ненавижу его. Я ничего не чувствую к нему и вообще не чувствую ничего, кроме того, что я должна уехать домой и забыть его. Теперь я могу это сделать. Я рада, что ты позвала меня сюда, потому что это помогло мне.

— Если ты собралась лгать, — сказала Мэгги, — то научись делать это более убедительно. Если ты утверждаешь то, о чем только что сказала, и при этом машешь в воздухе кулаками, то никто тебе не поверит.

Я не знала, куда спрятаться от стыда.

— Ты думаешь, я хочу остаться и стать объектом поношения и оскорблений для Джастина, чтобы он обращался со мной так, как он это сделал сегодня в саду?

— Он так обращался с тобой потому, что ты сильно оскорбила его, — сказала Мэгги. — И это дает мне надежду. Он не мог спокойно видеть тебя. Он не смог просто так вычеркнуть тебя из жизни, поэтому он впал в гнев, и этот гнев на самого себя он излил на тебя. Как могут два человека так по-идиотски вести себя по отношению друг к другу? Почему ты не хочешь проснуться и взглянуть на истинное положение вещей?

Я тупо слушала ее, не говоря ни слова. Я и так сделала чрезмерные усилия, пытаясь спорить с Мэгги Грэхем. Она всегда верила в то, во что ей хотелось верить, и я не должна позволить ее словам каким-то невозможным образом проникнуть в меня с тем, чтобы потом ранить, когда я буду далеко отсюда. Препятствие, которое возникло между мной и Джастином, не было просто недоразумением, которое можно прояснить после небольшого разговора. Кроме Алисии, существовало многое, что нас разъединяло, и не было никакого шанса на то, что кто-то из нас мог измениться настолько, чтобы жить друг с другом. Между нами было физическое влечение и такое сильное, что оно затмило даже способности к анализу в Джастине, что уж говорить обо мне, когда я была так молода, и у меня не было опыта размышлять о своих чувствах. И однажды пелена спала немного, и мы увидели себя чужими друг другу, именно такими мы и были. И начались трудности. Не по мне было играть какую-либо роль, как, по-видимому, научилась делать Алисия. Если он не мог любить меня такой, какая я есть, то мне вовсе не нужна его любовь.

Мэгги продолжала наблюдать за мной, и под ее взглядом я чувствовала себя все более неловко. Как и Джастин, она никогда не давала понять, в каком направлении развиваются ее мысли.

— Ты разве не знаешь, что привело тебя сюда? — спросила она внезапно. — Ты уже взрослая женщина и пора тебе взглянуть прямо на некоторые вещи. От девушки в девятнадцать лет нельзя многого ожидать. Теперь же самое малое, что ты можешь сделать, так это разумно все обдумать. Взгляни прямо на обстоятельства и пораскинь своими мозгами, вместо того чтобы поддаваться этим неконтролируемым американским эмоциям. Спускайся вниз и присоединяйся к нам за обедом. Еще раз обдумай ход событий. Джастина не будет. Он уехал в Гровесэнд, так ты его напугала.

Итак, он убежал от меня прямо к Алисии!

— Пожалуйста… я не хочу спускаться к обеду, — сказала я. — И это не только из-за Джастина. Я также не хочу видеть Марка. То, что он сказал тебе и Джастину, не было полностью правдой. Марк хотел, чтобы я уехала. Я никак не могла понять этого до самого конца, но он хотел, чтобы наш брак распался.

— А ты ему усиленно помогала, — добавила Мэгги.

Марк был ее любимцем, но были моменты, когда я подозревала, что она не питает иллюзий относительно него. И она теперь это доказала.

— Конечно, он был против вашего брака. Марку больше бы хотелось быть вторым наследником. Дети же могли все испортить. Его взгляд на эти вещи весьма прост, ему постоянно нужны деньги. И теперь все еще это его главная проблема. Я должна тебе также признаться, что одна из причин, почему я так против Алисии, так это то, что она втягивает его в огромные долги в своем клубе. Она использует его, возможно, как оружие, которое держит над головой Джастина. Однако она достаточно ловко пользуется им и не позволяет Джастину догадаться об этом.

— Проблемы Марка меня не касаются, — сказала я. — А Джастин может вполне сам о себе позаботиться. Я уже сказала — я ни за что не хочу увидеть Марка снова.

Мэгги сделала глубокий вдох, и я поняла, что она сердится на меня.

— Тебе больше нечего опасаться Марка. Он подцепил совсем девчонку, которая, кажется, способна водить его за нос.

— Девушка, которая любит слушать пластинки Питулы Кларк? — спросила я.

— Бесконечно. Дейсия Кин. Она довольно-таки шокировала Атмор. Гораздо моложе, чем была ты. Она из новой Англии. Считает нас ужасно твердолобыми, но относится к нам терпеливо и прощает нашу обветшалую роскошь. Знает все способы, как заставить мир вращаться быстрее и не упускает случая напомнить нам каждый раз, когда мы, по ее мнению, упускаем наш шанс. Ты можешь спуститься вниз совершенно безболезненно, Ева, так как Джастина там не будет.

— Я не голодна, — сказала я.

Мэгги вздохнула, но она уступила моему упрямству с большей легкостью, чем обычно.

— Хорошо, оставайся здесь у огня, а я пришлю тебе кого-нибудь с ужином. После такого длинного перелета через Атлантику тебе необходимо побольше отдохнуть. Завтра мы поговорим снова. У меня много дел, которые мне надо за сегодня сделать, так что ты можешь пользоваться этой комнатой весь вечер, если хочешь. Я вскоре пришлю к тебе твоего старого друга. Возможно, ему повезет больше, чем мне, и он сумеет убедить тебя.

— Только не Джастина! — вскрикнула я.

— С каких пор вы стали друзьями? — сказала она сухо и исчезла прежде, чем я могла что-либо возразить.

Я сидела и смотрела на раскаленные угли, как они постепенно краснели, потухали и превращались в тусклые серые комочки. У меня не было сил даже на то, чтобы встать и подложить угля в камин. Тем временем наступили сумерки, которые сменил вечер. За окном темнело, и комната тоже погружалась в темноту. Даже встать и зажечь лампу было слишком большим усилием для меня. Все, чего я хотела, это сидеть здесь и спокойно обдумывать все, что мне сказала Мэгги. То, что я ей сказала, выскочило из меня спонтанно, просто из желания защитить себя, и она, естественно, не поверила этому. Чему же я верю? Что же я чувствую? Возможно ли разобраться в том, что я чувствовала к Джастину? И готова ли я принять правду о нем и оставить его?

— Мэгги? — позвал голос из-за двери.

Мне не надо было оглядываться, чтобы увидеть, что это Марк стоял на пороге погруженной в сумерки комнаты. Он был последним человеком, которого мне хотелось бы видеть. Если я не буду двигаться, возможно, он уйдет, не заметив меня. Но это было глупо, так как моя фигура отчетливо вырисовывалась на фоне потухающих углей.

— Так это ты, Ева, — сказал он спокойно и вошел в комнату. — Я слышал, что ты здесь, но я не мог до конца поверить, что ты вернулась.

Я не сказала ни слова, пока он зажигал лампу, помешивал угли в камине и подбросил еще углей. Я зажмурилась от внезапного света и вынудила себя взглянуть на него, когда он повернулся от камина. Я была не права, когда думала, глядя на него из окна моей комнаты, что он не изменился за эти два года. Его волосы так же отливали золотом в свете огня, как раньше, но он казался более худым, чем я его помнила, и кроме того, в его облике чувствовалось какое-то напряжение, что было новым. Насмешка в его невыносимо голубых глазах была та же, тем не менее, и та же манера поддразнивать, которую я раньше воспринимала как добродушное подшучивание.

— Что за время ты выбрала, чтобы вернуться, Ева, дорогая! — сказал он и грациозно опустился на софу напротив меня. — Какого черта ты собираешься этим выиграть?

— Мне нечего тебе сказать, — ответила я ему твердо. Он вытянул свои длинные ноги и облокотился на подушку, чтобы лучше рассмотреть меня.

— Ты выглядишь несколько иначе, — сказал он. — Менее удивленно и доверчиво. Старше, я думаю. Это тебе идет, должен сознаться. Но ты опоздала, знаешь ли. Я полагаю, что Мэгги уже сказала тебе, что Джастин бросил жребий и выиграл Алисию и все такое. Джастина разозлил твой приезд, конечно. Он не хочет оскорблять Алисию. Мы все хотим, чтобы она вошла в семью, знаешь ли. Или ты не знаешь?

— Мне нет дела до того, что вы все хотите, — сказала я. — Уйди и оставь меня одну.

Он не шевельнулся, но его лицо с довольно-таки тонкими чертами осветилось ангельской улыбкой, которую я так хорошо помнила. Как много сердец он разбил своей предательской ангельской улыбкой? Хотела бы я знать. Мое сердце было в безопасности, но не мое раненое естество. Но все изменилось теперь. Я не должна его бояться.

Он продолжал наблюдать за мной, очевидно, размышляя. Он всегда был непомерно любопытен и готов использовать все, даже жестокие способы, чтобы получить ответ на вопросы, которые озадачивали его. Моя попытка игнорировать его только развеселила и заинтриговала Марка.

— Что ты надеешься выиграть, приехав сюда? — повторил он. — С помощью денег Алисии Джастин может помочь тебе устроиться гораздо лучше. И если бы ты не раскачивала лодку…

Я вскочила и встала перед ним, я так же легко вышла из себя, как и прежде.

— Я не хочу никаких сентенций! Ты никогда не поймешь, почему я приехала. Даже через тысячу лет. В любом случае, я уезжаю завтра утром. Так что нам нечего обсуждать — совершенно нечего!

Он выслушал мою тираду, даже не потрудившись встать, а его сладенькая гадкая улыбка не исчезла.

— Они поместили тебя в Голубую комнату для леди, не так ли? Дейсия на противоположном конце. Ты должна познакомиться с ней, прежде чем уехать. Я рассказал ей о тебе, знаешь ли.

В Марке было что-то, что заставляло меня не только сердиться, но и чувствовать себя неловко. Даже в тот ужасный момент, когда я не думала ни о чем, кроме того, как наказать Джастина, я немного боялась Марка. И все мои опасения подтвердились. Теперь в этом внутренне напряженном, постаревшем человеке чувствовалась еще более глубокая угроза. Я встала и направилась к двери. Он меня не удерживал. Но прежде, чем я дошла до коридора, ведущего в мою комнату, мне преградили путь Нелли с подносом с ужином и секретарь Мэгги, которая шла за ней. Мисс Дэвис улыбалась мне, а Марк вскочил и подвинул стол к огню так, чтобы Нелли было удобно поставить поднос.

— Я хотела убедиться, что у вас есть все, что вам надо, миссис Норт, — начала Кэрил Дэвис, ее голос теперь приобрел тональность, необходимую в обычном разговоре, так как она уже не читала лекцию. — Подумать только, не узнать вас, когда вы присоединились сегодня днем к туристам! Когда мне миссис Грэхем сказала об этом, я была в шоке оттого, что не смогла приветствовать вас должным образом.

Марк подмигнул мне.

— Я надеюсь, что вы сделали все, чтобы уж теперь не ударить в грязь лицом. Я убегаю и оставляю вас обедать с миром. У меня и так много дел со всем, что произошло в мастерской Джастина, да и охрану надо расставить на ночь. Баиньки, моя дорогая, — Марк любил поиздеваться над ханжами.

Нелли была настороже, как всегда, и она видела мое лицо. Она склонилась надо мной:

— Суп горячий и придаст вам силы, мисс Ева. Съешьте все до последней крошки, а я принесу вам бутылку с горячей водой в постель, как я это делала раньше. Еще не настолько холодно на улице, чтобы делать это, но я помню, как вы любили, чтобы у вас в постели была такая бутылка, и теперь я вам тоже принесу. Ешьте, пожалуйста.

Она смотрела на меня так приветливо, что у меня на глаза навернулись слезы, и я вынуждена была их сморгнуть.

— Я попытаюсь, — и, обращаясь к мисс Дэвис: — Спасибо, со мной все в порядке. Вам не надо беспокоиться.

Нелли поспешно вышла, но мисс Дэвис не спешила. Я пододвинула стул поближе к столу и зачерпнула полную ложку супа, надеясь, что она вскоре уйдет. Вместо этого она стала слоняться по комнате, повернула горшок с азалией, чуть-чуть поправила картину на стене, расправила угол покрывала — делала какие-то ненужные движения, чтобы иметь повод задержаться в комнате. Я с трудом могла глотать, но все же продолжала есть суп, чтобы только не видеть ее.

— Я полагаю, вы слышали, что случилось в мастерской мистера Джастина? — сказала она наугад, нащупывая тему для разговора, так как я вызывала у нее неимоверное любопытство. — Это совершенно ужасно. Разбиты все пробирки и бутылочки, вся его работа испорчена. За эти недели это уже третий раз кто-то проникает в мастерскую. Говорят, что он добился определенных результатов, и мы боимся, что кто-то пытается остановить его или же даже украсть то, что ему удается сделать.

Последние слова действительно заинтересовали меня.

— А что он пытается сделать?

Она взглянула на меня слегка застенчиво.

— О, это нечто, о чем нам нельзя говорить, миссис Норт. Не то, чтобы мы знали что-то. Честно. Но по тому, как он ездит, испытывая эту свою новую машину, мы чувствуем, что это нечто совершенно из ряда вон выходящее. Даже взглянув на машину, вы поймете, что она необычна. Хотя, конечно, никто из нас не может это по-настоящему понять, не так ли? Миссис Грэхем ужасно беспокоится о нем теперь, а тут еще дополнительное беспокойство… — Она внезапно замолчала, но смысл ее замечания и так был ясен. Дополнительным беспокойством была я.

— Вы не должны утруждать себя, я завтра утром уезжаю, — сказала я резко.

У нее хватило совести покраснеть.

— Пожалуйста, ужинайте. А я, действительно, прошу извинения за то, что не узнала вас этим утром. Хотя, как мы могли знать…

Наконец она ушла, а я положила ложку и уставилась на еду на подносе. Все, что я хотела, это кусочек хлеба с маслом, и хорошо бы к нему чашечку крепкого американского кофе. Но я сидела, положив руки на колени, а вся моя энергия окончательно испарилась. Откуда мне взять силы, чтобы преодолеть долгий путь наверх в противоположное крыло, я не знала. На меня снова накатывалась онемелость, и, возможно, лучше быть застывшей, чем чувствовать, чем осознавать тот факт, что Джастин потерян для меня навсегда и это неизбежно. Его предстоящая женитьба на Алисии была делом решенным, и только Мэгги, подогреваемая Найджелом, который не знал всех обстоятельств, питала слабые надежды в связи с моим появлением здесь. Мэгги была прирожденным оптимистом, она верила, что может избежать неизбежного, даже если все шло самым наихудшим образом. В конце концов, ей не было необходимости оставаться в Атморе и делить его с Алисией, когда Джастин женится на ней. Найджел Бэрроу увезет ее в свой дом, который станет и ее домом. Она это вполне заслужила.

— Мне необходимо встать, — сказала я себе. — Мне необходимо доесть то, что я смогу, и вернуться в свою дальнюю комнату. — Но я сидела без движения, как вдруг что-то холодное и мокрое просунулось под мою руку и улеглось на колене. Длинная лохматая морда лежала у меня под рукой. Круглые карие глаза смотрели на меня вопросительно.

— Дейдри! — вскрикнула я, и собака завиляла хвостом и прижалась ко мне своим лохматым пятнистым телом. Ее длинный хвост, закруглявшийся на конце, неистово бил по ковру, пока она меня обнюхивала, а ее маленькие ушки встали при звуке моего голоса.

— Ты всего лишь голодна, — сказала я. — Ты не помнишь меня.

Я обняла ее за шею и позволила нюхать меня и лизать мои щеки. Все было так же, как тогда, когда я прощалась с ней. Ходят легенды о том, что у ирландских волкодавов есть какое-то внутреннее чувство, а Дейдри, безусловно, была очень чутка, даже щенком. Когда я прощалась с ней, она скулила, выла, а ее хвост печально повис. Но теперь она была веселой. Когда я поощрила ее, она поставила лапы мне на колени и взгромоздилась выше меня в кресле. В конце концов, ее интересовала не только еда. Действительно ли она узнала меня или нет, я не могла понять, но определенно она узнала во мне кого-то из ее дома, и, конечно, она реагировала на мое ответное чувство.

Когда, наконец, мы основательно поприветствовали друг друга, я убедила ее сесть у моих ног и разделила с ней свою ветчину. В конце концов, у меня все же был друг в Атморе. Милая Мэгги знала о моих чувствах и прислала ее ко мне.

Внезапно я почувствовала голод и прилив сил. Я отбросила все грустные мысли о будущем и доела до крошки весь свой ужин. Дейдри при этом с любовью смотрела на меня, а ее хвост время от времени выбивал одобрительную дробь на ковре. Во мне откуда-то появилась храбрость. Все карты были против меня, но моя карта еще не была бита.