После часа или двух беспокойного, тяжелого сна я проснулась. И не сразу вспомнила события ужасной ночи. Но очень скоро они навалились на меня всей своей тяжестью.

Быстро приняв душ и одевшись, я направилась к Лейле и в дверях ее комнаты столкнулась с Эдит. Его лицо меня удивило. Всего за одну ночь оно, казалось, помолодело, сияя довольством и благополучием. Я все поняла: передо мной была женщина, к которой вернулась надежда!

Когда я спросила ее о Лейле, она сразу же насторожилась, но облегчение по-прежнему читалось на ее лице, и она делала гораздо меньше нервных движений руками и глазами.

— Я принесла ей завтрак, хотя не думаю, что девочка притронется к нему!

— Как ваша мама?

— Я уже позаботилась о ней, — сухо ответила Эдит, направляясь к лестнице.

Возле зеленого халатика Кэтрин, все еще висящего на перилах, она остановилась, затем с торжествующим видом схватила его и понесла вниз. У меня возникло предположение, что халатик теперь достанется горничной или кухарке.

Лейла стояла ко мне спиной и смотрела в окно. На ней были шорты, мятая блузка и японские босоножки.

— Надеюсь, ты поспала хоть немного? — тихо спросила я, входя в комнату.

Девочка повернулась, и сердце мое сжалось при виде ее печального лица, хранившего следы недавних слез, и темных кругов под глазами.

— Что вам нужно? — резко спросила она, всем своим тоном давая понять, что ничуть не смягчилась по отношению ко мне.

Мои ночные предчувствия оправдались — теперь Лейла была моим врагом! Но дорогим для меня врагом, от которого я не могла отвернуться, оставив наедине с ее мрачными мыслями.

— Хотела бы с тобой поговорить, — ответила я и подошла к нетронутому Лейлой завтраку. — О, да здесь хватит на двоих! Не поделишься?

Мне совсем не хотелось есть, но я хотела, чтобы поела она, поэтому, не дожидаясь разрешения, придвинула стул и села. Девочка наблюдала за мной с враждебным молчанием.

— Что мы можем сказать друг другу? — спросила она наконец.

К ней можно было подойти только по прямому пути, я так и сделала.

— Рада, что вчера ночью ты не сказала капитану Осборну ничего, что могло бы осложнить положение твоего отца. Разумнее всего подождать. Если полиции и следует что-либо знать, твой отец имеет право рассказать это сам!

— И расскажет! — закричала Лейла. — Папа…

Я резко перебила ее:

— Не говори мне, о чем ты думаешь! Это неправда! Не говори того, о чем потом пожалеешь!

Ома продолжала смотреть на меня, и я заметила, что в ней что-то изменилось. Эта девочка сильно отличалась от вчерашней Лейлы, не только тем, что перенесла трагическую потерю матери, но и чем-то другим.

Она медленно, осторожно подошла немного ближе ко мне, напоминая хищника, подкрадывающегося к добыче, и неожиданно заявила:

— Со мной вам незачем притворяться. Я знаю, чего вы хотите но не думайте, что я буду сидеть сложа руки и позволю, вам это получить!

Вид этого юного разъяренного существа разрывал мое сердце, и тем не менее я знала, что сейчас Лейла не примет от меня ни теплоты, ни сочувствия. Кроме того, в таком состоянии она была опасна!

А чего же, по-твоему, я хочу? — спросила я.

Девочка тряхнула головой и стала похожей на Кэтрин.

— Отца, конечно! Вы оба хотели освободиться от Кэти, чтобы принадлежать друг другу! Разве не так? Кэти говорила, что вы пытаетесь увести у нее папу, и теперь я вижу, что она была права!

Намазывая масло на тост, я обдумывала ответ. На самом деле его быть не могло, потому что в ее словах была большая доля правды.

— Ты считаешь, у твоей мамы можно было отнять то, что она выбросила задолго до того, как я здесь появилась?

Лейла с гримасой отвращения развалилась на постели.

— Теперь уж я позабочусь о том, чтобы вы с папой никогда не получили друг друга. Никогда!

— Почему бы тебе не поговорить об этом с бабушкой? — предложила я. — Расскажи ей все, что знаешь, и попроси ее помочь тебе!

— Вчера вечером я попыталась, но она не захотела со мной говорить. Да и пользы от этого все равно никакой не будет! Она всегда в первую очередь думает о семье и постарается все замять, чтобы защитить папу. Полагаю, то, что произошло с Кэти, пройдет как несчастный случай. Так что говорить правду бесполезно!

— А какая правда? — настойчиво поинтересовалась я. Лейла села на постели и уставилась на меня.

— Что Кэти умерла, разумеется! Что убил ее папа! Из-за вас! И что я виновата в том, что случалось, потому что ничего не сделала, когда еще было можно!

Я смогла только повторить вопрос, который уже задавала ей ночью:

— Значит, ты видела, как он сбросил ее в водоем? Действительно видела, что это сделал он?

— А мне не надо было это видеть! Наверняка так оно и было! Они боролись друг с другом, и вот… и вот ее нет! — Голос Лейлы сорвался. — Как же еще это могло случиться?

— Не знаю, — призналась я. — Но я видела, как выглядел твой папа, когда пришел вчера вечером домой и узнал о гибели твоей мамы. Если я когда-либо и видела ошеломленного человека, то это был он! Думаю, он на самом деле не знал, что произошло…

На мгновение в ее глазах сквозь боль и отчаяние, казалось, промелькнула надежда, и я поспешила воспользоваться этим:

— Ты говорила, что видела ночью, как они ссорятся. А еще кого-нибудь ты тогда видела?

— Только дядю Алекса, — ответила она.

Я бы с готовностью пустилась в дальнейшие расспросы, но Лейла начала вспоминать шаг за шагом все, что произошло, и я не стала ее останавливать.

— Сначала Кэти вышла на галерею. Прием тогда уже давно кончился, но она сказала, что не может заснуть, так же как и я. Мы всегда были полуночницами. Правда, ей не понравилось, что я не сплю, и она попыталась отослать меня в постель. Но мне показалось, что она вышла для того, чтобы встретиться с кем-то, очень уж она была недоступна! Поэтому мне стало любопытно, некогда она отправилась в лес, я осталась, на галерее. — Лейла закрыла глаза, ее трясло, но через минуту она продолжила: — Вскоре на террасе появился папа. По его виду я поняла, что он все еще в ярости. Может, из-за поведения мамы на приеме, а может, потому, что она напугала вас машиной. Я не заговорила с ним, а он меня не заметил. Он стоял на террасе и глядел на огни гавани. В это время в дверях показался дядя Алекс, но, увидев папу, вернулся в дом.

Я вставила вопрос:

— Как был одет твой дядя?

— Ну, в этот легкий шелковый костюм, в котором он был на приеме. А что?

— Нет, ничего.

Прикусив губу, она задумалась.

— А вдруг Кэти отправилась на поляну, чтобы увидеться с дядей Алексом? Она как-то говорила, что хочет проучить тетю Эдит, и я знаю, что раньше им не удавалось встречаться наедине. Когда он пришел в мастерскую тети Эдит, там оказались вы, так что она не смогла с ним поговорить. Кэти тогда чуть с ума не сошла! Это была еще одна причина ее ненависти к вам!

Для меня кое-что начало проясняться, но Алекс Стэр по-прежнему оставался загадкой.

— И что твой дядя делал потом? — осведомилась я.

— Ничего. Наверное, увидев на террасе папу, передумал встречаться с Кэти. Больше я его не видела. А Кэти, должно быть, надоело его ждать, потому что она вернулась на террасу. Тут-то они и начали ссориться с папой. Я не слышала их слова — только тихие гневные голоса. Думаю, Кэти его дразнила, стараясь довести до бешенства, ей всегда это нравилось. В конце концов он схватил ее за руку, но она вырвалась и побежала в лес. И больше не появлялась.

— Так ты не видела своего отца вместе с ней на поляне? — спросила я с внезапно вспыхнувшей надеждой.

— Да нет, видела! Он еще немного постоял на террасе, покурил, а потом отправился в лес вслед за ней. Я хотела знать, что он задумал, поэтому тоже пошла на поляну, а когда дошла до нее, он тряс Кэти, может, даже душил. Я ужасно испугалась. Мне не надо было убегать, но я убежала. Убежала! Из-за этого Кэти умерла!

После этого мучительного рассказа Лейла, как ни странно, немного успокоилась. Однако ни ей, ни мне утешиться было нечем!

— Я помню в мельчайших подробностях, как выглядела Кэти, когда вышла на галерею, — задумчиво произнесла она. — Помню, что на ней было надето. — И вдруг быстро соскочила с постели. — Мне надо выйти! Я хочу кое-что посмотреть!

Я спустилась вниз вслед за ней. Лейла вышла на террасу. Кушетка, на которой ночью лежала Кэтрин, была пуста. На ее обивке остались красные пятна, и девочка долго смотрела на них. Затем наклонилась, дотронулась до них пальцем и тихо произнесла:

— Бедная Колумбелла!

Мне хотелось оттащить девочку от этой кушетки, но я не смела шевельнуться, чтобы не упустить ни единого слова.

Словно завороженная ужасными чарами, она продолжила мучить себя воспоминаниями.

— Вчера я видела ее разбитое лицо. Кэти терпеть не могла боли. Как ужасно, если она, страдающая и беспомощная, лежала под дождем, и никто не пришел ей на помощь! О, как он мог, как он мог! Он когда-то любил ее, я знаю, любил! А она всегда любила его! Поэтому и вела себя так ужасно!

И снова в ее словах была доля правды, и я не посмела ничего ей сказать, лишь могла попытаться ее отвлечь.

— Вчера, когда ее принесли сюда, на ней не было колумбеллы, — заметила я. — Интересно, куда она пропала?

Мои слова отвлекли Лейлу больше, чем я ожидала.

— Вот именно, где она? — спросила охваченная яростью девочка. — Я хочу ее найти! Теперь она моя! И хочу найти еще кое-что. То, что было у нее в руках, когда она говорила с папой. Если… если он отнял это у нее… — Не договорив, она бросилась к лесу.

Я снова последовала за ней. Мне нечего было сказать ни ей, ни Кингу, чтобы им помочь, — я могла только быть. Просто быть рядом.

Залитая солнечными лучами жаркого августовского утра, маленькая густая рощица уже не казалась зловещей. Освободившись от тяжелых дождевых капель, ветви деревьев поднялись и больше не цеплялись за одежду.

У края поляны Лейла остановилась.

— Он здесь, — прошептала она. — Мой отец!

Глянув на поляну, я увидела Кинга, который стоял на коленях спиной к нам у края скалы и мастерил новую ограду.

Лейла потянула меня в рощу

— Я не хочу с ним встречаться! А вы поищете ее, правда? Я подожду вас на террасе!

— Поискать что? Колумбеллу?

— Черно-белую murex! Это она была вчера в руках Кэти! Я еще спросила ее о ней, а Кэти сказала, что эта раковина лучше всего ночью раскрывает ей самые заветные тайны! Но где она сейчас? Должна быть здесь, на поляне. Поищите ее, Джессика!

— Но зачем? Что все это значит?

— Я хочу найти ее! — упрямо повторила девочка, не желая, однако, вдаваться в объяснения. — Помогите мне! — И она оставила меня одну.

Я неуверенно вышла на поляну, и Кинг обернулся на Мои шаги. Выглядел он ужасно. От переживаний прошедшей ночи его лицо вытянулось до неузнаваемости.

— Простите, — запинаясь, произнесла я, не понимая, за что извиняюсь. — Лейла просила меня поискать здесь murex. Она видела, что раковина была у Кэтрин, когда она вчера вечером пошла сюда.

В глазах Кинга мелькнул осторожный интерес,

— Зачем ей эта раковина?

— Наверное, как память о матери, — предположила я. — Если вы не возражаете, я поищу.

Не удостоив меня ответом, он снова принялся за работу. Мне показалось, что мы больше ничего не значили друг для друга, день на Санта-Крусе мне просто приснился. Реальностью были только смерть Кэтрин и вера Лейлы в то, что ее убил Кинг.

Он исступленно стучал молотком и эта работа, видимо, давала ему успокоение. Мгновение я наблюдала за ним, растерявшись от бесплодной попытки приблизиться к любимому человеку, затем принялась обыскивать поляну, лениво заглядывая в кусты, растущие у основания большого дерева манго. Я смотрела на землю, ковыряла ее ногами, но того, что искала, не нашла. Я думала не о Лейле, не о поисках раковины, а о Кинге, работающем за моей спиной, и о том, как пробить стену, которой он отгородился от меня.

Вдруг, не оборачиваясь, он достаточно грубо спросил:

— Когда вы думаете уезжать?

— Сейчас я ни о чем не думаю, — ответила я, — ни о том, чтобы уехать, ни о том, чтобы остаться!

— Я хочу, чтобы вы уехали, как только сможете собраться, — сказал он и снова застучал молотком.

Тень огромного дерева манго защищала меня от сияющего солнечного света. Я подняла взгляд к высоким тяжелым ветвям, с которых соблазнительно свисали неправильные зеленые овалы плодов. Сквозь листву местами виднелись проблески голубого неба Сент-Томаса.

— Когда-то на этом самом месте вы сказали мне, что пора научиться не убегать от жизни! — напомнила я. — Вы были правы. Теперь я учусь не убегать!

— Сейчас лучше убежать, чтобы спасти свою жизнь, — заявил он. — Ради вашей безопасности и вашего будущего.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила я, но мой вопрос остался без ответа.

Как бы то ни было, но я считала себя причастной к случившейся с ним трагедии, а потому еще раньше приняла решение, что останусь здесь до тех пор, пока меня не вынудят уехать-.

Он с силой ударил молотком, словно забивал нечто большее, нежели гвоздь.

— Лейла вам сегодня утром еще что-нибудь говорила?

Я поняла, что он имеет в виду, и не стала ничего скрывать, рассказав, как она оценивает происшедшее. Кинг слушал, глядя на отдаленную гору Хассел-Айленда, а когда я закончила, глубоко вздохнул.

— Все, что она вам сказала, правда, — объявил он. — Я был так разъярен, что вполне Миг бы ее убить. Когда мы стояли на террасе, я сказал, что не собираюсь больше ждать и немедленно отсылаю Лейлу, что хочу любым способом вырвать дочь из-под ее влияния. Кэтрин рассмеялась мне в лицо и заявила, что в таком случае последует за дочерью куда угодно и будет держаться как можно ближе к ней. Затем язвительно проехалась и на ваш счет, пообещав, что вас ждут неприятности, если вы здесь останетесь. Когда она ушла в лес, я попытался успокоиться. Но она сказала гораздо больше, чем следовало. Кэтрин заманила меня в ловушку на многие годы, привязала к своей пустоте только потому, что все, что бы я ни сделал, могло обернуться трагедией для Лейлы. Тогда я решил разорвать порочный круг и послать ее к черту! — Он стукнул кулаком по ладони и спросил: — Ну что? Хотите слушать дальше?

Я вдруг испугалась. Мне ничего не хотелось слушать, но я стояла в холодной тени дерева манго и молчала, глядя на него с ужасом и любовью.

— Но когда я увидел ее здесь, на поляне, все слова, которые я хотел сказать, вылетели у меня из головы, — продолжил Кинг. — Мне хотелось только наказать ее, причинить ей физическую боль, а это было совсем не сложно! Но у меня и в мыслях не было ее убивать! Я еще немного владел собой. Мне вдруг стало противно ощущать под руками ее плечи, я оттолкнул ее и убежал из леса.

Я зябко сложила руки на груди. Утро было довольно холодное, меня начало трясти. Кинг уронил молоток на землю.

— Я пришел сюда не только для того, чтобы соорудить новую ограду, хотя и это надо сделать, а чтобы восстановить происшедшее. Стоя здесь и вспоминая, снова переживаю те же чувства, что и вчера ночью. Вновь будто чувствую в руках грубую ткань ее пляжного халата, ощущаю ее запах, и в моей голове начинают взрываться огни!

Я остро ощущала его состояние.

— Ее больше нет, — сказала я. — Надо выяснить, что произошло. Надо узнать, кто это сделал! Если вы не слышали, как она упала…

— Шел сильный дождь. Даже если бы по склону холма пробежал слон, то и этого не услышал бы. Я убежал, чтобы не причинить ей вреда, но судьба сыграла со мной злую шутку! Вот почему я был так ошеломлен, когда узнал о гибели Кэтрин.

— Но вы же не знаете! — почти крикнула я. — Может, тут на поляне был еще кто-то?

Он с несчастным видом помотал головой:

— Ни у кого не было времени сюда прийти. Вы говорите, Лейла видела, как я тряс ее и потом оттолкнул? Она бросилась домой, встретила вас… Как выдумаете, сколько времени это заняло?

— Минуты три-четыре, — пришлось признать мне.

— Полиция считает, что Кэти умерла незадолго до того, как вы подняли тревогу, а Алекс спустился в водоем. Значит, надо смотреть правде в лицо. Все были в доме: Алекс в своем кабинете, Мод в постели, Эдит тоже в доме. Так кто же мог добежать сюда за три-четыре минуты не замеченным вами или Лейлой? Или мной, наконец?

Я не хотела смотреть правде в лицо. Я хотела закрыть на нее глаза и опровергнуть его страшное предположение.

— Вам лучше поговорить с Мод, — предложила я.

— Я поговорил, — сказал он. — Рассказал ей то же, что и вам. Ее больше всего заботит, как спасти Лейлу от дальнейшей грязи. Полиция может легко обвинить меня в смерти Кэтрин, но Мод хочет это предотвратить.

— Думаю, она права, — согласилась я. — Даже если сейчас Лейла верит в худшее, это еще не так плохо, как может быть, если предать это происшествие гласности, — копание в грязном белье может навсегда бросить на нее тень. Сейчас еще есть небольшой шанс убедить Лейлу, что вы не хотели того, что произошло. Когда Кэтрин была жива, вы без труда пришли к выводу, что Лейла значит для вас гораздо больше, чем ее мать. Почему же сейчас это неправда?

— Эту схему придумала Мод, — мрачно произнес он. — Прекрасный, ошибочный, женский подход к морали! Женщин всегда больше заботят те, кого они любят, нежели абстрактные принципы!

Я вынуждена была признать, что и сама поступаю так же. Многое из того, что чувствовала Мод, находило отклик в моей душе. Меня волновало то, что будет с Кингом и Лейлой, и всеми своими силами я была готова защитить тех, кого любила. Я предприняла еще одну попытку:

— А что, если здесь замешан кто-то еще? Кто-то, кто очень хотел, чтобы вы винили себя в том, к чему не имеете ни малейшего отношения?

Он помотал головой:

— Кэтрин бы боролась, кричала! Вы бы ее услышали!

— А может быть, и нет, если это был кто-то, кого она знала и не боялась!

Он опять устало помотал головой, и я неохотно сдалась, сама не убежденная в своем предположении.

— Что вы сейчас собираетесь делать? — поинтересовалась я.

Я пообещал Мод, что дам Лейле несколько дней, чтобы оправиться от шока. Но обещания не предпринимать в ближайшее время никаких действий я не давал. Чем дольше я буду ждать, тем хуже будет для меня!

— Должен же быть какой-то выход, — не унималась я. Он посмотрел на меня, и взгляд его смягчился.

— Выхода нет! Кэтрин при жизни удалось связать меня колючей проволокой, сейчас она снова это сделала, На этот раз своей смертью!

Он поднял оброненный молоток, повернулся ко мне спиной и стал забивать гвоздь туда, где он был не нужен. Я вышла на жаркий солнцепек и повернулась к тропинке.

Кинг заговорил за моей спиной:

— Что касается murex, я помню, что Кэтрин держала ее в руках, когда мы спорили на террасе. Я тогда не придал этому значения, потому что она всегда была комедианткой Позже я раковины не видел. В лесу было темно. Подозреваю, что она ее где-нибудь уронила. Если бы она была здесь, мы бы ее заметили. Если, конечно, никто не забросил ее в кусты. Во всяком случае, сейчас это вряд ли имеет значение!

Я пристально посмотрела на него:

— Скажите мне еще вот что. Когда вы говорили с Кэтрин на террасе, на ней была позолоченная колумбелла?

— Полагаю, была. Да, помню. Тогда еще светила луна, и я обратил внимание, как она сверкала.

Но когда Кэтрин принесли домой, медальона на ней не было. Так что ночью потерялись две вещи.

Ему надоели мои вопросы.

— Какое это имеет значение?

Я взорвалась:

— А если была борьба? А если кто-то…

— Вы это дело так не оставите, да? — язвительно спросил он. — Что ж, давайте! По крайней мере, у вас есть о чем подумать — борьба, таинственные нападающие!

Спорить с ним было бесполезно. Я повернулась и медленно пошла по извилистой тропинке к террасе.

Лейла сидела на ее каменной ограде и ждала меня. Под огненным деревом лежал ковер опавших красных лепестков; я отвернулась от него, не желая вспоминать мокрое алое платье и женщину-призрак, держащую в своих руках власть не меньше, чем при жизни.

— Долго вы, — упрекнула меня девочка. — Нашли что-нибудь?

— Ничего. Ни murex, ни колумбеллы.

— Значит, плохо искали! Они должны быть там!

— А почему бы тебе не поискать самой?

— Я же вам сказала — не хочу видеться с папой. И вообще я не могу туда пойти!

— А почему тебе так нужно найти раковину? Она уклончиво пожала плечами:

— Просто хочу, вот и все!

У меня было чувство, что я приближаюсь к чему-то важному.

— Ты что-то недоговариваешь! Лучше скажи! Лейла сердито посмотрела на меня:

— Кэти говорила, что murex обладает чудесной силой. Когда она подносила ее к уху, то слышала голоса. Если бы я нашла ее, может, она рассказала бы мне все, что я хочу узнать!

— Но это же глупо! — возмутилась я. — Думаю, ты и сама понимаешь! В чем же все-таки настоящая причина

Мгновение поколебавшись, она сдалась:

— Может, вы пожалеете о том, что спросили, но если уж вам так надо знать. Я хочу посмотреть, можно ли использовать эту раковину как оружие! Кэти однажды показала мне, как это можно сделать, если засунуть в нее руку. А когда Кэти нашли, у нее на лбу была глубокая рана…

— Потому что она упала в водоем лицом вниз, — быстро сказала я.

— На затылке у нее тоже был ушиб и перелом. — Голос Лейлы зазвучал выше. — Она вполне могла получить удар раковиной и упасть через ограду. Вот почему я должна ее найти. Может, папа спрятал ее, чтобы скрыть от полиции!

Она спрыгнула с ограды, но я обеими руками взяла ее за плечи и с силой усадила обратно. У нее начиналась истерика, ее надо было остановить.

— Послушай меня! Что касается твоего отца, то дело обстоит так, — сказала я и подробно, ничего не утаив, передала ей рассказ Кинга, пытаясь, однако, заставить ее понять, что он, даже случайно, не причастен к смерти ее матери.

Лейла слушала меня достаточно внимательно, а когда я кончила, сняла мои руки со своих плеч. Мой рассказ не произвел на нее желательного для меня впечатления. Ее взгляд стал таким же хитрым и подозрительным, как и у матери.

— Вы неплохо развлеклись с моим отцом, да? Думаете, вам удастся оградить его от неприятностей? Считаете, что теперь у вас с ним все пойдет гладко?

Мне удалось глубоко вздохнуть, прежде чем ответить:

— Ты не должна быть такой жестокой и злой.

Щеки ее покрыл чуть заметный предательский румянец, и я поняла, что мои слова возымели должное действие. Но уступать она, похоже, не собиралась.

— Мне нужно найти эту раковину и отдать ее капитану Осборну. Тогда того, кто убил маму, поймают и накажут! — Лейла вскочила и убежала в дом.

В течение нескольких мгновений я стояла, глядя на склон холма, город и гавань. Далеко внизу длинный белый корабль подходил к пирсу у подножия Флэг-Хилл. Ветер дул в нашу сторону, и до меня доносились слабые звуки оркестра. На борту судна были туристы, многие из которых, вероятно, впервые направлялись на Сент-Томас.

Они веселились, не подозревая, что даже в таком прелестном месте может таиться зло.

Я отвернулась, задавая себе вопрос, смогу ли я когда-нибудь стать беззаботной, и медленно направилась в дом. Там я застала группу домочадцев, столпившихся вокруг плачущей горничной Норин.