После обеда в тот вечер миссис Тайлер вызвала Элли и впервые за многие недели пересела в кресло-каталку. Она приказала затопить камин в своей гостиной и отвезти себя в столовую, чтобы своими глазами увидеть, какой варварский акт совершился за ее спиной. Посмотрев на картину, висевшую взамен старой, она послала за Уэйдом, основательно отчитала его, а потом попросила привести к ней Лору.

Лора делала вид, что читает в библиотеке, когда Уэйд пришел за ней. Выражение его лица, когда он вошел, обещало поддержку.

— Что это ты сделала с мамой? — спросил он. — Она съела весь обед в своей комнате и теперь готова к отчаянной схватке. Она, кажется, разъярилась на тебя и основательно наслаждается жизнью.

Лора испустила долгий вздох облегчения.

— Слава Богу! Я всего лишь хорошенько растерла ей спину, поругала ее немножко и сказала, что если она хочет управлять домом по-своему, ей придется встать и заняться этим.

— Что ж — она встала, и тебе расхлебывать, — сказал Уэйд. — Она желает немедленно поговорить с тобой. А я пойду послушаю. Но не рассчитывай на мою помощь. Это — твоя партия.

Он слегка пожал ее руку в коридоре на пути к гостиной миссис Тайлер, и Лора поняла, что он не сердится.

Старая леди снова была в своем кресле, изогнутая спинка которого мешала Лоре видеть ее лицо. Ее руки лежали на коленях, мерцая кольцами, которые Лора надела ей днем. Двумя пальцами она изящно держала кружевной платок.

— Добрый вечер, мама, — сказала Лора. — Я рада, что вы встали. Вы прекрасно выглядите сегодня.

— Чудо, что я не в могиле благодаря тебе, — ехидно сказала старая леди. — Садись и перестань глазеть на меня. — Она посмотрела на Уэйда. — Почти до смерти заморозила меня сегодня днем, да-да, и пыталась переломать мне кости.

— Очевидно, это пошло тебе на пользу, — ответил Уэйд.

Лора, чуть улыбаясь, села напротив. Аманда Тайлер не могла больше испугать ее, после того как сегодня днем она почувствовала сухую, стареющую кожу под своими пальца-Ми, переворачивала слабое тело в постели и обращалась с ней, как с любым лежачим больным. Теперь она знала уязвимость плоти Аманды Тайлер.

Уэйд придвинул другой стул и уселся, как зритель на спектакле. Сцена должна была разыгрываться между двумя этими женщинами, и вмешательства не требовалось.

— Я была в столовой, — продолжала миссис Тайлер, — и видела нелепую гравюру, которую ты повесила на места прекрасного охотничьего натюрморта. Я не потерплю, чтобы эти три жеманные дурочки смотрели на меня со стены моей столовой.

Лора мягко произнесла.

— Это лучшее, что мы с Джемми смогли найти.

— Нет, это не подойдет. Я надеюсь, что во время следующей поездки в Нью-Йорк ты купишь что-нибудь более подходящее в виде цветов или фруктов.

— Да, мама, — ответила Лора слегка подрагивающими от сдерживаемого смеха губами.

— Имей в виду, картина с дичью — прекрасного качества. Мой муж заплатил за нее большую сумму. Ему такие вещи нравились. Я полагаю, к данному времени она уже отслужила свою стоимость. Вообще-то она мне всегда внушала отвращение. Но я не люблю, когда хорошие деньги выбрасываются на ветер.

Аудиенция явно закончилась, и мама Тайлер обратилась к кипе газет на стоявшем рядом столике.

— Все запущено, Уэйд. Все. Завтра я хочу непременно видеть мистера Найлза. Мне нужно обсудить с ним целый ряд вопросов.

Она ничего не сказала о собаке Джемми. О щенке не упоминалось ни тогда, ни в течение нескольких последующих недель. Недавняя болезнь миссис Тайлер также не упоминалась ни самой миссис Тайлер, ни домашними. Единственное отличие от прежней жизни заключалось в том, что теперь раз в день Лора спускалась, в комнату старой леди и энергично растирала ей спину. Во время этой процедуры они почти не разговаривали. Слабая плоть сдалась под энергичными руками, и на это короткое время не было сомнений, кто контролирует ситуацию. В остальное время, однако, миссис Тайлер снова была сама собой, деспотичной и придирчивой. Но Лора больше не чувствовала уколов. Она каким-то образом поставила себя вне досягаемости бича миссис Тайлер.

Уэйд тоже до некоторой степени освободился в эти дни, активно занимаясь планами Мюррея Норвуда. Он заменил костыль тростью и передвигался с большей легкостью. Лора знала, что по временам рана все еще беспокоит его, и это сохранится, возможно, на всю жизнь. Но теперь у него было, по крайней мере, интересное дело.

Однажды апрельским утром Лора проснулась и увидела, что с моря надвинулась густая пелена тумана и закутала Стейтен-Айленд. Выйдя на улицу после завтрака, она ощутила в воздухе благоухание. Легкий ветерок гнал по Догвуд-Лейн причудливые облачка тумана. Сегодня было так тепло, что она могла пойти на прогулку в одной шали. Ей не терпелось исследовать этот перевитый лентами тумана мир, и она быстро зашагала по дороге.

Дождя давно не было, дорога была сухая и плотная. Лора шагала бесцельно, готовая свернуть по первой прихоти. Ноги ее летели быстро, повинуясь наполнявшему воздух ощущению, что может случиться что угодно — ощущению, присущему моменту прихода весны.

Лора никогда не думала, что в доме Тайлеров может наступить такая атмосфера, какая царила в нем эти дни. Уэйд в последнее время начал снова заниматься в библиотеке, приятно было видеть его энергичным. Если ее собственное место в его жизни немногого требовало от нее, она была только благодарна этой спокойной, тихой роли. Если они могли быть друзьями и товарищами, этого было достаточно, жизнь ее не была пуста.

Тревожные мысли, преследовавшие ее некоторое время после разговора с Джемми, отступили на задний план. То, что принадлежало прошлому, лучше было забыть. Пони-Мание не могло изменить того, что было. Пусть старые раны заживут и старое горе умрет. Важно не бередить их.

Морской ветерок раздвинул плывущий туман над дорогой, и в окружении ветвей с набухшими почками возник высокий черный скелет трубы. Старое жилье Хьюмов. Лоре всегда хотелось осмотреть его — и когда же, как не сейчас, самое подходящее для этого время, когда легкая дымка тумана окутала его таинственностью? Раньше было слишком холодно и сыро. Сегодня — то, что нужно.

На Лоре было ее старое коричневое платье без обручей, мешавших движениям, так что она подобрала юбки и перепрыгнула через канаву, отделявшую дорогу от руин. Когда-то через канаву проходила подъездная дорожка, но сбегающая с холма вода размыла ее.

Следы старого подъездного пути еще можно было видеть под зарослями травы и подлеска. Лора пробиралась между кустом, который вот-вот должен был вспыхнуть белыми шарами цветов, и гортензией, сейчас еще некрасивой без своих соцветий, как вдруг зацепилась ногой за что-то, спрятанное в траве. Когда она наклонилась посмотреть, по спине у нее пробежал холодок. Раньше здесь стояла железная ограда. Ржавые остатки ее еще сохранились на земле, затерявшись в подлеске. Под ее ногой лежал острый шип. События дня рождения Серины снова вспыхнули в ее воображении. Лора отдернула ногу и заспешила дальше.

Вверх поднимались пять ступенек, над которыми возвышалась изящная арка дверного проема. Ступеньки, которые вели в никуда, дверь в пустоту. С обеих сторон тянулись остатки обвалившихся почерневших стен. Очертания даже ближних предметов колебались в плывущем тумане, потеряв свои краски в сером свете. За пустым дверным проемом, где волнами клубился туман, не было ничего.

На миг Лору охватило чувство, какое бывало у нее иногда в детстве. По телу пробегала восхитительная дрожь перед неизвестностью, сознание отмечало, что странные формы и фигуры рисуются всего лишь воображением, и в то же время наполовину верилось, что они реальны. Лора поднялась по ступенькам и остановилась под аркой. Здесь была маленькая кирпичная платформа, а дальше — обрыв туда, что сейчас составляло заросший травой интерьер. Она нащупала ногой землю и скользнула в чашу тумана, наполнявшего развалины. Здесь молодая, по-весеннему яркая трава бархатом стелилась под ногами, пока она прокладывала путь среди неясных очертаний, которые раньше были комнатами.

Кругом были только груды разбитого камня, несколько закопченных балок там, где раньше стояли внутренние перегородки, но она могла все-таки различить форму комнат, дверные проемы. Поднималась вверх почерневшая печная труба, все еще крепкая и целая, стоял открытый туманам и ветрам очаг с остатками разбитой мраморной каминной полки над ним. Именно это зрелище было особенно исполнено тоскливого одиночества.

Когда-то давно здесь жила семья. Они смеялись, любили, ссорились, умирали. Уэйд мальчиком подолгу бывал здесь. А также Морган и Вирджиния. Серина и Адам жили здесь. Возможно, если она прислушается, она сможет услышать эхо прежнего смеха, прежних слез. Она даже услышит, может быть, крик Уэйда, когда он упал с забора в тот жуткий день. Это место, конечно, наполнено призраками.

Но тишину нарушали лишь отдаленные звуки туманного горна и свистков в гавани, и руины вокруг нее окутало безмолвие.

В теплый солнечный день сюда можно будет приходить с Джемми, если они захотят возродить приятную привычку читать на свежем воздухе. Они могли бы приносить с собой старое одеяло и расстилать его в тени печной трубы, и это тихое заброшенное место принадлежало бы только им, они могли бы читать здесь, сколько хотели. Чтение вслух составляло одно из самых больших наслаждений ее детства, и она хотела разделить его снова с другим ребенком. Возможно, это еще больше сблизит их с Джемми.

Туманный воздух посветлел и слегка светился над головой. Солнце скоро разгонит туман, и таинственность исчезнет.

Проходя по яркой молодой траве под разбитым дверным проемом, она зацепилась подолом за ветку сассафраса выросшего в этой когда-то запретной зоне. Она наклонилась, чтобы освободить юбку от сучка, и почувствовала на сухом дереве твердые маленькие шишечки зарождающейся жизни.

Пальцы ее двигались вдоль усыпанной почками веточки, а воображение уже рисовало пышное цветение весны, которая была совсем близка. В этом году она должна следить за ее расцветом. Она должна всеми своими чувствами, ощущать едва заметное развертывание листьев, тончайшее нарастание цвета, которое взорвется сочными красками через такое короткое время. Это было волшебство, его нельзя было принимать беспечно, как нечто само собой разумеющееся, как это было в прошлом. Вероятно, именно благодаря этому внезапному осознанию пробуждающейся вокруг нее жизни она заметила слабую вспышку золота под кустом, за который зацепилась ее юбка.

Она пошарила рукой под ветками. Это был маленький кусочек металла Может быть что-то, принадлежащее тем, кто жил здесь до пожара. Она положила кружок на ладонь и повернула его навстречу солнечным лучам, пробивавшимся сквозь редеющий туман. Это был золотой обруч, подвешенный на маленький золотой шарик с тонким золотым крючком, продевавшимся в мочку уха. Золотая серьга в виде обруча Она сразу узнала ее — это была серьга Ребекки.

Но как она попала сюда? По-видимому, за недели, прошедшие с тех пор, как Лора в последний раз видела Ребекку с этой самой сережкой, раскачивавшейся на фоне ее коричневой щеки, она, должно быть, приходила в эти руины. Она, конечно, не заметила, как сережка выскользнула из уха, и ушла без нее. Но зачем она приходила сюда?

Лора выбралась из развалин и вернулась на дорогу, где все еще клубился туман, уже поредевший под порывами ветра и вот-вот готовый совершенно рассеяться. Все еще раздумывая над загадкой сережки, она медленно шла вверх по дороге к тому месту, откуда начиналась лесная тропинка к дому Морган. Ей, возможно, надо подняться и вернуть серьгу Ребекке? И сделать это надо без ведома Морган. Лоре почему-то казалось, что Морган не одобрит мечтательных прогулок девушки по развалинам. Однако почему бы Ребекке не поступить так же, как сделала Лора, если у нее появилось настроение побродить по лесу? Что еще ей делать в свободное время?

На дороге послышались шаги, и Лора подняла глаза от драгоценной безделушки. Пальцы ее сомкнулись над сережкой, скрывая ее от посторонних глаз, и она зашагала быстрее, как будто в ее прогулке была цель.

Из тумана перед ней внезапно появился мужчина, и из них двоих он испугался больше. Кожа его, темнее, чем у Ребекки, говорила о его происхождении, и на нем была грубая одежда портового рабочего. Он обеспокоенно посмотрел на Лору, но быстро опустил глаза и коснулся пальцем козырька фуражки в знак приветствия.

— Доброе утро, мэм, — сказал он и быстро прошел мимо, так что ее ответное приветствие раздалось ему в спину. Она взглянула на золотую серьгу, а потом задумчиво вслед высокой фигуре, исчезавшей в тумане. Значит, у Ребекки все же был друг? Может быть, в развалинах старого дома Хьюмов состоялось свидание? Но ей не следует делать поспешных выводов. Присутствие мужчины на дороге вполне объяснимо. Он мог просто идти по делу к Лордам или Ченнингам. Тем не менее, оставался так поспешно спрятанный обеспокоенный взгляд. Лора свернула на тропу, приняв решение, и заторопилась вверх через лес.