Глава 1

Счастье есть

Агура-Хиллз, США

Не помню, с чего это все началось. Возможно, после просмотра многосерийного триллера «Стэпфордские жены» или сериалов-ситкомов вроде «Женаты и с детьми» я вдруг осознала, что общество уже давно мрачно и скептически смотрит на брак. Волна негатива, связанная с представлениями о семье, все росла и начала напоминать гигантское цунами.

Создавалось впечатление, что все жены несчастны, все мужья – обманщики, а крепких супружеских уз больше вообще не существует.

Во всяком случае, об этом нам без конца твердят средства массовой информации.

Если, переключая каналы, я (на свою голову) случайно попадаю на «Отчаянных домохозяек», «Жен баскетболистов» или еще какое-нибудь шоу для скучающих матрон, мне достаточно посмотреть несколько минут, чтобы понять – ситуация только ухудшается. И лишь однажды мне довелось увидеть реалити-шоу, героями которого выступали счастливые пары, у которых все в жизни складывалось хорошо. Наверное, такие программы не имеют высоких рейтингов.

Все эти фильмы и передачи вызывают чувство горечи. Они делают отрицательное отношение к браку культурной нормой. Стоит ли удивляться, что многие мои знакомые, прекрасные люди, прожившие долго вместе, в определенный момент пережили крах семьи. И у молодоженов дело обстоит не лучше: мне не раз доводилось наблюдать, как еще не окрепшая любовь увядает на корню.

Как-то прохладным февральским вечером мы с мужем Китом прогуливались по набережной в городке Калабасас, в штате Калифорния, неподалеку от местного крупного торгового центра. Мы шли держась за руки. Я рассказывала Киту о своих горестях, а он как мог утешал меня. У меня выдался тяжелый день на работе: я узнала, что один из сотрудников завел роман с подчиненной; подозрения возникали и раньше, но он врал мне в глаза, что ничего не происходит. Это ужасно обидело и разозлило меня.

Мы гуляли, ели мороженое, и тут меня будто прорвало – я разразилась гневной речью, обличая общество, отвергающее семейные ценности.

Что именно окончательно вывело меня из равновесия? Кажется, мы прошли мимо витрины книжного магазина, принадлежащего известной сети. За стеклом, помимо прочих, было выставлено издание о семье и браке с отвратительным названием. Заголовок апеллировал к худшим чувствам потенциальных покупателей, спекулировал на их несчастьях: они должны были обратить на него внимание, проассоциировав с собственными бедами. Вероятно, предполагалось, что люди приобретут книгу в надежде, что она поможет им преодолеть имеющиеся проблемы.

Настроение и так было плохим, но тут уж сдержаться было совершенно невозможно. Я принялась громко сетовать на то, что происходит с браком в нашей культуре. Наверное, окружающие думали, что мы с Китом выясняем отношения. А он, бедняга, стоял и слушал с понимающей улыбкой, давая мне возможность выплеснуть все, что накопилось внутри.

– Мне нравится замужняя жизнь, мне нравится быть женой любимого человека! – кричала я. – Почему же никто не пишет ничего положительного на эту тему?!

Кит взял меня за руку. Некоторое время мы шли молча.

– Знаешь что? Надо организовать клуб для таких женщин, как я. Он объединит тех, кому по душе жизнь в браке. Я назову его… – тут я запнулась, подыскивая гениальное название, – назову его «Клуб счастливых жен»!

Кит всегда и во всем поддерживал меня, но при этом мы всегда старались быть честными друг с другом. И вот со свойственной ему прямотой мой муж… рассмеялся! Он хохотал, как сумасшедший. Человек, не знающий его, мог бы счесть это оскорбительным. Как так? Он смеется надо мной? Вовсе нет. Я по опыту знала, что он всегда на моей стороне, даже когда мои планы могли показаться просто безумными.

– Ну и название! Такое старомодно-сентиментальное! – произнес он, отдышавшись. – И потом, где ты изыщешь время на организацию подобного клуба?

Ничего не скажешь, справедливое замечание. Если учесть утренние сборы, дорогу на службу и вечернюю проверку почты, я работала по четырнадцать-шестнадцать часов каждый день.

Конечно, он прав. И название я придумала немного примитивное, и досуга для того, чтобы заниматься еще чем-то, кроме уже имеющихся обязанностей, у меня нет.

И все же эта идея не выходила у меня из головы.

Мы вернулись домой довольно поздно вечером. Усталость, накопившаяся после трудового дня, еще не прошла, но мысль о клубе наполняла меня задором и придавала энергии. Я зажгла огонь в газовом камине, пододвинула к нему громоздкое кресло и положила на колени ноутбук. Пальцы побежали по клавишам: я быстро сочинила «манифест», описала цель и задачи клуба. В два часа ночи, когда глаза совсем слипались, я решила снова проглядеть написанное. На первой странице красовались три простых слова: «Клуб счастливых жен».

Знакомо ли вам предчувствие чего-то важного, что должно произойти в ближайшем будущем или уже произошло? Допустим, вы только что познакомились с кем-то, но ощущаете, что это начало дружбы длиной в жизнь. Или у вас вдруг родилась бизнес-идея, но вы уже почему-то знаете, что это значимое и серьезное дело, которое определит ваше будущее…

Клуб счастливых жен. Только лишь написав этот заголовок, я уже понимала, что открыла для себя нечто очень значимое. То, что вы читаете сейчас эту книгу, служит веским подтверждением, что предчувствие меня не обмануло.

Следующее утро выдалось ясным. Я снова перечитала «установочные» тексты «Клуба». Передо мной открылась огромная перспектива. Однако, как в любом благом деле, ничего легко не давалось. Без труда и борьбы не обошлось.

С тех пор как я написала три заветных слова, прошло несколько лет. Мне довелось объехать много стран и встретиться с очень многими женщинами, принадлежащими к разным культурам. Я неустанно искала доказательства того, что счастливые браки существуют и что отношения, построенные на любви и взаимном уважении, возможны. То, что мне удалось узнать, поразительно. Я поняла, что любовь – чувство бездонной глубины. И в то же время это нечто простое, реальное и вполне достижимое, стоит только захотеть. И тому существует множество живых примеров. Я готова рассказать обо всем, что мне удалось увидеть и узнать. Надеюсь, это будет полезным на любом жизненном этапе – если вы сейчас замужем или только собираетесь создать семью; если дата свадьбы уже назначена или если вам трудно снова решиться на брак после первой неудачи; если у вас есть дети или если вас всего двое – вы и ваш избранник.

С того самого вечера, когда я открыла ноутбук перед камином, мне было ясно, что нельзя останавливаться, надо постоянно двигаться дальше, в противном случае я преступлю против воли Бога и подведу множество людей, которые, возможно, заинтересованы в результатах моего исследования. О будущей книге и потенциальных читателях я тогда еще и не мечтала и не знала, каков он должен быть, этот следующий шаг. Так бывает, когда начинаешь что-то новое: неизвестность манит и остро волнует. Я решила положиться на свою интуицию и для начала создала онлайн-клуб HappyWivesClub.com. Интернет-страничка – простое решение. Но это уже что-то!

Я предложила своей маме, одной из сестер и трем ближайшим подругам вступить в новое сообщество. Объяснить им свою мотивацию было несложно: в то время как Голливуд и СМИ сконцентрировались на теме развода и в подробностях рассказывают о том, что делает брак несостоятельным, члены клуба будут говорить о противоположном. Мы поведаем всем, что такое удачный брак. Единственное требование – участницы должны быть счастливы в семейной жизни или хотя бы стремиться к этому.

Мне всегда были неинтересны скромные задачи, а потому я прилепила сбоку от экрана наклейку с надписью «Миллион членов клуба через полгода!». Всплеск энтузиазма затуманил мой разум и не позволил провести трезвый расчет. Для того чтобы осуществить свою мечту за шесть месяцев, мне нужно было привлекать по 5682 счастливых жены в день. Конечно, через полгода я была бесконечно далека от своей грандиозной цели.

И все же то, что произошло, я все равно считаю чудом. Пять первых участниц проекта (это были родственницы и подруги, живущие неподалеку от меня) переслали ссылку на сайт клуба своим друзьям, а те вывесили ее на своих страничках в Facebook. Число заинтересованных росло как снежный ком. За первые четыре недели к нам присоединились 1200 женщин из двадцати стран мира. Наверное, каждая из них с удивлением узнала, что она не единственная, кто верит в благополучный брак.

Наши истории заинтересовали прессу, и вскоре в местной газете вышла статья об этом проекте. Затем у меня взял интервью знаменитый колумнист из газеты Los Angeles Times, а потом вышел сюжет в новостях на телеканале ABC Channel 7 News.

А клуб тем временем расширялся. Это прибавляло мне забот. Ведь мой день и без того был расписан по минутам, а тут еще онлайн-проект требовал постоянного внимания.

В то время я занимала должность генерального директора отеля очень известной и популярной сети. Любой, кто когда-либо сталкивался с гостиничным бизнесом, знает, что управляющие всегда должны быть на связи. Индустрия гостеприимства работает круглые сутки и без выходных. Клиенты хотят, чтобы о них позаботились и чтобы любые вопросы решались незамедлительно. В общем, я много работала сверхурочно. И переделать все дела все равно было невозможно. Совмещать такую занятость с поддержанием деятельности постоянно расширяющегося клуба было невозможно. Под давлением обстоятельств пришлось сделать выбор. Я перестала выкладывать новые статьи на сайт, прекратила общаться с потенциальными участниками, побуждая их вступать в наши ряды. В общем, я «выпала из процесса».

Более полутора лет Клуб счастливых жен функционировал довольно вяло. А я тем временем следила за тем, чтобы горничные аккуратно застилали постели. Несмотря на мое отсутствие в Сети, число членов сообщества все равно понемногу прибавлялось. Иногда я заходила на сайт, чтобы разместить новую статью о браке, так сказать, поддерживала жар тлеющих углей. Уж точно это было не лучшее время в истории проекта.

Однако ближе к концу 2011 года, уже оставив пост гостиничного менеджера, я снова решила поднять свой голос в защиту крепкой семьи. Это было не только политическое и религиозное выступление, но и выражение гражданской позиции рядового человека, не желавшего идти на поводу у общественного мнения и СМИ, выставляющих семейную жизнь в малопривлекательном виде. Я снова стала писать на сайт и приглашать счастливых жен присоединиться к моей инициативе, чтобы вместе противостоять хору, поющему о том, что благополучных браков не существует.

Вскоре клуб снова начал быстро расширяться. В день к нему присоединялось в среднем по 150 участниц. Когда я взялась за написание этой книги, у нас насчитывалось более 100 000 официальных членов в более чем ста странах мира. Это была огромная когорта единомышленниц, страстно желавших не только осчастливить свою половину и близких родственников, но и изменить весь мир к лучшему. Когда-то на этот бой выходила я одна, с ноутбуком на коленях, а теперь плечом к плечу со мной стояли тысячи. Все эти женщины стремятся к тому же, к чему и я. Все мы сестры по оружию.

Общение с огромным числом довольных своим положением жен помогло мне выделить некие основополагающие элементы, делающие брак удачным, а женщину – счастливой. Берясь за книгу, я хотела систематизировать собранный по всему миру опыт и поделиться им с другими.

«По всему миру» – это не фигура речи. Так оно и есть. Книга написана по материалам поездок в двенадцать стран, расположенных на 5 континентах. Я побывала в Северном и Южном полушариях (пожалуй, только до Антарктиды не добралась; думаю, пингвинам нечего сказать на волнующую меня тему). Мне хотелось посетить разные уголки света, потому что есть вещи, которые можно узнать только на месте, погрузившись в культурную среду и глядя в глаза женщине, рассказывающей о своей судьбе. К тому же я так люблю путешествовать! Да и кто бы отказался от такой миссии: провести несколько месяцев в разъездах, чтобы познакомиться с замечательными людьми, узнать секреты крепких семей, повидать прекрасные далекие края, попробовать блюда, названия которых сложно произнести?

Это путешествие изменило мою жизнь. Мою душу теснили восторг и удивление. Как же здорово, что счастье доступно, достижимо, надо только протянуть руку! А его рецепты по сути своей оказались поразительно простыми. Усвойте определенные принципы и руководствуйтесь ими в повседневной жизни, и тогда мелкие неприятности, отравляющие существование, вам не страшны.

Приглашаю всех отправиться в путь вместе со мной. Если вы еще не член клуба, надеюсь, что к концу книги вы захотите поучаствовать в его работе!

 

Глава 2

Путь к воде

Сан-Диего, США

Дорога из Лос-Анджелеса в Сан-Диего идет вдоль одного из живописнейших побережий Калифорнии. В некоторых, хотя и очень немногих, местах нашего штата океан виден прямо с трассы.

Я ехала по шоссе на встречу с женщиной, с которой познакомилась через клуб.

Временами движение было затруднено (разве можно представить себе Калифорнию без пробок?). Я то нажимала на газ, то тормозила. И тут мне пришла в голову неожиданная мысль: я столько раз ездила этой дорогой, что перестала замечать окружающий пейзаж. А он ведь так прекрасен! В тот день я вдруг заново открыла его для себя. Вероятно, мои изыскания в области семейного счастья способствовали тому, что я взглянула по-новому на знакомые явления; многие повседневные и обыденные вещи неожиданно показались мне чудом.

Справа от меня проплыло предместье Кэмп-Пендлтон. Через заборы из сетки-рабицы виднелся океан. Вдоль берега носились водные мотоциклы, поднимая фонтаны брызг. Капли холодной тихоокеанской воды дрожали в воздухе.

Рядом с пляжами Сан-Климент росли небольшие пальмовые рощицы. В них гуляли, взявшись за руки, парочки. Везде чувствовалась близость океана. Даже если ты о нем не думаешь, не купаешься в нем, не смотришь на него, то все равно всем существом ощущаешь, что он здесь – полный тайной, интригующей красоты. Ты вдыхаешь его солоноватый бриз даже если находишься в двадцати милях от берега.

Обо всем этом я думала, направляясь в гости к Сэнди, мудрой, грустной и прекрасной женщине.

Впервые заглянув на страничку «Клуба счастливых жен», Сэнди сначала робко спросила, может ли вдова присоединиться к сообществу? Я ответила, как отвечала любому другому, кто задавал подобный вопрос. Конечно, может, если хочет.

Ее муж, Джим, уже умер, но она прожила с ним прекрасные пятьдесят три года и имела полное право поделиться своим богатым опытом с нами. Так считала не только я. Другие женщины радушно приветствовали ее вступление в наши ряды. Подобный прием очень ободрил пожилую вдову. Она активно участвовала во всех онлайн-мероприятиях. Ее мудрость и глубина покорили всех.

Сэнди очень быстро располагала к себе людей. Она умела выслушать, понять и дать дельный совет. Даже на расстоянии было ясно, что это широкая душа, которой свойственна подлинная эмпатия. Кроме того, все мы почувствовали, как сильно Сэнди любила Джима. Эта любовь была неотделима от ее существа и поддерживала ее, как биение сердца. А еще все осознавали, что она сейчас очень несчастна. Она тосковала по своей половине, остро ощущая невосполнимость утраты.

Может, прочитав этот дифирамб, вы подумаете, что я, выйдя из машины, помчалась к дому нашей героини? Взобралась на крыльцо, перепрыгивая через ступеньки, и стала звонить в дверь, как нетерпеливый ребенок у магазина сладостей, задержавшегося с открытием на несколько минут? Но нет. Я остановилась у ее забора с тайным страхом. С одной стороны, мы достаточно много узнали о Сэнди в ходе переписки. С другой – нельзя было не задуматься о том, что знакомство в Сети все-таки оставляет человека в некотором неведении. Что может ожидать меня за этой калиткой? Стоило ли отправляться одной в малознакомый дом? А вдруг под маской мудрой вдовы скрывается мужчина? А вдруг это маньяк-убийца? (Прости, Сэнди, за такие предположения!) Что же, взять и сбежать? Нет, наверное, теперь уже поздно.

Я подошла к крыльцу с небольшим козырьком. Внешняя дверь представляла собой железную раму, затянутую сеткой от насекомых. Над ней был небольшой фонарь, забранный красивой решеткой. Под ним висела старая выцветшая табличка «Выездных торговцев просим не беспокоить!». Создавалось впечатление, что хозяйка живет довольно замкнуто и не любит случайных посетителей.

Но меня это смущать не должно, ведь мы же договорились о визите и я приехала вовремя. Я постучала по раме двери, и плохо закрепленный металл нервно задребезжал. Прошло около минуты, в доме было абсолютно тихо. Я снова постучала. Может, она забыла о нашей встрече? Через пару минут я приложила ухо к замочной скважине. И только тут расслышала тихое повизгивание собаки и шаркающие шаги женщины, направляющейся ко входу. Щелкнула и медленно отползла в сторону задвижка, скрипнула внутренняя дверь. Сэнди приблизила лицо к сетке:

– Кто здесь? – недоверчиво и даже резко произнесла она.

Ее собака, ухоженный золотистый ретривер по кличке Бонни, начала подпрыгивать и лаять, предупреждая, что в случае чего она готова броситься на защиту хозяйки. Я восхитилась ее преданностью, а Сэнди тем временем не особенно старалась унять разбушевавшуюся «охрану». Мне показалось, что владелица дома пытается дать мне, незнакомке, понять, что здесь мне не очень-то рады. Во всяком случае, отпирать внешнюю дверь она не спешила.

– Похоже, с такой собакой и звонка не нужно, – вымученно пошутила я.

Сэнди бросила на меня холодный взгляд. Он будто говорил: «Не пытайся уболтать меня».

– Что вы хотели? – спросила она уже более твердым голосом. Нет, никакие разговоры о погоде не собьют ее с толку.

– Сэнди, это я, Фон.

Лицо моей собеседницы озарилось улыбкой. В одно мгновение из хмурой и подозрительной она стала милой и приветливой – такой, какой я ее знала в Сети. С неожиданной быстротой Сэнди открыла все замки. При этом она, не переставая, извинялась и оправдывалась. Успокоить настороженную Бонни оказалось сложнее. Сэнди пыталась удержать лающую собаку на поводке и одновременно обнять меня. Подобные сцены будут повторяться еще не раз в моей жизни. Люди, подружившиеся на расстоянии, не видя друг друга, в первый момент живого общения ощущают неловкость.

Дом был старым и уютным. По стенам развешаны фотографии разных лет. На комоде, буфете и каминной полке стоят милые безделушки, хранящие воспоминания о прошлом. Я заметила коротенький коридорчик, ведущий в кухню с покрытым линолеумом полом. Посреди нее стоял маленький столик. Слева открылась гостиная, в которой прошла большая часть счастливой жизни Джима и Сэнди. Вокруг стояли сувениры, приобретенные ими во время поездок, а также небольшие подарки, которые муж делал жене. Когда волнение и суета, возникшие в первые мгновения нашей встречи, улеглись, Сэнди провела меня к дивану, стоявшему напротив ее кресла. Оно заслуживало отдельного внимания. Это было чудо современной техники: его высота, а также уровень наклона регулировались с помощью маленького пульта. Я заметила, что неподалеку находится второе такое же. Проследив за моим взглядом, хозяйка предложила мне разместиться в нем.

Я уже собралась было сесть, но внезапно остановилась. Мягкий подголовник был слегка продавлен. В кресле много сидели; было совершенно очевидно, что здесь супруги коротали совместные вечера – болтали, смотрели телевизор, держались за руки. Без сомнения, это было кресло Джима. Но несколько лет назад он умер от сердечной недостаточности, и его место так и осталось пустым. При этом невидимые, но прочные нити любви Сэнди все еще тянулись к нему. Все эти мысли промелькнули в моей голове за считаные доли секунды. Кресло лишь подтвердило то, что я уже ощутила в ходе переписки. Я посмотрела на пожилую женщину и на пустое кресло, отделенное от нее небольшим пристенным столиком из клена, повернулась и уселась обратно на диван. Сэнди не удивилась моему решению.

Потом я неумело принялась прикреплять маленький микрофон к ее блузке. Неуверенные движения выдавали отсутствие навыка. Но мой непрофессионализм нисколько не смутил героиню интервью. Я включила недавно купленный цифровой диктофон и заявила Сэнди, что мы можем приступать.

– Джим был высоким, метр восемьдесят, – начала она. (Вот так сразу, с места в карьер. Мне, кстати, это очень понравилось.) – Когда мы танцевали, он любил класть подбородок мне на голову. Это сводило меня с ума! На заре нашей совместной жизни я была сантиметров на двадцать ниже его. Но с возрастом у меня возникли проблемы с позвоночником. Мне пришлось перенести несколько операций. Так «ушло» несколько сантиметров. Сейчас мой рост метр пятьдесят пять, а было – метр шестьдесят.

Я сразу обратила внимание, что, несмотря на свою хрупкость, эта маленькая женщина обладает властным и независимым характером. При этом она глубоко преданна своему мужу, любовь к которому пронесла через десятилетия.

– Я всегда любила сидеть у Джима на коленях, – вспоминала она.

Пятьдесят три года они прожили с супругом душа в душу, трогательно заботясь друг о друге. Этому не помешали ее проблемы со здоровьем.

Что-то во всем облике Сэнди мне казалось очень знакомым, но я никак не могла понять, что именно.

Эта, что было очевидно, волевая и довольно суровая женщина с взрывным темпераментом с годами научилась уступать, подчиняться. Она поведала мне, что поначалу ей пришлось нелегко, но она научилась быть терпимее. Она была не так великодушна и открыта, как муж (именно она повесила табличку, чтобы торговцы не подходили к дому), но со временем частично переняла эти его качества.

Сэнди была журналисткой, писавшей о путешествиях. Ее карьера сложилась очень удачно. Она начала работать, когда двое их детей учились в школе. Джим полностью поддерживал ее стремление к самореализации, и все, что ему удавалось сэкономить (его личные деньги, которые он мог бы потратить на себя), отдавал ей. Он поддерживал все ее затеи, мирился со всеми ее недостатками. Джим считал, что их брак – счастливая история, которую они пишут вместе.

Рассказ Сэнди напомнил мне, как сильно я люблю своего мужа. Как и Джим, мой Кит тоже всегда был мне опорой и нередко жертвовал личными интересами, чтобы я могла взяться за какое-нибудь рискованное предприятие.

Сэнди наклонилась ко мне. Она была хрупкой, как сухое деревце в лесу. Чем больше она рассказывала о Джиме, о его спокойном и уравновешенном характере, о его любви к семье и его самоотдаче, о послушании Богу и желании любить жену так, как Он возлюбил своих чад, тем больше я понимала, насколько он похож на Кита.

Моя собеседница углубилась в историю своей семьи. Ее отец был стопроцентным немцем. От него она унаследовала упрямство и несгибаемую волю. Тут сходство со мной стало еще более очевидно. Глядя на мою темную кожу, сложно догадаться, что у меня есть немецкие корни. Но зеленые глаза, возможно, подскажут наблюдательному человеку, что в моих жилах течет не только африканская кровь. У моей бабушки были белокурые волосы и небесно-голубые глаза. И очень сильный характер. Она родилась и выросла в Германии в тяжелые годы правления Гитлера, а потом, после Второй мировой войны, вышла замуж за чернокожего военного, служившего в войсках США, расквартированных в Западной Германии.

Пока Сэнди вела свой рассказ, до меня дошло: она – это я, только старше. Ее брак был очень похож на мой, который, возможно, с годами станет таким же, если я не наделаю глупостей.

– Не думайте, что я говорю о нем хорошо только потому, что он уже умер, – заявила Сэнди.

– Конечно, я так не думаю.

– Я восхищалась бы им так же, если бы он сидел рядом, – она указала на пустующее кресло.

У меня не было сомнений в правдивости ее слов. Людям такого типа несвойственно кокетство, и они не особо беспокоятся, чтобы окружающие обязательно думали о них хорошо. Выходило, что ей повезло в жизни, точнее, Провидение послало ей чудесного мужа. Суммируя и несколько упрощая то, что она говорила, можно было сказать одно – это был очень хороший человек.

– Естественно, он был несовершенен, – заметила Сэнди. – Но для меня он был идеальной парой. Мне посчастливилось заполучить его и сохранить наши отношения до самой его смерти.

– Как же вам удалось сберечь любовь в течение стольких лет? Как вышло, что связь оказалась такой сильной?

Сэнди с готовностью откликнулась на эти трудные, не имеющие однозначного ответа вопросы. Ответы ее были чрезвычайно подробными и точными, будто она диктовала мне номер телефона или почтовый адрес.

– О разводе никогда и речи не было, – произнесла она без пафоса, констатируя факт. – Единственным планом на будущее была совместная жизнь до гроба.

Этот план они выполнили.

Никто из них не искал запасных вариантов. Главной задачей их жизни было сохранить брак.

Сэнди и Джим очень редко ссорились. Они старались прислушаться друг к другу. Если мнения не совпадали, супруги спокойно относились к этим противоречиям. Секрет в том, что они никогда не торопились немедленно решать проблему, из-за которой возникали разногласия. Ведь у них впереди целая жизнь, так что будет еще время прийти к соглашению. Никто не упирался в свою позицию, не считал ее единственно верной. Всегда имелось пространство для принятия точки зрения второй стороны.

– Но дело не только в этом, – продолжала моя героиня. – Конечно, приходилось часто идти на компромиссы. Но мы не торговались, а старались любить друг друга безусловной любовью. Такое чувство рождается не сразу, а формируется со временем. Каждому из нас иногда приходилось уступать. Но наши отношения были для нас превыше всего на свете.

Семейная жизнь – сложный процесс, который легко нарушить одним или несколькими неверными ходами. Союз Сэнди и Джима зиждился на прочной основе. В этом секрет их успеха. На таком фундаменте можно строить даже самое замысловатое здание.

– Для нас был очень важен физический контакт. Мы часто держались за руки, целовались, танцевали. Мы не позволяли внешнему миру вторгаться в наши взаимоотношения, отгораживались от негатива, имевшего место в других семьях, или от неприятностей на работе.

От погружения в воспоминания на глаза у Сэнди навернулись слезы.

– Вы о чем-нибудь сожалеете? – поинтересовалась я.

– О да, есть как минимум два момента, о которых я думаю ежедневно. Однажды, лет шесть назад, Джиму приснился страшный сон, будто я умираю. Муж проснулся в ужасе. Сон был настолько реалистичным, что он принялся трясти меня, разбудил и сказал: «Я люблю тебя. Мы прожили пятьдесят лет вместе, и мне дорого каждое мгновение, проведенное вместе с тобой. Я так счастлив, что ты моя жена!» Тогда, не вполне проснувшись, я даже не очень понимала, в чем дело. А теперь жалею, что не могла сказать ему тех же слов в его последний час.

Сэнди смотрела на свои руки, лежавшие на коленях. Они нервно подрагивали.

Джим умер мгновенно, дома, в постели, а жена была в это время в другой комнате.

– А еще мне жаль, что мы не ушли из жизни вместе. Я часто просила Бога об этом…

Она умолкла. Ее печаль, казалось, разлилась по комнате. Удивительное дело! Я тоже нередко всерьез прошу в своих молитвах о том же. Некоторым это желание покажется странным. Так или иначе, слишком самонадеянно было бы указывать Богу, когда именно Он должен прекратить твое существование. Однако признание Сэнди помогло мне понять, почему для меня это так важно. Когда брак становится центром твоей жизни, все вокруг воспринимается сквозь призму взаимной любви, соотносится с этой связью между супругами. Если одного из нас не будет, для другого привычный мир начнет рушиться. Тому, кто прожил в браке долго, сложно представить себе, как можно наливать кофе в одну чашку или в одиночку смеяться какой-то шутке, когда смотришь телевизор или читаешь что-то забавное. Так что просить о смерти в один день – все равно что молиться об избавлении от страданий. Это абсолютно нормально.

– Несколько лет я не могла простить Богу, что Он не выполнил мою горячую просьбу. Я по сей день оплакиваю уход Джима, хотя прошло уже почти три года.

Сэнди призналась мне, что часто спрашивала Бога, почему Он оставил ее одну на этой земле. И всякий раз Его ответ звучал примерно так: «Ты узнаешь это, когда прекратишь горевать».

Не стоит считать полученное Сэнди утешение универсальным. Оно относится именно к ней и к ее ситуации. Все люди разные, и с каждым Господь говорит по-своему. Однако в данном случае ясно, что Бог дает ей время для раздумий, не торопит в ее тоске и скорби, позволяет осмыслить потерю, чтобы потом двигаться к чему-то новому. Он не забыл о ее горе и понимает, что она, подобно человеку, потерявшему руку или ногу, испытывает фантомные боли. Ей нужно время, чтобы заново научиться жить и делать самые простые вещи.

– Наши отношения всегда были для нас с Джимом приоритетом. Вы не считаете, что это эгоистично? – спросила она меня в конце интервью.

Повисла торжественная и многозначительная пауза. И в то же время в доме особо ощущался покой и уют.

– Почему же я должна так думать? – поинтересовалась я.

– Уже в самом начале совместной жизни мы понимали, что дети когда-нибудь вырастут и мы с ним останемся один на один. Что же будет, если к тому времени мы совсем отдалимся, станем чужими друг другу? Тогда мы решили, образно говоря, «заплатить вперед по всем счетам»:

С первого года после свадьбы мы стали строить такую жизнь, какой хотели бы жить через пятьдесят лет.

И я очень рада, что мы так поступили.

Она вздохнула.

– А сейчас я так по нему скучаю!

Она задумалась, и я тоже. Мы обе многое вынесли из этого разговора. А теперь пора. Мы почти одновременно встали. Бонни, мирно дремавшая возле кресла Джима, тоже поднялась. На этот раз она не лаяла.

Сэнди обняла меня. Мы сказали друг другу теплые слова на прощание. С одной стороны, мне хотелось остаться и еще немного поболтать с ней. Но в глубине души я знала, что надо уходить. К тому, что было сейчас между нами, ничего не добавить и ничего от него не убавить.

Медленно, покачиваясь, она проводила меня в прихожую. Как только я вышла на крыльцо, она наглухо заперла дверь: было слышно, как повернулся ключ в замке и защелкнулась щеколда. Послеполуденное солнце ударило мне в глаза и заставило меня сощуриться.

Перед моим уходом Сэнди спросила, знаю ли я, как выбраться отсюда на трассу, к океану. Да, я это знала. А еще я знала теперь чуточку больше о том, как двигаться вперед, к счастливому браку.

Несмотря на перенесенную моей героиней горькую утрату, ее жизнь не потеряла смысла. Она хранит в душе чудесные воспоминания; она способна видеть и ценить красоту, она не прерывает общения с Богом.

Сэнди развивается, постигает свое предназначение. А Бог, как океан, всегда рядом. Его присутствие ощущается в ее жизни так же явственно, как сохраненная ею любовь к Джиму. Это основы ее существования, и их у нее никто не отнимет.

Уже стоя на пороге, я поймала ее мудрый и серьезный взгляд и уверенно ответила:

– Да, я знаю, как добраться до океана.

 

Глава 3

Красота и пепел

Виннипег, Канада

Желудок сжимается от страха. Стыдно признаться: я предприняла «мировое турне», чтобы проинтервьюировать пары, счастливо живущие в браке двадцать пять и более лет, и до сих пор не могу поверить, что смогу осуществить эту затею.

Благодаря клубу мне удалось наладить контакт с тысячами счастливых жен, но я так до конца и не смогла разрешить для себя некое противоречие. Мне кажется, что я недостойна своего мужа. И всегда это знала. Когда я смотрю в его глаза, то понимаю, что он несравнимо лучше меня. То, что дается мне с трудом, для него легко и просто. Он любит меня больше, чем я заслуживаю. И почему-то свято верит, что мне по плечу любые подвиги.

Как-то один из его коллег выразил сомнение в том, что разумно было бы бросить сложившуюся карьеру, дело, на которое потрачено двадцать лет жизни, ради увлечения публицистикой (он имел в виду мою гостиничную работу; я, кстати, во время этой беседы стояла рядом с ними). В ответ на это Кит улыбнулся, открыто и добродушно глянув на приятеля. Когда тот спросил, каковы наши дальнейшие планы, мой муж ответил уверенно и спокойно:

– Написать книгу, которая войдет в список бестселлеров, регулярно составляемый газетой New York Times.

Вот так! Ни больше ни меньше.

Коллега посмотрел на него озадаченно; видимо, подумал, что Кит совсем сошел с ума.

Но моему мужу было безразлично, что о нем подумают. Он взял меня за руку и снова улыбнулся.

– На самую верхнюю строчку топ-листа лучших книг! – повторил он.

Он глубоко убежден, что никто не смеет ставить под вопрос успех его жены в деле, которое она для себя выбрала. С его точки зрения, все, до чего я дотрагиваюсь, обязательно должно превращаться в золото.

Кит слишком высокого мнения обо мне. Как будто я никогда не знала поражений! Хотя одно из моих предприятий (фирма, которую я организовала в двадцать лет) лопнуло с таким треском, что, кажется, до сих пор слышны отзвуки этого «большого взрыва», Кит не может об этом не помнить: у нас в гараже на полке стоят пыльные «артефакты», оставшиеся после этой затеи. Он почему-то не хочет их выбрасывать. Для него это символы усвоенного нами обоими урока, вдохновляющие на дальнейшее профессиональное развитие.

Муж видит во мне женщину, которая продолжает расти и учиться. Он полагает, со временем я смогу стать тем, кем мечтаю быть, и, глядя на меня, Господь воскликнет: «Дочь моя, я горжусь тобой!»

Конечно, мне до этого еще далеко. Но в глазах Кита я «уже почти там». Неужели безграничная любовь ослепляет его, не позволяя замечать мои недостатки? Или он сознательно решил закрывать глаза на все – на некоторые неудачи в бизнесе и в жизни, в том числе и семейной? Я ведь просто женщина. Многие другие усматривают во мне вздорность, несовершенство, чрезмерную независимость и индивидуализм. Не думаю, что они во всем правы, но доля истины в этом определенно есть.

Когда-нибудь все узнают, как я не уверена в себе и как боюсь сделать следующий шаг. Этот страх, сводящий живот, рано или поздно выдаст меня.

А пока я лечу в Канаду. Высота около десяти километров, подо мной – густая вата облаков, вокруг – голубой простор. На мгновение сбоку показался кусочек радуги. А потом на долю секунды далеко внизу я заметила клочок земли. Интересно, там сейчас пробилось солнце через просвет в тучах или, напротив, льет дождь? Но радугу я точно видела. Это неожиданный и обнадеживающий знак.

Сейчас меня одолевает меланхолия, но скоро я вновь почувствую эйфорию дальних странствий и жажду новых открытий. Конечно, кроме прочего, мне очень важно найти женщин, которые, подобно мне, скажут: «Я недостойна его, но он все равно меня любит».

Мне надо получить подтверждение, что я не одна такая на свете – не исключительная, не сумасшедшая и не слишком уж сентиментальная.

Мне нужно подкрепить чем-то свое ощущение, что мой брак и другие подобные не пустая выдумка, не ничтожно малая величина, никак не опровергающая негативную статистику.

Я все еще верю в силу любви и чудесное таинство брака, соединяющее людей на всю жизнь.

Представляю себя в конце это длинного путешествия: вот я возвращаюсь на родную землю. На глазах слезы, но не от печали, страха или волнения, возникающего от того, что кто-то может лишить меня возможности быть с человеком, любви которого я не заслуживаю. Нет, это слезы радости и благодарности, что он по своей воле, а не по принуждению отдал мне свое сердце, а я со своей стороны сумела оценить и сберечь этот дар.

Думаю, что наконец вздохну с облегчением, только когда мы будем, прижавшись друг к другу, танцевать на нашей золотой свадьбе. Тогда будет понятно, что, живя в этом холодном и циничном мире, мы смогли сберечь теплое чувство. Кит закружит меня в танце, а я сделаю вид, что никогда не сомневалась в том, что наша любовь сильнее любых обстоятельств.

А пока этот счастливый момент не наступил, необходимо признать, что мне нужно перенять силу и мудрость у других женщин, которые уже прошли этот путь. Их опыт станет доказательством, что любовь до гроба существует. Такой дар дается человеку один раз, но этого вполне достаточно.

* * *

Командир экипажа объявил: «Мы начинаем снижение. Прибываем в город Виннипег, провинция Манитоба».

Я глянула на расстилающиеся внизу поля. Они были ровно «нарезаны» на фермерские участки и напоминали большой коричнево-зеленый пазл.

Выйдя из самолета, я направилась к киоску, чтобы купить воды, протянула продавщице купюру, но она покачала головой и сказала, что здесь американскую валюту не принимают. Ах да, я же уже за пределами США! Пришлось расплатиться карточкой. Забрав воду, я отправилась получать багаж, а потом позвонила в гостиницу, где у меня был забронирован номер. Отель располагался неподалеку от аэропорта, и за мной прислали микроавтобус. Водитель взял мой чемодан и погрузил в багажник. Через пару минут мы были уже на месте.

На стойке регистрации меня встретили приветливо. Отдав паспорт и кредитную карту, я получила ключи и отправилась в свой номер. Он был уединенным и очень тихим. Окна выходили в сторону взлетных полос, но звукоизоляция была прекрасная: я совсем не слышала шума взлетавших и садившихся самолетов.

После тяжелого дня – ожидание вылета и сам перелет заняли некоторое время – хотелось поесть и поскорее отправиться спать. Поэтому я решила поужинать в ресторане отеля, чтобы не ездить далеко. Вообще-то я не люблю гостиничную еду и стараюсь по возможности есть в другом месте. Но в данном случае стоило рискнуть, чтобы сэкономить время и силы.

Я заказала сандвич «Рубен» с гарниром из батата, обжаренного во фритюре.

– Вам принести майонез или вы на диете? – спросил официант.

– Майонез? Зачем?

– У нас принято макать в него картофель фри или батат, – ответил он.

В США вообще-то мы едим картошку с кетчупом, и в этом вопросе я целиком и полностью поддерживаю американские традиции.

А еще у нас не принято спрашивать у женщин, есть ли у них проблемы с лишним весом. Но, с другой стороны, надо делать так, как принято здесь, и не обращать внимания на вопросы о том, слежу ли я за фигурой. Позже я узнала, что в Канаде очень популярна жареная картошка в сырно-майонезном соусе, называемая «путин» (от французского poutine). Когда-то она считалась чуть ли не главным национальным блюдом.

* * *

Утром, после прекрасного ночного отдыха, я решила начать свои изыскания. Но для начала надо познакомиться с местными достопримечательностями.

– Доброе утро! Чем могу вам помочь? – обратился ко мне с обычным для такого случая приветствием дежурный у стойки, бодрый молодой человек по имени Рон.

– Я хотела бы посмотреть город. Что вы посоветуете?

Конечно, можно было бы почитать о достопримечательностях в Интернете. Но я предпочитаю общаться с местными жителями и спрашивать их рекомендации. Так можно лучше узнать и людей, и город, понять, чем он живет. Это полезнее, чем следовать советам туристов-приезжих, руководствующихся собственными представлениями об интересном. Когда я путешествую, то пользуюсь исключительно «инсайдерской информацией».

– Вам, наверное, нужно посетить Форкс, – сказал Рон.

– Отлично, – откликнулась я с энтузиазмом, почти ничего больше не выясняя. – А как туда добраться?

Тут Рон задумался и даже немного помрачнел.

– Форкс находится у реки, до него километров десять, – сказал он, причем таким тоном, будто намекал: «На самом деле не стоит отправляться туда пешком, слишком далеко».

Очень мило, что он предупредил меня. Деликатность и предусмотрительность администратора тронули меня. Но я люблю гулять, особенно когда приезжаю в новое место. Поэтому я ответила:

– Ничего страшного. Прогулка мне не повредит. У меня на это уйдет немного времени, просто покажите, пожалуйста, в какую сторону идти.

Любезный портье не только указал мне дорогу, но еще и прочертил маршрут на карте, подробно объяснив, где поворачивать.

– Это не самый короткий путь, – сказал он, – но зато самый живописный. К тому же так вы обогнете неблагополучные районы.

Он неопределенно повел рукой в середине карты, обозначив несколько кварталов, в которые лучше не заходить.

Я высоко ценю хороший сервис. Рон явно любил свою работу и с удовольствием помогал клиентам. Я поблагодарила его и вышла из гостиницы.

Дорога пролегала вдоль аэропортовой трассы, а потом вливалась в другое шоссе, ведущее в город. Тротуара как такового не было; я шла по небольшой полоске на обочине, используемой для парковки автомобилей. Вскоре мне стало понятно, почему Рон пытался отговорить меня от пешей прогулки. Но отель уже остался позади, и я почувствовала себя одинокой искательницей приключений, вроде тех, что голосуют на трассах, чтобы их подвезли автостопом.

Ну, не страшно. Будем надеяться, что ничего со мной здесь не случится. Я шла, шла и шла. Прямо по Веллингтон-авеню, потом по Кинг-Эдвард-стрит, а затем по южной оконечности шоссе‑90.

Я смотрела прямо перед собой и все время была начеку. Не хотелось, чтобы меня приняли за глазеющую по сторонам туристку. Лишь один раз я пропустила нужный поворот и сделала небольшой лишний крюк. «Поход» занял более двух часов. И вот наконец я добралась до Форкса – исторического района в центре города у слияния рек Ред-Ривер и Ассинибойн.

С самого детства я любила странствия. Мне хотелось видеть новые места, заводить новые знакомства. Такова моя натура. Но, подобно большинству людей, мне трудно находить время для путешествий. Нелегко выбраться из круговорота повседневных забот, из рутины скучных, но необходимых дел. Да и потом, постоянно переживать приключения и осваивать незнакомые места очень тяжело. Но время от времени полезно менять обстановку. Жизнь тогда кажется ярче и разнообразнее. Исследование среды, пусть и совсем немного отличающейся от привычной, дарит тебе ощущение чуда. Любое, даже самое простое, занятие сулит удивительные открытия. В чужой стране все иначе: другая валюта, другие машины, необычные названия улиц, особенная еда (к примеру, подаваемая с майонезом). Иногда приходится пересчитывать в уме метрические единицы. Все это мобилизует и приятно бодрит, а также служит напоминанием о том, что у судьбы за пазухой припасено еще множество сюрпризов.

Добравшись до Форкса, я поняла, что страшно проголодалась. Надо наконец что-то съесть! Я наскоро перекусила тушеной говядиной в винном соусе, приготовленной по французскому рецепту «биф бургиньон», а затем отправилась в магазин за водой.

С бутылкой в одной руке и фотоаппаратом в другой я прошла по знаменитому вантовому мосту Эспланад-Риэль и остановилась, чтобы полюбоваться прекрасным видом. Это чудо инженерной мысли впечатляло – толстые стальные тросы, поддерживающие мост, сходились над головой, образуя в вышине нечто вроде пучка прутьев.

Юго-западный край моста упирался в небольшой сквер с аккуратно постриженной травой, ухоженными деревьями и красивыми клумбами, дорожками для пешеходов и велосипедистов. Впереди, неподалеку от вокзала Юнион-Стейшн, протянулся еще один парк, приспособленный для катания на скейтбордах, роликах и велосипедах. Я наблюдала за подростками в мешковатых джинсах и толстовках с капюшонами, оттачивающих мастерство катания, а затем прошла мимо к старинному отелю «Форт-Гарри».

Величественное здание было возведено в 1913 году на средства нескольких железнодорожных компаний. Во всем Виннипеге равных ему, пожалуй, нет. Оно является символом буржуазного благополучия, напоминая нам и сейчас, как широко и красиво умели жить в начале XX века. Рядом с парадным входом стоял швейцар, одетый с иголочки. Я прошла в элегантный холл с независимым видом, чтобы у окружающих не возникло и тени сомнения, что я живу именно здесь. Никто не подумал остановить меня.

Оглядевшись по сторонам, я заметила одинокий уютный диванчик у окна. Других «посадочных мест» в холле не было, и я решила отдохнуть и собраться с мыслями именно здесь.

В рюкзаке у меня был ноутбук. Самое время записать впечатления. Вокруг все было тихо, я спокойно сидела и писала.

Потом я подкрепилась, съев сандвич и выпив воды. Надо возвращаться в свою гостиницу. Машин на улицах было заметно больше, чем утром, – они двигались плотным потоком, так же как у нас в Лос-Анджелесе. Мало кто по-настоящему спешил, но многие все равно сигналили.

Во время прогулки я обратила внимание на большое количество заброшенных домов. Я прошла мимо множества заколоченных дверей и заклеенных газетами окон. Сначала мне подумалось, что, наверное, это последствия нынешнего экономического кризиса, который тяжело поразил и США, и Канаду. Однако местные жители потом рассказали, что рецессия затронула их страну не так сильно, как Соединенные Штаты. Просто мне довелось пройти по не очень благополучному району города.

При этом в некотором запустении было свое очарование. Вокруг оставленных серых домов буйствовала растительность. Вдоль улиц тянулись заросшие скверы. В них было много памятников каким-то национальным деятелям (видимо, канадцы питают особую любовь ко всякого рода мемориалам). В центре почти каждого из парков стоял какой-нибудь монумент.

Настоящее соседствовало с прошлым, красота жизни – с пеплом минувшей эпохи. Зелень садов оттеняла серую строгость улиц и проспектов, а цветы добавляли городскому пространству ярких красок. Мозаика впечатлений складывалась в единую, цельную картину. У города было свое неповторимое лицо, и мне удалось его разглядеть. Он показался мне спокойным и открытым: любой человек при желании мог бы влиться в его ритм, занять здесь свое место.

Я вспомнила, что мои мысли в самолете тоже были мрачноватыми, серо-пепельными. Честно говоря, мне не внове признавать, что в моей душе есть и красота, и пепел. То же самое могла сказать о себе Фей – первая героиня за пределами США, у которой мне довелось взять интервью.

 

Глава 4

Когда окна становятся стенами

Виннипег, Канада

Фей оказалась чуть ниже ростом, чем я ожидала. И чуть полнее, чем можно было бы предположить, глядя на фотографию в Сети. Недавно она проколола нос, в который была вставлена небольшая сережка. В общем, я, спустившись в холл своей гостиницы, чтобы встретить ее, увидела не совсем то, что предполагала. Я пригласила ее пообедать со мной, потому что много слышала о ней от уважаемых мною людей. В общении Фей была простой и непосредственной. Она держалась очень естественно. Меня с самого начала покорила ее искренность. Я приехала в Виннипег для того, чтобы взять интервью у ее сестры, а не у нее. Однако то, что я узнала за обедом, показалось мне интересным и достойным всеобщего внимания.

– Вы такая милая, – сказала она мне.

– Мне надо было предупредить вас, что я выгляжу значительно моложе своих лет, – ответила я. – Я всегда забываю сообщить об этом тем, с кем я вижусь первый раз. (Кстати, это вовсе не кокетство. Я действительно похожу на школьницу, и это часто мешает мне добиться серьезного отношения к себе, необходимого, чтобы заниматься бизнесом.)

На снимках, выложенных в Сети, я обычно накрашена, с тщательно уложенной прической. Но в повседневной жизни я почти не пользуюсь косметикой, а волосы собираю в тугой пучок, как часто делают балерины. Мне уже тридцать шесть, а меня все равно часто принимают за ученицу старших классов. Это у меня наследственное: мама тоже всегда выглядела очень молодо.

Мы прошли по лестнице в ресторан гостиницы, который мне понравился.

– Давайте сфотографируемся, – сразу предложила Фей и попросила официанта сделать снимок. Я пересела на ее сторону стола и улыбнулась.

Потом моя собеседница сообщила, что ей всегда удавалось следить за фигурой, однако в последнее время она набрала лишние килограммы. Было видно, что она недовольна нынешним положением вещей и прикладывает усилия, чтобы вернуться в прежнюю форму. Когда она рассказала мне свою историю, мне стало понятно, почему так происходит.

Как-то в день рождения мужа Фей прибралась в доме, купила подарки, заказала столик в отличном ресторане. Но когда он пришел с работы, то почему-то сразу прошел в гостиную и попросил ее сесть на диван.

– Ты мне изменяешь? – спросил он, хотя это звучало более как утверждение, чем как вопрос.

– Конечно, нет! – быстро ответила Фей.

– Пожалуйста, не лги мне.

И тут она поняла, что он каким-то образом узнал правду. Лицо ее залилось краской, на глаза навернулись слезы. Женщина призналась, что у нее действительно роман на стороне.

Они жили с мужем уже много лет. За долгие годы ей всего лишь раз случилось ненадолго увлечься, и вот он все знает! Все начиналось довольно невинно. У нее сложились добрые отношения с одним из ближайших друзей мужа. Они переписывались, посылали друг другу шутки и анекдоты, выбирались на совместные прогулки вместе с детьми. А потом в одночасье все изменилось.

Элизабет Гилберт в книге «Законный брак» ссылается на исследования известного психолога Ширли Гласс, которая много лет посвятила изучению феномена супружеской неверности. Гласс описывает, как обычно начинается роман и как неизбежно приходится чем-то ради него жертвовать.

«“Я не смотрел по сторонам – все произошло само собой”. Сколько раз мы слышали эти слова? Таким образом, измена превращается во что-то вроде автомобильной аварии. Во всем виноват неожиданный гололед за опасным поворотом.

В своем исследовании Ширли Гласс пришла к выводу о том, что, если копнуть вопрос супружеских измен чуть глубже, почти всегда можно увидеть: роман начался задолго до того первого случайного поцелуя. Прологом к большинству таких романов, считает Гласс, становится то, что у мужа или жены появляется новый друг и рождаются доверительные отношения, на первый взгляд безобидные. Никто не чувствует приближающуюся опасность – что плохого в дружбе?» [4]

Мне вполне понятны аргументы доктора Гласс. До замужества я не раз слышала от семейных консультантов о том, что дружба с представителями противоположного пола может быть опасной. До того как мы встретились с Китом, я поддерживала приятельские отношения со всеми своими бывшими бойфрендами. Но я всегда предупреждала их (равно как и друзей мужского пола, с которыми никогда не было романа): когда я встречу человека, за которого соберусь замуж, прекращу активное общение с ними. Ничего личного! Просто я не хочу сталкиваться даже с малейшим искушением.

Меня не смущала необходимость прервать дружеские контакты, и, как выяснилось, некоторые из моих приятелей оценили этот шаг и сказали, что уважают мое решение и последовательность его воплощения в жизнь. Кит, кстати, не требовал таких жертв. И я не просила его не общаться с бывшими пассиями. Но когда он узнал о моей договоренности с друзьями, то решил последовать моему примеру. Я не раз наблюдала, как распадаются семьи из-за того, что один из супругов или даже оба поддерживают связь с «бывшими», например, в Facebook. И я очень рада, что сделала противоположный выбор.

Мне доводилось говорить со многими людьми, прошедшими опасный путь от «дружбы» до измены. И тут снова очень уместно сослаться на Элизабет Гилберт и Ширли Гласс.

Теория Гласс состоит в том, что в каждом здоровом браке есть“ окна” и“ стены.”“Окна” символизируют аспекты отношений, открытые всему миру, – то есть те необходимые“ просветы”, через которые вы общаетесь с семьей и друзьями.“Стены” – это барьеры доверия, за которыми хранится личная информация, секреты брака.

Однако в так называемых безобидных дружеских связях нередко случается, что вы начинаете делиться с новым другом очень личной информацией – той, что должна остаться между мужем и женой. Вы делитесь самыми сокровенными желаниями и глубочайшей неудовлетворенностью. Это так приятно – открываться другому человеку! Вы распахиваете“ окно” там, где должна быть сплошная, капитальная“ стена”, и вскоре другу становятся известны тайны вашего сердца. Однако вы не хотите, чтобы супруг ревновал, и потому скрываете от него подробности новой дружбы. Именно так возникает проблема: вы возводите стену между собой и супругом там, где должны свободно циркулировать свет и воздух. Именно таким образом перестраивается вся архитектура супружеского доверия. На месте старых“ стен” возникают“ панорамные окна”, а все прежние“ окна” теперь заколочены досками. Сами того не заметив, вы подготовили идеальную базу для измены» [5] .

С Фей произошло именно то, о чем говорили Элизабет Гилберт и доктор Гласс. Все началось с краткой СМС-переписки между нею и приятелем мужа. Их дети с удовольствием играли вместе, так что общение родителей тоже казалось вполне уместным. Но как-то раз он прислал сообщение, в котором был (случайно или намеренно заложенный) сексуальный подтекст. И Фей потеряла голову.

Муж ее работал допоздна. Он возвращался чуть ли не среди ночи. Долгими вечерами она стала мысленно перебирать все его недостатки. Их совместная жизнь была непростой. За прошедшие годы у нее было пять неудачных беременностей. Один раз плод умер на сроке в пять месяцев. Выкидыша не произошло, и ей пришлось носить мертвого ребенка целую неделю, прежде чем врачи извлекли его.

– Муж тогда даже не поехал со мной в больницу! – с грустью вспоминала Фей.

Ей было горько думать об этом. С годами горечь накапливалась и заполнила сердце. Теперь все, что делал супруг, вызывало отторжение и раздражение.

Целыми днями она думала о нем и не могла остановить этот поток отчаянных и бесплодных мыслей.

– Я вспоминала только плохое, – сказала мне она. – Такое случалось и раньше, но я останавливала этот поток, не позволяла ему затопить душу. Это было нечто странное, несвойственное мне. Дурные мысли без конца крутились у меня в голове. Сейчас стыдно произнести то, о чем я думала. Я поняла, что главное – не давать им подолгу задерживаться. Не в нашей власти предотвратить их появление. Но мы можем не зацикливаться на них.

Как-то один из интервьюированных мной мужчин сказал нечто подобное.

– У нас есть выбор: «прикормить» негатив или игнорировать его, заставив умереть без пищи.

Фей понимала, что дала отрицательным эмоциям чрезмерную волю. Она поддалась им, и тяжелые мысли подчинили себе всю ее жизнь.

Когда муж обнаружил обман, она была в смятении. Поняв, что дело зашло слишком далеко, она выбежала из дома, села за руль и некоторое время бесцельно колесила по городу. Она решила, что уйдет из семьи.

Вернувшись домой, она стала собирать чемоданы. Но муж, Эдвард, о котором сейчас она говорит, как о воплощении доброты и великодушия, остановил ее. Он поступил так, как я бы, наверное, не смогла.

– Фей, скажи мне, почему ты уходишь? – спросил он. – Потому, что хочешь уйти, или потому, что считаешь, что должна так поступить?

– Я должна, – пробормотала она сквозь слезы.

И тогда Эдвард произнес то, что до сих пор ее поражает:

– Ты изменила мне из-за того, что наш брак разваливался. Я, наверное, должен был что-то предпринять, чтобы спасти его. Если ты хочешь остаться – оставайся.

Я была потрясена рассказом Фей. Трудно представить, чтобы человек умел так прощать. Тот, кого только что предали, проявил подлинное великодушие. Способна ли я на такое? Смогу ли я поступить так, если нечто подобное случится со мной? Меня терзали все эти вопросы. Надеюсь, что для меня они будут чисто умозрительными. Мне кажется, что измену можно простить, но полностью примириться невозможно. К счастью для Фей, ее муж оказался исключительным человеком, не похожим на большинство других. Он сделал то, что очень многим мужчинам просто не под силу. Эдвард простил жену и предложил двигаться дальше, налаживая отношения и привнося в них то, чего им недоставало ранее.

Фей прошла психологическую реабилитацию, чтобы до конца разобраться, что привело ее к тяжелому личному краху. Они с мужем приложили много усилий, чтобы восстановить нормальное семейное общение.

– А теперь вы счастливы? – спросила я.

– Да! Да, конечно, я очень счастлива.

Она осознавала отвратительность своего поступка. Это было подло по отношению к мужу и семье в целом. Но после того, как Эдвард сделал шаг навстречу, она начала его уважать в сто раз больше, чем раньше; она взглянула на него в новом свете. Все, что прежде раздражало в нем, теперь ее не беспокоило. Раньше Фей возмущалась, что он слишком много времени проводит на работе, но сейчас она научилась ценить это. Ведь он трудится, чтобы заработать на жизнь ей и их четверым детям. Старший сын подрос и помогает отцу в семейном бизнесе, разгрузив его немного, так что вечера он чаще проводит дома.

– Что до мрачных мыслей, то сейчас я понимаю: не надо было позволять им овладеть моим сознанием, – заключила Фей с сожалением, – но они впились в меня, как паразиты. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы захлопнула перед ними дверь.

* * *

Разговор с Фей произвел на меня глубокое впечатление. Я думала о нем весь тот день. Женщина прошла жестокие испытания, но смогла извлечь из них уроки и измениться.

Обо всем этом я размышляла по пути в парикмахерскую. У меня было назначено еще несколько встреч в городе, и надо было предварительно немного привести в порядок растрепавшиеся волосы.

Я человек, склонный полностью отдаваться тому, что делаю, да и встреча с Фей никак не выходила у меня из головы. Поэтому я внутренне порадовалась тому, что парикмахерша оказалась общительной. Можно будет поболтать с ней о том, что так волнует меня.

– Вы ведь из Лос-Анджелеса? – спросила она. – А что вы делаете в Виннипеге?

– Я собираю рассказы о счастливых семьях. Виннипег – первая моя остановка «в мировом турне». До этого я встречалась только с парами из США.

– Как интересно! – воскликнула она и попросила рассказать подробнее об этом проекте. Она забросала меня вопросами: что уже удалось узнать о благополучных браках? Сколько лет я замужем? Где я уже побывала?

Я вкратце поделилась с ней тем, что выяснила в предшествующих интервью, и немного сообщила о себе, в частности что в следующем году отмечу десятую годовщину своей свадьбы. После чего она поведала мне о своих семейных неурядицах.

Эта женщина выросла в религиозной протестантской семье. В довольно юном возрасте она влюбилась в одного молодого человека и хотела выйти за него замуж. Но родители отговорили ее, потому что ее избранник был католиком. Впоследствии она поступила в Библейский колледж и там познакомилась со своим нынешним мужем, также происходившим из консервативной протестантской среды.

Вначале все было благополучно, а потом что-то пошло не так. Муж отошел от веры, перестал ходить в церковь. Моя собеседница не вполне понимала, почему он так неприязненно ко всему этому относится. Она начала сомневаться, что у их брака есть будущее, и все чаще думала о том, что зря в юности послушалась совета родных. Сейчас муж не только не разделял ее религиозных воззрений, но выражал недовольство, что дети ходят с ней каждую неделю на воскресную службу.

Я слушала, слушала, слушала, как изливает мне свою боль и разочарование малознакомая женщина.

А потом я пересказала историю Фей – историю измены и прощения, на которое оказался способен муж, несмотря на тяжесть нанесенного ему оскорбления. В их жизни все изменилось внезапно. Фей вдруг увидела хорошее и доброе в том, что много лет выводило ее из себя. Она перестала сетовать, что супруг много работает, и научилась ценить его самоотверженный труд на благо семьи. Ведь таким образом он посвятил себя своим близким, постоянно заботясь о них.

Я описала, как Фей по неосторожности позволила гневу и недовольству овладеть всем ее существом. Она начала подсознательно (а может, и осознанно) искать других отношений.

Эту маленькую речь завершал мой любимый афоризм: «Лучше потратить время на созидание идеальной любви, чем на поиски идеального любовника».

– Вы считаете, что ваш супруг неидеален? – спросила я парикмахершу. – Но другой мужчина тоже будет далек от совершенства. Вспомните те времена, когда вы только начали встречаться. Тогда он вам нравился?

Вы, наверное, догадаетесь, каков был ее ответ.

Когда я уходила, она попросила меня оставить адрес сайта, на котором публикуются материалы о счастливых браках, а также ссылку на группу в Facebook по той же теме. В этом сообществе участвуют около двухсот тысяч женщин из разных уголков планеты. Вечером того же дня она оставила трогательную запись на этой страничке, поблагодарив меня за откровенный разговор, за ободрение и за возможность по-новому посмотреть на свою жизнь. Она пообещала, что будет следить за интервью, в которых женщины делятся секретами построения гармоничных отношений.

 

Глава 5

Нерушимые узы

Виннипег, Канада

Если бы не очевидное физиономическое сходство, я бы никогда не поверила, что Фей и Бонни – сестры. Фей – блондинка, очень молодо выглядит и одевается в молодежном стиле. Они с ее дочерью Эмили, девочкой-подростком, лучшие подруги.

Бонни, напротив, брюнетка. В ее темных волосах играют рыжеватые искорки. С первого взгляда понятно – это взрослая и серьезная женщина.

Кстати, работать она начала с пятнадцати лет.

– Фей считает, что я немного старомодна, – признается она.

Когда Бонни было семнадцать, ее ближайшей подруге было чуть за тридцать. Поэтому никто не удивился, когда она вышла замуж за человека намного старше себя.

Фей совершила в браке множество ошибок, чего нельзя сказать о ее сестре.

– У них идеальный брак, – уверила меня Фей. – Я такого больше ни у кого не видела. Спросите любого из наших родственников, прихожан церкви и жителей нашего района, все скажут, что у Бонни и Джерри удивительно счастливый союз.

Когда я рассказала об этом Бонни, она улыбнулась и заметила:

– Это все муж. Своим благополучием наша семья обязана именно ему.

Джерри – красивый, с первого мгновения располагающий к себе седовласый мужчина. Он на семнадцать лет старше жены. Джерри всегда очень нежен, заботлив, уважителен по отношению к своей половине. Сразу видно, что по прошествии тридцати лет совместной жизни он любит ее так же сильно, как в первые дни брака. Более того, он совершенно не стесняется демонстрировать свое обожание. И жена старается отвечать ему тем же.

Рассказывая о сестре, Фей показала мне скриншот-сообщения в Facebook, которое Бонни недавно послала мужу: «Джерри, ты лучший мужчина на свете! Сегодня тридцать вторая годовщина нашего первого поцелуя. Каждый год ты трогательно дарил мне в этот день небольшой подарок. Но лучший подарок – сам поцелуй. Это самое лучшее, что случалось со мной в жизни (прости за сентиментальный пост, который, возможно, повеселит твоих друзей в социальной сети)».

Бонни и Джерри пришли ко мне в гостиницу, и мы сели в тихом уголке, чтобы спокойно поговорить. Я включила диктофон и стала задавать вопросы, предварительно рассказав им, каковы цели Клуба счастливых жен. Когда я упомянула, что на мысль о его создании натолкнули меня многочисленные негативные отзывы о браке, Бонни тут же откликнулась:

– Да, я тоже выходила замуж, не ожидая ничего хорошего. Ведь со всех сторон только и слышатся причитания. Знаете, жены говорят во время брачной церемонии «я согласна», а потом оказывается, что они очень со многим не согласны. Но время шло, а со мной такого не происходило. И тогда я решила: тем, кто жалуется, просто не повезло.

Многие пары признаются, что они трудятся не покладая рук ради укрепления отношений. Может, в этом и проблема? Не надо так выкладываться…

Эта мысль напомнила мне одну крылатую фразу: «Выберите себе работу, которая нравится, и вам не придется работать ни дня». Я, например, так отношусь к писательству.

Некоторым оно дается тяжело: они рвут на себе волосы, заламывают руки, комкают бумагу. Но для меня это чудесное занятие, очищающее душу и обновляющее сознание. Оно не воспринимается как тяжкий труд. Подобное чувство не покидает меня, даже когда приходится сидеть за столом по многу часов в день, например перед сдачей в издательство очередной части книги. Да, я получаю за это деньги, поэтому формально то, что я делаю, можно считать работой. Но все равно она доставляет мне огромное удовольствие.

Как-то раз руководство церкви предложило Бонни и Джерри провести семейный семинар. Для начала они сами посетили тренинг, где их ознакомили с программой, которую они должны были «преподать» группе.

– Посмотрев материалы, я подумала, что мы, наверное, не очень подходим на роль инструкторов, – вспоминала Бонни. – Нам никогда не приходилось «работать над отношениями». Так как же мы будем учить этому других?

– Неужели за тридцать лет вам не случалось прикладывать усилий для того, чтобы остаться вместе?

– Нет, – без колебаний ответила она. – Нам все время твердят: «Это труд, труд, труд». Но может быть, усилия нужны лишь для того, чтобы не превращать брак в тяжкую повинность?

Я согласна с Бонни. Я тоже никогда не воспринимала свой брак как работу.

Да, иногда необходимы некоторые усилия, часто требуется терпение, усердие и смирение. Но все же это не то же самое, что «ходить на службу». Неужели это неправильное восприятие семейной жизни?

Джерри, до этого момента никак не участвовавший в беседе, вдруг решил высказать свое мнение:

– Если брак – это труд, то лишь в очень малой степени. Поэтому он и не ассоциируется с работой.

Бонни не устает удивляться подходу к браку, который выработал ее муж (да и я была поражена его позицией). Он свято верит, что если ему выпало связать свою судьбу с этой женщиной, значит, его земное призвание – сделать ее счастливой. Во всяком случае, это одна из важнейших целей в жизни. По его мнению, он неплохо справляется с этой задачей, что приносит ему чувство глубокого удовлетворения.

– Понимание, что я преуспел в этом, в каком-то смысле помогает бороться со стрессом. От этого у меня на сердце спокойно, – заключает Джерри.

А потом добавляет, что ощущение, что он выполнил предназначение, став примерным мужем, рождает в нем чувство уверенности и полноты жизни.

С самого начала общения с этой парой я заметила, насколько они разные, и спросила у Джерри, действительно ли это так.

– Да, она очень общительная, живая и вспыльчивая, как огонь, – ответил он.

Мне было интересно, часто ли разница темпераментов становилась причиной конфликтов.

Но оба заверили меня, что это никогда не вызывало у них серьезных трений.

– В нашей церкви когда-то был пожилой человек, которого я звала дедушкой, – рассказала Бонни. – Когда я вышла замуж, он сказал мне:

«Если хочешь, чтобы семейная жизнь была благополучной, не придирайся к мелочам».

Дедушка заверил, что очень многое может меня раздражать в муже (так оно и случилось). Однако претензии следует предъявлять только по принципиально значимым вопросам. «Тогда к тебе будут прислушиваться», – посоветовал он.

Конечно, в жизни супругов было много мелких размолвок, но Бонни всякий раз говорила себе: «Надо сейчас промолчать, чтобы сохранить право голоса в обсуждении самого важного». По ее мнению, такой подход очень помог им выстроить отношения в начале совместной жизни.

– А еще на меня повлияло то, что я выросла в семье, где было пять девочек, – добавляет Бонни. – Мы без конца ссорились, кричали, чуть ли не дрались. Чего только не приходилось делать, чтобы быть услышанной. В браке мне предстояло освоить совсем другой стиль общения.

Она поняла, что склонна к доминированию в отношениях. В пылу спора она могла унизить мужа. Но ей вовсе не хотелось подавлять его. И она приняла решение, что всегда будет оставлять за ним последнее слово. Да, она может с ним не соглашаться, высказывать свое мнение, но окончательное решение всегда за ним.

Эти слова глубоко тронули меня, потому что они напомнили мне одну из самых моих любимых книг о браке и семье – «Капитулировавшая жена».

Ее автор, Лора Дойл, феминистка, которая на собственном непростом опыте узнала, что феминизм может быть хорош в отстаивании своих прав в офисе, однако те же принципы, перенесенные в семью, ведут ее к краху. Когда две машины несутся навстречу друг другу, одна все-таки должна уступить дорогу, иначе обоих водителей ждет автокатастрофа.

Если кто-то из подруг жаловался мне на проблемы с мужем, я покупала ей эту книгу. Нередко я дарила ее знакомым на свадьбу.

Не могу толком описать, в чем состоит чудесный эффект произведения Дойл, и даже не буду пытаться найти этому рациональное объяснение. Но, прочитав его, люди меняются. Женщины признавались, что книга позволила им посмотреть на своего супруга другими глазами. И отношение мужей, которые ничего о книге не знали, к женам тоже объективно улучшалось. Главный урок, который преподает нам всем Лора Дойл, таков: очень полезно отказаться от тотального контроля и положиться на божественный дар мягкого, ненавязчивого влияния, которым обладает большинство женщин. Мужчины в гораздо меньшей степени обладают такой интуицией.

Нужно научиться быть беззащитной, признавать свое поражение, принимать боль, обиду. Это очень простая идея, но Лора Дойл мастерски доказывает преимущества такого поведения, в том числе приводя примеры того, как часто сильные женщины оказываются несчастливыми. Автор, путем проб и ошибок открывшая для себя эту истину, дает советы, как изменить положение. Для этого требуется не так много: необходимо лишь слегка скорректировать свою манеру общения. Все, кому я рекомендовала эту книгу, утверждали, что после нее отношения в браке становились заметно лучше.

* * *

Удивительно, но у Бонни и Джерри никогда не было серьезных конфликтов. Они всегда находили понимание. Это просто удивительно, учитывая существенную разницу в возрасте. Они с самого начала решили, что развод никогда не будет разменной картой в их размолвках.

– Мы никогда не говорили ни вслух, ни про себя: «Если что-то не сложится, я просто развернусь и уйду», – рассказывает Бонни. – Мы поклялись перед Богом быть вместе всю жизнь. Поэтому я иногда в шутку напоминаю Джерри: «Согласно клятве, наш союз должен продлиться,“пока смерть не разлучит нас”. Так что у тебя есть только одна возможность избавиться от меня…»

Эти двое всегда поддерживали друг друга. Поначалу Джерри, прослуживший тридцать пять лет в почтовой службе, обеспечивал семью, давая Бонни возможность учиться. А учеба была долгой: сначала пять лет колледжа, потом пять лет финансовой специализации и еще три года повышения квалификации в области кредитования и работы с просроченными задолженностями.

Все это время он работал за двоих. Но продолжение образования жены было важно, и это было не ее частным, а общим, семейным делом. Она старалась выкроить время для домашних дел, а Джерри как мог помогал ей готовиться к тестам. Он даже читал ей вслух учебные пособия, пока она готовила.

– Это были очень скучные книги, и мне не удавалось читать их с выражением, – смеется он.

Но его труды были вознаграждены: он смог уйти на пенсию довольно рано, и последние тринадцать лет отдыхает, в то время как у Бонни теперь прекрасная высокооплачиваемая работа, и она готова платить по счетам, ведь он полностью обеспечивал тринадцать лет ее учебы. Неплохая получилась сделка, а?

(Канадцы часто прибавляют это «а?» в конце фразы, и я все ждала, когда можно будет это где-то ввернуть.)

Я продолжала расспрашивать их о том, как они преодолевают разногласия. Мне казалось удивительным, что два очень разных человека, к тому же принадлежащих разным поколениям, так редко ссорятся. Я позволила себе предположить, что, наверное, у них не бывает скандалов.

– Мы никогда не оскорбляем друг друга, – тут же отреагировала Бонни.

– Это было бы ужасно, – добавил Джерри. – Недопустимо переходить на личности, обзывать обидными словами, ранить самые потаенные чувства.

Потом он немного помолчал и сказал:

– О боже, даже представить себе не могу!

– Мы нередко спорим, но стараемся вести дискуссию благородно и не устраивать грязных склок. Когда я слышу, какими эпитетами иногда награждают друг друга близкие люди, я часто думаю: «Я бы такого не перенесла! Меня бы это навсегда лишило равновесия».

Бонни призналась, что им неприятно само состояние разномыслия.

– У нас очень прочная связь, и если ее что-то нарушает, нам обоим не по себе. Так что волей-неволей приходится договариваться, чтобы обрести душевный покой (увы, «договариваться» – тоже слово из бизнес-лексикона, напоминающее о работе).

Джерри сказал, что, как правило, размолвка длится не более часа. А затем супруги мирятся.

Когда я поинтересовалась, случались ли у них ссоры, длившиеся день и более, Джерри поклялся, что помнит только одну, да и то уже не может сказать, когда это было и из-за чего произошло. Бонни вообще не могла припомнить ничего подобного. Впрочем, она сказала, что все же у них есть предмет постоянного несогласия:

– Я хочу завести собаку. Но Джерри против.

Маэстро, туш! Наконец я нащупала что-то, в чем между ними нет единомыслия.

– Понимаете, я знаю, что мне придется убирать за собакой. Они же все время гадят, – страстно, но с улыбкой стал возражать Джерри. Бонни засмеялась. (Я тоже, уж слишком забавно он протестовал. Думаю, она специально упомянула о собаке, чтобы продемонстрировать мне, как они ссорятся.)

Джерри продолжал отстаивать свою позицию. Причем настолько уверенно, что стало понятно: он выступает таким образом не раз. Слова лились непрерывно и плавно, будто он считывал их с телесуфлера. Основной довод заключался в том, что от животных в доме появляются неприятные запахи, в том числе мочи, которые невозможно вывести. А постоянная уборка за домашним любимцем унизительна для человека. И точка.

Бонни и Джерри признались, что они никогда не избегали конфликтов. Они привыкли смотреть в лицо трудностям.

Если копить в себе недовольство, оно отравляет тебе жизнь.

– Постепенно и незаметно складывается отрицательное мнение о близком человеке, и ничто не разубеждает тебя в этом. А когда дело доходит до настоящего конфликта, найти общий язык оказывается очень трудно, – объясняет Бонни.

Она всегда была инициатором дискуссий. Джерри осознал и принял этот факт много лет назад. Правда, он не всегда бывает готов обсудить проблему именно тогда, когда жена поднимает ее. Поэтому он научился мягко и с улыбкой отвечать: «Я пока не готов». Ей приходится подождать – час или больше, а затем она возвращается к волнующей ее теме: «Ты уже готов обсудить это?»

В большинстве случаев Джерри предпочел бы избежать непростых разговоров, но он знает, что его половина не забудет о том, что ее беспокоит, поэтому идет ей навстречу. По их собственному признанию, супруги выработали подобный уважительный и мягкий способ ведения переговоров еще в самом начале семейной жизни.

Еще один важный принцип сосуществования Бонни и Джерри – абсолютная честность во всем. У них нет никаких секретов друг от друга, кроме, пожалуй, рождественских подарков, которые Джерри покупает заранее и которые должны остаться сюрпризом для жены (об этом они договорились давным-давно).

Поначалу, когда они только приспосабливались друг к другу, Бонни иногда спрашивала мужа, если тот ходил мрачный или ворчал: «У тебя что, дурное настроение?» «Да нет, это ты, наверное, не в духе», – парировал Джерри. Со временем Бонни переформулировала вопрос и теперь в таких случаях говорит:

«Дорогой, у меня что, плохое настроение?» Получив от него отрицательный ответ, она замечает, что раз проблема не в ней, значит, вероятно, в нем.

В этот момент Джерри улыбнулся и метнул на меня хитрый взгляд, как бы говорящий: «Она знает, как меня поддеть».

В конце беседы Бонни и Джерри пригласили меня на следующий день посетить их церковь. Правда, они предупредили, что, вероятно, проповедь будет скучной: их пастор отлучился из города, и его замещает не самый красноречивый коллега. После этого мы пошли вместе обедать. К нам присоединились Фей и Эдвард – чрезвычайно симпатичный человек, с которым мне было очень приятно познакомиться.

Я наблюдала за мужчинами за столом и поняла одну важную вещь. Это очень хорошие люди (я восхищаюсь ими не только потому, что оба они начали обед, заказав в качестве аперитива мороженое). Я осознала, что

Семейное счастье начинается с правильного выбора партнера.

Этим двум сестрам повезло: обе сделали замечательный выбор.

А еще за обедом я вспоминала о той женщине из парикмахерской. Было бы здорово устроить встречу со счастливыми супругами, чтобы она и подобные ей могли перенять их опыт и получить от них поддержку. И, конечно, я ни на минуту не забывала о Ките. Мне, как Бонни и Фей, повезло; я встретила чудесного человека, который делает меня лучше и смелее и помогает преодолевать любые препятствия.

 

Глава 6

Заразительный смех

Кейптаун, Южно-Африканская Республика

Когда я была подростком, родители в течение нескольких месяцев подряд обсуждали предстоявшее им путешествие. Большое путешествие. Название «Йоханнесбург» постоянно звучало в доме, и я принялась крутить глобус в поисках города с таким именем. Нашелся он далеко не сразу – на краю Южной Африки. Впоследствии на нашем холодильнике появилась открытка с силуэтом Йоханнесбурга на фоне заката. Мама повесила ее туда сразу после того, как они с папой вернулись из поездки. На открытке небоскребы, теснясь друг к другу, врезались в небеса. Я тогда еще не бывала ни в Нью-Йорке, ни в Чикаго, так что южноафриканский мегаполис с открытки казался мне центром мира, а его высотки – символами богатства и власти. На фотографии в числе прочего была изображена тонкая, будто протыкающая облака игла небоскреба, несколько напоминающего Космическую иглу в Сиэтле, но только поуже. Помню, я сидела на кухне, черпая ложкой мюсли с молоком, глядела на открытку и думала: как здорово, что мои родители такие рисковые люди, просто авантюристы!

Эта мысль запала мне в душу, и теперь я уверена, что склонностью к приключениям и путешествиям – а это то, что мне нравится больше всего, – я обязана родителям. Их образ часто встает у меня перед глазами: двое на фоне заката держатся за руки и склоняют друг к другу головы…

Через два десятилетия я вдруг вспомнила о той открытке на холодильнике – первом моем «видéнии» экзотического и далекого Йоханнесбурга. Спустя много лет после поездки отца и матери я нахожусь совсем недалеко от того места, где они побывали. Я смотрю с одиннадцатого этажа гостиницы в Кейптауне на исторический квартал, который носит название «Виктория и Альфред Вотерфронт» и на длинный пролив, разделяющий Столовую гору и остров Роббен, где сидел в тюрьме Нельсон Мандела. Пейзаж чем-то напоминает Венецию, но того духа старины, что ощущается в итальянском городе на воде, здесь нет. Сотни яхт с вздымающимися вверх мачтами скользят по морской глади, и еще больше судов тихо покачиваются на волнах в бухте. Над столиками уличных кафе раскрыты широкие зонты. У пристани стоят бронзовые фигуры – памятники южноафриканцам – лауреатам Нобелевской премии. Вдалеке виднеются очертания Столовой горы, не очень-то похожей на гору. Вершина у нее совершенно плоская, как мужская стрижка «площадка».

Отправляясь в путешествие, я твердо решила: каждая пара, с которой я буду беседовать, должна быть не просто «субъективно» счастливой. Необходимо, чтобы окружающие признавали супругов благополучными, стремились брать с них пример. Это должны быть уважаемые, по общему мнению, люди. Именно такими были Дот и Кен. До приезда в ЮАР я была знакома с ними лишь «через третьи руки»: одна из моих ближайших подруг Джоселин познакомила меня со своей коллегой-южноафриканкой по имени Изабель, которая стала членом клуба. Она, в свою очередь, помогла мне связаться с женщиной по имени Ананда, без колебаний заявившей, что точно знает, с кем я должна встретиться.

* * *

Дот состоит сейчас во втором браке. В первый раз она вышла замуж за успешного спортсмена. Ее увлечение можно понять: стройный, симпатичный и хорошо обеспеченный парень был по-настоящему завидной партией. Девушка поначалу даже предположить не могла, что его прекрасные темные глаза провожают каждую юбку. Через некоторое время она сделала для себя это открытие. Развод был болезненным и горьким. Подобно многим другим обманутым женщинам, она возвела вокруг своего сердца невидимую стену, которая должна была избавить ее от новых разочарований.

Теперь о Кене. Его голубые глаза глядели прямо и честно. Общаясь с ним, Дот немного оттаяла, недоверие отступило. Она была вынуждена признаться себе самой, что Кен ей нравится. После долгих лет осады укрепления, возведенные ею вокруг своего одинокого сердца, начали рушиться.

Мне очень понравилось, каким забавным способом Кен сделал ей предложение. Ему удалось «расшевелить» свою подругу, возродить ее к жизни. Супруги рассказали мне свою историю, пока мы сидели в кафе на Кэмпс-Бей, в фешенебельном пляжном районе с роскошными ресторанами и магазинами, протянувшемся вдоль берега океана.

Как-то раз Кен обратился к Дот с просьбой:

– Мне нужно, чтобы ты отметила в своем ежедневнике свободный день и ничего на эту дату не планировала.

Они уже некоторое время встречались; Кен был влюблен в нее и надеялся, что в ней зреет ответное чувство.

– Зачем это? – настороженно спросила Дот.

– Пока не могу тебе объяснить, но это будет важный для нас обоих день.

После этого разговора они разошлись по домам. Дот неохотно зарезервировала выбранный ими день в календаре. Вообще-то сюрпризы ей нравились, но в то же время она любила, чтобы все было под контролем. Выполняя просьбу Кена, она оказывалась в каком-то промежуточном положении, и это ее беспокоило.

Все-таки надо во что бы то ни стало разузнать, что он задумал. Дот набрала его номер.

– Слушай, ты должен мне все рассказать. Мне это не дает покоя.

Кен немного помолчал и виноватым голосом сказал:

– Тебе понадобится свободный день, потому что ты выходишь замуж.

Вот вам прекрасный пример исцеления израненного сердца: любовь спасает, пробуждает его от тоскливого сна, заново извлекает на свет чувства и ощущения, погребенные в глубинах сокрушающейся об утратах души.

В ходе встречи мне стало ясно, что Дот и Кен – добрые друзья. Они постоянно шутят, игриво подначивают один другого, так что я подумала, что у обоих, вероятно, очень хорошо натренирован пресс. Они двадцать пять лет смеются, надрывая животы, – такое не проходит даром, правда?

При этом очевидно, что Кен просто обожает жену, и та смотрит на него с уважением и восхищением. Этот человек заслужил ее доверие: он надежен, самоотвержен, лишен эгоизма.

Когда я спросила Кена, почему ему потребовалось жениться именно в этот конкретный день, он ответил с серьезным лицом:

– Приближалось время уплаты налогов, а семьи платят меньше, ведь им полагается вычет.

Дот заливисто засмеялась и подхватила:

– Закажу себе футболку с надписью“ За меня дают налоговые льготы!”.

Встречи с женщинами в разных странах мира привели меня к важному выводу: смех является самым универсальным и непременным признаком счастливого брака. Удачная шутка помогает в нужный момент прекратить пререкания, если двое вдруг «увязли» в неприятной дискуссии и не знают, как из нее выйти. Она помогает расслабиться после тяжелого дня. Думаю, ученые бы сказали, что смех способствует выработке в мозгу гормонов, положительно влияющих на здоровье и психику. И в браке это прекрасно работает. Если человек регулярно смеется, он даже может избавиться от груза долгих лет страданий и одиночества.

Однако юмор – это не только выплеск веселья и признак хорошего настроения. Создается впечатление, что люди, не стремящиеся казаться слишком серьезными, более счастливы в семейной жизни. Такие супруги меньше спорят, значительно быстрее приходят к единому мнению по любому вопросу и по-настоящему наслаждаются обществом друг друга. Смех заразителен и играет очень важную роль в долговременных отношениях – я, по крайней мере, быстро поняла это, общаясь со многими мудрыми парами. Однако это вовсе не означает, что муж и жена садятся рядышком и начинают шутливый спарринг, словно два боксера. Скорее, речь идет о легком отношении к жизни, проявляющемся среди повседневных забот, и восприятии общения как игры.

Дот и Кен рассказали мне о нескольких ритуалах, дающих им возможность проводить больше времени наедине, а заодно и посмеяться вместе. Каждое утро Кен спускается на первый этаж и варит кофе на двоих. В это время Дот открывает окна, впуская в спальню утренний воздух, напоенный запахом океана. Из кухни доносится позвякивание посуды, и вскоре Кен возвращается с небольшим подносом, а Дот ждет его, сидя в кровати и облокотившись на ее спинку.

– Это наша ежедневная совместная трапеза, – объяснили они мне. Иногда у них не получается поужинать вместе за семейным столом, но завтракают они всегда вдвоем, таково железное правило: обсуждают минувший день, делятся мыслями по поводу дня наступившего и вообще говорят о жизни. Они беседуют, попивая кофе, пока рассвет не вступит в свои права и не погаснут ночные огни на улицах городах.

Подобное регулярное общение важно по нескольким причинам, которые вспомнились мне, когда я разговаривала с Дот.

Во-первых, очень многие женщины боятся, что их муж заведет роман на стороне. Они живут в постоянном страхе, потому что другие рассказывали им о подобных случаях. При этом им и дела нет до социологических данных, свидетельствующих, что у жен почти так же часто бывают внебрачные связи, как и у мужей. Последние, согласно статистике, лишь немногим чаще обманывают своих благоверных. Но тем не менее боязнь измены мужа прочно поселилась в сознании многих женщин; они холят и лелеют это чувство. Однако ежедневное близкое общение не оставляет пищи для подобных подозрений.

Кроме того, со временем оно помогает нам, счастливым женам, лучше узнать свою половину и примириться с ее недостатками. Даже после короткого разговора с Дот и Кеном я поняла, что в этом тандеме она лидер, независимая и самостоятельная личность, а муж – сдержанный, умеющий слушать и не видящий необходимости в том, чтобы перебивать жену и доминировать в разговоре. Они живая иллюстрация когда-то прочитанного мною высказывания: «Идеальный брак – это не когда встречаются двое непогрешимых. Это когда две несовершенные личности учатся получать удовольствие от того, что не похожи друг на друга».

Одна из моих любимых аббревиатур – вероятно, я употребляю ее чаще других – ПВР, что означает: принимайте взаимные различия. Мы с Китом – невероятно разные люди. Он считает, что зубы надо чистить только в ванной комнате. А я могу бегать с зубной щеткой по всему дому. Он иногда часа четыре подряд смотрит один за другим выпуски передачи «Ландшафтный дизайнер в деле». А мне достаточно и десяти минут такого шоу (ну, или чего-то подобного, из тех, что ему нравятся), чтобы захотелось натянуть одеяло себе на голову. Я готова идти на риск, в особенности в том, что касается бизнеса и инвестиций. Он более осторожен и не склонен торопиться. Кит – рационалист: он прокрутит в голове все возможные сценарии, прежде чем принять решение. Я же часто руководствуюсь чувствами, а уж затем ищу фактическое подтверждение своему интуитивному выбору (который часто оказывается правильным). Мой муж часто говорит «может быть» и «вероятно», а я, как правило, отдаю предпочтение высказываниям типа «всегда» и «несомненно».

Кит тщательно подбирает слова и раздумывает над тем, какое впечатление они произведут на слушающих его. У меня же что на уме, то и на языке. Как-то он деликатно сказал мне: «Дорогая, иногда ты думаешь и говоришь одновременно». (Да, это проблема, над которой мне приходится работать.)

И в то же время у нас много общего. Мы схожи в том, что касается главного: каждый из нас верит в свою половину; мы ценим, уважаем и любим друг друга. А в тех областях, где есть противоречия, нам приходится прибегать к ПВР. Мы смирились с тем, что никто из нас никогда не достигнет абсолютного совершенства. Нет в мире непогрешимых людей. Мы оставляем друг за другом право на ошибки и промахи. Я неоднократно доставляла Киту огорчения. Бывало, что и он меня расстраивал (хотя такое случалось очень редко). Но пример Дот и Кена напомнил мне о том, что

Терпимость к взаимным различиям – одно из важнейших свойств, отличающих счастливые пары от тех супругов, чья семейная жизнь не задалась,

или от тех, кто махнул рукой на свой брак, считая, что «и так ничего». Беседа с этой парой помогла мне осознать, что я путешествую не только ради того, чтобы написать эту книгу (хотя и для этого тоже), и не для того, чтобы помочь членам клуба (хотя и это тоже очень важно).

Объехав полмира, от Калифорнии до Южной Африки, я осознала, что пытаюсь понять, как дальше развивать свои отношения в браке. Эти отношения для меня самые важные, помимо моего общения с Богом.

* * *

Солнце медленно заходило за горизонт на западе Кейптауна. Далеко справа полоска заката тонула в океанской дали, ощетинившейся гребешками волн. С набережной доносилась традиционная южноафриканская музыка. Четверо местных парней, одетых в цвета национальной сборной по регби – зеленый и желтый, – пели и грациозно пританцовывали под ритмичные удары своих барабанов джембе.

Я постараюсь надолго сохранить в сердце эту прекрасную картину. Она, как старая открытка на холодильнике, будет напоминать мне о сегодняшней встрече и о том, как образы моего детства и пропущенный через себя опыт родителей соединились во мне с новым опытом, приобретенным здесь мною лично.

 

Глава 7

Нам достаточно друг друга

Кейптаун, Южно-Африканская Республика

В прекрасном расположении духа я вернулась в гостиницу, поднялась на свой этаж, сунула карту-ключ в замок и вошла внутрь. Теперь можно отдохнуть и готовиться ко сну. Выставив на туалетный столик всякие мелочи, я зажгла несколько прикроватных ламп, чтобы комната выглядела уютнее, и вытащила из ящика комода пижаму. Я принадлежу к той категории людей, которые даже во временном жилище предпочитают полностью разбирать чемодан и раскладывать все вещи по шкафам, чтобы хоть как-то создать иллюзию домашней атмосферы.

Надо не забыть решить еще один деловой вопрос – позвонить Пэт. Сейчас уже около восьми вечера, надо бы поторопиться, а то неприлично звонить пожилым людям поздно.

Дот посоветовала мне встретиться еще с одной парой. Пэт и Генри – это ее тетя и дядя. Она уверяла меня, что я просто обязана с ними побеседовать, потому что это образцовая семья. Супруги прожили в браке сорок семь лет, но по-прежнему веселы, жизнерадостны и влюблены друг в друга, как в начале совместной жизни.

Хотя Пэт официально не состояла в клубе, я решила считать ее почетным членом, основываясь на доверии к мнению Дот и ее рекомендации. Она поведала мне, что своим примером тетя с дядей заставили ее поверить, что любовь может длиться долго, несмотря на то что собственный печальный опыт неверности мужа и развода с ним убеждал ее в обратном. Но вначале я и представить себе не могла, насколько сильное впечатление окажет на меня встреча с этими людьми!

Я присела на маленький стул у окна и набрала номер. «А что, если они уже спят? Так неудобно было бы их разбудить!» – пронеслось у меня в голове. Но тут из трубки раздался приятный высокий голос: «Пэт слушает». В нем угадывался веселый задор, и у меня создалось впечатление, что я говорю с молоденькой девушкой.

– Привет, Пэт, это Фон Уивер. Дот предупреждала, что я позвоню?

– Да, конечно, но она не сказала, когда именно.

Пэт расспросила меня о планах на время пребывания в Кейптауне, а потом сказала:

– Кажется, график у вас довольно плотный. А что, если мы встретимся сегодня вечером?

Ее ответ просто поразил меня. На часах без четверти восемь; мне никогда не приходилось встречать пожилую супружескую пару, которая бы сохранила столько энергии в конце дня.

– Конечно, было бы прекрасно увидеться сейчас, если вам удобно.

– Любимый, – позвала мужа Пэт, отворачиваясь от трубки, – Фон недавно взяла интервью у Дот и Кена, а сейчас она у себя в гостинице. Может быть, съездим туда и выпьем с ней чаю?

– Генри согласен. Мы сейчас приедем, – она вновь обращалась ко мне. – Мы будем у вас в восемь пятнадцать. Я буду одета в темно-бордовое, нет, в лилово-розовое, а Генри – в синий свитер.

Я подтвердила, что встречу их в вестибюле в 20:15. Не время мне еще отдыхать! Мы попрощались, и я отправилась в ванную, чтобы привести себя в порядок перед последним за сегодняшний день выходом в свет.

Когда я спустилась в холл, то сразу поняла, что передо мной Пэт. Пышные седые волосы были повязаны вишнево-красным шарфом, длинный конец которого лежал на ее левом плече. В ушах у нее были серьги-кольца, а одета она была в то, что вполне могла бы носить я или кто-то из моих подруг. Я не ожидала, что подобная одежда будет так хорошо смотреться на женщине, которая годится мне в матери.

– Пэт? – неуверенно окликнула я ее. Она молниеносно повернулась ко мне и заключила меня в объятия.

– Здравствуйте, Фон!

Она представила мне Генри, и мы отправились в ресторан, находившийся рядом со входом в гостиницу.

– Дот говорила мне, что из вас фонтаном бьет энергия, но она не предупредила, что вы вовсе не выглядите на семьдесят лет.

– Мне всего шестьдесят семь. Я просто вышла замуж за старика, – пошутила она. – Ему семьдесят два.

Генри засмеялся и сделал вид, что ковыляет, опираясь на палочку.

Пока мы шли к своему столику, я ломала голову над загадкой этой пары. Может, у них есть машина времени? Или они нашли источник вечной молодости? Я живу менее чем в сорока пяти минутах езды от Беверли-Хиллз, где предлагают свои услуги самые выдающиеся пластические хирурги планеты. Я знаю, как выглядят те, над чьей внешностью они поработали, причем поработали хорошо, качественно. Однако Пэт и Генри своим моложавым и бодрым видом были обязаны вовсе не скальпелю хирурга.

– Я сначала предполагала побеседовать с вами о любви и браке, но теперь отказалась от этой идеи. Лучше поведайте мне, как оставаться вечно юными, – обратилась я к ним. И в этих словах была лишь доля шутки.

Прошло всего пять минут, а я уже была очарована ими. Они настойчиво предлагали мне попробовать местный напиток, о котором я никогда не слышала. Мои собеседники уверяли меня, что это один из лучших южноафриканских рецептов. О, как правы они были! Мне сразу понравился красный капучино, или, как его еще иногда называют, ройбуш-капучино. С этого момента и до конца пребывания в Кейптауне я заказывала только его.

Он варится точно так же, как и обычный капучино, но хитроумные местные жители придумали заменять зерна кофе на содержащий кофеин красный чай, который выращивается только в ЮАР. Напиток был фантастически хорош, и он почти заставил меня забыть, с какой целью я пришла в ресторан. И все же люди, в компании которых я здесь очутилась, вернули меня к реальности. Мы весело болтали, обсуждая их планы и семейные события: недавно они оба получили лицензии на управление легким самолетом и сейчас на пару сооружали сборный самолет из готового набора деталей. А еще Пэт хочет в ближайшее время выучиться играть на фортепиано.

Первым делом поутру супруги отправляются на прогулку; они стараются есть побольше овощей и рыбы и воздерживаются от красного мяса (последнее касается только Пэт, а Генри гордо заявил, что ест мясо в большом количестве, а его жена просто не понимает, что теряет).

Минут через двадцать речь зашла о том, ради чего я, собственно, и приехала в Южную Африку.

– Мы живем весело, – начал Генри после того, как я закончила расспрашивать их об источниках бодрости и оптимизма. – На самом деле нам не приходится предпринимать никаких усилий для того, чтобы быть счастливыми. Нам вполне достаточно компании друг друга. Даже если мы сидим дома и не выбираемся в город, то получаем удовольствие от общения.

Потом он рассказал, как прекрасно можно проводить время в Кейптауне: здесь множество виноделен, где часто устраивают дегустации; полно ресторанов – есть из чего выбрать. Или можно просто гулять по берегу океана.

– Но нам не обязательно чем-то себя занимать. Мы можем просто побыть вдвоем целый день, совершенно не страдая от этого, – поведал он мне.

Они не только супруги, но и друзья. С той самой минуты, как мы сели за столик, это стало очевидным. Они заигрывали друг с другом, забавно пикировались, подшучивали один над другим, при этом ни на секунду не переходя границы взаимного уважения. Пэт зовет Генри «любимый». Пока мы пили чай с десертом, они часто с нежностью переглядывались, улыбались и держались за руки так, как будто видятся в последний раз перед долгой разлукой.

Я решилась спросить, всегда ли они общались именно так? Казалось, что с той самой минуты, как эти двое поженились, они твердо решили, что сохранят дружбу и любовь на всю жизнь.

– Помню, одна моя подруга предсказывала, что рано или поздно сказка кончится, я очнусь и столкнусь лицом к лицу с неприглядной действительностью, – рассказывала Пэт.

Мне вполне понятно, о чем говорила ее приятельница, поскольку, с тех пор как я вышла замуж, мне все время приходится слышать подобные вещи.

Я поинтересовалась, есть ли у них некий круг единомышленников – связанные крепкими узами любви супружеские пары, похожие на них самих.

– Мы очень тщательно подбираем себе друзей, – ответил Генри. – Знакомых у нас много, но тех, с кем часто проводим досуг, – по пальцам перечесть. Ведь наши отношения могут некоторых раздражать. К тому же мы стараемся поменьше контактировать с теми, кто плохо влияет на нашу связь друг с другом. У нас есть небольшая компания близких друзей, с которыми мы, кажется, «взаимодополняемы».

Генри и Пэт весьма избирательны в общении. Они намеренно принимают в свой круг лишь тех, кто на первое место ставит семью. Такие люди, как отметил Генри, не окажут деструктивного воздействия на их брак. Они не желают проводить время с супругами, которые систематически неуважительно ведут себя по отношению друг к другу.

Пэт вспомнила, как однажды побывала в компании женщин, где все ругали мужей, причем каждая следующая пыталась перещеголять предыдущую. «Это заразно, – констатировала она. – Даже присутствие на посиделках, где все только тем и занимаются, что жалеют себя и обвиняют других, может разрушить твои семейные отношения». Пэт сказала, что никогда не участвует в подобного рода разговорах и вообще не переносит их.

Я хорошо представляю себе, что она чувствует. Вскоре после того, как мы с Китом только поженились, мы начали вместе с несколькими другими парами посещать семейные семинары в нашей церкви. У некоторых супругов в этой группе отношения были напряженными, а некоторые находились в самой острой фазе конфликта и постоянно говорили об этом.

Во время этих встреч мы с Китом обычно сидели на диване, держась за руки, а иногда я клала голову ему на плечо. Мы делали это не напоказ, не намеренно. Точно так же мы сидели дома, и для нас было бы неестественным вести себя иначе только потому, что вокруг люди.

Походив на семинар несколько недель, я обратила внимание, что каждый раз по пути домой пытаюсь нагрубить Киту. В других ситуациях подобного не происходило. Похоже, я подсознательно искала повод для конфликта. Вскоре я проанализировала свое поведение и осознала, что провоцирую ссору на пустом месте, чтобы мы могли лучше «вписаться» в группу и выглядели бы там как «настоящая» семья со всеми положенными неурядицами и проблемами.

Это глупо и примитивно, но подобные вещи происходят очень часто. Любящие и боготворящие друг друга люди, которые обычно не скажут друг о друге дурного слова, в какой-то момент начинают выискивать изъяны в своих взаимоотношениях. Поскольку почти все вокруг жалуются на своих мужей и жен, некоторые счастливые супруги вдруг задумываются, на что бы им посетовать. Они начинают цепляться к мелочам, на которые в иных обстоятельствах не обратили бы внимания. Слушая Пэт, я думала, как много женщин разругалось с мужьями, просто чтобы иметь повод вслед за подругами причитать: «Как я несчастна!»

Однажды я написала пост в блоге клуба, призвав своих единомышленниц возвысить голос и дать отпор подобным пересудам. Даже если при этом придется остаться в меньшинстве, все равно стоит призвать всех приятельниц говорить о хорошем и прекратить жаловаться на жизнь. Отклик на ту статью был ошеломляющим. Я явно затронула больную тему. Надеюсь, что члены клуба теперь больше не будут участвовать в подобных разговорах или постараются перевести беседу в позитивное русло, когда подруги устроят очередной «праздник злословия» (так это назвала Пэт). Кстати, все время, что Пэт была замужем, она сознательно избегала общения с женщинами, рассказывавшими гадости о своих мужьях. Таким образом ей удавалось не концентрироваться на промахах Генри, а больше обращать внимания на то, что он делает хорошо.

Пэт и Генри, как почти все другие знакомые мне супруги, долгие годы остававшиеся добрыми друзьями, сделали важный выбор – не придираться к мелочам. А в быту практически все – мелочи. Генри рассказал мне, что они с Пэт когда-то давно пришли к такому решению: неизвестно, что будет завтра, поэтому все раздоры и конфликты должны быть решены до наступления ночи.

Супруги уверены, что

Нельзя ложиться в постель, будучи в ссоре, иначе конфликт продолжится и на следующий день.

А что, если твоя половина не проснется на следующее утро? Это будет настоящая трагедия. Всю оставшуюся часть жизни ты будешь вспоминать не то, как вам было хорошо вместе, а то, в чем ты остался виноват перед самым дорогим тебе человеком.

Вечер переходил в ночь. Было трудно поверить, что со своими собеседниками я впервые познакомилась всего несколько часов назад. Они так много открыли мне! С одной стороны, общение с супругами, у которых ты хочешь выведать секреты счастливого брака, предполагает, что ты пытаешься влезть им в душу. С другой – я еще в самом начале путешествия поняла, что люди, протоптавшие тропу к семейной гармонии, очень хотят поделиться опытом с другими. Вероятно, они не хотят, чтобы обретенное ими знание пропало. Как удачно, что иногда совершенно посторонние люди вроде меня дают себе труд расспросить их!

Ресторан закрывался. Молодая женщина, возможно, подрабатывающая здесь студентка, была так любезна, что не выставила нас за дверь в положенный час, а позволила посидеть еще, пока она закончит свою работу. При этом она бросила беглый взгляд на уже перевернутые и поставленные на столы стулья: видимо, пора было мыть пол.

Пэт, Генри и я могли бы говорить еще долго, но мы поняли намек. Последние крошки десерта были собраны с тарелок, а остывший чай – быстро допит.

На сей раз я действительно намеревалась лечь спать.

– Вам надо отдохнуть, – сказала мне Пэт, когда мы подошли к дверям отеля. – Необходимо до завтра восстановить силы.

До того как расстаться, мы договорились, что следующим утром прогуляемся вдвоем. Вскоре мне предстоял перелет на Маврикий; в последнее время мне приходилось столько летать, что очень хотелось немного размять ноги.

«Немного» – ключевое слово. Однако наша прогулка с Пэт далеко превзошла мои скромные ожидания. Энергия, которую она излучала, сидя в кафе за чашкой чая, еще раз дала о себе знать – на этот раз в ее физической неутомимости.

* * *

В восемь утра мы встретились на променаде у океана. Погода была тихой, воздух свеж, а прибой с бодрящим плеском ритмично ударял в прибрежные скалы. Мы прошли километра полтора-два, а потом началось все самое интересное. Пэт свернула налево, и мы оказались в кварталах, примыкающих к береговой линии. Я даже немного занервничала, потому что район был неблагополучным: вокруг тянулись бараки из шлакоблоков и заборы с колючей проволокой наверху. И вот мы пробираемся через этот квартал, карабкаясь в гору – две женщины, белая лет под семьдесят и чернокожая чуть за тридцать.

Поспевать за Пэт было непросто, а шли мы долго – несколько часов. От Клифтон-Бич мы добрались до скалы Львиная голова и в конце концов оказались в Кэмпс-Бей, где я накануне встречалась с Дот и Кеном. Взбираясь вверх по склону, я смогла с высоты обозреть обширный Клифтон-Бич, где скалы величественно вздымались из голубой воды. Я выросла на тихоокеанском побережье США, но все равно никогда не устану восхищаться океаном. Однако в этом пейзаже, казалось, было что-то особенное, непривычное. А может, все дело во мне, ведь я оказалась в новой обстановке и потому смотрела на вещи другими глазами.

Пэт бодро шагала по склону Львиной головы. Время от времени мы перебрасывались незначительными фразами, но по большей части мне приходилось концентрироваться на том, куда поставить ногу в следующее мгновение. Мы шли узкими тропками, обрамленными серебряными деревьями и дикими цветами. Иногда птица пролетала над головой и скрывалась в зарослях или вдруг взмывала в небо, будто собираясь перелететь через океан.

Примерно через час мы решили передохнуть и насладиться открывшейся перед нашим взором панорамой. Под нами раскинулось море домов, облепивших холмы Кейптауна. Жилая застройка доходила почти до самых песчаных пляжей.

Взбираясь на Львиную голову, мы оказались неподалеку от Столовой горы. Ее вершина представляет собой плато шириной примерно в три с половиной километра, плоское, словно Великая равнина в Канзасе. Туда ведет канатная дорога. Я думала, что моя спутница отвергнет эти блага цивилизации и предложит мне старый добрый способ покорения вершин – пешком. Отчасти мне даже хотелось продолжать идти и идти за ней. Но я уже начала немного уставать. Мы добрались до Кэмпс-Бей более быстрым и современным способом. Там нас ждал Генри, чтобы пообедать всем вместе.

«Обед» – более милого слуху слова в тот миг не было.

«А ведь неплохо, – подумалось мне, – что я улетаю на Маврикий. В самолете можно будет по-настоящему отдохнуть».

 

Глава 8

«Donnant, donnant…»

Порт-Луи, Маврикий

Маврикий – место смешения культур. Здесь живут выходцы со всех краев земного шара! Ничего подобного я в жизни не видала. Представители разных народов, говорящие на самых разнообразных наречиях, взаимное проникновение разных традиций – и все это на узкой цепочке островов, среди океанских просторов.

Расположенный в сердце Индийского океана, к востоку от Южной Африки и к западу от Индии Маврикий – одно из самых красивых мест, где я когда-либо бывала. Куда ни глянь – везде сказочные пейзажи, однако мне сказали, что курорт Флик-ан‑Флак, где я остановилась, не самый живописный уголок Маврикия. Когда я услышала это, у меня возникло такое ощущение, будто приходится сравнивать двух претенденток на титул «Мисс Вселенная».

Но уж чем действительно был хорош Флик-ан‑Флак, так это солнечной погодой. Местные жители рассказали мне, что даже если где-нибудь на острове идет дождь, то здесь ясно и сухо. И правда: я могла убедиться в этом, стоя у дверей почтового отделения, куда зашла, чтобы отправить Киту письмо с затерявшегося в водах Индийского океана клочка земли. Где-то в отдалении клубились густые грозовые облака, а тут светило зимнее (если это вообще можно назвать зимой) солнце, согревавшее меня своим мягким теплом.

Я стояла под голубыми небесами и думала: на этом далеком острове, где умудряются найти общий язык представители стольких разных культур, я, наверное, сделаю много открытий. В груди росло ожидание чего-то уникального или хотя бы необычного взгляда на семейное счастье.

Но вот уж чего я совсем не ожидала, так это того, что в этот рай земной проникнут пессимистические воззрения на брак, столь характерные для Америки. Мне не приходило в голову, что на Маврикии это возможно. Однако мне пришлось столкнуться с такой точкой зрения, причем чуть ли не при первом же контакте с местной жительницей.

На почте я стояла в очереди за молодой женщиной удивительной красоты. Определить ее происхождение было трудно – обычное дело на Маврикии. Тогда я решилась задать ей вопрос.

– Здравствуйте, меня зовут Фон. Я случайно заметила у вас на пальце кольцо. Вы замужем?

– Да.

Она была удивлена тем, что я завела с ней разговор. За границей сложно скрыть, что ты «неместный». Это будто написано у тебя на лбу. Стоит только заговорить, и всем все ясно. Женщина сразу узнала во мне туристку, и я рассказала ей, что только что приехала из Соединенных Штатов.

– Я не верю в счастливый брак. А вы? – сказала она, когда я, как обычно, поведала о цели своего визита. Ее длинные блестящие черные волосы ниспадали на золотую вышивку очень красивого шальвар-камиза цвета фуксии. Я пригляделась к ее плоскому обручальному кольцу без камня, слегка, но не сильно потертому – свидетельство того, что его носят уже некоторое время, но не слишком давно.

– Разумеется, я верю в семейное счастье, – ответила я. – И я приехала на этот остров, чтобы найти новые тому доказательства. Вы не можете порекомендовать мне кого-то из живущих здесь благополучных супругов?

Она помолчала, с удивлением глядя на меня, и в конце концов ответила:

– Нет, я не знаю таких на Маврикии. Здесь слишком много проблем. Местные мужчины очень много пьют.

Подобные заявления, как правило, продиктованы личным опытом говорящего и вовсе не обязательно имеют отношение к общим особенностям национальной культуры.

Я расстроилась из-за столь неудачного начала моего тура по такому замечательному острову. В том, что сказала моя случайная собеседница с почты, мне увиделась горькая ирония: десятки тысяч людей ежегодно приезжают сюда, чтобы пожениться, провести медовый месяц или справить годовщину свадьбы.

Забавно (то есть на самом деле грустно), что очень многие женщины с настороженностью относятся к самой идее счастливого брака, поскольку сами не позволяют себе поверить в то, что он возможен, или боятся признаться себе, что недовольны своим положением. В том, что сказала мне встреченная в тот день красавица, слышится не просто скептицизм, а нечто гораздо более серьезное. Проведя тринадцать лет в браке, она никоим образом не радуется своему положению. Она абсолютно несчастна.

Мне было жаль ее. Такая молодая, полная жизни, и каждый вечер ей приходится возвращаться к человеку, причиняющему ей столько страданий. Здесь, на острове, где играется так много свадеб, я сразу наткнулась на женщину, которая, вероятно, втайне мечтает, чтобы эта пытка, именуемая браком, поскорее прекратилась.

Выходя из почты, я загрустила, но решила не сдаваться и остановилась на тротуаре, чтобы поймать такси. Воздух был пропитан запахом океана; кругом было такое буйство зелени, будто экзотические растения старались отвоевать землю, некогда захваченную нами, людьми. Я вспомнила цитату, которая была написана на язычке, прикрепленном к ключу моего номера в отеле: «Dieu créa l’ile Maurice, puis le Paradis à son image». Эти слова были позаимствованы из книги Марка Твена «По экватору: путешествие вокруг света». В буклете приводилась английская версия той же сентенции, гласившая: «Как вы, наверное, знаете, Маврикий существовал раньше, чем рай, который был сотворен по его подобию». Если судить по открывавшимся передо мной видам, мысль Твена абсолютно верна.

Улицы были почти пустыми. Никакой толпы, никаких вечно спешащих по делам людей. Машины катили по мостовой с «островной неспешностью». Спустя некоторое время рядом со мной остановилось такси. Я открыла дверь, забралась на заднее сиденье и сразу же услышала:

– Меня зовут Буби. – Франкоговорящий водитель индийского происхождения неплохо владел английским и говорил с небольшим местным акцентом.

– Буби?

– Да, совершенно верно, Буби.

– Приятно познакомиться, Буби. Я приехала на остров всего на несколько дней, и у меня здесь много дел. Мне нужен водитель, который бы возил меня и ждал, пока не окончатся мои встречи. Вы сможете мне помочь?

– Да, смогу, – ответил он и протянул мне визитную карточку фирмы, в которой работал. Наверху крупным шрифтом было написано его имя: «Бобби».

– Что привело вас на Маврикий?

– Это может показаться немного странным, но я здесь для того, чтобы узнать секреты счастливого брака.

– Ах, очень интересно. Вы американка?

– Да, – я не стала спрашивать его, как он узнал, откуда я, потому что не очень хотела знать, что меня выдало.

«Буби» быстро глянул вперед, оценивая дорожную обстановку, и мы тронулись.

– Маврикий – это остров медового месяца, – сказал он. – Сюда часто приезжают молодожены из Европы, и у нас хватает работы. Но не сейчас. Вы приехали в низкий сезон. У вас сейчас лето, и туристам нет смысла ехать сюда.

Мне хотелось уточнить кое-что из того, что рассказала мне о Маврикии женщина, которая летела рядом со мной в самолете.

– Как здесь обстоят дела с бедностью? – спросила я. – Мне говорили, что у вас это большая проблема.

– Это не так, – твердо ответил он. – Это неправда. Несколько дней назад я слушал новости, и там сказали, что в бедности живет менее двух процентов населения Маврикия. А безработных – шесть или семь процентов.

Я не спорила с ним, а просто слушала, не зная, почему он на самом деле так говорит – может, просто хочет, чтобы у иностранки сложилось благоприятное мнение о местных властях.

– Когда мой отец приехал из Индии на Маврикий, нищета была повсюду. Наша семья из девяти человек ютилась в маленьком домике всего с двумя спальнями. А теперь проблемы с деньгами только у тех, кому лень работать, а правительство не раздает пособия направо и налево.

Он продолжал излагать мне свою точку зрения на этот вопрос и уверял, что жители Маврикия вовсе не бедняки.

– Здесь у каждого имеется жилье. Разве можно считать обездоленным того, у кого есть крыша над головой, электричество, телевизор, микроволновая печка и мобильный телефон, а из крана течет пригодная для питья вода? – доказывал он. – Возможно, кто-нибудь и не согласится со мной, но я считаю так: о какой нищете может идти речь, если ты всем этим располагаешь?

Думаю, что многие из тех, кто считает себя бедняками, могли бы поспорить с Буби, но я не возражала, а решила перевести разговор на волнующую меня тему брака и начала расспрашивать о его отношениях с женой.

– Вы знаете, что такое жена? – спросил он меня серьезно.

Кажется, сейчас мне скажут что-то важное.

– «Жена» расшифровывается так: жадность, ехидство, насилие, анархия.

Он залился хохотом от собственной шутки, в то время как я лишь негромко хихикнула.

– А вы давно женаты? – поинтересовалась я.

– Тридцать лет.

– Поздравляю. Это большой срок.

– Спасибо. На словах это кажется дольше, чем по внутреннему ощущению.

– Так что же, Буби, вы знаете секрет счастливого брака?

Он охотно рассказывал о себе, и я не испытывала неловкости, расспрашивая о подробностях его жизни.

– Да, конечно. «Donnant, donnant», – как это говорится по-французски.

– «Доу-нан?» – попыталась повторить я.

– Да. Donnant, donnant. Все взаимно…

Отдавая, ты получаешь. Главное в браке не то, что вы получаете, а то, что отдаете.

Наконец-то он изрек то, с чем я всецело могла согласиться.

Некоторое время мы ехали молча. Мне нужно было в гостиницу. Буби подобрал меня на прибрежной трассе. Вдоль воды были специально высажены деревья. Через окно автомобиля я смотрела на то, как солнце играет на воде и как его лучи прорезают кроны деревьев. Завораживающее зрелище. Взглянув в другую сторону, я увидела горы, обрамляющие остров с запада. Этот райский уголок земли вырастает из морской пучины.

Мы ехали по Флик-ан‑Флак. По обе стороны дороги рос сахарный тростник, символизировавший враждебное вмешательство цивилизации в царство природы. Буби тем временем прочитал мне краткий краеведческий курс. Главные продукты экспорта Маврикия – сахарный тростник и ром, основная отрасль экономики – туризм, государственный язык – французский (хотя бóльшая часть населения говорит на трех, а то и на четырех языках). Мне было интересно, почему дома возводятся из шлакоблоков. Является ли это свидетельством бедности острова или здесь просто так принято?

– А, вот вы о чем, – протянул Буби. – Мы так строим, потому что каждый январь здесь бушует циклон. Снаружи дома выглядят не очень, но внутри все нормально отделано. Такие здания ураган не может разрушить.

Затем мы проехали «Махатму Ганди». То есть, конечно, не его самого, а учебное заведение его имени. Это был местный университет. Название объяснялось тем, что, как сказал Буби, 60 % населения острова – выходцы из Индии. Большинство из них иммигрировали на остров, когда он еще входил в состав Британской империи.

Последняя достопримечательность, мимо которой нам тогда довелось проехать, – это городские трущобы размером всего в пару кварталов. Здесь среди нищеты и пороков обитали те, кто с трудом сводил концы с концами. Меня опечалил тот факт, что даже на таком прекрасном острове люди не могут жить здоровой и счастливой жизнью. Однако беззакония и беды, которые встречались тут, были вполне свойственны людям и в других уголках планеты.

Я провела на острове всего-то несколько часов, но казалось, что уже довольно хорошо с ним познакомилась. И все благодаря Буби. Конечно, можно многое узнать о стране или городе в Интернете, но когда приезжаешь сюда, абстрактные представления напитываются реальностью. Да, на Маврикии есть трущобы, но все равно мне здесь сразу так понравилось, что я подумала: надо бы приехать сюда еще раз, с Китом.

Думая обо всем этом, я ощущала душевный подъем, который испытывают многие люди, попадая в новое место. Солнце разливало повсюду свой мягкий живительный свет. Его лучи дотягивались до каждой ветки, каждого стебля и цветка, так что те представали моему взору в гламурном, почти голливудском блеске. Хотелось, чтобы эта дорога никогда не заканчивалась.

Остановившись возле отеля, Буби спросил, во сколько ему приехать за мной в следующий раз. Мы договорились встретиться через два дня. Коротко попрощавшись (все с тем же милым акцентом), он отправился на поиски новых пассажиров. А мне нужно было быстро зарегистрироваться у администратора и сразу бежать на пляж – осталось всего несколько минут, чтобы полюбоваться, как солнце садится в океан. Служащим гостиницы было понятно мое нетерпение; они не удивились и отреагировали вполне адекватно:

– Не волнуйтесь, мы принесем вам анкеты для заполнения прямо на берег.

Я оставила свои сумки у стойки и направилась к воде.

Каким бы замечательным ни было путешествие, оно всегда сопровождается некоторым волнением и суетой. Под конец дня я уже чувствовала, что мое тело настоятельно требует нескольких минут покоя. Присев на шезлонг, я снова вспомнила о Ките и достала портативную камеру, желая запечатлеть эти мгновения для него. Я установила ее на стоявшем рядом столике и откинулась на спинку шезлонга, закинув руки за голову.

Шум прибоя действовал успокаивающе, моя кровь побежала по венам спокойнее и ровнее. Наконец-то у меня отпуск – пятнадцать минут отдыха в самом прекрасном месте на всем белом свете. Солнечный диск наполовину скрылся за горизонтом, когда ко мне подошла администратор отеля. В руках у нее был поднос с бумагами, которые необходимо было подписать, и стакан фруктового напитка с кокосом и ананасом. Чего еще желать? Только чтобы Кит сел рядом и, не говоря ни слова, взял меня за руку.

Я провела на берегу с полчаса, дождалась, пока солнце совсем закатится, а потом пошла по узкой, освещенной маленькими фонариками и засыпанной песком дорожке в свой номер.

 

Глава 9

Не будем портить себе жизнь

Гран-Байе, Маврикий

– Определенно, это белая женщина, – заявил Буби, поговорив с Франсуазой по телефону.

Когда я позвонила своей героине прошлым вечером, она сказала, в каком районе живет, но попросила, чтобы таксист позвонил, когда мы будем подъезжать. Тогда он получит более точные указания. Буби уверял меня, что сразу понял по ее французскому выговору, что это белая женщина.

Мы проехали Гран-Байе и притормозили у бунгало, стоящего на утесе. Окна его выходили на море. Буби вошел в ворота и спросил немолодую даму, стоявшую на крыльце, где можно припарковать машину. Они говорили по-французски, и я поначалу не понимала, о чем речь. Водитель обернулся ко мне и сообщил, что женщина, с которой он только что разговаривал, и есть Франсуаза. Она вышла нас встречать. Даже на расстоянии была заметна ее сила и стать. Когда я подошла к ней, она поздоровалась, произнося слова с сильным французским акцентом, а потом, как принято у французов, расцеловала меня в обе щеки, практически не касаясь их губами.

Ее муж, Жан-Ален Лалуэт, приветствовал меня таким же поцелуем, причем еще более обходительно, а затем поздравил с приездом на остров и пригласил пройти в дом. Фигура Жана-Алена тоже свидетельствовала о его силе. Пожилой белый мужчина, успешный в карьере и личной жизни, держался со спокойным достоинством. Такая уверенность в себе часто бывает присуща французам, даже если они родились на Маврикии.

Замечали ли вы, что обстановка жилища часто позволяет понять, что за люди в нем обитают? Дом Франсуазы и Жана-Алена будто излучал доброту и радушие, поскольку его владельцы – добрые и гостеприимные люди. Едва переступив порог, я почувствовала себя там практически как дочь. Но поначалу возникла небольшая заминка. Когда мы проходили столовую, я почувствовала, что Франсуаза немного растерянна. Это неудивительно: она знала меня только по нескольким электронным письмам, пересланным ей Изабель. И вот ей надо пригласить к себе, в это милое бунгало почти чужого человека, да еще и отвечать на очень личные вопросы, касающиеся семьи.

Быстро осмотревшись, мы уселись на террасе, выходящей на море, и сразу заговорили о цели моего визита. Настороженность Франсуазы быстро прошла. Уже через несколько минут мы перестали обсуждать меня и мое прошлое и обратились к главному: как этой семье удалось так прекрасно выстроить отношения.

В этом им очень помогло участие в постоянно действующем семейном семинаре, который они посещают уже пятнадцать лет.

– Мы регулярно, раз в месяц, встречаемся с шестью другими супружескими парами и беседуем о жизни, любви, семье, – рассказал Жан-Ален.

Эту группу под названием «Общество Девы Марии» основали члены местного католического прихода. Главной темой встреч были брак и построение прочных долговременных отношений. Помимо посещения общих собраний, каждой паре необходимо хотя бы раз в месяц устраивать «разговор по душам». Наедине супруги изливают друг другу все, что у каждого накопилось за прошедшее время, – приятные впечатления, разочарования, надежды на будущее, удовлетворенность (или неудовлетворенность) настоящим. Это называлось «le devoir de s’asseoir» – «обязательная беседа».

Никаких запретных тем: каждый, будь то мужчина или женщина, должен искренне делиться с супругом или супругой тем, что у него на сердце. Это укрепляет взаимную привязанность и служит опорой даже в самые тяжелые времена, когда наваливается множество проблем и ни на что не хватает времени.

Конечно, не всеми своими переживаниями можно поделиться с группой. Но для этого было достаточно встреч наедине, а на собраниях обсуждались более общие проблемы, с которыми сталкиваются пары.

Члены этого кружка уже много лет остаются близкими друзьями. Они ежегодно все вместе выезжают в отпуск. Постоянный состав участников почти не меняется, но, увы, двое не так давно умерли (это родители Изабель).

Лалуэты – прямые потомки первой французской семьи, поселившейся на острове Маврикий около трехсот лет назад. Когда Жану-Алену было четырнадцать лет, его мать умерла. Отец после этого решил уехать во Францию, но мальчик предпочел остаться на острове и попробовать самостоятельно наладить свою жизнь. Он закончил бесплатные курсы в местном сельскохозяйственном колледже и стал химиком на сахарной фабрике.

– Я сделал правильный выбор, самый лучший в жизни, – признается он. – Иначе бы не встретил Франсуазу.

У Жана-Алена отличное кредо: «Жизнь так прекрасна, давайте не будем себе ее портить!» Он провозгласил это как тост, отламывая кусочек круассана. По его ясным глазам было заметно, что он старается во всем видеть светлую сторону, и это ему удается.

– Молодым людям, обращающимся ко мне за советом, я всегда говорю, что быть счастливым очень просто: нужно страстно любить все, что ты делаешь. У меня есть друзья, которые всю свою жизнь гадали, чем заняться и кем стать, скажем, врачом или юристом. «Стану тем, стану этим». А когда что-то не получалось, они начинали сетовать: «Почему же я поступил так, а не по-другому!» На самом же деле надо пытаться получить удовольствие от того, что делаешь в данный момент. Предавайся любому занятию со страстью, и поймешь, что жизнь хороша!

– Любовь восхитительна, – продолжал он, – если научишься довольствоваться тем, что имеешь. Не следует все время искать чего-то другого. Не завидуй машине или катеру соседа, пусть он сам наслаждается тем, что принадлежит ему.

Я очень внимательно следила за ходом его мысли, а он тем временем проиллюстрировал ее так:

– Мой дядя, который был членом верховного суда Маврикия, частенько говаривал: «Могу посоветовать только одно: никогда не давайте советов». Ну, допустим, приходит ко мне на сахарном заводе какой-то человек и спрашивает, что ему делать в той или иной ситуации. Я не даю ему рекомендаций, а лишь уделяю немного своего времени. Все, что я могу сделать, так это предложить присесть и поговорить. Вместе мы, вероятно, найдем решение проблемы. Забавно, но давать советы мне и не приходилось. Люди начинают правильно рассуждать, если перед ними ставят правильные вопросы. У них в голове складывается план действий, и они благодарят меня: «Спасибо, Жан-Ален! Вы очень мне помогли». А я не сказал ни слова. Чтобы человек сам преодолел трудности, нужно его выслушать. В нашем мире очень не хватает умеющих слушать. Мы утратили этот навык, хотя, как мне кажется, он очень ценен.

Через Клуб счастливых жен я часто получаю письма от женщин, которые просят дать им совет по поводу жизни в браке. Почему-то они считают меня дипломированным специалистом, способным им помочь, хотя я таковым не являюсь. Да, я кое-что и вынесла как из своего, так и из чужого опыта, но не более того. (Часто оказывается, что лучше всего учатся те, кто пристально наблюдает за окружающими.)

Женщины в письмах приводят длинные «списки грехов» своих мужей. Разбираясь с этой корреспонденцией, я постигла ту же истину, что и Жан-Ален: перестала пытаться дать каждой ответ, который она жаждет получить, а начала ставить перед ищущими рекомендаций вопросы. Стоило им задуматься, и они, как и сотрудники Жана-Алена, приходили к нужному решению. Так мое умение выслушать удивительным образом послужило на пользу не только тем, кому надо выговориться, но и мне самой – у меня упал с плеч груз ответственности, возникавший из-за необходимости своими советами направлять чужую жизнь.

Мы проговорили с Лалуэтами менее двух часов, но за это время они успели довольно подробно поделиться со мной своими взглядами на жизнь. В какой-то момент в разговоре возникла естественная пауза: всем нам нужно было передохнуть, поразмышлять. Я откинулась на спинку кресла и наслаждалась океанским бризом и солнцем, а затем склонилась к столу, чтобы откусить кусочек круассана и сделать несколько маленьких глотков черного чая (как сообщили хозяева дома, я превращаю его в «белый», добавляя сливки).

Наконец я произнесла:

– Вчера на пляже видела молодоженов, фотографировавшихся у прибоя. Я люблю свадьбы, мне нравится наблюдать за тем, как жених и невеста начинают совместную жизнь. Но в Америке, да и, возможно, во многих других странах, молодые пары очень быстро забывают о радостях медового месяца. Многие браки кончаются разводом. Отчего, по-вашему, это происходит?

Жан-Ален прикрыл глаза и запрокинул голову назад. Он продолжал медленно жевать круассан, потом проглотил этот кусочек и глубоко вздохнул.

– Мир очень изменился, – ответил он. – Теперь все происходит очень быстро. Раньше люди просто ходили вместе в кино, встречались по полгода, пытаясь понять, подходят ли они друг другу. Перед тем как создать семью, надо было приложить усилия, что-то узнать и понять.

– Многие думают, что, если брак уже заключен, дело в шляпе и ничего предпринимать уже не требуется, – говорил господин Лалуэт. – Нет, с любовью все сложнее. Это проблема, которую надо решать ежедневно.

Было странно слышать от этой пары, умеющей получать море удовольствия от жизни, что любовь – это «проблема», для устранения которой надо что-то выдумывать. Но следующая фраза Жана-Алена немного прояснила ситуацию:

– Когда два разных человека с разным опытом сходятся вместе, каждый должен понять, что делать и какую роль он будет играть в отношениях.

Франсуаза участвовала в разговоре значительно меньше, поскольку она не очень хорошо знает английский, но тут и она включилась:

– Строительство «общего дома» никогда не заканчивается. Оно продолжается даже после пятидесяти лет совместной жизни.

Воцарилось недолгое молчание. Мне показалось, что хозяйка обдумывает что-то еще. Может, она переводила свою мысль с французского на английский, прежде чем высказать ее вслух.

– Люди боятся принимать на себя ответственность. Молодежь не хочет связывать себя узами брака. Они долго тянут, а

C возрастом решиться на брак становится все сложнее.

А Жан-Ален добавил:

– Все живут для себя.

Если и существует социальный институт, который предполагает, что один человек жертвует ради другого собственными интересами и потребностями, так это брак. Было очевидно, что Жан-Ален и Франсуаза счастливы вместе, потому что оба понимают: каждый из них отвечает перед другим за все свои действия, за любой свой выбор. Их благополучие – результат совместных усилий.

Все время, что мы просидели на террасе под аккомпанемент океанского прибоя, я пыталась уяснить, как распределяются роли в этом союзе. Мне это было любопытно еще и потому, что Франсуаза – первая домохозяйка, которую мне довелось интервьюировать. Ей очень нравилась такая жизнь и не хотелось ничего менять. Я спросила, никогда ли она не уставала от того, что все время сидит дома и заботится о детях.

– Конечно, такое бывало, – ответила она.

Но причина вовсе не в том, о чем я подумала. Вопрос самооценки ее вовсе не волновал. Она всю свою жизнь считала, что дом и дети – это и есть женское счастье, ее предназначение. Однако нелегко было родить четверых подряд, а через семь лет еще и пятого. Вот это было для нее испытанием.

Однажды во время четвертой беременности у нее от переутомления случился нервный срыв, а потом навалилась тяжелая послеродовая депрессия. Но друзья из «Общества Девы Марии» помогли ей выкарабкаться из этого состояния.

Как я уже говорила, было очевидно, что Франсуаза – очень сильная личность и уверенная в себе женщина. Стать женой и матерью было мечтой всей ее жизни. Она не жалеет о своем выборе и счастлива, потому что выполнила миссию, которую возложил на нее Господь.

Жан-Ален добавил, что супруга позволяет ему утверждать, что он глава семьи, в то время как окружающие знают: на самом деле все наоборот.

Пока мы разговаривали, я начала понимать, что же в них такого «универсального» и в то же время редкого, исключительного, но очень привлекательного. Эти люди довольны тем, что у них есть, тем, кто они и какие они. Они живут в соответствии с ориентирами, которые сами выработали для совместного существования. Как было бы хорошо, если бы другие пары были похожи на Франсуазу и Жана-Алена, с их легким и открытым характером. Сидя рядом с ними, я думала: как же здорово быть самим собой. Не стоит печалиться из-за того, что могло бы сбыться, да не сбылось.

Уходить не хотелось, поэтому я обрадовалась, когда хозяева предложили мне остаться пообедать. Если бы я знала об этом заранее, может, отказалась бы от круассанов. Я предполагала, что меня ожидает настоящий пир, и не желала упустить возможность попробовать французскую кухню.

Меня угостили свежайшим хлебом с большим количеством масла, красным вином, стейками, картофелем, салатом, запеченными кабачками с оливковым маслом и бальзамическим уксусом. Ближе к концу трапезы я почувствовала себя участницей некоего пищевого марафона, поскольку ела уже пять часов подряд.

Ну, ничего. Мне нужно постепенно начинать приобщаться к европейским гастрономическим традициям, потому что дальше мой путь лежит в Англию.

 

Глава 10

Не беспокоить!

Лондон, Великобритания

Кит всегда и во всем поддерживал меня, что в моем случае – особое благословение, ибо я часто оказываюсь в сложных ситуациях. То мне приходят в голову безумные идеи, то я бросаюсь очертя голову реализовывать смелые проекты, то ввязываюсь в какое-нибудь рискованное бизнес-предприятие. Но муж в любых обстоятельствах на моей стороне – помогает, ободряет, подставляет плечо.

Во время моих разъездов мы с Китом каждый день были на связи, и ежедневно он напоминал мне о двух вещах. Во-первых, что он любит и скучает. Вроде очевидный факт, но тем не менее, когда несколько месяцев находишься вдали от дома, очень ценно получить подтверждение, что твой любимый не забывает тебя. Во-вторых, он регулярно повторял, что мы скоро увидимся. Мы договорились встретиться в Лондоне.

Когда я только начинала планировать поездку по странам и континентам, чтобы собрать материал для книги, мне было сложно представить себе, как мы сможем проводить столько времени в разлуке. Мы никогда не расставались надолго, а тут такие продолжительные командировки – одна за другой в течение нескольких месяцев. Понятно, что возможность совершить подобное путешествие представляется раз в жизни, и когда издатели одобрили мой план, ни я, ни муж не сомневались, что мне необходимо отправляться в путь. И все равно разлука (самая длительная за десять лет совместной жизни) очень беспокоила меня. Поэтому мы и договорились устроить встречу в Европе в середине моего турне.

Сердце стучит так сильно: уже через несколько часов я увижу любимого. Думая об этом, я шла по людным лондонским улицам чуть ли не вприпрыжку.

А вокруг гудела многотысячная толпа. Дело было за неделю до летних Олимпийских игр 2012 года, проходивших в британской столице. Множество туристов слонялись по городу. Казалось, никто толком не знал, куда и зачем идет. Многие рассеянно озирались, сходили с тротуаров на проезжую часть, искали глазами указатели. Мне с трудом удалось обойти группу из тридцати уткнувшихся в карты представителей неведомого государства, которые никак не могли найти нужный перекресток. Поначалу мне было жалко растерянных путешественников. Всякому зеваке хотелось крикнуть: «Осторожно, здесь бордюр!» Но вскоре это человеческое море, через которое невозможно было пробраться, начало меня раздражать. Обычно меня не смущает большое число гуляющих, однако в данном случае я не просто прохаживалась по тротуарам, а «охотилась». Мне необходимо было срочно купить что-нибудь симпатичное и сексапильное для вечерней встречи с мужем (надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду).

Спасение пришло неожиданно: из-за угла вырулил кеб, лондонское такси. Я спрыгнула с бордюра на дорогу и судорожно замахала рукой. К счастью, водитель вовремя увидел меня и сумел из плотного потока машин пробраться к обочине. Я повалилась на заднее сиденье и вздохнула с облегчением. Бестолковые стада туристов остались позади.

Слава богу, что удалось «выплыть» из толпы. Поскорее бы добраться до места назначения. Я наклонилась вперед и спросила таксиста:

– Где же вы разместите всех приехавших?

Он, кажется, сразу понял, о чем я, и немедленно отреагировал:

– Это просто ужас какой-то! Мы со страхом ждем, что же будет на следующей неделе.

Я назвала ему район, в который еду, – туда, где много торговых центров и я смогу продолжить свои поиски. Водитель прибавил газу, и мы были на месте в считаные минуты, быстрее, чем англичане спели бы «Боже, храни королеву».

Я вознаградила таксиста щедрыми чаевыми. Ведь он не просто подвез, но и спас меня от людского водоворота и дал возможность подольше походить по магазинам. На то, чтобы найти красивое белье, у меня осталось менее двух часов.

Надо признать, что мне не очень понятны все эти ухищрения для обольщения мужчины. Столько времени уходит, чтобы найти привлекательную, но совершенно бесполезную безделицу! Потом ты с невероятным трудом облачаешься в провокационный наряд, и все для того, чтобы твой благоверный поскорее с тебя его сорвал.

В начале нашей совместной жизни Кит довольно часто покупал мне сексапильное белье. Да я и сама несколько раз приобретала себе нечто подобное. Но так и не поняла, как все это носить. Мне в этом неудобно: не мое.

Мы с мужем не раз обсуждали этот вопрос. Любимые мною мягкие хлопчатобумажные ночные рубашки были бесконечно далеки от его представления о соблазне. Однако за десять лет нам удалось прийти к некоторому компромиссу: мы отыскали то, что обоим по душе. Но сегодня, после длительной разлуки, я готова была поступиться своим комфортом. Этот вечер он должен запомнить надолго. У него должна закружиться голова от одного взгляда на меня.

В отеле мне порекомендовали несколько крупных магазинов. Harrods я сразу мысленно отвергла, так как он слишком дорог. Оставался знаменитый универмаг Selfridges на Оксфорд-стрит. Я бодро вошла в его двери, потом долго блуждала по разным этажам, переходя от одного эскалатора к другому. И наконец добравшись до салона белья, чуть не упала в обморок, взглянув на ценники. Видимо, те, кто рекомендовал мне сюда отправиться, уверены, что все американцы – настоящие денежные мешки. Не может быть, чтобы такой крошечный кусочек ткани стоил более пятисот долларов! Нет, мне здесь делать нечего.

Я вынырнула из чрева магазина обратно на людную улицу.

Мне пришлось идти против потока, что было непросто. На Риджент-стрит я повернула направо и увидела знакомую вывеску недорогого сетевого магазина. Какое счастье, что на свете есть H&M! После непродолжительных поисков я нашла как раз то, что мне нужно. Но тут возникла проблема. Я абсолютно ничего не понимаю в европейских размерах. Я выбрала самый маленький – десятый. Вообще-то я была такого размера сто лет назад, но по виду он казался подходящим. Советоваться по такому деликатному вопросу с молодым человеком, продавцом-консультантом, мне не хотелось. Слишком уж откровенно выглядело то, что я выбрала. Я не желала, чтобы меня пристально разглядывали и обсуждали мои намерения за моей спиной. Прогнав мысли о том, что окружающие могут осуждать и критиковать меня, я расплатилась и, ни на кого не глядя, быстро покинула магазин, унося с собой необычную деталь туалета.

Я вновь слилась с плотной толпой и двинулась к своей гостинице.

Когда мне наконец удалось до нее добраться, оставалось всего тридцать минут, чтобы привести себя в порядок и надеть новый «вечерний» наряд перед приездом Кита. Я легла на свою половину широкой кровати, постаралась принять соблазнительную позу и уставилась на дверь.

Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать. Становилось скучновато. И вот наконец, я услышала, что дверь открывается. Я прождала всего восемнадцать минут и сорок три секунды. Теперь последний штрих – широкая улыбка. И вот Кит появился в дверях. Все во мне перевернулось. Мне хотелось броситься к нему в объятья. Но нет, надо сохранять интригу и лежать в томно-сексуальной позе.

Надо сказать, что он почти не заметил моего откровенного белья, потому что смотрел прямо мне в глаза.

– Моя девочка уже дома, – сказал он.

Потом мы много смеялись: он говорил, что новый гарнитур мне очень идет, но он предпочитает видеть меня в обычной ночной рубашке.

Следующие несколько суток мы почти не вылезали из постели.

Любовь и занятие любовью не одно и то же. Но не заниматься любовью в нашем случае было невозможно. Мы бы зря прожили эти дни. А тратить время попусту нам не хотелось.

Да, искушение не снимать с дверной ручки нашего номера в отеле табличку «не беспокоить» было велико. Но при этом не менее сильно хотелось уделить внимание городу и погулять по нему вдвоем.

Так что мы время от времени все же высовывали нос из отеля, чтобы насладиться видами Лондона. Кит и я провели прекрасные часы, дегустируя слоеные пирожки с олениной и хрустящую ароматную утку в лондонском ресторане Yauatcha, который очень быстро стал нашим любимым.

Походы по ресторанам вместе с мужем создали у меня ощущение праздничного подъема. Мне уже казалось, что я на отдыхе. Но в глубине души шевелилось чувство вины – я же в командировке, собираю материал о секретах счастливой семейной жизни! Так продолжалось, пока я не уразумела: мой брак – тоже часть материала для книги. Надо перестать корить себя за радостные минуты, проведенные с любимым, следует наслаждаться возможностью быть вместе. Придя к такому выводу, я успокоилась.

Мы с Китом любим поговорить. Если бы вы сидели неподалеку и наблюдали за нами, то решили бы, что мы только начали встречаться. Мы беседуем подолгу и очень увлеченно: задаем друг другу вопросы, обсуждаем разные события и варианты их развития. При этом держимся за руки и смотрим друг другу в глаза. Всю совместную жизнь мы проводили за этим занятием почти каждый вечер. «А что, если?..» – наша любимая тема. Пожалуй, есть всего несколько важных вопросов, которые мы еще не обсудили: что, если фирма переведет Кита на работу в лондонское представительство? Что, если у нас родятся двойняшки? Что, если у нас вообще не будет детей?

У Бога припасено множество сюрпризов для каждого, однако существует не так уже много ситуаций, которые мы с мужем заранее не «проиграли» в своих разговорах. Подобные «проекции» помогают лучше понять супруга, постичь его способ мыслить. Такая подготовка может очень пригодиться в сложной ситуации, когда нужно быстро принять решение.

На второй день пребывания в Лондоне мы столкнулись с небольшой проблемой: никак невозможно было найти ресторан, чтобы поужинать.

Вообще-то, мы с Китом доверяем рекомендациям Yelp.com. Приезжая в любой город, мы идем есть в те места, которые получили наиболее хорошие отзывы на этом ресурсе. На этот раз мы отправились в Сохо, в заведение под названием Dean Street Townhouse.

Дождь лил как из ведра.

Но в ресторане нам сказали:

– Все занято до 21:45.

Ну, спасибо! Ждать два с половиной часа – это уж слишком. Мы спросили совета у администратора, куда бы пойти. Он горячо порекомендовал ресторан неподалеку. Пришлось раскрыть зонты и опять «пуститься в плавание».

Как только мы зашли в то место, куда нас направили, стало ясно, что здесь нас ждет что-то необычное. Свободных столиков в основном зале не было, но через несколько минут освободился один в барной зоне, и нам предложили, если мы не против, занять его. Это было очень любезно. Усевшись и открыв меню, мы уставились в него, надеясь попробовать что-нибудь оригинальное. Оригинальных блюд было полно… но все какие-то непривлекательные – либо незнакомые, либо (по описанию) неаппетитные. Пирог с начинкой из утиного или кроличьего паштета, сандвич-гриль с копченым угрем и сыром оглшилд, селедочное мало, онглет. Неужели это все съедобно? Когда я представляю себе онглет, у меня не текут слюнки. А у вас?

– Дорогая, думаю, это место нам не подходит, – мягко сказал Кит.

Таким образом он вежливо дал понять: «Немедленно уходим отсюда».

Я согласилась. Мы одновременно поднялись и начали надевать куртки, стараясь никого не побеспокоить своими сборами и уйти тихо.

Но это нам не удалось. Официант разгадал наши намерения и бросился к нам с другого конца зала. Я уже засунула одну руку в рукав. Но его это не смутило. Наверное, он решил, что мне просто холодно.

Боясь ранить его чувства, мы деликатно намекнули, что не нашли в меню ничего подходящего. Он не понял намека и принялся подробно описывать одно блюдо за другим, превознося их достоинства.

Пришлось нам опять сесть на места, чтобы дослушать его тираду.

– А что это? – спросил Кит, кивнув в сторону тарелки на одном из соседних столиков. На ней лежало нечто среднее между нью-йоркским стейком и филе-миньоном, гарнированное нарезанной гигантскими ломтями картошкой.

– Это и есть онглет, – проинформировал официант.

Поймав наш озадаченный взгляд (в котором, признаюсь, мелькала тень отвращения), он пояснил, что это то же самое, что знаменитый «бифштекс мясника» из мышцы диафрагмы, но вырезанный из говяжьей туши таким образом, чтобы на нем осталось немного жира.

Мы молча переглянулись. Официант нависал над нами, не желая оставлять поле битвы. В ходе краткого телепатического обмена мнениями было решено, что, увы, сегодня придется ужинать онглетом.

На вкус это напоминало говядину, но текстура мяса была ближе к баранине. Я заказала его хорошо прожаренным, но мне принесли скорее полусырым. Пришлось срезать по краям то, что я могла съесть, а остальное отдать Киту.

Единственной радостью того вечера стала жареная картошка, называемая в Англии чипсами. Это было само совершенство – лучший картофель фри, какой я когда-либо ела. Снаружи он был покрыт хрустящей корочкой, а внутри мягкий, нежный и горячий (в течение почти пятнадцати минут чипсы не остыли!). Официант открыл нам секрет их приготовления. Ломтики сначала варили, потом слегка обжаривали и давали высохнуть, а перед подачей на стол снова бросали во фритюр. Получалось волшебно!

Примерно так же волшебно, как вся моя жизнь с Китом. Мы умеем радоваться обществу друг друга даже в не самой приятной обстановке. Даже когда трудно прожевать онглет, мы смеемся, держимся за руки и строим невероятные предположения: «Что, если?!»

В тот момент мы были абсолютно счастливы. Может, это чувство было вызвано долгой разлукой или особой атмосферой города или оно возникло благодаря тем драгоценным часам, что мы провели наедине в номере с табличкой «не беспокоить» на ручке двери.

Была секунда, когда меня подмывало поговорить о работе, то есть о предстоящей поездке в Хорватию. Я уже открыла было рот, но тут подумала: «Нет, не сейчас». У нас впереди еще сорок восемь чудесных часов. Мой любимый рядом, и это главное. Больше ничего сейчас мне не нужно.

 

Глава 11

Музей разбитых сердец

Загреб, Хорватия

Сразу по прибытии в гостиницу в Загребе я почувствовала: что-то тут не так. Этот отель принадлежал американской сети, но найти англоговорящий персонал или меню на английском было непросто. Нет, перевод названий блюд можно было добыть, но приложив определенные усилия. В сувенирной лавке в холле находился прокат DVD-дисков, однако, как выяснилось, все фильмы были на сербохорватском.

– У вас много гостей-хорватов? – спросила я продавщицу.

– Нет, в основном туристы из Европы и Америки.

– Так почему же все фильмы на местном языке? – уточнила я, посмотрев на нее озадаченно.

Она ничего не ответила, только улыбнулась, как бы давая мне понять, что так уж здесь все устроено.

Загреб – город слишком уж… хорватский. Мне и раньше доводилось путешествовать по самым разным городам планеты, и в любом из них я находила какие-то влияния британской, французской, американской культуры. Во всяком случае, указатели, названия улиц, блюда в меню нередко дублировались по-английски. Везде, но только не в Загребе.

В первый день я во время прогулки по ошибке направилась не в центр, как собиралась, а в противоположную от него сторону. В результате мне довелось побывать в не очень благополучном районе. Из еды удалось раздобыть лишь кусок чуть теплой пиццы. Я ела ее на ходу и случайно забрызгала томатным соусом свои кеды и белые брюки с многочисленными карманами. Все здания в округе были покрыты граффити, из общепита имелись только бары, но в них не подавали никакой еды, только выпивку.

На следующий день я все же добралась до центра города. Но во всех ресторанах и барах меню были написаны на местном языке. Только как следует изучив список блюд вдоль и поперек, кое-где можно было найти английский перевод – сбоку и очень мелким шрифтом.

Единственное, что показалось мне знакомым в этом городе, были колесившие по городу маленькие «Форды», а также улица неподалеку от отеля, названная в честь Франклина Рузвельта.

Пройдя по нескольким небольшим улочкам со старинными фонарями, маленькими ресторанчиками и бутиками, я попала на центральную площадь, называемую Трг бана Елачича. Сразу понимаешь, что это самое сердце Загреба. Посреди нее возвышалась огромная конная статуя XIX века, изображающая генерала Елачича с поднятой саблей. Его фигура четко вырисовывалась на фоне бледно-желтого фасада.

Площадь была вымощена брусчаткой. По периметру располагался десяток магазинчиков и кафе. Все здания были старинными, что напомнило мне о том, что я нахожусь в стране намного старше моей. Я заметила несколько крутых лестниц, ведших вверх, – кажется, чуть выше находился рынок. Но я и не думала туда забираться, а вместо этого вынула камеру и сняла круговую панораму площади, а потом уселась в сторонке и принялась наблюдать за окружающими.

Очень нетрудно было различить хорватов и иностранцев. И вовсе не потому, что последние рассматривали карты города или с любопытством озирались по сторонам. Просто вид у них был более настороженный. Особенно внимательными и сосредоточенными казались американцы и представители других англоговорящих стран.

Совсем по-другому выглядели местные. Они шли уверенно, выпятив грудь и гордо подняв головы. Мимо меня прошествовала дама в тонкой облегающей футболке. Бюстгальтера на ней не было, и ее объемный бюст не менее третьего размера подпрыгивал при каждом шаге. Но ее это совершенно не беспокоило.

Я могла еще долго так сидеть, изучая местные нравы и размышляя о различии культур (например, я обратила внимание, что в кроссовках и кедах ходили только американцы, точнее те, кого я приняла за американцев).

Но время шло, и надо было возвращаться в гостиницу. Побродив еще в окрестностях площади и купив у уличного торговца початок обжаренной на гриле кукурузы, я двинулась в обратный путь. Вскоре мне предстояло встретиться с подругой Мией.

* * *

Мия – первая хорватка, с которой я познакомилась в Соединенных Штатах. Недавно она вернулась в Загреб, чтобы осуществить свою мечту – стать кинопродюсером. Перед отъездом она взяла с нас с Китом обещание, что мы навестим ее. Она с таким увлечением расписывала красоты своей родины, что нам захотелось приехать. Увы, я прибыла сюда без мужа (его я не увижу еще целых четыре недели – от этой мысли мне становилось тоскливо).

Я спустилась в холл на пару минут позже назначенного времени, но Мия не заметила моего опоздания. Она что-то кричала по-сербохорватски в трубку мобильного телефона. Я не могла разобрать, о чем идет речь (позже выяснилось, что кто-то не выполнил деловых обязательств).

Мы сели в машину и понеслись по узким улочкам Загреба на весьма приличной скорости. При этом левым плечом моя спутница придерживала телефон, этой же рукой рулила, а правой переключала скорости и оживленно жестикулировала. От такого фрирайда я испытала настоящий адреналиновый шок, эквивалентный нескольким выпитым в один присест чашкам кофе.

Мобильный бесконечно трезвонил. Я махнула рукой и перестала считать, сколько раз он прерывал нашу беседу.

– Это еще ничего, – прокомментировала Мия. – Посмотрела бы ты, что было на прошлой неделе, во время фестиваля.

Мне сложно было даже представить себе, как это было. Карьера Мии сложилась благополучно, она даже получила премию «Эмми» за один из продюсированных ею фильмов. Помимо этого она занималась организацией кинофестивалей и других связанных с кино мероприятий по всей Хорватии.

Во время путешествий я обычно стараюсь не суетиться, все делать вдумчиво, а потому ритм моей жизни на выезде очень отличается от более напряженного домашнего. Но рядом с Мией мне казалось, что я в большом безумном городе, таком, как Нью-Йорк или Лос-Анджелес. Через два дня она должна была уехать в Лондон вместе с группой, освещавшей Олимпийские игры. А сейчас нужно было срочно закончить дела, связанные с прошедшим только что фестивалем.

Мы неслись по улицам Загреба, в какой-то момент поднялись вверх по крутому холму, совершили несколько захватывающих дух спусков, резко свернули в узенький переулок и наконец прибыли на место. Телефон перестал подавать признаки жизни (лишь потому, что пропал сигнал – мы въехали на подземную парковку). Дальше нужно было идти пешком. Мия хотела мне показать Горний град, называемый также Верхним, или Старым, городом.

Он был основан еще в Средневековье и представлял собой слившиеся воедино два района – Каптол, где находилась старая церковь и епископская кафедра (сейчас на этом месте стоит величественный собор), и Градец – жилую зону, где обитали большинство горожан. Стоя на улице Радичева, соединяющей два старинных квартала, Мия рассказала мне, что здесь когда-то был глубокий овраг, по которому тек ручей Медвещак, и через него был перекинут деревянный мост.

Обитатели двух соседних холмов долгое время враждовали между собой. Это был обычный, старый как мир конфликт между народом и властью. Как-то между представителями районов произошла такая жестокая бойня, что воды ручейка окрасились в красный цвет, а мост стали называть Кровавым. Сейчас не осталось и следа от речушки и моста, да и заметить границу между холмами трудно – вся их поверхность давно замощена брусчаткой, частично застроена новыми домами, магазинами, кафе. Уличные торговцы бойко продают здесь еду. Однако жители не забывают об истории этих мест.

Мы немного постояли: я осмотрелась и послушала детский хор, звонко певший неподалеку, прямо посреди улицы. Потом мы прошли через Каменные ворота (единственные сохранившиеся от средневековой городской стены), и тут Мия понизила голос и мне тоже велела говорить шепотом. Мы нырнули под своды ворот и углубились по проулку. Справа от себя я заметила глубокую нишу с черными скамьями, такими как в церкви. На них сидели люди. Они молились; некоторые – с закрытыми глазами. Среди них были монахини в черно-белом одеянии. Впереди виднелся алтарь с большим живописным изображением Девы Марии. Перед ним стояли цветы и зажженные свечи.

Это была церковь под открытым небом, практически посреди улицы, во всяком случае, не огороженная стенами. Я такое видела впервые. Мия снова приложила палец к губам, подавая знак молчания. Мы остановились около алтарной картины. Горожане верили, что она чудотворная. Во всяком случае, во время большого пожара 1731 года она осталась невредимой.

Мы прошли дальше и через пару минут добрались до квадратной площади, посреди которой стояла маленькая церковь тринадцатого века со шпилем и красивой черепичной крышей. Черепица была разноцветной – красного, белого, голубого, коричневого оттенков, – и выглядела как мозаика. Из нее были выложены два герба: один – Загреба, а другой – провинции, столицей которого он некогда был, то есть королевства Хорватии, Славонии и Далмации.

Это была церковь Святого Марка – одна из визитных карточек Загреба. С двух сторон к ней примыкали скромные здания.

– Вот парламент, – сказала Мия, указав на одно из них. – А это – резиденция премьер-министра.

И кивнула в сторону второго.

После Лондона мне было странно, что главные государственные учреждения располагаются в столь непритязательных строениях.

Мы продолжали двигаться вверх по небольшому холму, по узкой, замощенной булыжником улочке. Слева была какая-то арка, ведущая во внутренний двор. Мия указала мне на нее, и тут у нее снова зазвонил телефон. Я вошла в арку и с удивлением огляделась по сторонам. Вокруг стояли старинные предметы, к стенам были прислонены довольно неплохо сохранившиеся архитектурные детали. Такое обычно можно увидеть в музее или в специальных хранилищах. А здесь антиквариат был расставлен прямо во дворе.

Моя подруга на секунду оторвалась от трубки, чтобы пояснить:

– Это все будут реставрировать…

Я не успела уточнить детали, а она уже вернулась к телефонному собеседнику.

Потом она упомянула, что многие дома в Хорватии представляют собой подобные «антикварные лавки», где собрана всякая всячина, сберегаемая членами семьи в течение многих веков.

– Хочешь побывать в Музее разбитых сердец? – спросила Мия, закончив телефонный разговор.

– А что, такой есть?

Оказалось, что подобное чудо не только существует, но еще и получило европейскую награду в 2011 году как самая инновационная экспозиция.

Разве можно было, учитывая цель моего путешествия, пропустить такое? Тот, кто ищет секрет счастливого брака, не может проигнорировать место, где собрана память о несложившихся отношениях.

Войдя в музей, я поразилась тому, как много людей с готовностью поведали миру свои печальные и при этом очень личные истории. Наверное, они, как и я, хотели помочь другим избежать ошибок.

Вот на стене висит топор. Его владелица разрубила им на мелкие куски двадцать пять предметов мебели, когда ее покинул муж. А вот большой альбом свадебных фотографий. Его прислала женщина вместе с рассказом о том, как распался ее брак. На одной из стен висел экран, на котором проигрывались присылаемые добровольными жертвователями видеоролики, рассказывающие о развитии отношений и о боли, вызванной расставанием.

Здесь были плюшевые мишки, наборы для бритья, старые свадебные платья, розовые пушистые наручники – в общем, самые разные предметы, так или иначе связанные с любовными историями героев и их тяжелым разочарованием. Каждый экспонат сопровождался письменным пояснением его владельца. Это были грустные хроники разбитых сердец. Читая их, можно было понять: вот этот человек все еще любит оставившую его женщину, а эта разведенная жена все еще испытывает горечь от того, что ее обманули. Некоторые рассказы были совершенно неприличными, такие не стоит поверять широкой публике.

– Вот это очень грустное письмо, – указала мне Мия на листок, который, по ее мнению, я должна была прочитать.

Я сделала несколько фотографий вещей и описаний, которые показались мне достойными внимания.

Тут Мия получила СМС-сообщение от Саньи – ее знакомой, с которой мы должны были встретиться днем в кафе. Нам пора было идти.

* * *

Мы прошли через рынок, и моя спутница указала мне на крутую лестницу, которая, казалось, вовсе не предназначена для пешеходов. Но нет, нам предстояло спуститься в Нижний город именно по ней. Аккуратно ставя ногу на каждую следующую ступеньку, я благодарила Бога, что мы движемся вниз, а не карабкаемся по ней вверх.

Через несколько минут мы уже прибыли к той самой статуе бана Елачича. В этом квартале очень много кафе. В одном из них должны были собраться несколько замужних подруг Мии. Однако они одна за другой звонили или присылали сообщения, что не могут прийти. Позвонил даже один муж – сказал, что жена кормит грудью ребенка. Она только что поняла, что у нее не получится выкроить время для встречи.

Тем не менее одна из них, Санья, была уже на месте. Быстрым шагом мы прошли к одному из самых больших кафе. Мия позвонила, чтобы узнать, где именно сидит ее подруга. Нам навстречу поднялась яркая брюнетка с длинными густыми волосами и идеальным макияжем. На ней было облегающее платье и туфли на высоких каблуках.

Внешность этой женщины поразила меня. А когда мы сели, заказали пару бутылок колы и начали разговор, я удивилась еще больше. Начнем с того, что я никогда не слышала такого количества ругательств из уст такой красавицы. Я часто забываю о том, что во многих европейских странах ненормативная лексика – часть повседневной жизни. Они понимают, что это «плохие», бранные слова, что не мешает их активно употреблять. Я слушала, как Санья, выкуривая одну сигарету за другой, сетует на то, как она ужасно (далее нецензурная брань) устала от вечно ноющих и жалующихся жен (далее нецензурная брань). Ее раздражало, что все средства массовой информации и телевидение только и твердят о том, как несчастны женщины в браке. Замужество равносильно чуть ли не смертному приговору. Она категорически не согласна с этим мнением, и ее возмущает, что людям его навязывают.

Санья работает в представительстве шведской военно-промышленной компании и курирует продажу шведских сверхзвуковых истребителей и прочей военной техники хорватскому министерству обороны.

Я разглядывала отлично сидящее на ней платье жасминового цвета и пыталась представить себе ее на работе. Ее облик не вязался с расхожими представлениями о тех, кто продает оружие.

Наверное, мужчины, с которыми ей приходилось все время иметь дело, тоже бывают удивлены ее появлением в комнате для бизнес-переговоров. Она припомнила, как однажды пришла на встречу с двумя чиновниками в строгих костюмах. Когда она вошла в переговорную, один из них взглянул на нее и сказал:

– Мне эспрессо, пожалуйста.

– А мне – мартини, – не растерялась она.

При этом ни один мускул на ее лице не дрогнул.

Эта женщина отличается прямотой и решительностью и ведет себя так в любых жизненных ситуациях, и в семье тоже.

Санья замужем уже несколько лет, и это тоже удивительно, потому что такие люди редко способны создать семью. Ведь поначалу кажется, что она, как и многие другие представительницы нынешнего поколения, чувствует себя совершенно самодостаточной и ни в ком не нуждается. Однако именно эти качества привлекли ее мужа. Он тоже очень уверенный в себе человек, и ему не страшны ее «шпильки». Ему удалось приручить ее и сделать более «домашней». Это пошло ей на пользу. На работе она остается бойцом: лихо ставит на место любого, кто ее недооценивает. Но дома Санья может позволить себе быть ласковой и нежной.

Поначалу я сомневалась, стоит ли упоминать о ней в этой книге. Она ведь в браке всего ничего, а я собиралась интервьюировать только тех, кто прожил вместе более двадцати пяти лет. Но, с другой стороны, зачем загонять себя в такие узкие рамки? Часто ли приходится встречать торговца оружием с внешностью модели, который убежденно заявляет: «Главный секрет счастья – уважительное отношение к супругу. Я требую уважения к себе, а потому и сама должна уважать партнера, правда?»

– Слишком многие хотят от других того, чего сами дать не могут, – говорила она в своей отрывистой, афористичной манере. Она уверена, что решение проблемы – отдавать всю себя, выкладываясь на сто процентов. Это мне напомнило девиз «Donnant, donnant» таксиста с Маврикия.

Санья надеется, что брак ее будет долгим, на всю жизнь. И в то же время понимает, что это в значительной степени зависит от ее веры в возможность счастья, сдержанности и последовательности. Нельзя переносить битвы с мужским шовинизмом, которые она ежедневно ведет на рабочем месте, в личную жизнь. Если она начнет вымещать на муже разочарование и обиды, с которыми иногда приходится сталкиваться по долгу службы, это убьет их любовь.

Я спросила ее, как она видит себя через двадцать лет.

– Мне представляется, что мы сидим где-нибудь вдвоем с мужем и смеемся.

Да, мне тоже так хочется видеть свое будущее.

Перед тем как расстаться, мы обменялись телефонами и адресами электронной почты. Я обещала информировать ее о том, как идет мое исследование и какие секреты я узнаю от других женщин.

Мы с Мией отправились ужинать в один из множества необычных ресторанчиков на улице Ткалчичева. Эта пешеходная улочка с пестрыми кафе и барами на любой вкус проложена в том месте, где некогда находился ручей Медвещак. Здесь к нам присоединился бой-френд Мии, и именно здесь она рассказала мне о своей ближайшей подруге по имени Зелька, у которой мне предстояло взять интервью на следующий день.

 

Глава 12

Желания, разгоревшиеся вновь

Загреб, Хорватия

Уже полдевятого вечера, а я собиралась вернуться в гостиницу к пяти тридцати. Но старый Загреб не хочет отпускать меня. Наступили сумерки, выстроившиеся в ряд фонари бледным светом освещают тротуар. Над входом в рестораны и магазины опустились яркие тенты и козырьки; засветились разноцветными огнями вывески. Здания в старой части города невысокие, не более двух или трех этажей. Лишь изредка в плотную застройку вклиниваются современные десяти-одиннадцатиэтажные «небоскребы» из стекла и бетона. Звуки города тонут в густом вечернем воздухе. Скоро ночь ляжет на эти крыши. Мне хотелось глубже погрузиться в эту колоритную и притягательную атмосферу, подходящую для какого-нибудь мрачноватого эстетского кинофильма.

Я немного проголодалась, зашла в небольшое кафе на углу Илицы, главной магистрали старого Загреба, и заказала киш-лорен и чизкейк.

Вдоль узкой булыжной мостовой были проложены рельсы, но трамваи перестали ходить примерно час назад. Машин было немного. Местные жители неторопливо прогуливались по тротуарам. Кто знает, куда они направляются?

Я поела и двинулась обратно в гостиницу. На пути мне вспомнился эпизод из детства.

Когда мне было лет двенадцать, в нашем доме несколько месяцев жила молодая женщина с маленьким сыном. Дело в том, что мои родители нередко приводили на время в дом тех, кто оказался в трудных обстоятельствах, так что я и мои сестры привыкли к обществу малознакомых людей. Карен была студенткой находившегося неподалеку престижного университета. Она жила в общежитии, а потом забеременела, и ее родственники попросили мою мать приютить ее, пока малыш чуть подрастет. Пребывание в семье должно было помочь ей войти в роль матери и научиться совмещать эти обязанности с учебой. Карен приехала к нам, когда ее мальчик, Тайлер, только родился. Я, с моим врожденным материнским инстинктом, сразу влюбилась в этого ребенка. Очень скоро родной матери уже не требовалось вставать среди ночи, чтобы кормить его или менять подгузники. Все это делала я, причем добровольно и с огромным энтузиазмом: разводила для него детское питание, мыла его, пеленала и не считала это за тяжкий труд. Еще тогда в моем сердце глубоко пустило корни желание иметь собственных детей.

Так продолжалось несколько месяцев. Я сама была еще ребенком, но тем не менее глубоко привязалась к Тайлеру, считая его родным. И вот однажды Карен ушла и не вернулась. Никто не знал, где она. Она просто исчезла, а Тайлера оставила у нас.

Я продолжала заботиться о нем, пока мои родители тщательно подбирали ему приемную семью. Мне, подростку, тогда было непонятно, почему я не могу усыновить малыша. Ведь я отношусь к нему куда лучше, чем биологическая мать. Но мне объяснили, что суд вряд ли позволит двенадцатилетней девочке взять под опеку младенца.

И вот настал день, когда усыновители нашлись. Это была симпатичная пара из нашей церкви. Тайлеру в то время было уже больше года, он рос у меня на руках, на моих глазах учился ходить… Когда его вместе со всеми вещами отправили в новую семью, я думала, мое сердце разорвется.

Но мама напомнила мне, что мой малыш не уезжает далеко. К счастью, мы не потеряем его следы в лабиринтах системы опеки. Он будет рядом, и я смогу часто с ним видеться.

Целую неделю после его переезда я считала часы – ждала воскресенья, когда увижу его вновь. Только войдя в церковь, я ринулась в комнату для детей, что находилась неподалеку от женского туалета. Я открыла дверь и с криком «Тайлер!» бросилась к нему, протянув вперед руки.

Он посмотрел на меня круглыми от удивления глазами, повернулся спиной и спрятался в объятиях своей приемной матери.

Как мне было больно! Этого чувства я не забуду никогда.

Мы вернулись домой, я ушла к себе в комнату и прорыдала весь вечер так, что лицо опухло, все слизистые пересохли, а желудок свела судорога. Я плакала еще несколько дней. Наконец ко мне пришла мама и сказала:

– Фон, пойми, Тайлер не знал никакой матери, кроме тебя. Теперь он думает, что ты его покинула, предала. Это пройдет, надо лишь немного подождать.

Вот такая история. Но уже тогда, в двенадцать лет, я знала, что Господь предназначил мне быть матерью. Может, мне удастся многого достичь в жизни, но настоящим стремлением моей души будет только материнство.

Но жизнь внесла коррективы в мои планы. Я не вышла замуж в двадцать один или двадцать два года, как планировала, и не завела детей в двадцать три. Тогда я еще не вполне повзрослела и не была готова стать матерью и даже женой. Я была взбалмошной, амбициозной и не желала никому уступать. Было невозможно строить со мной прочные долговременные отношения.

Прошло еще несколько лет, и я вышла замуж за Кита. Тогда мне было двадцать шесть. Биологические часы громко тикали: я знала, что с физиологической точки зрения готова к материнству. Но еще до свадьбы мы с Китом договорились, что подождем год, прежде чем рожать. Нам хотелось сначала насладиться супружеской жизнью. Однако у всех моих подруг уже появились малыши, и вскоре после замужества я стала уговаривать Кита пересмотреть наше соглашение.

Но он твердо стоял на том, что нужно подождать. При этом мы много раз обсуждали эту непростую тему. Он упирал на то, что у нас все закрутилось слишком быстро: до того как пожениться, мы знали друг друга всего девять месяцев (этот срок включал в себя и знакомство, и период ухаживания, и помолвку). Нам надо было привыкнуть, приспособиться друг к другу, научиться общаться, находить компромиссы. Ребенок значительно усложнил бы нашу задачу. Да, она выполнима, ведь многим приходилось бывать в такой ситуации, и они выходили из нее достойно. Но мы оба так погружены в свою работу, так заняты карьерой! Неизвестно, что будет с нашими отношениями и будем ли мы хорошими родителями.

Я пролила немало слез, но все же согласилась с доводами моего мудрого мужа, а со временем настолько уверилась в его правоте, что решила подождать еще год, а потом еще и еще. Он был моим лучшим другом, мне так нравилось быть его женой. И карьера шла прекрасно. Мы видели много прочных союзов, где супруги ждали лет пять до появления детей. Я пришла к выводу, что и нам лучше повременить.

И вот наступила пятая годовщина брака.

Я снова заволновалась. Как хорошо было бы завести ребенка! Кит согласился, мы отказались от противозачаточных средств и с воодушевлением принялись осуществлять планы по пополнению семейства. Это было здорово! В моей семье женщины беременели с легкостью. Например, когда моей маме было уже сорок, с ней случилась очередная «приятная неожиданность». Самый юный из моих братьев почти на шестнадцать лет младше меня.

Мне и в голову не могло прийти, что у меня с этим возникнут проблемы.

Прошел месяц, потом еще один, два, три… Никаких результатов. Я была близка к панике.

Окружающие нередко говорили мне, что мы с Китом по-прежнему счастливы и влюблены, как в самом начале отношений, потому что у нас нет детей. Неужели это правда?

Поначалу даже слушать не хотела подобного рода комментарии, а потом почему-то начала задумываться об этом мнении, бытовавшем среди поживших некоторое время в браке людей. Мне вдруг стало очевидно, как меняется жизнь, когда в семье появляется еще один маленький человек. Я со страхом разглядывала женщин, увешанных сумками с детским питанием, слингами или кенгуру для переноски малышей. На плечах их кофточек нередко виднелись следы младенческой отрыжки. Некоторые бросили работу, у них совсем не было времени встречаться с друзьями. Многие месяцами спали не более чем по три часа в сутки. Никто не спорит, что маленькие дети такие милые и хорошенькие, что они дарят родителям и другим родственникам море радости и счастья. И все же, если понаблюдать за жизнью семьи с малышом, это вряд ли можно назвать рекламой деторождения.

Я испугалась и поняла, что не готова так радикально изменить жизнь. Может, когда-нибудь потом…

И вот как-то среди рабочего дня я позвонила Киту и сказала ему:

– Милый, знаешь, я, наверное, еще не готова завести ребенка.

Мой понимающий и разумный муж спросил, почему я так думаю. Уточнил, уверена ли я в своем решении. Взвесив все, он со мной согласился.

Я повесила трубку и позвонила врачу, чтобы назначить новый противозачаточный курс.

И никогда после не жалела об этом. Вообще-то в последние несколько лет у меня совсем не было времени, чтобы думать о продолжении рода. Я даже стала находить оправдания, почему мне пока не стоит рожать.

Сейчас мне под сорок. Конечно, беременность в таком возрасте проходит куда труднее, чем в молодости. Но до приезда в Загреб я не осознавала, что на самом деле в глубине моей души живет страх. Я боюсь, что после рождения ребенка наши отношения изменятся. Ведь столько несчастливых пар рассказывали нам об этом. Мне страшно, что малыш поглотит всю меня, а муж почувствует себя отвергнутым и заброшенным; что дети усложнят наши с ним отношения и нам придется выбирать: либо быть страстными супругами, либо хорошими родителями.

Эти мысли начали посещать меня после одной из недавних встреч.

Путешествуя по Южной Африке, я брала интервью у пар из Кейптауна и с Маврикия, а после этого решила на пару дней заехать в Йоханнесбург. Никаких особых дел у меня там не было, но мне хотелось посетить город, который казался таким притягательным с детских лет, когда его фотография висела на холодильнике в родительском доме.

Перед отъездом из Кейптауна мне позвонила одна из ведущих журналисток крупной южноафриканской газеты. Она узнала о моем турне от коллеги, которая, в свою очередь, тоже следила за моими перемещениями. Журналистка работала в Йоханнесбурге и хотела взять у меня интервью. Пришлось согласиться на эту встречу, хотя времени на осмотр города было совсем немного.

Когда Кашифа вместе с фотографом прибыли на встречу, они были очень удивлены, увидев меня. Она призналась, что ожидала встретить «пожилую богатую белую американку-домохозяйку», а не худенькую чернокожую бизнес-леди тридцати с небольшим лет.

– Мы ожидали совсем другого! – призналась она.

Так и не знаю, что это было – комплимент или разочарование, которого она не сумела скрыть.

Кашифа была чуть моложе меня и обладала таким же, как и я, холерическим темпераментом. Она начала интервью с того, что заявила о скептическом настрое по отношению к счастливым бракам. Побывав на странице нашего клуба в Facebook, она поначалу сочла эту затею «странной». Тысячи женщин собираются вместе на виртуальной площадке, просто чтоб сказать несколько хороших слов о своей семье и муже? Зачем это все нужно? Я не ставлю ей в вину возникшие у нее сомнения. Действительно, мало кто организует сообщества, чтобы поговорить о преимуществах брака. Она напомнила мне (как напоминали и будут напоминать многие до и после нее), что с появлением детей все меняется. Было видно: она не уверена, что у меня есть право давать рекомендации очень разным женщинам, живущим в странах с разными традициями. И особенно тем, у кого есть родительский опыт.

Я уверила Кашифу, что вовсе не собираюсь учить кого-либо жить. И не только потому, что у меня нет детей, но и потому, что я замужем всего десять лет. Я лишь транслирую мнение и советы тех, кто прожил в счастливом браке гораздо дольше. У меня нет и тени сомнения в том, сказала я ей, что с рождением детей многое меняется. Однако сотни участниц клуба, да и другие женщины из разных уголков мира, не раз свидетельствовали: расширение семьи вовсе не обязательно означает ухудшение отношений. Если их сохранение остается для пары приоритетом и если супруги не желают утратить живого контакта друг с другом, этого не произойдет.

Ее все это не убедило. Она направила мне напечатанное интервью (по иронии судьбы размещенное на той же странице, что и сообщение о разводе Тома Круза и Кэтти Холмс), и я с грустью прочитала концовку статьи: «Однако на деле жизнь иногда разбивает безоблачное счастье пары. По крайней мере, в моем случае это именно так. Для меня самый важный человек на свете – мой сын. Я обожаю мужа, но ребенок стоит на первом месте!»

Кашифа не одинока. Такое мнение чрезвычайно распространено, что совершенно не делает его универсальной истиной.

* * *

Незадолго до того, как я уехала в нынешнюю командировку, мы с Китом были у знакомых на свадьбе. Рядом с нами сидела пара чуть старше нас. Они поглядывали на то, как мы прикасаемся друг к другу и время от времени целуемся, будто вокруг никого нет. Потом они поинтересовались, есть ли у нас дети.

– Нет, – честно ответили мы.

– Вот и хорошо. Продолжайте в том же духе. После появления детей все изменится.

Тогда я еще не знала, что одна из предстоящих встреч изменит мой взгляд на семью с детьми. Страх уступит место счастливому ожиданию: желание завести ребенка разгорится с новой силой. Те, кто говорит, что не стоит этого делать, может, и правы, но лишь отчасти. Есть и другая правда, которую усвоили многие счастливые женщины и готовы ею поделиться с нами.

 

Глава 13

Любовь как свечка

Загреб, Хорватия

Я свято верю в Божий промысел. У вас, наверное, тоже бывали моменты, когда неожиданно появлялся нужный человек или вы случайно слышали нечто, что очень важно услышать именно вам, именно здесь и сейчас.

Бывает, что ранее закрытые двери неожиданно открываются или то, что казалось бедой, вдруг оборачивается фантастической удачей.

Думаю, в судьбе каждого иногда случаются подобные события, происходящие «как по заказу». Невольно начинаешь верить, что только Господь может создать и воплотить в жизнь такой сценарий, в котором идеально учтены время и место.

Идя на встречу с Зелькой, я еще не знала, что участвую в подобном «божественном сценарии». Однако после оказалось, что эта женщина явилась как раз в нужный момент, чтобы разрешить раздиравшие мне душу противоречия, связанные с вопросом рождения детей. Ее пример с яркой очевидностью противостоит всем, кто кричит, будто дети губят брак и всегда приходится что-то приносить в жертву – либо супружеские отношения родительским обязанностям, либо наоборот.

Большинство женщин, с которыми я встречалась до этого, были старше меня, и мне это нравилось. Я впитывала их мудрость, принимая все, что они говорили, очень близко к сердцу, будто от их советов зависела моя судьба (хотя иногда она и впрямь может от этого зависеть).

Но обмен опытом с ровесниками тоже по-своему чрезвычайно ценен, ведь люди моего поколения встречаются с хорошо знакомыми мне трудностями. Именно поэтому столь авторитетным стало для меня мнение Зельки – жены, матери двоих детей, весьма преуспевшей также и в карьере. Она была одной из немногих, чье интервью я решила все же опубликовать, несмотря на то что ее семейный стаж не отвечал условию «двадцать пять лет и более». Открытые ею секреты имеют отношение к сегодняшнему дню, к современной действительности, с которой сталкиваются женщины, работающие и растящие детей именно сейчас, а не, скажем, сорок лет назад, когда многое было другим.

К моменту нашей встречи Зелька и ее муж отметили тринадцатую годовщину знакомства. Из них женаты они были девять лет. При заключении брака ей было двадцать восемь лет. Муж на год ее моложе. Их старший ребенок, сын, появился на свет незадолго до первой годовщины свадьбы. Так как супруги встречались до женитьбы целых четыре года, они решили, что больше не будут тянуть с пополнением семьи.

Мы с Зелькой встретились в небольшом кафе. Я сразу прониклась к ней симпатией, когда она сказала:

– Простите, что немного опоздала. У меня сегодня было четыре деловые встречи, и последняя только недавно закончилась.

Я была очень рада, что ей удалось выкроить время для меня.

Зелька занимает пост директора по маркетингу в большом издательском доме и курирует распространение двух крупнейших хорватских газет. До рождения детей она работала каждый день по двенадцать-четырнадцать часов в сутки.

Забеременев в первый раз, наша героиня приняла твердое решение: семья будет на первом месте. Она отправилась к начальству и сказала, что ей необходимо скорректировать график работы – не более восьми часов и только в будние дни. Если руководство решит понизить ее в должности, что ж, она не в обиде, ведь теперь приоритеты изменились.

– Поначалу было тяжело, – вспоминала она. – Трудно переключиться на другой ритм жизни. После безумно загруженных, наполненных событиями дней странно было целый день сидеть дома и то кормить сына, то укачивать его.

Взволнованным, временами прерывающимся от переполнявших ее эмоций голосом Зелька говорила о кормлении грудью и о других сложностях, возникших на раннем этапе жизни малыша. Молока было мало, и от этого в ней росло чувство вины. В то же время появилось ощущение, часто портящее жизнь счастливым супругам: ей начало казаться, что теперь, с появлением младенца, все прекрасное, что было у них с мужем, осталось в прошлом. Это происходило подсознательно, однако горечь отравляла душу.

– Думаю, что беда не приходит одна. Первая проблема влечет за собой вторую, потом следующую. Они растут как снежный ком, – рассказывала она о первых месяцах, когда нужно было приспособиться к новой жизни.

Спать ей приходилось не более трех часов в сутки.

Через некоторое время они с мужем серьезно обсудили сложившееся положение и приняли жесткое решение:

– Мы пришли к соглашению, что будем прислушиваться только к себе. Постараемся реализовать то, о чем мечтали, не падать духом и смотреть на жизнь с оптимизмом, который всегда присутствовал в наших отношениях. Что бы ни твердили вокруг, мы попробуем получить максимум удовольствия от нынешнего этапа родительства.

Мне было ясно, что Зелька очень старалась как можно лучше сбалансировать свою жизнь в это непростое время. При этом каждый день наваливался новый груз рабочих обязанностей, дома ждал ребенок, требовавший постоянного внимания, при этом она делала все возможное, чтобы не потерять контакт с горячо любимым мужем, потому что категорически не желала ставить общение с ним на последнее место.

– Те, кто живет лишь воспоминаниями о прошлом, не могут двигаться вперед. С другой стороны, люди, вечно ожидающие наступления счастливого будущего, упускают возможность жить настоящим, –

считает Зелька.

Слушая мою героиню, я понимала, что принятое ею и ее супругом решение не унывать не было универсальным противоядием от всех проблем. Это всего лишь подпорка, костыль, позволяющий более уверенно пройти через испытания. Оба понимали, что ребенок подрастет и все наладится. Да, появятся новые потребности, и придется снова подстраиваться. И все же, скорее всего, можно будет хотя бы высыпаться!

Зелька не выглядела измученной, хотя она оставалась на ответственной и требующей больших моральных и физических сил должности и при этом была мамой двух детей – шестилетнего сына и годовалой дочери. Муж ее тоже работал по двенадцать часов в сутки. И все же она была счастлива. Это было не показное, натужное счастье, а подлинное чувство удовлетворения жизнью. Улыбка ее светилась искренностью. Я много общалась с замужними женщинами и научилась отличать настоящую радость и гримасы на кислой физиономии.

– Если бы была возможность повернуть время вспять и вернуться к моменту, когда родился первый ребенок, вы бы что-нибудь поменяли? – спросила я.

Ее этот вопрос удивил и развеселил. Ей было странно даже подумать о такой возможности.

– Наверное, я бы меньше переживала за него, – ответила она с улыбкой.

– Когда столько забот, удается ли ставить на первое место отношения с мужем?

– Конечно, удается, – без колебаний заявила она. А затем добавила: – Но и дети для меня тоже на первом месте.

– Как так?

– Знаете, родители часто говорят детям, что они любят их всех одинаково, никого не выделяя. Примерно то же самое и здесь. Я слабое существо, всего лишь человек, и поэтому вряд ли могу подарить кому-то совершенную любовь, будь то муж или ребенок. Но каждый день я стараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы дать им по максимуму и именно в той форме, в которой это им требуется. Если муж для меня является приоритетом, это не значит, что я отвергаю детей, и наоборот. Ежедневно приходится искать равновесие в отношениях. Конечно, не все получается идеально. Но так было и до рождения малышей. Мы открываемся навстречу друг другу и, насколько хватает сил, бескорыстно дарим свою любовь.

Как-то раз мне довелось услышать интересный пример, иллюстрирующий сущность такой любви. К одной женщине, ожидавшей второго ребенка, пришла малолетняя дочь и спросила, правда ли, что с появлением маленького братика мама будет любить ее меньше. Мать пообещала, что, конечно, этого не произойдет. Но не по возрасту сообразительной девочке простого уверения было мало. Как же убедить ее? Мудрая женщина решила устроить эксперимент. На столе стояла зажженная свеча; она принесла еще одну, незажженную, и велела дочери посидеть спокойно и понаблюдать.

– Видишь эти две свечки? Одна из них – это ты, а горящее пламя – моя неугасающая любовь.

Затем она указала на незажженный фитилек.

– А это – твой маленький брат. Когда он родится, я буду любить его так же, как люблю тебя.

И она зажгла вторую свечу от первой. Девочка с удивлением следила за ее действиями, а в голове ее шла напряженная работа.

– Посмотри, разве огонь погас или уменьшился, когда я зажгла вторую свечу? – спросила мать.

– Нет.

– То же самое произойдет, когда родится малыш. Вы оба будете мне одинаково дороги. Потому что любовь – это то, что может бесконечно приумножаться.

Зелька подкрепила ту же мысль еще одним примером из жизни.

– Когда сын спросил, является ли он для меня самым важным человеком на свете, я ответила «да», но добавила, что и его сестренка, и его отец так же важны для меня.

Пришлось объяснить, что между ними не может быть соперничества, они все равны. Я сказала ему, что родители, конечно, должны уделять время детям, но при этом и маме с папой тоже надо иногда побыть вдвоем. Я стараюсь отдавать своим близким как можно больше и делить свою любовь поровну между ними. Они знают, что семья для меня важнее всего остального.

Я поинтересовалась, не ревнует ли ее муж к детям, не чувствует ли себя покинутым. Или, может, детям кажется, что они на вторых ролях по сравнению с отцом?

Для нее все просто: все они самые главные и никто не обойден вниманием.

Но, не унималась я, может, иногда все же возникает ощущение, что ее разрывают на части: работа, дети, муж?

– Да, действительно, порой появляется такое чувство. Но ведь это временно, – ответила она буднично, как бы объясняя мне нечто совершенно очевидное. Как и многие другие пары, у которых я брала интервью, Зелька и ее супруг уверены, что дети остаются частью семьи лишь какие-нибудь лет двадцать, а потом вырастают и уходят в «самостоятельное плавание».

Во всяком случае, через несколько лет сын и дочь станут подростками, будут заняты в школе, так что у родителей снова появится больше времени друг для друга. Сейчас супругам приходится делить свой досуг – часть проводить с детьми, а часть – друг с другом. Но это их не беспокоит: таковы реалии семейной жизни, а они создали именно такую семью, о которой мечтали.

Зельке нравится быть женой, быть матерью, работать. Она считает, что ни одно из этих занятий не надо приносить в жертву другим. Да, нужно уметь все правильно сочетать, но ведь в любом случае жизнь состоит из компромиссов.

После встречи с Зелькой я чувствовала себя как садовник, пропалывающий сорняки в саду. Эти сорняки – сомнения, коренившиеся в сердце. Я видела столько счастливых женщин (не важно, прожили ли они в браке девять лет или пятьдесят). Все они признавали, что сразу после рождения детей паре бывает нелегко. Но эти испытания стоят того, чтобы их пройти. Они позитивны. К тому же они временны. Эта жизнь дается нам для того, чтобы мы развивались и совершенствовались. Испытания делают нас сильнее, а малыши растут, причем быстро.

Если в моей семье появится младенец, требующий постоянной заботы, конечно, мое внимание будет направлено прежде всего на него. Но это же так здорово! Если я не забуду о необходимости сохранять близость с мужем, не отодвину его на второй план, новый опыт пойдет на пользу всем нам. Мы еще больше сроднимся, еще лучше будем понимать друг друга, научимся настоящему партнерству. Все, с кем я встречалась, так или иначе подтверждали это предположение. Это радовало и воодушевляло меня.

* * *

Я побродила по улицам Загреба еще час, размышляя о том, что сегодняшняя встреча была своего рода перстом судьбы для меня. В моем сердце что-то перевернулось.

Потом я возвратилась в отель и позвонила Киту.

– Дорогой, после возвращения домой я готова пойти к врачу и проконсультироваться о том, что нам необходимо сделать, чтобы завести ребенка.

Некоторое время назад Кит предложил мне подумать о возможности экстракорпорального оплодотворения, если не получится забеременеть самостоятельно. Наша нынешняя страховка покрывала стоимость такой процедуры. Я тогда высказалась против этой идеи прежде всего потому, что знала: если захочу, то, скорее всего, смогу забеременеть и самостоятельно. Но, разговаривая с ним по телефону, я заверила его, что, если ничего не получится естественным путем, будем обсуждать любые варианты – от ЭКО до усыновления.

Я знала, что он давно мечтал стать отцом, но предпочитал не думать об этом всерьез, пока я не созрею. Меня это волновало, но он не раз успокаивал меня: говорил, что ему нравится жить со мной и он считает, что мы можем быть счастливы даже без детей. Да, было бы здорово, если бы они появились, но нам и так хорошо, и не стоит предпринимать каких-то серьезных действий, пока мы оба не будем готовы стать родителями. (Как же я его все-таки люблю!)

Мой страх улетучился. Сердце пело. Господь помог мне измениться. Через Зельку я получила от Него новый призыв – оставить старые предрассудки и двигаться вперед.

Однако не так просто преодолеть наследие долгих лет колебаний. Мне нужно было пересечь океан, встретиться с людьми из далекой страны, а еще долго бродить по узким улочкам старинного города, чтобы разделаться с сомнениями и пробудить в своей душе давно заснувшее желание иметь большую семью. Я сидела на кровати в гостинице и думала обо всем, что произошло со мной в последние дни. И вдруг очень четко вспомнила забытое ощущение – то самое, которое возникло у меня, когда я впервые взяла на руки маленького Тайлера.

 

Глава 14

Лирическое отступление

Рим, Италия

Я много лет назад влюбилась в Рим. Овеянный славой и хранящий память о величии давно погибшей империи город проникнут особым духом древности. Это колыбель западной цивилизации.

Свидетели истории города «обитают» не только в музейных залах с тщательно выверенным температурным режимом. Кажется, печать веков лежит на всем вокруг: на облупившейся штукатурке почти любого здания, на мостовых узких улочек, складывающихся в причудливый лабиринт, на величественных стенах Ватикана.

Рим, воплощение самой истории, захватил мое воображение. Создается впечатление, что он и его обитатели так дорожат прошлым, что пренебрегают настоящим. И мне по душе их гордое упрямство, их бунт против скоротечного времени и непреклонное сопротивление современному миру с его изменчивостью и непостоянством.

Сооружения, которые в других городах объявили бы памятниками архитектуры, в Риме служат обычными жилыми домами. По дороге из гостиницы в центр я обращала внимание на множество исторических достопримечательностей: разглядывать их интересно, да и дорогу обратно по ним будет легче найти.

Я собиралась обойти все главные места – Колизей, Пантеон, весь Ватикан, собор Святого Петра, площадь Испании; прогуляться вдоль Тибра, прорезающего город, посетить музеи, полюбоваться на статуи… Этот список можно продолжать бесконечно.

Вообще-то я была в Риме и раньше, поэтому знала, что город сам ведет путешественника, подсказывает ему, куда двигаться. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Мне не нужна была культурная программа; меня влекла вперед жажда нового. Может быть, именно поэтому я заранее не планировала никаких интервью в Риме. Предполагалось, что это место создано для неожиданных открытий. Город сам пошлет мне правильных собеседников, которые поделятся со мной и с нашим клубом своим опытом.

Когда мы в последний раз были в Риме вместе с Китом несколько лет назад, то во второй половине дня обычно заходили в какое-нибудь кафе, чтобы выпить пару чашек капучино и попробовать изысканные крошечные десерты. Мы наблюдали, как горожане выстраиваются в очередь за послеполуденным эспрессо. Кофе в Риме поистине совершенный. Это предмет национальной гордости. Крепкий и бодрящий эспрессо с золотисто-коричневой пеной подают в миниатюрных чашечках. Многие осушают чашку стоя, одним глотком и тут же ставят ее обратно на стойку возле кофемашины.

В этот раз я снова отправилась в кафе, решив, что, возможно, именно здесь меня ждет интересная встреча. Я даже обратилась к Богу, чтобы он послал мне героиню интервью. Я была уверена, что отклик будет, ведь Он всегда отвечает на мои молитвы. Иногда этот ответ означает «нет» или «не сейчас», но все же чаще Господь говорит мне «да».

Кит заметил это, еще когда мы только поженились. Он сказал, что мои молитвы всегда «срабатывают», даже если я прошу о чем-то глупом или фантастическом. Поэтому муж иногда просил меня помолиться о том, что важно для него или для нас обоих.

И теперь, в Риме, я просила Бога послать мне нужных людей и ждала чуда.

В Италию я прилетела во второй половине дня. Из аэропорта взяла такси и направилась в отель за городом. Я выбрала его, потому что он дешевле, чем гостиницы в самом Риме. При этом в город легко добраться на гостиничном автобусе, курсирующем туда и обратно. Получив ключи и оставив багаж в номере, я решила, что пора пообедать. Ресторан находился на первом этаже. У барной стойки я сразу заметила двух женщин средних лет. Они ели какие-то булочки, чипсы с соусом и запивали все это шампанским.

Зная, что Бог в любой момент может ответить на мой «запрос», я подумала: а вдруг это и есть те, кто мне необходим?

Я подошла к бару, села рядом с ними и заказала пиццу «Маргарита».

– Что-нибудь еще? – спросил официант.

– Принесите мне бокал того же вина, что пьют мои соседки.

Они, как я и предполагала, услышали мои слова и повернулись ко мне.

– Здравствуйте, я Синди, а это Барбара, – сказала мне та, что поближе. Ее выговор выдавал жительницу южных штатов США. – Откуда вы?

– Из Лос-Анджелеса. А вы?

– Из Лафайетта, штат Луизиана.

Не такая уж редкость – встретить соотечественника в крупнейших туристических центрах мира. Когда подобное происходит, я испытываю противоречивые чувства – радость и неловкость одновременно. Возможно, наши пути больше никогда не пересекутся и я никогда не увижусь больше с этими женщинами, но в этот момент мы все «в одной лодке». Мы земляки, спутники в странствиях, почти родные. И в то же время меня немного раздражает присутствие других американцев, ведь хочется быть уникальным представителем своей страны в далеком краю или, наоборот, смешаться с толпой местных жителей, чтобы тебя не принимали за чужака.

Однако, несмотря на все эти мысли, я возлагала большие надежды на эту встречу. Может, эти дамы владеют какими-то особыми тайнами прочного брака?

– Что вы делаете в Риме? – спросила Синди.

– Я собираю материал для книги о браке и езжу по разным странам, чтобы узнать секреты счастливых семей.

Обычно мой ответ пробуждает интерес у собеседников. На лице Синди отразилось любопытство.

– Вы могли бы чем-то со мной поделиться? – обратилась я к ней. – Вы замужем? Я опрашиваю тех, кто прожил счастливо двадцать пять лет и более.

– Ну, да, мы с мужем прожили больше четверти века, но я, пожалуй, не считаю свой брак очень уж счастливым. Скорее наши отношения можно назвать сносными.

В это время Барбара поднялась со стула и сказала, что пойдет что-то уточнить: я даже не очень расслышала, что именно. Мы с Синди продолжали беседовать о моем проекте. Ей очень хотелось узнать о нем побольше. Минут через пятнадцать вернулась ее подруга. Не знаю, куда она ходила, но, вскарабкавшись на барный стул, Барбара заявила, что может мне кое-что сообщить.

– Знаете, в чем главный секрет? В везении.

Ох, не такого ответа я ждала.

– Во всяком случае, удача играет в этом деле большую роль, – продолжала моя собеседница.

Она уже в третий раз была замужем и, по ее признанию, с трудом выдерживала все это. Однако ее родная сестра прожила в благополучном браке более тридцати лет и обожала свою половину. Ей это легко удавалось, а Барбара уже в третий раз терпела фиаско.

Слушая ее рассуждения, я подумала, что это явно не тот человек, которого послал бы мне Бог в ответ на мои молитвы.

Но не все еще потеряно. Мне принесли пиццу, и она заняла все мое внимание: тонкое хрустящее тесто, восхитительный соус маринара, свежая моцарелла и спелые помидоры. В тот момент она была для меня символом Италии, прекрасным символом, который можно с аппетитом съесть.

Синди и Барбара покинули ресторан и вернулись к мужьям, и я вскоре тоже поднялась наверх. Нужно созвониться с Китом (как мы всегда делали по вечерам), а потом отдохнуть и зарядиться энергией, чтобы завтра выйти в город, на поиски неведомых счастливых супругов.

Перед вылетом из Лос-Анджелеса я закачала в iPhone аудиокниги «Есть, молиться, любить» Элизабет Гилберт и «Авва Отче!» Бреннана Мэннинга.

Я начала слушать обе, но ни одну не закончила – все время была занята. В какой-то момент я прослушала часть первой главы «Авва Отче!», но дальше дело не пошло. Однако я не оставляла попыток одолеть эту книгу, потому что моя близкая подруга и одна из «соосновательниц» клуба с восторгом отзывалась о ней. Мне не так уж нравился Мэннинг, но хотелось сделать приятное подруге. Да и обсудить с ней книгу потом будет интересно.

На пути из отеля к Колизею я решила дать автору еще один шанс, включила плеер и… на этот раз могла оторваться! Впечатление было совершенно отличным от первого. Всю дорогу я не вынимала из ушей наушники. За окном автобуса проплывали красоты Рима, но мое сознание было далеко. Время от времени я отвлекалась лишь для того, чтобы проследить за лихими итальянскими мотоциклистами, с головокружительной скоростью гоняющими на своих знаменитых мотороллерах «Веспа».

Гостиничный автобус остановился неподалеку от мемориала Виктора-Эммануила II, выстроенного из белого мрамора. Полукруглая коринфская колоннада была увенчана гордо развевающимися в вышине итальянскими флагами и двумя бронзовыми скульптурными группами, изображающими колесницы с крылатыми возницами. В центре небольшой площади стоял памятник самому королю – объединителю Италии. Меня поразило, что комплекс Виктора-Эммануила находится в идеальном состоянии и сияет белизной. И это в городе, где так много ветхих зданий! В нем чувствуется сила и красота. Видимо, итальянцы испытывают, глядя на него, особые патриотические чувства.

В этом великолепном архитектурном сооружении находятся также Могила неизвестного солдата и Вечный огонь. Я подумала о Форуме, который расположен совсем неподалеку, и о том, что там, по преданию, поддерживается неугасимое пламя со времен Древнего Рима. Прошли тысячелетия, а римский дух все еще жив, как и символы великой империи.

Вдали маячил Колизей, и поначалу я решила направиться к нему.

Но меня так захватила книга, что не хотелось никаких других впечатлений. К тому же у меня не было желания идти туда, где всегда толпится множество туристов. Я пребывала в медитативном настроении, требовавшем уединения, а поэтому пошла в противоположную от Колизея сторону, изменив планы. Вместо осмотра достопримечательностей я целиком посвятила день книге, через которую Господь открыл мне новые горизонты. Несколько часов прогулки по городу: вдоль древних руин и железнодорожных путей, по улочкам, названий которых не могу припомнить. В какой-то момент я остановилась прямо посреди тротуара и стала судорожно записывать впечатления в раздел заметок в смартфоне: «Откуда у меня берется ощущение собственной ценности, значимости? Способна ли я осознать и принять тот факт, что Бог любит меня безусловной любовью? Почему мне постоянно кажется, что нужно добиться успеха, чтобы окружающие приняли меня? Чувствую ли я себя прощенной за те грехи, что были у меня в прошлом? Прощаю ли я сама себя? Зачем я ношу непроницаемую личину сильной женщины, если на самом деле хочу быть смиренной и ранимой?»

Я печатала быстро, обоими большими пальцами. Немногочисленным прохожим приходилось обходить меня. Эта часть города была совсем не такой людной, как центр. Я осмотрелась, чтобы понять, где нахожусь, но никаких знакомых памятников архитектуры не обнаружила. Впереди маячила очередная величественная руина. Поднявшись на холм и миновав нечто похожее на стадион или открытую площадку университетского спортивного клуба, где молодые люди бегали и занимались на тренажерах, я заплатила три евро и прошла в ворота музейного комплекса. Раньше он мне был незнаком – это Термы Каракаллы, тихое и безмятежное место, окруженное садами. Я бродила среди останков здания, построенного еще в 216 году н. э. и служившего когда-то общественными банями. Я созерцала красоты терм, слушала «Авва Отче!» и пыталась найти ответы на вопросы, которые Бог ставил передо мной. Пока еще было непонятно, как все это связано с моим пребыванием в Риме. В моем сердце шевелились совсем не счастливые мысли. И они не имели никакого отношения к семье. Они были очень личными, требовавшими внутренней работы. И все же вне зависимости от того, приятен ли был вопрос, я старалась честно заглянуть себе в душу и найти на него ответ.

Почти все время в Риме я провела именно так. Понимаю, что жалко оставлять без внимания такой прекрасный город. И все же мне хотелось сказать ему: «Сейчас не время погружаться в тебя, потому что я погружена в себя». И я действительно открыла в себе очень многое.

О путешествии по разным странам перед написанием книги я молилась много месяцев – задолго до того, как оно началось. Я просила Бога, чтобы Он благословил мой путь и хранил меня в дороге. Как же я могла позабыть, что значит истинное благословение?! Настоящая благодать – это когда тебя выворачивает наизнанку от того, что ты узнаешь о себе. Да, не очень приятное ощущение. И все же я не отчаивалась. И продолжала надеяться, что еще встречу героиню интервью. Почему-то этого не происходило. Впрочем, неудивительно, ведь я была абсолютно поглощена собственными мыслями.

И тут до меня дошло. Господь не пошлет мне в Риме новую героиню. Он устроил мне здесь встречу с самой собой. Я должна понять, что мне предстоит сделать, чтобы мой брак стал еще лучше, еще крепче. Это было отступление от основной программы моей поездки, но оно укладывалось в ее основную тему.

 

Глава 15

Что нам мешает?

Рим, Италия

Уверена, что вы взяли в руки эту книгу вовсе не для того, чтобы узнать подробности моей личной жизни. Во всяком случае, читателя, вероятно, мало интересует та ее часть, которая не касается брака. Поэтому избавлю вас от многочисленных ненужных деталей и приведу лишь основные вехи своей биографии.

Выросла в семье, которая мне казалась строгой. Всегда ненавидела любые правила, да и религию тоже. Сбежала из дома незадолго до шестнадцатилетия. Сначала ночевала у друзей, потом скиталась по приютам для бездомных (довольно долго жила в трех таких заведениях). Бросила школу, когда училась в старших классах. Два раза пыталась покончить с собой. И все это успела до двадцати лет.

Почти вся первая половина жизни прошла у меня бестолково. А потом еще я потратила годы на то, чтобы преодолеть фобии и комплексы юности. Но, может, мне лишь показалось, что все это позади, когда жизнь наладилась и я начала строить свою судьбу, стараясь добиться того, о чем мечтала? Сейчас, пожалуй, за исключением детей, у меня есть все, к чему я стремилась. Так почему же здесь, в Риме, мое сознание так взволновали воспоминания о прошлом?

Почему, когда я прогуливалась среди античных развалин, мои мысли снова устремились назад, в детство? Я начала исследовать глубины собственной души, еще гуляя по брусчатке в Загребе. Сеанс самоанализа продолжился на улицах Вечного города.

В тот момент Господь поставил передо мной множество вопросов, но для этой книги важно следующее.

Что же на самом деле удерживает меня от того, чтобы стать матерью? Может, есть что-то еще, кроме страха испортить отношения с мужем?

Что мешает мне быть идеальной женой? Я не могу не признать, что мне до этого далеко. Несмотря на то что именно я основала Клуб счастливых жен, моя жизнь не полностью соответствует тем идеалам, которые проповедуются клубом. И это очень смущает и огорчает меня.

При этом я не собираюсь впадать в противоположную крайность и заявлять, что недовольна своим браком. Нет, я очень счастлива. Вполне возможно, что я счастливее всех, с кем лично знакома. Я обожаю мужа, мне нравится жить с ним. Наша семейная жизнь прекрасна. Он тоже меня любит и нежно заботится обо мне. Кит говорит, что и мечтать не мог о таком чудесном союзе двоих. Как минимум раз в день он уверяет меня, что несказанно рад тому, что я рядом. И так ежедневно с момента нашей свадьбы.

Так почему же, положа руку на сердце, мне приходится констатировать, что я не делаю для него все, что в моих силах? Не знаю, происходит ли это сознательно или подсознательно, но факт остается фактом.

В глубине души я это всегда знала, но какая-то часть меня отказывалась верить интуиции и делала выводы, основываясь лишь на внешнем благополучии.

За несколько недель до начала путешествия я задала Киту вопрос (любой женщине стоит спросить об этом своего супруга, впрочем, только в том случае, если она готова принять честный ответ и не жалеть о том, что вообще завела этот разговор). Так вот, я спросила у него:

– Дорогой, можешь ли ты сказать, насколько я хороша как жена, оценив меня по десятибалльной шкале?

Он принялся сопоставлять с супругами друзей:

– По сравнению с такой-то ставлю тебе 10, а по сравнению с такой-то ты вообще 100 из 10 возможных!

Конечно, очень приятно было услышать подобную оценку. Но меня интересовало другое.

– Соотноси меня только со мной же. Какая я жена сейчас в сравнении с тем, какой потенциально могла бы быть?

Вы наверняка знаете, что написано на лице у человека, когда он не может ответить сразу, а должен сначала подумать, «сконструировать правильный ответ». Недобрый знак, не правда ли?

Кит несколько секунд молча изучал потолок.

– Э-э-э… ну, знаешь, – он запнулся, а потом посмотрел мне прямо в глаза. – Я бы поставил тебе семь баллов.

В его тоне не было ни злорадства, ни иронии. Думаю, что он даже считал этот балл достаточно высоким. Но меня его ответ страшно опечалил. Он в этом не виноват, виновата я. Как всякой женщине, мне хотелось убедиться, что муж считает меня безупречной. Не сомневаюсь, что Кит любит меня такой, какая я есть, но при этом он абсолютно честен со мной.

И вот он вынес вердикт, подтвердив то, о чем я, по большому счету, и так догадывалась. Мне еще надо много потрудиться, чтобы стать самой лучшей для своего собственного мужа. В начале совместной жизни я всей душой мечтала, что смогу быть отличной женой и матерью. На данный момент, как оказалось, мне не удалось ни то ни другое. Второе пока не сбылось, потому что у меня еще нет детей. Но первое-то было мне под силу. Так что же мешает?

Наверное, вы сейчас думаете: «Господи, Фон, не стоит быть столь строгой к себе. И семь баллов не так плохо». Однако для меня это полный провал. Возможно, во мне говорят профессиональные установки, которые я усвоила, еще будучи управляющей отелем международного класса. Клиенты нас оценивали по нескольким категориям, а начальство просматривало эти анкеты, руководствуясь следующей политикой: всякий балл от восьми и ниже приравнивается к нулю. С точки зрения стандартов качества оценка ниже девяти баллов была неприемлема. Поэтому, когда Кит поставил мне «твердую семерку», я была просто убита. Конечно, нелогично проводить параллели между работой и личными отношениями, но кто говорил, что человеческое сердце руководствуется логикой? Мысль о том, как низко оценил меня Кит, не давала мне покоя несколько недель. Именно она заставила меня попробовать снова разобраться в себе, и Бог направлял эти попытки более глубоко изучить и понять собственную натуру.

Я вовсе не сердилась на Кита за то, что он нечаянно обидел меня. Мне просто хотелось, чтобы моя семья была идеальной. Что ж, значит, надо действовать, вернее, сначала попросить мужа, чтобы он составил список из шести приоритетных пунктов, указав, что я могла бы изменить в себе, чтобы лучше выполнять роль его жены.

Если бы мы меньше доверяли друг другу, Кит, наверное, решил бы, что это ловушка и что я его провоцирую. Но он во мне не сомневался. Через пару дней он послал мне список со следующей сопровождающей запиской:

«Привет, милая! Вот то, что можно было бы со временем“ усовершенствовать”. Я тебе указываю на это лишь потому, что ты сама меня об этом попросила. К тому же я осознаю, что по некоторым из этих пунктов мне и самому следует поработать над собой. Все это мелочи, с которыми я вполне могу мириться, живя счастливо с тобой до конца своих дней. Я бы никогда о них не заикнулся, если бы ты не подняла эту тему».

Я мысленно аплодировала ему. Кит знает, как подать конструктивную критику. Его подход просто обезоруживает.

Привожу перечень задач, поставленных передо мной моей половиной.

1. Больше общаться и укреплять связи с друзьями и родственниками.

2. Охотнее пробовать что-то новое (например, чаще соглашаться на посещение незнакомого ресторана).

3. Заказывать блюда так, как они представлены в меню, не прося вносить в них изменения.

4. Подольше думать, перед тем как что-то говорить, – с этим стало значительно лучше, но забывать о проблеме не стоит.

5. Проявлять бóльшую гибкость (например, не держаться мертвой хваткой за привычный образ жизни и прочие стереотипы).

6. Научиться наслаждаться настоящим, жить здесь и сейчас и отключаться от других забот, особенно от рабочих.

Я прочитала все это и тут же подумала: «Хьюстон, у нас проблемы».

Дело в том, что, ожидая его списка, я набросала свой, отчасти для того, чтобы посмотреть, насколько они пересекутся, и понять, объективна ли моя самооценка.

Только один пункт из его перечня примерно совпал с тем, какие задачи были намечены мной для себя (всего я записала двенадцать). Значит, я не только мало разбираюсь в себе и плохо представляю, в чем мне необходимо совершенствоваться; я еще и не очень хорошо знаю, что важно для моего мужа. Ведь практически ничего из предполагаемого мной не вошло в его «топ-лист». С одной стороны, было грустно: у меня обнаружились новые недостатки. С другой – я радовалась, что он никак не упомянул некоторые проблемы, которые, мне казалось, особенно трудно преодолеть. Поставленные им цели были вполне достижимы. Над этим можно начать работать еще до возвращения домой.

Много раз за время нашей совместной жизни Кит говорил мне о том, что его беспокоит моя сконцентрированность на работе, вследствие чего не оставалось сил и времени для общения с родными и близкими.

Все они знают, что у меня безумный график, и давно смирились с этим. Если друзья собираются пообедать вместе и зовут меня, они понимают, что пострадает мое деловое расписание и потом мне несколько месяцев надо будет наверстывать упущенное. Так было всегда.

Помню, как-то раз, двенадцать или тринадцать лет назад, ко мне ненадолго заехал приятель и увидел висящий на стене «срочный список» (так моя мама называла неотложные дела).

В нем, помимо прочего, значилось: «Позвонить Эрику». Я думала, его это порадует. Но он озадаченно глянул на меня и пробормотал: «Ты что, забыла бы позвонить мне, если бы не записала?» А ведь правда! Я никогда не смотрела на это с такой точки зрения.

Так я жила последние пятнадцать лет: строго по списку, а в списке – сотня пунктов. Ничего удивительного, что Кит сейчас указал мне на это. Мы с ним не раз рассуждали на эти темы. Более того, почти на каждый из моментов Кит мне указывал ранее не менее десяти раз. Беда в другом: все пункты в его перечне – симптомы более значительной проблемы. Так что же мешало мне исправиться? Что не давало мне всю себя отдать семье, как это делали многие счастливые жены, которых я интервьюировала на протяжении последних двух лет – во время нынешнего путешествия и раньше, в ходе виртуального общения в клубе? Почему же через десять лет со дня первого обсуждения этого вопроса Кит вынужден снова просить меня «не выпадать» из семьи, когда я увлечена работой?

Если для меня важнее всего на свете быть прекрасной женой и матерью и вообще хорошим человеком, почему же тогда выполнение бизнес-задач всегда играло такую большую роль в моей жизни? Этот вопрос вставал передо мной снова и снова во время моего нынешнего «интервью» с самой собой. И ответ пришел. Подспудно он был известен мне и раньше, но было страшно произнести его вслух. Я не жалела усилий на трудовом поприще (училась по вечерам и работала по двенадцать часов в сутки практически всю свою взрослую жизнь), потому что в бизнесе не боялась рисковать, в то время как в личной жизни мне было страшно потерпеть поражение.

Странным образом опасности, подстерегающие меня в деловой сфере, не так уж пугали меня. Я полностью посвящала себя какому-то проекту, но если он проваливался, не смущаясь, бралась за следующий. То же самое касалось моего подхода к инвестированию. Я вкладывала деньги в рискованные активы (риски были предсказуемыми, но все же…), не страшась неудачи.

Может, такая легкость была продиктована тем, что я никогда по-настоящему не беспокоилась о том, выйдет ли из меня успешная бизнес-леди?

Напротив, я волновалась, получится ли из меня отличная мать – такая, которую дети считают своим лучшим другом. Такая, которой можно все открыть, не сомневаясь, что она не осудит, а будет продолжать любить бескорыстно и самоотверженно. Я мечтала, чтобы мой муж и дети всегда знали, что они для меня самые важные существа на всем свете.

Я очертя голову бросилась в омут супружеской жизни, и она действительно стала самым прекрасным, что случилось в моей судьбе. Но с появлением детей все могло измениться: дело не только в том, что возникал риск разлада с мужем. Я боялась оказаться несостоятельной матерью. Это стало бы для меня самым страшным ударом. Моя мама в общении со мной руководствовалась самыми благими намерениями, и тем не менее мы жили как кошка с собакой: часто ругались и почти на все вопросы смотрели с противоположных позиций. Я, будучи совсем молодой и неопытной, буквально от горшка два вершка, жестко критиковала ее методы воспитания. Теперь, по прошествии многих лет, я понимаю, что она была прекрасным человеком и отличной матерью. Однако она и сейчас корит себя за то, что не смогла поддержать меня, наладить со мной контакт, когда я была еще подростком. И, что бы я сейчас ни сказала и ни сделала, это не избавит ее от горьких сожалений.

То, что я постоянно откладывала рождение ребенка, связано не только с опасениями за отношения с Китом, но и со страхом потерпеть неудачу в роли родителя. Что, если я не смогу забеременеть? Что, если я буду ссориться с детьми, как ссорилась со своей мамой? Что, если я наследственно предрасположена к такой неудаче – я, когда росла, конфликтовала с матерью; она в юности – со своей, а бабушка, выросшая в детском доме в Германии, имела множество претензий к бросившей ее родительнице…

Страх поражения, настороженное отношение к детям, фанатичная преданность работе – крайний трудоголизм – все эти вещи казались теперь связанными между собой. Господь, открывая одну истину, помогал мне осознать и все остальные.

Мне необходимо было сделать две вещи. Во-первых, стать лучшей женой и наладить более регулярное общение с родственниками и друзьями. Во-вторых, надо избавиться от страха материнства, страха поражения – оставить их здесь, на неровных мостовых Рима. Обычно я не боюсь трудностей и смело вступаю с ними в схватку. Однако, как выяснилось, борьба с самим собой требует больше храбрости. Но продолжать жить так, как раньше, в мире иллюзий, игнорируя нынешние прозрения, я тоже не могу. Оставался лишь один выход – отбросить прошлое и все те стереотипы, которые оно сформировало, и изменить свой подход ко всему – к работе, к браку, к общению с родственниками и ко многим вещам, о которых я умолчу, чтобы не утомлять читателя.

* * *

До самого конца пребывания в Риме я все же не оставляла надежду встретить героиню очередного интервью. Поэтому чуть дольше засиживалась в ресторанах и кафе, потихоньку разглядывая окружающих и пытаясь прочесть по их лицам, насколько они счастливы. Честно говоря, две главы, которые вы только что прочитали, не были мною заранее запланированы. Я до последнего верила, что не отступлю от основной задумки книги и отыщу какой-нибудь секрет прочной семьи по-итальянски. Но я так ни с кем и не познакомилась. Даже когда я улетала из Италии, то инстинктивно оглядывалась по сторонам, пытаясь угадать среди сидящих в самолете пар нужных мне людей и завести с ними разговор.

А может, это был все тот же страх – страх провала? Вдруг мне не удастся написать хорошую книгу? Возможно, в Риме у меня не получилось найти достойную «тайну брака», но я разгадала одну из загадок собственной души и поняла, как превратить свою семью из просто прекрасной в необыкновенно замечательную.

Напоследок добавлю: после того как Кит поставил мне семь баллов, я спросила, не хочет ли он узнать, как я оцениваю его. Он согласился, но немного занервничал: видимо, заметил, как я побледнела, когда он огласил мне свой приговор.

– Я ставлю тебе девять баллов, – сказала я. – Ты очень близок к десятке. Во всяком случае с моей точки зрения. Но у всех есть какие-нибудь недостатки и всем нам необходимо работать над собой.

Вот так. Абсолютного идеала не существует. Надо совершенствоваться и двигаться вперед.

 

Глава 16

Счастье без причины

Манила, Филиппины

– Вы собираетесь спать во время перелета? – спросила я соседку в самолете. – Нет-нет, спать я не буду, – ответила она с твердой решимостью, покачав головой из стороны в сторону, так что ее волосы тоже мерно заколыхались. Я, по обыкновению, дружелюбно задала вопрос и завела вежливый разговор. Но на самом деле проводила своего рода разведку, чтобы понять, с кем придется коротать девятичасовой перелет до Филиппин из Дохи, где я делала транзитную пересадку. Похоже, эта неугомонная филиппинка не даст мне покоя. Она напоминала веселую и очень подвижную марионетку с куда более длинными, чем предусмотрено производителем, нитками. Подозреваю, что она может часами пребывать в своем веселом возбуждении.

Впрочем, это меня не слишком удивило. Я знаю по собственному опыту, что филиппинки – самые славные, энергичные и оптимистичные женщины из всех, кого я встречала в США.

Одна моя подруга и соосновательница клуба, Джоселин, тоже родом с Филиппин. И у нее тоже море энергии. Она, как и женщина в соседнем самолетном кресле, может долго болтать без умолку. Я работала с филиппинками в гостиничном бизнесе, и, по моему мнению, никто не умеет так хорошо обслуживать клиентов. Кажется, будто они просто излучают счастье, которым всецело готовы поделиться с окружающими. Хотя, наверное, существуют и хмурые уроженцы этих тихоокеанских островов.

Я только протискивалась мимо соседки к своему месту у окна, а она уже принялась тараторить. И это в два часа ночи!

– Привет, меня зовут Лин, – обратилась ко мне она, будто не замечая, что я вынужденно задела ее сдвинутые колени.

Мне хотелось укутаться в голубое одеяло фирмы Snuggie и поскорее заснуть. Кстати, я горжусь тем, что у меня есть Snuggie. И, хотя я вожу с собой не слишком много багажа, эта вещь относится к категории первой необходимости.

– Вы знаете, что рейс будет очень недолгим? Всего пять часов, – поведала мне разговорчивая филиппинка.

Странно. А мне сказали, что перелет займет девять часов. Может быть, для этой довольной жизнью женщины даже время течет быстрее и девять часов она воспринимает как пять?

Поболтав с Лин несколько минут о ее работе в Дохе и выслушав ее восторги по поводу того, что впервые за два года она возвращается на родину, я применила беруши по прямому назначению и пристроила голову у края окна, готовясь погрузиться в глубокий сон. Но вскоре стюардесса привезла тележку с напитками, и Лин взяла на себя труд разбудить меня, мягко похлопав по плечу. Казалось, что она вовсе не обратила внимания на то, что в первые двадцать минут полета ее соседка спала. Я с трудом разлепила глаза, категорически отказалась от напитков и перед тем, как снова смежить веки, успела заметить лучезарную улыбку соседки и мерное покачивание черных волос.

Пролетело шесть благословенных часов. Меня разбудил негромкий звон посуды. Настало время завтрака. Наш лайнер гнался за восходящим солнцем, лучи которого пробивались через иллюминаторы.

В самолете как следует не выспишься. Это совсем не то что спать дома, в собственной постели. Или там, где, по крайней мере, можно принять горизонтальное положение. Я постепенно возвращалась к бодрствованию и увидела, что Лин смотрит фильм и смеется. Готова поспорить, что она с самого взлета не сомкнула глаз ни на секунду. Радость по поводу возвращения домой обеспечила ей мощный выплеск адреналина.

Она чуть повернула голову и заметила, что я уже не сплю. И тут же перегнулась через меня, все еще сладко позевывавшую, чтобы выглянуть в иллюминатор и посмотреть на проплывающую далеко внизу землю. Странно просыпаться и видеть, что чужой человек практически лежит у вас на коленях. Может, она не раз это делала, пока я дремала. Нет, лучше об этом не думать.

Из кабины пилотов по салону самолета разнесся знакомый сигнал, сообщивший пассажирам, что мы прибываем на Филиппины. Я взглянула в иллюминатор – голова Лин была совсем рядом с моей – и увидела, что мы пролетаем над Манилой, которая напомнила мне Сан-Диего или Чикаго с их небоскребами, линиями электропередачи, транспортными артериями, крест-накрест пересекающими город. В общем, сверху это был мегаполис, похожий на любой другой, расположившийся в большой бухте. Но меня поразило, насколько современным он казался, если бросить на него мимолетный взгляд из самолетного окна.

К тому времени я уже очень хорошо освоила процедуру высадки из самолета и, оперативно подхватив свои вещи, легко определяла, какая очередь движется быстрее других, и проходила все формальности с минимальными затратами времени. У меня даже развилось удивительное шестое чувство, позволявшее отыскивать транспортер с выдачей багажа с моего рейса по указателям на любом языке.

Не сильно задерживаясь в аэропорту филиппинской столицы, я поспешила на улицу и примостилась с чемоданом и ручной кладью на краю тротуара, чтобы поймать такси.

Стоило мне только выйти из здания, как я ощутила удушающую жару и влажность. Казалось, что меня завернули в промокшее насквозь одеяло. Я вся покрылась липким потом. Обычно перемена климата во время путешествий не сильно меня беспокоит. Но тут был другой случай. Такого дискомфорта я никогда еще не чувствовала. Мне больше всего хотелось поскорее сесть в машину с работающим кондиционером.

В этот момент подъехал Толстяк на своем автомобиле.

Редко кто представляется таким именем, или, точнее, прозвищем. Но тут ситуация была еще комичнее, потому что, на мой взгляд, оно ему совершенно не подходило. Водитель был тощим как спичка. Может, он чувствовал себя толстяком и назвался так, чтобы явить миру свое внутреннее «я»?

Видимо, у меня на лбу было написано «Подберите меня побыстрее!» и «Деньги у меня есть!», потому что, представившись, Толстяк сразу начал методично грузить мой чемодан в багажник. И мы поехали.

Выяснилось, что раньше он и вправду был крупным мужчиной, но из-за диабета сильно похудел. Все это водитель поведал мне, пока мы ехали по городу. Нам нужно было добраться до Макати, делового центра Манилы. Толстяк был истинным филиппинцем – веселым, обаятельным и говорливым. В полете я выспалась и теперь была не прочь поболтать.

Мимо нас проехало несколько странных, больших и похожих на джипы старых автомобилей. Они были набиты пассажирами. Те, кому не хватило места в салоне, стояли на подножках сбоку и сзади, а также сидели на крышах.

– Что это такое, Толстяк? – полюбопытствовала я. Было смешно и приятно называть его так.

– Их называют «джипни».

Джипни – основной вид общественного транспорта, которым пользуются местные жители. Это странный гибрид миниатюрного школьного автобуса, «Лэндкрузера» без сидений и армейского джипа без всяких признаков комфорта. Джипни, принадлежащие крупным транспортным компаниям, выглядели единообразно, а остальные были самых разных моделей и расцветок с яркими логотипами на корпусе. Почти на всех красовались надписи «Бог любит вас», «Бог – это любовь» или «Удачи!». Поначалу в джипни переделывали оставшиеся со времен Второй мировой войны американские армейские джипы. В них могли усесться четверо, однако вскоре их научились расширять так, чтобы салон вмещал шестнадцать человек. Открытую машину снабжали металлической крышей для защиты от солнца, и вот вам муниципальный автобус. Я засмотрелась на одну из таких машин, ехавшую через полосу от нас, в то время как мимо пронеслись мужчина и женщина на мопеде. Между ними приткнулась маленькая девочка не старше двух лет. А чуть позже я, глядя в окно машины, столкнулась нос к носу с мальчишкой лет восьми, который с криком бросился к нашему автомобилю. Он прижал лицо к стеклу и несколько раз поднес левую руку ко рту. Паренек был грязным, одетым не по погоде и, судя по жестикуляции, хотел есть.

Во-первых, меня испугал звук, с которым он ударился о корпус машины. Потом, рассмотрев голодного мальчика, я пришла в ужас. Я никогда не видела так близко детей-попрошаек. Его несчастные, полные отчаяния глаза запали мне в душу. Но машина тронулась, и мне оставалось лишь обернуться, чтобы последний раз взглянуть на него. Неужели, думала я, на Филиппинах дети все время будут подходить ко мне и просить еду? Я мягкосердечна, и мне будет очень тяжело это выносить.

Дело в том, что много лет назад мы с Китом решили, что будем давать деньги организациям, помогающим бедным, но не отдельным людям, просящим милостыню на улице. Позже мой муж согласился пойти на некоторые уступки, потому что мне так трудно отказать человеку, если он просит. Поэтому я стараюсь держать про запас несколько долларов на случай, если ко мне обратится нуждающийся. Но за границей я не должна подавать никому. Таков был наш уговор. Кит посчитал, что так будет безопаснее. Маленький попрошайка давно скрылся из виду, а я все еще разрывалась между рациональным стремлением выполнить условия нашего соглашения и зовом сердца, которое призывало помочь мальчику.

Мне было больно думать о нем. Болтать расхотелось. Толстяк взглянул на меня в зеркало заднего вида, понял мое настроение и молчал до конца поездки.

Продолжая наш путь в Макати, мы проехали мимо филиппинских трущоб. Прилепившиеся друг к другу жилища были сооружены из разных обломков и обрезков строительных материалов – жести, железа, картона, деревянных досок. У многих «домов» не было дверей, а у некоторых – даже стен. Они представляли собой навесы, водруженные на какие-нибудь опоры. Мальчишки возились в глубокой луже. Они зачерпывали ведерками колодезную воду и выливали ее себе на голову, явно получая удовольствие от этого. Я немного успокоилась и подумала, что местные жители тоже считают такую погоду слишком жаркой.

Несмотря на ужасающую бедность, филиппинцы по натуре – самый счастливый народ в мире. Они умеют ценить то, что имеют.

– В Америке у людей есть многое, а вам все мало. Вы всегда хотите большего, – говорил Толстяк. – А на Филиппинах мы довольствуемся малым и радуемся этому.

Эти острова принято считать страной «третьего мира», но те, кто родился здесь, не очень-то хотят покидать родину.

Мы прибыли в отель, и я распрощалась с Толстяком. Заполнив анкеты на стойке регистрации, я поднялась в номер и распаковала вещи. Надо как следует отдохнуть – завтра будет напряженный день, большая деловая программа. Я присела на кровать, которая показалась мне мягкой и удобной, и задумалась. Поездка по городу произвела на меня большое впечатление. Мне показалось, что здесь живут счастливые люди. На душе стало легко, сердце радостно билось в ожидании, что завтра со мной случится что-то хорошее.

Готовясь к интервью, я думала о поразительной способности филиппинцев быть довольными жизнью. Я переоделась, села в постели, открыла ноутбук и разместила в Facebook, где есть страница нашего сообщества, объявление о том, что члены Клуба счастливых жен из Манилы могут встретиться со мной завтра в Banapple, что у Треугольного сада Айяла, неподалеку от моей гостиницы. Из этого кафе открывался прекрасный вид на ухоженный сквер, с трех сторон окруженный улицами и потому имеющий форму треугольника. Маленький парк с его клумбами и широкими аллеями, обсаженными симметрично расположенными деревьями с тонкими стволами и раскидистыми кронами, был очарователен. Да, место очень красивое, но я не могла не сознавать, что приглашаю людей на встречу в четверг в середине дня, когда большинство из них, наверное, работает. У меня не было уверенности, что придет хоть кто-нибудь. И тем не менее, стуча по клавишам ноутбука, я чувствовала себя совершенно счастливой.

 

Глава 17

Любовь раскрывает свои тайны

Манила, Филиппины

Я сидела в Banapple, непрестанно проверяя, не пришли ли мне новые сообщения на компьютер или на телефон, и при этом стараясь выглядеть непринужденно. Зарезервировав столик на шесть человек, я сидела за ним абсолютно одна. Официант несколько раз подходил, чтобы справиться, все ли в порядке. Прошло уже тридцать минут, а никто так и не появился. Я пришла пораньше, чтобы занять побольше мест, и за большим столом выглядела сиротливо. Работники кафе смотрели на меня с сочувствием. Да, наверное, это было жалкое зрелище.

Однако вскоре после трех часов дня ко мне присоединилась Эвральдина, красивая филиппинка с длинными черными волосами и обворожительной улыбкой. Я очень обрадовалась ее приходу, ведь именно она порекомендовала мне выбрать это кафе в качестве места общего сбора. Эвральдина привела с собой Асами, студентку из Японии, обучавшуюся английскому, чтобы та попрактиковалась в разговорной речи. Теперь наконец я могла заказать чай себе и своим собеседницам. До этого я, вероятно, выглядела в глазах официантов как одинокий ребенок на пустой детской площадке.

Прошло сорок пять минут. Народ начал прибывать. Появилась Мэй, женщина доброжелательная и невероятно темпераментная, а вслед за нею – веселые и разговорчивые Джи и Лорна. Потом еще пришли Джойс, а затем Лод, очень застенчивая, трепетная и нежная натура. И еще Консуэло. А затем Бет, прожившая в браке двадцать один год и готовая поделиться своим нелегко нажитым опытом. Последней явилась «ключевая фигура» этого маленького кружка, Эрлинда. Она замужем уже тридцать четыре года и считается настоящим экспертом в вопросах любви и брака.

Пока все собирались, мы два раза приставляли дополнительные столы. Все женщины были нарядно одеты. Они казались такими энергичными, искренними, дружелюбными. Несмотря на то что я впервые лично познакомилась с большинством из них, я чувствовала себя в их компании очень уютно.

Наконец мы устроились, и я перешла к делу, задав Эрлинде стандартный вопрос, с которым я обращаюсь ко всем семейным парам, прожившим в браке двадцать пять лет или больше: «Допустим, я завтра выхожу замуж и вам необходимо дать мне и моему будущему мужу всего один-единственный совет, который поможет сделать наши узы по-настоящему прочными. Что вы скажете?»

– Скажу, что главное – уважение. И доверие, – ответила она, не раздумывая.

Да, это был исчерпывающий ответ. Вспоминая тот наш разговор, я понимаю, что тогда случилось нечто необыкновенное. Уважение и доверие. Доверие и уважение. До этого я побывала в семи разных странах с совершенно разными культурами, семейными традициями, ценностями и религиями. От Хорватии до Калифорнии, от Южной Африки до Филиппин – где бы я ни задавала женщинам этот вопрос, не имеющий стандартного ответа,

Они произносили одни и те же слова: доверие и уважение. Уважение и доверие.

Беседуя с филиппинскими единомышленницами, я сравнивала их секреты с тем, что мне довелось слышать во время личных встреч или в ходе общения на сайте нашего клуба. Напрашивался вывод, что, видимо, к счастливому браку есть единый универсальный ключ.

Я взглянула на Эрлинду и рассмеялась.

– Я объехала шесть стран – ваша седьмая, – и везде мне дают один и тот же ответ. На разных континентах разные люди говорят о счастливой семейной жизни одно и то же.

Мэй, сидевшая скрестив руки, потерла ладонями предплечья:

– Поразительно! У меня просто мурашки по коже!

Все сидели и внимательно слушали, удивленно переглядываясь. Казалось, будто бы кто-то стащил у Санта-Клауса список подарков и подсмотрел, что каждый получит к Рождеству. Разница между теми, кто счастливо прожил в браке двадцать пять, тридцать пять или даже пятьдесят пять лет, и теми, кто ссорится со своей половиной из-за малозначимых мелочей, заключается в двух этих словах – взаимное уважение и доверие.

Дискуссия шла своим чередом. Более молодые женщины задавали вопросы старшим, советовались с ними. Компания подобралась необычная: часто ли вы видите женщин, поддерживающих друг друга, но при этом не ругающих своих мужей и не желающих им скорейшей гибели под колесами джипни?

Я с удовольствием наблюдала за ними, следя за всеми поворотами разговора, то вступая в него, то просто слушая и продолжая размышлять над тайнами по-настоящему удачного брака. За беседой и едой несколько часов пролетели незаметно. Пора было завершать посиделки. Однако в этом теплом собрании новых друзей неловко было намекать на то, что пора расходиться. Никому не хотелось объявлять: «Пожалуй, мы уже все обсудили». Наконец, одна из участниц встречи нашла изящный выход из этой ситуации.

– Давайте сфотографируемся! – предложила Джи.

Отличная идея! Все достали свои фотоаппараты, и официанты принялись фотографировать нас на фоне Треугольных садов Айялы.

Потом каждая из женщин попросила меня сняться с ней лично, вдвоем. Я собиралась было сбросить босоножки на шпильках, чтобы не выглядеть сильно выше своих новых подруг, так как все они были ростом мне по плечо. Но они уверили меня в том, что все отлично: я буду, словно амазонка, возвышаться над ними. Что ж, было даже приятно оказаться выше всех в этой компании.

Женщины обменялись телефонами и адресами и договорились регулярно собираться вместе. А потом мы разошлись в разные стороны, соединенные невидимыми узами, только что прочно связавшими всех нас.

 

Глава 18

Проливной дождь

Кесон, Филиппины

Сегодня у меня запланировано интервью. А я проспала. Часы над кроватью показывали двенадцать. Сердце громко заколотилось. «Не может быть!» – подумала я, прежде чем впасть в панику. Семейная пара, ради встречи с которой я приехала на Филиппины, ждет меня к одиннадцати, а мне еще целый час добираться по пробкам до их дома в городе Кесоне. Я преодолела тысячи километров, а теперь не смогу с ними побеседовать!.. Перерыв все бумажки на столе, я наконец нашла номер их телефона и впопыхах набрала его. «Только бы они не отменили встречу», – пронеслось у меня в голове.

– Алло, – прозвенел в трубке приятный голос.

– Да, здравствуйте. Это Фон Уивер, – я задыхалась от волнения.

– А, привет, Фон. Это Глория.

– Глория, простите меня, ради бога. Не знаю, что со мной случилось. Я проснулась так поздно, как никогда в жизни не просыпалась. Я уже опоздала к вам на час, а мне еще час до вас добираться.

Может, она прониклась ко мне сочувствием. А может, сказался счастливый филиппинский характер. Так или иначе Глория не выказала никакого недовольства. Я постаралась воспользоваться этим.

– Можно я все-таки приеду? – спросила я виноватым голосом.

– Да, конечно. Если вы не против, мы начнем без вас, но, будьте уверены, ваша тарелка вас ждет.

Они собирались сесть за стол в одиннадцать утра, а значит, скорее всего, позавтракали не слишком плотно, если вообще позавтракали. Эта милая женщина совершенно покорила меня: ни упрека, ни раздражения, ни сожаления.

– Выезжаю через несколько минут и постараюсь быть у вас как можно скорее.

Я сбежала вниз, вскочила в машину и попросила водителя ехать побыстрее. Когда опаздываешь, дорога по городу превращается в муку. Дело даже не в том, что пробки кажутся еще более плотными, а в том, что я мысленно постоянно подгоняла других водителей. Минут пятнадцать я бормотала, обращаясь к окружающим меня машинам: «Давайте, пошевеливайтесь!» – а потом поняла, что мой шофер, видимо, принимает меня за сумасшедшую. Надо успокоиться и смириться с тем, что в ближайшие сорок пять минут я не смогу контролировать ситуацию. Лучше провести это время в размышлениях о моих героях – Бене и Глории.

Эта пожилая пара – тетя и дядя моей подруги Джоселин. Мы договорились об интервью за несколько месяцев до моего приезда, и Глория предложила мне остановиться у них. Но за пару недель до приезда на Филиппины я узнала, что Глория попала в больницу с воспалением легких. Она выписалась всего за несколько дней до моего прилета, но это вовсе не убавило ее радушия и гостеприимства.

Когда я добралась до их дома, дверь мне открыла женщина, одетая, как медсестра. Она предложила мне присесть и отправилась за Глорией.

Через несколько минут появилась хозяйка дома: ее вела за руку молодая женщина. Глория, на лице которой была медицинская маска, закрывавшая нос и рот, крепко обняла меня.

– Простите меня за опоздание. Я не знаю, что со мной случилось, – снова извинилась я.

Но их это не особенно волновало. Меня усадили за прекрасно накрытый обеденный стол.

– Вы еще не ели? Извините! Я думала, вы начнете без меня.

– Ах, дорогая моя, мы перекусили. Но мы ждали вас, чтобы поесть как следует.

Алели, младшая дочь, посвятившая свою взрослую жизнь уходу за отцом и матерью, помогла Глории сесть. Бен должен был вскоре присоединиться к нам.

Их жизнь была прекрасна и полна любви, несмотря на то что в последние годы навалились проблемы со здоровьем. Глория перенесла несколько операций и после них была вынуждена проходить курсы медикаментозного лечения. Она рассказала мне, что дважды в неделю ей делают диализ. Бен страдал глаукомой и почти ослеп. Он мужественно переносит эти испытания. Я сидела прямо напротив него, но он сказал, что видит только мой силуэт, а деталей не различает. Я описала ему свою внешность (не упустив шанса немного приукрасить ее и приписать себе черты актрисы Холли Берри).

Любое интервью я начинаю с установки цифрового диктофона. Этот день не стал исключением.

– Что это такое? – спросил Бен, заметив ярко горевшую лампочку на приборе.

– Это диктофон, который позволит мне не упустить ни одного сказанного вами слова.

– А долго он может работать?

– Двадцать часов. Почти целые сутки.

Он с восторгом посмотрел на диктофон.

Вы, наверное, думаете, что люди, узнав, что их записывают, начинают говорить по-особому, будто делают официальное заявление для прессы. На деле это совсем не так.

Может, вся штука, опять же, в том, что счастливые пары очень искренни и естественны. У них «что на уме, то и на языке» – в хорошем смысле. Бен и Глория, узнав о диктофоне, остались самими собой. Они больше о нем и не вспоминали и принялись рассказывать мне о юбилее – пятидесятой годовщине свадьбы, которую они отпраздновали несколько месяцев назад.

– Народу собралось очень много, – говорил Бен, – и все прошло просто прекрасно.

Приехали ближайшие друзья и родственники. Все были одеты в выходные костюмы и вечерние платья. Бен и Глория подняли тост за хорошо прожитую жизнь – одну на двоих. Глория только вышла из больницы после одной из своих многочисленных операций, так что танцевать ей было трудно. Но они рука об руку обошли комнату, чтобы поблагодарить каждого, кто пришел вместе с ними отметить эту дату.

Минут десять или пятнадцать супруги описывали этот праздник. Однако первый порыв красноречия сошел на нет или, может, его несколько заглушило чувство голода. К счастью, беседа продолжилась за едой. Угощение состояло из традиционных филиппинских блюд. Здесь был пансит (рисовая лапша с соусом из креветок, зеленым луком, чесноком и нарубленными вареными яйцами), свиной шашлык на шампурах, путо (маленькие белые рисовые булочки), салат из соленой капусты брокколи с луком, изюмом и беконом в белом соусе, а также изысканный десерт сан-риваль (что буквально означает «не имеющий себе равных»). Этот филиппинский деликатес представляет собой нечто вроде подслащенного сливочного масла.

На столе отсутствовал только один элемент классической филиппинской трапезы – лечон, жареный молочный поросенок, который съедается целиком, вместе с головой. Но я не в обиде. Я бы не смогла это есть, хоть и боялась показаться невежливой. А так и отказываться не пришлось.

У Бена было две любимые темы – его работа (он говорил, что никогда бы не уволился, если бы не зрение) и брак. Так мы снова вернулись к обсуждению золотой свадьбы.

– Хотите посмотреть фотографии? – спросила Алели.

– Да, это было бы здорово! – бодро откликнулась я. После еды я ощутила прилив сил.

Алели поясняла, что за люди изображены на снимках, в каком родстве они с юбилярами. К разговору присоединился Бен:

– На церемонии мне сказали, что у меня есть две минуты, чтобы что-нибудь сказать и поблагодарить всех собравшихся. Две минуты! Ха! Этого же совершенно недостаточно! Там было много народу, особенно молодежи, и я хотел поделиться со всеми самым главным, что я открыл для себя и что помогло мне прожить счастливую жизнь.

Я сказал им, что в этой жизни нет ничего постоянного, кроме налогов и смерти. Плохие времена проходят, и хорошие тоже. Все так изменчиво.

Мне удалось уловить, что он имеет в виду: в трудную годину нужно помнить, что все преходяще. Жизнь наладится. Но обратное тоже верно: когда все прекрасно, нельзя забывать о переменчивости фортуны.

– Живущий не по средствам быстро окажется на мели. Но тот, кто слишком экономит, скоро в гроб себя вгонит, –

продолжил он.

Меня поразило, что он так хорошо помнит свою речь семимесячной давности и пересказывает ее довольно подробно, с начала до конца.

Было приятно смотреть, как Глория и Бен припоминают его выступление на юбилее. Жена сидела рядом с мужем с довольной улыбкой. Она рада, что прожила всю свою жизнь с человеком, который ставит мудрость выше сиюминутного. Она слушала его уважительно, не прерывала и не перебивала.

– Главное в жизни и во взаимоотношениях двоих – это Бог.

– Трудитесь и не предавайтесь лени. Помните: что посеете, то и пожнете.

– Если вы хорошо относитесь к людям, то и они к вам будут относиться так же.

Бен быстро и ясно изложил свое кредо сейчас, за этим столом, и я подумала, что он вполне мог уложиться тогда в те самые отведенные ему две минуты. Его взгляды не отличались особой оригинальностью. Но он и не мнил себя неким гуру, объясняющим всем и каждому, как жить. Он делился тем, что пережил сам. В этом вся штука.

Как человек, которому приходилось собственными усилиями прокладывать себе путь к успеху в бизнесе и жизни, я могу отличить выстраданное и полученное с опытом от пустой болтовни. Эти явления различаются, как, скажем, сборная модель самолета и настоящий самолет.

Во время всего своего турне и в тот момент, беседуя с Беном, я не уставала думать о том, что выстроить прочный брак все-таки совсем несложно. Это тебе не высшая математика: надо просто изо дня в день долгие годы идти к поставленной цели.

Когда мы наконец вышли из-за стола, я огляделась. Гостиная была наполнена вещами, напоминавшими о прошлом этой супружеской пары. Журнальный столик завален фотографиями, рассказывающими об истории семьи. У Бена и Глории множество альбомов, отражающих хронику их совместной жизни с самого ее начала. Со свадебных снимков, сделанных примерно пятьдесят один год назад, на меня смотрели симпатичные молодожены. Невеста выглядела смущенной, а жених, как пошутила Алели, чем-то напоминал Элвиса Пресли.

До свадьбы Глория и Бен десять лет переписывались друг с другом. Он долго учился в США на врача, потом там же проходил интернатуру, а когда вернулся на Филиппины, они почти сразу поженились.

– Мы потом всю жизнь наверстывали то, что было упущено за годы разлуки, – признался Бен.

Он стал успешным анестезиологом, но семья всегда была для него на первом месте. Глория управляла принадлежащей им аптекой и работавшим в ней персоналом. Но приоритетом для нее тоже были муж и дети. Ни один из них никогда даже в командировку не ездил сам – все только вдвоем.

А когда в семидесятипятилетнем возрасте Бен решил взойти на гору Синай в Египте, любимая тоже была рядом.

Так они рассказывали о своей жизни. А тем временем где-то вдалеке уже в пятый раз с тех пор, как я приехала, зазвонили колокола собора. Пора было собираться обратно в гостиницу, и я задала последний вопрос:

– Если вы мысленно обратитесь к временам вашей молодости, найдется ли что-нибудь такое, о чем вы могли бы сказать: тогда надо было повести себя по-другому?

На этот вопрос я всегда получала интересные ответы. Ведь каждому есть о чем сожалеть, правда?

Оба супруга замолчали, уставившись в потолок, а потом переглянулись.

– Честно говоря, мне ничего не приходит на ум, – сказала Глория. – Мы с самого начала жили так, как живем и сегодня. Бен всю жизнь был любящим, мудрым и благородным. И он нисколько не изменился, – добавила она и прикоснулась к его руке.

– Принимая серьезные решения, мы всегда советуемся друг с другом, – отозвался муж. И я видела, что это истинная правда. За все время, проведенное мною в их обществе, не было ни намека на борьбу самолюбий или скрытую агрессию. Это было партнерство в самом полном смысле этого слова, во всем, начиная от бизнеса и кончая воспитанием детей и даже отходом ко сну («Я никогда не ложусь спать, не помассировав ей стопы», – доверительно поведал мне Бен).

– Когда он еще работал анестезиологом в одной больнице в центре города, – задумчиво вспоминала Глория, – он постоянно приносил мне букеты, потому что знал, что я люблю живые цветы.

Подобного рода взаимные жесты не мелочи, а часть системы их взаимоотношений. Из того, что они мне рассказали, и из того, что вся обстановка их дома говорила мне об их совместной жизни, становилось ясно, что эти люди не ленились постоянно и искренне изливать друг другу свою любовь. Взаимные жесты внимания, не имеющие на первый взгляд особого повода, – вот один из секретов их успешного брака.

Бен и Глория ответили на все мои вопросы, и тут слово взяла мать-природа. Начался такой ливень, что, казалось, кто-то топает сапогами по крыше. Алели открыла входную дверь, чтобы я увидела, что на самом деле означает выражение «льет как из ведра». Чудовищные капли дождя падали так быстро и густо, что я поняла: сухой мне до машины не добежать. Но водитель уже позвонил в звонок у ворот. Я всматривалась сквозь ливень и разглядела работающие «дворники» на лобовом стекле его автомобиля. Однако дождь был настолько сильным, что, казалось, они трудились зря.

Тем не менее, надо было прощаться.

Прямо перед моим уходом Алели протянула мне сверток.

– Разверните его, – сказала Глория.

Ее дочь кивнула, будто подтверждая: давайте, давайте же.

Это был подарочный пакет из красивой ткани, внутри которого лежало что-то довольно тяжелое. Ну, прямо как долгожданный сюрприз, который открывают рождественским утром. Вот тебе на! Когда я раскрыла упаковку, то увидела потрясающее жемчужное ожерелье. Короткое, с серебряной застежкой. Это была не просто нитка бус. Честное слово, такого жемчуга я никогда не видела.

– Это вам в благодарность за то, что вы приехали в нашу страну и посетили наш дом, – произнесла Алели.

Я просто потеряла дар речи. Они не только не обратили внимания на мою непунктуальность и не ели, пока не приедет их гостья, но еще и подарили мне на память такую красивую вещь.

Я вспомнила, что Мэй днем раньше, после нашего чаепития, тоже сделала мне небольшой подарок. Такая щедрость была для меня непривычной.

Я пробормотала слова благодарности, надеясь, что выражение моего лица скажет больше, чем слова. Сначала я собралась положить ожерелье обратно в пакет, но подумала, что сегодня самое время ходить в жемчугах. Алели помогла мне надеть украшение, и мы решили вернуться в гостиную и сфотографироваться. Джоселин не видела своих тетю и дядю много лет, и я сразу переслала ей снимок по мобильному телефону.

– Еще раз спасибо за визит, – сказала Алели на прощанье.

– Нет, это вам спасибо! – в подобных обстоятельствах эта фраза показалась мне какой-то жалкой.

Водитель посигналил, и мы поняли, что теперь действительно пора. Я закинула сумку на плечо, подошла к двери, и сиделка Глории раскрыла надо мной большой зонт. Мы побежали к такси.

По дороге домой я чувствовала себя как стакан в посудомоечной машине. Ужасный ливень потоками омывал такси. Я инстинктивно вцепилась в свою сумку, боясь, что человек за рулем ничего не видит вокруг. Но, как свойственно туристам, я полагалась на его интуицию: он же местный, значит, найдет дорогу.

К гостинице мы подъехали, когда уже стемнело.

Меня охватила тоска по Киту. Мы созванивались каждый вечер, где бы я ни была. Поэтому в конце дня и накатывала ностальгия.

Еще когда мы сидели за столом с милыми Глорией и Беном, я не раз вспоминала о том, как мне повезло. Я вышла замуж за мужчину своей мечты. Он неидеален, но идеально подходит мне. Машинально я принялась считать страны, которые еще нужно посетить, прежде чем я вернусь к Киту.

– Через день я буду в Австралии, – громко проговорила я в своем пустом номере. – А там – еще три страны, и я дома.

На встречу с любимым я не опоздаю ни в коем случае.

 

Глава 19

Добро пожаловать в Австралию?

Перт, Австралия

Я стояла в очереди на паспортный контроль и нервничала. Сжимая правой рукой паспорт, одновременно пыталась открыть ноутбук. Нужно срочно найти электронное письмо, подтверждавшее получение визы. Оставалось надеяться, что пограничники, преграждавшие мне путь к экзотической стране по ту сторону кордона, удовольствуются таким подтверждением. Я отправила сообщение Этели: «Приземлилась в Перте». Через несколько секунд она ответила: «Ого, ты уже прилетела? Хорошо. Скоро буду». – «Не торопись, – ответила я. – Может, задержусь, поскольку только что обнаружила, что забыла распечатать визу, которую туристическое агентство прислало мне по электронной почте». На заметку туристам: Австралия – единственная из стран, в которых я была, требующая у американцев визу для краткосрочного пребывания.

Вообще-то я в обычной ситуации не очень бы переживала из-за такой формальности, как нераспечатанный документ. Но после того, как перед моим вылетом из Сингапура сотрудница австралийской миграционной службы всячески старалась уличить меня во лжи относительно целей моей поездки, мне было не по себе.

Все вопросы, быстро следовавшие один за другим, были с подвохом. Параллельно она перелистывала страницы моего паспорта и просматривала какие-то бумаги. Казалось, она была уверена в том, что я собираюсь в Австралию вовсе не за тем, что указала в анкете.

– Так к кому вы едете в Перт?

– К моей подруге, Этели.

– А где, вы говорите, живет ваша тетушка?

– У меня нет никакой тети в Перте. Я сказала, что еду к подруге.

– Ах да, простите. Вы сказали, что к тете. И как долго вы собираетесь пробыть у нее?

Я поняла, что Австралия не желает пускать к себе подозрительных субъектов, к числу которых причислили и меня.

Да, конечно, не стоит стучать по клавишам ноутбука, стоя в постоянно движущейся очереди утомленных перелетом пассажиров. Одни смотрят на тебя с сочувствием, другие – сердито, а опытные путешественники – презрительно. В их взгляде ясно читается приговор: «Бестолковый новичок». Если мне не удастся найти письмо с электронной визой, то придется заночевать прямо у терминала номер двадцать семь, а больших и малых кенгуру я увижу только во сне.

Время подходило к полуночи. Голова плохо соображала от усталости. Я представила себе, что меня потащат в кабинет для допросов с вооруженными пограничниками и злющими собаками. Придется послать сообщение Киту: «Приговорена к пожизненному заключению в Австралии. Не жди меня. Я тебя люблю».

Передо мной еще четыре человека. Осталось всего несколько минут, а я все никак не могла найти нужное письмо. Поспешно нажав Ctrl+F и набрав одной рукой слово «виза», я уповала на то, что оно найдется, прежде чем подойду к стойке паспортного контроля.

Ну, вот оно, самое лучшее, что я видела в своей жизни. «Австралийская виза». Официальный документ был присоединен к письму. В нем говорилось, что разрешение на въезд выдано компьютерной системой Департамента иммиграции и межкультурных связей Австралии и зарегистрировано во всех необходимых государственных органах.

Я вздохнула с облегчением. Значит, они увидят этот документ в своем компьютере. Когда подошла моя очередь, пограничник с широкой улыбкой и характерным акцентом напутствовал меня: «Добро пожаловать в Австралию».

Выйдя на свободу, я сразу же написала Этели, что благополучно пересекла границу и теперь точно скоро увидимся.

Постояв в самой медленно движущейся очереди сканирования багажа, из всех виденных мной в разных государствах, я взяла чемоданы и отправилась на последний пункт таможенного контроля, где предъявила декларацию, в которой значилось, что мной не ввозятся пищевые продукты и растения. Теперь, кажется, с формальностями покончено. Я прибыла в «страну антиподов».

На улице, за дверями аэропорта, было прохладно. Это освежило меня и помогло забыть мучения с пересечением границы. Я ожила. Теплая куртка была где-то глубоко в чемодане, и я стояла на тротуаре в легкой одежде, надеясь, что Этели сейчас подъедет.

От холода я переминалась с ноги на ногу, потирала руки и уже собралась выпотрошить чемодан прямо на тротуаре. Но услышала фразу, произнесенную с неподражаемым австралийским акцентом:

– Фон, это ты?

Я оглянулась и была просто поражена. Это совсем не та Этели, которую я знала в Соединенных Штатах.

Мы с ней познакомились очень давно, всего за несколько месяцев до того, как она вернулась в Перт. Я сменила ее на должности директора по продажам и маркетингу в одной из гостиниц Лос-Анджелеса, так что общаться нам приходилось только по работе. Но я пообещала, что если когда-нибудь буду в Австралии, обязательно заеду в Перт. С годами мы не теряли связи и очень сдружились. Когда выяснилось, что Австралия входит в программу моего путешествия, я первым делом сообщила об этом Этели. Но если бы на границе меня попросили указать подругу, в гости к которой я приехала, я бы ее не опознала, что могло стоить мне больших неприятностей.

Та, прежняя Этели была полнее килограммов на двадцать, с короткими рыжими волосами. Женщина, приехавшая встретить меня, оказалась эффектной блондинкой с длинными, струящимися волосами, ростом почти метр восемьдесят (не считая каблуков) и с идеальным для своего роста весом.

– В Америке я так растолстела, а потом сбросила около двадцати килограммов, – объяснила она.

Мы сразу принялись вспоминать общих знакомых: кто замужем, кто еще нет, у кого родились дети, кто больше не работает в гостиничном бизнесе и так далее. А потом она рассказала мне о планах на завтра. Утром мы встаем и отправляемся на прогулку (точнее, скорее пробежку) вдоль Лебединой реки до Кингс-Парк. Потом посещаем Фримантл – старый квартал в центре города с прекрасно сохранившейся застройкой девятнадцатого века, в частности старейшее здание штата Западная Австралия – тюрьму, именуемую Круглым домом. В 1788 году англичане основали на Зеленом континенте колонию, чтобы поселить здесь каторжников, и Этели хотелось, чтобы я обязательно познакомилась с этой страницей истории ее страны. После Фримантла мы проедемся по центру, так что я смогу взглянуть на строящиеся небоскребы. Потом мы осмотрим Кингс-Парк и ботанические сады и заглянем на непременный файв-о‑клок в Британскую чайную. Воскресенье было единственным днем, когда она могла показать мне город, потому что в понедельник ей нужно на работу. Поэтому Этели постаралась впихнуть в один выходной как можно больше достопримечательностей. В моей личной программе на те несколько дней, что я собиралась провести здесь, значились два интервью со счастливыми супружескими парами, которых моя подруга сочла наиболее достойными внимания. Это были ее родители, Даг и Барбара, а также их ближайшие друзья. Кроме того, я непременно хотела отведать классический австралийский обед – рыбу с картошкой.

Только подумав, насколько перегружен завтрашний день, я впала в уныние. Но у Этели столько энергии, что к ней можно подключать электростанцию. Мне оставалось лишь позавидовать ей.

Я была рада приехать в Перт не в последнюю очередь потому, что впервые более чем за месяц скитаний остановилась не в отеле, а дома у подруги. Даже если постель окажется узкой и жесткой – не беда. Главное, что я буду в уютном гнезде, а не в казенном гостиничном номере.

Мы добрались до места очень поздно. Этели показала мне гостевую комнату. Кровать была очень удобной, из тех, что принимает тебя сразу, стоит только лечь. Последние мгновения перед сном я лежала, уставившись в потолок, и думала о возвращении домой: «Осталось еще две страны».

Когда я открыла глаза, утреннее солнце ярко светило в окно спальни. Если бы не оно, я бы решила, что заснула всего минуту назад.

Тем не менее глубокий сон без сновидений освежил меня. Я чувствовала себя отдохнувшей, только голова была какой-то тяжелой. С утра пораньше мы с Этели собирались посетить несколько живописных уголков Перта. Я пыталась собраться с мыслями, натягивая спортивный костюм и завязывая шнурки кроссовок. Мы быстро взобрались на невысокий холм, бодро прошли по парку с прекрасными газонами и цветниками. В районе, где Этели снимает трехкомнатную квартиру, очень много зелени. Я решила записать на видеокамеру панораму окрестностей и чуть не попала под колеса несшегося на большой скорости велосипеда. Велосипедист ехал навстречу по узкой песчаной дорожке. Да, мне надо быть осторожнее и не заниматься видеозаписью на ходу.

Тут Этели потянула меня за рукав, приглашая посмотреть влево:

– Западная Австралия – родина черного лебедя, – объяснила она, указав мне на грациозную птицу. Клюв ее был красным с белым пятнышком на конце. Ее изображение красуется на гербе штата. Слева от нас проплывал один лебедь, справа десятки его сородичей расположились на траве на берегу Лебединой реки. Невозможно было не восхититься их изяществом. За пределами Австралии черные лебеди почти не встречаются.

Лебединая река проходит через центр города и впадает в океан. В районе устья она напоминает, скорее, залив, настолько широко раскинулись ее берега. А в историческом центре река закована в каменные набережные. Здесь горожане совершают пробежки, гуляют, катаются на велосипедах. У меня создалось впечатление, что вода притягивает обитателей Перта и приезжих как магнит. Приятно видеть, что жизнь тут бьет ключом и что спорт здесь в почете.

– Не ожидала, что Перт настолько хорош, – призналась я. Глядя на струящиеся воды реки, я почувствовала себя здесь как дома. Этот город намного уютнее Сиднея, мегаполиса с его знаменитым оперным театром на улице Беннелонг-Пойнт или мостом через гавань, чьи стальные контуры известны на весь мир. Некоторые уголки Перта очень напоминали города юга Соединенных Штатов, например Шарлотт, Нэшвилл или Даллас. А кое-где мне казалось, что я смотрю на Манхэттен через реку Гудзон.

Перт – удивительное место. В большинстве крупных городов водоемы страшно загрязнены, а тут река чистая, голубая. Вокруг центра развернулась масштабная стройка, повсюду возводятся небоскребы, на каждом углу стоят краны, а рабочие трудятся не покладая рук.

Благодаря добыче полезных ископаемых, подъем которой наблюдается в Австралии последние двадцать с лишним лет, стране удалось избежать серьезных экономических кризисов. Как я поняла, большинство горнодобывающих центров сконцентрировано поблизости от Перта. В городе полно шахтеров. У многих из них я заметила пивной животик. Похоже, это атрибут их принадлежности к профессии. Надо сказать, что шахтеры здесь зарабатывают лучше, чем большинство американцев. Люди со средним образованием, орудующие отбойным молотком и добывающие золото, а также прочие дары недр, получают 150 тысяч долларов в год. Можно себе представить, сколько иностранцев мечтали бы приехать сюда на заработки, но получить визу с правом на трудовую деятельность в Австралии непросто.

Этели рассказала мне все это, пока мы шли по набережной. Как приятно глотнуть свежего воздуха и стряхнуть с себя остатки сонливости! Однако я приехала на край света вовсе не за тем, чтобы осматривать достопримечательности или созерцать черных лебедей. Мне предстояло побеседовать с несколькими счастливыми семейными парами. Завтра утром я узнаю первые секреты благополучного брака по-австралийски.

 

Глава 20

Любящая пара в автофургоне

Перт, Австралия

Барбара не помнит, когда Даг первый раз сделал ей предложение. А он не припоминает, чтобы любимая когда-либо ему по-настоящему отказывала.

Началось все с того, что американец Даг отправился служить во Вьетнам. Получив краткосрочный отпуск, он с несколькими сослуживцами решил поехать развлечься в Австралию и там встретил Барбару.

Она в тот вечер гуляла с подругами и меньше всего думала о замужестве. Девушки сидели в баре и болтали. Поиски суженого их в этот момент не занимали. По воле судьбы именно в это заведение явился Даг с товарищами, а остальное, как говорят мои герои, уже дело техники. Их сразу же потянуло друг к другу: он – суровый американский солдат, она – яркая австралийская красавица с неподражаемым акцентом. Целых два дня они не расставались ни на минуту, стараясь провести вместе как можно больше из отпущенного им времени. Они бродили по городу, завтракали, обедали и ужинали вдвоем и изливали друг другу душу.

Но Дагу было пора возвращаться во Вьетнам. «Я скоро приеду», – пообещал он ей. «Ну да, конечно!» – с вполне понятным скепсисом подумала девушка. Даг признается: у него тоже мелькнуло сомнение, что удастся сдержать обещание. Но любовь уже завладела их юными горячими сердцами. Они не забыли того, что было между ними, и вспоминали об этом долго после того, как простились в день вылета Дага к месту службы.

Вскоре он и правда решил вернуться в Австралию, чтобы повидать Барбару. Разлука с этой красивой голубоглазой девушкой оказалась болезненнее, чем он мог предположить. Через два месяца они встретились снова и провели вместе неделю. К этому времени Даг понял, что Барбара – его «единственная». Раньше он не думал о создании семьи, мечтал закончить службу и поскорее вернуться в Америку. И вот оказался в чужой стране, по уши влюбленный и страстно желающий увезти любимую с собой и жениться на ней.

– Я сделал то, что мужчины обычно делают в таких ситуациях, – попросил ее выйти за меня замуж, – рассказал Даг.

Я уверила его, что на самом деле мужчины очень редко поступают так в подобных ситуациях. Мало кто делает предложение, будучи знаком с женщиной всего дней восемь, да еще с перерывом в два месяца посреди этого срока.

Однако Барбара объявила ему:

– Я собираюсь в кругосветное путешествие, а ты в эти планы не вписываешься.

Она вместе с несколькими подружками-медсестрами намеревалась колесить по миру, параллельно подрабатывая сиделкой в больницах. Уже скоро предстояло отправиться в путь, и ей не хотелось менять планы ради, в общем, малознакомого человека.

– Я подожду, – заверил ее Даг.

И он действительно ждал, продолжая служить во Вьетнаме еще год и два месяца. В это время Барбара разъезжала по разным странам.

Они регулярно переписывались. Судьба занесла Барбару в штат Небраска, где она работала в больнице. Тем временем служба Дага во Вьетнаме подошла к концу, и его перевели под Пенсаколу в американском штате Флорида.

Продолжая погоню за счастьем, он проехал более полутора тысяч километров, чтобы вновь сказать Барбаре, что хочет на ней жениться.

Как раз тогда у нее возникли сложности с документами. Дело в том, что она въехала в Соединенные Штаты по туристической визе и, когда захотела ее продлить, ее спросили, работает ли она здесь. Барбара сказала правду. Власти немедленно решили выдворить ее и предписали покинуть страну в течение тридцати дней.

Она не планировала связывать свою судьбу с Дагом, но тот не желал отступать. Он ежедневно просил ее руки. Барбара рассказала о своих неурядицах пожилому судье, за которым ухаживала в больнице. Тот сразу предложил простое решение:

– Вот я выпишусь отсюда и поженю вас, ребята.

На тот момент это было для нее уже слишком. Она говорит, что не выдержала давления, которое со всех сторон на нее оказывали.

– Я тогда заявила тому старику: каждый раз, когда прихожу домой пообедать, мой парень уговаривает меня выйти за него. А теперь и на работе то же самое: вы хотите нас поженить. Нет, с меня хватит, – вспоминает Барбара.

По прошествии означенных тридцати дней Барбара уехала из США в Европу. Там она вместе с несколькими подругами работала сиделкой, а Даг думал, как вернуть ее в Соединенные Штаты. Выход нашелся: можно сделать ей визу невесты. Но надо еще уговорить на это Барбару, которая жила одним днем и в будущее не заглядывала.

– То я устраивалась официанткой в лондонский ресторан, то собиралась отправиться в Африку с Корпусом мира, то подумывала, не вернуться ли в Америку.

Она никак не могла принять окончательного решения, однако Даг не готов был смириться с возможным отказом. В конце концов она уступила, вновь приехала в США, где они немедленно поженились. Им оказалось достаточно того недолгого времени, что они провели вместе, а также постоянной переписки, чтобы увериться во взаимной любви. Через два года супруги перебрались в Австралию, и Даг никогда об этом не жалел.

Достаточно взглянуть на них, и становится ясно: этот брак зиждется на любви и дружбе.

Я спросила, в чем секрет их взаимопонимания.

– Хотелось бы сначала выслушать твой вариант, – игриво сказала Барбара. – Я-то свой знаю.

– Мне неизвестен правильный ответ на этот вопрос, – проговорил он.

– Да когда же для тебя было важно делать все по правилам, любимый? – пошутила Барбара.

– Я усвоил одно золотое правило, – начал Даг. – Если ты хорошо относишься к другим, то и у тебя все сложится нормально.

Этот принцип, как он рассказал мне, в первую очередь касался общения с его чудесной женой.

– Нужно очень сильно любить человека, чтобы прожить с ним бок о бок сорок лет.

Дружба и взаимопонимание удерживали их рядом все эти четыре десятилетия. Потому им и не тесно в крошечном жилом автофургоне, в единственной комнате площадью всего около четырнадцати квадратных метров. Им и в голову не приходит мысль поискать уединения, чтобы отдохнуть друг от друга. Жена постоянно подначивает мужа, а он ее. Но все это, без сомнения, делается беззлобно и с юмором.

Даг минут десять рассуждал о том, чтобы сохранить искренние супружеские отношения, прожив вместе столько лет: чувство юмора, взаимное уважение и доверие, умение слушать друг друга и ставить интересы партнера выше своих.

– Ну, а теперь, после столь пространной тирады Дага, – Барбара продолжала в шутку пикироваться с мужем, – я хотела бы дать вам свой ответ.

Я слушала очень внимательно, потому что она страдала боковым амиотрофическим склерозом (в Австралии эту болезнь называют мотонейронным расстройством) и говорила медленнее, чем Даг, и чуть менее отчетливо.

Барбара считает, что отношения нужно взращивать, холить и лелеять, как нежное растение. Я попросила ее объяснить мне это поподробнее, и она привела пример.

Когда они вдвоем вернулись в Австралию, Барбара сразу же нашла работу медсестры в живописном пригороде, где они хотели обосноваться. А вот Дагу, бывшему военнослужащему без всякого опыта и образования, пришлось куда сложнее. Самое большее, на что он мог претендовать, был труд рабочего. Но чтобы получить более или менее приличную зарплату, требовалось перебраться в пыльный и скучный шахтерский городок.

Мать Барбары тогда поставила перед дочерью трудный вопрос: «Каково, думаешь, будет Дагу, если ты работаешь, а он нет?»

Девушку это озадачило, и она решила отказаться от должности в больнице в предместье, стоящем среди красивых холмов, и поехать с мужем в шахтерский город. Она знала, что сможет устроиться где угодно, а Даг ограничен в выборе.

– Приходится чем-то жертвовать, – так она подытожила свой рассказ. – Надо думать не об одной себе, а о двоих как о едином целом.

Мама Барбары была очень эмансипированной дамой. В те времена ее профессия – политический обозреватель – была необычной для женщины. При этом она всегда на первое место ставила дом и семью. Она была отличным профессионалом, преуспевала во всех своих начинаниях и привила свою трудовую этику обеим дочерям. Но так же важно для нее было правильно расставить жизненные приоритеты.

– Женщины могут делать все то же самое, что и мужчины, – объясняла она детям. – Но,

Делая свой выбор, вы должны в первую очередь учитывать, будет ли счастлив ваш партнер.

Все женщины отличаются друг от друга: разные темпераменты, разные стремления, разное воспитание. Но, слушая Барбару, я подумала, что было бы неплохо, если бы мы все следовали этим принципам. Тогда все браки были бы благополучными. Быть независимой вовсе не значит, что нужно освободиться от любых обязательств и не принимать в расчет нужды других. На примере Барбары я поняла, что умение пожертвовать своими интересами ради близкого человека, в том числе собственного супруга, – это проявление силы, а вовсе не слабости характера. Приняв во внимание опыт своей матери, наша героиня задумалась о том, что значат для нее культурные стереотипы, различающие «традиционный» и «прогрессивный» подход к браку. Оказалось, что нет нужды делать между ними выбор. По ее мнению, мужчина не обязан быть главным кормильцем семьи, а женщина не обречена быть домохозяйкой. Оба могут работать, а на досуге гладить простыни.

Во время этого путешествия я открыла для себя одну истину, которая, надо признаться, очень раскрепощает и дарит невиданное доселе чувство свободы.

Удачными оказываются те браки, где муж и жена в принятии решений не оглядываются на мнение общества, не позволяют диктату культурных норм определять то, как будет складываться их повседневное взаимодействие друг с другом. Там, где между двоими есть взаимная забота и уважение, формируется своя особая система ценностей, не всегда равнозначная общественной. И тогда люди оказываются готовы пожертвовать друг для друга всем – даже самыми заветными мечтами и стремлениями.

Осознав эту истину, невольно хочешь ей следовать. Уступите в чем-то любимому, и он в свое время отплатит вам сторицей. Но я немного увлеклась…

Потом Барбара рассказывала мне о двух своих незамужних дочерях. Она, подобно собственной матери, постаралась научить их правильному взгляду на жизнь.

– Я все время говорю им, что нужно выбирать такого жениха, который будет их поддерживать. И сами они, со своей стороны, должны быть готовы сделать для него все от них зависящее. Взаимная поддержка – вот что самое важное в браке.

Ну и, конечно, чувство юмора очень помогает.

С этим тут же согласился Даг:

– Не стоит очень серьезно относиться к собственной персоне.

Учитывая, сколько времени Дагу пришлось добиваться согласия Барбары, я уверена, что он не страдает преувеличенным самомнением.

В отношениях этой супружеской пары есть легкость, но она не переходит во фривольность. Они пекутся прежде всего о том, что важно для их брака, для совместной жизни. Они никогда не плыли по течению, стремясь соответствовать выставленным другими стандартам. В сложные моменты жизни они были предельно честны друг перед другом. И это сработало.

Я уверена, что если бы Барбара знала наперед, как все сложится, она бы отдала свое сердце Дагу в первый же день, когда он сделал ей предложение.

 

Глава 21

Пройти непростой путь

Перт, Австралия

Как я рада, что пошел дождь. Он действует на меня умиротворяюще. Хотелось бы не снимать пижаму и почитать книгу, закончить которую все не хватало времени. Но нет, у меня сегодня еще одно интервью. Оно обещает быть столь же интересным, как и вчерашнее, с Барбарой и Дагом. Надо признаться, я копнула глубоко: заглядывала в тайники чужой души, чтобы лучше понять, чем живут люди. Но это хорошо: когда вернусь из путешествия и немного приду в себя, то смогу проанализировать рассказанные мне истории и обобщить собранный опыт.

Я знала, что беседа с Джудит и Рэем будет столь же важной, как и те, что я вела в первые дни своей поездки. Однако сейчас нет времени об этом думать, потому что я опаздываю. Я немного замешкалась, но надеюсь, что не окажусь в таком неловком положении, как на Филиппинах. Я с надеждой бросила взгляд на часы: может, мои гости задержатся на несколько минут? Но не тут-то было.

Почти минута в минуту, в десять часов утра, в дверь позвонили. Джудит и Рэй вошли в дом, поздоровались, и я, попросив прощения за то, что еще не совсем готова, быстро заскочила в ванную комнату, чтобы окончательно привести себя в порядок. Когда я вышла, они уютно расположились за кухонным столом. Как удачно, что Этели все предусмотрела и оставила нам морковный торт с творожным кремом домашнего приготовления. Перед уходом на работу она разрезала на куски это произведение кулинарного искусства, завернула в пленку и поставила в холодильник.

Любое хорошее интервью начиналось с еды. Торт, спасибо Этели, был великолепен.

Меня восхищало, что практически все пары, с которыми я встречалась, чрезвычайно серьезно относились к нашей беседе и, можно сказать, готовились к ней. В глазах Джудит и Рэя я прочла решимость поделиться всем, что они знают о любви и браке. А может быть, они просто с таким воодушевлением смотрели на торт?

Я сразу почувствовала, что отношения между Джудит и Рэем особые. Расставляя десертные тарелки и разливая фруктовый чай со вкусом личи, я наблюдала за тем, как супруги общались между собой. Совершенно очевидно, что они добрые друзья. Это заметно по тому, что каждый из них читает мысли другого, и по той шутливой манере, с которой они рассказывали о самом важном в жизни. Не скажу, что меня это удивило. Мне и раньше доводилось видеть подобное. Однако у Джудит и Рэя было необычное свойство: похоже, они до сей поры сохранили такие же дружеские чувства, какие были у них в детстве. Трогательная подростковая влюбленность до сих пор жила в их сердцах.

Когда кто-то из них хотел что-то сказать, другой немедленно замолкал, давая ему слово. Хотя, в принципе, один всегда мог закончить фразу другого, поскольку их мнения совпадали. Может быть, между ними изначально было единомыслие, а может, общий взгляд на жизнь выработался со временем. Но мне было ясно: в том, что касается самого главного, они схожи.

– С возрастом супруги больше времени проводят вместе, – сказала Джудит, отрываясь на мгновение от торта, чтобы объяснить, почему их связь столь прочна. – Иногда по утрам мы с Рэем одеваемся порознь, не видя друг друга, и выбираем что-то очень похожее.

– Ага, а потом остановимся, посмотрим друг на друга и начинаем хохотать, как сумасшедшие, – вступил в разговор Рэй.

Во время нашей беседы они постоянно острили и по-ребячески поддразнивали друг друга. Они боролись в шутку, как два расшалившихся котенка.

– А что бывает, если Джудит не понравится ваше ироничное замечание? – спросила я его.

– Ну, тогда я немедленно прошу у нее прощения, – ответил Рэй и игриво посмотрел на жену.

Он рассказал о том, что как раз недавно случилась такая история. Он, как обычно, подтрунивал над Джудит, а та вдруг сказала: «Так, а ну-ка извинись!» – и заявила, что не выйдет из машины, пока не услышит слов раскаяния. Но он не успел даже рта раскрыть, и оба засмеялись, осознав нелепость этой ситуации.

Джудит и Рэй всегда были заняты – работой, воспитанием сына, а также каждый своим хобби.

– Я думаю,

Очень важно не вцепляться друг в друга мертвой хваткой, а иметь свои собственные интересы, –

предположила Джудит. Мне кажется, в этом залог успеха любых взаимоотношений. Надо отвлекаться, и тогда будете радостнее сходиться вновь, а общение будет более насыщенным.

Рэй вышел на пенсию несколько лет назад, а Джудит продолжала работать дома. Она объяснила, что график у нее довольно плотный, но семья остается для нее на первом месте. Взять, например, их еженедельные свидания наедине. Сколько они себя помнят, вечер среды обязательно проводили вместе. Оба относятся к этой традиции очень серьезно и стараются не переносить встречу на другое время.

Когда Рэй работал в ночную смену, а Джудит – днем, они встречались дважды в сутки, как несущиеся навстречу поезда пересекаются на какой-нибудь станции. Он возвращался с ночной смены, а она просыпалась, собиралась на работу и завтракала за компанию с мужем. Когда кончался ее рабочий день, а ему было пора отправляться на смену, они вместе ужинали. Так прошло несколько лет. Потом родился сын. Они оба продолжали работать, но составляли свое расписание так, чтобы один обязательно оставался дома с ребенком. При этом они старались хотя бы раз в день поесть вместе.

Теперь, когда Рэй на пенсии, а Джудит работает удаленно, у нее появилась возможность встречаться с мужем за завтраком, обедом и ужином. В середине дня она делает короткий перерыв в работе, они располагаются на балконе и пьют чай с печеньем. Потом Джудит снова возвращается к своим делам.

Их брак основан не только на любви, но и на взаимной выгоде.

– Я помогаю Джудит в ее работе, а она обеспечивает мне возможность спокойно жить на пенсии, – рассказал Рэй. – От этого наша дружба еще больше укрепилась.

Они неразлучны уже больше сорока лет.

– Я могу пересчитать по пальцам одной руки случаи, когда Джудит ходила в магазин за продуктами без меня, – гордо заявил муж.

Да, супругам нравится быть вместе, но они проводят достаточно времени и порознь. Джудит рада, что не оставила карьеру. К тому же у каждого есть свои индивидуальные увлечения. А еще они с удовольствием встречаются с друзьями и проводят время с сыном.

– Ключевой момент в наших взаимоотношениях – это то, что мы никогда не считали, что, поженившись, полностью принадлежим друг другу, –

заявил Рэй. – Ни у одного из нас нет ощущения, что другой его все время контролирует. Мы всегда считали друг друга самостоятельными личностями. Если надо принять решение, мы советуемся друг с другом, наподобие того, как это происходит в мире бизнеса. Семья – корпорация, а мы – совет директоров.

Он подчеркнул, что подобный подход касается всех сфер их жизни, от воспитания ребенка до семейного бюджета.

– Почему вам так весело вместе? – спросила я Рэя.

– Я все время подшучиваю над Джудит. Но и она не отстает: некоторые ее остроты (я их называю «джудизмы») – это просто перлы. Настоящие перлы!

Когда я сказала, что их отношения произвели на меня огромное впечатление, а их дружба может служить прекрасным, воодушевляющим примером, Джудит заметила, что все это благодаря взаимному уважению. Именно его она считает залогом благополучного брака.

– Ну, а как вы полагаете, Рэй? В чем, на ваш взгляд, ключ к семейному счастью?

– Нужно оставаться друзьями. В дружбе есть все – доверие, уверенность в партнере, чувство безопасности. Она помогает мириться с недостатками находящегося рядом человека, прощать ему промахи.

Джудит сделала очень важное, на мой взгляд, дополнение:

– Если вы поссорились, нужно стремиться к примирению. Должно быть желание вновь склеить то, что разбито. Чуть что, люди говорят: «Он (или она) плохой (плохая) и мне не подходит», – и расстаются. Если одна из сторон не хочет наладить отношения, они и не наладятся.

Джудит и Рэй посетовали, что сейчас браки слишком часто распадаются.

– Проблема нынешней молодежи вот в чем. Случись конфликт, им проще расстаться, чем сказать своей половине: «Давай вместе подумаем, как нам восстановить отношения». Как легко, оказывается, все бросить и сойтись с кем-то другим! – качал головой Рэй. – По-моему, в этом все дело. Нужно попробовать все исправить, сказав: «Нам придется вместе пройти непростой путь. Но давай сядем, поговорим, преодолеем разногласия и останемся вместе». Если двое уважают друг друга, то смогут спокойно и доброжелательно обсудить ситуацию, а не станут бросаться обвинениями.

Конечно, так жить непросто. И это мои герои прекрасно понимают. Нужна преданность и самоотверженность. Но вложенное вернется сторицей. По-настоящему крепкая дружба между мужем и женой дает отличные плоды. Пожнешь больше, чем посеешь. Однако без труда ничего не выйдет: придется приложить силы, искореняя конфликты, как сорняки, и продираясь через неприятности и испытания.

Удивительно: сколько уже у меня было интервью, но каждый раз я узнаю что-то новое. Поговорив с Джудит и Рэем, я очень многое поняла. Все-таки общение с людьми, умеющими разрешать взаимные противоречия, очень полезно. Я убедилась, что дружба в браке не обязательно со временем сходит на нет. Она расцветает, как прекрасный цветок, если ее питаешь и ухаживаешь за ней.

 

Глава 22

Песни о любви

Аэропорт Окленда и его окрестности

Всю жизнь я слышала, как окружающие с восхищением и обожанием отзываются о моем отце. На стенах нашего дома висели платиновые и золотые диски, но я не обращала на них особого внимания, хотя знала, что это нечто связанное с папиной работой. Однако на других они производили большое впечатление. Когда Кит впервые пришел к нам, он вдруг резко остановился посреди гостиной, которую я уже почти было миновала, легкой походкой устремившись дальше.

– Что это? – спросил он таким тоном, что я поняла: имеется в виду «почему ты мне ничего не рассказывала?».

– Ах это… Папа работал продюсером звукозаписывающей компании Motown.

Кит спросил, какие песни он продюсировал, но я ничего не могла вспомнить, кроме, пожалуй, You’ve Made Me So Very Happy и Still Water (Love).

Получив от меня лишь минимум информации, Кит решил справиться в «Википедии». А потом озадачил вопросом:

– Милая, ты вообще понимаешь, как много великих песен твой отец написал или вывел на эстраду?

Нет, я этого не понимала. Я знала только, что такие знаменитости, как Смоки Робинсон и Стиви Уандер, бывали в нашем доме и что отец покинул шоу-бизнес на пике своей карьеры, потому что почувствовал призвание служить Богу.

С тех пор прошло много лет. Мне известно, что отец участвовал в создании многих песен о любви. Он не только любил мою мать, но и внимательно наблюдал за тем, как проявляется это чувство в других людях. Его интересовало, как оно расцветает, отчего угасает и почему некоторым дается легко, в то время как другим причиняет много страданий.

Подготовка этой книги не предполагала сбор сведений о моем отце, однако оказалось, что по ходу дела можно набрести на воспоминания о нем. Один из ближайших папиных друзей живет сейчас в Новой Зеландии. Мне пришлось обогнуть половину земного шара, чтобы пообщаться с человеком, который многие годы жил совсем рядом с нами.

Джеймс Эндерсон и его жена Хайла несколько десятилетий были очень близки с моими родителями. Они всегда были для меня авторитетом. Начнем с того, что отец и мать их просто боготворили, а это дорогого стоило.

Как и мои родители, Джеймс и Хайла прожили вместе очень долго – дольше, чем я живу на свете. Поэтому мне в голову пришла мысль во время турне заглянуть к ним в Новую Зеландию и попросить их порекомендовать пары из их круга, которые могли бы открыть мне тайны вечной любви.

* * *

Поначалу я не могла понять, где находятся светильники, освещавшие мне путь. Посередине огромного зала в полу мерцали огни, подсвечивавшие дорогу в нескольких шагах от меня, в то время как те, что оставались за спиной, мгновенно гасли. Я была похожа на девчушку, которая гонится за бабочкой: только попытаюсь наступить на фонарик, как он убегает и загорается впереди на расстоянии нескольких метров.

Бросив играть в эту занятную игру, я подняла голову и увидела вокруг удивительные вещи. Стены были украшены фресками и монументальными рельефами, вырезанными из дерева маори и изображающими красоты природы, которая ожидала прибывших за стенами аэропорта. На этих картинах страна представала во всем своем великолепии: горы и реки, живописные лесные пейзажи и панорамы городов со зданиями из стекла и бетона. Все это должно было поразить воображение приезжего и порадовать душу тем, кто возвращается домой.

Вот я и в Новой Зеландии!

Прямо у меня над головой висела табличка, указывавшая пассажирам путь к транзитным рейсам. Кто-то сворачивал туда, а остальные выстраивались в очередь на паспортный контроль. Я некоторое время рассеянно смотрела на указатель. Вдруг остро захотелось домой. И это при том, что путешествия – моя страсть. Я не боюсь дальних странствий и чувствую себя в поездках как рыба в воде. Но тут почему-то представилось, что у меня есть выбор – увидеть новые края или вернуться в свое логово. Непросто было отогнать это наваждение – охватившую меня тоску по дому и по мужу, – но все же пришлось это сделать. Меня ждут люди, я не могу их подвести. Хайла приложила столько усилий, чтобы подготовить программу моего пребывания в этой стране!

Они с Джеймсом встретят меня после таможенного контроля.

Перед моим приездом Хайла взяла красивый лист бумаги – по бледно-голубому фону плыли белые облака – и написала каллиграфическим почерком: «Программа для Фон».

В этом документе было расписано все вплоть до мельчайших деталей: встреча в аэропорту, прибытие в гостиницу, точное время переездов из гостиницы в центре города в их загородный дом и обратно, ужин со старым другом семьи, ужин с одной из сестер Хайлы и ее обширным семейством, интервью с тремя парами и ужин с каждой из них по отдельности. Хайла запланировала даже «хуму» – традиционный большой прием, устраиваемый Эндерсонами, вся еда для которого готовится на раскаленных камнях по рецептам аборигенов. Название образовалось при сочетании обозначения трапезы маори (ханги) и народа Самоа (уму). На этот домашний пир были приглашены друзья, родственники, герои моих интервью, а мне отведена роль особого, почетного гостя. Все эти прожекты утрясались и оттачивались в течение нескольких месяцев. Я не имела права разочаровать Джеймса и Хайлу. Их усилия не должны пропасть зря.

Вмонтированные в пол светильники больше не подсказывали мне, в какую сторону сделать следующий шаг. Я должна была сама выбрать, куда идти – к багажному транспортеру или на рейс, который увезет меня в США. Что делать? Надо пересечь границу и двигаться дальше по маршруту.

Люди, живущие в Южном полушарии, почему-то испытывают маниакальный страх, что въезжающие провезут на их территорию что-нибудь живое. Любые вещества растительного или животного происхождения под подозрением. Кажется, таможенник, с которым я общалась, считал своей священной обязанностью не допустить никакого вторжения чужеродной флоры или фауны на его драгоценные острова. Мне как-то удалось убедить его, что у меня нет с собой семян, растений, цветов, что крупные комки почвы не прилипли к моей обуви, что я не располагаю всем необходимым для выращивания гидропонных культур, не везу удобрений, бактерий в чашках Петри и прочей микробиологической дребедени, в которой разберется только специалист с ученой степенью. Наконец, страж границы разрешил мне пройти в зал прилета.

И тут послышалось громкое:

– Фон! Фон!

Хайла бросилась ко мне.

Таможенник, который уже принялся досматривать очередную жертву в очереди, вздрогнул и резко повернулся. Видимо, решил, что кто-то утаил от него живого олененка.

Но Хайла уже подбежала и заключила меня в жаркие объятия.

– Джеймс, сюда! Фон здесь!

Мистер Эндерсон направился ко мне. Это был веселый и подвижный человек в мягкой фетровой шляпе с полями, которую он снял, чтобы помахать мне. На руках у него был маленький внук, чудесный самоанский мальчик по имени Делен.

Потом мы долго обнимались и наконец направились к выходу.

На улице шел довольно сильный дождь. Джеймса и Хайлу он, похоже, не смущал. Но я объяснила им, что афроамериканская прическа не выдержит «душа». Мое заявление удивило и повеселило их, особенно когда я пошутила, что от дождя мои волосы начнут расти с огромной скоростью, так что скоро я буду напоминать породистого пуделя. Пришлось покопаться в своей сумочке и извлечь оттуда приобретенный в Лондоне зонт с изображением британского флага. Такая вещь давала всем ясно понять: я туристка. Мне от этого было неловко, однако радовало, что все же есть чем прикрыть голову. Так мы дошли до машины, загрузили вещи в багажник и двинулись в город.

Примерно через полчаса мы прибыли в отель, в котором мне предстояло провести ближайшие пять ночей.

Мне казалось, что тоска по дому прошла, но после того, как я в одиннадцатый раз за последние шесть недель распаковала вещи, снова потянуло в свою родную спальню. Опустить бы сейчас голову на подушку рядом с Китом, и больше ничего не надо. Но не выйдет. Кит далеко – почти в десяти тысячах километров от меня. Так что я опять встряхнулась и отправилась вниз, в бар, чтобы выпить чаю.

Пару часов я просидела на открытой террасе ресторана за чашкой мятного чая со сливками и медом, читая местную газету. На самом видном месте, в разделе, посвященном Олимпиаде, красовался заголовок «У Новой Зеландии проблемы с алкоголем». Я оценила классический юмор киви (так нередко называют себя жители этой страны). Заголовок относился к рекламному материалу на целую полосу, оплаченному крупной местной пивной компанией. В нем производитель пива призывал всех соотечественников, летящих на Олимпийские игры в Лондон через Гонконг, закупать как можно больше их пива в магазине дьюти-фри и привозить в штаб-квартиру новозеландских олимпийцев, которая именовалась «Киви-хаус». Запасы напитка там, как утверждалось в статье, уже иссякли. Всем, кто привезет пиво, вернут деньги, потраченные на его приобретение, а в качестве бонуса предложат вкусный обед. «Неплохой маркетинговый ход», – подумала я, расплатилась с официантом и вернулась в номер, чтобы отдохнуть вечером и подготовиться к новому напряженному дню.

Когда следующим утром я раздвинула занавески, то увидела, что опять льет дождь. Нет, не позволю ностальгии испортить мне настроение. Постараюсь получить максимум удовольствия от сегодняшнего дня. Но, честно говоря, выходить из номера не хотелось. Обидно: приехала в одну из самых красивых стран планеты и не желаю вылезать из «коробки» площадью примерно двадцать квадратных метров, которая нынче заменяет мне дом. Некоторое время я стояла у окна, глядя на прохожих, спешивших куда-то под зонтиками, и гадая, что сейчас делает Кит.

Почти весь день я просидела в гостинице. Писала, старалась зафиксировать все, что произошло со мной до настоящего момента, и ничего не упустить. Но на вечер у меня был запланирован званый ужин. Согласно «программе для Фон» я должна была выехать из гостиницы в пять часов и отправиться к Эндерсонам, которые устраивали семейное застолье в складчину.

И снова тоска по дому отступила. Я с нетерпением ждала встречи с давними друзьями из Окленда. Я не виделась с Джеймсом, Хайлой и их детьми не меньше восемнадцати лет. Было интересно посмотреть на них. За мной приехал Джеймс – на этот раз в другой, но тоже очень элегантной фетровой шляпе. И мы отправились в пригород, чтобы насладиться угощением и общением.

* * *

Когда я попадаю в новое место, то стараюсь меньше говорить, а больше смотреть и слушать. Мне нравится погружаться в незнакомую атмосферу, так сказать, ориентироваться на местности. Хорошо, когда при этом рядом балагур, подобный Джеймсу, с готовностью берущий на себя инициативу в разговоре. Всю дорогу он рассказывал всякие истории, а я глядела в окно, подмечая незнакомые марки машин, дорожные знаки непривычного для американского глаза вида и указатели с неведомыми мне названиями.

Джеймс – прекрасный рассказчик. Поэтому он чувствовал себя в своей стихии. Он мне сразу поведал, как приехал в Лос-Анджелес на пятидесятилетний юбилей моего отца. Тогда Стиви Уандер, Смоки Робинсон и другие легенды компании Motown устроили для папы праздник, причем приготовления держали в секрете, чтобы сделать виновнику торжества сюрприз.

Джеймсу нужна была аудитория, и он получил ее в моем лице. Я слышала эту историю в первый раз, чего не скажешь о Хайле (это было заметно по ее лицу, когда он снова рассказывал то же самое позже за ужином).

– Звезды эстрады одна за другой выходили на сцену и говорили теплые слова в адрес твоего отца, – увлеченно говорил Джеймс. – А потом ему преподнесли отличный пикап! Представляешь, мне всю жизнь дарят на день рождения носки, а твоему отцу подарили новую машину!

Он еще много говорил о том, какой значимой фигурой папа был в мире музыки. А потом спросил:

– Ты знаешь, о чем песня Love Child?

– Да, кажется, она посвящена моему старшему брату.

– Точно. А история ее создания тебе известна?

– Нет.

– Когда у Motown были некоторые финансовые трудности и компания очень нуждалась в новых хитах, Бэрри Горди обратился к твоему отцу и еще к одному автору. «У меня тут собралась новая группа из нескольких девушек. Мне надо, чтобы вы написали для них хорошую песню». Он запер их в номере мотеля и запретил выходить, пока хит не будет готов. Так все и произошло. Они вышли из мотеля с текстом и мелодией Love Child в руках. Что до девичьей группы, это были Дайана Росс и Supremes.

Не знаю, насколько достоверна эта история. Я передаю слово в слово то, что слышала от Джеймса, а он рассказывал ее без тени сомнения.

– А про This Is Your Life, Frank Wilson ты помнишь? – продолжал допытываться он. – Ты вообще помнишь, как я тогда прилетел из Новой Зеландии?

– Вообще-то я не была на том юбилее, поэтому почти ничего о нем не знаю.

– А где ты была? В бегах?

Да, скорее всего, я тогда уже сбежала из дома и искушала судьбу всякими безумными выходками, не признавая никаких правил и авторитетов.

К тому моменту Джеймс вошел во вкус и решил мне рассказать столько забавных историй о Фрэнке Уилсоне, сколько успеет, пока мы доедем до места назначения.

– После того как звезды шоу-бизнеса преподнесли твоему отцу новую машину, на сцену вышел Стиви Уандер.

(Тут Джеймс начал комично копировать манеру Стиви.)

– Он сказал: «Фрэнк, здесь собрались люди со всего света. Твой друг Джеймс из Новой Зеландии тоже приехал». – «Правда?» – с радостью воскликнул юбиляр и спросил в микрофон: «Джеймс, ты здесь?»

Было понятно, что Джеймс пересказывал этот эпизод много раз, но никогда не уставал от этих воспоминаний.

– «Поднимайся сюда, Джеймс!» И вот я пошел на сцену и встал среди всех этих музыкальных гигантов – Смоки, Стиви, Дэнис Уильямс, группа Temptations. Я был среди них единственным белым. После этого Стиви снова взял микрофон и снова обратился к твоему отцу: «Фрэнк, скажи, ты мне друг? Лучший друг?» – «Да, Стиви». – «Фрэнк, ты мне доверяешь?» – «Да, конечно, доверяю!» – «Тогда дай мне ключи от твоей новой машины. Я хочу погонять немного по трассе».

Дальше, согласно рассказу Джеймса, Стиви Уандер снял солнечные очки и повернулся к имениннику. «Фрэнк, посмотри в мои честные глаза и скажи прямо: ты, наверное, не доверишь мне свою машину, не разрешишь покататься…»

Джеймс и Хайла очень хорошо относились к моим родителям. Их любовь ко всей нашей семье распространялась и на меня. Когда я впервые написала им и рассказала о нынешнем проекте, они сразу же загорелись желанием мне помочь.

Я давно ждала возможности приехать в Новую Зеландию. Во-первых, это всего за «две страны» до возвращения домой, в объятия любимого мужа. Во-вторых, мы когда-то с Китом побывали здесь, а потому я знала, какая это прекрасная страна и какие тут очаровательные люди. Во мне пробудились приятные воспоминания и показалось, Кит снова рядом.

Две трети Южного острова заняты величественными горными цепями. Квинстаун славится прекрасными пляжами и изысканными ресторанами. Милфорд-Саунд – водопадами и отвесными скалами высотой более чем в тысячу метров. Ротуна – горячими источниками и гейзерами, пускающими мощные струи ввысь. Геологические аномалии, фантастические ландшафты, простые, но обходительные жители – все это Новая Зеландия.

Когда в Квинстауне тепло и солнечно, в нескольких часах езды, на горе Кука, лежит снег.

Проехав еще чуть дальше, в Крайстчерч, попадаешь в так называемый «город садов». Когда гуляешь по нему, начинаешь верить, что рай на земле возможен. Здесь расположены получившие международное признание парк «Хэгли» и ботанический сад площадью около двадцати гектаров, где мы чуть не заблудились, прохаживаясь среди идеально ухоженных клумб и рощ.

Глядя на спокойные воды озера Те-Анау, еще больше влюбляешься в эту страну. Помню, мы с Китом ехали вдоль озера, и я заснула в машине (со мной это так часто бывает, что муж в шутку называет меня каталептиком). Ему пришлось трясти меня за плечо и будить, крича: «Ты должна на это посмотреть!»

Воспоминания захлестнули меня. Это верный признак того, что пора домой. Мне хотелось одного – чтобы Кит был рядом и тряс за плечо. Когда мы были здесь вместе, то не успели осмотреть Северный остров, так что я пыталась подогреть в себе интерес путешественника, чтобы последний этап моего турне не стал совсем уж «кислым». При этом было совершенно очевидно, что мне ужасно повезло: я уже второй раз в этих краях и могу увидеть то, что не удалось посмотреть ранее, пообщаться с друзьями, с которыми не виделась около двадцати лет, а также узнать секреты брака, открытые женами, живущими в этой части света.

 

Глава 23

Хочу домой

Окленд, Новая Зеландия

– Прости, у нас не убрано, – снова и снова извинялась Хайла, когда я осматривала их красивый дом, стоящий среди целой рощи древовидных папоротников. – Делен тащит все из кухни и разбрасывает по всем комнатам, – оправдывалась она.

– Ничего страшного. Мне никогда не нравились дома, где так чисто, что кажется, будто в них никто не живет, – уверила ее я.

Вокруг и правда царил кавардак. Его устроила веселая банда – шестеро внуков Джеймса и Хайлы (пятеро из них были младше шести лет).

Вначале они шумно спорили, кому первому тетя Нануа даст свой iPhone и разрешит поиграть на нем. Потом носились и прыгали вокруг нас. Утихомирить их было совершенно невозможно. Все это продолжалось, пока Хайла не объявила:

– Так, а ну давайте готовиться к ужину. Всем мыться.

Дети знали, что сразу после душа будет еда, и кинулись в ванную.

После того как они поели и были усажены смотреть телевизор, за стол сели остальные – Джеймс, Хайла, ее сестра с мужем, дочери Мейделин и Нануа, шестнадцатилетняя внучка Стелла и я. Джеймс снова вспоминал свои любимые истории о жизни моих родителей. Все с восторгом отзывались о нежной курице в соусе карри и интересном сочетании специй в мясном рагу.

По вкусу маленьких белых картофелин можно было заключить, что Хайла добавила к ним добрую ложку сливочного масла. Но потом выяснилось, что они просто такими уродились, потому что были выращены по органической технологии без химических удобрений.

А кумара (так маори называют сладкую картошку) в США имела бы ошеломляющий успех. Ее не надо было сдабривать ни шалфеем, ни маслом, ни медом, ни сахаром, настолько свежими и аппетитными были сами плоды.

Мы просидели почти до полуночи, болтая, но тут дети опять разыгрались. Они буйствовали в соседней комнате, и необходимо было уделить им внимание. Пора расходиться.

– Надо их укладывать. Они уже спать хотят, – сказала Мейделин, на руках которой извивался Делен. Он перевозбудился, и унять его было трудно.

Хайла проводила нас до машины, а Джеймс отвез меня в гостиницу.

Я отлично провела вечер, и закончился он чудесно, впрочем, как всегда – разговором с Китом.

Рассказав мужу о том, как хорошо было у Эндерсонов, я робко заметила:

– Дорогой, мне кажется, что я хочу из Новой Зеландии поехать домой.

Мне казалось, его огорчит то, что мой пыл поубавился. Кит привык, что я иду к своей цели с непоколебимой решимостью. Наверное, он сейчас подбодрит меня и поможет найти силы, чтобы продолжать намеченную поездку. Я выдержала уже шесть недель, осталась еще одна.

Но вместо этого мой благоверный произнес:

– Да, приезжай домой поскорей.

Это сбило меня с толку.

– Милый, я рассчитывала, что ты будешь тверд и напомнишь мне о необходимости завершить намеченное.

– Согласен, но на самом деле мне хочется, чтобы ты вернулась.

Больше ему было нечего сказать. В этой части турне мне оставалось посетить всего лишь еще одну страну. Но желание ехать туда напрочь отсутствовало. Закончив разговор с Китом, я позвонила в авиакомпанию и спросила, можно ли перебронировать билет, чтобы из Окленда отправиться прямо в Лос-Анджелес.

– Конечно, можно, – ответила оператор, к моему вящему восторгу.

И у меня тут же начался прилив энергии, которая покинула меня, когда я разбирала чемодан в одиннадцатый раз.

Я положила трубку и в два часа ночи отправила сообщение Киту: «Любимый, скоро приеду. Очень соскучилась по тебе».

Он тут же ответил: «Ура! Я тебя люблю! Готов повторять это тысячу раз».

Наконец-то домой. Но сначала нужно как можно больше узнать о семье и браке в этой стране, ставшей последней остановкой на нынешнем маршруте. Теперь я была уверена, что извлеку максимум пользы из пребывания в Новой Зеландии. Волна энтузиазма, которую я только что ощутила, гарантировала мне успех во всех начинаниях.

Осталось взять интервью у трех счастливых пар, пережить один вечер со старыми друзьями и один прием-хуму, а потом можно начинать обратный отсчет времени до встречи с самым дорогим мне человеком.

 

Глава 24

Любовь или влюбленность?

Окленд, Новая Зеландия

– Здравствуйте, меня зовут Санита.

Красивая индианка с темной кожей, длинными волнистыми черными волосами с проседью и спокойной улыбкой протянула мне руку. Обычно я довольствуюсь рукопожатием, но тут я была настроена сентиментально (может, из-за ожидания возвращения на родину) и тепло обняла ее.

С ее мужем Абрахамом я поздоровалась более сдержанно:

– Добрый день, я Фон, – и подала руку.

Мне не терпелось расспросить о тайнах семейного счастья индийскую пару, живущую в соответствии с традициями своей страны (под традиционной семьей я имею в виду не европеизированную и не сильно подвергшуюся влиянию западной цивилизации). Я так прямо им и заявила:

– Ужасно интересно будет побеседовать с вами!

Абрахам держался холоднее, чем его жена. Он не знал, чего ожидать. Санита казалась более открытой, но тоже вначале немного нервничала. Могу себе представить почему: в Индии не принято распространяться о браке и отношениях полов. Супруги представить себе не могли, на какие вопросы придется отвечать. Мне надо было как-то успокоить их.

Я поставила цифровой диктофон в центр стола, когда мы рассаживались вокруг него. Джеймс и Хайла готовили ужин. Точнее, Хайла готовила, а Джеймс вился вокруг нас, стараясь не упустить возможности поучаствовать в разговоре.

– А где Марк и Барбара? – спросил он у жены, заметив, что время трапезы уже подошло, но еще не все гости в сборе.

– Они уже едут.

Джеймс и Абрахам поуютнее уселись на стульях, а Санита и Хайла начали носить одно за другим ароматные блюда из кухни в бывший гараж, теперь превращенный в некое подобие закрытой террасы. Здесь обычно устраивались застолья для друзей и родственников.

Гости все прибывали, дом наполнялся голосами, и это было здорово!

В меню сегодня снова была кумара – сочная сладкая картошка, которую я уже пробовала чуть раньше, жареная курица, запеченная рыба, молодая белая картошка, а также тушеные овощи – брокколи, морковь и цветная капуста. Блюда подавали по одному. Это напоминало некий гурманский парад.

Мне очень нравится традиция благодарить Бога перед едой. Прежде всего это позволяет не забывать о Нем среди суеты дня. Также я люблю это делать вместе с другими участниками трапезы. У меня возникает ощущение единомыслия и прочной связи с ними. В этот момент все мы верим, что жизнь дана нам как дар. В тот вечер молитва объединила нас всех и настроила на прекрасную волну перед тем, как мы углубились в свои частные застольные разговоры.

* * *

История Абрахама и Саниты меня поразила. Ну, во‑первых, они даже не разговаривали друг с другом до свадьбы. Впрочем, это обычное дело для индийской культуры, где брак по соглашению родителей в порядке вещей.

Я не сомневалась, что в данном случае открою для себя много нового, прежде всего потому, что я почти ничего не знаю об этой традиции. Интересно, какие тайны любви постигли супруги, чьи отношения разворачивались совсем не так, как предполагает западный стереотип, согласно которому сначала молодые встречаются, потом начинаются ухаживания, затем идет помолвка и только после этого заключается брак.

Мало того что я представления не имела, как действует сговор. По мере того как я слушала своих собеседников, еще и выяснилось, что я отношусь к нему с некоторым предубеждением. Как и большинство европейцев и американцев, с которыми мне доводилось общаться, меня пугает и отталкивает сама мысль о том, что я не могу сама распоряжаться своим сердцем.

Так же много предрассудков было у меня по поводу того, что восточной женщине уготована только одна роль – роль домохозяйки. Я думала, что ей на роду написано всю жизнь сидеть дома с детьми, готовить и убирать. Но, оказывается, многие индийские женщины ходят на работу. Санита прояснила этот момент в самом начале разговора. Она, как и многие другие индианки, должна была вернуться в офис через два месяца после рождения детей. (Тем, кто работает в государственных структурах, положен шестимесячный декретный отпуск, а все остальные, как правило, остаются дома от шести до двенадцати недель после родов.)

В Индии в последние годы активно развиваются такие отрасли экономики, как телекоммуникации и IT, поэтому множество женщин задействовано в этих сферах, если, конечно, они получили соответствующую подготовку (кастовая система по-прежнему не дает некоторым группам населения возможности подняться до уровня среднего класса и занять достойное положение в обществе).

Как утверждает Санита, сейчас многие женщины работают IT-менеджерами. Также она рассказала, что после рождения старшего сына ей пришлось, несмотря на декретный отпуск, рано утром появляться на работе и «отмечаться» там. Невозможность быть дома с младенцем – весьма распространенная проблема, на которую мне жаловалось множество женщин из разных стран.

Многим не нравится сама идея оставлять малыша с няней, то есть практически с чужим человеком. Но в Индии эта проблема частично решена.

Дело в том, что традиция предписывает, чтобы молодожены хотя бы первые несколько лет брака прожили в доме родителей мужа, так что свекровь может помочь с уходом за новорожденным.

Так было и с Санитой и Абрахамом.

Обычай жить с родителями тоже показался мне странным. Вероятно, это потому, что западная цивилизация, в которой я была воспитана, культивирует крайний индивидуализм. Превыше всего мы ценим независимость, успех, что приводит молодые семьи к изоляции. Речь идет не об абсолютном одиночестве в прямом смысле этого слова, а о том, что люди в целом перестают в ком-либо нуждаться.

Я подумала о том, что дает людям наш Клуб счастливых жен. Он обеспечивает семье поддержку общества в режиме онлайн. Жизнь в браке настолько динамична и хрупка, что время от времени требуется помощь, чтобы укрепить связь между супругами и не дать ей разрушиться под ударами обстоятельств. Даже просто совет, ободрение, сочувствие иногда оказываются крайне необходимыми. Меня вдруг осенило: совместное существование невестки и родителей мужа должно обеспечить молодой женщине такую поддержку на первом, очень трудном этапе становления семьи. И западным молодоженам этого часто очень не хватает.

После того как меня немного познакомили с индийскими традициями и отношением к браку в этой культуре, Абрахам рассказал о том, как впервые встретился с Санитой.

В роли свахи выступила его тетя. Она знала семью, где была дочь на выданье. Все родственники Абрахама, кроме него самого, отправились в гости к родителям потенциальной невесты, чтобы побольше узнать об этих людях. Когда они вернулись домой, то сообщили, что на следующий день отправятся на повторные смотрины, на этот раз уже с женихом. Мне трудно себе представить, как это на самом деле происходило. Абрахам и Санита сидели и слушали, как родня с обеих сторон беседует об общественном статусе той и другой семьи. Они задавали друг другу вопросы об образовании, финансовом положении, ценностях и религиозных верованиях. Таких встреч было несколько в течение последующих недель.

– Похоже на подробную анкету, которую заполняют люди на сайте знакомств eHarmony, – вставила я. – Только здесь нужно отвечать устно, а не письменно.

Потом я спросила обоих супругов:

– Вы помните момент, когда впервые произнесли фразу «Я тебя люблю»?

Они этого не помнили. Зато в памяти Саниты хорошо сохранился момент, когда свекровь впервые поняла, что невестка абсолютно не умеет готовить. Она попросила девушку нарезать лук, и Саните пришлось задать целый ряд уточняющих вопросов, чтобы выполнить это несложное задание. Они с Абрахамом до сих пор смеются над этой ситуацией.

Конечно, это не похоже на привычную для европейцев романтическую историю. Но для Индии такое развитие отношений вполне типично. Семьи выступают в виде сватов, сводят вместе подходящую пару, как какой-нибудь сайт знакомств Match.com.

Когда я спросила у Саниты, откуда взялась традиция браков по сговору, она напомнила мне о библейском Аврааме, который послал своего слугу, чтобы тот нашел невесту для его сына Исаака. Так что подобный подход к построению новой семьи существовал в незапамятные времена.

– В Индии, – поведала мне моя собеседница, – сейчас есть даже электронные ресурсы, которыми пользуются родители, чтобы подыскать подходящую пару сыну или дочери.

Думаю, подобный высокотехнологичный подход помогает быстрее получить информацию об «ассортименте», имеющемся на «брачном рынке», и расширить выбор, который в этом случае не ограничивается узким кругом знакомых семьи.

Честно скажу: все это мне кажется совсем не романтичным. Но, с другой стороны, я понимаю: многие браки, заключенные по большой любви, быстро распадались, а сильное и романтическое чувство куда-то улетучивалось в первые несколько лет совместной жизни. Может быть, и неплохо опираться на мнение родственников в принятии такого важного решения. Хорошо бы, чтобы родители больше влияли на выбор своих чад, своим авторитетом направляя их и подсказывая, что пойдет им на пользу, а что нет. Я не раз сталкивалась с тем, как после развода горе-супруги сетовали: «Надо было послушать родных!» Те, кто любит нас бескорыстно, помогут объективно посмотреть на ситуацию, когда мы слепнем от яда, которым пропитаны стрелы Амура.

Мне повезло. Я горячо влюблена в своего мужа, и при этом мой выбор оказался удачным. Так что я очень рада, что Купидон выпустил в меня «всю обойму». Но если бы я влюбилась в «неправильного» человека, дело могло обернуться куда хуже. Трезво взглянуть на ситуацию без поддержки друзей и родственников было бы трудно.

Когда я спросила у Абрахама, что позволило им прожить почти тридцать лет в любви и взаимопонимании, он мгновенно и с большой убежденностью ответил:

– Я уважаю Саниту, а она уважает меня.

Взгляд его был твердым и спокойным. Во всем его облике читалась сила и решительность. Понятно, почему жена уважает его. Он кажется идеалом мужчины, уверенным и непогрешимым.

– Мой отец был человеком очень широких взглядов, – рассказал он о себе. – Он вырос в деревне, но не был консервативным. Он считал, что любой достоин уважения и что ни к одному живому существу нельзя относиться как к низшему, малозначимому.

Санита согласно кивала, а Барбара и Марк вторили ей. Эта пара присоединилась к нам двадцать минут назад. Они, как и я, внимательно слушали рассказ индийских гостей. Их собственная судьба отчасти напоминала историю Абрахама и Саниты. До брака они почти не знали влюбленности. Никакой романтической искры между ними поначалу не было.

 

Глава 25

То, что сильнее нас

Окленд, Новая Зеландия

Марк был близким другом брата Барбары, Джона. Их мать все время просила мальчика приглядеть за маленькой сестрой. Поэтому в детстве Барбара много времени проводила в компании Джона и его приятеля Марка. Те часто брали ее с собой, сажая на заднее сиденье машины, и отправлялись куда-нибудь все вместе. Мальчишки сидели впереди и не обращали на нее никакого внимания. Нет, как уверяет Барбара, они не позволяли себе грубости и не обращались с ней жестоко. Просто они были старше и с увлечением говорили о девушках или о спорте. Барбара понимала, что она им не компания. Она была занята своими мыслями.

– Никакого влечения к Марку я тогда не испытывала, – говорит моя героиня. – Мы были просто знакомыми. Я, как сестра его друга, кое-что о нем знала, но дружбы между нами не было. А потом…

Тут повисла долгая тяжелая пауза.

Потом Марк серьезно заболел.

Он очень «солнечный» человек. Когда Марк входит, комната будто озаряется светом. Не сказать, чтобы он отличался какой-то особой общительностью. И неуемным шутником, душой любой компании, его тоже сложно назвать. Возможно, сила его скромного обаяния порождена опытом борьбы со смертельным недугом, приступы которого заставили Марка провести много месяцев в больнице. Так сформировался его характер, появились смирение, умение смотреть в лицо опасности и ценить жизнь, делающие его столь привлекательным.

Во время одного из обострений болезни он провел в клинике несколько недель. Барбара регулярно навещала его, приносила фрукты и другие мелочи, которые могли бы порадовать больного. На тот момент у него была девушка, но это ее не смущало.

Как-то раз она подслушала разговор двух прихожан церкви, в которую они ходили. Они обсуждали диагноз Марка – рак щитовидной железы. Врачи давали ему два года жизни. (Слушая рассказ Барбары, я обратила внимание на глубокий шрам на шее у Марка – след нескольких операций.)

Когда девушка случайно узнала эту тайну – пациенту пока никто не решался объявить приговор медиков, – она стала приходить к нему в больницу чаще. Именно тогда между ними и завязалась дружба. Но ни о какой влюбленности пока и речи не было.

Через какое-то время врачи сказали Марку, что сделали для него все, что могли. Более радикальной терапии его организм не выдержит. Его отпустили домой.

Он поддерживал дружеские контакты с Барбарой, но прошло много месяцев, прежде чем оба осознали, что теперь их связывает нечто большее, чем дружба.

Медики и по сей день не в состоянии объяснить, как же Марку все-таки удалось победить рак. Они пророчили ему бесплодие, но у них с Барбарой родились четверо детей. Супруги считают, что произошло чудо. Господь вмешался в их судьбу, соединив их и уничтожив симптомы и побочные эффекты онкологии.

У меня тоже не находится другого объяснения тому, что произошло, учитывая серьезность диагноза.

Совершенно очевидно, что испытания, через которые они вместе прошли много лет назад, стали прочной основой для их будущих взаимоотношений. Марк избежал смерти: вдвоем, совместными усилиями они преодолели грозившую ему опасность. После этого, конечно, им не страшны никакие невзгоды.

Они женаты уже двадцать восемь лет и очень счастливы. Барбара дарит Марку свою беззаветную любовь, как тогда, в больничной палате, когда она еще не сознавала силы этого чувства. Оно лучится в ее глазах, когда муж, сидя рядом, мельком бросает на нее взгляд.

Марк тоже обожает свою половину. Выше ее для него только Бог на небесах.

Сейчас их дети уже выросли, и супруги наслаждаются жизнью вдвоем в отличие от многих других пар, которые впадают в депрессию, когда молодое поколение покидает родительское гнездо. Часто случается, что в течение двадцати и более лет отец и мать тратят все силы на воспитание, а отношения между собой не развивают. У Марка и Барбары все по-другому. Они прекрасно общаются и очень обходительны друг с другом. Трогательно смотреть, что один, даже когда просит другого о какой-то мелочи, говорит «спасибо» и «пожалуйста».

Барбара убеждена, что в их отношениях самое важное – взаимное уважение. (Санита и Абрахам солидаризировались с ее мнением, дружно произнеся «Да-да!», когда речь зашла об этом.)

– Конечно, бывает, что мы не можем прийти к согласию по какому-то вопросу, – говорит Барбара. – Но мы достаточно уважаем друг друга, чтобы не ссориться. Каждый может остаться при своем мнении. Это позволяет не обострять конфликт и двигаться вперед.

Во время беседы с Марком, Барбарой, Абрахамом и Санитой мы не раз касались веры в Бога. Пара из Индии была твердо уверена, что вера в Высшее существо движет ими на пути самосовершенствования. Зная, что есть Бог, каждый из них старается стать лучше, в том числе быть лучшим супругом для своей половины. Эта мысль мне очень понятна.

Не берусь утверждать, что атеисты не бывают очень счастливы в браке. Наверняка бывают. Но лично я пока таких людей не встречала.

В душе верующего живет трудно объяснимая словами надежда, особое устремление. В моей собственной семье есть сила «тройной нитки», о которой говорится в стихе Екклесиаста: «Нитка, втрое скрученная, нескоро порвется». Бог является третьей составляющей, делающей связь двоих особенно прочной.

– Господь посылает каждому из нас наилучшего партнера, человека, наиболее ему подходящего. Это видно на нашем с Барбарой примере, – поясняет Марк. – И все-таки для счастья этого недостаточно. Когда сходится идеальная пара, необходимо еще и выстроить отношения. Они базируются на уважении, доверии и любви.

Барбара рассказала, как они с Марком на пути к нам пытались сосчитать, сколько их друзей из церкви смогли сохранить любовь в течение долгих лет совместной жизни. Единственными из их круга, кто давно заключил брак и до сих пор вместе, были Джеймс и Хайла и еще одна пара.

Барбара и Хайла принялись перебирать общих знакомых: «А такие-то еще женаты?» – «Нет, расстались». «А эти?» – «Давно развелись».

Это напомнило мне об одной печальной истине. Ты можешь исправно ходить в церковь, однако это не гарантирует благополучия в браке. И все же всем парам, с которыми я встречалась, присуща одна общая черта. Им свойственен страх Божий – в правильном, «здоровом» смысле этого слова. Все они верили, что существует сила, гораздо большая, чем их собственная, и полагались на нее во всех ситуациях, в том числе когда внутренних ресурсов для борьбы за счастье не хватало.

Также все они следовали золотому правилу: не делать другому того, чего не хотели бы себе. Это особенно актуально для супружеских взаимоотношений.

Подобный этический принцип проповедуют практически все религии, в том числе и та, которую я считаю своей. Иисус говорит об этом как о принципе, суммирующем весь Закон: «Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки».

Все без исключения счастливые пары, с которыми я встречалась, в повседневной жизни стараются следовать этому завету. Конечно, это не всегда получается (и я яркий тому пример), но, во всяком случае, такова их цель, желание их сердец.

Когда я оглядываюсь на собственную жизнь, в частности семейную, то во всем вижу Божью руку. Каждое утро благодарю Его за то, что даровано мне. Все, что у меня есть, дано Им. А ощущение счастья, которое я испытываю, есть следствие этого чувства благодарности. Мелоди Битти так говорит об этом: «Благодарность раскрывает перед нами полноту жизни. Она позволяет нам довольствоваться тем, что имеем, и, более того, ценить все это. Благодарность позволяет принять то, что ранее отвергали, она превращает хаос в гармонию, неясное делает ясным… Она позволяет увидеть в проблемах новые возможности, обращает поражение в победу, неожиданное – в своевременное, а ошибки – в важные жизненные вехи. Благодарность придает смысл прошлому, примиряет с настоящим и открывает перспективу будущего».

Каждый из тех, кого я интервьюировала, научился извлекать уроки из своих ошибок. Поэтому, как сказала Барбара, они ни о чем не жалеют. И все потому, что любой промах становится ценным опытом, который, в свою очередь, воспринимается как Божий дар.

В тот вечер я тоже испытывала благодарность. Я была чрезвычайно признательна своим собеседникам за то, что они поделились со мной частью себя, открыли свою душу. Они оказали мне большую честь своей откровенностью.

Меня это очень тронуло, ведь еще вчера мы были друг другу абсолютно чужими.

И вот все высказано. За столом воцарилось молчание. Присутствующие почувствовали, что сегодня здесь произошло что-то важное.

Но уже поздно, надо расходиться. Барбара принялась собирать посуду с той части стола, где она сидела. Наверное, нужно помочь хозяйке все убрать. Если бы ко мне пришли гости, я бы с удовольствием приняла их помощь. Мы взяли тарелки и понесли их на кухню.

 

Глава 26

Детский сад на высоте 10 000 метров

Нади, Фиджи

На борту небольшого самолета, совершающего перелет из Окленда в Нади, было тридцать три ребенка. Я это точно знаю, потому что прошла вдоль рядов и пересчитала их по головам. Думаю, это был «самый детский рейс» в истории авиации. На нем было удивительно много семей с детьми. В хвосте самолета я заметила отца, качавшего на руках симпатичного одиннадцатимесячного младенца. В это время малыш двух-трех лет бегал по проходу – от папы и обратно к нему. Никого это не беспокоило. Казалось, никто вообще его не замечает. Думаю, когда в замкнутом пространстве собирается много родителей, сами собой устанавливаются новые негласные правила, которые все принимают. Представьте, что вы приходите в гости к женщине, недавно ставшей матерью. Вы же не ждете, что в ее доме будет идеальный порядок. И это совершенно естественно. Должна сказать, что я никогда не летала на таком небольшом самолете с таким количеством маленьких пассажиров. Наверное, Господь так показывает мне: «Видишь? Даже с ребенком можно продолжать путешествовать и ездить с Китом в отпуск. Просто придется брать с собой побольше вещей (и пару орущих отпрысков в придачу)».

Удивительно, но на рейсе, где было десять малышей до двух лет (да-да, этих я отдельно пересчитала), никто не плакал и не капризничал. Они в основном играли друг с другом.

Рядом со мной сидел мужчина по имени Эндрю со своим шестилетним сыном. Его жена, восьмилетняя дочь и еще один сын четырех лет расположились в следующем ряду.

Как только я выяснила, что они новозеландцы, мне стало ясно, о чем с ними говорить. Дело в том, что незадолго до отъезда из Новой Зеландии мне довелось познакомиться с капитаном «черных» – знаменитой и всеми любимой национальной команды по регби. Я восхитилась мощной, будто вытесанной из камня, фигурой Ричи Маккоу. Его три раза признавали лучшим в мире игроком года. Когда я рассказывала о встрече с ним сыну Эндрю, тот смотрел на меня как завороженный и не мог отвести глаз.

– Это было здорово, – говорила я. – Не только Ричи подошел, чтобы поболтать со мной, но и еще четверо игроков из команды. Они подписали мне футболку и постер, а потом мы с ними сфотографировались.

Тут я достала iPhone и показала ему снимок.

– Классно! – только и мог вымолвить мальчик и оглянулся на отца.

Потом он рассказал мне, что тоже как-то познакомился с одним из участников команды. Это было незадолго до Кубка мира, к которому «черные» готовили специальную памятную книгу. Дети участвовали в конкурсе на право опубликовать в ней свой рассказ о любимом виде спорта. История моего маленького соседа была признана одной из лучших и напечатана в этом сборнике.

Потом ко мне обратился его отец и спросил, в каких государствах я побывала. Он, наверное, ожидал односложного ответа, но я выдала весь список.

– Ого! А что вы делали во всех этих странах?

Я рассказала о том, что провожу исследование и пытаюсь понять, какие секреты семейного счастья открыли для себя супруги в разных уголках планеты.

В это время над рядами пронеслась плюшевая игрушка и попала в меня. Ни Эндрю, ни его дети не обратили на это никакого внимания. Наверное, родители чувствовали себя в салоне этого самолета как дома, в собственной гостиной. Что ж, мне это нравится.

– Рискну предположить, что главная тайна, которую вы раскопали, – это дружба между мужем и женой? – спросил мой попутчик с приятным новозеландским акцентом.

Да, безусловно, это один из факторов, обеспечивающих счастье в браке. Но это вовсе не секрет.

Эндрю начал рассуждать о том, как много пар из их окружения расстались в последние пять лет. Ему и его жене приходилось принимать чью-то сторону, и это было очень нелегко.

Он держал в руке зеленый карандаш:

– Видите этот карандаш? Одна из враждующих сторон говорит, что он голубой, другая – что он желтый, а ты знаешь, что он зеленый.

В конце концов Эндрю приходилось (не по своей воле, а по вине обстоятельств) поддерживать кого-то одного из рассорившихся супругов и именно с ним сохранять отношения.

– Вся штука в том, что отношения сейчас стали «одноразовыми», как и большинство вещей. Поэтому браки и не живут долго, –

продолжал он. – Наши родители покупали телевизор с твердым намерением пользоваться им двадцать лет. Если он ломался, его чинили. То же самое касалось холодильников и всего прочего. А сейчас мы покупаем новый телевизор, компьютер или телефон задолго до того, как старый вышел из строя. И только по одной причине: появилась новая модель. Такой подход переносится на все вокруг.

В задних рядах двое ребят громко запели детскую песенку. Эндрю с улыбкой глянул на них через плечо и продолжал говорить о том, что система ценностей изменилась: нет ничего вечного и незыблемого в наши дни. Слушая его, я вспомнила о том, что говорили многие мои герои: они сознательно отвергают любые запасные варианты, не готовят сценарии отступления. Возможность развода просто не рассматривается. Для них брак – самое важное, что произошло в их жизни. Они готовы бороться, держаться за него. Эти отношения нельзя назвать одноразовыми. В такой ситуации невозможно с легкостью «выкинуть» партнера и заменить другим.

Тут командир экипажа объявил, что мы начинаем снижаться. Весь салон взорвался радостными детскими криками. Родители выключили портативные видеоплееры, усадили своих чад на места и пристегнулись. Через тридцать минут мы приземлились, и я распрощалась с Эндрю, его милой женой и послушными детьми – любителями регби.

Когда я вышла из ворот терминала, четверо фиджийцев заиграли на гитарах, гавайских и обычных. Они приветствовали всех прибывших возгласами: «Була! Була!», – что значит: «Добро пожаловать!» Над их головами красовался плакат «Ni Sa Bula» – «Добро пожаловать к нам домой».

Я шла через зал аэропорта к транзитной стойке и наблюдала, как на усталых, грустных или растерянных лицах многих пассажиров от звуков веселой песни расцветают улыбки.

Мне предстоял последний перелет. Скоро я увижу улыбающееся лицо Кита. Мне хотелось, чтобы вслед мне весело пели: «До свидания! До свидания!»

Во время восьмичасового ожидания пересадки на рейс до Лос-Анджелеса мне было о чем подумать. Я пыталась проанализировать все, что узнала в ходе путешествия. И, что еще важнее, старалась решить, что поменять в себе и в своем жизненном укладе, когда я вернусь домой.

Мне нужно работать над теми шестью задачами, которые поставил передо мной Кит. Я, наверное, буду чаще готовить – хотя бы пару раз в неделю (до нынешнего момента это не было для меня приоритетом). Я заведу какой-нибудь приятный домашний ритуал, который позволит нам регулярно проводить вместе чуть больше времени. Учитывая страсть Кита к кофе, скорее всего, это будет какая-нибудь «кофеиновая» традиция.

Если окажется, что я слишком затянула с беременностью, мне придется ходить по врачам. А если беременность наступит естественным путем, я применю на практике полученные в этом турне многочисленные советы по здоровому образу жизни для будущих мам. Кит уже готов от души потрудиться ради пополнения семейства, и очень кстати, что сразу после прибытия на родину у меня начнется овуляция. Он рад, что пребывание в Хорватии и в Италии оживило во мне желание завести детей и позволило осознать, как мне хочется быть хорошей женой и матерью, а не только преуспевающей бизнес-леди.

Мое сердце было открыто всему новому. Я возвращаюсь с желанием сделать все от меня зависящее, чтобы стать для Кита самой лучшей женой и самой верной подругой, быть прекрасной невесткой для его родителей и вообще хорошим человеком, привлекательным внешне и внутренне. Когда я отправлялась в путешествие, то не подозревала, что вернусь в Соединенные Штаты с таким энтузиазмом, подпитывающим стремление сделать брак, который я и так считала отличным, еще лучше.

Я осознала, что нам было так хорошо вдвоем не потому, что я чудесная жена, каких свет никогда не видывал. Нет, причина нашего счастья в том, что Кит – отличный муж. Бог вверил нас друг другу и вел к созиданию самых совершенных отношений. Нет сомнений, что впереди нас ждет прекрасное будущее.

Изначально я планировала в первой части турне посетить десять стран, потом вернуться на родину и через пару месяцев, в декабре, поехать в Латинскую Америку, где как раз будет теплое, но нежаркое лето. Однако решено было поменять планы. Я продолжу свои изыскания, но не одна. Мы с Китом пришли к выводу, что нам не стоит так надолго разлучаться. Так что скоро я снова отправлюсь в дорогу, но на этот раз вместе с мужем (и, возможно, с малышом в животе).

И вот в десять вечера, наконец, мой самолет покинул Фиджи. Надо постараться выспаться. Когда проснусь, я увижу любимого, который будет встречать меня под плакатом «Добро пожаловать в Лос-Анджелес!».

 

Глава 27

Снова в дороге

На пути в Буэнос-Айрес, Аргентина

Около недели у меня ушло на то, чтобы снова привыкнуть к дому. Я не могла наглядеться на Кита. Самые обычные дни превратились для нас в «дни святого Валентина». Как же хорошо вернуться в родное гнездо!

Однако на родине меня ждали не только радости, но и печали.

Вскоре после моего приезда из Новой Зеландии отцу поставили страшный диагноз – рак простаты. Его положили в больницу, из которой он уже не вышел. Он боролся с болезнью, но ни химия, ни лучевая терапия не помогли. Незадолго до сороковой годовщины свадьбы моей маме пришлось проститься с тем, кого она любила всю жизнь.

Я тоже была очень привязана к отцу. В том, что я так счастлива в браке, есть его большая заслуга. Перед тем как мы с Китом отправились в Латинскую Америку, я переслушала множество песен, написанных им о любви.

Если у вас кто-то из близких умирал в преклонном возрасте или от серьезной и длительной болезни, вы знаете, как это бывает: мысленно переживаешь расставание еще до того, как человек покинул этот мир. Трудно отвлечься от мысли, что дни отца или матери сочтены. Этот факт невозможно игнорировать, о нем невозможно забыть даже на время. И тут очень важно решить, как именно вы проведете оставшиеся дни или недели. Уход отца, всегда служившего мне примером, бывшего фактически моим героем, заставил с особой остротой почувствовать, как ценны все другие связи с близкими.

Когда мы летели в Буэнос-Айрес, все мои чувства были сконцентрированы на Ките, который держал меня за руку. Стоял сочельник. Рейс был ночной, и мое сердце наполнилось покоем, как это бывает со мной каждый год накануне Рождества. Кит мягко поглаживал мою руку. Я посмотрела на обручальное кольцо на его пальце. На нем было выгравировано: «Моя любовь, моя жизнь, моя опора». Надпись немного стерлась, но наши отношения с годами становятся ярче. Это кольцо Кит надевал примерно три тысячи триста раз. Его прикосновения к нему каждый раз напоминают о любви, которая не угасает. Я точно знаю, что мое имя запечатлено в его сердце.

Я глянула на его длинные ноги – они упирались в откинутое переднее сиденье. Ему, скорее всего, неудобно, но он и не думает жаловаться. Вот за что я его люблю: он всегда оптимистично настроен. Он идеальный спутник в путешествии – веселый, беззаботный. Главное для него сейчас не собственный комфорт, а то, что моя рука лежит в его руке.

Мне стало так хорошо на душе от этой мысли. Но впереди было еще почти четыре часа полета, и я принялась думать о тех парах, с которыми нам предстоит встретиться. Особенно о женщинах. Я не люблю стереотипов и стараюсь на них не ориентироваться, но, по-моему, горячий темперамент латиноамериканских женщин всем хорошо известен. Соперничать с ними, наверное, могут только мои соотечественницы. И мне с моей независимостью и самоуверенностью было бы очень интересно познакомиться с двумя успешными дамами со взрывным характером, сумевшими построить счастливый брак. А еще я надеялась провести немного времени наедине с Китом, ведь мы это заслужили.

Когда я лечу одна, я всегда молюсь о том, чтобы Бог хранил меня в пути. Это дает мне чувство безопасности. Я знаю, что жизнь моя в руке Божьей и мне ничто не угрожает. А когда рядом Кит, мне вдвойне спокойнее. Таков мой брак: я постоянно ощущаю заботу, которую проявляют обо мне Господь и любящий муж.

Я уже упоминала, что мне не всегда в жизни везло. Со мной случались всякие беды и неприятности, но вне зависимости от степени их серьезности я всегда знала, что, по большому счету, волноваться мне не о чем. Я отдала свое сердце мужчине, который неусыпно оберегает меня. Кроме того, на страже нашей любви стоит сонм ангелов. Вот и сейчас они несут нас высоко над землей на своих сильных и широких крыльях.

* * *

Мы с Китом сидели в шикарном ресторане. Белоснежные стены, белоснежные скатерти. По стенам развешаны произведения абстрактного искусства. Играла живая музыка – аргентинские мелодии вперемежку с классическими хитами Beatles.

Все это почему-то напомнило мне Новую Зеландию. Думаю, Господь хотел, чтобы я продолжила свои изыскания с того места, на котором остановилась. Это было непросто – прошло уже несколько месяцев. Сколько же всего произошло в моей жизни после возвращения в США! Без нынешнего ненавязчивого «дежавю» мне было бы трудно понять, с чего сейчас начинать.

Мы заказали по бокалу аргентинского красного вина «Мальбек». Тут я уловила обрывки разговора пары за соседним столиком. Кит говорит, что подслушивать нехорошо. В свое оправдание могу лишь сказать, что столик находился совсем уж близко. Настолько близко, что я боялась, как бы сидящие за ним по ошибке не схватили что-то с моей тарелки. Надо было сконцентрироваться на нашей с Китом беседе, но я не могла. Меня заинтриговало то, что я услышала. Сидевший неподалеку от нас мужчина был американцем, чей выговор явственно выдавал в нем уроженца Среднего Запада.

Как же он мог оказаться здесь, вдали от туристических маршрутов?

Вместо того чтобы одним ухом внимать Киту, а другим – соседу, я решила не таиться, а познакомиться с ним, тем более что он находился буквально в двух метрах от меня.

Оказалось, что этого человека зовут Гэри, он инженер и живет в Южной Америке уже пятнадцать лет. Когда-то он приехал на работу в Венесуэлу, там влюбился в местную девушку Дину и женился на ней. Два года назад они перебрались из Каракаса, где обстановка становилась все более криминальной, в более спокойный Буэнос-Айрес.

Я обратила внимание на эту пару не столько потому, что они казались счастливыми; да и потом, в личной беседе, не почерпнула от них особо мудрых мыслей об отношениях полов. Больше всего меня поразило то, что им постоянно приходится преодолевать языковой барьер. Для мужа родным языком был английский, а жена знает только испанский. Когда они впервые встретились, то почти не понимали слов, которые говорили друг другу. Но при этом им удавалось уловить смысл сказанного. Сейчас, по прошествии многих лет, Гэри значительно лучше владеет испанским, но Дина так и не выучила английского. В ее арсенале всего несколько простых фраз.

В такой ситуации, думаю, важно не что, а как ты говоришь. Фразы и интонации в целом должны звучать уважительно. Не думаю, что эти супруги недооценивают необходимость вербального общения. Просто они, говорящие на абсолютно разных наречиях, усвоили, что в состоянии понять друг друга только благодаря любви, взаимному уважению и терпению (причем терпения требуется много).

Такова была моя первая встреча в Латинской Америке. Бог будто отечески похлопал меня по плечу, напомнив: именно о таких вещах ты хотела рассказать всему миру. И мне показалось, что не было этих долгих месяцев между моим возвращением из Новой Зеландии и нынешним моментом.

* * *

Как всегда, одни хорошие знакомые сводили меня с другими и так далее, пока мне не удавалось найти подходящую для интервью пару. Свою погоню за счастьем на южноамериканском континенте я начала с того, что обратилась к близкой подруге Зи-Зи, с которой мы вместе работали в гостиничном бизнесе. Если ты вращаешься в этой сфере, то легко устанавливаешь контакты с кем угодно в любом уголке планеты.

Я позвонила Зи-Зи, и та немедленно перенаправила меня к своей знакомой, написав короткое сопроводительное электронное письмо и представив нас друг другу:

«Фон, познакомься с Жаклин. Она поверила в меня несколько лет тому назад и пригласила работать в Starwood.

Жаклин, познакомься с Фон. Это очень дорогой мне человек, всегда вдохновляющий меня на новые свершения. Она своим примером заставляет двигаться вперед и не останавливаться на достигнутом».

Из этого нехитрого знакомства родилась большая дружба. Жаклин зашла на сайт Клуба счастливых жен и немедленно стала его участником. Она прислала мне сообщение: «Почитала ваш блог. Мне очень понравилось то, что вы делаете!» и тут же вызвалась помочь в поисках героев интервью. Жаклин предложила две пары, при этом в обеих женщины по специальности были медиками. Первая из них, Сильвина, один из ведущих мировых пластических хирургов, по свидетельству Жаклин, всегда говорила о своем муже с большой теплотой, любовью и восхищением. К Сильвине съезжаются клиенты из разных стран на уколы «Ботокса» и хирургические коррекции всех видов. Это сильная и успешная женщина, но при этом мягкая в семье и страстно любящая свою половину.

Жаклин знала также еще одну идеальную пару, но она находилась в соседнем государстве – Уругвае, в городе Монтевидео. Женщина-врач по имени Эстреллита была приемной матерью подруги Жаклин, Карины.

Мы прилетели в Латинскую Америку в канун Рождества. А вскоре после этого праздника практически все жители южного континента уходят в четырехнедельный (да-да, это не опечатка!) отпуск. Многие уезжают отдыхать, ведь декабрь и январь здесь – пик лета. Нужно было проявить смекалку и спланировать встречи так, чтобы успеть всех застать на месте.

Поэтому мы прилетели в Буэнос-Айрес, оставили вещи в гостинице и тут же отправились на рейс в Монтевидео. Перелет занял всего минут тридцать: мне показалось, что мы только пристегнули ремни, а их уже пора расстегивать.

В аэропорту нас встретил муж Эстреллиты, Марио.

Интересно, помню ли я еще что-то, что проходила на экспресс-курсах испанского языка? Направившись к Марио и предельно сконцентрировавшись, я выпалила:

– Hola! Cómo está usted?

Я надеялась, что в его ответной речи будут встречаться отдельные английские слова, иначе я вообще не смогу понять его и ответить на своем «хромающем» испанском.

– Хелло, Фон, хелло, Киит, – произнес он.

Пока Марио загружал багаж в машину, он все время повторял наши имена, тренируясь в их произношении. Однако я уверила его, что их звучание не похоже ни на одно из испанских, а потому он может произносить их как хочет.

– Вы говорите гораздо лучше, чем мы ожидали, – сказала я. – Эстреллита сообщила мне, что у вас обоих не очень хорошо с английским, поэтому я приготовилась общаться по-испански (теперь я говорила об этом уверенно, потому что уже поняла: практиковаться в испанском мне не придется).

– Спасибо большое, Марио, за то, что встретили нас.

Кит повторил слова благодарности уже два или три раза. Думаю, он делал это неосознанно. Если родился и вырос в Городе Ангелов, где люди часто ведут себя далеко не по-ангельски, невольно начинаешь ценить истинное гостеприимство. Кажется, Кит уже начал входить во вкус и получать такое же удовольствие от нашего путешествия, какое обычно получаю я.

– Вы видели залив Ла-Платы, когда самолет садился? – с гордостью спросил Марио. Готова поспорить, что он заранее отрепетировал эту фразу.

– Какой залив? – удивились мы с Китом.

– Внизу, когда вы снижались.

Ла-Плата, или Серебряная река, образует у устья очень широкий залив, так что его можно по ошибке принять за океан. Чуть выше по течению сливаются две реки, Уругвай и Парана. В самой узкой своей части Ла-Плата составляет около полутора километров. А у атлантического побережья ее коричневатые воды закручиваются в гигантскую, но неглубокую воронку шириной около 220 км.

Забавно, с какой гордостью большинство людей, с кем мне довелось общаться, рассказывают иностранцу о достоинствах и красотах своей страны.

И жители маленького, площадью около 175 тысяч квадратных километров, Уругвая теснятся в большинстве своем на семидесяти семи из них. Когда мы ехали вдоль береговой линии Монтевидео, Марио заявил:

– В Буэнос-Айресе вообще пляжей нет!

Перед нами возник фешенебельный район на побережье.

– Здесь живут богатые люди, – сказал наш гид.

И правда, вдоль улиц тянулись шикарные виллы, среди которых я заметила несколько больших посольских зданий. Марио уверил, что потом мы увидим и более скромные кварталы, но начать наше знакомство с городом он решил именно здесь.

Несмотря на то что в этой части планеты стояло лето, погода была облачная. На пляжах было не так уж много отдыхающих. Наш сопровождающий уверил нас, что обычно купающихся не смущает коричневый цвет воды в Ла-Плате, а те, кто хочет поплескаться в лазурных волнах, могут просто проехать чуть дальше вдоль побережья.

Мы завернули в гостиницу, оставили там сумки и отправились дальше осматривать город. Вдоль улиц были высажены ухоженные деревья, на каждом углу – открытые кафе. Я с интересом рассматривала местную архитектуру, в которой было заметно французское и испанское влияние. Роскошные городские усадьбы, похожие на замки средневековой Франции, некогда принадлежали состоятельным семействам, а теперь были переданы посольствам иностранных государств или превращены в музеи. Эклектический стиль местной застройки был особенно заметен в Старом городе – Сьюдад-Вьеха. Символическая встреча старой и новой архитектуры состоялась в знаковом месте – у Ворот крепости. Это один из немногочисленных сохранившихся фрагментов цитадели, разрушенной еще в 1829 году.

Если бы я лучше разбиралась в архитектуре, мне было бы легче с первого взгляда определить, с какой стороны Ворот начинается историческая часть Монтевидео.

С одной стороны возвышался знаменитый Паласио Сальво – визитная карточка города.

Это здание высотой около 100 метров (включая пятиметровую антенну) было возведено в неоготическом стиле в 1928 году. Оно доминирует над всей центральной застройкой. Когда-то Паласио Сальво было самым высоким строением во всей Южной Америке. Здесь же берет начало главная улица – проспект 18 июля, названный так в честь дня независимости Уругвая.

Площадь перед Паласио также носит название в честь независимости государства – Пласа Индепендесия. Она полукруглая в плане, а по ее краям посажено тридцать три пальмы, которые должны напоминать о тридцати трех героях-патриотах, предводительствовавших в борьбе страны за самоопределение. В центре площади возвышается шестнадцатиметровая статуя сурового генерала Хосе Артигаса, которого Марио несколько раз отрекомендовал как отца-основателя государства, «соответствующего Джорджу Вашингтону».

Мы совершили круг по площади на машине, а потом проехали по нескольким маленьким соседним улочкам. На одной из них Марио остановился и указал на ресторан Panini.

– Вам стоит поесть здесь, – проинструктировал он. – Здесь самая лучшая паста.

У нас было время погулять по городу, а в шесть вечера они с Эстреллитой должны были заехать за нами в гостиницу.

– Сходите в Panini, – еще раз напомнил Марио, высаживая нас в пешеходной зоне старого центра. Вокруг суетились уличные продавцы, предлагавшие туристам старинные диковины и сувениры. Здесь же расположились художники, продающие картины с городскими видами и делающие портретные шаржи.

Посреди отвоеванного у мостовой газона мы заметили фонтан. На газоне стояла табличка «No pise el cesped». Я решила, что это значит «Не писать на траву», в то время как надпись была куда скромнее: «Не ходить по траве». Да уж, мне точно нужно освежить немного свои познания в испанском языке.

Мы немного погуляли, затем прошли пару кварталов в направлении Ворот крепости и по дороге отыскали Panini. Мы не были голодны, но не хотели показаться невежливыми, проигнорировав рекомендацию Марио.

Стоило нам только войти в это заведение, как сразу стало понятно, что мы оказались в маленькой Италии. Причем в самой лучшей ее версии.

На крепких столах из красного дерева, застеленных бежевыми скатертями, стояли тонкие хрустальные бокалы. Вокруг столов теснились стулья с кожаной обивкой и оранжевыми подушками. Атмосфера ресторана была изысканной и в то же время непринужденной. Вокруг, как в Италии, сновали официанты, разносившие на столы гигантские блюда с пастой и лазаньей.

Кто-то сказал, что сначала мы поглощаем пищу глазами. В данном случае это было правдой: увидев все это изобилие, мы немедленно почувствовали голод. От вкусных запахов разгорался аппетит и даже немного кружилась голова.

Кит посмотрел на лазанью на столе у соседа и заказал себе такую же.

– La especialidad de la casa, por favor, – сказала я официантке, что означало: «Фирменное блюдо ресторана, пожалуйста».

Воспоминания об испанском языке дали себя знать, чего не скажешь о Ките, который, похоже, напрочь забыл все, что когда-то учил.

– Ese plato es muy grande, – ответила мне официантка: «Это блюдо очень большое». Посмотрев на мою щуплую фигурку, она, наверное, решила, что мне не осилить такую порцию.

Когда прибыла лазанья, я и правда поразилась ее размерам. Слово «grande» не передает того, что предстало предо мной. Это было блюдо на семью как минимум. Им надо было указать в меню «para 6 personas» – «на шесть человек».

Разве мы справимся с ним вдвоем, да еще при условии, что не очень голодны?

Однако как только приступили, стало ясно, что это лучшая лазанья, какую нам когда-либо доводилось пробовать.

Через час мы с трудом встали из-за стола, выползли из ресторана и еще немного побродили по улицам. По непонятной причине я в тот день решила отправиться на прогулку по Старому городу в неподходящей обуви. На высоких каблуках можно ходить целый день… но только по ровной поверхности. А на брусчатке я чувствовала себя чрезвычайно неустойчиво. К тому же съеденная лазанья тянула к земле. Мы решили пораньше вернуться в гостиницу и подготовиться к ужину с Эстреллитой и Марио. Оставалось надеяться, что прогулка до отеля поможет снова разбудить аппетит.

 

Глава 28

Valores!

Монтевидео, Уругвай

Марио позвонил к нам в номер, и мы спустились в холл, чтобы встретиться с ним и Эстреллитой. Однако оказалось, что она задержалась на работе и нам необходимо было за ней заехать. Мы прибыли в медицинский центр, и только прошли через металлоискатель, как нам навстречу поспешила красивая женщина в ярко-красном жакете с рукавами до локтей. У нее были темно-рыжие волосы до плеч и зачесанная набок челка. На ее лице расцвела очаровательная улыбка. При этом на сияющей коже обозначилось несколько мелких морщинок. Она тепло обняла меня и энергично пожала руку Киту.

Нас представили администратору медицинского центра, а потом пригласили посмотреть кабинет Эстреллиты. Она была офтальмологом с обширной практикой и здесь проводила предоперационные консультации. Марио, как выяснилось, работал в этом же центре: он был профессором, известным ортопедом, специалистом по детским травмам. Он махнул рукой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж:

– А мой кабинет вон там.

Супруги почти всегда рядом: один принимает больных на первом, другой – на втором этаже. Проведя с ними совсем немного времени, понимаешь, что их тесный союз абсолютно закономерен. Они вместе делали медицинскую карьеру, оба начинали с нуля и одновременно добились успехов в профессии.

Нам пришлось несколько минут подождать у регистрационной стойки, пока Марио и Эстреллита перекидывались парой слов с администратором. В этот момент я повернулась к Киту и прошептала:

– М‑да, это уже не первая пара, отыскавшая источник вечной молодости.

Интересно, сколько же лет Эстреллите? Она выглядит юной, хотя, если судить по семейному стажу, она намного старше, чем я. Или она вышла замуж в двенадцать лет? Нет, это маловероятно. Но энергии у нее на порядок больше, чем у меня. Уверена, что они с Пэт могли бы на пару пробежать марафон и прийти к финишу одними из первых.

Мы снова сели в машину к Марио, а Эстреллита поехала за нами следом в собственном автомобиле.

– Как по-твоему, на сколько лет она выглядит? – осторожно спросила я Кита.

– Может, ей под пятьдесят? – неуверенно отозвался Кит.

– Ей за пятьдесят, – со вздохом уточнил Марио.

Наверное, он привык, что все отмечают, насколько моложава его жена.

Когда мы прибыли к ним домой, я сразу поняла, что это квартира преуспевающих и счастливых супругов, чьи дети уже выросли и разъехались. В ванной, туалете и кухне был недавно сделан ремонт. В ближайшем будущем предстояло отделать комнаты, чтобы жилище полностью соответствовало запросам владельцев.

Я поинтересовалась у Эстреллиты, не тяжело ли ей оставаться в такой большой квартире после того, как дети покинули дом.

– О нет, – ответила она. – Нам здесь нравится.

Они очень хорошо и уютно обустроили свою жизнь вдвоем. Марио провел нас по комнатам – показал гостиную и столовую, в том числе росписи на стенах.

– Это рисовала Эстреллита, – сообщил он, сияя от гордости.

Мне сразу было понятно, что хозяйка этого дома – творческая натура. Когда будущие супруги только познакомились, Эстреллита была студенткой медицинского факультета, но пробовала свои силы в театре и получала от этого большое удовольствие.

Впрочем, лишь только их отношения стали более серьезными и зашел разговор о браке, Марио поставил вопрос довольно жестко. Он не одобрял увлечения своей девушки, потому что ему не нравилась богемная среда, в которой распространены наркотики. Его также смущало, что будущей жене придется работать по вечерам и возвращаться домой ночью. Он был бескомпромиссен и сказал, что не женится на ней, если она вернется в театр.

Эстреллита некоторое время думала, а потом решила, что любит Марио намного больше, чем актерское ремесло. К тому же она уже училась на врача и сильно менять жизненные планы ей не пришлось.

– Я отказалась от творческой профессии по собственной воле, – сказала она мне, стараясь подчеркнуть, что выбор был сделан ею, трезво и самостоятельно. – При этом я поставила одно условие – он должен будет до конца жизни готовить мне завтрак.

– И он готовит?

– Sí! – тут же откликнулся Марио. – Все сорок лет я собственными руками делаю завтрак и выжимаю ей апельсиновый сок. Так что наша сделка оказалась для нее очень выгодной.

Мы расселись вокруг стола и завели разговор о любви и браке. Эстреллита приготовила необычный, но очень вкусный пирог – киш с ветчиной и грушами. А еще на столе все время появлялись тарелки с разными сырами, которыми все присутствующие с удовольствием угощались.

В большинстве случаев я начинаю беседу, задавая героям интервью простые вопросы. В непринужденном разговоре, как правило, удается узнать все, что меня интересует. Со счастливыми парами всегда так: они с готовностью используют возможность высказаться. Это фонтан, который трудно остановить.

Так было и с Эстреллитой, которая без всяких дополнительных приглашений принялась перечислять признаки прочного и благополучного брака.

В ее списке значилось все то, о чем говорили и другие опрашиваемые: уважение и доверие друг к другу, правильный, ежедневно подпитываемый настрой на счастливую жизнь, работа над отношениями. Но на двух моментах она остановилась подробнее.

– Тем, кто живет вместе, важно определить, чего они хотят от жизни, – начала она объяснять несколько неловко, с трудом подбирая английские слова. – Не знаю, как это говорится – valores…

– Ах да, цели, – подсказала я, чуть позже поняв, что она имела в виду ценности.

– Да-да, цели – это важно. А еще нужно всегда желать лучшего для своей половины. Проблемы есть и будут, – продолжала она. – Такова жизнь. Брака без конфликтов и столкновения интересов не бывает. Надо хотеть быть с супругом; радоваться его присутствию рядом.

Она путалась, подыскивала правильные выражения, но я совершенно четко понимала, что она хочет сказать.

– Иногда обдумываешь какую-то проблему и решаешь: «Завтра скажу то-то и то-то». Но если начинаешь злиться, все из головы вылетает. Это тоже важно – уважать свою половину.

Любые отношения проходят через период испытаний. Эстреллита и Марио настаивали на том, чтобы я записала эту ключевую мысль. Они хотели удостовериться, что я не представлю их совместную жизнь как сплошную идиллию.

– Трудности надо преодолевать совместными усилиями, – увещевала нас с Китом Эстреллита, будто хотела, чтобы мы всегда следовали этому принципу в нашем браке. – Но в том-то и дело, что многие пары не желают вместе бороться с проблемами. Они предпочитают бороться друг с другом.

– Нынче все ждут… – Марио собирался что-то сказать, но тут же остановился, думая над тем, как сформулировать свою мысль по-английски. Жена помогла ему с переводом. – Так вот, люди, когда женятся, думают: «Если не сложится, я уйду». Так нельзя говорить! Это нехорошо! – он повысил голос, пытаясь акцентировать внимание на том, что сейчас произнесет. – Надо бороться, отстаивать брак!

– Cómo se dice, mamá? – нежно спросил он Эстреллиту, когда пытался подобрать слова.

И продолжал, обращаясь к нам:

– У двоих часто возникают разногласия, – говорил он, а супруга подсказывала кое-какие слова. – У нас такое часто бывает. Но мы все обсуждаем и пытаемся вместе найти выход.

А иногда надо cerrar la boca, – заметил он со смехом и проиллюстрировал свою мысль. Приблизил большой и указательный пальцы друг к другу и провел ими вдоль губ, как бы запирая рот на замок-молнию.

– Иногда надо закрыть рот и молчать.

– Да, до поры до времени, – прибавила Эстреллита.

Эта замечательная, даже героическая женщина недавно решила брать уроки игры на скрипке. Каждый день ей приходится заниматься по два часа – вечером, с десяти до полуночи.

– Я еще только учусь, – скромно говорит она, будто это нечто совершенно обыденное. А ведь взяться за такое занятие в шестьдесят лет очень непросто.

Мы долго обсуждали, как сбалансировать личную жизнь, работу и семью. Эстреллита рассказала, что когда дети были маленькими, она старалась запланировать все консультации и операции на первую половину дня, чтобы вторую провести дома с семьей.

А три дня в неделю у нее вообще не было приема. Однако все равно иногда экстренная необходимость заставляла ее или Марио отправляться в клинику поздно вечером или в другое неурочное время.

Они начали совместную жизнь, не имея ни гроша за душой. Марио приходилось работать на двух работах, чтобы свести концы с концами.

– Его мать утверждала: «Да вы уморите себя этой работой!»

Эстреллита весело смеялась над непоколебимой уверенностью свекрови в том, что у детей ничего не выйдет и что им не удастся реализовать свои амбициозные цели. Но не на тех напала!

Ее родители были школьными учителями, а родители Марио – скромными служащими. Однако Марио с Эстреллитой хотели большего. Они выстроили свою судьбу сами, соединив усилия и создав прочную основу для нынешнего благополучия – своего и своих детей.

Правда, за это пришлось заплатить дорогую цену.

– Помню, как-то раз у нас с сыном вышел один разговор, – поведал глава семейства. – Марселло был тогда еще маленьким. Мы ехали куда-то в машине, и я спросил, кем он хочет стать, когда вырастет. «Я буду работать в банке», – ответил он. – «А почему?» – «У Даниэллы папа банковский служащий, и он проводит с ней много времени, а ты всегда на работе». Мне было тяжело это слышать.

Марио, конечно, работал более напряженно, чем жена. Его график был куда менее гибким. Нередко приходилось дежурить сутками – такова уж доля детского травматолога. Иногда Эстреллита с детьми ехала в больницу, чтобы семья могла вместе пообедать.

Нам с Китом было ясно, что эти двое трудились как слаженная, эффективная команда. Их партнерство позволяло им заботиться о благополучии семьи и не забывать о своих индивидуальных потребностях.

Мне, кроме прочего, было еще и очень интересно наблюдать за Китом. Это ведь наше первое совместное интервью. Казалось, он даже немного опьянел от новых впечатлений. Такое бывает, когда соприкасаешься с опытом долгой и счастливой жизни и в течение считаных часов беседы получаешь уроки, которые сам методом проб и ошибок усваивал бы в течение долгих лет. Глядя на моего любимого мужа в таких обстоятельствах, я сделала вывод, что не меня одну посещают во время этих встреч необычные ощущения.

Где-то вдалеке начали взрываться петарды. Вероятно, соседские дети решили устроить рождественский салют. Наш разговор на время прервался. Марио и Эстреллита на несколько минут удалились в кухню. Кит улыбнулся мне, а я – ему.

Тут вернулись хозяева. У них в руках было стеклянное блюдо с роскошным тортом. Он был украшен золотыми звездами и тончайшей шоколадной глазурью. Распевая песню (как я поняла, это было нечто вроде тех, что мы поем в честь дня рождения), они поставили торт перед Китом. В тот день мы отмечали очередную годовщину нашей свадьбы, но упомянули об этом лишь вскользь. Мы ведь приехали сюда ради них, а не ради себя. Именно их семья должна быть «в фокусе».

Тем не менее, так приятно, и они подготовили нам сюрприз!

В центре торта горела одна свеча, и нам предложили ее задуть. Кит немного смутился: он не любит, когда его персоне уделяют особое внимание. Я предложила ему самому сделать глубокий выдох и загадать желание (его день рождения прошел несколько дней назад). А сама откинулась на спинку стула и подумала: «Как мне хочется, чтобы все его мечты сбылись!»

Марио и Эстреллита, затаив дыхание, смотрели, как он гасит трепещущий огонек, а потом бурно ему аплодировали. Эстреллита разложила большие куски торта по тарелкам. Было сложно заставить себя есть: желудок еще помнил тяжесть лазаньи. Но я решила, что ничего страшного, пусть потрудится сегодня побольше. Хорошего не бывает слишком много.

 

Глава 29

Фонтан вечной молодости и другие открытия

Буэнос-Айрес, Аргентина

Вернувшись в Буэнос-Айрес налегке, мы решили не брать такси, а доехать до центра на автобусе и затем пойти пешком в отель. За такой авантюризм пришлось поплатиться. Мы бродили по лабиринтам улиц, сворачивали в непонятные дворы, куда не проходил даже сигнал мобильной связи, пытались прочесть неведомые указатели на испанском. Полагаю, мы курсировали поблизости от гостиницы, но не замечали этого.

Кит первым заметил вдалеке логотип сети Sheraton. Мы попытались двигаться в этом направлении, но одного желания оказалось недостаточно. Всякий раз, как мы устремлялись по улице, которая должна была вывести нас ближе к нему, оказывалось, что она заводит нас не туда или оканчивается тупиком. Наверное, это было бы даже занятно, если бы мы не понимали, что кружим совсем недалеко от цели. В какой-то момент городу, видимо, надоело морочить нас. И мы внезапно оказались у гостиницы.

Муж и я пробыли в Буэнос-Айресе неделю, много гуляли и почти ни разу больше не заблудились, как в первый день. По Авенида дель Либертадор мы дошли до знаменитого района Палермо, где в многочисленных уличных кафе царит «французская» атмосфера. Мы посетили знаменитое кладбище Реколета, на котором похоронено много знаменитых аргентинцев, в том числе Эва Перон (героиня мюзикла «Эвита»), и узнали множество интересных историй и легенд о покоящихся здесь людях.

Например, о Руфине Камбасерес, известной как «девушка, умершая дважды».

После празднества, устроенного в честь ее дня рождения матерью, Руфину нашли бездыханной. Трое разных докторов признали ее мертвой. Она была похоронена на следующий день. Но вскоре служитель кладбища рассказал, что обнаружил отодвинутой крышку саркофага. Городское предание гласит, что девушку погребли заживо. Окончательно умерла она только тогда, когда пыталась выбраться из могилы. На месте захоронения мать воздвигла склеп, у входа в который стоит статуя Руфины, придерживающая ручку двери, будто собирается войти внутрь.

Привлек наше внимание дом-склеп в неоготическом стиле, возведенный в память о молодой женщине, погибшей в Австрии во время схода лавины. У входа стоит статуя в человеческий рост, изображающая покойную в подвенечном платье. Позднее, когда умерла ее любимая собака, родственники заказали тому же скульптору изображение пса и поместили его рядом с хозяйкой.

Большинство туристов, конечно, устремляются к могиле Эвы Перон. Ее надгробие – одно из самых скромных здесь. В неглубокой нише находится бронзовая дверь с изображением креста. Вокруг помещены доски с выбитыми поминальными надписями: в них оплакивается безвременная кончина Эвиты, превозносятся ее человеческие достоинства, утверждается всенародная любовь к ней.

Ее тело было в свое время эксгумировано бывшим мужем и его третьей женой, которые перевезли его в Испанию и хранили в гостиной. Потом его выкрали, спрятали, потом снова выкрали. Теперь, наконец, супруга бывшего аргентинского диктатора обрела покой в усыпальнице, принадлежащей ее семье. В этом склепе столько ложных дверей и так много саркофагов внутри, что сейчас, наверное, она в безопасности. Никто больше не покусится на тело.

Реколета, конечно, поражает своим великолепием. И все же бродить среди могил – грустное занятие. Мы с Китом пришли к выводу, что нам нужно как-то взбодриться, иначе мы впадем в летаргию. Наверное, стоит последовать многочисленным рекомендациям и посетить район Сан-Тельмо, чтобы ощутить присущий Буэнос-Айресу «дух танго». Самое время отправиться туда!

Каждое воскресенье в Сан-Тельмо проходит ярмарка, на которую стекаются тысячи туристов. Мы попали в этот район как раз в такой день. Толпа заполнила узкую улочку, так что возникла теснота и давка. Аргентинская ярмарка – это очень заманчиво. Однако в плотном людском потоке у меня часто возникает клаустрофобия. Посмотрев на полчища людей, я ощутила приступ дурноты. И хотя я знала, что через некоторое время, когда смешаюсь с людской массой, мне станет легче, мы все-таки решили двинуться в другом направлении, к Пуэрто-Мадеро. Этот район впоследствии стал моим любимым местом прогулок.

Пуэрто-Мадеро расположен на берегах реки Ла-Плата. Здесь находятся лучшие рестораны Буэнос-Айреса, в том числе Cabaña Las Lilas, в который мы возвращались дважды. На его посещении настаивают авторы многих путеводителей, а владельцы соседних заведений даже стали брать созвучные названия, чтобы ввести в заблуждение не очень разборчивого путешественника.

В Аргентине все помешаны на мясе. Здесь обожают местную говядину. Страна вообще занимает второе место в мире по ее потреблению. Помню, как Марио сравнивал этот продукт уругвайского и аргентинского происхождения:

– Мы экспортируем самое лучшее мясо, а сумасшедшие аргентинцы все хорошее съедают сами.

Считается, что в Las Lilas подают самые сочные стейки. Согласитесь, есть смысл посетить самый высококлассный мясной ресторан города, где стейк является практически предметом культа. Именно это мы и сделали. Кухня была отменной, лучшей из всех, что доводилось пробовать, хотя и в Соединенных Штатах можно найти неплохое мясо.

– Самой вкусной мне показалась еда в Лондоне, в Монтевидео и здесь, – сказала я Киту. – И всякий раз ты был со мной. Может, просто у любого блюда лучше вкус, когда ты рядом?

Наверное, так оно и есть.

* * *

Мы вернулись в гостиницу. Оставался час, чтобы принять душ и привести себя в порядок перед отъездом к доктору Сильвине. Мы взяли такси и отправились в ее дом, который находится в получасе езды на машине из центра.

Поначалу путешественнику кажется, что Буэнос-Айрес – это каменные джунгли, как и любой другой мегаполис: Лондон, Нью-Йорк, Париж. Но предместья города производят совершенно другое впечатление. Здесь зелено, много парков, подстриженных лужаек, спортивных и детских площадок. Еще в Палермо я заметила, по обе стороны улиц выстроились старые деревья. Отсюда на восток и север тянулись великолепные кленовые аллеи. Проезжая через этот квартал, я увидела Буэнос-Айрес совсем другими глазами. Теперь он представлялся мне менее агрессивным и более живописным.

Стоя перед дверью дома доктора Сильвины, я не знала, чего ожидать. Скорее всего, нам непросто будет объясниться. Всю электронную переписку с ней я вела на ее родном языке, а когда мы накануне разговаривали по телефону, мне пришлось задействовать максимум своего испанского, а ей – максимум английского. Только так нам удалось понять друг друга. Нашим мужьям придется проявить терпение и ждать, пока мы с ней будем подыскивать слова. Впрочем, язык любви понятен всем. А мы будем говорить именно о любви и браке. Так что самое главное, скорее всего, я уловить смогу и без перевода.

Сильвина открыла дверь и тепло поприветствовала нас, как и все другие семьи, с которыми мне доводилось встречаться. Она широко улыбнулась и произнесла на английский манер: «Hello!» Эта женщина была настолько открытой и располагающей к себе, что у нас не возникло и тени сомнения: нам здесь рады. Она познакомила нас со своей дочерью Росио, которая одинаково хорошо владеет и английским, и испанским. Девушка всегда будет поблизости, так что, если у нас возникнут трудности перевода, мы сможем прибегнуть к ее помощи.

Меня очень интересовало, как Сильвине удалось стать столь востребованным пластическим хирургом. Тут в разговор вступил ее муж Марселло:

– Она просто лучше всех! У нее даже есть золотая медаль!

Ему явно доставляло удовольствие нахваливать свою жену. О себе он был не склонен особенно распространяться. На этот случай у него тоже имелся отличный «пресс-секретарь». Сильвина расцветала на глазах, когда говорила о его карьерных достижениях: он долгое время служил прокурором, а последние двадцать лет – судьей.

Я мысленно вела подсчеты. Марселло выглядел таким молодым и бодрым. Трудно было поверить, что у него за плечами десятки лет юридической практики.

Есть множество мотивов, побуждающих людей делать повседневный выбор в пользу семейного счастья, но теория «фонтана вечной юности» – одна из моих самых любимых. Мои наблюдения показывают, что благополучная жизнь в браке позволяет нам дольше оставаться молодыми и лучше выглядеть. Я с удовольствием думаю о том, как будет «приятно стареть» вместе с Китом, рядом с ним, особенно если при этом мне удастся долго сохранять внешнюю привлекательность. Может быть, когда-нибудь я стану семейным консультантом и тогда буду обращаться к приходящим ко мне за советом женам со следующим призывом:

«Если вы станете прикладывать усилия, чтобы каждый день вашей семейной жизни был счастливым, если вы перестанете портить себе и другим нервы из-за мелочей, вам удастся выглядеть на десять лет моложе своего реального возраста».

А их мужьям я скажу: «В ваших интересах, чтобы жена казалась свежей и юной и скинула десяток лет. Так что сделайте для этого все, что в ваших силах».

Наблюдая за тем, как хорошо общаются и «сотрудничают» в своей совместной жизни Марселло и Сильвина, я поняла, в чем их главный секрет.

Они вместе ставят цели и вместе трудятся ради их претворения в жизнь. Две головы лучше, чем одна. Четыре руки эффективнее, чем две.

Такой подход был свойственен многим парам, которых я интервьюировала. Одна сторона много вкладывает в осуществление мечты другой, и наоборот. В результате обоим удается самореализоваться.

Однако для Сильвины и Марселло это было нечто большее, чем просто помощь друг другу в карьерном продвижении. Концепция моей героини, по сути, близка к «donnant, donnant», с которой я столкнулась раньше.

Поначалу я не очень могла понять ее запутанные английские формулировки и долго слушала ее с озадаченным видом. Пришлось призвать Росио. По первому зову родителей девушка пришла в столовую, где мы пили чай и кофе с маленькими бутербродами и пирожными.

Через некоторое время благодаря переводческому таланту Росио мы наконец поняли друг друга.

– Claro (конечно)! – восклицала Сильвина. – Pero (но) я могу как следует позаботиться о своей руке, не думая о ней.

Она подняла правую руку, а левую опустила вниз.

Мы с Китом напряглись, стараясь постигнуть смысл этой метафоры. Она поняла, что мы снова не можем уловить ход ее мысли.

– No es transaccional, – произнесла она.

– Это делается неосознанно, – перевел Кит, очень довольный собой.

Я поняла это так: когда ты постоянно заботишься об интересах своего супруга, это становится частью обычной, повседневной жизни. Процесс проходит совершенно естественно, и ты перестаешь о нем задумываться. И, как следствие, не ждешь никаких ответных одолжений от своей половины. Отдаешь и ничего не просишь взамен. Вся прелесть ситуации в том, что, если оба супруга так поступают, отношения оказываются одновременно и взаимовыгодными, и бескорыстными. Вот такая хитрая «экономика».

Еще одно существенное отличие их пары от других, по словам Сильвины, состоит в том, что они постоянно совершенствуются. Я спросила, сильно ли меняются они сами и их отношения сейчас, по прошествии двадцати пяти лет брака. Они ответили «да» в один голос. Меняются обстоятельства, меняются и люди. Надо лишь принимать это как должное и всегда стремиться к лучшему.

– Марселло говорит, что я похожа на паука, – со смехом сказала Сильвина.

Мы удивленно посмотрели на нее. Может, опять трудности перевода?

– Да-да, на паука, который постоянно плетет паутину, – тут она раскинула руки в стороны. – Стоит ей порваться в каком-то месте, как я поднимаю шум!

Ясно! Если сеть рвется, она спешит ее залатать. Другими словами, она бдительна и неутомима. Она не позволяет себе не замечать проблем ни в личностном развитии, ни в отношениях с партнером. Я знакома со многими парами, которые предпочитают игнорировать трудности и взаимное недовольство, потому что так легче жить. Во всяком случае поначалу. Но со временем все это накапливается, и вот вам катастрофа. Либо брак распадается, либо наваливается кризис среднего возраста, либо и то и другое вместе. Мне понравился пример с паутиной. Пауки и правда постоянно о ней заботятся. Это инстинкт самосохранения. Иначе они бы не выжили.

Марселло и Сильвина договорились о том, что они будут предельно честны друг с другом, обсуждая, что нужно улучшить в их семье. Никто из них не обижается на другого за то, что тот указывает ему на недостатки. И мне такой подход очень близок.

У нас с Китом есть новогодняя традиция, которую мы неизменно соблюдаем. Я беру небольшую картонную карточку и пишу на одной стороне все личные цели, которые ставлю перед собой на грядущий год. А на обратной стороне перечисляю задачи для Кита.

И он делает то же самое. Тридцать первого декабря мы обмениваемся карточками и обсуждаем то, что записано.

Первые несколько лет меня это немного смущало. Когда я читала список, составленный мужем, мне казалось, что я слишком многое делаю не так, как надо. Правильного куда меньше. Но со временем мне стало понятно, что на самом деле на карточке умещается не так уж много моих промахов. Год за годом список того, над чем каждому из нас надо работать, становился все короче.

С другой стороны, теперь я с нетерпением жду, когда он мне укажет на «дыры в паутине». Я хочу быть для него самой лучшей женой и подругой. Очень редко пункты в перечне повторяются из года в год, потому что мы не откладываем решение сложных вопросов, а, как Сильвина, видя проблему, сразу «поднимаем шум» и разбираем ее.

Беседа с аргентинской парой была очень плодотворной. Щедрые и мудрые хозяева уделили нам много времени. Когда мы сели в такси и направились обратно в отель, Кит сказал:

– Я хотел бы поместить латиноамериканское гостеприимство в бутылку, закупорить ее и увезти с собой домой.

И я с ним абсолютно согласна.

Во время своего путешествия я постоянно удивлялась открытости и щедрости людей, которых вижу первый раз в жизни. Кит слышал об этом от меня, но впервые лично столкнулся с подобным явлением. Странно и непривычно входить в чуждую жизнь, прикасаться к тайне личных отношений. При этом все мои герои были со мной искренни и откровенны, от души угощали, дарили подарки, делились накопленной за долгие годы мудростью. Они всегда встречали меня с улыбкой и благодарили за то, что я обратилась к ним за советом, привлекла их в качестве экспертов для будущей книги.

Со временем я поняла: личное счастье делает их добрее к окружающим людям и ко всему миру. Этому я научилась у благополучных пар. Удачные отношения с партнером (самым важным человеком на земле) генерируют радость и чувство удовлетворения в избытке, и потому они охотно делятся им с другими. Они, как ангелы, несут свет миру, который в противном случае был бы слишком мрачным и жестоким.

Мы завершали свое турне по Южной Америке просветленными. По дороге я размышляла о том, как же все-таки прекрасен удачно сложившийся брак. На Кита наши встречи тоже произвели большое впечатление. Наконец он воочию увидел то, о чем я ему не раз рассказывала. Общение со счастливыми парами оказывает на человека огромное воздействие. Оно меняет нас, делает лучше. Как здорово, что я смогла пережить такой опыт вместе со своим любимым!

Подобные встречи вдохновляют, вселяют надежду, углубляют наши отношения друг с другом и делают их чище.

Я повернулась к Киту:

– Знаешь, теперь мы просто обязаны жить вместе долго и счастливо. Если у нас это не получится, значит, мы сами виноваты. Ведь мы знаем, что требуется для того, чтобы сохранить любовь до самых последних минут своей жизни.

Кит ничего не ответил, продолжая улыбаться. Но своим молчанием он очень многое мне сказал. И я тоже улыбнулась.

 

Глава 30

Всего лишь вещи

Санта-Кларита, США

Э ннетт и Бейрон – одна из немногих семейных пар нашего возраста, к которой мы с Китом относимся не просто с уважением, а с огромным пиететом. Я познакомилась с Эннетт благодаря своей подруге Дженни. Они вместе выступали последние пятнадцать лет в US pro beach volleyball tour, американском профессиональном турнире по пляжному волейболу. Мы с мужем часто посещаем эти игры, которые проводятся по всему калифорнийскому побережью, от Сан-Диего на юге до Санта-Барбары на севере.

Я неистовый болельщик. Как-то раз Дженни и Эннетт играли против команды, которую поддерживала целая группа трубивших в рожки фанатов в одинаковых футболках. Я сидела рядом с ними и решила, что покажу, как надо болеть. Мне удалось перекричать всю их компанию, чему свидетелями были Кит и другие зрители на трибунах, с удивлением наблюдавшие за тем, как я их сделала.

Это вовсе не значит, что я всегда разговариваю на повышенных тонах и вообще произвожу много шума в повседневной жизни. Однако тот, кто вырос в доме, где есть еще четыре девочки, волей-неволей учится заявлять о себе. Что до меня, то я иногда (нет, даже очень часто) делаю это громко.

Когда мы впервые встретились с Эннетт лично, она обо мне почти ничего не знала. Ей известно было лишь, что я та самая безумная подружка Дженни, которая всегда орет что есть мочи перед ее убийственными подачами: «Давай, Нетти, жарь!»

Я так бурно поддерживаю только три команды: San Antonio Spurs, старшеклассников-баскетболистов из Bishop Alemany High School, которых тренирует брат Кита, а также команду, где выступает великолепный дуэт Дженни и Эннетт.

Не знаю, что думали обо мне Эннетт и Бейрон до того, как мы получше узнали друг друга лично. Наверное, они ожидали, что общение со мной будет невыносимым для их барабанных перепонок. Впрочем, я никогда их об этом не спрашивала и спрашивать не хочу. Со временем мы близко сдружились. А когда первый раз обедали вместе семьями, мы с Китом были поражены, с какой любовью и нежностью они относятся друг к другу и к своим детям. После той встречи мы с мужем вспоминали их каждый день, наверное, целую неделю.

Пожалуй, я не знаю другой такой пары, принадлежащей к нашему поколению, которая столько сил и заботы вкладывала в воспитание детей и в то же время не забывала о том, что отношения между супругами должны оставаться приоритетом.

Эннетт и Бейрон познакомились в Университете штата Калифорния. Оба они активно занимались спортом и были звездами студенческих команд. С годами их отношения становились все крепче, а взаимная привязанность – сильнее. Они прожили вместе шестнадцать лет. Может, вам покажется, что это не так уж долго, но для Лос-Анджелеса, где принято менять мужей и жен как перчатки, это весьма приличный срок.

Нас особо привлекает в них перфекционизм – стремление к совершенству во всем, что они делают. Но только не за счет семьи.

Такие супружеские союзы в нашем обществе сейчас встречаются нечасто, особенно среди чернокожих. Я констатирую это с грустью, сама будучи афроамериканкой. Мне очень хотелось бы, чтобы дело обстояло иначе. Но, по статистике, около 75 % чернокожих детей рождается вне брака. На этом фоне семья Эннетт и Бейрона кажется вообще уникальной.

Поверьте, на меня не так уж просто произвести впечатление. Однако их любовь и взаимное уважение привлекают внимание всякий раз, как я оказываюсь рядом с ними.

Может, это оттого, что я последнее время чаще думаю о детях, а эти люди – прекрасные родители, при этом постоянно укрепляющие свои супружеские узы. В качестве иллюстрации их универсальных талантов достаточно сказать, что Эннетт, еще в недавнем прошлом профессионально игравшая в волейбол и даже участвовавшая в Олимпийских играх, ухитряется еще и заниматься домашним обучением детей, то есть сама проходит с ними всю школьную программу.

Она для меня живой пример того, что вполне возможно быть отличной матерью, женой и при этом делать карьеру.

Во время нашей последней встречи я первым делом поинтересовалась, как идут у них дела. Эннетт недавно ушла из профессионального спорта (перестала играть в турнирах США по пляжному волейболу), а Бейрон дорабатывал последний месяц в церкви, где служил уже очень давно – столько, сколько мы его знаем.

Он готовился осуществить мечту всей своей жизни и стать психологом-консультантом, выступающим с мотивационными лекциями перед большими аудиториями.

– Он это отлично умеет делать, – заверила меня Эннетт. – У него уже был опыт поездок по стране с выступлениями, в которых он призывал людей вести более активную, насыщенную и богатую событиями жизнь.

Более десяти лет подряд Эннетт подбивает его рискнуть и начать подобный бизнес. Она всегда поддерживала его во всех начинаниях, уверяя, что семья переживет, если он оставит стабильную, но не очень интересную работу и посвятит себя тому, что его по-настоящему вдохновляет. И вот наконец настал момент, когда он решился.

Наш разговор состоялся за неделю до того, как он официально начал собственный проект.

Когда я подняла эту тему, супруги очень четко обозначили, что для них важно, а что второстепенно.

Эннетт прямо заявляет, что дает мужу полный карт-бланш на то, чтобы он занимался любимым делом. Бейрон это заслужил. Ведь долгое время он давал ей возможность посвящать значительную часть времени спорту. Правда, сейчас им придется затянуть пояса. Но, кажется, я сильнее переживаю за их финансовое положение, чем они сами.

– Ничего, справимся, – убежденно говорит Эннетт. – Мы готовы от многого отказаться. Даже от собственного дома. Переберемся на время к родителям, пока снова не встанем на ноги.

– А вы когда-нибудь пробовали так жить? Приходилось так жестко экономить?

Эннетт задумалась.

– Да, нечто подобное уже случалось, когда мы потеряли все, что нажили.

Она говорила о той поре с грустью, в которой слышались странные ностальгические нотки.

– Как-то мы прогадали с инвестициями. И лишились очень многого – не только вложенных денег, но и залога. То есть почти всего, что у нас тогда было. Но мы-то друг у друга остались. А материальные ценности не так уж важны для нас. Семья от этого не страдает, это же вещи, всего лишь вещи…

Когда она произнесла эту фразу, я тут же вспомнила о марафоне в Лос-Анджелесе, в котором мне как-то довелось участвовать. Если вы смотрели трансляцию подобных забегов по телевидению, то, наверное, заметили нечто необычное. Участники приходят на старт в свитерах и куртках, потому что марафон начинается рано, а утром еще холодно и сыро. Но уже на первых же километрах пути они снимают с себя все лишнее, на бегу укладывают в пакеты, которые заранее берут с собой из дому, и бросают на обочину. Позже волонтеры, работающие на мероприятии, собирают пакеты и отдают одежду благотворительным организациям, а те отправляют ее нуждающимся.

Эннетт и Бейрон в самом начале совместной жизни решили, что быт их будет предельно простым, ничем не перегруженным. Они легко освобождаются от всего, что мешает их движению вперед, прямо как марафонцы, которые сбрасывают с себя куртки вскоре после старта.

Кит и я тоже давали друг другу похожий зарок перед свадьбой. Если наступят трудные времена, мы без сожаления откажемся от балласта, который осложняет наше положение или угрожает испортить отношения между нами. Нам, правда, еще не приходилось прибегать к такому способу решения проблем. А нашим друзьям, Бейрону и Эннетт, приходилось. Они поступали так в прошлом и готовы повторить этот опыт, чтобы глава семьи мог реализовать свою мечту.

Они не подозревают, что многие из тех, у кого я брала интервью, поступали ровно так же. Супруги поддерживали друг друга и давали друг другу шанс на самореализацию, даже если это требовало некоторых жертв. И в конце концов никто из них не сожалел о том, от чего пришлось отказаться.

Эстреллита и Марио считали каждый уругвайский песо, пока получали сложные медицинские профессии и готовились стать высококлассными специалистами в области офтальмологии и ортопедической хирургии. Сильвина и Марселло поддерживали друг друга в своем движении к цели, даже когда у них за душой не было почти ни одного аргентинского песо. Джим копил каждый цент, чтобы Сэнди могла писать о путешествиях. Джерри приходилось работать за двоих, пока Бонни училась, а теперь, по прошествии двадцати лет, она отплатила ему за его доброту и терпение.

Барбара пожертвовала местом медсестры в благополучном предместье, чтобы Даг мог получить высокооплачиваемую работу на шахте.

Я слышала множество таких историй. В них супруги выступали как настоящие партнеры, подставляли плечо один другому, когда это было необходимо, делали все возможное, чтобы кто-то из них мог воплотить в жизнь то, что было для него важно. И никто из них не ждал награды за свою жертву. И никто не сокрушался о принятом решении. Да, все это непросто, но невзгоды не могут сделать счастливую пару несчастной. Напротив, от этого отношения лишь укрепляются. Люди становятся ближе и роднее, а не отдаляются друг от друга.

Что до меня, то я рискнула всем, чтобы написать эту книгу. Ради нее я оставила карьеру, которую выстраивала долгие годы. Кит поддержал мое начинание, согласился с тем, что жизнь наша изменится. Не говоря уже о том, что ему пришлось смириться с моим отсутствием дома в течение долгих недель и даже месяцев. При этом не было никаких гарантий, что моя затея окажется успешной.

Однако тем и хорош крепкий брак, что он позволяет нам действовать смелее. Вдвоем не так страшно идти на риск, как в одиночку.

Можно иногда пренебречь стабильностью и исследовать мир вокруг себя. Надежда на счастливое будущее живет в нашей душе вне зависимости от того, владеем ли мы материальными ценностями или нет. Потому что когда люди любят друг друга, все прочее не так важно. Все прочее – это вещи, всего лишь вещи.

 

Глава 31

Время жить и время любить

Сан-Франциско, США

Утром накануне моей встречи с Эннетт и Бейроном мне позвонила женщина, которую я до того знала лишь по книгам. Одну из них я не раз рекомендовала прочитать друзьям и знакомым. Даже когда я просто вспоминаю ее название, «Время жить и время любить», оно согревает мне душу и служит напоминанием о том, как надо ценить и беречь Кита, наш брак, нашу жизнь. Большая часть этой книги, изданной Кристин Карлсон, принадлежит перу ее мужа Ричарда Карлсона, автора серии бестселлеров под общим названием «Не переживайте по пустякам». Его сочинения разошлись тиражом более двадцати пяти миллионов экземпляров. Однако «Время жить» он писал не для публикации, а для себя и подарил рукопись Кристин на восемнадцатую годовщину их свадьбы. Мне очень нравится, как она описывает этот момент в предисловии книги:

«Муж взял меня за руку и повел по тропинке на нашу любимую скамейку на берегу Тихого океана, скрытую ветвями кипарисов и сосен. Под мышкой у него был сверток, перевязанный золотистой лентой. Мы сели, обнявшись. Я положила голову ему на плечо. До заката оставалось минут двадцать. Было истинным наслаждением любоваться заходом солнца – чудом природы, которое мы в очередной раз созерцали вместе.

Ричард молча подал мне пакет, который лежал у него на коленях. Я раскрыла его, увидела пачку исписанной бумаги и прочла на титульном листе следующие слова:

Время жить

С любовью, Ричард

«Кому бы вы позвонили перед смертью? И почему бы не сделать это прямо сейчас?» [52]

Крис, любовь всей моей жизни, дарю это тебе на восемнадцатую годовщину со дня свадьбы.

Мне было неловко, потому что я преподнесла ему лишь простую открытку.

Пока муж смотрел на закат, я прочла самые замечательные строки в своей жизни. Я знала, что он прекрасно пишет, но все равно рукопись восхитила меня. А еще меня глубоко тронуло, что он преподнес и посвятил ее мне.

Интересно, откуда это взялось? И почему именно сейчас? По моим щекам текли слезы. Я спросила: может, он узнал, что смертельно болен? Ричард засмеялся и ответил:“Нет, я не болен. Но наша любовь и красота этого мира так вдохновляют меня, что мне необходимо это выплеснуть. Я просто решил высказать то, что накопилось”».

Всего через три года во время перелета из Сан-Франциско в Нью-Йорк, где он должен был участвовать в презентации своей новой книги, Ричард умер от эмболии легочной артерии. Ему было всего сорок пять лет, и он ничем не болел. Смерть была внезапной и совершенно неожиданной. Не могу себе представить, как Кристин удалось мобилизовать волю, чтобы жить дальше. От одной мысли о том, что Кит может покинуть этот мир и оставить меня одну, у меня наворачиваются слезы на глаза.

Наверное, утешением мне будет служить надежда, что однажды мы с ним встретимся в будущей жизни. Но все же сейчас я не в состоянии представить, как смогу продолжать существование без него. А ведь Киту осталось всего четыре года до того возраста, в котором умер Ричард.

Уже после своей страшной потери Кристин решила опубликовать рукопись, полученную в дар на годовщину. В этой книге, кроме прочего, было любимое стихотворение Ричарда, «Если завтра не наступит», написанное Нормой Корнет Марек. В нем есть такие строки:

* * *

Я долго думала, чем завершить международное исследование счастливого брака. И в какой-то момент вспомнила о книге «Время жить и время любить». История привязанности Ричарда и Кристин прекрасна и трагична. А мне как раз хотелось закончить книгу, взяв интервью у кого-то, кто знает, что значит потерять свою половину. При этом речь идет не о расставании в результате развода, не о злой воле одного или обоих супругов, не об их эгоизме, а о непреодолимых обстоятельствах, разлучивших любящих людей.

Первоначально я предполагала, что в финале помещу интервью со своей матерью. Ведь от нее и отца я усвоила множество уроков созидания благополучной семейной жизни. Но при одной мысли о папе я начинала плакать. Рана была еще слишком свежа, она не успела затянуться. Было бы тяжело снова входить в эту реку, да еще ведя за собой читателя. Ни я, ни мама, вероятно, не смогли бы собраться с духом и спокойно изложить свои мысли и поделиться эмоциями. Поэтому надо было найти кого-то другого, с кем я могла бы побеседовать немного отстраненно (я все равно пролью слезы, но хотя бы не буду рыдать навзрыд).

Как-то раз я ехала через горы, отделяющие ту часть Лос-Анджелеса, что расположена в долине, от океана, и гадала, кого бы привлечь для последнего интервью. Многие имена всплывали в памяти, но тут же гасли. После поворота налево к Тихоокеанскому прибрежному шоссе, неподалеку от покатых холмов, за которыми расположен Пеппердайнский университет, меня вдруг осенило: Кристин Карлсон!

Ее образ возник в моем сознании будто из ниоткуда. Я давно не перечитывала «Время жить». Но в тот момент, в машине, я точно поняла: мне нужна именно Кристин.

Немедленно позвонив своей подруге Шелине, девушке с широким кругом знакомств, я рассказала ей о своей идее. Чуть раньше мы обсуждали с ней проблему последнего интервью, так что она знала о поиске героини финального эпизода.

– Думаю, мы сможем ее разыскать, – сказала я Шелине. – Ты же знаешь, в Лос-Анджелесе все друг с другом связаны, просто иногда не напрямую, а через вторые или третьи руки.

– А она живет здесь? – спросила меня подруга.

– Понятия не имею.

Я знала одно: завершать книгу должен именно разговор с Кристин. Но также мне было известно, что через несколько недель во что бы то ни стало надо сдать рукопись издателю. Времени оставалось немного.

Вернувшись домой, я выскочила из машины и помчалась на второй этаж к компьютеру.

Надо было разузнать, где находится сейчас Кристин. Оказалось, что где-то в Северной Калифорнии. Я выяснила, что они с Ричардом – выпускники Пеппердайнского университета, того самого, неподалеку от которого я проехала, когда ее имя всплыло в моем сознании.

Это не случайно! Это знак! Надо копать дальше.

Я отправила Шелине радостное сообщение о первых своих находках. Затем разослала письма друзьям, которые могли бы помочь с поиском контактов героини интервью. Не надеясь на успех, я зашла на страницу Кристин в Facebook и оставила там сообщение. Потом мне удалось обнаружить ее сайт, и там, наконец, нашелся электронный адрес. Я написала подробное письмо, рассказав о замечательных супружеских парах из разных стран, с которыми мне довелось встретиться, и о том, зачем я пишу эту книгу. Удивительно, но она мне ответила уже через час, согласилась дать интервью и подписалась неформально «Крис».

На следующее утро она мне позвонила.

– Привет, Фон. Это Крис Карлсон.

Ее голос был солнечным. По-другому я не могу его описать.

Я изумленно посмотрела на телефон, потом на Кита, а потом на часы. У меня оставалось пять минут, чтобы одеться и выбежать из дома на запланированную ранее встречу. Кит с улыбкой наблюдал за моими ужимками и прыжками: прижимая телефон плечом к уху, я надевала брюки и обувалась, шепча ему одними губами: «Это Кристин Карлсон, представляешь себе?!»

Она сказала, что мое письмо показалось ей удивительно своевременным. Она как раз недавно задумалась над тем, какова ее миссия на этой земле и что бы она хотела делать дальше. Ранее Кристин опубликовала несколько книг, которые стали бестселлерами по версии New York Times, также она выступала соавтором Ричарда в некоторых эссе из серии «Не переживайте по пустякам». Однако в последнее время моя собеседница пришла к выводу, что интереснее всего ей было бы заниматься вопросами семьи и брака.

Она подтвердила свою готовность дать мне интервью и сказала, что ее помощница позвонит мне, чтобы обсудить время и место встречи. Я в ответ сказала, что можно пересечься в Сан-Франциско. В этом городе Кит много лет назад сделал мне предложение, и мы бы с удовольствием вдвоем приехали туда, чтобы провести целый уик-энд.

Потом, ужасно смущаясь, я извинилась и призналась, что мне надо бежать. На этом наш разговор закончился.

– Это была сама Кристин Карлсон! – объявила я Киту, который продолжал наслаждаться «театром одного актера», который я ему тут устроила.

Я поцеловала его и побежала к машине. Выезжая на трассу, я позвонила Шелине:

– Не беспокойся по поводу поисков общих знакомых с Кристин Карлсон. Она уже нашлась.

* * *

– Мне кажется, что мы совсем немного пробыли дома. А надо опять уезжать, – сказала я Киту, когда мы катили чемоданы к такси, направляясь в аэропорт. Нам еще даже не удалось разобрать все вещи по возвращении из Южной Америки. Пришлось срочно выгружать одежду, еще пахнущую Буэнос-Айресом.

Я, как можно догадаться, устала от кочевой жизни. С каждой поездкой утомление накапливалось все больше. И все же мне приятно было сознавать, что я выложилась по полной, собирая информацию о счастливых женах. А еще мне казалось, что весь обретенный мною во время встреч в разных странах опыт сейчас по-особому раскроется в общении с моей нынешней героиней. Интервью с Кристин должно стать кульминацией всего процесса подготовки книги.

Мы решили остановиться в отеле Palace в Сан-Франциско. Я там уже жила, когда Кит делал мне предложение. Поясню: во время того судьбоносного путешествия мы находились в разных гостиницах. Он хотел, чтобы я почувствовала себя королевой, и снял мне номер в Palace, а сам довольствовался отелем Westin поблизости. Понимаю, в наши дни кажется странным, что молодая пара во время романтической поездки живет порознь. Но я еще до того, как встретила Кита, дала обет Богу, что сохраню девственность до свадьбы. Тогда я была совсем еще юной девушкой, почти подростком (история о том, как я старательно избегала секса до брака, потянет на отдельную книгу, причем гораздо более смешную, чем эта).

Так или иначе мы остановились не просто в разных комнатах, а в разных гостиницах, что, учитывая мой обет воздержания, было самым надежным вариантом.

Тогда я еще не знала (но скоро выяснила), как нелегко моему любимому дались те несколько заветных слов: «Я живу тобой одной. Окажи мне честь, стань моей женой».

Я, в общем, уверена, что он не собирался говорить стихами. Кит из тех, кто не дружит с рифмой. Но так или иначе именно эти слова слетели с его губ, и для меня они звучали, как самая лучшая в мире поэзия.

Мне всегда нравился фильм «Красотка». Прежде чем вы удивленно вскинете брови и вынесете вердикт «Как примитивно!», хочу объяснить, чем он мне так дорог.

Приходится оправдываться, потому что всякий раз, когда Кит рассказывал незнакомым со мной людям о том, как он делал мне предложение, фраза «Фон любит кино“ Красотка”» вызывала у людей недоумение. Так вот, «Красотка» – это фильм об искуплении, о спасении человеческой души. Героиня загнала себя в угол. Ее образ жизни не доставлял ей радости, она жестоко страдала от него. Но, в конце концов, узнав себе реальную цену, она уже не могла вернуться к прежнему существованию. Она не готова была на компромиссы. Или все, или ничего. Мне очень по душе эта история.

Кит смотрел этот фильм множество раз и знал наизусть каждый кадр. Он попытался воссоздать его для меня. Мой будущий муж хотел, чтобы его предложение руки и сердца и начало нашей совместной жизни стали прологом к моему спасению.

Он повез меня в Сан-Франциско и до мелочей распланировал наше пребывание там. Конечно, он не мог арендовать для меня частный самолет, как это сделал Ричард Гир для Джулии Робертс в одной из самых запоминающихся сцен фильма. Но он купил дорогие авиабилеты и ухитрился сделать так, что я до последнего момента не знала, куда и зачем лечу и что в его сумке припрятано кольцо.

Герои фильма ходили в оперу, а Кит собирался сводить меня на мюзикл «Призрак оперы». Но, увы, это была как раз последняя неделя его проката в Сан-Франциско и билеты совершенно невозможно было достать. Пришлось подыскивать запасной вариант – им стал бродвейский мюзикл «Сорок вторая улица». Но перед этим был еще один пункт программы.

Кит оставил меня в моей гостинице, а сам отправился заселяться в свою. Он дал мне на то, чтобы отдохнуть и переодеться, всего двадцать минут. Меня, признаться, тогда не устроил столь напряженный график. Я капризничала. По правде говоря, мне хотелось немного поспать. Предыдущий день был напряженным: это был мой день рождения, и Кит водил меня в ресторан. А сегодня я рано встала, потому что у нас был утренний рейс.

Однако Кит заявил, что нытье и жалобы отменяются. Он был категоричен:

– Никакого дневного сна. Немного отдохнешь, а потом я за тобой зайду.

Я знаю, что обычно он мягок и уступчив, поэтому догадалась, что он что-то задумал и ему действительно нужно, чтобы я побыстрее собралась.

Он взял напрокат машину, в которой я обнаружила три вещи: карту города (сейчас мы уже забыли, как жили без смартфонов, в которые можно загрузить любую карту посредством GPS), магнитофон (они тоже ушли в прошлое) и пакет сандвичей Subway. Занятный набор, не правда ли?

Через несколько минут мы влились в поток машин и, преодолевая пробки, направились к парку у моста Золотые Ворота. Там Кит осмотрелся, и я увидела, что он огорчен.

– Знаешь, здесь как-то очень много народу. Давай поищем другое место.

Ну, тут мне уже почти все стало ясно. Он не дал мне поспать, спешил к мосту, а приехав, говорит, что надо поискать более уединенный уголок.

Кит протянул мне карту и попросил:

– Дорогая, попробуй, пожалуйста, найти какой-нибудь парк поблизости.

Я стала искать глазами зеленые зоны.

– Вот есть кое-что.

И указала на Форт-Пойнт, небольшой сквер рядом со старинными казармами, выходящими все к тому же мосту Золотые Ворота. Туда мы и направились.

Припарковавшись, Кит подхватил пакет с бутербродами, портативный CD-плеер, взял меня за руку и повел по пустой аллее. На одной из полян был невысокий стог сена. Мы взобрались на него и пообедали сандвичами и чипсами, запив их водой. Он включил музыку, и я услышала специально сделанную им подборку моих любимых песен в исполнении Гарта Брукса, Мартины Макбрайд и Фэйт Хилл. Потом он пригласил меня на танец. Мы медленно кружили под песню Ли-Энн Уомак I Hope You Dance. Тут он увидел какую-то пару метрах в двадцати от нас.

– Милая, я сейчас попрошу их сфотографировать нас, – и он бросился к ним.

Через минуту Кит вернулся с вместе с прохожими. Мужчина уже держал в руке наш фотоаппарат. Тогда Кит встал на одно колено и произнес слова, которые до сих пор эхом звучат в моем сердце.

– Ты моя жизнь. Ты моя любовь. Ты моя опора.

Позже я выгравировала их на его обручальном кольце.

В его глазах стояли слезы. Он еще не успел подняться с колен, а я уже ответила «да». А что еще я могла сказать?

На закате Кит привез меня в Palace. Надо было переодеться и идти в театр.

Я вышла из машины и показала швейцару кольцо, радостно воскликнув:

– Он сделал мне предложение!

И вот теперь, по прошествии многих лет, мы снова возвращаемся в этот отель, на этот раз уже как муж и жена.

Сан-Франциско – один из самых замечательных городов в мире. Мне нравится стиль его архитектуры. К тому же он удобно и рационально устроен. На сравнительно небольшой территории удалось комфортабельно разместить восемьсот тысяч жителей, так что им здесь не слишком тесно. Тут соседствуют представители разных народов и культур, разных классов и социальных слоев. Город многолик и разнообразен, как Нью-Йорк, но с более спокойным ритмом жизни.

В Чайна-тауне Сан-Франциско находится мой самый любимый китайский ресторан. Это небольшое заведение в плотной застройке Джексон-стрит, между Кирни-стрит и Купер-эллей. Неподалеку от Китайского квартала находится ресторан Fisherman’s Wharf, где подают отличную похлебку из моллюсков. А за мороженым лучше отправиться на Гирарделли-сквер в заведение, которое так и называется – Ghirardelli Square. За их банановый сплит можно продать душу. В общем, этот город придется по нраву всякому, кто любит отличную кухню и интересное общение.

* * *

На следующее утро мы отправились к Крис.

Она жила в живописном предместье в тридцати минутах езды от города. Этот район был полной противоположностью административного центра, как всегда, закованного в стекло и бетон.

Мы ехали мимо округлых холмов и симпатичных лужаек, устроенных самой природой, а не рукой ландшафтного дизайнера. В небольших перелесках росли вековые дубы и сосны, чьи кроны подпирали небеса. Все это отчасти напоминало пригород, в котором мы живем.

Меня не удивило, что Крис живет в таком удаленном, почти сельском уголке. Я подумала, что этот антураж очень ей подходил, хотя знала ее только по одному короткому телефонному разговору. Дорога привела нас к тупику, рядом с которым стоял простой коттедж, выкрашенный в коричневый и белый цвета.

– И дом тоже подходит Кристин, – сказала я Киту, как будто была знакома с хозяйкой много лет.

Стоило мне выйти из машины, как ко мне подошел большой и очень пушистый кот породы рэгдолл и потерся об мои ноги. Он был настолько крупным, что в первый момент можно было перепутать его с собакой. Я сразу прониклась к нему симпатией, хотя меня никак нельзя назвать большой любительницей кошек.

Я знала, что Крис ждет нас, но самозабвенно гладила этого красавца, совершенно не беспокоясь о том, что его шерсть уже густо облепила мой любимый свитер.

Мне часто доводилось слышать о том, что собаки похожи на своих хозяев. В данном случае черты владельцев перенял кот: он был таким же теплым и открытым, как Карлсоны.

Мы прошли через небольшой дворик к крыльцу. Кристин уже отпирала дверь. Кот тут же проскочил внутрь.

– Это Муи, – представила она нам своего общительного пушистого любимца.

Мы прошлись по дому, а потом уселись в гостиной у камина. Здесь было очень уютно. Казалось, сами стены впитали любовь и теплоту души владельцев и теперь понемногу отдают их каждому вошедшему.

Я вынула диктофон и установила его на кофейном столике. Это мое последнее интервью. Посмотрев на сияющее лицо Кристин, которая обезоруживающе улыбалась нам, я приготовилась выслушать ее рассказ.

 

Глава 32

Слушать сердцем

Сан-Франциско, США

Мы сидели у камина. Слева от меня Кит, напротив – Кристин. Я представила, что еще не так давно в этой комнате рядом с этой женщиной был любимый и любящий муж. Мы с Китом расположились в удобных креслах, обтянутых кожей оливкового цвета. В них наверняка любили отдыхать Крис и Ричард в прошлом. На маленьком пристенном столике лежала книга «Последняя лекция». В ее основу легло выступление недавно умершего профессора Рэнди Пауша. Эту речь он произнес перед большой аудиторией после того, как выяснил, что ему осталось жить не больше трех-шести месяцев. К моменту, когда была написана эта книга, запись его лекции, выложенная в Интернете, набрала более пятнадцати миллионов просмотров.

Узнав о приговоре медиков, этот человек не захотел тихо уйти в небытие. Нет, он решил действовать и в последние месяцы жить с максимальной самоотдачей. Он призывал своих слушателей следовать своему призванию, продолжать мечтать и не отказываться от реализации устремлений, которые поселились в сердце с самого детства.

Лекция заканчивается слайдом, на котором написано:

«Это обращение адресовано прежде всего Дилану, Логану и Хлое».

Аудитория устроила выступающему овацию, а он подошел к жене, плакавшей в первом ряду, и попросил ее подняться с ним на сцену. Он утер ей слезы, и они вместе поклонились всем присутствующим. Потом она поцеловала его и что-то прошептала на ухо. Позже она рассказала Диане Сойер, что это были слова: «Пожалуйста, не умирай».

«Последняя лекция» – очень сильная книга. Не обязательно соглашаться со всем, что в ней сказано. Но имеющийся в ней эмоциональный заряд никого не оставит равнодушным. На меня она оказала очень большое влияние. Помню, я принесла ее маме и сказала, что она должна это прочитать. Отец тогда был еще совершенно здоров. Кто знал, что через четыре года моя мать будет сидеть в церкви и слушать его последнюю проповедь, догадываясь, что скоро его не будет рядом с нами?

Я потянулась рукой к книге и рассказала Крис о том, что моя мама переживает тяжкую утрату.

– Надо бы мне ей позвонить, – откликнулась Кристин. – Моя боль тоже еще не утихла, ведь прошло всего несколько лет. Мы с ней в схожем положении.

Рэнди Паушу было сорок семь лет, когда он умер. Он был на два года старше Ричарда и на шесть – Кита.

Когда сидишь рядом с такой женщиной, как Крис, а рядом лежит такая книга, как «Последняя лекция», а сама ты лишь недавно завершила большое путешествие в поисках секрета счастливого брака, невозможно не думать о том, что нужно уметь жить здесь и сейчас. Никто из нас не может быть уверен, что завтра наступит. Никаких гарантий нет и быть не может. Кому-то эта мысль, может, покажется слишком мрачной и безысходной, но такова правда. Судьба каждого из нас переменчива и непредсказуема. Вопрос в том, как ты будешь действовать в условиях этой непредсказуемости. Рэнди дал нам пример того, что нужно делать. Такого рода поступки меняют мир, делают его лучше.

Накануне своей смерти Ричард Карлсон не ночевал дома. Он поехал вечером в гостиницу возле аэропорта, чтобы там дожидаться раннего рейса на Сан-Франциско. Крис, как правило, просыпалась очень рано, еще до пяти утра, а тут проспала, что случается очень редко.

– Я открыла глаза и увидела, что на часах шесть ноль пять, – вспоминала она. – Я попыталась позвонить ему, но он уже сел в самолет и отключил телефон.

Мне трудно себе представить, что с ней было, когда позже в тот же день раздался звонок и ей сообщили о случившемся.

Крис рассказала, как они с Ричардом начали встречаться, когда оба жили в общежитии университета. Он был одним из лучших теннисистов во всем учебном заведении, но сам никогда не считал себя звездой.

– Да, у меня неплохая подача, – скромно говорил он.

Даже то, что университетская газета назвала его подачу «мастерской» и «бесподобной», совершенно его не трогало.

Его знали все студенты: еще бы – высокий обаятельный красавец и отличный спортсмен. Но как-то раз он признался Крис, что игра в теннис, несмотря на успехи, не доставляет ему никакого удовольствия.

– И тогда я предложила ему бросить это занятие, – поведала нам Кристин. – Никто никогда не ставил так вопрос. Поэтому он и не задумался о самой возможности отказаться от того, что получается хорошо, но не приносит удовлетворения. Он оценил мое замечание и взглянул на проблему по-новому. (К счастью, этот разговор состоялся у них еще до того, как соседка по комнате показала Кристин ту самую газетную статью, где расхваливали игру Ричарда.)

Уже тогда, в юности, мои герои научились понимать разницу между призванием и талантом. И то и другое по-своему прекрасно. И все же иногда они проявляются в разных областях, так что талант может помешать следовать зову сердца. Представьте себе атлета с отличными физическими данными, который при этом совершенно лишен соревновательного духа. Или прекрасного пианиста, который не любит классическую музыку. Или человека, наделенного природным красноречием, но, несмотря на это, ненавидящего выступать перед широкой публикой.

Что бы сделали на их месте? Превозмогли бы свое недовольство и продолжали бы блистать талантом? Или прислушались к тихому внутреннему голосу, подсказывающему, что надо искать себя в другой сфере?

Крис поддержала будущего мужа в его решении бросить теннис и потом не раз помогала ему сделать выбор на перепутье. Например, незадолго до получения диплома, когда он вдруг собрался заняться совсем другим делом, к которому больше лежала душа.

Я и не знала, что до своих бестселлеров он написал десять других книг. Писательский труд приносил радость, но почти не давал средств к существованию. Ричард собрался было оставить все это и пойти зарабатывать деньги для семьи. Но Крис убедила его подождать и продолжать делать то, что нравится. Вскоре ему удалось написать несколько эссе, продержавшихся в топ-листе New York Times около ста дней.

Когда Крис и Ричард поженились, они договорились, что всегда будут стараться жить по призванию и не позволят обстоятельствам сбить их с пути. Их история показывает, что хранить верность такому решению непросто. Люди, которые привыкли изо дня в день ходить на службу вне зависимости от того, нравится она им или нет, подумают, что подобное отношение к работе говорит как минимум о безответственности. Или тут есть какая-то хитрость. Хотя, с другой стороны, наверное, всякому интуитивно понятно, что жить одной рутиной тоже невозможно. По большому счету, никто этого не хочет.

– Ричард всегда старался жить настоящим, быть здесь и сейчас. У него это получалось как-то очень естественно, – говорила мне Крис. – Мы много общались, обсуждали разные темы. А временами он вдруг впадал в ступор. Будто останавливался на скаку. Наверное, это от усталости: когда так много всего происходит вокруг, на разговоры уже нет сил и времени.

Супруги прожили вместе семь лет, прежде чем на свет появилась их первая дочь, Джесмин (Джаззи, как ласково называет ее мать). А через несколько лет родилась Кенна.

Как это часто бывает, пришлось подстраиваться под быстро меняющиеся нужды растущей семьи. Не все в этот период было гладко. И однажды им пришлось сесть друг напротив друга, чтобы выяснить отношения.

– Из всех уголков дома, где можно было пристроиться, мы почему-то выбрали детский столик с маленькими стульчиками, – вспоминала Кристин.

Она кивнула в сторону Кита.

– Ричард был примерно такого же роста, как ваш муж, около метра девяноста и крупный, весом под центнер. А мы примостились на почти игрушечных табуреточках.

Я тоже глянула на Кита и рассмеялась, представив, как он пытается устроиться на детской мебели.

– Это был самый тяжелый и самый важный разговор за все время, пока мы были женаты.

Ричард много говорил о своих чувствах. Крис была согласна далеко не со всеми его претензиями. Но именно тогда она извлекла для себя важный урок.

– Большинство женщин, наверное, огорчились и разозлились бы, слушая его. Он был вне себя – расстроен, раздражен. Он сказал, что мы перестали понимать друг друга. Тогда и правда были трудные времена. Мы без конца пытались перевалить друг на друга заботы о детях. Но я старалась не принимать на свой счет обвинения, которые он выдвигал. И решила не предлагать немедленно каких-то решений, тем самым беря на себя всю ответственность за ситуацию. Его надо было просто выслушать. И я сказала себе: «Знаешь что, Крис?

Попробуй понять, что движет им. Не обращай внимания на слова, прислушивайся к стоящим за ними эмоциям.

Дело не в формулировках, а в ощущениях. Он говорит, что его не ценят, не понимают. Тут есть над чем задуматься».

Так я и сделала. И моя душа в самой ее глубине откликнулась на его боль. Он ничего от меня не требовал, ему просто надо было выплеснуть напряжение. Ричард хотел, чтобы у него было пространство, свобода. А я твердила себе: «Ничего не отвечай. Просто сделай глубокий вдох и слушай. Именно это ему сейчас очень нужно».

Во время того разговора Крис сделала примерно то же, что и в тот раз, когда предложила ему отказаться от тенниса. Она прислушивалась и анализировала. Она не дала выхода ответной реакции (на которую, может, и имела право), не позволила себе сфокусироваться на своих чувствах, а перенесла все внимание на чувства Ричарда.

Такая мудрость и сдержанность редко встречаются. Особенно когда речь идет об отношениях внутри пары.

Крис поняла его боль, уловила плач его сердца. А то, что она не вполне согласна со сказанным, не имело значения. Она воспринимала его слова не разумом, а сердцем, открытым к сердцу партнера. Это и есть подлинное взаимопонимание. Крис отодвинула в сторону свои обиды и разочарования. Она смогла продемонстрировать своей половине огромную, безусловную любовь в ситуации, когда труднее всего было любить и прощать.

С того самого дня она всегда старалась именно так строить общение с ним – от сердца к сердцу. Она не позволяла сиюминутным размолвкам нарушать эту связь.

Прошли годы. Примерно половина их друзей развелись. Другие же остались вместе и живут очень счастливо. Вторая категория «сделана из того же теста», что и первая. И в то же время между ними есть одно большое различие.

– Думаю,

Есть люди, которые искренне верят, что брак – это на всю жизнь. Потому они и борются до конца.

Их вера помогает им осознать, что конфликт – это преходящее. Они для того и соединились, чтобы преодолевать трудности вместе. Такие союзы прочны, потому что партнеры верны друг другу и семье. Их преданность нерушима.

Тут Крис минуту помолчала, а потом добавила:

– И я тоже всегда считала, что только смерть может разлучить нас.

В тот момент, когда она произнесла эту фразу, перед моим мысленным взором возникла картина, объединившая все и всех – Ричарда и Крис и все пары, с которыми мне довелось столкнуться в своем путешествии.

Я вспомнила Сэнди из Сан-Диего, которая говорила, что у них никогда не было никаких «запасных вариантов».

Вспомнила Кена и Дот из ЮАР: они каждое утро при любых обстоятельствах беседуют друг с другом и обсуждают текущие дела.

Франсуазу и Жана-Алена с Маврикия, которые принимают на себя ответственность за собственное счастье.

Сильвину из Буэнос-Айреса. Она каждый день делает выбор в пользу Марселло, а он выбирает ее.

Эстреллиту и Марио из Уругвая, которые единым фронтом противостоят любым трудностям.

Зельку из Хорватии, ухитряющуюся чудесным образом совмещать карьеру и семью и считающую, что самые главные для нее люди в этой жизни – это муж и дети.

Глорию и Бена с Филиппин, каждый день оказывающих друг другу знаки внимания и не ищущих для этого особых поводов.

Все, что говорила Крис, так или иначе напоминало мне об уроках, которые я извлекла из своего мирового турне.

– Мы с Ричардом всегда считали, что человек, с которым у тебя есть душевная и физическая близость, воспринимается как друг, а не как предмет собственности, – продолжала моя собеседница. – Отсюда и взаимное уважение.

Это заставило меня подумать о моих новозеландских героях – Абрахаме и Саните, Марке и Барбаре, которые без устали повторяли, что основа основ счастливого брака – это уважение.

Крис и Ричард, безусловно, с заботой и вниманием относились друг к другу, как Барбара и Даг из Перта, которые считали, что отношения нужно растить и пестовать.

– Благополучный брак – это не высшая математика, – напомнила нам Крис. – Это просто вопрос выбора. Если для тебя важно быть счастливым (в семье и не только), нужно принять решение и не позволять внешним обстоятельствам или факторам внутреннего порядка, например сомнениям, сбить тебя с верного курса. Так что двоим, чтобы радоваться совместной жизни и жизни в целом, нужно сделать осознанный выбор. Хочешь быть счастливым – будь им. Вот и все.

Пожалуй, это главный вывод, который я сделала для себя из общения с женщинами, у которых брала интервью. Истина проста:

Счастье – это ваш выбор. Но его необходимо делать каждый день, каждую минуту.

И тогда вы будете счастливы, что бы с вами ни случилось. Иногда это непросто. Бывает, выбор труден, но все равно очевиден. Его делают тысячи жен во всем мире.

Я в их числе. Надеюсь, вы тоже.

 

Глава 33

Выбор в пользу счастья

В любом месте на Земле

Как сказал Шекспир, «прощанье в час разлуки несет с собою столько сладкой муки…». Именно такие чувства посещают меня сейчас, когда я завершаю эту книгу. Я побывала в двенадцати странах, на шести континентах, в десятках городов. В разъездах прошло полгода – начиная с моего вылета в Виннипег и до возвращения из Сан-Франциско, по окончании последнего интервью. Возможно, вы сочтете, что это не такой уж большой срок, особенно для того, чтобы решить грандиозную задачу – отыскать универсальный секрет счастливого брака. Но я провела так много времени в гостиницах, самолетах, за компьютером (и все это вдали от самого дорогого для меня человека), что мне показалось, будто прошли годы.

Пора возвращаться к реальности, к своему бизнесу, к обязанностям жены потрясающего, лучшего в мире мужа, к друзьям, с которыми я почти не общалась эти шесть месяцев, к родственникам – любимой маме, сестрам и братьям. Пора возвращаться к обычной жизни, к своим корням. Собирая материал для книги, все это пришлось отодвинуть в сторону. Но я ни о чем не жалею.

Да, утомительно постоянно упаковывать и разбирать чемоданы, выливать жидкости из всех пузырьков, бутылочек и флаконов перед посадкой в самолет, проходить долгие и нудные предполетные досмотры, снимая обувь. Но игра стоила свеч. Трудно было так долго находиться в разлуке с мужем, ведь мы никогда не расставались на столь длительное время, но и это, думаю, было полезно.

Я отправлялась в путешествие, чтобы найти подтверждение двум истинам. Во-первых, что счастливые браки есть и их не так уж мало. Мнение о том, что любовь на всю жизнь больше не встречается, сильно преувеличено. Во-вторых, я хотела доказать, что существуют универсальные принципы, на которых строятся благополучные семейные союзы. Любая пара может взять их на вооружение, чтобы построить идеальную семью, такую, о какой все мечтают, не всегда зная, как воплотить свои стремления в жизнь.

Амбициозная цель, которую я поставила изначально – найти миллион счастливых жен, – сейчас не кажется мне такой уж нереальной. Двадцать процентов уже есть (это участницы клуба), а выход в свет этой книги и ее распространение, надеюсь, поможет нам найти остальные восемьдесят процентов.

Счастливый брак – это нечто вполне достижимое. По всему миру легко можно найти супругов, которые радуются совместной жизни и наслаждаются обществом друг друга в то время, как окружающие твердят, что такого не бывает, и опускают руки. Мой опыт общения со счастливыми парами доказывает, что они с удовольствием поделятся своими секретами с теми, кто готов спрашивать и достаточно открыт, чтобы выслушать и принять их совет.

Я же сама никому не пытаюсь давать рекомендации. Как сказал мудрый дядюшка Жана-Алена, иногда лучший совет – не давать советов. При этом я знаю очень много людей, которым действительно требуется поддержка, потому что их отношения разваливаются, а брак проходит через тяжелые испытания. Это такие же люди, как вы и я, так почему бы не помочь им? Может, и вам полезно будет почитать кратко изложенные выводы, которые я сделала по итогам своего турне. Я сформулировала их, исходя из основной и главной посылки, определяющей, на мой взгляд, правильный подход к жизни, в том числе и семейной: счастье – это выбор.

Двенадцать секретов счастливого брака

1. Уважение. Счастливые супруги всегда уважают друг друга.

2. Доверие. Без него не может быть счастья. У меня сложилось впечатление, что доверительные отношения в паре являются плодом взаимного уважения.

3. Вера в Бога. Представления обоих супругов о том, каков Бог, не всегда совпадают. Но все, с кем я встречалась, так или иначе верят в Высшее Существо, более великое и могущественное, чем человек. Во всех парах я видела страх Божий в хорошем смысле этого слова, то есть нежелание нарушать установленные Им принципы и огорчать Его, обращаясь нехорошо с другими людьми и прежде всего со своей половиной.

4. Чувство юмора. Смех – лучшее лекарство. Все пары, с которыми я общалась, были веселыми и много смеялись вместе. Они с иронией относятся к себе и умеют безобидно подшучивать друг над другом. Это делает взаимодействие в семье легким и приятным.

5. Увлечения. Все супруги, и особенно жены, отмечали, что очень важно иметь интересы помимо дома и семьи. Это может быть личное хобби, работа или еще что-то. Личностное развитие очень важно, так как оно не позволяет одному из супругов полностью эмоционально «поглотить» другого, и от этого общение в паре становится более интересным.

6. Ежедневные ритуалы. В счастливых семьях, с которыми я познакомилась, существуют регулярные ритуалы, соблюдаемые годами. Муж и жена вместе пьют кофе по утрам или чай во второй половине дня или вечером вместе обсуждают события и планы за бокалом вина. Формирование такой привычки позволяет супругам не терять связи и постоянно быть в курсе повседневных дел и переживаний партнера. Так между двоими постепенно выстраиваются особые, доверительные отношения.

7. Свидания. Необходимо регулярно встречаться наедине или куда-то ходить вместе, особенно когда в семье появляется ребенок. Многие пары, с которыми я общалась, не в состоянии были совершать еженедельные выходы в свет вдвоем, пока дети были маленькими. Но в целом от традиции устраивать свидания они не отказывались и сохраняли ее на всю жизнь, продолжая удивлять один другого и устраивать друг другу сюрпризы, как в период ухаживания.

8. Взаимная поддержка. Она необходима во время учебы, в построении карьеры, в любых жизненных сложностях. Супруги нередко разделяют интересы своей половины и практически всегда помогают друг другу в самореализации. Каждый для другого – опора на всю жизнь. При необходимости иногда меняются и роли в семье: в качестве основного добытчика может выступать как мужчина, так и женщина. Не так важно, чей доход больше, если между двоими есть уважение и взаимопомощь.

9. Дружеские отношения. Муж и жена, кроме прочего, должны быть еще и самыми близкими друзьями. Только супругу или супруге можно поверить любые тайны. При этом у каждого из них могут быть добрые приятели вне семьи, но все же дружба между супругами важнее. Это дело всей жизни, чувство, укрепляющееся взаимными усилиями из года в год.

10. Правильные приоритеты. Супруг – главный человек в жизни. Этот постулат неоднозначен. Бывало, скажем, что на какой-то период счастливые жены ставили на первое место ребенка, однако они признавали, что такая смена приоритетов временна. Дети уже к старшим классам школы становятся достаточно независимыми. Им требуется гораздо меньше родительской опеки. При этом супружеские узы нужно пестовать постоянно, заботясь об их укреплении и росте.

11. Отсутствие запасных вариантов. Счастливые пары с самого начала совместной жизни договаривались, что для них развод не будет способом решения проблем. Заранее оговоренный отказ от такой возможности делал их намного терпимее, чем они сами могли предполагать. Разногласия необязательно устранять моментально. Если муж и жена нацелены на то, чтобы прожить вместе долго, компромисс со временем отыщется. А может, каждый останется при своем мнении по какому-то вопросу. Так или иначе, люди, живущие в благополучном браке, учатся с пониманием относиться к различиям характеров, потому что они понимают: до конца своих дней им предстоит вместе, бок о бок преодолевать трудности.

12. Правильное окружение. Пэт и Генри были не единственными, кто очень внимательно подходил к выбору круга общения. Об этом говорили и многие другие мои герои. Принципиально важно окружать себя теми, кто поможет сохранить брак, а не будет прямо или косвенно пытаться его разрушить. Близкие друзья семьи – это, как правило, единомышленники счастливых супругов, верящие в силу любви и в возможность прожить с одним человеком всю жизнь.

13. Бонус: счастливая жена + счастливый муж = вечная молодость.

Это не принцип сосуществования, а скорее следствие прочных отношений. Я заметила, что те, кто счастлив в браке, выглядят на десять-двадцать лет моложе своего биологического возраста. По моим наблюдениям, это правило действует вне зависимости от того, в какой стране живет семья. Мои собеседники были привлекательными, энергичными и очень активными людьми (если не считать двух пожилых героев, страдающих серьезными заболеваниями. Но кое-кто из них тем не менее в старости даже совершил пешее восхождение на гору Синай). Ученые также подтверждают, что продолжительность жизни тех, кто состоит в благополучном браке, значительно выше, чем у одиноких людей. Так, например, клиника Мейо несколько лет назад публиковала материалы по этой теме. Это авторитетное исследование, пожалуй, чаще всего цитируется в данной связи.

* * *

Сердечно благодарю всех, кто вместе со мной совершил путешествие по странам и континентам в поисках ответа на очень важный вопрос. В пути я часто думала о своих будущих читателях. Мы с вами не знакомы лично, но я верю, что эта тема так же волнует вас, как и меня. Долгие месяцы кочевой жизни, бесконечное ожидание в аэропортах (ах, вовсе не потому, что я опаздывала на свои рейсы, а из-за постоянных изменений в расписаниях) – все это было пережито не напрасно, а ради большой цели.

Я хочу завершить книгу тем же слоганом, каким подписываю каждый свой пост в блоге: «Завтра будет завтра. Давайте будем счастливы сегодня!»

 

Послесловие

Напутствие молодоженам

В прошлом году мне довелось посетить прием в честь помолвки одной замечательной молодой пары. Как, наверное, заведено на всех подобных праздниках (точно не знаю, я была на таком впервые), многие родственники подходили к микрофону, чтобы произнести напутственные слова будущим супругам. Я смотрела на влюбленных, на их сияющие лица и думала: «Пожалуйста, постарайтесь сохранить это чувство надолго. Не давайте никому его разрушить».

Эта симпатичная пара тронула меня. На следующее утро я продолжала вспоминать их и решила послать им свое короткое напутствие, передав самый лучший совет из тех, что мы с Китом получили за все десять лет совместной жизни. Мы следовали ему все эти годы и смогли на своем опыте узнать, что такое подлинное семейное счастье, которым продолжаем наслаждаться и сейчас. Прежде чем я приведу здесь этот совет, расскажу несколько «предысторий».

Недавно я получила электронное письмо от Кристи, вступившей некоторое время назад в ряды клуба: «Хочу сообщить вам, какой поддержкой и опорой стал для меня этот сайт, – писала она. – Я вышла замуж месяц назад и абсолютно счастлива. Мне нравится семейная жизнь, я обожаю своего мужа и уверена, что в будущем наши отношения станут только лучше. При этом, как ни удивительно, множество женщин на работе, да и другие знакомые, предупреждали меня, что брак – это не сахар и что особенно тяжелым будет первый год совместного существования. Но я нацелена на то, чтобы оставаться счастливой женой. Я не поддамся на провокации и не начину жаловаться на мужа и выискивать в нем недостатки. Спасибо вам за то, что показали мне, что я не одинока в этом своем стремлении».

В первые несколько лет брака я чувствовала себя примерно так, как автор этого письма.

Стоило нам с Китом соединить свои жизни, как мы стали получать грустные предупреждения со всех сторон. Меня поразило, сколько друзей, родственников и даже случайных знакомых сочли своим долгом объяснить нам, как трудно будет ужиться вместе после того, как пройдет медовый месяц. «Наступят тяжелые времена, – предрекали они. – Придется трезво посмотреть на брак». Чего мы только не выслушали и о депрессии первого года совместной жизни, и об остром раздражении, возникающем к седьмой годовщине, и многое, многое другое. Ободряющие отзывы о семье и браке звучали крайне редко. Да и вообще, слова «счастье» и «брак» практически не употреблялись в одном контексте. Однако как минимум один раз, насколько я помню, у меня состоялся позитивный разговор на эту тему. Этот эпизод глубоко запал мне в душу.

Через несколько месяцев после свадьбы мы с Китом отправились на семейный выездной семинар, организованный моими родителями в загородной гостинице. После нескольких лекций и дискуссий мы решили зайти в свой номер и сели в лифт, в котором было много народу. Кит, как всегда, обнял меня за плечи, а я положила голову ему на грудь. Одна из женщин в лифте, видя это проявление любви и нежности, завела старую песню, которую мы уже много раз слышали: «Ловите момент. Это все ненадолго…» Но не успела она закончить свою тираду, как ее перебила другая дама, близкая подруга моих родителей.

– Счастье – это выбор, – заявила она. – Мы с мужем женаты уже двадцать девять лет и приняли для себя решение, что будем счастливы. Просыпаясь каждое утро, мы настраиваемся на то, чтобы получить удовольствие от грядущего дня, который проведем вместе.

Тут она посмотрела прямо на нас:

– Сделайте выбор в пользу счастья, и чувства никуда не уйдут.

Эти слова были как бальзам на рану. Как будто благодатный дождь пролился на выжженную пустыню. В них была надежда. Да, вокруг много пессимистов, и все же есть люди, которые верят в силу любви и долгое совместное счастье. В то, что супруги действительно могут жить в благополучном браке до конца своих дней – как говорится в брачной клятве, «пока смерть не разлучит их».

Именно в тот день мы с мужем решили, что будем счастливы. Назло всем тем, кто пытается подорвать ценность брака. Мы будем наслаждаться семейной жизнью. Мы сделали выбор и ни единого дня не забывали о нем.

Конечно, у всех людей разное представление о счастье. Для меня это одно, а для вас – другое. Но при этом каждый из нас знает, какое оно. Мне остается только надеяться, что вы, только поженившиеся или собирающиеся соединить свои жизни, прочитаете эту книгу и поймете, что способны выстроить свою судьбу сами. Никто из нас не знает, сколько проживет он или его партнер, но мы можем решить, что будем счастливы все то время, которое нам отпущено. Понятие «любовь до гроба» должно стать для нас не просто расхожим клише, а принципом, на который мы ориентируемся в совместном существовании. Если вы оба твердо уверены, что только смерть сможет разлучить вас, я уверена, вы обнаружите через пятьдесят лет, что так же счастливы вдвоем, как и в первые дни после свадьбы.

Следуйте моему примеру и примеру моих многочисленных подруг: не слушайте тех, кто без конца сетует на трудности семейной жизни. Вы вполне способны сделать свой брак прекрасным. А если кто-то высказывает противоположное мнение, вежливо улыбнитесь в ответ и вспомните все те пары, о которых я рассказала в этой книге. Женщины, встреченные мною в путешествии, пронесли любовь через годы и десятилетия (и, кстати, все они очень молодо выглядели). Каждый день, каждый час делайте выбор в пользу счастья, в пользу своего супруга. Это верный путь, позволяющий воплотить в жизнь самые смелые и прекрасные мечты.