Глава 16
Счастье без причины
Манила, Филиппины
– Вы собираетесь спать во время перелета? – спросила я соседку в самолете. – Нет-нет, спать я не буду, – ответила она с твердой решимостью, покачав головой из стороны в сторону, так что ее волосы тоже мерно заколыхались. Я, по обыкновению, дружелюбно задала вопрос и завела вежливый разговор. Но на самом деле проводила своего рода разведку, чтобы понять, с кем придется коротать девятичасовой перелет до Филиппин из Дохи, где я делала транзитную пересадку. Похоже, эта неугомонная филиппинка не даст мне покоя. Она напоминала веселую и очень подвижную марионетку с куда более длинными, чем предусмотрено производителем, нитками. Подозреваю, что она может часами пребывать в своем веселом возбуждении.
Впрочем, это меня не слишком удивило. Я знаю по собственному опыту, что филиппинки – самые славные, энергичные и оптимистичные женщины из всех, кого я встречала в США.
Одна моя подруга и соосновательница клуба, Джоселин, тоже родом с Филиппин. И у нее тоже море энергии. Она, как и женщина в соседнем самолетном кресле, может долго болтать без умолку. Я работала с филиппинками в гостиничном бизнесе, и, по моему мнению, никто не умеет так хорошо обслуживать клиентов. Кажется, будто они просто излучают счастье, которым всецело готовы поделиться с окружающими. Хотя, наверное, существуют и хмурые уроженцы этих тихоокеанских островов.
Я только протискивалась мимо соседки к своему месту у окна, а она уже принялась тараторить. И это в два часа ночи!
– Привет, меня зовут Лин, – обратилась ко мне она, будто не замечая, что я вынужденно задела ее сдвинутые колени.
Мне хотелось укутаться в голубое одеяло фирмы Snuggie и поскорее заснуть. Кстати, я горжусь тем, что у меня есть Snuggie. И, хотя я вожу с собой не слишком много багажа, эта вещь относится к категории первой необходимости.
– Вы знаете, что рейс будет очень недолгим? Всего пять часов, – поведала мне разговорчивая филиппинка.
Странно. А мне сказали, что перелет займет девять часов. Может быть, для этой довольной жизнью женщины даже время течет быстрее и девять часов она воспринимает как пять?
Поболтав с Лин несколько минут о ее работе в Дохе и выслушав ее восторги по поводу того, что впервые за два года она возвращается на родину, я применила беруши по прямому назначению и пристроила голову у края окна, готовясь погрузиться в глубокий сон. Но вскоре стюардесса привезла тележку с напитками, и Лин взяла на себя труд разбудить меня, мягко похлопав по плечу. Казалось, что она вовсе не обратила внимания на то, что в первые двадцать минут полета ее соседка спала. Я с трудом разлепила глаза, категорически отказалась от напитков и перед тем, как снова смежить веки, успела заметить лучезарную улыбку соседки и мерное покачивание черных волос.
Пролетело шесть благословенных часов. Меня разбудил негромкий звон посуды. Настало время завтрака. Наш лайнер гнался за восходящим солнцем, лучи которого пробивались через иллюминаторы.
В самолете как следует не выспишься. Это совсем не то что спать дома, в собственной постели. Или там, где, по крайней мере, можно принять горизонтальное положение. Я постепенно возвращалась к бодрствованию и увидела, что Лин смотрит фильм и смеется. Готова поспорить, что она с самого взлета не сомкнула глаз ни на секунду. Радость по поводу возвращения домой обеспечила ей мощный выплеск адреналина.
Она чуть повернула голову и заметила, что я уже не сплю. И тут же перегнулась через меня, все еще сладко позевывавшую, чтобы выглянуть в иллюминатор и посмотреть на проплывающую далеко внизу землю. Странно просыпаться и видеть, что чужой человек практически лежит у вас на коленях. Может, она не раз это делала, пока я дремала. Нет, лучше об этом не думать.
Из кабины пилотов по салону самолета разнесся знакомый сигнал, сообщивший пассажирам, что мы прибываем на Филиппины. Я взглянула в иллюминатор – голова Лин была совсем рядом с моей – и увидела, что мы пролетаем над Манилой, которая напомнила мне Сан-Диего или Чикаго с их небоскребами, линиями электропередачи, транспортными артериями, крест-накрест пересекающими город. В общем, сверху это был мегаполис, похожий на любой другой, расположившийся в большой бухте. Но меня поразило, насколько современным он казался, если бросить на него мимолетный взгляд из самолетного окна.
К тому времени я уже очень хорошо освоила процедуру высадки из самолета и, оперативно подхватив свои вещи, легко определяла, какая очередь движется быстрее других, и проходила все формальности с минимальными затратами времени. У меня даже развилось удивительное шестое чувство, позволявшее отыскивать транспортер с выдачей багажа с моего рейса по указателям на любом языке.
Не сильно задерживаясь в аэропорту филиппинской столицы, я поспешила на улицу и примостилась с чемоданом и ручной кладью на краю тротуара, чтобы поймать такси.
Стоило мне только выйти из здания, как я ощутила удушающую жару и влажность. Казалось, что меня завернули в промокшее насквозь одеяло. Я вся покрылась липким потом. Обычно перемена климата во время путешествий не сильно меня беспокоит. Но тут был другой случай. Такого дискомфорта я никогда еще не чувствовала. Мне больше всего хотелось поскорее сесть в машину с работающим кондиционером.
В этот момент подъехал Толстяк на своем автомобиле.
Редко кто представляется таким именем, или, точнее, прозвищем. Но тут ситуация была еще комичнее, потому что, на мой взгляд, оно ему совершенно не подходило. Водитель был тощим как спичка. Может, он чувствовал себя толстяком и назвался так, чтобы явить миру свое внутреннее «я»?
Видимо, у меня на лбу было написано «Подберите меня побыстрее!» и «Деньги у меня есть!», потому что, представившись, Толстяк сразу начал методично грузить мой чемодан в багажник. И мы поехали.
Выяснилось, что раньше он и вправду был крупным мужчиной, но из-за диабета сильно похудел. Все это водитель поведал мне, пока мы ехали по городу. Нам нужно было добраться до Макати, делового центра Манилы. Толстяк был истинным филиппинцем – веселым, обаятельным и говорливым. В полете я выспалась и теперь была не прочь поболтать.
Мимо нас проехало несколько странных, больших и похожих на джипы старых автомобилей. Они были набиты пассажирами. Те, кому не хватило места в салоне, стояли на подножках сбоку и сзади, а также сидели на крышах.
– Что это такое, Толстяк? – полюбопытствовала я. Было смешно и приятно называть его так.
– Их называют «джипни».
Джипни – основной вид общественного транспорта, которым пользуются местные жители. Это странный гибрид миниатюрного школьного автобуса, «Лэндкрузера» без сидений и армейского джипа без всяких признаков комфорта. Джипни, принадлежащие крупным транспортным компаниям, выглядели единообразно, а остальные были самых разных моделей и расцветок с яркими логотипами на корпусе. Почти на всех красовались надписи «Бог любит вас», «Бог – это любовь» или «Удачи!». Поначалу в джипни переделывали оставшиеся со времен Второй мировой войны американские армейские джипы. В них могли усесться четверо, однако вскоре их научились расширять так, чтобы салон вмещал шестнадцать человек. Открытую машину снабжали металлической крышей для защиты от солнца, и вот вам муниципальный автобус. Я засмотрелась на одну из таких машин, ехавшую через полосу от нас, в то время как мимо пронеслись мужчина и женщина на мопеде. Между ними приткнулась маленькая девочка не старше двух лет. А чуть позже я, глядя в окно машины, столкнулась нос к носу с мальчишкой лет восьми, который с криком бросился к нашему автомобилю. Он прижал лицо к стеклу и несколько раз поднес левую руку ко рту. Паренек был грязным, одетым не по погоде и, судя по жестикуляции, хотел есть.
Во-первых, меня испугал звук, с которым он ударился о корпус машины. Потом, рассмотрев голодного мальчика, я пришла в ужас. Я никогда не видела так близко детей-попрошаек. Его несчастные, полные отчаяния глаза запали мне в душу. Но машина тронулась, и мне оставалось лишь обернуться, чтобы последний раз взглянуть на него. Неужели, думала я, на Филиппинах дети все время будут подходить ко мне и просить еду? Я мягкосердечна, и мне будет очень тяжело это выносить.
Дело в том, что много лет назад мы с Китом решили, что будем давать деньги организациям, помогающим бедным, но не отдельным людям, просящим милостыню на улице. Позже мой муж согласился пойти на некоторые уступки, потому что мне так трудно отказать человеку, если он просит. Поэтому я стараюсь держать про запас несколько долларов на случай, если ко мне обратится нуждающийся. Но за границей я не должна подавать никому. Таков был наш уговор. Кит посчитал, что так будет безопаснее. Маленький попрошайка давно скрылся из виду, а я все еще разрывалась между рациональным стремлением выполнить условия нашего соглашения и зовом сердца, которое призывало помочь мальчику.
Мне было больно думать о нем. Болтать расхотелось. Толстяк взглянул на меня в зеркало заднего вида, понял мое настроение и молчал до конца поездки.
Продолжая наш путь в Макати, мы проехали мимо филиппинских трущоб. Прилепившиеся друг к другу жилища были сооружены из разных обломков и обрезков строительных материалов – жести, железа, картона, деревянных досок. У многих «домов» не было дверей, а у некоторых – даже стен. Они представляли собой навесы, водруженные на какие-нибудь опоры. Мальчишки возились в глубокой луже. Они зачерпывали ведерками колодезную воду и выливали ее себе на голову, явно получая удовольствие от этого. Я немного успокоилась и подумала, что местные жители тоже считают такую погоду слишком жаркой.
Несмотря на ужасающую бедность, филиппинцы по натуре – самый счастливый народ в мире. Они умеют ценить то, что имеют.
– В Америке у людей есть многое, а вам все мало. Вы всегда хотите большего, – говорил Толстяк. – А на Филиппинах мы довольствуемся малым и радуемся этому.
Эти острова принято считать страной «третьего мира», но те, кто родился здесь, не очень-то хотят покидать родину.
Мы прибыли в отель, и я распрощалась с Толстяком. Заполнив анкеты на стойке регистрации, я поднялась в номер и распаковала вещи. Надо как следует отдохнуть – завтра будет напряженный день, большая деловая программа. Я присела на кровать, которая показалась мне мягкой и удобной, и задумалась. Поездка по городу произвела на меня большое впечатление. Мне показалось, что здесь живут счастливые люди. На душе стало легко, сердце радостно билось в ожидании, что завтра со мной случится что-то хорошее.
Готовясь к интервью, я думала о поразительной способности филиппинцев быть довольными жизнью. Я переоделась, села в постели, открыла ноутбук и разместила в Facebook, где есть страница нашего сообщества, объявление о том, что члены Клуба счастливых жен из Манилы могут встретиться со мной завтра в Banapple, что у Треугольного сада Айяла, неподалеку от моей гостиницы. Из этого кафе открывался прекрасный вид на ухоженный сквер, с трех сторон окруженный улицами и потому имеющий форму треугольника. Маленький парк с его клумбами и широкими аллеями, обсаженными симметрично расположенными деревьями с тонкими стволами и раскидистыми кронами, был очарователен. Да, место очень красивое, но я не могла не сознавать, что приглашаю людей на встречу в четверг в середине дня, когда большинство из них, наверное, работает. У меня не было уверенности, что придет хоть кто-нибудь. И тем не менее, стуча по клавишам ноутбука, я чувствовала себя совершенно счастливой.
Глава 17
Любовь раскрывает свои тайны
Манила, Филиппины
Я сидела в Banapple, непрестанно проверяя, не пришли ли мне новые сообщения на компьютер или на телефон, и при этом стараясь выглядеть непринужденно. Зарезервировав столик на шесть человек, я сидела за ним абсолютно одна. Официант несколько раз подходил, чтобы справиться, все ли в порядке. Прошло уже тридцать минут, а никто так и не появился. Я пришла пораньше, чтобы занять побольше мест, и за большим столом выглядела сиротливо. Работники кафе смотрели на меня с сочувствием. Да, наверное, это было жалкое зрелище.
Однако вскоре после трех часов дня ко мне присоединилась Эвральдина, красивая филиппинка с длинными черными волосами и обворожительной улыбкой. Я очень обрадовалась ее приходу, ведь именно она порекомендовала мне выбрать это кафе в качестве места общего сбора. Эвральдина привела с собой Асами, студентку из Японии, обучавшуюся английскому, чтобы та попрактиковалась в разговорной речи. Теперь наконец я могла заказать чай себе и своим собеседницам. До этого я, вероятно, выглядела в глазах официантов как одинокий ребенок на пустой детской площадке.
Прошло сорок пять минут. Народ начал прибывать. Появилась Мэй, женщина доброжелательная и невероятно темпераментная, а вслед за нею – веселые и разговорчивые Джи и Лорна. Потом еще пришли Джойс, а затем Лод, очень застенчивая, трепетная и нежная натура. И еще Консуэло. А затем Бет, прожившая в браке двадцать один год и готовая поделиться своим нелегко нажитым опытом. Последней явилась «ключевая фигура» этого маленького кружка, Эрлинда. Она замужем уже тридцать четыре года и считается настоящим экспертом в вопросах любви и брака.
Пока все собирались, мы два раза приставляли дополнительные столы. Все женщины были нарядно одеты. Они казались такими энергичными, искренними, дружелюбными. Несмотря на то что я впервые лично познакомилась с большинством из них, я чувствовала себя в их компании очень уютно.
Наконец мы устроились, и я перешла к делу, задав Эрлинде стандартный вопрос, с которым я обращаюсь ко всем семейным парам, прожившим в браке двадцать пять лет или больше: «Допустим, я завтра выхожу замуж и вам необходимо дать мне и моему будущему мужу всего один-единственный совет, который поможет сделать наши узы по-настоящему прочными. Что вы скажете?»
– Скажу, что главное – уважение. И доверие, – ответила она, не раздумывая.
Да, это был исчерпывающий ответ. Вспоминая тот наш разговор, я понимаю, что тогда случилось нечто необыкновенное. Уважение и доверие. Доверие и уважение. До этого я побывала в семи разных странах с совершенно разными культурами, семейными традициями, ценностями и религиями. От Хорватии до Калифорнии, от Южной Африки до Филиппин – где бы я ни задавала женщинам этот вопрос, не имеющий стандартного ответа,
Они произносили одни и те же слова: доверие и уважение. Уважение и доверие.
Беседуя с филиппинскими единомышленницами, я сравнивала их секреты с тем, что мне довелось слышать во время личных встреч или в ходе общения на сайте нашего клуба. Напрашивался вывод, что, видимо, к счастливому браку есть единый универсальный ключ.
Я взглянула на Эрлинду и рассмеялась.
– Я объехала шесть стран – ваша седьмая, – и везде мне дают один и тот же ответ. На разных континентах разные люди говорят о счастливой семейной жизни одно и то же.
Мэй, сидевшая скрестив руки, потерла ладонями предплечья:
– Поразительно! У меня просто мурашки по коже!
Все сидели и внимательно слушали, удивленно переглядываясь. Казалось, будто бы кто-то стащил у Санта-Клауса список подарков и подсмотрел, что каждый получит к Рождеству. Разница между теми, кто счастливо прожил в браке двадцать пять, тридцать пять или даже пятьдесят пять лет, и теми, кто ссорится со своей половиной из-за малозначимых мелочей, заключается в двух этих словах – взаимное уважение и доверие.
Дискуссия шла своим чередом. Более молодые женщины задавали вопросы старшим, советовались с ними. Компания подобралась необычная: часто ли вы видите женщин, поддерживающих друг друга, но при этом не ругающих своих мужей и не желающих им скорейшей гибели под колесами джипни?
Я с удовольствием наблюдала за ними, следя за всеми поворотами разговора, то вступая в него, то просто слушая и продолжая размышлять над тайнами по-настоящему удачного брака. За беседой и едой несколько часов пролетели незаметно. Пора было завершать посиделки. Однако в этом теплом собрании новых друзей неловко было намекать на то, что пора расходиться. Никому не хотелось объявлять: «Пожалуй, мы уже все обсудили». Наконец, одна из участниц встречи нашла изящный выход из этой ситуации.
– Давайте сфотографируемся! – предложила Джи.
Отличная идея! Все достали свои фотоаппараты, и официанты принялись фотографировать нас на фоне Треугольных садов Айялы.
Потом каждая из женщин попросила меня сняться с ней лично, вдвоем. Я собиралась было сбросить босоножки на шпильках, чтобы не выглядеть сильно выше своих новых подруг, так как все они были ростом мне по плечо. Но они уверили меня в том, что все отлично: я буду, словно амазонка, возвышаться над ними. Что ж, было даже приятно оказаться выше всех в этой компании.
Женщины обменялись телефонами и адресами и договорились регулярно собираться вместе. А потом мы разошлись в разные стороны, соединенные невидимыми узами, только что прочно связавшими всех нас.
Глава 18
Проливной дождь
Кесон, Филиппины
Сегодня у меня запланировано интервью. А я проспала. Часы над кроватью показывали двенадцать. Сердце громко заколотилось. «Не может быть!» – подумала я, прежде чем впасть в панику. Семейная пара, ради встречи с которой я приехала на Филиппины, ждет меня к одиннадцати, а мне еще целый час добираться по пробкам до их дома в городе Кесоне. Я преодолела тысячи километров, а теперь не смогу с ними побеседовать!.. Перерыв все бумажки на столе, я наконец нашла номер их телефона и впопыхах набрала его. «Только бы они не отменили встречу», – пронеслось у меня в голове.
– Алло, – прозвенел в трубке приятный голос.
– Да, здравствуйте. Это Фон Уивер, – я задыхалась от волнения.
– А, привет, Фон. Это Глория.
– Глория, простите меня, ради бога. Не знаю, что со мной случилось. Я проснулась так поздно, как никогда в жизни не просыпалась. Я уже опоздала к вам на час, а мне еще час до вас добираться.
Может, она прониклась ко мне сочувствием. А может, сказался счастливый филиппинский характер. Так или иначе Глория не выказала никакого недовольства. Я постаралась воспользоваться этим.
– Можно я все-таки приеду? – спросила я виноватым голосом.
– Да, конечно. Если вы не против, мы начнем без вас, но, будьте уверены, ваша тарелка вас ждет.
Они собирались сесть за стол в одиннадцать утра, а значит, скорее всего, позавтракали не слишком плотно, если вообще позавтракали. Эта милая женщина совершенно покорила меня: ни упрека, ни раздражения, ни сожаления.
– Выезжаю через несколько минут и постараюсь быть у вас как можно скорее.
Я сбежала вниз, вскочила в машину и попросила водителя ехать побыстрее. Когда опаздываешь, дорога по городу превращается в муку. Дело даже не в том, что пробки кажутся еще более плотными, а в том, что я мысленно постоянно подгоняла других водителей. Минут пятнадцать я бормотала, обращаясь к окружающим меня машинам: «Давайте, пошевеливайтесь!» – а потом поняла, что мой шофер, видимо, принимает меня за сумасшедшую. Надо успокоиться и смириться с тем, что в ближайшие сорок пять минут я не смогу контролировать ситуацию. Лучше провести это время в размышлениях о моих героях – Бене и Глории.
Эта пожилая пара – тетя и дядя моей подруги Джоселин. Мы договорились об интервью за несколько месяцев до моего приезда, и Глория предложила мне остановиться у них. Но за пару недель до приезда на Филиппины я узнала, что Глория попала в больницу с воспалением легких. Она выписалась всего за несколько дней до моего прилета, но это вовсе не убавило ее радушия и гостеприимства.
Когда я добралась до их дома, дверь мне открыла женщина, одетая, как медсестра. Она предложила мне присесть и отправилась за Глорией.
Через несколько минут появилась хозяйка дома: ее вела за руку молодая женщина. Глория, на лице которой была медицинская маска, закрывавшая нос и рот, крепко обняла меня.
– Простите меня за опоздание. Я не знаю, что со мной случилось, – снова извинилась я.
Но их это не особенно волновало. Меня усадили за прекрасно накрытый обеденный стол.
– Вы еще не ели? Извините! Я думала, вы начнете без меня.
– Ах, дорогая моя, мы перекусили. Но мы ждали вас, чтобы поесть как следует.
Алели, младшая дочь, посвятившая свою взрослую жизнь уходу за отцом и матерью, помогла Глории сесть. Бен должен был вскоре присоединиться к нам.
Их жизнь была прекрасна и полна любви, несмотря на то что в последние годы навалились проблемы со здоровьем. Глория перенесла несколько операций и после них была вынуждена проходить курсы медикаментозного лечения. Она рассказала мне, что дважды в неделю ей делают диализ. Бен страдал глаукомой и почти ослеп. Он мужественно переносит эти испытания. Я сидела прямо напротив него, но он сказал, что видит только мой силуэт, а деталей не различает. Я описала ему свою внешность (не упустив шанса немного приукрасить ее и приписать себе черты актрисы Холли Берри).
Любое интервью я начинаю с установки цифрового диктофона. Этот день не стал исключением.
– Что это такое? – спросил Бен, заметив ярко горевшую лампочку на приборе.
– Это диктофон, который позволит мне не упустить ни одного сказанного вами слова.
– А долго он может работать?
– Двадцать часов. Почти целые сутки.
Он с восторгом посмотрел на диктофон.
Вы, наверное, думаете, что люди, узнав, что их записывают, начинают говорить по-особому, будто делают официальное заявление для прессы. На деле это совсем не так.
Может, вся штука, опять же, в том, что счастливые пары очень искренни и естественны. У них «что на уме, то и на языке» – в хорошем смысле. Бен и Глория, узнав о диктофоне, остались самими собой. Они больше о нем и не вспоминали и принялись рассказывать мне о юбилее – пятидесятой годовщине свадьбы, которую они отпраздновали несколько месяцев назад.
– Народу собралось очень много, – говорил Бен, – и все прошло просто прекрасно.
Приехали ближайшие друзья и родственники. Все были одеты в выходные костюмы и вечерние платья. Бен и Глория подняли тост за хорошо прожитую жизнь – одну на двоих. Глория только вышла из больницы после одной из своих многочисленных операций, так что танцевать ей было трудно. Но они рука об руку обошли комнату, чтобы поблагодарить каждого, кто пришел вместе с ними отметить эту дату.
Минут десять или пятнадцать супруги описывали этот праздник. Однако первый порыв красноречия сошел на нет или, может, его несколько заглушило чувство голода. К счастью, беседа продолжилась за едой. Угощение состояло из традиционных филиппинских блюд. Здесь был пансит (рисовая лапша с соусом из креветок, зеленым луком, чесноком и нарубленными вареными яйцами), свиной шашлык на шампурах, путо (маленькие белые рисовые булочки), салат из соленой капусты брокколи с луком, изюмом и беконом в белом соусе, а также изысканный десерт сан-риваль (что буквально означает «не имеющий себе равных»). Этот филиппинский деликатес представляет собой нечто вроде подслащенного сливочного масла.
На столе отсутствовал только один элемент классической филиппинской трапезы – лечон, жареный молочный поросенок, который съедается целиком, вместе с головой. Но я не в обиде. Я бы не смогла это есть, хоть и боялась показаться невежливой. А так и отказываться не пришлось.
У Бена было две любимые темы – его работа (он говорил, что никогда бы не уволился, если бы не зрение) и брак. Так мы снова вернулись к обсуждению золотой свадьбы.
– Хотите посмотреть фотографии? – спросила Алели.
– Да, это было бы здорово! – бодро откликнулась я. После еды я ощутила прилив сил.
Алели поясняла, что за люди изображены на снимках, в каком родстве они с юбилярами. К разговору присоединился Бен:
– На церемонии мне сказали, что у меня есть две минуты, чтобы что-нибудь сказать и поблагодарить всех собравшихся. Две минуты! Ха! Этого же совершенно недостаточно! Там было много народу, особенно молодежи, и я хотел поделиться со всеми самым главным, что я открыл для себя и что помогло мне прожить счастливую жизнь.
Я сказал им, что в этой жизни нет ничего постоянного, кроме налогов и смерти. Плохие времена проходят, и хорошие тоже. Все так изменчиво.
Мне удалось уловить, что он имеет в виду: в трудную годину нужно помнить, что все преходяще. Жизнь наладится. Но обратное тоже верно: когда все прекрасно, нельзя забывать о переменчивости фортуны.
– Живущий не по средствам быстро окажется на мели. Но тот, кто слишком экономит, скоро в гроб себя вгонит, –
продолжил он.
Меня поразило, что он так хорошо помнит свою речь семимесячной давности и пересказывает ее довольно подробно, с начала до конца.
Было приятно смотреть, как Глория и Бен припоминают его выступление на юбилее. Жена сидела рядом с мужем с довольной улыбкой. Она рада, что прожила всю свою жизнь с человеком, который ставит мудрость выше сиюминутного. Она слушала его уважительно, не прерывала и не перебивала.
– Главное в жизни и во взаимоотношениях двоих – это Бог.
– Трудитесь и не предавайтесь лени. Помните: что посеете, то и пожнете.
– Если вы хорошо относитесь к людям, то и они к вам будут относиться так же.
Бен быстро и ясно изложил свое кредо сейчас, за этим столом, и я подумала, что он вполне мог уложиться тогда в те самые отведенные ему две минуты. Его взгляды не отличались особой оригинальностью. Но он и не мнил себя неким гуру, объясняющим всем и каждому, как жить. Он делился тем, что пережил сам. В этом вся штука.
Как человек, которому приходилось собственными усилиями прокладывать себе путь к успеху в бизнесе и жизни, я могу отличить выстраданное и полученное с опытом от пустой болтовни. Эти явления различаются, как, скажем, сборная модель самолета и настоящий самолет.
Во время всего своего турне и в тот момент, беседуя с Беном, я не уставала думать о том, что выстроить прочный брак все-таки совсем несложно. Это тебе не высшая математика: надо просто изо дня в день долгие годы идти к поставленной цели.
Когда мы наконец вышли из-за стола, я огляделась. Гостиная была наполнена вещами, напоминавшими о прошлом этой супружеской пары. Журнальный столик завален фотографиями, рассказывающими об истории семьи. У Бена и Глории множество альбомов, отражающих хронику их совместной жизни с самого ее начала. Со свадебных снимков, сделанных примерно пятьдесят один год назад, на меня смотрели симпатичные молодожены. Невеста выглядела смущенной, а жених, как пошутила Алели, чем-то напоминал Элвиса Пресли.
До свадьбы Глория и Бен десять лет переписывались друг с другом. Он долго учился в США на врача, потом там же проходил интернатуру, а когда вернулся на Филиппины, они почти сразу поженились.
– Мы потом всю жизнь наверстывали то, что было упущено за годы разлуки, – признался Бен.
Он стал успешным анестезиологом, но семья всегда была для него на первом месте. Глория управляла принадлежащей им аптекой и работавшим в ней персоналом. Но приоритетом для нее тоже были муж и дети. Ни один из них никогда даже в командировку не ездил сам – все только вдвоем.
А когда в семидесятипятилетнем возрасте Бен решил взойти на гору Синай в Египте, любимая тоже была рядом.
Так они рассказывали о своей жизни. А тем временем где-то вдалеке уже в пятый раз с тех пор, как я приехала, зазвонили колокола собора. Пора было собираться обратно в гостиницу, и я задала последний вопрос:
– Если вы мысленно обратитесь к временам вашей молодости, найдется ли что-нибудь такое, о чем вы могли бы сказать: тогда надо было повести себя по-другому?
На этот вопрос я всегда получала интересные ответы. Ведь каждому есть о чем сожалеть, правда?
Оба супруга замолчали, уставившись в потолок, а потом переглянулись.
– Честно говоря, мне ничего не приходит на ум, – сказала Глория. – Мы с самого начала жили так, как живем и сегодня. Бен всю жизнь был любящим, мудрым и благородным. И он нисколько не изменился, – добавила она и прикоснулась к его руке.
– Принимая серьезные решения, мы всегда советуемся друг с другом, – отозвался муж. И я видела, что это истинная правда. За все время, проведенное мною в их обществе, не было ни намека на борьбу самолюбий или скрытую агрессию. Это было партнерство в самом полном смысле этого слова, во всем, начиная от бизнеса и кончая воспитанием детей и даже отходом ко сну («Я никогда не ложусь спать, не помассировав ей стопы», – доверительно поведал мне Бен).
– Когда он еще работал анестезиологом в одной больнице в центре города, – задумчиво вспоминала Глория, – он постоянно приносил мне букеты, потому что знал, что я люблю живые цветы.
Подобного рода взаимные жесты не мелочи, а часть системы их взаимоотношений. Из того, что они мне рассказали, и из того, что вся обстановка их дома говорила мне об их совместной жизни, становилось ясно, что эти люди не ленились постоянно и искренне изливать друг другу свою любовь. Взаимные жесты внимания, не имеющие на первый взгляд особого повода, – вот один из секретов их успешного брака.
Бен и Глория ответили на все мои вопросы, и тут слово взяла мать-природа. Начался такой ливень, что, казалось, кто-то топает сапогами по крыше. Алели открыла входную дверь, чтобы я увидела, что на самом деле означает выражение «льет как из ведра». Чудовищные капли дождя падали так быстро и густо, что я поняла: сухой мне до машины не добежать. Но водитель уже позвонил в звонок у ворот. Я всматривалась сквозь ливень и разглядела работающие «дворники» на лобовом стекле его автомобиля. Однако дождь был настолько сильным, что, казалось, они трудились зря.
Тем не менее, надо было прощаться.
Прямо перед моим уходом Алели протянула мне сверток.
– Разверните его, – сказала Глория.
Ее дочь кивнула, будто подтверждая: давайте, давайте же.
Это был подарочный пакет из красивой ткани, внутри которого лежало что-то довольно тяжелое. Ну, прямо как долгожданный сюрприз, который открывают рождественским утром. Вот тебе на! Когда я раскрыла упаковку, то увидела потрясающее жемчужное ожерелье. Короткое, с серебряной застежкой. Это была не просто нитка бус. Честное слово, такого жемчуга я никогда не видела.
– Это вам в благодарность за то, что вы приехали в нашу страну и посетили наш дом, – произнесла Алели.
Я просто потеряла дар речи. Они не только не обратили внимания на мою непунктуальность и не ели, пока не приедет их гостья, но еще и подарили мне на память такую красивую вещь.
Я вспомнила, что Мэй днем раньше, после нашего чаепития, тоже сделала мне небольшой подарок. Такая щедрость была для меня непривычной.
Я пробормотала слова благодарности, надеясь, что выражение моего лица скажет больше, чем слова. Сначала я собралась положить ожерелье обратно в пакет, но подумала, что сегодня самое время ходить в жемчугах. Алели помогла мне надеть украшение, и мы решили вернуться в гостиную и сфотографироваться. Джоселин не видела своих тетю и дядю много лет, и я сразу переслала ей снимок по мобильному телефону.
– Еще раз спасибо за визит, – сказала Алели на прощанье.
– Нет, это вам спасибо! – в подобных обстоятельствах эта фраза показалась мне какой-то жалкой.
Водитель посигналил, и мы поняли, что теперь действительно пора. Я закинула сумку на плечо, подошла к двери, и сиделка Глории раскрыла надо мной большой зонт. Мы побежали к такси.
По дороге домой я чувствовала себя как стакан в посудомоечной машине. Ужасный ливень потоками омывал такси. Я инстинктивно вцепилась в свою сумку, боясь, что человек за рулем ничего не видит вокруг. Но, как свойственно туристам, я полагалась на его интуицию: он же местный, значит, найдет дорогу.
К гостинице мы подъехали, когда уже стемнело.
Меня охватила тоска по Киту. Мы созванивались каждый вечер, где бы я ни была. Поэтому в конце дня и накатывала ностальгия.
Еще когда мы сидели за столом с милыми Глорией и Беном, я не раз вспоминала о том, как мне повезло. Я вышла замуж за мужчину своей мечты. Он неидеален, но идеально подходит мне. Машинально я принялась считать страны, которые еще нужно посетить, прежде чем я вернусь к Киту.
– Через день я буду в Австралии, – громко проговорила я в своем пустом номере. – А там – еще три страны, и я дома.
На встречу с любимым я не опоздаю ни в коем случае.