– Неужели так важно, чтобы я поехала с тобой? – принялась допытываться Кали. В ее голосе слышалось недоверие и даже былая враждебность.

Тревис вздохнул. Поразительно, как она умеет делать из мухи слона.

– Я не говорил, что это важно. Я просто предложил тебе поехать со мной. Ты можешь посмотреть, как я работаю.

– Я так не думаю. Я еще не отошла от перелета и предпочла бы остаться здесь и немного передохнуть. – Она отвела взгляд.

Тревис уставился в пол, словно надеясь отыскать среди орнамента ковра ответы на все вопросы.

– Ты устала, – рассудительно заметил он. – Ты здесь почти неделю и все это время пытаешься расслабиться. По-твоему, ты отдыхаешь, когда готовишь, убираешь или ездишь верхом по окрестностям. И почему-то отказываешься пойти со мной в ресторан. Я уж не говорю о кино, где в темноте тебя ни одна душа не узнает. – Его голос звучал спокойно и безжизненно-монотонно. – Я думал, ты избавилась от своих страхов, когда приехала сюда, но, похоже, этого не случилось. Прежде ты пряталась у себя в доме, теперь у меня, вот и вся разница.

Кали оцепенела:

– Если тебе не нравится, что я здесь, то скажи прямо, и я сразу перееду в отель.

Он вскинул подбородок и подавил вспышку гнева:

– Я имел в виду совсем другое, и ты это знаешь. Не забывай, что в отеле тебе никто не поможет. Тебе придется выходить в город за продовольствием и прочими покупками. А здесь тебе нужно только дойти до кухни.

Кали понимала, что ведет себя попросту неумно, но и сами ее страхи были беспочвенны. Ей стало ясно, что она вновь обидела Тревиса, а он всю неделю так заботился о ней и старался ее хоть чем-нибудь порадовать. Вчера он подарил ей цветы, а позавчера – коробку ее любимых конфет. Тревис ни о чем ее не просил, разве только несколько раз предлагал пообедать в городе, но она боялась выходить. Нет, ее не пугала уличная толпа, городская суета или знакомства с новыми людьми. Она опасалась, что если погрузится в шумную жизнь Лос-Анджелеса, то уже не вернется в свои мирные и тихие горы. Дж. С. советовал ей навсегда покинуть Виргинию, но она продолжала колебаться.

– Ты будешь занят работой, а я и без того чувствую себя пятым колесом в телеге. Да к тому же ты поедешь со своей командой, – протестовала она.

– Никакой команды я с собой не возьму. – Тревис улыбнулся и покачал головой. – Надеюсь, ты согласишься присмотреть за моими вещами. Я не собираюсь снимать в студии и подбирать этой женщине нужные позы и освещение. Я вообще предпочитаю натурные съемки и естественный свет. Я говорю про обычных людей, а не о фотомоделях.

Но Кали по-прежнему ощущала беспокойство. Если бы она не покинула Лос-Анджелес несколько лет назад, возможно, ее не терзали бы эти надуманные страхи. Ведь Тревис уверял ее, что в любую минуту он окажется рядом с ней.

– Неужели тебе так важно, чтобы я поехала с тобой? – чуть слышно повторила она свой вопрос.

– Я хочу, чтобы ты увидела, как я работаю. Кали, и хочу, чтобы ты была со мной. Разве тебе это не ясно?

Она кивнула головой.

– Дай мне пять минут на сборы. – Сказав это, Кали повернулась и направилась в спальню.

Однако вернулась она лишь через двадцать минут. На ней были джинсы и шелковая рубашка василькового цвета.

– Я не взяла с собой нарядную одежду, – пояснила она.

Тревис поглядел на свои потертые джинсы, видавшие виды ботинки и клетчатую рубашку.

– Не думаю, что тебя это должно волновать, но, если ты себя лучше почувствуешь в другой одежде, мы можем отправиться за покупками сегодня вечером или завтра утром, – предложил он.

– Я чувствую себя прекрасно в любой одежде и даже без нее, когда ты рядом, – с улыбкой сказала она.

Тревис почти ничего не рассказал ей о женщине, которую решил сфотографировать. Он только упомянул, что она жила в Париже во время оккупации и участвовала в движении Сопротивления. В те годы она потеряла мужа и троих сыновей, но, несмотря на все утраты, продолжала сражаться за свою родину. Она переехала в Америку, когда ее дочь вышла замуж за американского военного. Ее воспоминания о событиях тех лет недавно опубликовали в женском журнале. Тревису хотелось ее заснять, и он немедленно связался с ней. Он также мечтал, чтобы Кали посмотрела, как он работает. Тревис надеялся, что после этого она охотнее согласится ему позировать.

Дом, расположенный в Сан-Педро, показался им скорее похожим на загородный коттедж с аккуратно подстриженной травой на лужайке и яркими цветами в клумбах по обе стороны дорожки.

Но еще больше их удивила сама Элен Дюмон. Кали прикинула, что ей должно быть сильно за шестьдесят, если не все семьдесят, но выглядела она много моложе. Кали обратила внимание на ее густые с проседью волосы и почти полное отсутствие морщин. Однако трудная, полная опасностей жизнь наложила свой отпечаток на ее лицо. Конечно, с годами ее красота поблекла, но в лице проступила духовная суть, над которой не властно время.

– Я рада, что вы пришли вместе. – Пожилая женщина приветливо улыбнулась им.

Она говорила с сильным акцентом, не изгладившимся за два десятилетия, проведенные в Штатах. Элен Дюмон смерила Тревиса проницательным взором.

– Итак, вы хотите сфотографировать меня для своей книги. Не знаю, стоит ли тратить на меня время, когда рядом с вами такая молодая и очаровательная женщина. – Она кивнула в сторону Кали.

Тревис тепло улыбнулся.

– Возможно, мне нужно не просто хорошенькое личико.

Элен предложила им кофе и булочки, а потом села в старомодное кресло.

– Мы уже обсуждали некоторые вещи по телефону, но, по-моему, нам имеет смысл поговорить о ваших планах сейчас, обсудить некоторые детали.

Тревис склонил голову в знак согласия:

– Хорошо. – И приступил к рассказу о замысле своей новой книги. – Люди страдают по разным причинам и свое страдание выражают тоже по-разному, – закончил он. – Я хочу показать, что речь идет не о финале жизни, а, быть может, о ее начале.

Кали с изумлением слушала их разговор. Неужели он имел в виду это, когда впервые заговорил с ней о своей фотокниге? Она считала, что Тревис в своих книгах, опубликованных в разные годы, просто собирал снимки экзотических рыб, мотоциклов, хищных зверей и тому подобного. Просто красивые интересные фотографии без особой смысловой нагрузки. Выходит, она его недооценивала?

За этот день Кали еще немало узнала о Тревисе и его работе. Он терпеливо уговаривал Элен не менять позу, оставаться в старом кресле и только передвинуть занавеси для нужного освещения. Он отщелкивал снимок за снимком, продолжая расспрашивать ее о войне и оккупации Парижа. Она вспоминала, отвечала ему, и выражение ее лица становилось то задумчивым, то гневным, то уверенным, то есть таким, какое и нужно для фотографии. Кали не вмешивалась и наблюдала за съемками, удивляясь его такту и умению расположить к себе собеседника. Она никогда прежде не думала, что фотограф должен быть хорошим психологом.

– Я с наслаждением слушал ваши рассказы, мадам, – сказал хозяйке дома Тревис несколько часов спустя. Он закончил фотографировать и упаковал свою камеру. – Если бы у меня был литературный талант, я непременно записал бы их. По-моему, их нужно опубликовать и отнюдь не в женском журнале, а отдельной книгой.

– Возможно, когда-нибудь я найду человека, который это сделает, – откликнулась Элен и повернулась к Кали. – Я по-прежнему уверена, моя дорогая, что вы не раз позировали перед камерой.

– Да, вы правы, – неохотно подтвердила Кали. – Несколько лет назад я была фотомоделью.

Элен внимательно посмотрела на нее, словно что-то припоминая, и лицо ее засветилось участием.

– Да, я вспомнила. – Она взяла руку Кали и крепко пожала ее. – Я уверена, что теперь в вашей жизни все повернется к лучшему. Может быть, тяжелые потрясения и рождают силу духа. А когда вы закалены, вам легче бороться. Заходите ко мне, я всегда буду вам рада. – Она перевела взгляд с Кали на Тревиса, дав понять, что приглашение относится к ним обоим.

– Ну как? – спросил Тревис, когда они вышли из дома.

Кали пожала плечами:

– Я ждала совсем другого. Ты рад это слышать?

– Я буду рад, если мы с тобой сегодня где-то пообедаем.

– Ладно. – Она уступила ему слишком быстро, боясь, что потом у нее не хватит мужества.

Тревис и вида не показал, что рад одержанной над ней победе, но в глубине души готов был кричать от радости. Он поспешил задать ей новый вопрос.

– Как ты относишься к рыбе и другим дарам моря?

– Хорошо.

– Ну и отлично. Я отвезу тебя в Портс О'Колл. А потом мы займемся покупками и я охотно обойду с тобой магазины.

Когда они подъехали к порту, окруженному торговыми рядами с несколькими ресторанами, специализирующимися на кухне из морских даров. Кали насторожилась. Она всю дорогу убеждала себя, что там ее кто-нибудь узнает и тогда анонимности ее пребывания в Лос-Анджелесе наступит конец. Теперь она поняла, что побег лишь усугубит положение и не позволит ей решить другие проблемы. Она может отказаться позировать и не уезжая к себе домой. Есть и еще один вариант – вернуться в Виргинию на несколько месяцев, а затем появиться здесь. Нет, из этого ничего не получится, иначе ее ждет очередной нервный срыв.

Со временем она успокоится, и Тревис ей поможет. Рядом с ним она чувствовала себя свободно и уверенно, а обедать с ним было одно удовольствие, так чуток и внимателен он к каждой ее просьбе и угадывает все ее желания. Второго такого мужчины просто не найти.

После обеда они отправились по магазинам. От обилия отличных вещей у Кали закружилась голова. Тревис уверенно выбрал для нее темно-синее вязаное платье, а потом заявил, что этим можно и ограничиться, а не то она войдет во вкус и накупит целый вагон тряпок.

– Сказать «на сегодня хватит» гораздо легче, чем ты думаешь, не правда ли? – решил он ее поддразнить, обхватив за плечи.

– Это даже слишком легко, – с грустью согласилась она, обняв его за талию. – Я тысячу лет не покупала себе ничего нарядного и забыла, какое это удовольствие.

– Ты имеешь в виду, что завтра нам надо продолжить походы по магазинам? – Он открыл дверь своего «корветта» и помог Кали устроиться на сиденье.

– А почему бы и нет? – задорно откликнулась она. – Во всяком случае, у меня в запасе еще масса времени.

Тревис сел на место водителя, наклонился и прижал ее к себе.

– У нас обоих в запасе масса времени, – прошептал он, страстно поцеловал ее, а потом с явным нежеланием отодвинулся.

Кали догадалась, о чем он думает, и полностью согласилась с ним.

– Давай пойдем куда-нибудь и все обсудим, – прошептала она, положила ему руку на бедро и ощутила, как напряглись его мускулы.

– Прекрасная идея. – Он подмигнул и завел мотор. – В следующий раз я куплю автомобиль с автоматическим переключателем. Сэкономлю время. – Он осмотрелся по сторонам, убедился, что рядом нет ни одной полицейской машины, и помчался со скоростью света.

Этой ночью их одежда опять валялась на полу по всей квартире – от кухни до спальни. Они и сами не понимали, как им удалось обо всем забыть.

Наутро Тревис сдержал обещание и после довольно позднего завтрака отправился с Кали по магазинам. Она знала, что эта поездка станет настоящим испытанием для нее, но решила больше не прятаться от собственных страхов.

Когда они подъехали к магазину. Кали проверила, лежит ли кредитная карточка у нее в сумочке. Ей нужно было обязательно обновить свой гардероб, она и так сильно отстала от моды. Кали захотелось купить себе что-нибудь сексуальное, особенно нижнее белье, чтобы своим видом соблазнять Тревиса. Она понадеялась, что сможет ускользнуть от него на несколько минут и приобрести столь интимные принадлежности.

– Лучше останься в машине, а я пойду одна, – сказала она ему у входа в магазин. – Возможно, ты не поверишь, но я раньше часто ходила за покупками и знаю, что мне делать.

Тревис поглядел на нее, и от его чувственной улыбки в ее сознании пронеслись приятные эротические видения.

– По-твоему, я не имею права помогать тебе и давать советы? Поверь, у меня хороший вкус…

– Нет, я пойду одна.

– Да я с удовольствием отправлюсь с тобой в примерочную кабинку и расстегну там все «молнии» и пуговицы, – упорствовал он.

– Думаю, что с этим я справлюсь и сама.

– Да, но мне кажется, что у меня это выходит лучше.

Кали не удержалась и проговорила:

– Только когда ты что-нибудь расстегиваешь.

Теперь на Тревиса нахлынули эротические видения. Он мечтал схватить Кали, потащить ее к машине и увезти домой, но тут же остановил себя. Конечно, она рассердится и не простит ему потерянного дня.

Кали чувствовала себя как ребенок, очутившийся один в кондитерском магазине. Она переходила из секции в секцию, перебирала вещи, прикладывала к себе разные платья и подолгу стояла с ними у зеркал. Тревис держался от нее поодаль и либо говорил «да», либо отрицательно качал головой, когда она к нему обращалась за советом.

– Ужасно, что у тебя такой хороший вкус, – пробурчала она и повесила блузку после того, как ее забраковал Тревис.

– Может быть, мне лучше оставить тебя одну? – спросил он наконец, пожалев ее.

– Да, – без колебаний отозвалась Кали.

Тревис взял ее пальцами за подбородок.

– Ладно, даю тебе на все два часа. Мы встретимся внизу, в маленьком французском кафе. Идет?

– Идет. – Она целиком сосредоточилась на лежащей перед ней груде одежды.

Кали наслаждалась примеркой и никуда не торопилась. Несколько раз ей казалось, будто за ней кто-то следит и даже разгуливает неподалеку, но, осмотревшись, она никого не увидела. Через некоторое время она твердо решила, что ей надо купить. Кали вновь обошла секции, отобрав нарядные платья, одежду для дома и отличное шелковое белье с кружевами. Завершив покупки, она взяла пакеты и спустилась в кафе, где ее ждал Тревис.

Он сидел за маленьким столиком в глубине зала и пил кофе.

– Неужели ты сейчас скажешь мне, что за это время купила всего два платья?

Тревис с подозрением посмотрел на пакеты.

– Можешь смеяться надо мной, сколько хочешь. – Она присела на стул рядом с ним. – А я просто на ногах не стою.

– Естественно. Ты опоздала на целый час.

Кали посмотрела на часы.

– Как летит время. Прости меня, – извинилась она, почувствовав себя виноватой. – Боюсь, что я полностью отключилась.

– Я это предполагал. Вот почему я тоже явился сюда на сорок пять минут позже.

– Я рада, что ты не обиделся на меня, – вздохнула Кали и опустила пакеты на пол. – Подожди немного, и я тебе все покажу. Хорошо, что можно спокойно посидеть и больше не таскать эти пакеты. Теперь я не одна, и крепкие мужские руки мне пригодятся. – Она изучила меню и принялась выбирать для себя блюда: – О, тут все такое вкусное.

Тревис с презрением хмыкнул:

– Для нас с тобой это ерундовая закуска. И я не поклонник блинчиков и салатов.

Кали чуть было не рассмеялась. Уж она-то знала, что Тревис любит как следует поесть. Впрочем, у него аппетит не только к еде.

– Будьте добры, принесите мне луковый суп и ростбиф с сандвичами, – обратился он к официантке после того, как Кали заказала салат и пюре из шпината. – И кофе.

Кали почувствовала, что ей надо поделиться с ним давно забытыми ощущениями, испытанными ею в магазине, наклонилась вперед и положила локти на стол. Их пальцы переплелись.

– Тревис, я очень благодарна за то, что ты для меня делаешь, но мне кажется, что я отрываю у тебя время, и ты многого не успеваешь.

– Ну, например?

Она пожала плечами:

– Речь идет о твоих увлечениях.

– У меня их немного, и они тебе известны. Я люблю свой мотоцикл и верховую езду. Ты сама могла в этом убедиться, когда мы катались по окрестностям.

– Ты забыл про свой автоответчик. – Неужели он будет отрицать, что пользуется у женщин таким вниманием?

По выражению его темных глаз нельзя было ни о чем догадаться.

– Я отвечаю лишь на серьезные звонки. А что касается прочих, они скоро убедятся, что я им неинтересен, и найдут себе другого фотографа.

Кали с облегчением вздохнула и с аппетитом взялась за еду, выяснив для себя еще одну мучившую ее вещь.

Тревис помог ей собрать пакеты, и ему стало ясно, что Кали не преувеличивала, говоря об усталости.

– Ты уверена, что тебе ничего не понадобится в других магазинах? – пробурчал он, когда они погрузили пакеты в багажник. – Хорошо, что мы сегодня не поехали на «корветте», а взяли джип. Думаю, места в нем достаточно, чтобы довести все это до дома.

– В самый раз, – ответила Кали, укладывая вместе с ним последние пакеты.

– Неужели? Тогда почему же мой джип вдруг осел чуть ли не до земли? – поддразнил ее Тревис.

– Я не считаю нужным на это отвечать, – надменно откликнулась Кали и с высоко поднятой головой села в машину.

– Я растратила уйму денег, – с горечью призналась она, когда они, вернувшись домой, внесли пакеты в спальню и положили их на кровать и стоящее рядом с ней кресло. – Я даже не подозревала, что способна на такое безумство. Когда я сказала, что хочу наверстать упущенное время, то вовсе не имела это в виду.

– Что же ты предлагаешь? – Тревис швырнул пакеты на пол, обнял ее за талию и поцеловал в шею. – По-твоему, мы должны отправиться в магазин и вернуть добрую половину твоих тряпок?

Кали вздохнула и начала размышлять, зачем она все это купила.

– Нет, я хочу, чтобы ты увидел меня не в старых джинсах и ношеном свитере, – сказала она.

– Честно признаться, – Тревис просунул руку под этот самый ношеный свитер и потрогал ее грудь, – я больше всего люблю видеть тебя без всякой одежды. Так что, если ты желала доставить удовольствие мне, тебе не стоило тратить время и деньги на покупки.

Она закрыла глаза и от его прикосновения забыла обо всем на свете. Кали откинулась, положила ему руки на плечи и ощутила его сильные мускулы.

– Это несправедливо, – прошептала она, когда он провел пальцем по ее трепещущему соску. – Едва ты прикасаешься ко мне, и я уже таю.

– А тебе даже не надо дотрагиваться до меня, чтобы я загорелся и начал действовать. – Он привлек ее к себе, и Кали нащупала под его джинсами возбужденную твердую плоть.

Она попыталась выскользнуть из его объятий, но Тревис ее не выпустил.

– Посмотри на нас, – приказал он. – Взгляни в зеркало.

Она медленно подняла голову, пронаблюдав за своим отражением. Нетрудно было догадаться, что они оба возбудились. Кровь прилила к лицу Кали, и кожа ее порозовела, а глаза стали мечтательными и чуть сонными. Черты лица Тревиса, наоборот, заострились, а глаза засверкали. Тревис просунул руку ей под свитер, несколько раз потер сосок, а затем любовно погладил другую грудь.

– Когда-то мне хотелось сфотографировать тебя в этой позе, – его голос стал резким от страсти, – но потом я испугался, что кто-нибудь увидит эти снимки. Мне это было бы не по душе. Я эгоистичен и не желаю, чтобы другие знали, как ты хороша в минуты возбуждения.

У Кали перехватило дыхание. Она, не отрываясь, глядела на свое отражение в зеркале. Они не раздевались, и это лишь усиливало желание. Тревис ощупал ее грудь и поцеловал спину, а потом ласково провел по позвоночнику. Она собиралась повернуться и приласкать его, но не смогла сдвинуться с места. Кали замерла, любуясь выражением его лица, а он продолжал шептать о том, что намерен с ней сделать. Ее волосы чуть поблескивали в лучах неяркого света, когда она покачивалась в объятиях Тревиса.

– Ну, пожалуйста, – прошептала она.

– Пожалуйста, что? – Тревис обхватил ее грудь и пронаблюдал в зеркале, как ее глаза закрылись от удовольствия.

– Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, – взмолилась Кали и обвила его руками, чтобы он еще крепче сдавил ее в своих объятиях.

– Ты очень этого хочешь? – пробасил Тревис, доводя ее до исступления своими ласками.

– Я так хочу, что если ты через минуту не возьмешь меня, то… – Ее голос беспомощно прервался. Теперь он мог не сомневаться, с какой силой она жаждет его.

– Мне нужно было услышать, как ты это скажешь, – прошептал он. Его рука потянулась к «молнии» на ее джинсах и неторопливо, дразняще начала расстегивать ее. Кали несколько раз глубоко вздохнула.

Она решила вести себя поактивнее и постаралась перехватить инициативу. Ее пальцы пробежались по его бедру, она улыбнулась, нащупав выпуклость члена, и поняла, что еще немного и Тревис удовлетворит свое страждущее тело. Он не выдержал ее прикосновений и издал какой-то странный горловой звук.

– Похоже, ковбой, что ты не так толстокож, как думаешь, – прошептала Кали.

Тревис повернул ее к себе, ни на секунду не выпуская из рук.

– С этой минуты ты должна забыть о безопасности, – грубо проговорил он и стянул с нее свитер через голову.

Раздев Кали, он осторожно подтолкнул ее к кровати, а затем устроился рядом. Тревис насладился поцелуем и продолжил чувственную игру с ее грудью.

Кали по-прежнему могла наблюдать за их отражениями в зеркале. Она была полностью обнажена, а Тревис остался в рубашке и брюках, и одно это до предела возбудило ее.

Ее руки погладили его мускулистый торс, ей нужно было каждую секунду ощущать тело Тревиса, и, конечно, она ждала его прикосновений и любовных ласк.

– Ты понимаешь, как я тебя люблю? – со стоном проговорил он и приподнялся, чтобы она смогла очутиться под ним. – Кали, я сделаю тебя счастливой и ничего для этого не пожалею.

Она улыбнулась и нежно провела рукой по его щеке.

– Тогда займись со мной любовью. Пожалуйста…

– Ну, если ты так вежливо просишь, то я это сделаю.

Он мгновенно разделся, и Кали даже не успела вздохнуть, как он вновь оказался рядом. Тревис не стал дожидаться. Он обхватил бедра Кали и с силой вошел в нее. А потом улыбнулся, почуяв ее сладострастную дрожь. Она закрыла глаза, осознав, что стремительно приближается к высшей точке наслаждения.

Кали знала, что отныне они вместе, и это было прекрасно. Ею овладел трепет оргазма, и в эту минуту Тревис выкрикнул ее имя. Потом они, не разжимая объятий, стали медленно опускаться на землю. Оба часто и прерывисто дышали.

– Сегодня утром я говорила с Малкольмом. Он позвонил, когда ты принимал душ. – Кали решила, что пришла пора поделиться с ним новостью.

Тревис оживился:

– И что?

– По-прежнему нет новостей о Черил. – Она прильнула к нему. – Один из детективов считает, что ее увезли из Франции, но не знает точно в какую страну. Он предложил прекратить поиски. Ему кажется, что он больше ничего не добьется и лишь растратит мои деньги попусту. – По ее щеке скатилась слеза.

Тревис тихонько выругался. Как бы он хотел по-прежнему помочь ей. А он только гладит ее и шепчет нежные, ничего не значащие слова. Тревис собирался сказать ей, что начал самостоятельные поиски, но до поры до времени не желал ее обнадеживать. Завтра он рассчитывал встретиться со знакомыми и узнать у них последние новости. Правда, он упустил из вида, что Черил могли настроить за это время против матери и она сама не захочет вернуться. В конце концов, прошло больше двух лет. Многое ли осталось в памяти маленькой девочки? Несомненно, отец постоянно лгал ей и обвинял во всем Кали. И выдержит ли сама Кали, если Черил отвергнет ее? Ему было ясно одно: он просто обязан присутствовать при их встрече, если она состоится, потому что никто другой не защитит Кали от обиды.

– Ты не должна отступать, – твердо проговорил Тревис, продолжая поглаживать ее спину.

Она покачала головой.

– Если я отступлю, то тем самым скажу себе – ее никогда не найдут и надеяться мне не на что. Малкольм предложил отказаться от нескольких детективов и оставить лишь одного-двух, кто сумел хоть что-то выяснить. – Кали уткнулась Тревису в плечо, и ее распущенные волосы упали ему на грудь. – Из разговора я поняла – он не думает, что нам удастся ее вернуть. – Она говорила сквозь слезы, и Тревис с трудом разбирал слова. – К тому же ты перевернул всю мою жизнь вверх дном.

– Я? – с удивлением переспросил он.

– Да. Ты прекрасно знал, что после приезда сюда мне будет трудно вновь поселиться в Виргинии. Ты знал, что я больше не смогу жить в уединении. Ведь я увидела здесь столько всего, что мне стало некогда тосковать. Может быть, я даже поговорю с кем-нибудь о «Человеческих слабостях», если они так понравились тебе и Дженни. Могу себе представить, как ты будешь этим гордиться. Ведь ты меня уломал. Ты ужасный человек, Тревис Йетс, потому что привык действовать по-своему.

Она вытерла слезы, повернулась и оперлась на локоть, с укором поглядев на Тревиса.

Он беспечно улыбнулся и явно не почувствовал себя виноватым, а потом серьезно проговорил:

– Я предупреждал, что больше тебя никуда не отпущу.

Кали прикусила нижнюю губу:

– В таком случае мне остается сделать лишь одно.

– Что же? – Он догадался, каким будет ее ответ, но ждал подтверждения.

– Начать позировать для твоей проклятой книги! – воскликнула она и спрятала лицо в ладонях, словно не желая признавать своего поражения.