Прошло еще три дня. Кали удивляло, что Тревис не просил ее позировать и, похоже, избегал разговоров на эту тему. Они побывали на пляже, на следующий день он повез ее в музей Нортон Саймон, и она восхитилась его экспозицией. Сегодня он с утра уехал к себе в студию, объяснив, что у него скопилось много работы.

Когда спустя пару часов она услыхала стук в дверь, то даже немного испугалась. Поскольку дом стоял вдалеке от шоссе, она не ждала появления какого-нибудь коммивояжера. Кали поглядела в замочную скважину и с облегчением рассмеялась.

За дверью стояла Дженни.

– Не верю своим глазам! – воскликнула Кали, широко распахнула дверь и обняла подругу. – Ты замечательно выглядишь! Отпустила волосы! Тебе очень идет! – Она отступила на несколько шагов, чтобы получше рассмотреть Дженни.

– Да и ты выглядишь неплохо. Вижу, что приоделась, – откликнулась та, желая поддразнить Кали. Она сразу заметила ее новые лиловые шорты и легкий свитерок. А потом заговорила вполне серьезно: – Жаль, что не могла навестить тебя раньше. Впрочем, мы с Тревисом подумали, что тебе надо передохнуть и привыкнуть к новой обстановке, а уж потом принимать гостей.

– Ты хочешь сказать, что так решил Тревис, – поправила ее Кали. – Поверь мне, я прекрасно знаю, как он действует. Но почему он тебя удерживал? Проходи. Надеюсь, ты не торопишься и выпьешь со мной кофе. – Она провела приятельницу в дом.

Дженни немного смутилась:

– Не стоит обвинять его одного. Я тоже так считала. Я знала, что после всего пережитого возвращение станет для тебя тяжелым испытанием. Но Тревис был так заботлив, и я за тебя не волновалась. Возникни какие-нибудь проблемы, я бы мигом приехала, можешь не сомневаться. Да, я выпью с тобой кофе. Признаюсь честно, старый ковбой отпустил меня на целый день.

Кали скептически поглядела на нее.

– Не морочь мне голову. Если ты сумела поладить с ним так же, как и со мной, мне ясно, как он тебя отпустил. Проще говоря, ты явилась и сказала ему, что тебе нужно.

Дженни проследовала за ней на кухню:

– Да, так оно и было. Я помогла бедняге и взяла на себя всю инициативу.

Они выпили по чашке горячего ароматного кофе. Дженни пригляделась к своей давней подруге:

– Боже мой, ты еще похорошела, и, полагаю, причина здесь в Тревисе. Ты в него влюбилась, верно?

Кали наклонила голову.

– Я догадывалась, что ты скажешь нечто подобное, – проговорила она.

– Нечто подобное? Как-никак я давно с ним работаю и вижу, каким он вернулся. Да в сравнении с ним вождь гуннов Аттила просто котенок. Эти дни Тревис был совершенно невыносим. И пришел в себя, лишь когда я ему пригрозила. Тут-то он и задумался о последствиях.

– Похоже, что ты собиралась его сжечь. – Кали хихикнула, отпила глоток кофе и с изумлением посмотрела на Дженни. – Я забыла, как надо смеяться, забыла, что такое чувствовать себя свободной и беззаботной. Там, в горах, я была мертвой, Дженни. Я просто механически двигалась, как заведенная. Но Тревис заставил меня взглянуть на мир заново.

– Ты собираешься ему позировать?

– Недавно я ему об этом сказала.

Дженни нахмурилась:

– Когда это было?

– Несколько дней назад.

– Странно, что он ни словом не обмолвился, – пробормотала она. – Не обижайся, но ты не думаешь, что он тебе не поверил?

– По-твоему, это слова, сказанные в порыве страсти, и не более? – пожала плечами Кали. – Возможно, и не поверил. Вечером я напомню ему о своем решении. Хотя, признаюсь, не уверена, выдержу ли съемки. Ведь я давно не работала.

– Тревис работает не так, как другие фотографы.

Кали вспомнила, как он снимал Элен Дюмон.

– Да, я знаю, – мягко откликнулась она.

– Он обожает тебя. Кали. Для тебя он готов на все.

Кали насмешливо взглянула на нее.

– Ты так говоришь, словно хочешь меня в этом убедить. – Она засмеялась, но тут же осеклась, заметив суровое выражение лица подруги. – Что-то случилось, и вы оба скрываете это от меня. Что? Неприятности с Черил? Я желаю знать! – накинулась она.

Дженни вздохнула и порылась в своей объемистой кожаной сумке.

– Я говорила Тревису, что ему не удастся от тебя это утаить, но ты же знаешь, какой он упрямый. – Она протянула подруге газету.

Кали посмотрела на ее заглавие. Это была типичная желтая газетенка, известная своими скандальными сенсациями. Кали похолодела, увидев фотографии Тревиса, встречающего ее в аэропорту, целующего в гараже, идущего вместе с ней по Портс О'Колл и даже держащего в руке дамское белье в магазине. Она проглотила комок в горле.

Потом она заметила заголовок «Модель Кали Хьюджес в объятиях своего нового любовника, известного фотографа Тревиса Йетса» и прочла первые строки статьи: «Вернулась ли она в Лос-Анджелес насовсем или просто решила немного развлечься? Но главный вопрос в другом: где ее бывший муж Блейн Савадж и ее маленькая дочь?»

– Почему? – прошептала она и вспомнила, как ей показалось, что в магазине за ней кто-то следит.

– Кали, Тревис пришел от этого в ярость. – Дженни наклонилась и взяла ее за руку, холодную как лед. – Сегодня он звонил в газету и обещал расправиться с редактором и фотографом.

Кали чуть было не расплакалась:

– Мы оба знаем, что этим ничего не добьешься. Теперь мне придется уехать назад в Виргинию.

– Перестань, Кали. Мы знакомы с тобой тысячу лет. Ты вовсе не такая трусиха, – возразила ей Дженни.

– Почему он не сказал мне об этом? Почему он послал тебя, а сам решил остаться в стороне? – Она отшвырнула газету.

– Потому что он подумал, что ты предпочтешь услышать скверную новость от женщины, – успокоительно произнесла Дженни. – Плюс к тому, он боялся, что ты начнешь плакать, а когда дело доходит до слез, Тревис абсолютно беспомощен. Я как-то прищемила палец о ящик стола, и он просто вышел из себя, умоляя меня не плакать. Даже обещал повысить мне оклад. – Дженни надеялась разрядить атмосферу этой шуткой. – Пойми, Кали, завтра в газете напишут о чем-нибудь еще, а про тебя забудут. И вообще все сплетни быстро устаревают. Ты же знаешь, в этом городе привыкли жить одним днем.

Кали попыталась трезво и без эмоций обдумать случившееся.

– Ты права, – наконец согласилась она. – Скоро про меня забудут. И Тревис тоже прав: уезжать и прятаться мне больше незачем. Я сумею выстоять и буду бороться. Сейчас мне тем более надо начать позировать для его книги.

– Ты не собираешься снова стать фотомоделью? – спросила ее Дженни.

Кали покачала головой:

– Нет, я уже слишком стара для этого, да и вряд ли мне это снова понравится. Знаешь, я с удовольствием писала «Человеческие слабости». Я хочу поговорить с Малкольмом. Пусть он познакомит меня с литературным агентом.

Я готова отдать свою рукопись и узнать, годится ли она для печати. Интересно, вдруг у меня обнаружился литературный талант?

Дженни подняла чашку и молча отсалютовала ей.

– Только подумать, я в свое время чуть не отговорила Тревиса от встречи с тобой. Ты не знаешь, как я рада, что не помешала этому упрямцу разыскать тебя.

Кали улыбнулась.

– И я тоже. – Она поняла: пора колебаний миновала, и Тревис должен поверить – ей действительно хочется ему позировать.

Кали даже не подозревала, что большую часть дня Тревис звонил в Европу и пытался выяснить, продвинулись ли поиски девочки.

Он возвращался домой с тревожным чувством, не зная, как Кали восприняла публикацию в газете, и был приятно удивлен ее приветливым видом и вкусным обедом, приготовленным ею. Еще больше он удивился, когда Кали сама предложила ему позировать. Он решил не терять время и обещал сделать все снимки за несколько дней, чтобы она, не дай Бог, не передумала. Весь вечер Тревис ждал, когда Кали заговорит о злополучной статье, но она так ничего и не сказала. Он чувствовал, что поступил правильно, поручив Дженни показать ей газету. Неизвестно, как бы отреагировала Кали, прочитав статью в одиночестве.

Ночью она была с ним такой же ненасытно-страстной, как и всегда. Он крепко прижимал ее к себе, словно боясь потерять. Тревис надеялся, что впечатление от статьи скоро померкнет и Кали сможет зажить нормальной жизнью. Она полностью это заслужила, и он был уверен, что так оно и будет.

Они условились, что съемки пройдут у него в студии. Но в назначенный день Кали проснулась нервной и испуганной. Она отказалась завтракать и заперлась в ванной комнате. Кали долго стояла перед зеркалом, сжимая в руке щетку для волос. Собственное лицо с каждой минутой внушало ей все большую ненависть. Она швырнула в раковину щетку и вернулась в спальню, где одевался Тревис.

– Я этого не выдержу, – коротко заявила она.

– Интересно, почему? – Ей показалось, что Тревис как-то слишком спокоен.

– Я делаю это не для себя, а ради тебя, вот в чем ошибка! – Она заговорила тонким голосом, который в любую минуту мог сорваться на визг. – Ты с самого начала пытался изменить мою жизнь, а я была дурой, что тебе это позволяла, как в прошлом позволяла Блейну ломать себя ради него.

Услышав подобные обвинения, Тревис оцепенел. Его лицо помрачнело, он недоуменно поглядел на Кали и заметил ее мертвенную бледность.

– Я не смогу это сделать! – почти беззвучно прошептала она.

Тревис не сдвинулся с места и скрестил руки на груди.

– Мы сами не знаем, на что способны, а ты очень сильная женщина. Кали. Тебе нужно окончательно понять – причина твоих страданий не в том, что ты была фотомоделью, а в твоем бывшем муже. Я подожду тебя в «берлоге».

– Я ненавижу тебя за то, что ты меня уговорил, – выкрикнула она ему вслед.

Тревис остановился и обернулся. Теперь его темные глаза были печальны, и в них не улавливалось ни капли злобы.

– Можешь ненавидеть меня сколько угодно, если тебе от этого легче, – сказал он и удалился.

Из глаз Кали хлынули слезы, и она даже не старалась хоть как-то сдержать себя. Она знала, что в ней нет ни капли ненависти к Тревису, но ей хотелось обвинить кого-то за то, что с утра ей так плохо, и он невольно стал козлом отпущения. Она снова отправилась в ванную.

Тревис сидел на диване и читал журнал, когда Кали появилась в комнате. Он взглянул на нее, не говоря ни слова, встал, вышел из дома и двинулся к машине. По дороге в город они молчали. Он провел ее в гримерную, а сам отправился в свой кабинет, рассудив, что ей стоит перед съемками немного побыть без него. Его присутствие не будет отвлекать ее, и она сможет как следует настроиться и подготовиться к съемкам.

Кали не смогла скрыть радостного удивления, увидев в студии гримера Ларри и парикмахера Карен, с которыми постоянно работала в прошлом. Она сразу успокоилась при виде знакомых лиц и, пока они занимались ею, оживленно болтала, вспоминая общих друзей и коллег. Но когда ее провели в большую студию с множеством камер и юпитеров, ее нервы не выдержали. Кали бросилась обратно в гримерную и с грохотом захлопнула дверь.

– Где она? – грозно спросил Тревис с порога студии. Он сразу заподозрил неладное, увидев, что Кали нет.

– Заперлась в гримерной, – коротко ответила Дженни. – Тревис, она до смерти испугалась. Хорошо, что здесь Ларри и Карен. Их присутствие немного помогло Кали, но этого недостаточно.

Он негромко выругался.

– Итак, что ты хочешь мне сказать?

– Подойди к двери и дай ей знать, что ты здесь. Ты, наверное, решил, что перед съемкой лучше оставить ее одну. Может быть, ты ошибся? Ты единственный человек, которого она послушает. – И Дженни не слишком учтиво подтолкнула его к двери.

Тревис осторожно постучал в дверь гримерной:

– Кали, золотко, это я.

Через несколько минут дверь открылась. Кали была бледна, но хорошо владела собой.

– Ты мне поверишь, если я скажу, что в первый день работы всегда рву и мечу? – спросила она, тщетно пытаясь превратить случившееся в шутку.

Тревис обнял ее и поцеловал в макушку:

– Ну и молодцы! Как хорошо тебя причесали. Ты выглядишь совсем как модель.

Кали легонько пихнула его в живот.

– Не смейся надо мной. Я не в том настроении. – Она обняла его за талию, провела рукой по спине. – Прости, что с утра я была такой ведьмой, – пробормотала она, уткнувшись ему в плечо.

– Я полностью прощу тебя, если ты раз или два улыбнешься мне на съемке, – проговорил он строгим голосом, с удовольствием ощущая тепло ее тела.

– Спасибо, что ты пригласил Ларри и Карен. Очень мило с твоей стороны.

– А я вообще очень милый. Я также подумал, что ты лучше себя почувствуешь, увидев знакомые лица. Я попросил Дженни подыскать кого-нибудь, и она сказала, что эти двое, в отличие от прочих, сохранили о тебе самую добрую память.

– Я не знала, – прошептала Кали и взволнованно встряхнула головой. – Я была так поглощена своими бедами, что забыла о многих старых друзьях. Я убедила себя, что осталась совсем одна.

– Ну, а Дженни?

Кали улыбнулась.

– Ты ведь знаешь Дженни. Вчера она долго не уходила, несмотря на мои просьбы. В конце концов я была благодарна ей за ее визит, хотя про себя не раз ее проклинала.

– Звучит довольно знакомо, – уныло откликнулся он. – Я очень рад, что ты позволила мне тебя обнять, а теперь, наверное, нам стоит поработать. Потом мы можем запереться в этой гримерной и заняться любовью.

– Ладно, но только не жди от меня ничего необыкновенного, – предупредила она.

Тревис считал иначе, но предпочел доказать это Кали не словами, а нежным поцелуем.

Вначале она держалась очень скованно, и ее раздражал яркий свет. Тревис подбадривал, хвалил ее, – короче, делал все, чтобы во время съемок она вела себя уверенно и естественно. Ему хотелось добиться от нее предельной простоты. Поэтому он и посоветовал ей надеть темно-розовое шелковое платье, широкими складками опускавшееся на колени. Одежда должна была подчеркнуть ее зрелую, спокойную красоту. Он попросил ассистентку включить стереоприемник, и в комнате громко зазвучала мелодичная музыка. Тревис следил за Кали и собирался закончить, заметив у нее первые признаки усталости, но, судя по всему, она с удовольствием работала перед камерой. Тревис предложил Кали несколько раз поменять позы – на двух-трех снимках она должна была выглядеть строгой, а еще на двух, когда она развалилась в большом уютном кресле, – обольстительно-сексуальной. Потом он попросил ее сесть на простую табуретку. Тревис все больше и больше жалел, что не успел сфотографировать ее в прошлом, когда она была в зените славы.

– Довольно! – заявила Кали и поднялась с табуретки. – Я слишком стара для этого!

Ларри подошел и промокнул салфеткой ее вспотевшее лицо.

Тревис отдал камеру одному из ассистентов.

– О'кей, почему бы вам не поменять камеру? – Он отошел и проверил отснятые пленки, а после пересчитал и пометил их. Тревис предупредил ассистентов, что, если они прикоснутся к пленкам, он выгонит обоих. По взгляду его темных глаз было ясно, что он свое слово сдержит. Он не стал говорить им, что сам горит желанием проявлять пленки и собирается сделать это сегодня же ночью, предварительно надежно спрятав негативы. Тревис ничего не оставлял на волю случая, особенно после того, как Дженни рассказала ему о реакции Кали на фотографии и статью в этой базарной газетенке с пошлыми намеками. Сам он пришел в бешенство, когда увидел ее и прочел, будто его связь с Кали тянулась годами под носом у ее мужа. Если бы автор статьи оказался у него в офисе, Тревис бы его здорово отдубасил. Теперь он мог понять, почему Кали не хотела оставаться в Лос-Анджелесе после того, как ее окунули в это грязное болото.

– Тревис, – Кали неуверенно приблизилась к нему. Она заметила гневное выражение его лица и стала гадать, что же могло его так рассердить. – Ты помнишь, что оставил здесь чехлы для линз? – Она постаралась поднять ему настроение своей улыбкой и разогнать мрачные мысли.

Он посмотрел на нее и невольно улыбнулся в ответ.

– Ты была молодцом! Кали, мне надо задержаться, у меня еще есть работа. А ты, если хочешь, можешь вернуться домой или походить по магазинам.

– Я хотела бы пойти в кино, – неожиданно объявила Кали. – Хочется посмотреть что-нибудь на большом экране. Знаешь ли, я все время боялась переступить черту, но сегодня осмелела и решилась.

– Если тебе нужно общество, можешь взять с собой Дженни, – предложил Тревис, не желая отпускать ее одну.

– А ты не думаешь, что у нее могут быть свои планы?

– Неужели кто-нибудь откажется пойти в кино в такой милой компании? – вступила в разговор Дженни, услышав конец их разговора. – Я знаю неподалеку отсюда один кинотеатр с шестью залами. Там крутят фильмы на все вкусы. Мы можем купить попкорн и бутерброды и пускать слюни от всякой муры на широком экране.

Похоже, что Тревиса эта идея не привела в восторг.

Дженни взяла свою сумочку и стала ждать Кали, только начавшую переодеваться.

– Поскольку это была твоя идея, босс, я надеюсь получить еще один оплачиваемый выходной, – дерзко заявила она, сопровождая Кали к выходу.

– Я окружен корыстными женщинами, – заметил Тревис и направился к себе в лабораторию. Перед этим он предупредил помощников, чтобы его никто не беспокоил.

Кали заинтересовал кинотеатр с шестью экранами. Они с Дженни вошли во вкус и просмотрели за вечер три фильма.

– Думаю, что я влюбилась в Джеффа Бриджеса, – призналась Кали, когда они покидали кинотеатр.

– Хорошо, что этого не слышал Тревис, а не то он запер бы тебя и никуда не выпускал, – пошутила Дженни по пути к своей машине.

– В сущности, так оно и было в последние две недели, только заперла себя я сама, – задумчиво произнесла Кали. – А Тревис со мной постоянно боролся. Теперь настало время доказать, что я не робкого десятка. – Она поглядела на часы.

– Мы можем остановиться у студии и посмотреть, там ли он еще? Если мы застанем его, тебе не придется везти меня домой.

– Ладно, – согласилась Дженни.

Однако, когда они подъехали, студия уже была заперта. Не увидели они на стоянке и машину Тревиса. Дженни сказала, что ей нетрудно подбросить Кали до ее дома, свернула и двинулась вдоль бульвара.

Но в окнах особняка тоже было темно. Лишь на подъездной аллее горели фонари, автоматически зажигающиеся по вечерам.

– Хорошо, что я захватила с собой ключи, – с улыбкой проговорила Кали, хотя в эту минуту ей стало тревожно на душе.

– Он не упоминал о других встречах на сегодняшний вечер, – удивилась Дженни. – Наверное, к нему явились Дек или Билл и потащили в пивную. От них можно ждать чего угодно.

– Дек или Билл – это его приятели, с которыми он в прошлом гонял на мотоциклах?

Дженни кивнула головой.

– В сущности, они отличные парни, но так до сих пор и не стали взрослыми. Я хочу сказать, что у них менталитет подростков. Это в сорок-то с лишним. Только и знают, что прикалываться к девушкам и накачиваться пивом. Я долго не могла понять, что общего у них с Тревисом и почему они держат его на крючке. Но потом до меня дошло, что он их уравновешивает. Ведь он просто не способен вести себя, как они.

– От этого времени у него остались воспоминания, татуировка и мотоцикл, – заметила Кали, выходя из машины. – Спасибо, что провела со мной весь вечер, Дженни.

– Это я должна тебя благодарить, – засмеялась Дженни. – Я знаю, что завтра мне выдастся адский денечек, но как-нибудь переживу. Я тебе скоро звякну. Надеюсь, ты не откажешься со мной позавтракать.

Кали вошла в дом и огляделась по сторонам. Она принялась искать какую-нибудь записку Тревиса, но так ничего и не обнаружила. Потом отправилась под душ и переоделась. Ей надо было приготовить еду, но она чувствовала тревогу, не представляя, когда он вернется. Кали никак не могла смириться, что Тревис ушел на весь вечер, не сказав ей ни слова. Что-то не похоже на него.

Тревис явился домой лишь поздно ночью. Он немного пошатывался и от него пахло пивом.

– Поздравляю! – сказала Кали, уклонившись от его объятий. – Ты пьян.

Он поглядел себе под ноги и увидел, что они подгибаются на ходу.

– Да, вроде есть немного, – медленно произнес он.

– Отправляйся в душ, может, протрезвеешь, – приказала Кали и торопливо отошла, потому что он собирался ее поцеловать, дыша пивным перегаром. – Ух, Тревис, какой же ты гад! Неужели ты не мог позвонить и предупредить, что задерживаешься.

– Ну, тогда они бы ввалились сюда, им так хотелось с тобой познакомиться. А я не думаю, что ты готова к встрече с этими ребятами.

Он позволил ей снять с себя пиджак и рубашку.

– Эх, лапочка, я не такой, как они.

Кали тяжело вздохнула. Она была благодарна ему уже за то, что он не напился до бесчувствия, и с ним можно было справиться. Ерунда в сравнении с тем, что ей пришлось вынести от отца с его запоями.

Тревис громко запротестовал, когда она втащила его в ванну и включила холодный душ, но, постояв под ним, постепенно начал приходить в себя.

– Я не хотел идти с ними, – сказал он, пока она подогревала кофе. – Но с этими ребятами иногда трудно спорить. Вот и сегодня они меня уговорили.

– Дженни упоминала, что тебя могли позвать Дек или Билл. – Кали поставила перед ним чашку горячего кофе.

Он выпил ее залпом.

– Да, она в восторге от этих ребят. Женщинам вообще нелегко с ними ладить.

– Тревис, я боюсь, – сказала Кали, садясь напротив него.

Он недоуменно посмотрел на нее и вдруг похолодел.

– Что-то случилось? Неужели Малкольм сообщил тебе что-то про Черил?

Она покачала головой.

– Все в порядке. Конечно, если не считать эту статью в газете. Но я ее легко пережила. Неужели я стала такой черствой? Вот это меня и пугает.

Тревис отставил чашку и взял ее за руку.

– Ты просто стала умной взрослой женщиной. И к тебе не липнет всякая грязь.

– Если ты считаешь, что вполне протрезвел, то я готова лечь с тобой и заняться любовью, – понизив голос, предложила Кали.

Тревис с облегчением вздохнул.

– Слава Богу, ты наконец-то попросила меня о том, что я способен делать с тобой всегда, в любом состоянии.

Но и ночь любви не помогла Кали избавиться от гнетущей тревоги. Она металась и ворочалась в постели, ей снились кошмары. Во всех этих снах она видела Блейна и Черил. Кали проснулась в холодном поту, в ее ушах еще звучал дьявольский хохот Блейна. Тревис сразу почуял неладное и открыл глаза.

– Милая, что с тобой? – Он увидел, что она застыла от холода и ужаса.

– Обними меня, – взмолилась Кали, обвившись вокруг него. – Согрей меня снова.

Тревис без слов повиновался, крепко сжал ее и стал растирать ее заледенелую кожу. Он ни о чем не спрашивал ее, а просто старался утешить. Наконец Кали немного успокоилась и перестала дрожать.

– Может быть, поделишься своими страхами? – осторожно спросил Тревис, почувствовав, что она окончательно расслабилась.

Кали покачала головой.

– Мне приснился кошмарный сон. – Она прильнула к нему. Ей нужно было ежесекундно ощущать рядом его теплое сильное тело.

Тревис подумал, что ее измучили не только страшные сны, но решил не приставать к ней с расспросами. Они долго лежали рядом, и она согревалась на его крепкой груди.

– Кали, – Тревис заколебался, стоит ли ему начинать этот разговор. – Я думаю, что должен тебе сказать… – Он осекся, потому что она не откликнулась и до него донеслось лишь ее ровное дыхание.

Она уснула. Может быть, и к лучшему, что она не узнала о его попытках разыскать Черил. Он не желал ее попусту обнадеживать.

Тревис проснулся поздно, когда Кали уже успела постирать белье и принялась печь хлеб. Она собиралась поставить в духовку вторую булку, но в эту минуту зазвонил телефон. Кали прислушалась к автоответчику, поняла, что звонят ей, и подняла трубку.

– Это я, Малкольм, здравствуй, – приветливо поздоровалась она.

– Что происходит, Кали? – Он говорил, как всегда, резко и сухо.

– Понятия не имею, но надеюсь, вы мне сейчас все объясните.

– Какого черта ваш дружок занялся поисками Черил? – Кали остолбенела от этих слов. – В мой офис пришла телеграмма от Блейна. Он заявил, что вы его постоянно преследуете, и обещал сказать Черил, что вы умерли. А значит, он добьется того, что вы ее никогда не увидите. Кажется, Блейн сперва намекнул, что вскоре отправит ее к вам, но он уже не раз надувал вас, так что это все пустые слова.

Кали опустилась в кресло, почувствовав, что с трудом держится на ногах.

– Тревис нанял детективов? – слабым голосом спросила она.

– Вроде бы так, и отнюдь не лучшего сорта. По крайней мере, я бы не стал нанимать подобных типов. Однако должен признать, что им повезло больше, чем моим людям, и они быстро вышли на Блейна.

Кали покачала головой и какое-то время не могла осознать суть сказанного:

– Простите, я что-то плохо соображаю, но вы сейчас упомянули, что Тревис тоже занялся поисками Черил.

– И даже не поставил меня в известность, – пробурчал Малкольм. Это главным образом и вывело его из себя. Он всегда подчеркивал свою ведущую роль в расследовании, и Кали стала ясна причина его гнева.

Она крепко прижала пальцы ко лбу, желая смягчить внезапно подступившую головную боль. Почему Тревис начал действовать, не сказав ей ни слова? Она знала Блейна лучше, чем кто-либо, и его угроза показалась ей вполне реальной. Что же касается его обещаний вскоре вернуть Черил, то она ни минуты в них не верила. Если бы она так думала и надеялась на счастливую развязку, то давно бы сама отправилась в Европу. Но Малкольм постоянно отговаривал ее и утверждал, что это лишь ухудшит положение девочки. Теперь она задумалась, было ли верным ее первое впечатление.

– Я не могу указывать Тревису, что ему надо и чего не надо делать, – негромко проговорила она. – У него своя голова на плечах.

Ответ адвоката был жестким и однозначным.

– Пусть он больше не лезет в чужие дела, а не то ему крепко достанется, – пригрозил Малкольм.

Кали внезапно засмеялась.

– Малкольм, какой же вы нахал.

– Просто скажите, чтобы он немедленно прекратил поиски. – Он не скрывал своей злобы.

– Всего хорошего, – пробурчала она и с подчеркнутой осторожностью повесила трубку. Ее отнюдь не обрадовало, что Тревис без ее ведома занялся этим делом, и она решила сказать ему об этом.

Чем больше Кали думала о звонке Малкольма, тем сильнее злилась на Тревиса. Она понимала, что он желал ей помочь и сделал это из добрых побуждений, но, по крайней мере, мог бы сначала обсудить все с ней. Она бы разъяснила ему, что уже успели обнаружить детективы и где они искали. Кали также предупредила бы его, что это ее проблема, а вовсе не его. Она стояла под теплым душем, когда дверь в ванную внезапно распахнулась и туда вошел улыбающийся Тревис.

– Ну вот, еще одно маленькое удовольствие, – произнес он, с любовью оглядывая ее. – Обнаженная женщина у меня под душем. Сокровенная мужская мечта наконец-то сбылась.

Глаза Кали сузились. Она взяла намыленную губку и со всей силой швырнула в него. Губка угодила ему в грудь, оставив большое пятно пены, и упала на пол.

– Черт побери, кто ты такой и зачем взялся искать мою дочь, не сказав мне ни слова? – Ее голос сорвался и перешел в визг. Она опять замахнулась на него. – Кто тебя об этом просил?

– Ну что же, ты решила меня за это побить?

Она вышла из-под душа, оттолкнула Тревиса в сторону, взяла полотенце и завернулась в него.

– Думаешь так легко отделаться? Нет, дружище, готовься к третьей мировой войне!