Порою над стихом просиживаю ночь. А пригляжусь – и нечего читать, А занята, ведь все забавы прочь, На утро вновь сажусь писать. Как будто есть слова и громко и высоко, Но не ласкает слух, души не веселит, И струн души не трогает глубоко, Их звук мелодий не дарит. Ты не ведешь с душою разговор, И белый лист не кажется святым. Сама себе выносишь приговор, Желанный дар не может быть простым. Не надо думать; стоит лишь присесть, Садись писать, печатать смело, Когда желанье, мысли есть, Делов всего – лишь в шляпе дело. Нет, стих такой сердец не восхитит. И лиры сладкою слезой не орашают. Разбей ее, не засланяя свет. Себе признайся в том: ты не поэт! И слава улетит как дым. А свет судья лукавый, А счастьем надо жить своим. А не жить для славы. Пусть минует грусть в тень, Души не коснется. И она как ясный день. По утру проснется. Как хрустальный ручеек. Жизнь светла и длинна. Зарей умытый стебелек, Сияет с свете дивом.