Порою над стихом просиживаю ночь.
А пригляжусь – и нечего читать,
А занята, ведь все забавы прочь,
На утро вновь сажусь писать.
Как будто есть слова и громко и высоко,
Но не ласкает слух, души не веселит,
И струн души не трогает глубоко,
Их звук мелодий не дарит.
Ты не ведешь с душою разговор,
И белый лист не кажется святым.
Сама себе выносишь приговор,
Желанный дар не может быть простым.
Не надо думать; стоит лишь присесть,
Садись писать, печатать смело,
Когда желанье, мысли есть,
Делов всего – лишь в шляпе дело.
Нет, стих такой сердец не восхитит.
И лиры сладкою слезой не орашают.
Разбей ее, не засланяя свет.
Себе признайся в том: ты не поэт!
И слава улетит как дым.
А свет судья лукавый,
А счастьем надо жить своим.
А не жить для славы.
Пусть минует грусть в тень,
Души не коснется.
И она как ясный день.
По утру проснется.
Как хрустальный ручеек.
Жизнь светла и длинна.
Зарей умытый стебелек,
Сияет с свете дивом.