И так я выросла, заканчиваю 10-ый класс. Скоро выпускной бал, мы с моей подружкой Люсей и ее мамой Евдокией Ивановной, шьем мне платье. Купила мне мать белого простого полотна четыре метра, все делай что хочешь. Хорошо моя Люся приехала на каникулы из своего техникума.

– Не горюй Маша, пойдем к моей матери, она что-нибудь придумает.

А мать у нее была портниха и замечательная женщина. Они вместе работали с моей матерью. Только Евдокия Ивановна была заведующей детского садика, а моя мать – нянечкой. Наши отцы вместе служили и оба погибли на фронте. И поэтому она относилась ко мне как к родной, с раннего детства нередко шила нам с Люсей одинаковые платья.

И действительно Евдокия Ивановна сшила мне из простого простынного полотна чудесное платье, отделанного голубой лентой и поясок был из такой же ленты. Я была королева.

Меня, конечно, волновал вопрос о моем наряде, так как я должна была выступать на нашем выпускном вечере, петь на сцене в праздничном концерте под баян. Я пела «Школьный вальс. Нет, я не боялась выходить на сцену, это я уже делала и не раз, я была компанейской девицей, просто меня волновал вопрос:

– Что же мне надеть, так как кроме школьной старой формы, других нарядов не было. Люся, естественно, пошла со мной на вечер, хотя и не была нашей выпускницей. Выпускниками мы были только вдвоем с Анатолием. А на наш выпуск пришли все наши ребята с нашего <Шанхая> болеть за нас.

Все было замечательно, вечер удался. Потом мы под утро долго, долго шли веселые и взрослые домой. И нас, молодых и не знающих еще жизненных забот и разочарований, ликующих, наконец-то мы взрослые, позади надоевшая школа, осветило, раскрасив всех в разовые тона яркое весеннее солнце. Оно взошло, известив нас, что кончилось детство. Пусть военное, пусть голодное и холодное, но оно у нас было, и оно светлой памятью останется в наших жизнях. А солнце, как бы своим манящим жарким светом давало нам путевки в жизнь. На выпускном вечере нам выпускникам выдали и аттестаты зрелости. Конечно, я была далеко не отличница, а, как и большинство в классе, средняя успеваемость. Единственно, кто у нас из выпускников получил золотую медаль, был Валентин Панов. Этот мальчик ходил в нашу школу из деревни Репещи, а это в 7 км. от станции. Жили они очень бедно, четверо ребятишек с матерью и бабушкой, отец погиб на фронте. В школу, до самого десятого класса, Валя ходил, в полном смысле этого слова, в опорках. Он был худой, в чем только душа держалась. Я помню несколько раз школьный совет собирал его семье помощь: одеждой, едой, деньгами. И все четверо ребят были в школе отличниками. И наш Валентин учился на одни пятерки. Он был ни тот, который зубрит с утра до вечера и где для него все предоставлено, только учись. А действительно очень умный, глубоко одаренный человек. Он мало дома учил по учебникам, прослушав объяснения преподавателя, он уже твердо знал заданное. дома ему и некогда было особо заниматься, старший, надо помогать матери, ведь еще трое малышей. Валя никуда не собирался уезжать из своей деревни, он любил землю и собирался на ней работать агрономом. Сразу же по окончанию школы он подал документы в Тимерязевскую академию, куда конечно был принят.

Но случилось непоправимое горе.

Пошли они с друзьями в конце лета на Москву – реку купаться. Валя нырнул, ударился головой о какое-то бревно и не вынырнул, утонул.

Погиб талант в самом зародыше. За что такая судьба!? Кто рулит отбором наших судеб, кому жить, а кому нет?? Почему мерзавцы и тунеядцы живут, а умнейший, талантливейший мальчик должен уйти из жизни? Случайность!? Не думаю! Или вот. Училась с нами девчонка; рыжая, конопатая, едва с двоек на тройки тянула. Отец у нее считался инвалид, не воевал, заведовал на станции продовольственной базой. Звали ее Лида Якунина, маленькая, вечно что-то жевавшая. Не любил ее в классе никто. И вот встречаю я ее много лет спустя, вернее сказать не встречаю, неожиданно увидела: здоровенная баба, рыжая, с лоснящимся лицом и орущая в центре большого универсального магазина. Она никого, не стесняясь грубо ругала молоденькую продавщицу.

Я была с приятельницей, мы с ней тоже когда-то вместе учились:

– Кто это? Что-то очень знакомое в облике этой дамы? – спросила я приятельницу.

– Да это же Лидка Якунина, она теперь заведующая этого магазина, видишь, что из рыжего заморыша получилось? И откуда, только знание пришло, хотя понятно, из кармана отца, – грустно пошутила подруга. С такими видно никаких случайностей не происходит, все закономерно.

Еще помню, а классе учился мальчик Геннадий Куликов, отец у него был летчик со старого городка. Озорник, вечно разбитые кулаки и колени. Не было перемены, чтобы Генка с кем – либо не подрался. Вечно его выгоняли за баловство из класса. Сидел он на первой парте, у учительского стола, чтоб был, как говорится, на виду у преподавателя и не безобразничал. Но он и там умудрялся смешить весь класс. Но никто и никогда не считал его клоуном. Учился он средне, хотя мог, учится и очень хорошо. Но не стремился к этому. Небольшого роста, вихрастый паренек, хотел быть только летчиком. И он был абсолютно твердо уверен, что будет им. О самолетах он мог говорить бесконечно, знал их все. И вот узнаю спустя несколько лет, что Гена Куликов летчик, летал на истребителях и сейчас в Звездном городке, в команде по подготовки космонавтов.

Я специально выхватила несколько судеб, чтобы показать, что из нашего поколения, родившихся в 40-х годах 20 века, претерпевших войну, голод, холод, невероятные испытания на выживание, только из одного моего класса проявились настоящие, талантливые люди. Те знания, что давали нам безвестные простые учителя, оставались с нами навсегда, в этом исключительно их заслуга, наша конечно тоже, потому как мы стремились эти знания получить, несмотря на трудности.