И так я взрослая. Мать сразу мне заявила:

– Все, больше я тебе не помогаю, иди работать. У меня еще двое детей, их надо поднимать.

Бабушка возмутилась:

– Как работать, а учиться?

– Учиться ей надо было после 7-го класса, вон ее подружка Люся уже заканчивает техникум и будет иметь уже специальность, а ты настояла, чтобы она пошла в 8-ой класс, а мне ее институты не потянуть. Хочет учиться дальше, пусть работает и учится, мы больше не можем ее одевать, обувать.

– Ладно, ты Маня не переживай, я буду тебе помогать, бабка не бросит, поступай учиться.

К этому времени Женя уже был женат. Он рано женился. В Армию его не взяли из-за его болезни уха. Была у него девушка Тоня, со станции, они дружили, и Женя собирался на ней жениться. Помню, ее родители пригласили в гости бабушку, чтобы познакомиться с будущей свахой, и мы пошли; Женя, я и бабушка. Хороший дом, хорошие люди, бабушка была не против. Но неожиданно возникло препятствие, мать стала категорически против.

Она узнала, что эта Тоня, работая на полигоне в аккумуляторной вместе с Михаилом Южаковым, связалась с ним и эта связь длилась почти два года. Мать, конечно, была в бешенстве.

– Что же это получится, эта тварь будет жить в нашей теперь семье, с моим братом? Как Вы все это себе представляете? Я тебя Женя вырастила, ты сможешь сделать подобную подлость сестре?

Конечно, Женя не смог пойти наперекор сестре, да и сам он был очень разочарован в своей пассии. А мать и бабушка быстро сосватали ему девушку в соседней академии, которая была постарше его. Она была не плохая женщина, просто на ее период взросления пришлась война, не до женихов. Сколько их одиноких на всю жизнь оказалось в тот период, женихи, которых сложили свои головы на поле брани. Женившись, Женя с Катей, получили на полигоне комнату, где Женя работал. Остались мы втроем: бабушка, я и Митя. Митя должен скоро идти в Армию. Тогда служба в Армии считалась почетно. Отлынивать от нее никому и в голову не приходило из молодежи.

Я, закончив школу, никак не могла определиться, куда же идти учиться. Конечно, мне хотелось на литературный, не на преподавание, а выше, но туда был очень большой конкурс и мне это было не осилить, я это понимала. И я за компанию с двумя еще одноклассниками подала документы в МЭИ. Экзамены сдала довольно слабо, хотя конкурс был небольшой, все же я не прошла. Но тогда к детям погибших на фронте отцов относились с пониманием и мне предложили:

– Хотите учиться до первого семестра без стипендии, просто как слушатель, а если зимой сдадите без троек зимнюю сессию, мы зачислим Вас и дадим общежитие.

Я, обсудив все это с бабушкой, согласилась. Но это на первый взгляд казалось просто. Каждый день ездить из Кубинки на занятия, одеть нечего, еда впроголодь, все это тяжело и дорого, нам с бабушкой было не просто.

Договорились с дядей Володей, маминым двоюродным братом, что жил в Москве с женой и двумя сыновьями на Смоленской площади, чтобы меня приютили пока до января. Конечно, дядя Володя не отказал. Только они сами жили в коммунальной квартире в одной комнатке вчетвером. И мне место оставалось только в уголке на полу. Но я было рада и этому, лишь бы было, где переночевать. Бабушка привезла нам картошки, капусты. Немного собрала мне денег, чем она могла еще помочь? Стала я учиться, было трудно, главное мне негде было заниматься. Все занимались в общежитии, куда мне путь пока заказан, у дяди нет совершенно условий. дотянула я до января, сдала сессию на одни тройки. Зачислили меня официально в институт, заявив. что стипендии не будет, тогда с тройками не платили стипендии. Решайте сами, что Вам делать. А что делать? Жить не на что, надо идти работать. Как видно учеба не для меня.

А в это самое время от филиала института был открыт ускоренный техникум, он находился в старом переулочке напротив военного госпиталя, туда принимали учеников после 10-го класса без экзаменов сразу на 3-ий курс. Самое главное там было общежитие и всем успевающим платили стипендию 36 рублей. Меня взяли безоговорочно, ведь я полгода проучилась в институте и на ту же специальность – электроника, только теперь я буду не инженер-электроник, а технолог.

Я была счастлива, быстро перебралась в общежитие, у меня впервые в моей жизни появилась своя личная кровать, тумбочка. Нас девочек в комнате было 9 человек. Началась студенческая жизнь. Это было замечательное время. Самое беззаботное и счастливое, хотя и трудное материально. Но мы как-то особенно не замечали этого. Для иногородних была введена помощь. Нам не выдавали стипендию, а вместо нее давали талоны в студенческую столовую на завтрак и обед, где нас кормили «комплексным обедом», вполне съедобным, мне даже он казался тогда прекрасным, ведь на обед нам давали даже котлеты, которых я дома не видела. И что самое замечательное, хлеба ешь сколько хочешь. Можно даже потихоньку взять с собой, что мы и делали, ведь ужина не будет. Ужин сообща делали в общежитии, кто что имел, все было общее.

С помощью домашней картошки, капусты и немножко бабушкиными денежками, я вполне справлялась и даже выкраивала себе иногда обновку, купить три метра ситчика на платье или туфли.

Жили мы очень дружно, все было общее, как у сестер: еда, одежда, учебники и развлекались тоже вместе, совершали культпоходы в кино, выставки, музеи. Прекрасное было время, во всяком случае, мне так казалось.

Оно быстро пролетело. И вот уже распределение. Нас троих назначили на Урал. Молодые специалисты-технологи на строящейся недалеко от Свердловска алюминиевый завод. Нас трое, один мальчик и две девушки. Хотя нам уже по 19 лет, выглядели мы совершенно детьми. Мы и не знали еще, что такое косметика. У меня было две белые косы, в них состояла вся моя прическа, весь наряд составлял три платья. Но мы были полны энтузиазма, вступали в новую жизнь, рабочую. Впервые в нашей жизни ехали в купейном вагоне самостоятельно в новую жизнь.

Город, в который мы получили назначение, назывался Каменск-Уральский. Мы с любопытством и с замиранием сердца разглядывали из окна вагона Уральский горный хребет, мелькавшие мимо города и села. На вокзале нас встретили и отвезли в общежитие для молодых специалистов, он находился в рабочем поселке в 15 минутах езды от завода, куда доставлял рабочих спецавтобус. Дали нам в 2-х комнатной квартире комнату на три девушки. Мы с Леной приехали вместе и еще девочка из Харькова, тоже после техникума.

Все нам понравилось и что рядом столовая и сам поселок рабочих у самой горы, рядом большой стадион, кругом зелень. Наутро поехали в отдел кадров, вставать на учет и приступать к работе.

Здесь и началось наше горе-приключения. Оказалось, что мы молодые специалисты пока никому не нужны, наши рабочие цеха еще только строятся. И на наши недоуменные вопросы, а для чего же Вы тогда послали запросы на нас в техникум, мудрый зав. кадров отвечал спокойно:

– А как же, все надо делать заранее, могут и не сразу прислать, мы в этом деле ученые. Сейчас мы пока пристроим Вас куда-нибудь, а будут готовы цеха, вы здесь, рядом.

– Но мы приехали работать по своей специальности, мы ничего больше не умеем!?

– Ничего, подищим места. А не хотите, можете уезжать, но ведь отрабатывать три года все равно надо.

Действительно всех пристроили. Леня, молодой человек сразу пошел работать на стройку своего будущего цеха, Лена, довольно слабенькая девушка, ее определили в бухгалтерию, а меня здесь же на деревообрабатывающий цех мастером смены. На мое возмущение:

– Какой же я мастер, если я в глаза не видела деревообрабатывающих станков?

Деловой кадровик резонно заметил мне:

– Но Вы, же знаете металлообрабатывающие станки, разницы мало, почти одно и тоже. А потом Вам же на них не работать, а руководить, нам позарез нужен мастер. Соглашайся дочка, там и зарплата хорошая.

А что оставалось делать, не уезжать же одной назад, я согласилась.

Привели меня в цех, кругом станки, помню, делали фрагменты для окон и дверей, кругом стружка и замечательный лесной воздух. Потом эти заготовки везли рядом в сборочный цех и там уже собирали из них окна и двери. Это все должно быть под моим ведомством. Нет, меня, в общем, не испугала сама работа, я была в принципе к ней готова. Что металл, что дерево, технология одна. Конечно, необходимо знать все эти станки мастеру, ничего подучусь, тем более мне обещали помощь, рядом всегда будет старший инженер технолог. А испугало и потрясло меня это сам рабочий коллектив цеха. Мужики и женщины загубленные жизнью и все очень серьезные и угрюмые на вид. Я, девочка с косичками, должна ими руководить!

Собрал их технолог всех в курилке, он представил им меня, объяснив кто я и что я и чтоб не обижали, а помогали на первых порах. В смене моложе 40 лет никого не было. Меня сразу окрестили «дочка» или «москвачка». Конечно на первых порах было сложно, но рабочие как-то бережно ко мне относились, оберегали. Постепенно я влилась в коллектив, да, по правде сказать мне мало что приходилось вначале и решать самой, кроме как раздать рабочим чертежи и определить фронт работы. В станочном цеху было около двадцати станков по различным операциям. Кроме того в моем ведомстве был так же сборочный цех, куда поступали двери, окна. Половые доски и всевозможные приспособления.

Кроме этого я заведовала сушкой и разделкой бревен, начальный цех. Со склада бревна по спецкаткам поступали в начальный цех, где огромными пилами они разделывались на доски или определенный брус. Затем все это отправлялось в сушильный ангар, где я устанавливала определенную температуру и время сушки и лишь, после этого сухой материал поступал в станочный цех. Конечно, работы было много и целый день на ногах. А вокруг шла стройка самого алюминиевого завода. Его начали там строить, потому, что рядом находилась огромная гора, где шла разработка глинозема, основного сырья для выработки алюминия. Постепенно я уже знала и могла сама стать у любого станка, единственно к чему я никак не могла привыкнуть, так это поведению самого коллектива.

Все они были местные, но мало кто жил в этом молодом городе. У всех были свои собственные дома на окраинах. Жили они здесь со времен царских, уже много поколений, многие уже в молодости успели побывать в тюрьмах это были люди битые жизнью. Столовой заводской они брезговали и еду приносили из дома и обедали в своей курилке. Еды море. Но вначале собирали, что повкуснее для меня, для дочки» и очень обижались, если я отказывалась. У всех были уже свои дети, мне ровесники и старше, поэтому меня жалели, опекали. Работали в три смены. Самая трудная была это ночная смена для меня, особенно первое время. А еще день аванса и получки, если он приходился на ночную смену. За ночь ни один станок даже не включался, тишина стояла везде. Шла повальная пьянка в курилке. Из дома приносили самогон в ведре и ворох закусок и всю ночь пили и пели. Я вначале была в шоке, но рабочие меня успокаивали:

– Ты дочка не переживай, это у нас уже традиция, а тебя мы не подведем. Ты покушай и иди в кабинет технолога спать, все будет как надо, план мы дадим не беспокойся и нам не мешай. К утру в цехе ни одной стружки, но часам к пяти 2-3 мужика приносили с улицы мешки со стружкой и раскидывали по цеху, приносили из сборочного готовые детали и раскладывали у станков и спокойно сдавали в 8 часов смену. И правда план всегда был, работали люди здорово, я, конечно, никогда никому не жаловалась на подобное поведение рабочих, но думаю, начальство и без меня знало об этом. Несколько раз меня приглашали некоторые из рабочих в гости на какое-либо семейное торжество к себе домой. И я впервые видела, как живут эти уральские кержаки. Это не наши подмосковные ветхие хижины. Большие сосновые дома, за высоким из бревен забором. Весь двор с сараями и другими пристройками находится под огромной крышей и выслан полом из толстых досок, так что к скотине, колодцу хозяева бегают в носках или в валенках, ни снег, ни дождь во двор не попадает. «Верхняя обувь» стоит у выхода со двора. В домах чисто, две-три больших комнаты, по стенам широкие лавки, на которых сидят, и даже можно полежать, отдохнуть. Отдельно прирублена огромная кухня, где три четверти ее занимает русская печь и большой стол с лавками. В основном там и обретает вся семья. Сделано все грубовато, но очень добротно, на века. Над столом висит большая керосиновая лампа под абажуром.

Многие не хотят проводить электричество, не доверяют, боятся пожара. В печь ставится более десятка чугунов с варевом для себя и для скотины. В огромных сенях несколько кладовок, или как уральцы называют «клетей», где хранится всякий скарб и провизия, тут же стоят ведра с чистейшей водой и огромная бочка с брагой, из которой потом гонят самогон. И никто их за это не привлекает, как у нас в Москве. И еще, все, включая и детей, пить, захотели, черпают ковшиком эту бражку и пьют. Я пробовала, вкусная, но все же крепкая. На вопрос из чего ее делают:

– А из всего, что есть под рукой, в основном конечно из лесных ягод, их здесь пропасть.

Вот такое было мое вхождение рабочую среду. Так я проработала два года, а необходимо отработать по распределению после техникума три. Было тогда очень строго с этим.

Постепенно мы три девочки втянулись, привыкли. Везде были вместе, вместе питались. Объединив наши заработки. Мы все считались заводской молодежью. И заводской актив комсомола работал очень хорошо.

Почти каждый выходной был охвачен общим отдыхом. Город был расположен в изумительно красивом месте, чуть поодаль от гор, на высоком берегу чудесной широкой реке Исеть, что впадает в реку Урал. Река чистая, шумная, с песчаными пляжами. А противоположный берег порос вековым сосновым бором. Климат там резко-континентальный климат, очень холодно зимой и жарким летом. Мы все время ходили на пляж. Организовывались походы в горы. Катание по реке на лодках, походы коллективные в кино, на стадион. Работали все возможные секции. Скучать было некогда, все устраивалось не плохо. Но произошло не предвиденное.

Когда я работала в вечернюю смену, а это с 5 часов вечера до 12 часов ночи, то, как правило, меня кто-либо из рабочих шел провожать и сажать на автобус, что шел до моего общежития. Остановка была у самого общежития и там не страшно, а здесь в городе меня» дочку» рабочие боялись одну отпускать, хотя я и возражала от такой опеки. Иногда это делал наш технолог мой непосредственный начальник, объясняя, что ему это по пути домой. Это был мужчина 28 лет, женатый. Жена его в это время ждала ребенка. Здоровый, сильный, он держал все предприятие в руках, все его побаивались, Виктор Максимович Трутов. Все звали его Максимыч. И вот этот Максимыч влюбился в меня и стал буквально меня преследовать. Все время везде оказывался рядом. Я перепугалась насмерть, боялась ходить одна даже по территории завода. Иду в соседний цех или сушку, беру кого-либо из рабочих с собой. Я знала, что он женат, все считают у него хорошая семья, что ему от меня девчонки надо? Жаловаться? Кому и на что? Он ничего плохого не делает, а просто появляется везде, где я; в ДК, походах, а главное иногда сопровождает меня до дома. Однажды мы шли так вечером, а он мне и говорит:

– Все равно ты будешь моей, я не отступлюсь и никому тебя не отдам, даже не надейся, А если что, вон внизу река, будешь там плавать!

Высказался и ушел. Я, не помня себя от страха, пришла домой, рассказав все подругам, не зная, что делать. Мне он был совершенно безразличен, я его боялась и у него ведь семья. Это меня очень испугало.

А в это время у бабушки в Кубинке Дмитрия забрали в Армию и она осталась одна. Я в панике обо всем написала ей, прося у нее совета. Я все время переписывалась с ней. Бабушка была не грамотная и, ходила к соседке и та, под ее диктовку писала мне ее письма.

А моя жизнь на Урале превратилась в ад. Я боялась этого Максимыча, перестала появляться во Дворце Культуры и вообще стала затворницей, только работа и общежитие. Спасла меня, как и всегда, моя дорогая бабушка. Она пошла в сельский совет и попросила там у них справку, что она старая, больная осталась одна и что у нее никого больше нет кроме внучки, которая теперь отрабатывает после техникума на Урале. Что одного сына забрали в Армию, а другой больной. Как ей все это удалось не знаю, только очень быстро она прислала мне эту справку. Я и мои подруги провели активнейшую работу по моему увольнению. Все делалось в строжайшей тайне от деревообрабатывающего предприятия. В то время было очень сложно с проездными билетами. Все поезда в нашем городе были проходящими и останавливались на 2-3 минуты. Мои девочки без моего участия, чтобы не вызвать подозрения со стороны Максимыча, несколько раз пытались достать билет на поезд. Наконец-то удалось и я в последний день заявила технологу, что я увольняюсь, но не сказала когда. Хотя все документы и билет у меня уже был в кармане.

Максимыч твердо заявил, что он не отпустит меня, но он не знал, что я уже ночью уезжаю, иначе не миновать бы мне р.Исети.

И вот я в вагоне. Билет мне достали только в мягкий вагон, о котором я еще и понятия не имела. Я боялась даже выглянуть в окно, чтобы помахать своим подружкам, так боялась, вдруг появится Максимыч. Три минуты, что стоял поезд, мне показались вечностью, но все обошлось, поезд набирал и набирал ход и все начало моей самостоятельной трудовой жизни уходило вместе с уральской природой в прошлое.