Где-то…

— Новый мир…

— Н-да. Не вовремя…

— Такое всегда не вовремя.

— Особенно при соотношении потоков один к пятидесяти.

— А это вообще, как говорят смертные, тихий ужас.

— Смертные много чего говорят. Но это не повод…

— Повод. Иначе мы перестанем понимать их, а они — нас.

— А мы их понимаем?

— Хочется верить.

— Как говорят смертные?

— Именно.

— Н-да. Тяжело быть богами.

— Мы не боги. К счастью.

— В данном случае — к несчастью. Так бы притворились, что нам это не интересно, и…

— Нам это и так не интересно.

— Однако реагировать придётся. Тем более — нападение на члена Дома. Ничем не спровоцированное и совершённое официальными представителями одного из тамошних сообществ. Если кто забыл, мы сами внедряли эту схему подопечным. Так что…

— …мы получаем формальный повод.

— Да уж… А что там с потеряшкой?

— В норме. По всем параметрам. Даже удержался, не ринулся сразу же связываться с женой. Хороший экземпляр, устойчивый. Если это передастся детям…

— Давайте об этом потом. Что с миром?

— Послать кого-нибудь. Того же потеряшку. Только передать ему знания тамошних языков…

— Если согласится.

— Само собой. Тем более в ближайшие пару месяцев объективного времени он с семьёй видеться не сможет.

— Нужна группа. Потеряшка один не справится. Нет необходимой подготовки.

— Неразумно. Аборигены могут переоценить интерес к себе.

— Кроме того, мы группу просто не наберём. Нет свободных специалистов.

— Кто-нибудь из нас?

— Ученики…

— Н-да. Тогда напарника ему подобрать. Из исследователей. Но не хомо. Кого-нибудь похожего.

— Один воюет, второй общается с местными?

— Именно.

— Согласен. У кого-нибудь есть возражения или дополнения?..

Немолодой коренастый мужчина в форме со знаками различия комиссара государственной безопасности третьего ранга отложил последний листок с машинописным текстом и вздохнул. Откинувшись на спинку стула, прикрыл воспалённые глаза, несколько раз осторожно надавил на веки пальцами, после чего посмотрел на сидящего напротив Петрова:

— Ну что, майор, сорвался контакт?

Петров попытался вскочить, но был остановлен взмахом руки:

— Да сиди уж… Кури, вон, если хочешь, — комиссара третьего ранга кивнул на массивную бронзовую пепельницу и сам полез в карман за портсигаром. — Ты мне вот что скажи, — спросил он после первой затяжки, — точно не из-за нас сорвалось?

— Точно, товарищ комиссар третьего ранга, — вздохнул майор. Он тоже достал папиросу, но закуривать не спешил. — Я лично проверил, чужак к нашим, в общем, хорошо относился.

— В общем… — хмыкнул комиссар, запрокидывая голову и выпуская очередную струю дыма в потолок.

— Ну, — замялся Петров и непроизвольно потрогал горло, — не убил же. А с Палеховым они даже ножами обменялись.

— Обменялись… Ладно, майор, иди пока.

Хозяин кабинета подождал, пока подчинённый выйдет, задавил в пепельнице окурок, встал и подошёл к раскрытому по причине жары окну. Из головы не шли слова, сказанные начальницей прибывшей за чужаком… спасательной команды? Да, пожалуй. «Никогда не смотрите в глаза дракона». По-русски. Хоть и с акцентом, как утверждают присутствовавшие. Интересно, что она имела в виду? И кого? Себя?.. Приданный группе языковед… как его… сержант Кривич, да. Он-то ей в глаза посмотрел. Правда, почему-то этого не помнит… А двое из уцелевших после расстрела планеров гитлеровцев, которые тоже ей в глаза посмотрели, вообще пускают пузыри и гадят под себя… А первый, который из «Бранденбурга», просто поседел к утру… И он, кстати, единственный, кто видел глаза чужака… Н-да… И это странное предупреждение. Они что, вернуться собираются?..

Всё так же глядя невидящими глазами в окно, комиссар третьего ранга достал носовой платок, аккуратно промокнул капли пота, выступившие на гладко выбритой голове, и снова убрал платок в карман. Нужно было идти докладывать наркому, державшему это дело на личном контроле. Да, докладывать. А выводов и рекомендаций пока…

Хотя нет, кое-что всё же порекомендовать можно. Разослать во все подразделения фотографии этого странного черепа-эмблемы с приказом в случае встречи не открывать огонь ни в коем случае. Ну и, само собой, немедленно сообщить…

— Жив? — лицо Гурга выражало неподдельное участие.

— Жив, — вздохнул Хор, опускаясь на скамью рядом с ним.

Природа на Фалии была удивительно красива, и строители базы Дома учли это, установив на вершине ближайшего утёса лёгкую беседку. И не ошиблись. Вид на океан на западе и на упирающийся заснеженными пиками в небо горный массив на востоке постоянно привлекал в это место свободных от дежурств. Нередко — вместе с семьями. Однако сегодня почти все оказались заняты срочными делами, и потому любоваться закатом…

Хотя какое там любоваться? После разговора с женой, своим непонятным женским чутьём определившей, что её супруг во что-то влип, Шиссу больше всего хотелось постучать головой обо что-нибудь твёрдое. И лучше — с разбегу.

— Жив — это главное, — задумчиво проговорил напарник, сам когда-то побывавший в такой ситуации. — Если не съели сразу, потом точно не съедят.

— Хочется верить, — снова вздохнул Хор, глядя, как огромный багровый диск медленно погружается в играющую розовыми бликами воду.

— Просто верь, — хмыкнул Гург. — Без всяких «хочется», — и добавил, вставая: — Конечно, советовать в таких делах — занятие неблагодарное, но… Свяжись с ней через часок.

Утро началось, как обычное утро в «мирные» дни — пробежка, разминка, короткая свалка со спасателями по принципу «каждый за себя». Душ, завтрак, разговор с женой… Раль уже совсем успокоилась после вчерашнего и встретила мужа радостной улыбкой, которую не портили заметно отросшие клычки. А вот выглядела утомлённой. Плохо спала. Как она объяснила, малыши пошли все в папу и даже ещё не родившись устроили потасовку.

— Правда, сейчас они успокоились и, похоже, спят.

— Скорее, изучают теорию, — поддержал шутку Хор. — Потом будут закреплять её на практике.

— Великий Космос! — в притворном испуге прижала ладони к животу Раль. — Почему я вышла за спецназовца?!

— Потому что я хороший? — предположил Шисс.

Ответом было такое знакомое насмешливое фырканье, что Хор не выдержал и тоже расплылся в улыбке. Увы, на этом разговор закончился — в зоне связи появилась тёща и, приветливо кивнув зятю, потащила дочь на какие-то женские процедуры. Та только и успела, что сказать:

— Мы тебя ждём, любимый! Не рискуй слишком!

— Ни за что! — стукнул себя кулаком в грудь Хоргах, а когда связь отключилась, повторил: — Ни за что, — и добавил: — Без приказа.

— Есть отклик опорного маяка, — сообщил бортовой компьютер исследовательского катера. — Параметры сигнала соответствуют заданным.

— Поисковый запрос, — приказал Шисс.

— Поисковый запрос отправлен… Есть отклик… Координаты определены, — масштаб отображаемой на тактическом экране карты уменьшился, и у правой кромки появилась мигающая зелёная точка. Чуть выше пунктирной линии рекомендованного курса.

— Перешли их «Охотнику».

— Принято.

— Что-то потерял? — спросил Хоргаха молчавший до этого напарник, сидевший в кресле пилота.

— Поменялся, — хмыкнул Хор. — Ножами. С местным коллегой.

— У них тоже есть охотники?

— У них есть спецназовцы.

— Думаешь, не отобрали? — напарник развернул катер и добавил двигателям мощности.

— Поднимись на пару тысяч, — посоветовал Шисс, после чего ответил: — А Бездна их знает. Слетаю — проверю. Времени у нас… — он хлопнул ладонями по подлокотникам кресла, отключил фиксаторы и поднялся: — Знаешь, Мур, полечу-ка я своим ходом.

— Я тебе уже надоел? — М'р К'Шнг, которого все, чтобы не ломать язык, называли Муром, отвернулся от приборной панели и весело оскалился, показав три ряда острых треугольных зубов.

— Поохочусь, — пояснил Хоргах, кивая на тактический экран, где поблизости от зелёной точки густо рассыпались жёлтые. — У наших возможных, хм, союзников с авиацией паршиво, так что там наверняка дичь.

— А-а-а… — протянул Мур, — так бы сразу и сказал… Погоди-ка… — он выдал серию команд компьютеру, дождался подтверждения, после чего снова повернулся к Шиссу: — Всё, можешь вылезать. Теперь не сдует.

— Спасибо, — Хор надел шлем и шагнул в переходную камеру. Полминуты спустя он уже влезал в кабину закреплённого на «спине» катера перехватчика, а ещё через полминуты тот отстыковался и, качнув на прощание крыльями, помчался к резвящейся впереди дичи…

Игла входила туго. Толстая, тупая, да и материал — брезентовые ремни. Замучаешься. Однако в госпитале между уколами, осмотрами и перевязками делать всё равно было нечего. Да и хотелось. Хотелось иметь такое же снаряжение, как у того инопланетянина. Ну, почти такое, поскольку всякие подсумки придётся другие навешивать — под свои обоймы, магазины, гранаты… Разве что нож, можно сказать, «родной». Чужаком подаренный. Его (нож, понятное дело, не чужака), конечно, изъяли для изучения, однако через неделю вернули. И правильно. Чего там изучать? Нож как нож. Чуток подлиннее обычного НР-40, клинок в странных светло- и тёмно-серых пятнах да рукоять из чего-то вроде мелкопористой резины. Ещё остёр — бриться можно. Хотя, говорят, на Урале не хуже делают. В Златоусте. Но их попробуй достань. А тут…

Наложив очередной стежок, Палехов поднял голову и посмотрел на большую поляну, на которой выздоравливающие гоняли самодельный мяч. Увы, самому ему удастся побегать вот так только через неделю, не раньше. Да и то если врачи разрешат. Лучше бы разрешили, конечно — сидеть в тылу, когда гитлеровцы…

Палехов скрипнул зубами и, тряхнув головой, снова принялся за шитьё. Время, если уж оно появилось, следовало использовать с толком. А что толк от нового снаряжения будет — это к бабке не ходи. Чужак-то — явный осназовец. По повадкам видно. Да и по действиям: за секунды группу опытных диверсантов положить, а одного даже живым взять — это ж какую подготовку иметь надо, а? Только с чего вдруг его в летуны-то потянуло?..

— Ро-бя-ты-ы! О-бе-да-ать!.. Ро-бя-ты-ы!..

Голос у санитарки тёти Фени — невысокой, щуплой пожилой женщины — был звонким и на удивление молодым. А кроме того имел поразительное свойство — его было очень легко различить в любом шуме. Чем и пользовалось командование госпиталя, поручая тёте Фене созывать ранбольных и персонал на приёмы пищи, политинформации и тому подобное.

Игра остановилась. Оставив мяч валяться на траве, футболисты неторопливо потянулись в направлении столовой. Палехов тоже засобирался. Воткнул иглу в отворот халата, повесил почти готовую ремённую конструкцию на левое плечо и, ухватив костыль, прислоненный к скамейке — ещё довоенной, на гнутых чугунных ножках — начал тяжело подниматься. Тут же один из проходивших мимо выздоравливающих подхватил под руку, помогая. Благодарно ему кивнув, Палехов развернулся, чтобы последовать за товарищами по несчастью, и замер: в лёгкий шелест листьев вплёлся и стал стремительно усиливаться свист. Очень знакомый свист.

— Шеф, по-моему, мы ошиблись.

— Вижу, Кири, вижу, — пробормотал Шисс, разглядывая выведенное компьютером на центральный обзорный экран лицо Боевика. — Что ж. Жаль, но не критично. Махни ему крылышками, и полетели обратно.

— Куда именно, шеф?

— К фронту.

— А сопровождение?

Сопровождение появилась почти сразу после того, как «Охотник», сбив пару вражеских истребителей и разогнав остальных, пересёк линию боевого соприкосновения. Сначала это была тройка миниатюрных аппаратиков с открытыми кабинами и тупыми носами. Аккуратно пристроившись справа, их старший принялся делать знаки, явно приглашая следовать за собой. Хоргах в ответ качнул крыльями и прибавил скорость. Немного, но этого хватило, чтобы малыши отстали. Однако несколько минут спустя им на смену явилась пара истребителей побольше и остроносых. Эти не стали ничего сигналить, просто заняли позицию правее и немного выше, не выходя вперёд, но и не отставая. Когда же Шисс начал сбрасывать скорость при подлёте к месту нахождения подаренного ножа, ушли на круг. Явно получили самые подробные инструкции от командования или даже имели с ним связь.

«Связь! — мысли Хоргаха зацепились за это слово. — А почему бы и нет?»

— Кири, — позвал он.

— Да, шеф?

— Наши сопровождающие с кем-нибудь переговариваются?

— С каким-то Первым. Их позывные — Синий-1 и Синий-2. Старший, судя по всему, Синий-1. А что, шеф, хотите пообщаться?

— Именно.

— Говорите, шеф.

— Первый. Ответьте Охотнику, — медленно, чётко выговаривая слова, произнёс Шисс.

— Слушаю, Первый.

— Что можете предложить?

Первый молчал почти минуту, после чего неуверенно поинтересовался:

— Охотник, кто вы? Где находитесь?

— Слева от Синего-1, — хмыкнул Хоргах, выводя машину на названную позицию.

Снова довольно долгое молчание, потом:

— Синий-1 — Первому. Где гость?

— Слева от меня, — отозвался Синий-1.

Последовавшее за этим высказывание Первого было коротким, но настолько эмоционально насыщенным, что Шисс не удержался:

— Слышишь, Кири, как аборигены выражаются? А ты меня стыдила!

— Охотник, не понял вас! — тут же прореагировал Первый.

— Не обращайте внимания, Первый, это мы о своём, — «успокоил» Хор.

— О девичьем, — томно проворковала в эфир Кири.

Шисс заржал, нимало не заботясь о том, что подумают местные. Местные же, судя по затянувшемуся молчанию, выражались в данный момент исключительно нецензурно, но — отключившись. Последнее подтвердила и Кири:

— Шеф, судя по отсутствию характерных фоновых шумов, Первый прервал связь.

— Да и Бездна с ним. Только, на будущее, надо как-то отключать её.

— Синяя квадратная кнопка в левом верхнем углу виртуальной панели. Статус: мигание — связь включена, постоянное свечение — связь выключена.

— Принято.

— Шеф, Первый вызывает.

Хоргах перевёл взгляд на новую кнопку и мысленно нажал на неё. Кнопка замигала, и он услышал:

— …ник — Первому… Охотник — Первому… Охотник, как слышите?

— Первый, здесь Охотник, слышу хорошо.

— Охотник, приглашаем вас в гости.

Усмехнувшись — давно бы так — Шисс пару секунд помолчал, потом согласился:

— Принято.

— Следуйте за Синим-1.

— Принято. Конец связи.

Этот аэродром был больше предыдущего. Взлётно-посадочная полоса длиннее раза в полтора. Само поле шире. В стороне — явно ангары. Отдельной группой — какие-то строения. И — ПВО. Хоть и слабенькая, на взгляд Хоргаха, но тем не менее.

Садились сходу. Сначала — Синий-1 с подтянувшимся к нему Синим-2, до этого державшимся метрах в пятидесяти сзади-справа. Оба самолёта коснулись земли почти одновременно, и оценивший чёткость манёвра Шисс усмехнулся: показушники. Впрочем, он тоже мог кое-что продемонстрировать, благо один из инструкторов, тех, что помогали подготовиться к сдаче на истребителя-штурмовика, не поленился когда-то потратить несколько часов, чтобы обучить Хора способам, как он выражался, пилотского выпендрёжа. Вопрос, стоит ли? Решив, что стоит, Хоргах бросил машину в крутой нисходящий вираж и, выровняв её у самой земли, аккуратно коснулся полосы сразу всеми тремя колёсами. Хулиганство? Ещё какое! За подобную посадку даже в Доме можно было получить по голове, но… Душа просила. И даже требовала. А кроме того, страшно рискованным это могло показаться лишь тем, кто не знал о возможностях антигравов и контроле манёвра компьютером. Тем самым компьютером, который сейчас занудно цитировал параграфы Устава имперских ВВС, относящиеся к воздушному хулиганству.

Шисс только хмыкал. На какой-нибудь другой машине он ни за что не стал бы проделывать что-нибудь подобное без крайней необходимости, но «триста пятьдесят седьмой»… До сих пор не было боевого вылета, в котором Хор использовал хотя бы десятую часть его возможностей — всё не возникало необходимости. А тут такой случай!..

У начала полосы уже ждал финишёр на маленькой открытой наземной машинке, в которой сидели ещё трое. Повинуясь его указаниям, Хоргах дорулил до ближайшего ангара и загнал «Охотника» внутрь. Теперь предстояло самое, пожалуй, тяжёлое — общение с местными. Точнее, объяснение, что его визит ничего не значит и что какие-либо контакты между двумя цивилизациями будут сведены к минимуму. Мол, полетать и повоевать — это пожалуйста, а вот передача знаний, технологий и тому подобного… Даже на нормальную торговлю рассчитывать не приходится. Из-за ограничений, установленных имперскими законами, и из-за сложностей с транспортировкой.

Связавшись с Муром, Хор коротко сообщил новости, узнал, что тот всё ещё летит к первой точке, и выбрался наружу. Тянуть время было бы просто невежливо — хозяева уже ждали.

В ангаре пахло химией, и он производил впечатление только что покинутого. Похоже, стоявшую тут машину срочно куда-то утащили, чтобы освободить место. Неплохо, конечно. Льстит. Но далековато от ВПП. Впрочем, не имеет значения: день-другой на согласование действий, и можно будет перебираться ближе к фронту. Или вообще прерывать контакт, если договориться не получится. Но это только в самом крайнем случае.

— …его проверили, не так ли? — Шисс посмотрел на сидящего напротив майора Петрова и снова перевёл взгляд на небольшую птичку с жёлтыми боками и белыми пятнами на голове. — И ничего не нашли.

— Не нашли, — вздохнул майор и снова полез за… это называлось папироса.

Они сидели в курилке — месте, специально предназначенном для курения. С двух сторон в некотором отдалении топтались бойцы, следившие, чтобы кто-нибудь не помешал разговору. Важному разговору — Хоргах с Петровым обсуждали рамки возможного сотрудничества.

— И не найдёте. Даже если разломаете на мелкие кусочки. У вас просто нет средств и методов, позволяющих обнаруживать схемы такого рода. И в ближайшие сто лет они вряд ли появятся. Так что не отбирайте нож у капитана Палехова — без толку испортите хорошую вещь.

Птичка неторопливо перепархивала с ветки на ветку, время от времени ковыряя кору клювом.

— Видите ли, майор, между нашими цивилизациями слишком большой разрыв в смысле развития. У нас просто не сохранились технологии, близкие к вашему уровню, — Шисс говорил спокойно, размеренно и… чистую правду. — Близкие — это в пределах пятидесяти лет. Можно, конечно, покопавшись в музеях, отыскать какие-то образцы, но ирония состоит в том, что мы и сами смогли бы повторить их только современными методами, с использованием современных материалов. А восстанавливать давно забытые технологические цепочки… — он покачал головой.

Петров задумался, крутя в руках папиросу, то разминая её серую часть, то постукивая белой по ногтю большого пальца левой руки. Хор наблюдал за ним краем глаза, уже успев заметить, что прямые взгляды собеседника беспокоят. Похоже, представление, устроенное тогда Старшей, принесло свои плоды. Хотя зачем это было нужно… Впрочем, Старшим виднее, решил в конце концов Шисс.

— Скажите, Хоргах, — наконец очнулся от своих раздумий Петров, — а как насчёт не слишком близких технологий? Скажем, в пределах ста-двухсот лет?

— Запрещено законами Империи, а также обычаями и традициями Дома, — немедленно отозвался Хор. — Видите ли, майор, уже имелся ряд случаев, когда это закончилось весьма печально для цивилизаций, получивших такие вот… — он запнулся, подбирая подходящее слово, — …подарки. Скажу больше: даже если бы случилось чудо и вы присоединились к Империи, ни о каком предоставлении технологий речи бы не шло. Только отдельные изделия под жёстким контролем имперских специалистов. Например, медицинские комплексы для лечения тех болезней, которые у вас лечить не умеют.

— А как же тогда?..

— Очень просто. Дети в возрасте пяти лет отправляются на учёбу в имперские учебные заведения. По окончании обучения они должны будут отработать один контракт там, куда их пошлют, после чего получат гражданство второй категории и смогут сами выбирать, где работать или служить. У их родителей, а также братьев и сестёр, не подошедших по возрасту, будет гражданство третьей категории.

— И что это значит? — по лицу Петрова было заметно, что услышанное ему не понравилось.

— Полная либо частичная недееспособность, — хмыкнул Хор. — В Империи действует несколько проектов, направленных на жизнеобеспечение этой категории граждан. Так что нормальное питание, медицинское обслуживание и жильё им гарантированы.

Майор снова завис, переваривая полученную информацию, Шисс же принялся оглядываться по сторонам в поисках чего-нибудь достойного внимания. Забавная птичка к сожалению куда-то улетела, но зато появились две других, правда, устроившихся намного выше, почти у самой верхушки дерева. Значительно более крупные, с мощными клювами, но, увы, не такие яркие. Серые, с чёрными головами, крыльями и хвостами. Они покачивались на тонких ветках, время от времени оглашая округу хриплым «Хр-р-ра!». Обеспечивающие встречу бойцы поглядывали на птиц с заметным неудовольствием, что вызывало у Хора удивление: одна из первых заповедей спецназовца — стараться быть в гармонии с окружающим миром. Ты можешь очень хорошо замаскироваться, но если потревожишь местную живность, она выдаст тебя своим поведением. А ведь многие животные чувствуют, как ты на них смотришь — как на добычу, на досадную помеху или же как на своего. Так что относись к ним, как к братьям и сёстрам, и… дольше проживёшь.

— Хо-ро-шо, — наконец медленно проговорил Петров, — я понял. Но тогда остаётся вопрос, — впервые за весь разговор он посмотрел прямо в прикрытые тактическим обручем глаза Шисса: — Зачем вы здесь?

— Нападение на члена Младшего Императорского Дома существом либо существами, имеющими официальный статус и находящимися при исполнении служебных обязанностей, является объявлением войны Младшему Императорскому Дому, — Хоргах выдержал паузу и добавил: — Это официальная причина.

— А неофициальная?

— Необходимо установить на этой планете оборудование, которое облегчит проведение спасательных операций в случае провала сюда охотников. В будущем.

— Значит…

— …полномасштабных боевых действий не будет. С нашей стороны. Всё, что я могу обещать — в ближайшие сорок пять суток активный отстрел летательных аппаратов противника на участке протяжённостью сто пятьдесят-двести тысяч метров. Если вы сможете обеспечить некоторую поддержку — до восьмисот тысяч метров.

Хор ожидал, что Петров спросит, какая именно поддержка потребуется, однако тот вздохнул:

— Да-а, интересная у вас война получается…

— А чего вы хотели? — хмыкнул Шисс. — Чтобы мы забросили сюда планетарную бомбу и решили все проблемы одним нажатием кнопки? Прецеденты, между прочим, имеются, хотя у нас и не любят о них вспоминать… Ваш мир, майор, находится слишком далеко, чтобы имело смысл использовать промежуточные варианты.

— Вот как, — взгляд Петрова заледенел. — А как же ваши охотники?

— Никак. За тысячу с лишним лет не было ни одного случая, когда проход открывался бы в космос или на не пригодную для жизни планету.

— И вы называете себя цивилизованными…

Внезапно Хору стало смешно. Какое-то время он сдерживался, но потом всё же расхохотался, спугнув тех самых птиц, чьи хриплые голоса вызывали такое неприятие у охраны. С трудом успокоившись, Шисс посмотрел на гэбиста:

— Перед тем, как говорить что-то подобное, майор, вам следовало переодеться в штатское. Потому что слышать такое от старшего офицера, тем более из службы безопасности, по меньшей мере странно.

— Нормально отболтался, — вынес вердикт Мур, которому Хоргах переслал запись разговора с представителем местных властей. — Теперь жди, следующий ход за аборигенами. И готовься, они могут другого контактёра прислать.

— Зачем? — не понял Шисс. — Вроде бы и этот нормальный.

Мур хохотнул:

— Нормальный-то нормальный, но ты ж его носом в грязь сунул. А после этого взял и ушёл. И доложить об этом он обязательно доложит — вы ж там не одни были. И потом, этот его аппаратик для записи… — напарник весело оскалился.

Как любой представитель расы горо, М'р К'Шнг даже в самых серьёзных ситуациях умудрялся находить забавные моменты и искренне им радовался. Что при его внешности выглядело… жутковато. Ещё горо отличались любовью к прекрасному — в их понимании. Они могли, например, подойти к разорванной выстрелом туше какого-нибудь животного, поднять окровавленный кусок мяса, переложить в другое место, после чего, отойдя назад и полюбовавшись получившейся композицией, заявить, что теперь — намного лучше. После чего заржать, разглядывая выражения лиц присутствующих при этом представителей других рас. Так что Шисс подозревал, что это самое «намного лучше» в большей степени относилось именно к реакции окружающих.

— В общем, — подвёл итог Мур, — сейчас всё зависит от размеров их желания что-то от нас получить. А эти размеры наверняка немаленькие. У меня тут бортовой компьютер их информационные передачи ловит и обрабатывает. Так вот картинка получается очень даже интересная: бьют наших возможных союзничков. Сильно бьют. И больно. Так что им сейчас любая помощь лишней не будет. Так что…

В кабине катера что-то запищало, и Мур, бросив взгляд куда-то в сторону, принялся прощаться:

— Короче, жди и надейся. И если что — вызывай…

В том, что напарник не ошибся, Хор убедился следующим утром во время разминки — порыкивая двигателем и воняя выхлопом к ангару подкатила маленькая пассажирская машина, из которой, опираясь на костыль, выполз Боевик. Постоял, глядя, как Шисс выполняет упражнения, и поняв, что тот прерываться не собирается, присел на кожух переднего колеса, вытянув правую ногу.

Закончив с разминкой, Хоргах кивнул ему, достал из грузового отсека гигиенические принадлежности и направился вглубь ангара, где ещё вчера обнаружил что-то вроде санитарного уголка. Отхожее место в небольшой кабинке и раковина с краном. Всё выглядело крайне непрезентабельно, однако было достаточно чистым и исправно функционировало.

Приведя себя в порядок, Шисс наконец подошёл к гостю:

— Доброе утро.

— Доброе, — пожимая протянутую руку, слабо улыбнулся тот. — Надолго к нам?

— Примерно на пятьдесят суток. Уже меньше. Если не прогоните.

— Потом назад?

— Служба, — пожал плечами Хор. — Сейчас затишье, потом опять твари попрут.

— Понятно, — вздохнул Боевик, после чего предложил: — Поехали позавтракаем?

После завтрака в аэродромной столовой они прошли в курилку, сели на лавки и… и ничего. Боевик, явно не привыкший к ведению такого рода переговоров, не знал, с чего начать, Шиссу же было интересно, как он выкрутится.

— Дмитрий, — наконец решился капитан. — Или Дим.

— Позывной? — на всякий случай уточнил Шисс.

— А зачем что-то выдумывать? — хмыкнул Боевик. — И позывной, и так, в разговоре… — он поёжился и поплотнее запахнул длинное серое одеяние, висевшее на плечах.

— Это точно, — согласился Хоргах и предложил: — Может, пойдём куда-нибудь? А то что-то ты плохо выглядишь.

Палехов оглянулся на здание диспетчерской, отчего-то поморщился и покачал головой:

— Лучше здесь.

— Как скажешь, — хмыкнул Шисс. — Тебе дали список вопросов?

— Нет, но… — Боевик замялся.

— Просто попросили кое-что выяснить.

— Да.

— Ты слушал запись вчерашнего разговора?

— Ты знал?

Хоргах усмехнулся:

— Майор Петров так старался включить свой… своё устройство незаметно, что… — он развёл руками.

— Да уж… — Палехов принялся разглядывать свои колени.

— Дим, не беспокойся, — поспешил утешить собеседника Шисс. — Запись таких… бесед — дело обычное. Если запись нежелательна, это оговаривается дополнительно.

— И ты?..

— И я.

— Значит…

— Так что ты хотел узнать?

Тишину кабинета нарушало только негромкое гудение магнитофона. Наконец один из присутствующих — коренастый и лысый комиссар государственной безопасности третьего ранга Горшевич — привстав со стула, протянул руку и нажал на клавишу остановки.

— Это всё, товарищ народный комиссар. Потом у капитана Палехова закончилась катушка, а запасную ему не выдали. Просто не подумали, что у него будет возможность её сменить.

— А такая возможность была?

— Да, товарищ народный комиссар, — Горшевич раскрыл лежащую на коленях красную сафьяновую папку и взял самый верхний лист, заполненный машинописным текстом. — Ещё до включения записывающего аппарата выяснилось, что Гость не возражает против записи разговора. И что он знал, что майор Петров такую запись ведёт. В частности, он сказал, — комиссар госбезопасности заглянул в текст, — «Майор Петров так старался включить своё устройство незаметно…». После чего сообщил, что запись таких встреч дело обычное и что он сам ведёт такую запись. На вопрос капитана Палехова, может ли он эту запись отключить, Гость ответил, что не видит причин для этого и не может себе таковые представить в данной ситуации. После того как катушка закончилась, беседа продолжалась ещё около получаса и закончилась по инициативе Гостя. Он заявил, что капитан Палехов находится не в том состоянии, чтобы долго мёрзнуть, после чего, как и вчера, просто встал и ушёл.

— Мёрзнуть? — переспросил нарком, приподняв брови.

— Беседа велась на открытом воздухе, поскольку помещение просто не успели подготовить.

— Не успели или не догадались?

Горшевич помялся, потом всё же признал:

— Не догадались, товарищ народный комиссар. Но меры уже принимаются.

— А что капитан? Он действительно в таком плохом состоянии?

— Рана у него в общем-то неопасная, товарищ народный комиссар, однако в горячке боя её вовремя не заметили и не перевязали. В результате — большая потеря крови. Собственно, поэтому капитана Палехова и эвакуировали в тыловой госпиталь. Врачи рекомендуют усиленное питание и избегать физических нагрузок. Сам капитан Палехов считает, что способен справиться… — комиссар госбезопасности сбился, сообразив, что ляпнул глупость, но тут же поправился: — То есть в состоянии выполнять это задание.

— Ну, это-то понятно, — усмехнулся нарком. — Осназовец, коммунист… — он помолчал, пристально разглядывая подчинённого, отчего тот заёрзал на краешке стула. — А сами-то вы что думаете?

Прежде чем ответить, Горшевич достал платок и вытер выступившие на лбу и висках капли пота. В кабинете было жарковато. Или это ему так казалось?..

— Сложно сказать, товарищ народный комиссар. Тут многое зависит от договорённостей с Гостем. Если он согласится остаться в ПВО Москвы… — заметив, как сдвинулись брови наркома, Горшевич поспешно пояснил: — Мне доложили, что прошлой ночью он как-то обнаружил группу немецких бомбардировщиков, вылетел на их перехват и всех уничтожил. Что для него несколько… э-э-э… нехарактерно. В прошлый визит Гость обычно ограничивался тем, что разгонял бомбардировщиков и не преследовал убегающих… То есть улетающих… То есть…

— Дальше! — потребовал нарком.

— В общем, если Гость согласится на этот вариант, то можно будет и дальше использовать для контакта с ним капитана Палехова. В случае необходимости даже приставить к нему личную медсестру из нашей медслужбы.

— Показать Гостю, что мы заботимся о наших людях? — хмыкнул Берия. — Вы считаете, что он не поймёт?

— Думаю, товарищ народный комиссар, он поймёт даже больше, чем нам бы хотелось. Но вряд ли он станет относиться к капитану Палехову иначе, чем сейчас. Дело в том, что Гость, по его словам, в прошлом и сам служил в осназе. И сейчас он явно воспринимает капитана Палехова, как младшего товарища. По крайней мере относится к нему заметно лучше, чем к майору Петрову. То есть что-нибудь для нас интересное он скорее расскажет именно Палехову.

Встав из-за стола — Горшевич при этом тоже поспешно вскочил на ноги — нарком прошёлся по кабинету, опустил светомаскировочные шторы, включил свет и, вернувшись на своё место и знаком разрешив подчинённому садиться, спросил:

— Как вы считаете, Гость говорит правду?

— Да, товарищ народный комиссар. Он, конечно, многого не договаривает, но не лжёт.

— То есть вы рекомендуете привлечь Гостя к ПВО Москвы?

— Нет, товарищ народный комиссар.

— Нет?! — брови Берии медленно поползли вверх, а глаза за стёклами пенсне заледенели.

— Товарищ народный комиссар, — Горшевич всеми силами старался не частить, — с учётом положения, сложившегося на фронте, я не могу давать каких-либо рекомендаций.

Некоторое время нарком сверлил подчинённого пристальным взглядом, потом наконец кивнул:

— Хорошо, товарищ комиссар третьего ранга, я вас понял. Оставьте материалы и можете быть свободны.

Утро было… отвратительным. Незадолго до рассвета начался дождь, и к тому времени, когда Хор отправился на пробежку, вода успела пропитать землю. Нет, с точки зрения спецназовца погода очень даже неплохая. Лучше только пылевая буря или пурга, но это — с точки зрения спецназовца. А вот для успевшего привыкнуть к теплу и уюту отставника, желающего просто размять косточки… Бьющие по голому черепу холодные капли удовольствия не доставляли, и Шисс, вытащив из-под воротника лёгкий капюшон с небольшим козырьком, натянул его на голову. Стало не так мокро, но намного более шумно. С минуту Хор раздумывал, не надеть ли шлем, однако в конце концов отказался от этой мысли — пилотская «шапка» не спецназовская и даже не простая пехотная.

Маршрут и режимы пробежки были опробованы и признаны годными ещё вчера: направо от ангара с ускорением до конца стоянки, разворот и бег до диспетчерской на полной скорости, снова разворот и возвращение к ангару с постепенным замедлением. Последний участок пришлось преодолевать в сопровождении прикатившего с утра пораньше Петрова. Правда, майор не стал вылезать под дождь из своей таратайки, предпочёл ехать рядом, но всё равно действовал на нервы. Шисс подумал, что неплохо было бы вытащить его наружу и заставить размяться. В конце концов в Империи ежегодная сдача зачётов по физической подготовке была обязательной для всех. Даже для состоящих на службе инвалидов, правда, соответствующим образом откорректированная. Например, тот же адъютант комбрига освобождался от подтягиваний и отжиманий, но вот марш-бросок и плавание… И тому подобное. Под этот закон неоднократно пытались подкопаться, однако наталкивались на упорное сопротивление Дома. Вплоть до вылетов в отставку и несчастных случаев для особо непонятливых.

Увы, местные вряд ли поймут такую заботу об их командных кадрах, и потому Хор задвинул эту соблазнительную мысль подальше и приступил к выполнению первого из разминочных комплексов. Старательно не обращая внимания на изучающий взгляд Петрова.

Полчаса спустя, по дороге на завтрак, майор поинтересовался, является ли то, что он видел, стандартным тренировочным комплексом.

— Разминочным, — поправил Шисс. — В основе. Добавлены шесть упражнений — четыре на гибкость и два на растяжку, — и пояснил в ответ на вопросительный взгляд Петрова: — Сложнее всего восстанавливать, если запустишь.

— И что, часто пригождается?

Хор вздохнул: вот Палехов без лишних вопросов понял бы, а этот… Однако абориген ждал ответа.

— Неправильная постановка вопроса, майор, — наконец проговорил Шисс. — Если по самому простому варианту — бывают ли вообще случаи, когда это пригождается. Да, бывают. И это — главное. Если расширить и дополнить, то чем лучше можешь использовать своё тело, тем лучше используешь оружие, технику и тому подобное. Почему это особенно важно именно для спецназа, объяснять нужно?

Петров покачал головой и задумался аж до самой столовой — поскольку Хор отказался ехать на машине и они шли пешком, размышления заняли почти двадцать минут. Завтрак тоже прошёл в молчании — майор старательно отслеживал реакцию Шисса на двух новых официанток — молодых, с выдающимися, гм, достоинствами — тот же, мысленно усмехаясь (никогда ещё его не пытались завербовать таким способом), раздумывал, стоит в очередной раз ткнуть аборигена лицом в грязь или не стоит. Решив в конце концов, что всё же не стоит (опять Палехова привлекут, а ему долечиваться надо), Хор допил чай и посмотрел на Петрова, вопросительно приподняв бровь.

— Хоргах, а вы не хотели бы посмотреть нашу столицу? — неожиданно предложил тот. — Всё равно погода нелётная.

Приподнявшееся было настроение Хора ухнуло вниз. Он как-то забыл о том, что здешняя летающая техника зависит от погоды. Как и о том, что в зоне контакта наступила осень. Не то чтобы Хору так уж хотелось повоевать, однако это был хороший повод уклониться от разговоров с местными.

— Что, совсем уж нелётная? — на всякий случай уточнил он.

— Высота облачности шестьдесят метров. Нижнего края. Взлететь-то можно, а вот садиться… — Петров вздохнул. — Слушайте, Хоргах! — встрепенулся он. — А вы можете слетать на разведку погоды?

— А смысл? — хмыкнул Шисс.

— Н-ну-у… Возможно, над целями небо чистое. Тогда мы нашли бы несколько опытных экипажей и…

— Майор, если вы найдёте несколько опытных экипажей, я обеспечу им возможность нанести удар, даже если небо над целью… грязное?

— Облачное, — поправил Петров. — Затянуто облаками. Но как?!

— Если у них будет связь, то очень просто, — оскалился Шисс, демонстрируя клыки. — Если связи не будет, то немного сложнее…

— И-и… раз! — в обычно бархатистом голосе Кири отчётливо слышался лязг металла. — И-и… два!.. И-и… три!

Услышав команду, штурман соответствующей машины, исполнявший заодно обязанности оператора вооружения, отсчитывал две местных секунды и на третьей нажимал на кнопку сброса. А дальше работала баллистика.

— Ноль-два-ноль три-ноль-восемь, — приказала в эфир Кири, и отбомбившиеся машины начали поворот вправо на курс триста восемь градусов, заодно перестраиваясь из левого пеленга в привычный клин.

Внизу, под толстым слоем облаков, наконец-то достигшие земли семена гнева прорастали пышными кустами. И не только они — похоже, в некоторых из транспортных модулей, которые в этом мире передвигались по дорогам из металлических балок, дремали в ожидании своего часа их дальние родичи. И сейчас…

— Шеф, — голос компьютера сбил Хора с эпического настроя, — вы ещё долго любоваться планируете?

— А что? Тебе не нравится? — Хоргах оторвался от созерцания картины локального Армагеддона на тактическом экране. Пусть и лишённой красок, выполненной исключительно оттенками серого, но всё равно захватывающей.

— У меня нет чувства прекрасного, шеф. А данных о результатах работы вполне достаточно.

— Плохо, что нет, и хорошо, что достаточно. А ещё что-нибудь у тебя есть, кроме данных?

— Чувство времени, шеф, — в голосе компьютера сквозило ехидство.

— В каком смысле? — не понял Шисс. — Мы куда-то опаздываем?

— А как насчёт ещё одного рейса? Тут неподалёку аэродром есть, наверняка противник его использует. А, шеф?

Кроме прочего в Школе учили ещё и быстро принимать решения, так что Хор долго не раздумывал:

— Кири, канал Первого.

— Принято.

— Обеспечь качество приёма и передачи.

— Принято.

Шисс мысленно вдавил кнопку включения связи.

— Первый, ответьте Охотнику.

Абонент отозвался почти сразу:

— Слу…, Пер…

— Первый, как меня слышно?

— Охот…к…шу пл…хо.

— Первый, как слышите?

— Охотник, на четвёрку.

— Первый, прошу точки.

— Охотник, записывайте: ноль-один ноль-восемь-ноль. Ноль-два ноль-шесть-ноль. Ноль-три один-два-ноль. Ноль-четыре один-ноль-ноль. Два-пять два-ноль-ноль. Один-шесть…

Коды связи с подопечными и с базовым аэродромом составил сам Шисс незадолго до вылета. Примитивные до невозможности, они тем не менее могли заставить противника поломать голову, если тот перехватит переговоры. Первая цифра означала состояние полосы от хорошего (ноль) до аварийного (два), вторая — номер аэродрома, три последние — высоту нижнего края облачности в местных метрах. Зачем это было нужно? А просто так. Ради порядка. Того самого, которого у союзников, увы, не наблюдалось.

— Охотник принял. Прошу полный груз на ноль-три.

На том конце возникла заминка, поскольку в таблице кодов этого не было. Но наконец местные сообразили, что от них требуется.

— Охотник — Первому.

— Охотник на связи.

— На ноль-три груза нет, есть на ноль-четыре.

— Принято. Только дайте там пинка, чтобы шевелились быстрее. Время идёт.

— Сделаем, Охотник, — Первый явно развеселился. — Что-нибудь ещё?

— Пока всё. Конец связи.

Отключив связь, Хор объяснил компьютеру задачу, после чего, заложив руки за голову и пошевелив плечами, довольно усмехнулся: «Я вас научу Родину любить!» Это высказывание он услышал уже здесь и запомнил. Оно удивительно походило на любимое присловье одного немолодого сержанта из батальона охраны базы: «Вы у меня научитесь любить Империю!» Обычно «любить Империю» учились те, кто, стоя в карауле, прозевал возвращение на территорию базы самовольщиков. Но то — дома, а здесь…

Хор не понимал, почему в разгар боёв штурмовики делают только один вылет в день. Даже те, которые не получили повреждений. Как такое возможно?..

Впрочем, это проблема местных. Их мир, их война, их жизни. Сам Хор может только подсказать. Ну и чуть-чуть помочь. Дать пинка в нужном направлении, как выразился кто-то из Старших. Н-да…

Кстати о пинке!

— Кири, пока летим, надо кое-что сделать…

Петров ждал возле ангара. Хмурый и явно злой. Судя по всему, он уже знал, как Хор заставил шевелиться аэродромные службы на промежуточной точке, и собирался высказать претензии по этому поводу.

Хотя нет, вряд ли. Скорее, получил нагоняй за то, что пинать разгильдяев пришлось Шиссу. Наверняка ведь кто-то нажаловался. Или (Хор вспомнил задумчивый взгляд тамошнего особиста) доложил. Что, строго говоря, одно и то же. В смысле последствий для некоторых. Причём Хоргах Шисс в число этих некоторых не входит. Скорее всего.

— Как слетали? — встретил его вопросом Петров.

— Удачно, — хмыкнул Шисс. — Результаты записаны, можно посмотреть.

— Тогда нам лучше пройти в штаб, — старательно выдерживая нейтральный тон, предложил майор.

Штаб размещался в том же строении, что и диспетчерская, на первом этаже и отличался от уже виденных Хором штабов этого мира большей… ухоженностью, что ли? Во всяком случае тот кабинет, куда его привёл Петров. Стёкла в окнах, абажуры на светильниках, мебель в приличном состоянии… Портрет здешнего правителя на стене. Н-да…

Желающих посмотреть записи налётов собралось аж пятеро, не считая Петрова. Причём один, такой же хмурый, как и майор, судя по поведению окружающих, относился к местному старшему командованию. Полковник Кочкин, как его представили. Этот полковник явно мечтал сказать Шиссу несколько хороших слов, однако вынужден был сдерживаться…

Просмотр несколько затянулся. Местные, узнав, что можно не только остановить воспроизведение, но и увеличить ту или иную часть картинки, продемонстрировали незаурядный энтузиазм в определении понесённого противником урона. Шисс их понимал: когда дела идут отвратительно, поневоле попытаешься отыскать в окружающей тьме хоть что-нибудь светлое. И иногда это даже удаётся. Как сейчас, например. И можно похвастаться перед начальством успехами. На общем фоне. Вот только с учётом того же общего фона эти успехи…

Н-да…

С другой стороны, большая Победа складывается как раз из таких вот маленьких побед. И начинается с них. А ещё — с осознания, что врага можно бить.

Глядя на довольные лица, Хоргах вспомнил Ронгр, мысленно вздохнул и решил не объяснять, что разгромленная станция, конечно, доставит противнику неудобства, но вряд ли серьёзные. Остынут немного — сами поймут. Заодно поймут, что и те три эскадрильи — одна штурмовая и две истребительные — не уничтожены, а скорее всего просто на какое-то время выведены из строя, потому что лётный состав вряд ли пострадал, а технику перебросить…

Что не всё так просто и радость местных имеет под собой серьёзные основания, Шисс узнал на следующий день. С утра. Когда проснулся и обнаружил, что с неба опять льёт. А чуть позже, по пути в столовую, и Петров подтвердил: «Самое меньшее — на неделю. Так что хрен германцам, а не наступление. Не те у нас дороги».

— Победим врага разгильдяйством! — ехидно прокомментировала через наушник Кири, заставив Хора хмыкнуть.

Майор, принявший это хмыканье на свой счёт, нахмурился:

— У нас тяжёлое положение, Хоргах. Нужно много и сразу. До всего руки просто не доходят.

— Прежде всего, майор, — Шисс остановился и повернулся к Петрову, — у вас нет порядка. А порядка у вас нет, — добавил он, не давая собеседнику возразить, — потому что нет силы, способной его навести и поддерживать.

Некоторое время они шли молча, потом Петров спросил:

— Почему вы сделали такой вывод?

Хор фыркнул:

— А как прикажете понимать положение, когда рядом с командиром подразделения присутствует комиссар, который главнее командира, а рядом с ними — особист, который главнее обоих? Или когда, например, вы, майор, носите знаки различия полковника?

— Про особиста — это вам Коропец сказал? — поинтересовался Петров после недолгого молчания.

Шисс кивнул и уточнил:

— Объяснил жестами. В прошлый визит я ещё не знал вашего языка.

— Хм, возможно, вы просто неправильно его поняли?

— Командир, — Хор поднял ладонь к поясу, — комиссар, — ладонь переместилась на уровень груди, — особист, — ладонь замерла у подбородка. — Вы можете истолковать эти жесты как-то иначе?

Прошло больше минуты, прежде чем Петров задумчиво проговорил:

— Вероятнее всего, лейтенант Коропец имел в виду контакт с вами. В этом случае его полномочия действительно были самыми большими.

— Предположим, — кивнул Шисс, — но остаются ещё комиссары.

— Это вынужденная мера…

— …вызванная тем, что вы не доверяете своим военачальникам.

Взгляд Петрова стал колючим и злым. Майор открыл было рот, однако ничего не сказал и отвернулся, явно заставляя себя успокоиться. Хор же старательно принялся вспоминать, что знал о различных вариантах общественного устройства и их признаках. Особого смысла в этом не было, тем более что контакт планировался непродолжительным, однако интересно.

Тренированная память не подвела. В истории и правда хватало примеров, когда для контроля военачальников к ним приставляли комиссаров. Это случалось либо в насквозь религиозных обществах, либо…

— Майор, а у вас некоторое время назад переворота не было? В смысле, насильственной смены власти?

— Революция, — буркнул Петров. — Двадцать три года назад у нас была революция.

— И кто теперь правит?

— Народ. У нас правит народ.

Это было сказано с таким вызовом, что Шисс не удержался и хмыкнул.

— А что? — взвился майор. — Не верите, что такое возможно?

— Почему же, — Хоргах уже начал жалеть, что пошёл на поводу у своего любопытства, — у нас тоже правит народ.

— В империи?!

Поглядев на вытянувшееся от удивления лицо майора, Хор усмехнулся и, открыв дверь вошёл в столовую.

За завтраком Петров вспомнил о своих служебных обязанностях и опять следил, как гость реагирует на официанток, старательно демонстрирующих достоинства. Насколько это возможно в патриархально-скромных нарядах. Выглядело…

Нет, без тактического обруча оно, может, и смотрелось бы. Однако когда наводишь маркер на, скажем, левую грудь, и тут же появляется расстояние до неё, контур подсвечивается мигающей ярко-синей линией, рядом возникают значения температуры, предполагаемого объёма и массы. И то же самое выдаётся и для правой груди — уже без наведения — а Кири голосом сержанта заявляет: «Маловато, шеф. Вот, помнится, повариха у нас была…»

Н-да…

Вообще, чем дальше, тем больше крепла уверенность Хора, что к перепрограммированию компьютера приложила ручки любимая супруга. Не лично — у самой Раль таких талантов не было, но вот кого-нибудь уговорить… Для психолога — раз плюнуть. И не только из-за наличия профессиональных навыков, но и благодаря большому количеству друзей. А те и рады стараться. И то, что при этом приходится держаться в определённых рамках, энтузиазма исполнителей явно не уменьшает. Как бы даже не наоборот…

Вспомнив о жене, Шисс улыбнулся, и заметивший это Петров, посчитав улыбку гостя относящейся к как раз подошедшей к их столу девушке, поспешил развить «успех»:

— Танечка, а можно мне ещё чайку?

— Сейчас принесу, товарищ майор, — Танечка, рыжеволосое кареглазое создание на вид двадцати трёх лет отроду, в повадках которого то и дело проскакивали признаки специальной подготовки, приподняла уголки губ не показывая зубов (успели выдрессировать!) и удалилась в направлении кухни.

Хор покосился в её сторону, обозначая интерес к плавно покачивающимся умеренно пышным бёдрам («Нормальная задница, шеф. Но вот, помнится, у нашей фельдшерицы…»), и повернулся к Петрову:

— Что там с полётами на сегодня, майор?

— И хочется, и колется, — вздохнул тот.

— Это как?

Петров поморщился:

— Разрешения на полёты не дают. Хотя и люди согласны — это те экипажи, что вчера были — и заявки есть. Рисковать не хотят.

— А вчера?

— А вчера погода лучше была.

Шисс кивнул: всё понятно. Желающих нести ответственность за возможные аварии не нашлось. Сам Петров тоже не желал использовать власть и давить на авиационное начальство. Или ему запретили. Или он собирается провернуть очередную махинацию. Или…

— Хоргах, может, всё же съездим, посмотрите нашу столицу, пока возможность есть?

— Нет возможности, майор, — вздохнул Шисс.

— Почему?

— Потому что дальность действия тактической связи при благоприятных условиях не превышает двух тысяч метров. А как только связь прервётся, машина подаст сигнал тревоги и очень быстро здесь появятся штурмовики и начнут стрелять во всё, что движется или просто покажется подозрительным.

— А…

— А меня упакуют в капсулу и не выпустят, пока не проверят от кончиков волос на голове до кончиков ногтей на ногах.

— Зачем?

— Скорее, почему, — усмехнулся Хор. — Потому что существует множество способов… э-э-э… взять человека под управление. И проверять будут, не нахожусь ли я под чьим-то управлением.

— А потом? Когда проверят?

— Зависит от результатов проверки, — теперь усмешка была грустной. — Если ничего не найдут, меня будет ждать очень неприятная беседа.

В разговоре возникла пауза, и официантка, явно наблюдавшая из кухни, воспользовалась ею, чтобы принести Петрову заказанный им чай. А заодно и Шиссу. Поблагодарив девушку кивком, Хор принялся разглядывать задумавшегося майора и одновременно размышлять, зачем тому понадобилось вытаскивать гостя в столицу. Причём настойчиво — уже два раза предлагал. Дать возможность полюбоваться шедеврами местной архитектуры? Не смешно. Даже простой, как здешний штык, капитан Палехов вряд ли стал бы тратить время на прогулки, а уж старший офицер СБ… Не той породы зверёк, как говорится. Другими словами, что-то на эту прогулку запланировано. Что-то этакое. Например, личное знакомство с кем-то из высшего начальства. Совершенно случайное, само собой. Мол, всё равно мимо едем, почему бы и не заглянуть? Не к начальству, на место службы. А там…

Ерунда какая-то. Что мешает майору сказать об этом честно? Какие-то местные представления о правилах приличия? О статусе? Чьём, интересно? Кроме того, начальник может оказаться занят, и что тогда?..

Шисс представил себя послушно ожидающим, когда же его соизволят принять, и мысленно фыркнул: уж чего-чего, а такого аборигены точно не дождутся. И они наверняка сами это понимают. Тогда что? Не начальство, а кто-то, чьё появление на аэродроме затруднительно организовать или замотивировать и с кем Хора можно якобы случайно познакомить при осмотре достопримечательностей?

Вот это уже больше походило на правду. Но оставался ещё один вариант: что-то хотят показать ему. Что-то этакое, не относящееся к красотам архитектуры и…

«Проснулся» Петров:

— Хоргах, вы говорили, что вам нужно установить какое-то оборудование в нашем мире?

— Опорные маяки. Их уже устанавливают.

— То есть вы?..

— Побуду пока с вами, — Шисс усмехнулся: — Если не прогоните.

— Не прогоним, — без тени улыбки покачал головой майор. — Правда вот, — он пожевал губу, — с полётами сейчас… сложно. Нет, вы, конечно, летать можете, но вот наши люди… Да и гитлеровцы…

Хор пожал плечами: нет так нет. Свою задачу он выполнил, репутацию заработал. Не себе. Необычным чёрным машинам со странными опознавательными знаками. Правда, союзнички наверняка объявят их результатами собственных разработок — чтобы соседей успокоить — но эта легенда вряд ли продержится достаточно долго. Да и потом, Дому-то какая разница?

А что касается полётов… В конце концов можно и просто так прогуляться. Например, на северо-запад. Там предположительно находится ещё один крупный город местных. Предположительно — потому что те двое, которых в прошлый визит «выпотрошила» Старшая, имели о своём мире крайне смутное представление. Н-да…

Впрочем, в Империи среди граждан второй и третьей категории дела, увы, ненамного лучше. Об этом ещё в Школе говорили. И не потому, что их не учат. Нет. Потому что они не хотят учиться. Правда, Хор, пока не попал в Дом, масштабов этого бедствия не представлял. Но вот когда попал… Ещё раз — н-да…

Интересно, у союзников тоже такая проблема? Наверняка. Просто они пока её не осознали — не тот уровень развития общества. Хотя кто их знает?…

— Хоргах, вы сказали, что у вас правит народ. Но как такое может быть? У вас ведь империя?..

На северо-запад Шисс всё же полетел. Ближе к полудню, когда Петров умчался к начальству докладывать о результатах очередной беседы. Поглядев вслед увозящей майора таратайке, Хор с чувством выполненного долга занялся своими делами. Благо оставшиеся на аэродроме аборигены никак этому не препятствовали.

Город обнаружился там, где и предполагалось — менее чем в часе полёта. И тоже затянут тучами. Правда, тут местные всё же летали — и противники, и союзники. Первые пытались прорваться к городу, вторые — им помешать. И у тех, и у других выходило не очень. Обе стороны настолько увлеклись друг другом, что на появление Шисса не обратили внимания или даже просто не заметили. Тот в свою очередь решил пока не мешать им развлекаться и сходу атаковал пару хищников, державшихся немного в стороне и выше от свалки. «Охотники-любители», как их обозвал Хор, даже дёрнуться не успели, не говоря уже об уклонении, и один за другим понеслись вниз, к укрытой толстым слоем облаков земле. Сперва ведомый, а за ним, спустя несколько мгновений, и ведущий. Вот теперь можно было заняться и основной группой.

Там ситуация складывалась не в пользу союзников. Им просто не хватало сил, чтобы, связав боем прикрытие, заняться бомбардировщиками. Нет, время от времени то одному, то другому удавалось прорваться к тяжеловозам, но вот толку от этого…

При практически полном отсутствии координации действий — компьютер сообщил, что в здешнем эфире слышны только переговоры противника — дело безнадёжное.

«И опасное», — хмыкнул Хоргах, наблюдая, как один из союзников валится на крыло и уходит вниз, таща за собой дымный шлейф. Пора было вмешиваться, не то при соотношении сил четверо против восьми (это считая только истребители) от «своих» скоро совсем никого не останется.

Дальше всё шло, как и предполагалось. Шисс вломился в свалку, как ларг в стадо хусов, сходу свалив один из истребителей противника и разнеся на куски его ведущего, увлёкшегося атакой. Потом под транслируемые компьютером панические вопли: «Der schwarze DДmon! Der schwarze DДmon! [3]Der schwarze DДmon (нем.)  — Чёрный демон.
» — догнал третьего и…

…всё кончилось. В смысле, истребители противника разлетелись кто куда, ныряя в облака. Бомбардировщики тоже предпочли сбросить груз и развернуться в сторону дома. Их, правда, клевали союзники, но именно что клевали. Даже без компьютерного анализа Хор мог сказать, что вот именно этим машинам не хватает мощности залпа. Очень не хватает. И если против равного противника они ещё как-то вытягивают, то против значительно более тяжёлого…

Н-да. С учётом уже известного выходило, что союзники либо вообще к войне не готовились, либо готовились неправильно. И немного подумав, Шисс решил, что имеет место именно второй вариант, благо он являлся обычным и для самой Империи, и для её соседей. Сплошь и рядом — что-то не смогли узнать, что-то не сочли важным, что-то на потом отложили… Итог — спешная разработка нового вооружения под нецензурные комментарии тех, кому за просчёты начальства приходилось платить собственной кровью…

Тем временем бомбардировщики, убедившись, что страшный Чёрный Демон атаковать их вроде как не собирается, снова начали сбиваться в плотный строй, сердито отплёвываясь от наседающей мелочи. И довольно успешно отплёвывались — один из союзников вывалился из боя и неуверенно покачиваясь направился куда-то в сторону. Оставшиеся трое заметно увеличили напор, и к тому времени, когда противник нырнул в облака, всё же сумели «уронить» две машины и ещё одну неплохо потрепать.

Собственно, на этом всё и закончилось. На тактическом экране красные метки шустро удалялись общим направлением на юго-запад, кто-то неопознанный суетился на севере почти на пределе дальности обнаружения, а рядом…

Посмотрев на союзников, закончивших бестолково кружить и теперь решительно направлявшихся в его сторону, Шисс развернул машину и полетел обратно.

Обедал Хор в одиночестве: Петров уехал, остальные же успели посетить столовую раньше и сейчас курили, о чём-то оживлённо споря. Официантка Танечка шустро накрыла на стол и постреливала глазками от окна раздачи, ожидая хотя бы намёка на попытку более тесного знакомства.

«Извини, красавица, вариантов нет», — мысленно хмыкнул Хоргах, старательно сохраняя на лице обычное каменное выражение. Даже не будь он женат, десять раз подумал бы, прежде чем заводить отношения с представительницей чужой секретной службы — слишком уж дорого это может обойтись.

Неторопливо, но и не затягивая прикончив сначала суп, потом кашу из какого-то злака с жареным куском рыбы и запив всё отваром местных… фруктов, наверное?.. Хор встал, лёгким поклоном поблагодарил работников столовой и вышел.

Снаружи его ждали. Та самая группа спорщиков, успевшая, по-видимому, прийти к какому-то решению. Стоило Шиссу появиться в дверях, как от этой группы отделились двое (Хор их знал — командир и начальник штаба полка штурмовиков) и направились к нему.

— Здравия желаю, товарищ Хоргах, — козырнул комполка. — Разрешите обратиться?

— Здравствуйте, товарищ подполковник, — несколько удивлённый таким обращением Шисс решил всё же подыграть местному. — Слушаю вас.

— Товарищ Хоргах, а вы можете заводить самолёт на посадку так же, как выводили на бомбометание?

Хор хмыкнул, покосился на подобравшихся поближе остальных офицеров, чуть ли не буквально навостривших уши. Заметил среди них явно недовольного безопасника (доложить не успел?) и перевёл взгляд на командира полка:

— Накажут ведь. Вас.

— Зато если получится, можно будет летать.

— Победителей не судят, товарищ Хоргах, — добавил начальник штаба.

«Судят, ещё как судят!» — подумал Шисс, однако вслух сказал совсем другое:

— Одна машина. Без груза. Без экипажа. С половинной заправкой. Пилота с картой ко мне на инструктаж.

— Ещё нужен радист, товарищ Хоргах, — поправил начальник штаба, — связь обеспечивать…

Появившийся на следующее утро Петров поприветствовал Хора кивком, не проронив ни слова пронаблюдал за разминкой и молчал всю дорогу до столовой. И только когда они уже почти дошли, наконец-то заговорил:

— Знаете, Хоргах, я считал вас несколько более… м-м-м…

— Разумным, — подсказал Шисс, мысленно усмехаясь.

— Н-ну-у… — Петров отвёл глаза. — Если хотите, можно и так сказать.

— Как у вас говорят… Вставили фитиль?

— Только не говорите, что вас совесть замучила, — буркнул майор, открывая дверь и входя внутрь.

Хмыкнув, Хор последовал за ним. Угрызений совести он не испытывал: все полёты — сначала с каждым из трёх экипажей по отдельности, а потом с группой — прошли успешно. Кроме того, инициатива принадлежала союзникам. Целиком и полностью. Н-да…

А фитили… А что фитили? В армии их сплошь и рядом просто так вставляют. Для профилактики. И не только в здешней.

— И всё же, Хоргах…

После завтрака явно выполняющий распоряжение начальства Петров продолжил попытки достучаться до совести подопечного, хотя, похоже, сам не верил в успех этого занятия. Во всяком случае энтузиазм в его голосе отсутствовал напрочь. Однако приказы надо выполнять, вот и…

Шисс в свою очередь делал вид, что внимательно слушает, а сам в это время размышлял о старшем аэродромном начальстве, с которым обычно виделся на завтраке. И в частности о том, что командир полка штурмовиков почему-то отсутствовал. Вызвали в штаб? Наверняка. Надерут загривок? С высокой вероятностью…

— Шеф, вы ещё с нами? — вывел Хора из задумчивости ехидный голосок Кири.

— Что случилось? — он повернул голову и встретился взглядом с Петровым.

— Хоргах, вы меня вообще слушаете? — с подозрением спросил майор.

Шисс потёр щеку и честно признался:

— Нет.

Явно не привыкший к такой откровенности Петров поперхнулся папиросным дымом и уставился на Хора круглыми от удивления глазами. Ему потребовалась целая минута, чтобы поверить, что собеседник не шутит. А когда это наконец удалось, Шисс его добил:

— Лучше скажите, вылет будет?

Увы, долго наслаждаться сменой выражений на стремительно багровеющей физиономии безопасника не удалось. Сзади послышалось: «Товарищ Хоргах!» — и подбежавший боец, козырнув, сообщил:

— Товарищ Хоргах! Вас товарищ подполковник просит в штаб подойти!

Кивком подтвердив, что услышал и понял, Хор повернулся к Петрову:

— Ну что, майор, кажется, что-то прояснилось? Пойдёмте?

Что такое имперский исследовательский катер? По сути — обычный десантный скотовоз, только напичканный дополнительным оборудованием и с другими опознавательными знаками.

Другое дело — исследовательские катера Дома. Для начала — их проектировали с чистого листа, без оглядки на существующие модели и каноны. Результат — Хор посмотрел вправо, где в пятистах метрах на этой же высоте плыл матово-чёрный монстр — способен был довести до сердечного приступа любого обитателя этого мира. А если бы оный обитатель ещё и внутрь заглянул…

Хотя кто его туда пустит? Мур?..

Вообще-то может. В теории. Всё же исследователь. Решит, что для полноты картины ему требуется близкое знакомство с аборигенами, и…

Хоргах представил реакцию на добродушный оскал сначала майора Петрова, а потом и официанток-безопасниц. Картина получалась… забавная, и Шисс на минуту пожалел, что её не увидит — напарник решил не приземляться на «родном» аэродроме Хора. Так, сделает над ним пару кругов, повисит немного и полетит дальше. Оставив местное население подбирать отпавшие челюсти и собирать опросные листы — кто что успел разглядеть. Уж в последнем сомневаться не приходилось — как только закончился период активных расспросов, на аэродром началось настоящее паломничество особей, называемых Петровым авиаконструкторами. Побродив с задумчивыми лицами вокруг выгоняемого специально ради них из ангара «охотника», эти особи просили выпустить закрылки и предкрылки, пошевелить рулями, элеронами и аэродинамическими плоскостями (попросить пошевелить соплами прямоточников не догадался ни один), затем выражали желание осмотреть машину поближе, получали отказ и с тяжёлыми вздохами отправлялись восвояси.

Все, кроме одного. Хор даже запомнил его имя — Яковлев. Этот Яковлев сначала попытался надавить на майора, ссылаясь на «приказ самого товарища Сталина», потом, не добившись успеха, нагло сунулся к машине и закономерно получил от защиты. Поднявшись с земли и отряхнувшись, он наконец-то убрался, пригрозив напоследок нажаловаться «товарищу Сталину».

Поглядев ему вслед, Петров с тяжёлым вздохом повернулся к выбравшемуся из кабины Шиссу:

«Вредный вы, товарищ Хоргах. Это, между прочим, один из лучших наших авиаконструкторов. Истребители проектирует».

«Это не те ли, которые с трёх заходов вражеский штурмовик свалить не способны?» — приподнял брови Хор.

Вместо ответа майор только ещё раз тяжело вздохнул…

Товарищем Шисса безопасник называл со времени авантюры со штурмовиками. Точнее, с совещания в штабе, когда решали, какую из накопившихся заявок следует выполнять в первую очередь. Вопрос на самом деле был очень важным: требовалось доказать начальству, что оно не ошиблось, дав разрешение на вылеты. То есть цель должна иметь серьёзную ПВО, преодолеть которую в обычных условиях либо невозможно, либо стоило бы больших потерь. Вторым требованием были размеры цели: три машины — это не эскадрилья, большую площадь не накроют. Вот в процессе обсуждения Петров вдруг и ляпнул: «Товарищ Хоргах!» И только потом, судя по лицу, сообразил…

Впрочем, никто из присутствующих не обратил на эту оговорку внимания, и на следующий день успокоившийся (а может, и получивший одобрение начальства) майор уже уверенно обратился к Шиссу: «Товарищ!»

— Шеф, пять минут до перестроения, — напомнила Кири.

— Принял, — отозвался Хоргах, выныривая из размышлений. Зелёная пунктирная линия на тактическом экране, обозначавшая курс, чуть впереди изгибалась влево и в конце упиралась в значок цели.

Цель — ничем не примечательный маленький разъезд на железной дороге — считалась третьестепенной до вчерашнего вечера, когда союзники получили сообщение от своей разведки, что туда прибыли несколько эшелонов противника и собираются разгружаться. И штурмовики получили приказ уничтожить её любой ценой. Об опасности полётов в таких условиях вышестоящее начальство, похоже, предпочло забыть. Впрочем, Шисс удивился бы, окажись иначе: война на то и война.

Однако вылет штурмовиков всё же отложили на раннее утро. Во-первых, потому что при таких погодных условиях ночные полёты становились слишком уж опасными (Хоргах, знавший об оборудовании машин союзников только то, что оно крайне примитивно, с этим согласился). Во-вторых, потому что противник, оказывается, по ночам предпочитал спать, а следовательно ни о какой разгрузке прибывших эшелонов речи не шло. Недоверчиво хмыкнув, Хор отпраился на разведку и меньше чем через час хмыкнул снова, но уже озадаченно: какой-либо активной деятельности на разъезде не велось. Похоже, странные взгляды на ведение войны были присущи не только союзникам.

Как бы то ни было, схема атаки была рассчитана (с помощью Кири), доведена до экипажей, машины подготовлены к вылету и сегодня через несколько минут после рассвета уже выстраивались привычным клином, направляясь к месту работы. Само собой, не обошлось без напутственного слова комиссара перед взлётом, но Хоргах его не слушал — не интересно.

— Пять минут до цели, — сообщил компьютер.

— Принял, — подтвердил Шисс, выждал тридцать секунд и скомандовал: — Работаем!

— Плюс четыре! — лязгнула в эфир Кири.

Третий штурмовик, шедший выше остальных и с заметным отставанием, добавил мощности двигателям и начал постепенно наращивать скорость. Он нёс зажигательные бомбы, которые требовалось распределить по всей площади цели. По возможности. Сам Шисс считал, что толку от этого будет мало, однако спорить с союзниками и что-то доказывать не стал: любая цивилизация должна нарабатывать собственный опыт. В том числе — совершая ошибки. И потом — а вдруг? Вдруг в эшелонах окажется достаточное количество легковоспламеняющихся и горючих материалов?..

— Плюс два!

Операторы вооружения открывали бомболюки и отключали предохранительные системы (если, конечно, таковые имелись).

— Плюс один!

Минута до цели. Полная готовность.

— И-и… р-раз!..

— А неплохо получилось, — с бокового экрана весело скалился напарник. — Даже удивительно. Всё же не такие аборигены бестолковые, как кажется.

— Хм-м?.. — промычал Шисс, не отрываясь от тактического экрана.

— Да не пялься ты в свою убогую гляделку! — изобразил возмущение Мур. — Я тебе потом свою запись скину. Как закончу. В цвете, в мельчайших подробностях, в нескольких диапазонах… А вообще, ты бы ещё раз сюда слетал. А то как-то оно… неэстетично.

— Сам вижу, — буркнул Хоргах, гадая, получится у него уговорить начальство штурмовиков разрешить сегодня ещё один вылет. Или же оное начальство сочтёт приказ командования выполненным?

— А ты их пни! — продолжал веселиться горо. — Скажи, что через три дня, не считая сегодняшнего, уходишь.

— Почему через три? — Шисс наконец оторвался от созерцания картины разрушений и посмотрел на напарника.

— А всё, — хмыкнул тот. — Оборудование установлено, первичная информация собрана, последний из реакторов выйдет на режим через шестьдесят часов… Даже уже меньше. Да…

— Хм…

— Хмыкай не хмыкай, Хор, а мир этот слишком уж неудобный. И слишком уж беспокойный. И как бы в ближайшие годы не стал ещё и слишком грязным, — из голоса Мура исчезла даже тень весёлости. Его раса когда-то ухитрилась развязать в своём родном мире последовательно несколько войн с применением оружия, основанного на делении тяжёлых ядер. И кто знает, выжил бы там хоть кто-нибудь, если б не вмешательство Старших.

— Уже делают? — осторожно поинтересовался Шисс.

— А Бездна их знает, — вздохнул напарник. — Но если ещё не делают, то это ненадолго.

Они всё же слетали к тому разъезду ещё раз, только второму экипажу машину поменяли — на «родной» один из двигателей грелся. В остальном же даже уговаривать не пришлось — хватило сделанной Муром записи, на которой чётко было видно, что не меньше трети транспортных модулей уцелело.

— Вот что пинок животворящий делает! — прокомментировала такое быстрое согласие Кири, заставив Хора размышлять, где она ухитрилась подхватить это выражение. Вроде бы на родной базе ничего подобного не употребляли. В ответ на прямой вопрос она заюлила:

— Ну, ше-эф! Ску-учно! А эти аборигены такие забавные-э…

Мысленно сплюнув, Хоргах дал себе слово по возвращении на базу найти подробное описание бортового компьютера, а заодно и всех установленных на него программ.

Да. По возвращении. До которого — ещё три дня с лишним.

Второй вылет отличался от первого только тем, что все три штурмовика несли одинаковый груз и выводить на индивидуальную позицию тоже пришлось всех троих. В соответствии с данными доразведки, проведённой Хором. Ну и ещё — жалкое подобие заградительного огня. Всё же противник умел делать выводы, организовал радиоперехват, и стоило Кири дать в эфир отсчёт, как через минуту покрывало облаков пробили дымные трассы, а на тысячу метров выше стали вспухать чёрные клубы разрывов.

Вообще-то Шисс уже пару дней ожидал чего-то подобного и потому не удивился. Просто поставил себе в памяти метку предупредить союзников, что лёгкая жизнь подходит к концу. Хотя, конечно, она и так к нему подходит…

О том, что скоро их покинет, Хор сказал союзникам сразу после окончания разбора результатов вылета. Сообщил он им об этом совершенно спокойно, и его слова были восприняты тоже без каких-либо эмоций.

— Отзывают? — только и спросил командир полка штурмовиков. И, получив подтверждение, лишь молча кивнул.

Другие участники совещания тоже отреагировали сдержанно: люди военные, что такое приказ, понимают прекрасно.

Петров тоже ничего не сказал.

«Отыгрался» безопасник на следующий день. Появившись после полудня, когда Шисс уже вернулся с вылета, Петров принялся допрашивать его о катере, о причинах, почему напарник не пожелал вступать в контакт, а под конец — как в Империи относятся к иностранным наградам.

На первую часть Хор постарался ответить достаточно подробно, хотя и сам не знал многого. На вторую — отшутился: мол, чтобы общаться с этим юмористом, необходимо сначала пройти серьёзную подготовку, иначе неизбежны сердечные приступы. А вот последний вопрос заставил его скривиться.

Глядя в перекосившееся лицо Шисса, Петров поспешил уточнить:

— Товарищ Хоргах, мы понимаем, что при имеющейся разнице между нашими уровнями награждать вас за сбитые самолёты противника было бы по меньшей мере некрасиво. Но мы оцениваем вашу помощь совсем по-другому. Вы знаете, что после того, как вы уничтожили ночью всю группу вражеских бомбардировщиков, на Москву не было совершено ни одного налёта? Ни од-но-го, товарищ Хоргах! А до этого такие налёты совершались с завидной регулярностью. А каждый такой налёт — это не просто долгое сидение в убежищах. Это и погибшие, и пожары, и просто разрушенные здания, которые имеют очень большую историческую и культурную ценность…

— Даже с учётом этих обстоятельств, майор, — вклинился Шисс, воспользовавшись небольшой паузой.

Некоторое время Петров продолжал вглядываться в его лицо, после чего вздохнул:

— Жаль. Но думаю, наше правительство поймёт вашу позицию.

— Надеюсь на это, — кивнул Хор.

— Тогда… — безопасник помялся, но потом решительно тряхнул головой: — Тогда, товарищ Хоргах, надеюсь, вы не откажетесь принять принять от нас небольшой подарок? На память?..

— Н-да, — пробормотал Мур, досмотрев запись. — Хотя, конечно, следовало ожидать. Не ты первый.

— И как поступали другие?

— По-разному, друг мой. По-разному… — горо помолчал. — Знаешь, есть цивилизации, которые такой отказ воспримут как смертельное оскорбление. Нет-нет, — поспешил он успокоить напрягшегося было Шисса, — та, с которой ты контактируешь, к таковым не относится. Во всяком случае предварительный анализ об этом говорит. И кстати, — напарник весело оскалился, — можешь не беспокоиться, что тебе в качестве подарка вручат раба. Или красивую самку.

— Вручат некрасивую? — фыркнул Шисс, невольно вспоминая одну из сотрудниц лётной столовой, явно страдающую избыточным весом.

— Н-ну-у… — задумчиво протянул Мур, — я бы вручил. Но, боюсь, у аборигенов не настолько хорошо с чувством юмора.

— Что радует, — буркнул Хоргах.

— Да не страдай ты раньше времени! — отмахнулся напарник. — Будет какое-нибудь местное оружие. Наверняка. А может, какая-нибудь безделушка вроде портрета правителя с его личной подписью. Вернёмся — отдашь его в музей Дома, в отдел курьёзов. Если, конечно, не решишь повесить у себя в спальне.

Тяжело вздохнув, Шисс покачал головой и собрался уже отключать связь, когда Мур спросил:

— Тебе в какое время забирать послезавтра?

— Ближе к заходу здешнего светила, — немного подумав, ответил Хоргах.

Секунду напарник смотрел на него непонятным взглядом, потом мигательные перепонки опустились и он нараспев продекламировал:

— Чёрный Охотник, уходящий в закат…

Нет. Не так. Вот:

А? Так лучше?..

В предпоследний день своего пребывания в этом мире Шисс много летал. Сначала — сопровождал штурмовики (это уже стало почти традицией). Затем, обеспечив их посадку, направился на северо-запад, к Ленинграду, распугав своим появлением немногочисленные самолёты противника и сбив одну лишь «раму», болтавшуюся на высоте около шести тысяч — не успела удрать. Хотя и очень старалась. Затем покружил там немного, игнорируя попытки истребителей союзников установить контакт. Один раз, обнаружив внизу нечто, классифицированное Кири, как древний боевой корабль, не утерпел, снизился и дважды облетел это творение местных инженеров. Очень аккуратно облетел — не слишком быстро, не слишком близко, не разворачиваясь к кораблю носом. Экипаж вёл себя настороженно, сопровождая «охотника» стволами лёгкой ПВО, но, к счастью, никто не выстрелил. Качнув им напоследок крыльями, Хор увёл машину круто вверх.

Оставалось ещё одно место, которое хотелось бы посетить. Небольшой городок почти строго на юг от аэродрома. Тула. По слухам, там сейчас шли напряжённые бои. Правда, по тем же слухам, погода в том районе была нелётная. Для аборигенов.

Слухи оправдались. Ни одной воздушной цели в районе Тула (Тулы?) не обнаружилось, и Шисс, мысленно пожав плечами (не слишком-то и хотелось) направился на базу. Настроение уже час, как переползло отметку «Хорошее», и хоть и медленно, но продолжало улучшаться. Причина лежала на поверхности: скоро домой. Домой. А там…

Что — там, Хор додумывать не стал. Одно из правил, вбитых на уровень рефлексов ещё в Школе: на выходе не мечтать. Не отвлекаться. Вообще не поддаваться сильным эмоциям. Иначе — пойдут ошибки. А ошибки — это смерть. И не только твоя, но и твоих товарищей. И хотя Шисс уже давно в отставке, но сейчас он всё равно на выходе. Так что — потом. После возвращения. А пока — полная сосредоточенность…

— Товарищи командиры!

Команда и последовавший за ней шум отодвигаемых стульев заставили Шисса сначала встрепенуться, а потом мысленно себя обругать — совсем расслабился!

Зал столовой, утром имевший обычный вид, сейчас больше напоминал если не ресторан, то уж какое-нибудь кафе точно. Столы были застелены ослепительно-белыми скатертями, столовые приборы выложены аккуратными рядами, кое-где даже стояли небольшие вазы с живыми цветами. И… люди. Офицеры в парадной форме, некоторые — с какими-то значками на груди (награды?). Хор разглядел даже членов экипажей тех штурмовиков, с которыми летал. Тоже успели переодеться в парадку…

И что бы это значило?..

— Проходите, товарищ Хоргах, не стесняйтесь!

Повернув голову вправо, Шисс увидел генерала Громадина, присутствовавшего при разборе результатов вылета. Улыбнувшись, генерал указал кивком в сторону стола, за которым обычно завтракали, обедали и ужинали старшие начальники базировавшихся на аэродроме подразделений и за которым определили место и самому Хору.

Когда все разместились, генерал скомандовал:

— Прошу садиться, — и сразу же: — Прошу налить, — сам он при этом остался стоять, а по залу засновали официантки, разнося источающие вкусные запахи тарелки.

Офицеры задвигались, наполняя рюмки водкой из стоявших на столах графинов. Сидевший слева от Шисса Петров собрался было налить и Хоргаху, однако тот покачал головой:

— Мне ещё лететь.

— А пить вовсе не обязательно, — пояснил майор. — Достаточно держать рюмку в руке во время тоста и потом просто поднести ко рту. Традиция.

Традиция… Традиция — это серьёзно. Пришлось кивнуть. А потом наблюдать, как Петров сначала налил Хору и себе водку, а потом в стоящие рядом с рюмками стаканы — розовой жидкости из большого кувшина.

— Компот. Здешняя повариха отличные компоты варит.

Вот с этим Шисс был согласен, как здесь говорили, целиком и полностью. Здешняя повариха (не та, которая толстая, та — помощница) готовить умела. И не только компот.

Между тем суета в зале улеглась, и генерал начал:

— Прошу внимания!.. Товарищи! Мы собрались сегодня…

Шисс отключился. Ещё одна общая черта если не всех, то подавляющего большинства гуманоидных цивилизаций — любовь к торжественным речам. По поводу и просто так. Как правило — малоинформативным. Отрывая людей от…

Пользуясь тем, что глаза скрыты тактическим обручем, Хор аккуратно посмотрел по сторонам и удивился: оратора слушали! Причём внимательно!

Увлёкшись обдумыванием причин столь странного отношения к тому, что давно должно было приесться хуже армейского пайка, Шисс едва не пропустил окончание речи.

— …поэтому я предлагаю выпить за товарища Хоргаха! — провозгласил генерал и потянулся своей рюмкой к нему.

Этот обычай Хор знал — довелось наблюдать. Поэтому не дожидаясь подсказки Петрова поднялся с места и протянул свою рюмку навстречу. Потом начали вставать офицеры, сидящие рядом. С ними тоже пришлось чокаться. Потом послышался характерный шум со стороны других столов (видеть их Шисс не мог, поскольку они находились за спиной)… Но, хвала Великому Космосу, там ограничились просто вставанием.

Наконец все снова сели (Петров не пил, сказав, что ему сегодня ещё на доклад к начальству. Окружающие восприняли его слова с пониманием), и генерал продолжил:

— Товарищи, ещё минуту внимания!.. К сожалению обычаи родины товарища Хоргаха не позволяют ему принять заслуженную правительственную награду…

Зал загудел, и генерал поднял руку в успокаивающем жесте:

— Тише, товарищи. У разных народов разные обычаи. И каждый обычай возник не на пустом месте. Поэтому давайте отнесёмся к этому без лишних эмоций… Так вот… Мы не можем вручить товарищу Хоргаху награду. Но. Мы можем попросить товарища Хоргаха принять на память небольшой подарок…

Приняв из рук подскочившего адъютанта длинный тёмно-коричневый футляр, генерал раскрыл его, вынул слегка изогнутый меч в лакированных чёрных ножнах и повернулся к Шиссу:

— Товарищ Хоргах, — Громадин рывком выдернул клинок до половины, — от имени нашего народа я прошу вас принять эту шашку на память о нашей встрече!

— Надеюсь, у неё не слишком большая историческая ценность, — негромко буркнул Шисс.

— Не беспокойтесь, товарищ Хоргах, — успокоил Петров и тут же добавил: — Достаточно будет просто сказать спасибо.

Едва заметным кивком подтвердив, что услышал, Шисс встал, с лёгким поклонам принял двумя руками меч («Шашку», — поправил он себя мысленно), внимательно осмотрел клинок и медленно вложил его в ножны. После чего повернулся к сидящим в зале офицерам и громко, так, чтобы услышали все, произнёс:

— Спасибо… товарищи!

Затем ещё раз поклонился и сел.

— Прошу налить! — скомандовал ждавший этого момента генерал.

Петров в ответ на вопросительный взгляд Хора пояснил:

— По приказу командования всем участникам боевых действий ежедневно выдаётся сто граммов водки. А ёмкость рюмки — двадцать пять граммов…

После второго тоста все наконец-то приступили к еде. Она, конечно, успела остыть, но немного, совсем немного и вкусовых качеств не потеряла. Очень высоких вкусовых качеств. Настолько, что у Шисса уже в который раз мелькнула мысль сманить здешнюю повариху. Мелькнула и пропала — что толку мечтать о несбыточном? Тем более что за одно только высказанное вслух пожелание союзники и прибить могут…

К концу торжественного обеда, завершившегося бесподобным ягодным пирогом и горячим чаем, Хору успели подарить ещё два сувенира — модели штурмовика и истребителя. От личного состава базирующихся на аэродроме штурмового и истребительного полков соответственно. Вручали, само собой, командиры.

Однако всё плохое когда-нибудь заканчивается, закончился и этот обед. Первым к выходу направился генерал, предложив старшим командирам подышать свежим воздухом. Следом — эти самые старшие командиры и Шисс с Петровым, а за ними и остальные. Большинство офицеров ринулись к курилке, явно не способной вместить всех желающих, а Хор с майором неторопливо зашагали к ангару с «охотником». Спешить было некуда, до отлёта оставалось около двух часов.

Там они ненадолго разделились. Хоргах отправился укладывать подарки в грузовой отсек, а безопасник устроился на скамейке у ворот ангара — её установили на второй день после начала дождей и даже козырёк повесили. Чтобы не капало.

Управившись, Шисс присоединился к Петрову, сев так, чтобы папиросный дым сносило в другую сторону. Так они сидели около четверти часа, прежде чем Хор негромко поинтересовался:

— Так о чём вы хотите спросить, майор?

— Вы что, мысли читаете?..

«…Теоретически — возможно. Практически — слишком неблагодарное дело, — дракон фыркнул, выпустив из ноздрей две струйки дыма. — Ты представляешь, какой беспорядок творится в мозгу любого разумного?»

«И у вас?» — иронично приподнял бровь Хоргах, за что тут же получил от невесты пинок под столом.

«А я не похож на разумного?» — судя по довольному оскалу, ящер веселился вовсю.

«Хороший вопрос, — Шисс потёр щеку. — Отвечать обязательно?»

«Как хочешь, — очередное фырканье. — А если серьёзно, тут многое зависит от того, что ты хочешь получить. Одно дело — связь с кем-то, кто против этой связи не возражает и формирует в мыслях чёткие образы. Другое — попытка понять, о чём думает кто-то посторонний. Для этого тебе придётся долго развивать свои ментальные способности. Для начала. А потом, попробовав, поймешь, что твоему мозгу не хватает быстродействия. Так что… Раль!»

«Да, Учитель?» — встрепенулась девушка.

«Прочти своему жениху несколько лекций по чтению неявных признаков. Ну, и практикой озаботься».

«Да, Учитель!»

«В этом мире мало невозможного, Хор, — теперь дракон выглядел задумчивым и предельно серьёзным. — Другое дело, что усилия, необходимые для достижения некоторых целей, заставляют задуматься…»

— Их отражения, — хмыкнул Шисс.

— В каком смысле?

— Вы хорошо себя контролируете, майор. Но недостаточно хорошо.

— Н-да… — Петров выбросил окурок в стоящее рядом со скамейкой старое ведро и достал новую папиросу. — Хорошо вас готовят.

— У Империи лучшая армия в нашем секторе галактики, — хмыкнул Хор. — Не самая большая по численности, но самая сильная.

— Н-да… — повторил безопасник и замолчал, о чём-то задумавшись. Так и не прикуренную папиросу он мял пальцами, не замечая, как высыпается табак. И когда наконец майор поднёс папиросу ко рту и привычно в неё дунул, в руке у него оказалась лишь пустая трубочка. Удивлённо на неё посмотрев, Петров перевёл взгляд на Шисса, увлечённо разглядывающего что-то на противоположной стороне поля, нахмурился и всё же решился: — Хоргах, вы говорили, что у вас известно о разных цивилизациях. Скажите, вам встречались случаи…

— Майор! — перебил Шисс. — А вам не приходило в голову, что у вас такие сведения могут составлять государственную тайну?

Петров не был ни глупцом, ни тугодумом. Чтобы осознать услышанное и сделать выводы, ему хватило пары секунд. После чего он весь осунулся, а глаза потускнели. Видеть это было неприятно, и Хор отвернулся.

— Значит… — пробормотал Петров через несколько минут.

Хор вздохнул:

— Один очень старый и очень мудрый дракон сказал: «В этом мире мало невозможного». Работайте. Думайте. Старайтесь не допускать ошибок.

— Каких ошибок? — судя по голосу, в безопаснике проснулись служебные инстинкты.

— Главные — переход власти не к тому человеку и обман собственного народа.

— Мы не обманываем свой народ!

Шисс вздохнул:

— Если вы говорите людям, что их дети будут жить лучше, их дети должны жить лучше. Причём начать жить лучше дети должны ещё в то время, когда живы их родители. И это «лучше» должно выражаться не только в каких-то системных улучшениях вроде всеобщего медицинского обслуживания и образования. И не только в повышении денежных доходов. Но и в возможности потратить эти доходы. С толком. Потратить. На хорошую еду. На красивую одежду. На те же игрушки для детей…

— У нас тяжёлое положение, — буркнул Петров.

— Да, — кивнул Хоргах. — Война. А после войны придётся восстанавливать разрушенное. А потом слова о тяжёлом положении могут превратиться в удобную отговорку… — он замолчал. Главное сказано. Продолжать — всего лишь впустую колебать воздух.

Майор, похоже, считал так же. Во всяком случае он тоже не проронил ни слова. Только почти непрерывно курил.

Наконец Кири сообщила о подходе катера, и Шисс поднялся:

— Мне пора, майор. Удачи вам.

— Спасибо. И вам удачи, — ответил Петров, пожимая протянутую руку.

Хор уже сидел в кабине, устраиваясь поудобнее в ложементе и надевая шлем, когда безопасник крикнул:

— Хоргах! Я передам!

Махнув ему рукой в знак того, что услышал и понял, Шисс дал команду на закрытие колпака и повёл машину в начало взлётной полосы. Заслышав знакомый свист, из окружающих поле строений стали выходить люди, размахивать руками, что-то кричать…

— Желают удачи и приглашают прилетать ещё, шеф, — сообщила Кири.

— Мигни им пару раз, и взлетаем.

— Принято…

Когда Хор вошёл в рубку катера, первым, что он увидел, было лицо Петрова, выведенное на главный экран. Один из последних кадров трансляции. Похоже, напарник смотрел прощальный разговор в реальном времени, а не в записи.

— Садись где-нибудь, — предложил Мур на правах хозяина, а когда Шисс занял кресло оператора вооружения, ехидно прокомментировал: — Воякам всё лишь бы ближе к пушкам, — и тут же сменил тему: — Как думаешь, передаст?

— Передаст, — уверенно ответил Хоргах.

— Передаст, говоришь, — пробормотал горо, продолжая разглядывать лицо майора. — Ладно, пусть над этим Старшие думают. Наше дело доложить. Ну что, полетели?

КОНЕЦ

16.04.2009 — 29.04.2016.

Санкт-Петербург.