Старогорск

Таниным предложением дождаться ее я воспользовался. Она не очень быстро собралась: еще раз посетила душ, воспользовалась косметикой, надела черное платье — длиной по колено и довольно закрытое, но я все рано засомневался, подходящий ли это наряд для посещения тетушки.

Глядя из окна, я наблюдал, как облаченный в черный пиджак субъект резво открывал перед Танькой дверцу «Лексуса GX», рядом с которым моя «БМВ» пятой серии смотрелась потрепанной старушкой.

Раздумывая, что бы это могло значить, я устроился в кресле, попивая Херес из горлышка. Разумеется, что в «поездку к тетушке» мне сразу верилось слабо, но требовать от Тани объяснений, раздражаться, ревновать я чувствовал себя не в праве.

Вообще, с какой стати я должен ее ревновать!..

Побродив по Таниной на редкость безликой квартире, я зарулил на кухню и решил хотя бы кофе сварить. Уж, конечно, не такой, каким меня поила Таня, но хоть что-то бодрящее я соорудить в состоянии.

Здесь я оговорюсь, что готовить не умею совершенно. Не знаю, может это болезнь, какая-то, или отклонение, но даже элементарная яичница у меня выходит несъедобной. Так что экспериментировать с туркой и зернами я не стал, а просто залил кипятком растворимый кофе и плеснул молока, чтобы уж напиток наверняка оказался съедобным. Пока я все это проделывал, в комнате затрещал телефон. Причем, кажется, звонили по межгороду. Трубку я снимать не стал: во-первых, кто я такой, чтобы отвечать на чужие звонки в чужой квартире, а во-вторых, была опасность нарваться на еще одну тетушку, которой я тоже не нравлюсь.

Телефон трезвонил долго, а я снова устроился в кресле и отхлебнул свой кофе. Нет, на Танин этот был непохож даже близко. Повезло ей с родителями. Меня вот ни мама, ни папа в детстве кофе варить не учили…

Что-то меня в этой мысли напрягло, но подумать я не успел — телефон разошелся опять. Я отсчитал пять звонков и снял все-таки трубку.

— Катька, почему не подходишь? У тебя все хорошо? — спросил мужской голос прежде, чем я открыл рот:

— Вы ошиблись номером.

Тишина.

— Извините, — буркнули мне в ответ.

Я уставился на аппарат — готов поклясться, что голос мне знаком: у меня, может, и не первоклассная память, но… Да что ты будешь делать! — Телефон заверещал в третий раз. Я снова поднял трубку, но мой визави теперь уже терпеливо молчал, неизвестно чего выжидая.

— Послушай, уважаемый, так и будем молчать? — вежливо спросил я. — Проспался бы ты, приятель. Если беспокоишь людей по ночам, то хотя бы номер набирай правильно…

Меня не дослушали и, матюгнувшись, бросили трубку.

А меня снова не отпускало ощущение, что звонивший вовсе не дебошир, ошибившийся номером, и, что этот голос я уже слышал. И было это в помещении, где пахло пылью. Книжной пылью и Таниными духами… Ну да, это было в ее библиотеке! А голос принадлежит оперу из Москвы, который приехал в библиотеку на «Опеле».

Еще через полчаса вернулась Таня. Убедив себя, что нужно, просто необходимо у нее все выспросить, я отправился открывать. Не сразу разобравшись с замком, я потянул дверь на себя, как вдруг она словно ожила и сама с приличной силой врезалась мне в нос. Я отшатнулся, налетев на тумбу с зеркалом, и прежде, чем успел что-то подумать, услышал ор:

— На пол! Руки за голову! Где она?..

А в лицо мне целился ствол пистолета. Блестящий в темноте и пахнущий машинным маслом.

В следующее мгновение вспыхнул свет, я невольно зажмурился и услышал голос своего приятеля:

— Леха, ты, что ли?! Ты что здесь делаешь? — Это был Юрка Ваганов собственной персоной.

— Догадайся с трех попыток! — проорал в ответ я, поднимаясь с пола и отпихивая от лица пистолет. — Ты охренел совсем или как?! Волыну убери!

— Это газовый… — уже успокоился Юрка, — где Астафьева?

— Кто? — переспросил я, хотя предпочел уже ничему не удивляться. — Ты про Таньку? Это ей ты собирался нос расквасить? Умотала она…

Кровь немного шла, но нос, кажется, цел. Слава богу, потому что работать мне приходится, что называется, лицом — какой дурак позволит защищать себя адвокату с переломанным носом…

— Куда умотала? С кем? — снова заорал Ваганов и вихрем пронесся в комнату.

Только сейчас я заметил, что он хоть и был одет в куртку и джинсы, но на ногах у него были вполне себе домашние тапочки. Впопыхах выбежал из дома, потому что ему позвонили и сказали, что что-то случилось…

— Что с Танькой? — похолодел я.

Юра не ответил:

— Я спрашиваю, куда она уехала и с кем?

— Не знаю… час назад где-то уехала, мне сказала, что к тетке. Увезли ее на черном «Лексусе». Ей перед этим звонили. Ваганов… — постепенно зверея, заговорил я. — Во что ты ее втравил? Если с ней хоть что-нибудь…

— Я ее ни во что не втравливал. Сядь и успокойся!

Я сел на табурет и обхватил голову руками. Ругал теперь уже себя: как я мог ее отпустить?..

А Ваганов что выяснял по сотовому, кажется, пробивал номер телефона, с которого звонили Тане. Еще минут через двадцать в квартиру явился Макс Федин, понизил голос, покосившись на меня, но я расслышал, как он сказал Ваганову:

— Мы с ней говорили по телефону, похоже, когда ее везли. Назвала номер автомобиля и попросила перезвонить ей через час.

— Ты перезвонил? — волнуясь, спросил Ваганов.

— Нет…

— Почему?

— Так час еще не прошел!

Меня это словно подстегнуло — я вспомнил, что существует на свете сотовая связь, и принялся набирать номер Тани.

— Убери телефон, — негромко сказал Юрка. Смотрел он так, что я согласился — лучше не звонить.

Просто вполне могло получиться так, что мой звонок прозвучит совсем не вовремя. Могло стать еще хуже. Ваганова я сейчас ненавидел и огромным усилием воли заставлял себя сидеть и ничего ему не говорить. Пусть сначала вытащит ее из того дерьма, в которое втравил. Вот потом поговорим.

Черт бы побрал эти Танины попытки играть в детектива. Полицейской романтики захотелось! Юрий Николаевич ведь такой честный, принципиальный, настоящий специалист — чем Танька хуже, тем более что у нее даже диплом юриста имеется. Конечно, ей хватило и полунамека с его стороны…Где она теперь?

* * *

Когда Катерина вышла из дома, у подъезда уже ждал автомобиль от Патровой, и вскоре она мчалась по опустевшим ночным улицам, а вел машину внушительный субъект с бычьей шеей, в серой водолазке и черном пиджаке. Посидев немного, Катя достала сотовый и набрала номер Федина:

— Максим, — заговорила она так, чтобы водитель ее очень хорошо слышал, — у меня одна догадка появилась, ты не мог бы для меня «пробить» один номер?

— Ты что, Астафьева! — Максим, как и обещал, был в отделе, на дежурстве. — Что опять за выкрутасы? Ты где вообще?

Отвечать она не стала, просто продиктовала номер «Лексуса», — водитель на нее покосился, но ни звука не произнес. Видно, никаких указаний на этот счет не имел.

— Записал? Макс, можешь перезвонить мне через час?

— Зачем?

— Может, уже что-то выяснишь… а то у меня деньги на телефоне кончаются. Перезвонишь?

Она была почти уверена, что Максим понял — что-то у нее случилось, но говорить прямо не стала. Ей совсем не хотелось, чтобы Федин поднимал тревогу, будил Ваганова, и все дружно они бросились бы на ее поиски. Она хотела просто подстраховаться.

«Лексус», за считанные минуты преодолев пару улиц, оказался в центре — недалеко от здания СК — и въехал во двор известного в Старогорске ресторана «Сказка». Снаружи здание было старательно стилизовано под русский фольклор: фасад, имитирующий струганные бревна, искусная резьба, русалка над входом.

Из-за «старинной», но все же тонированной двери ресторана выплыл брат-близнец Катиного водителя и угрюмо попросил следовать за ним. Внутри все тот же «а-ля рюсс»: окна-ставни, массивная мебель из дерева и официантки в мини-кокошниках. В зале, мимо которого провели Катерину, жизнь била ключом — негромко играла музыка, за столиками Катя мельком увидела посетителей. Но провожатый молча вел ее выше, в прилегающую к верхнему этажу башенку — веранду. Приоткрыв для нее дверь, так же безмолвно исчез. Помещение было всего на пару — тройку столиков — абсолютно пустых, как показалось Кате в полумраке — с гораздо меньшей стилизацией по сказочную Русь и с витражным во всю стену окном, из которого «двухэтажный» Старогорск просматривался на несколько километров. Катерина даже отыскала дом, где оставила в одиночестве Лешку…

— Вечер добрый, Екатерина Андреевна! — Катя вздрогнула от неожиданности — за одним из столиков, оказывается, сидела женщина и все это время за ней наблюдала.

Катя, не растерявшись, подошла к столику и уверено села напротив дамы. По — видимому, это и была Софья Павловна Патрова — несколько полноватая в темно — синем шелковом платье с дорогим шитьем, угольно — черные кудри совсем не по ее статусу взбиты и выглядели даже игриво. По лицу с легким макияжем ей можно было дать не больше тридцати пяти; по ухоженным, но все равно сухим рукам — не меньше сорока пяти. На губах — улыбка, больше напоминающая усмешку, глаза — серые, неестественно светлые, смотрят чуть прищурившись. Настороженно и изучающее.

Ресторан, конечно, принадлежал ей.

Патрова, вопреки всем правилам этикета сложила локти на столе и выстукивала ногтями мелодию на крышке своего сотового. По ее немигающим взглядом и усмехающейся улыбкой Кате уже становилось не по себе.

— Вы меня не знаете, Екатерина Андреевна? — спросила Патрова, хоть как-то объяснив этим свою улыбку.

— А должна? — попыталась скрыть удивление Катя. О мадам Патровой она знала ровно столько, сколько рассказал ей Максим.

— Да как посмотреть… — пожала плечами Патрова. — Хотя, может быть, вам фамилия Шацкая скажет больше? Это моя девичья фамилия.

Софья Павловна Шацкая — имя как будто знакомое. Вроде бы отец что-то такое упоминал… И тут Катя во все глаза сама уставилась на Патрову-Шацкую:

— Вы генеральный директор «Феликса»?

Патрова улыбнулась:

— Вспомнили все-таки. Жаль, что у нас не было повода познакомиться раньше.

ООО «Феликс» было зарегистрировано на имя Софьи Павловны Шацкой, имя которой в те времена было малоизвестно в большом бизнесе — ее вполне устраивало быть тенью своего мужа. Фактическим же руководителем «Феликса» был ее друг и человек, которому она доверяла — Андрей Михайлович Астафьев.

Так начала рассказывать Патрова, и Катя уже знала, что разговор будет долгим.

Идея создания конторы «Феликс» возникла девять лет назад у покойного ныне мужа Патровой — Александра Дмитриевича, и в деятельности конторы поначалу не было ничего предосудительного. «Феликс» оформлял сделки посреднической фирмы «Меридиан», консультировал по поводу юридических вопросов, ну и, естественно, ответственность за неправомерные поступки «Меридиана» в большей степени лежала на «Феликсе». Создать контору проблем не составило, но встал вопрос, кто возьмет на себя риск управлять ею. Проведя семейный совет, супруга Патрова — Софья Павловна — имеющая по счастью юридическое образование и обладающая достаточной деловой хваткой, взяла управление на себя. Впрочем, подобная перестраховка оказалась напрасной — Патров был превосходным стратегом и существенных проблем у «Меридиана» не возникало.

Одновременно с открытием своего дела девять лет назад, Патров решил, что неплохо бы иметь поддержку со стороны властей, и начал активно продвигать своего партнера Вячеслава Левченко «по общественной линии», благо внешность у того была представительной, а язык «подвешен».

За десять лет существования «Меридиана» произошли и изменения: во-первых, помимо легальной купли-продажи брака у ООО «Алюминий», «Меридиан» стал заниматься совершенно нелегальной продажей чистого алюминия европейским партнерам. Способствовало этому и то, что Александр Патров приобрел пакет акций «Алюминия», и мог совместно с остальными учредителями решать судьбу предприятия. Вячеслав Левченко теперь совмещал общественную деятельность с управлением «Меридианом», а Софья Шацкая совершенно отошла от дел, оставаясь лишь формальным владельцем «Феликса».

Однако к две тысячи десятому году идиллия начала рушиться: политическая карьера Левченко вошла в ту фазу, когда и имя, и деятельность «народного любимца» не переставали муссироваться в прессе — то есть могла вылезти и «скользкая» история фирмы «Меридиан» — тогда карьере Левченко конец. Подобная ситуация Вячеслава Петровича, конечно, нервировала — от «Меридиана» ему хотелось отделаться. Правда, доходы «Меридиана» терять не хотелось, потому просто разругаться с Патровым и уйти он не мог.

Гениальный стратег Патров тоже не мог не понимать, что Левченко необходимо оставить «чистым» — как от депутата Думы пользы от него будет больше. Но Патров тянул время, неизвестно почему, а ситуация все больше наэлектризовывалась. Левченко, судя по всему, надоело быть «на крючке» у Патрова. Софью Патрову спас, по ее собственному признанию, случай. В Москве ее в тот момент не было, первым человеком в «Феликсе» осталась на Катином отце.

Проблемы начались одновременно и по всем фронтам: ООО «Алюминием» вдруг заинтересовались сначала налоговики, затем местный БЭП. В партнерстве Патрова и Левченко это поставило жирную точку: Левченко прекратил деятельность «Меридиана», уничтожил документацию. Пока налоговая мучила проверками «Алюминий», в Москве убили Астафьева, а через некоторое время, якобы не выдержав угрызений совести, кончил жизнь самоубийством Александр Патров.

А Вячеслав Левченко — тогда еще кандидат в депутаты — долго рассказывал в прессе, что потерял лучших своих друзей.

— Вы считаете, ваш муж был убит? — переварив всю эту информацию, недоверчиво уточнила Катя.

Патрова горько усмехнулась:

— Я в этом уверена! И я точно знаю, кто заказал это убийство. — И Патрова через стол подалась к Кате, заговорив еще тише, быстрее и убедительней. — Вы поймите, Катенька, у нас с вами один общий враг! Вы же понимаете, что именно он убийца Андрея Михайловича, а вовсе не тот козел отпущения, которого ваша полиция все ищет… да и не найдет, скорее всего! А эта несчастная девушка, которую убили у вас дома! Вместо вас убили! — веско заметила Патрова. — И попытаются убить еще раз — и вас, и меня. Уже погиб мой доверенный человек, здесь в Старогорске. Вы, вероятно, об этом знаете? И вы должны догадаться, что организовал все эти убийства один человек — зампред Левченко!

Доверенный человек — это, наверное, Каравчук.

Затем холод и спокойствие в ее глазах возродились снова, она по — царски выпрямилась в кресле и отпила воды. Видимо, сама не ожидала от себя такой горячности. Но и была довольна произведенным эффектом.

Катерина в совершенном смятении вжалась в кресло и вцепилась пальцами в подлокотники. Она и сама догадывалась, что все именно так, как говорит эта женщина, а теперь получила подтверждение своим догадкам. И, конечно, надо что — то делать… только что она может?

— Я не понимаю, Софья Павловна, зачем вы мне это рассказываете? Чем я могу помочь? — искренне не понимала Катерина.

Патрова снисходительно улыбнулась, будто этого вопроса и ждала:

— У вас есть документы, подтверждающие перевод денег фирмой «Меридиан» на счет моего мужа. Вы поймите… — складывая ладони лодочкой, снова принялась убеждать Катю, — ведь Андрея Михайловича, вашего отца обвинили в осуществлении афер с огромными деньгами! Неужели вы не хотите восстановить его честное имя?

— Следствие ничего не доказало… — быстро ответила Катя.

Патрова покачала головой:

— Доказать — не доказало, но сомнений его виновность ни у кого не вызывает. Спросите хотя бы у этого вашего приятеля Салтыкова — что он вам ответит? Ну?

Катя ничего не сказала.

— Андрей Михайлович долгое время вообще ничего не знал об аферах с рудой, — заверила Патрова. — Он выполнял функции юриста и не более. Но он был умным человеком и понял, в какие неприятности его втянул мой муж…

— Ваш муж или вы? — резко спросила Катя.

— Я? Хорошо, я… — все так же снисходительно согласилась Софья Павловна. — Но я всего лишь слабая женщина — разве могла противостоять мужу, а главное — Левченко! Даже если бы я воспротивилась, у меня бы ничего не вышло. — Она снова подалась к Катерине. — Видите ли, Катенька, в этом бизнесе крутятся такие деньги, что по сравнению с ними любая человеческая жизнь — ничто! Если ты в этот бизнес втянулся, то обратного билета уже нет, понимаете?.. Ваш отец понимал, поэтому вырваться не пытался. Но мог собирать компромат на Патрова и Левченко. И я знаю, что он его собирал.

Номер счета и все данные ваш отец узнал именно через меня — к сожалению, я тогда еще не поняла, какую роль все это сможет сыграть. Катенька, сейчас ни у кого не вызывает сомнений, что именно мой муж и ваш отец вдвоем проворачивали эти аферы с продажей алюминия, а, представьте, если всплывет, что «Меридиан», возглавляемый Левченко, платил Патрову за что — то — причем огромные суммы платил! Вы ведь понимаете, что это может означать?

— Я понимаю, — торопливо отмахнулась от ее объяснений Катя, — но дело в том, что никаких документов у меня нет!

— Как нет?… — растерялась Патрова.

Доли секунды за столиком в кофейне «Сказка» было очень тихо, казалось, даже оркестр на первом этаже замолчал. В этой оглушительной тишине так, что Катя вздрогнула, зазвучала электронная мелодия — звонил Федин. Катерина сама же и просила его перезвонить, но неужели уже целый час прошел? Выбегать с телефоном в фойе Катя не решилась, да и долгих бесед с Фединым она вести не собиралась.

Разговор вышел коротким, но зато Астафьеву он здорово отрезвил: Патрова ведь ее как будто загипнотизировала. Минуту назад Катя готова была сделать все, что она не попросит. И документы эти в клювике бы принесла, если бы они у нее были…

— Так у вас нет документов, Екатерина Андреевна? — уточнила уже гораздо менее растерянная Патрова. — Но мне точно известно, что Андрей Михайлович намеревался передать их вам.

— Может, и намеревался, только его ассистентка — Шорохова — решила по — другому. Бумаги либо у тех, кто ее убил, либо сгорели в квартире.

Патрова не отвечала, только смотрела немигающим взглядом и никакого намека на улыбку или игривость в ее облике уже не было. Катя быстро попрощалась и покинула ресторан. Все тот же водитель с бычьей шеей довез до дома и даже пожелал спокойной ночи.

Только какая уж тут спокойная ночь. Катерину трясло, словно в лихорадке, даже ключом в замочную скважину удалось попасть не с первого раза. А когда она вошла в квартиру, то поняла, что о спокойствии можно и не мечтать: на нее смотрели три пары глаз, ожидая объяснений.

Федин смотрел с любопытством, Ваганов — укоризненно, а адвокат Никитин просто устало. Впрочем, Леша пробыл здесь недолго — вскоре ему позвонили на сотовый: квартиру, которую снимал Севухин, неизвестные вскрыли полчаса назад. Они даже не попрощались, Алексей сам вышел и захлопнул дверь, не взглянув на Катю.

Она уже знала, что Леша сюда больше не вернется, и Катя, может, даже будет об этом жалеть. Но не сейчас. Сейчас Катерине стало на удивление спокойно — она уже знала, что нужно делать.