Старогорск

Ответ из ИЦ по запросу об отпечатках пальцев пришел уже на следующий день.

Максим работал в органах всего ничего, но даже он уже знал, что официального ответа из Москвы можно ожидать и несколько месяцев, и полгода — система МВД громоздкая и неповоротливая, москвичей старогорские проблемы не волнуют. Впрочем, как и старогорцев московские. А тут всего три дня. Везение?

Пока Максим пробегал глазами ответ из ИЦ, Ваганов, который с ним уже ознакомился, с выражением отвращения на лице качал гирю килограмм в двадцать. Гиря уже много лет лежала под столом у зампрокурора и, по наблюдениям Федина, когда Юрий Николаевич был чем — то раздражен, рука его машинально тянулась к гире. Ясное дело, что раздражение Ваганова на этот раз было связано все с тем же ответом из ИЦ — в везение он не верил.

А Максим читал. В документе было написано, что отпечатки пальцев трупа с трассы Старогорск-Москва идентичны отпечаткам Нуйкова Александра Борисовича, тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения. Примечательно, что с марта две тысячи десятого Нуйков находится в розыске по делу об убийстве. Чуть раньше — в конце две тысячи девятого он уже отбыл срок в колонии общего режима — осужден был районным судом города Москвы на пять лет по статье 162-1. Нуйков от звонка до звонка отсидел свой срок, плюс получил еще полтора уже в зоне.

— Прочитал? — осведомился Юрий Николаевич. — Посмотри — ка откуда он родом.

— Зарегистрирован в поселке Дмитрово Московской области…

— Ну! А какого черта он приперся в Старогорск, когда в бега пустился? Что у нас здесь медом намазано?! — громыхнул Ваганов, как будто виноват в этом был Максим.

Федин, однако, впечатлительностью не отличался, потому в ответ на ор даже ухом не повел:

— Не-е, Ваганыч, положим, мы знаем, почему приперся он именно в Старогорск, а не куда-то еще. Каравчука-то он найти мог только здесь!

Этот несложный вывод, что в Старогорске Нуйков разыскивал именно Каравчука, опер и следователь сделали после того, как при мертвом Нуйкове был найден измятый блокнотный листок с двумя Старогорскими адресами. Один адрес принадлежал Каравчуку, уже мертвому на тот момент, второй — как узнали, запросив адрес по базе данных — один из старогорских адресов Патровой Софьи Павловны.

В Старогорске трудно было найти человека, который бы не знал фамилию Патров. Именно Александр Патров — покойный муж Софьи Павловны — возглавлял фирму «Старогорск-Тур» и держал в своих руках весь туристический бизнес Старогорска. Сам Старогорск — старейший город, основанный еще в XIV веке, близ которого расположены десятка два памятников старорусского зодчества. Патров, родившийся в Старогорске, половину жизни и огромные средства вложил, чтобы восстановить и сохранить местные достопримечательности. Тогда же он организовал «Старогорск-Тур» и начал проводить полномасштабные рекламные акции, пытаясь привлечь внимание туристов к Старогорску. Приблизительно с середины двухтысячных его труды, наконец, стали окупаться: туристы со всей России и даже зарубежья активно посещали город, охотно пользуясь услугами «Старогорск-Тура», останавливаясь в гостиницах, принадлежащих Патрову, обедая в его сети ресторанов «Сказка», и отовариваясь в его же супермаркетах «Снежинка».

А после внезапной смерти Патрова, наследницей всего этого стала его вдова — Софья Павловна Патрова.

Каким образом эта дама могла попасть в один список с Виктором Каравчуком — довольно мутным типом — ни Максим, ни Ваганов не понимали. И спросить было не у кого — Каравчук, как и обладатель блокнотного листка Нуйков, мертв, а Софья Павловна, как сообщили в «Старогорск-Туре», в отъезде.

— Да, кстати, — вспомнил вдруг Максим, — я же вчера сгонял в этот адрес. Ну, чтобы убедиться, что ее действительно нет в городе. Так вот, консьерж на входе обмолвился, что с неделю назад Патровой уже интересовался некий мужчина лет тридцати, в кожаной куртке. Показал ему фотку Нуйкова — опознал.

— А застал он Патрову дома? — насторожился Ваганов.

— Консьерж говорит, что она уже месяц, как в городе не появляется, так что не застал. А нам ее, Ваганыч, позарез найти нужно!

Юрий Николаевич задумчиво произнес:

— Как бы нам ее в виде трупа не найти. Заказное убийство вроде вырисовывается…

— А я что говорю! — аж подпрыгнул в кресле Максим. — Нуйков в бегах, причем грозит ему срок за убийство — деньги нужны позарез, так что терять ему нечего. Кто-то заказал ему Каравчука с Патровой, вот он и приехал в Старогорск! А вот теперь смотри, Ваганыч: Патрова-то недавно овдовела, причем муж ее не от продолжительной болезни помер — читал я что-то такое в газетах, история там была мутная. Так что за свою жизнь Патрова вполне имеет основание опасаться. А тут она узнает, что подозрительный мужчина интересуется у консьержа, куда она уехала и зачем. И она нанимает людей, чтобы того паренька нашли и, если он представляет опасность, ликвидировали.

Ваганов, не прекращая качать гирю, с улыбкой слушал Федина. Потом сказал:

— А Каравчука, по-твоему, убил все же Нуйков.

— Ну да! Сначала сделал вид, что пытается ему помочь — до Шороховой его довез, а потом вывез в лесок, чтобы никто не мешал, там и…

— А нож почему не забрал? — лукаво смотрел на него Ваганов.

Максим не нашелся, что ответить, но деталь ему казалась настолько ничтожной, что он был уверен — Ваганов просто придирается. Зампрокурора почему — то немного повеселел и даже положил гирю обратно под стол:

— Вот что, господин теоретик, пока госпожу Патрову допросить нам не представляется возможным, то общаться нужно либо с ее окружением, либо с окружением Каравчука — Агеевым и Шороховой. Второе предпочтительней, потому что подкатывать к окружению Патровой можно только имея что-то на руках. Если ты сейчас в ее турфирму заявишься и будешь двигать эти свои идеи, тебя пошлют подальше и все. Так что я беру себе Агеева, а ты Шорохову, раз уж ты так сошелся с этой библиотекаршей — и начинаешь ее крутить: что она знает, про Каравчука, на кого он в Москве работал, откуда мог знать Патрову, почему так резко сорвался из столицы и переехал. Любые мелочи!

— Патрова? В первый раз слышу эту фамилию.

Таня находилась в Старогорске без году неделю — разумеется, о местных «героях» она еще не наслышана. Хотя…

— О Каравчуке знаешь, что он «крутится в околокриминальных круга», а о Патровой нет? — насторожился он.

Таня ответила вполне правдоподобно:

— Просто у Каравчука я снимала квартиру — не могла же не навести о нем справки. А что эта Патрова тоже… вроде Каравчука?

Максим уже понадеялся, что очередной допрос Шороховой и правда что — то прояснит, но после первого же ее ответа стало ясно, что ловить здесь нечего. О Каравчуке она знала только то, что Максим уже слышал о нем в баре «У Витюхи», вероятно и Шорохова подцепила эти сведения оттуда же. В Москве они ни разу не пересекались, даже не смотря на то, что их работодатели активно сотрудничали, а о Патровой Таня и вовсе ничего не слышала. Нет, Ваганов, конечно, следователь толковый, но порой перегибает палку: Таня вполне нормальная девчонка. Даже, несмотря на свои стервозные замашки, нормальная. Единственная ее проблема — что сняла квартиру не у того человека. И чего Ваганов к ней прицепился?

Говорили они в Максимовом кабинете, только на этот раз допрос больше напоминал дружеские посиделки: Таня явилась со свежекупленной пиццей, так что Максим угощал ее чаем, а кабинет на время превратился в проходной двор. Во-первых, коллеги не прочь были угоститься халявной пиццей, а во-вторых, поглазеть на «ту самую свидетельницу». Слухи о том, что эта столичная штучка бегает за их Фединым, разошлись уже по всему РУВД.

— А при чем вообще здесь эта Патрова? — спросила Таня. Она тоже чувствовала себя куда свободней, чем в прошлый раз. — Новая фигурантка?

— Что ты меня пытаешь! — вспылил Максим. — Я не имею право тебе этого говорить.

— Вообще-то да, — согласилась Таня и тут же начала рассуждать, — Каравчук был убит двадцатого, а Нуйков, как ты сам мне сказал, приблизительно спустя двое суток на том же участке трассы. Так что он делал целых два дня в Старогорске? Если Каравчука Нуйков убил сам, по собственной инициативе или по заказу, то должен был еще девятнадцатого уехать как можно дальше. Затеряться. Если он стал случайным свидетелем, то должен был либо сразу пойти в полицию, либо опять же затеряться. Или его в этот лесок привезли уже мертвым?

— Не, точно определили, что пришел Нуйков туда сам. Точнее его привели, — и, помявшись, добавил, — я тебе не сказал: у него в крови была лошадиная доза алкоголя, да еще наркотиками увлекался. В общем — полный набор.

— Я только не пойму, почему он не уехал подальше от Старогорска сразу после смерти Каравчука? В любом случае, он был либо свидетелем, либо убийцей — должен был сбежать.

Максим-то понимал, почему не сбежал: у Нуйкова было еще одно задание — Патрова. Таня, взглянув на него, еще больше, кажется, убедилась, что рассказал он не все:

— Ну? Говори? — потребовала она с любопытствующим блеском в глазах.

Поколебавшись, Федин вздохнул и рассказал ей историю с блокнотным листком и адресами.

— И вы с Вагановым решили, что убийство Каравчука было заказным? — изумилась Таня.

— Я решил так, а что решил Ваганов, я не знаю.

— Ну… Юрий Николаевич опытный следователь — я бы к нему прислушалась, — осторожно заметила Шорохова. — Значит, Нуйков не собирался пока уезжать из города — ждал Патрову… Тогда тебе нужно искать квартиру, где он отсиживался в эти дни.

— Вообще ты права, — согласился Максим, — Нуйков ведь все это время был где-то поблизости.

— Ты же говорил, там поселок какой-то есть, дальше за поворотом?

— Ага, Спасский. Но там его «Тойоту» не видели. Да и вообще, слишком явно — если бы Нуйков отсиживался в Спасском, стал бы он убивать рядом с поселком?

Таня задумалась ненадолго, потом тряхнула головой и упрямо заговорила:

— Тогда давай рассуждать: Каравчук сдает квартиры, так? А Нуйков пребывает в Старогорске временно, знаком с Каравчуком…

— Хочешь сказать, Нуйков проживал в одной из квартир Каравчука? — глаза Максима лихорадочно заблестели. — А что? Вполне возможно…

Федина перебил звонок Таниного сотового — она взглянула на дисплей, тут же отскочила к окну и очень негромко начала отвечать — разговор был недолгим:

— Я отлучилась по делам… да… хорошо… сейчас буду… — и уже громко, одновременно подхватывая сумку и пальто: — все, мне на работу нужно, я побежала.

— Начальница требует? — понимающе усмехнулся Федин. — Если что, ссылайся на меня — говори, что менты-гады столько времени продержали на допросе.

Таня улыбнулась ему и вышла.

* * *

Таниного телефона у меня по-прежнему не было, но вчерашняя наша с ней милая перепалка позволила мне надеяться, что отношения наши сдвинулись с мертвой точки, и я вполне могу зайти к ней на работу. Пригласить обедать допустим. Так я и поступил.

А вот городок Старогорск я, кажется, перехвалил: пробок у них, может, и нет, зато та же беда с парковкой, что и в столицах. Стоянка перед Университетом была забита до отказа — минут пять я пытался приткнуть «Бэху» на клочке асфальта между «Ауди А6» и «Сузуки Гранд Витара», видимо студенты Старогорского ВУЗа получают очень неплохую стипендию. Однако не все были такими скромными как я — почти у самого парапета здания ВУЗа уже стоял в гордом недосягаемом одиночестве серебристый «Опель». Мне сразу подумалось, что машина принадлежит какой — то «шишке», потому как простым смертным въезжать на территорию Университета вряд ли позволено. К тому же «Опель» был с московскими номерами.

Сегодня студентов в библиотеке было немного, зато Таня была занята: пока ее напарница возилась с книгами, Таня напряженно беседовала с каким-то мужчиной. И что-то мне подсказывало, что это был не студент и не преподаватель — уж больно взгляд у него был колючий, быстрый и хваткий. Очень хорошо знакомый мне взгляд… Такой взгляд бывает или у бандитов, или у оперов. Меня этот взгляд выловил из немногочисленной толпы студентов сразу. Изучал долю секунды, а потом притворился, что я ему неинтересен и снова перешел на Таню. А вот как смотрел он на Таню, мне не нравилось совсем. Вообще-то меня вывести из состояния равновесия сложно, поэтому я спокойно подошел к этой парочке, легко приобнял Таню за талию и, широко улыбаясь, сказал:

— Привет, Танюш. Познакомишь нас?

Таня моего вопроса словно не расслышала и отвечать на него явно не собиралась. Зато ответила на вопрос мужика с оперско-бандитским взглядом — немой, но понятный даже мне:

— Это Алексей Никитин, адвокат из Петербурга.

Взгляд еще долю секунды скользил по мне, а потом сам мужчина сказал — уже Тане:

— Я тебе позвоню.

И быстро ушел. Таня проводила его взглядом до самых дверей и не сразу расслышала второй мой вопрос:

— Танюш, это кто?

— Друг, — неохотно процедила она.

— Я вижу, что не подруга — откуда он взялся? У тебя ведь в Старогорске никого нет.

Таня немного рассеянно посмотрела на меня своими изумрудными глазами и только сейчас стряхнула мою ладонь с талии:

— Послушай, ты когда в Петербург уезжаешь?

Я пожал плечами, не понимая, куда она клонит:

— Определенных сроков мне не назначали — я должен или убедиться, что моего свидетеля здесь нет, или его найти.

— Так может все-таки стоит поискать? Здесь, в библиотеке его нет точно.

Я понял, куда она клонит — не суй нос в чужие дела.

Дурак! Еще при первой встрече было понятно, что легкого командировочного романа с ней не получится — так зачем я за ней бегаю, как мальчишка? Все! Больше близко не подойду ни к ней, ни к Пиццерии, ни к ее Университету.

До машины я дошел за пару минут — был зол на себя, на все вокруг и особенно на этот проклятый город, где я застрял. Но все-таки отметил, что серебристого поблизости «Опеля» уже нет.

* * *

Танина идея поискать жилье Нуйкова среди квартир, сдаваемых Каравчуком, Максиму понравилась. В квартире могут быть его личные вещи, еще какие-то зацепки, которые подскажут причину его убийства (вернее подтвердят версию Максима). Но бежать к Ваганову — делиться идеей и просить официальную санкцию он не спешил. Идея — это всего лишь идея, даже не Максиму принадлежащая, а когда Федин принесет материальные улики, это будет оценено больше.

Каравчук ни с какими риэлтерскими конторами не связывался, потому выяснить, кто из его квартиросъемщиков какую квартиру снимал, было проблематично. Никакого списка жильцов у Каравчука тоже не имелось, удалось только раздобыть список оформленных на Каравчука квартир — и методично их обходить. Занятие механическое и трудоемкое, а главное положительного результата никто не гарантировал. Чтобы хоть как-то сократить масштабы обхода, Максим начал обзванивать каравчуковские квартиры по телефону. Если трубку снимали, то немудрено было догадаться, что покойный Нуйков в этой квартире не проживает, и Максим с чистой совестью ее вычеркивал.

К концу дня квартир, где трубку не снимали, либо телефон вообще не был установлен, осталось пять — цифра уже вполне приемлемая. Пожалев, что прижизненной фотографии Нуйкова нет, Максим следующим же утром взял фотографию, сделанную в морге, и поехал в первый адрес — квартиру на улице Горького. Он был готов к тому, что жильца в квартире не будет, но ведь есть еще и соседи, которые, по крайней мере, могли сказать живёт ли в соседней квартире кто-то, и похож ли этот «кто — то» на нуйковскую фотографию.

Повезло с первой попытки. Дверь нужной квартиры, как и ожидалось, открывать никто не собирался, но зато за соседней дверью Максим услышал характерный шорох: там кто-то стоял и в этот самый момент внимательно рассматривал Максима в «глазок». Федин позвонил в соседнюю дверь и, не дожидаясь вопроса, громко сказал:

— Откройте! Это уголовный розыск.

Замок тут же щелкнул. Сухонькая маленькая старушка вопросительно и озорно смотрела на Федина.

— Ваш сосед — гражданин Нуйков — давно в квартире не появляется? — Максим всё ещё стоял на лестничной площадке, не проходя к старушке. Бабушка ещё немного изучала его цепкими глазками:

— Не знаю я, как его зовут! — Кивком головы пригласила она Максима в комнату и воровато закрыла дверь.

Максим понял, что разговор на этом не закончен и со всем энтузиазмом был готов внимать каждому её слову. Бабушка в халате и вязаных носках без тапок медленно и важно села на табурет и негромко начала:

— Раз в месяц сюда приходят… иногда реже, — как будто по секрету рассказала старушка, — Сначала седой приходит, ключом отпирает дверь, заходит внутрь. Потом второй, помоложе… высокий такой, темненький. Звонит в дверь — первый ему открывает. Минут тридцать — ни звука оттуда, потом уходят. Первым темненький, оглядывается так всегда по сторонам. Потом седой…

«Высокий, темноволосый — на Нуйкова похож…», — подумал Федин и, нервничая, уточнил:

— Пешком уходят, или на машине?

— Седой — то всегда пешком — во — он туда, вниз по Горького, а темненького последние раза три машина встречала — серая вроде, из ихних, импортных… У меня в кухне окна — то во двор выходят, вот я и подглядела, что он, стервец, пешком дом обогнет, а потом на машине…

— За рулем в машине кто — то сидит?

Старушка замешкалась:

— Вот не посмотрела я, сынок… в следующий раз надо заметить… А номерок — то я записала!

Старушка порылась в объемных карманах халата, вытащила измятый кусок газеты и торжественно зачитала Максиму номер автомобиля. Это был номер «Тойоты», найденной с трупом Нуйкова. Максим готов был засыпать старушку вопросами. Неужели в цвет? Да ещё и сообщник появился. Седой. Если бабка его опишет — то она золото, а не бабка! Потом всего — то останется устроить в квартире засаду, и когда этот Седой вторично сюда явится — задержать!..

— Последний раз приходили вчера, — продолжила старушка. — Снова разговаривали, потом разъехались.

— Как вчера?! — переспросил Максим, все еще не желая отказываться от такого красивого исхода дела. Вчера они встретиться совсем не могли. Вчера Нуйков был уже мёртв! Нет, а как же машина? — Подождите, а уехал он на чём, на той же машине?

— Нет! — многозначительно подняла палец старушка, и взгляд ее стал озорным, как у ребенка-шалунишки. — Вчера пешком ушёл.

Обход четырех оставшихся квартир ничего не дал: где-то жильцы уже месяц, как съехали, где-то совершенно не подходили под описание Нуйкова. Значит, зря он двое суток потратил. Или не зря? Ведь приходил какой-то «темненький», Максим даже фотографию старухе показал — говорит похож. Она, правда, только через дверной «глазок» его и видела, а ее «глазок» рожи еще больше искажает, чем фото-роботы, которые эксперты выводят. Только и видно, что «темненький», да высокий. Но машина-то Нуйкова! Хотя, кто сказал, что ею только Нуйков пользовался?

А может быть, это вообще гомики встречались, а бабулька устроила тут шпионские игры. Но проверять надо: без ведома Кравчука сюда никто ходить не мог, а значит эти «темненький» и «седой» имеют к нему отношение. Максим оставил старушке свой телефон, а та обещала позвонить, как только эта парочка снова появится.