Вечер 22 апреля 1992 года. Республика Азербайджан. 12 километров юго-западнее Баку. Тренировочный лагерь азербайджанской армии. Письмо…
«Лиса, ты моя Лиса…
Хорошо, что у меня есть вы: ты и наш Сашка. Любовь к вам делает мою жизнь осмысленной. Человеку важно, чтобы была любовь, и был смысл. А ещё, чтобы был интерес.
Зачем?.. Да Бог его знает. Без любви и смысла – человеку жить неинтересно. Помнишь, как в детстве? – хочется, чтобы каждый новый день сулил новые открытия, а душа вздрагивала и замирала в ожидании чуда… Чтобы она опять слышала, как вращаются небесные шестерёнки… Когда этого не слышишь, начинает казаться, что они вращаются без тебя.
Детство…
У детского восприятия – особый взгляд и особый привкус, и, похоже, оно опять ко мне вернулось. Или я это от нашего Сашки подхватил?.. Помнишь, как ты его впервые показала? В роддоме. Я тогда стоял на лестничной клетке и ждал. А ты вдруг выскочила – раскрасневшаяся и немного испуганная – со свёртком в руках, и тут же дала мне его… А я, поначалу оторопев и не поняв, взял, а потом осторожно взгляд скосил, а там, в свёртке – сын лежит и на меня своими глазёнками уставился. Серьёзный такой…
Смотрит и молчит. Понимающе так.
Меня аж пробрало. Не поверишь – даже голова закружилась.
От счастья, наверное.
Смотрел тогда на него и улыбался, а чему – и сам не знал. И тепло откуда-то прямо к сердцу поднималось. О чём только тогда не передумал, но главное – уронить боялся. Ведь совсем кроха. И хрупкий, словно подснежник. Наш веснёныш…
Это глупцы говорят, что у младенцев бессмысленный взгляд. На самом деле эти крохи – полностью разумные существа, и, наверняка, знают что-то очень важное, о чём старшие уже и не помнят, – забыли, пока торопились стать большими и значительными. Нам бы всем вспомнить это, вернуть себе то знание: глядишь, и мир стал бы добрее и терпимее…
А потом – помнишь? – взглянул в твои глаза и окончательно опьянел. Так и подмывало сделать что-нибудь дурашливое, детское. Подпрыгнуть от восторга, пройтись колесом по больничному коридору, заорать, да так, чтобы проснувшееся эхо захотело перекричать мою радость, но так и не перекричало бы…»