Март 1990 г. Азербайджанская ССР, г. Баку
Ранняя весна. Полдень, холодно. Очередное долгое и бессмысленное ожидание у окна…
Оно выматывает, но не настолько, чтобы, обессилев, упасть и забыться в тяжёлом, выключающем сознание сне.
Делать совершенно нечего. Лисе тоскливо и скучно. Всё и все её только раздражают и никто, совершенно никто не понимает, как жё ей хочется солёных огурцов!
До умопомрачения!!!
Где же Сашка?..
Вечер. Ненастно. На мгновение показалось, что по небу пробежала яркая светящаяся точка.Метеор или спутник? Не поймёшь. Видение тотчас же исчезло.Дождевая вода угрюмо клокочет в водосточной трубе и, набрав скорость, летит на тротуар сердитым ледяным водопадом. На бегущие по асфальту потоки даже смотреть холодно.Бр-р-р-ррр!!!
За окном полночь. Прямо напротив окна, в холодном и тёмном дворе, вяло горит продолговатый баллон одинокой, похожей на перезревший грейпфрут, лампочки. Назначенную ей борьбу с мраком лампочка безнадёжно проиграла. Мутное оранжевое пятно света прямо под ней не впечатлит даже отъявленного оптимиста. В тёмной арке возникает чья-то стремительная тень.Одетый в наглухо застёгнутую куртку мужчина. Он ступает прямо по подмёрзшим лужам, и Лисе кажется, что она слышит, как его подошвы хрустко раскалывают покрывающий их ледок на тысячи мелких мерцающих осколков. Конечно же, сквозь плотно запертое окно не проникает ни единого звука, но Лиса откуда-то помнит этот хруст и ей кажется, что она его слышит. Даже осязает. Хруст ледяного крошева настолько реален, что женщина невольно ёжится от холода. Во время беременности всё вокруг стало звучать настолько ярко и выпукло, что дальше просто некуда – звуки и запахи ощущаются, словно содранной кожей. Обострившееся восприятие позволяет чувствовать всё – даже вкус собственных нереализованных желаний. Странно, но теперь она чувствует… взгляды.Взгляды соседей и знакомых не нравятся Лисе в особенности.Вкус нереализованных желаний… Удивительно, но солёных огурцов уже не хочется. Не хочется даже маринованных грибочков. Их она не пробовала целую вечность.Идущий по лужам мужчина – это её муж.Сашка…Лиса удовлетворенно выдыхает, чувствуя, как стремительно улучшается настроение.Настроение – странная штука. Если бы погода менялась с такой же скоростью, как и настроение – на планете не было бы ни сельского хозяйства, ни мореплавания.Тёплое дыхание оставляет на холодном стекле облачко быстро тающего тумана. Подсвеченный дворовой лампочкой, он смотрится очень красиво. Идущий сквозь этот туман Сашка кажется Лисе заплутавшим в непогоде сказочным странником. Странник подходит к подъезду, запрокидывает голову и, найдя её взглядом, улыбается и машет рукой. Здоровается.Представив себя одетой в красивую полосатую шкуру, сидящей в красивой позе у входа в пещеру перед пылающим костром, Лиса вздыхает. Костёр – это тепло, а она – замёрзла.У замёрзшей Лисы на удивление хорошее настроение.Сашка вернулся!
Лестничные марши, которые теперь даются ей с таким трудом, муж преодолевает в считанные мгновения. Он, как и любой офицер, человек тренированный и сильный. У него усталый вид. Но в тепле, несмотря на усталость, его шея и руки моментально покрываются красными пятнами. «Молодая кровь играет», – говорил про такое отец. Он в этом понимал.Поспешные объятия, после которых между молодыми супругами возникает «нечто». Это желанное «нечто» снова соединяет обоих и расслабляет их, настраивает на умиротворенный лад. Ах, счастье, оно всегда такое сиюминутное и такое разное…У Лисы слабеют ноги, она оступается и теряет равновесие, абсолютно уверенная, что её подхватят, удержат, не дадут упасть. После стольких часов разлуки, первые мгновения встречи – это те самые трепетные ощущения, которые делают отношения двоих ещё более близкими и доверительными.Ещё один мостик между двумя берегами.– Ты кого-то ждала? – совсем не к месту подтрунивает Саша в привычной для него манере. Голос у него нарочито-удивлённый. Дурашливый.Опять обидел…