Таре не нужно было подгонять лошадь. Она дала животному почувствовать, насколько важна ее миссия, и знала, что кобыла будет стараться изо всех сил. Если старая друидка за свою жизнь научилась на определенный промежуток времени подавлять усталость и голод, черпая энергию из запасов своего разума, чтобы освежиться, то лошади нужно было распределять свои силы. Тара предоставила ей самой выбирать темп. А белая лошадь умела приспособить темп к местности, так чтобы расходовать силы наиболее экономно. И только когда наступала полная усталость, животное останавливалось на лугу, чтобы пощипать травы и немного отдохнуть, а потом снова пускалось в путь.
Оба волка бежали рядом с ней. Только один раз они свернули в кусты, погнавшись за ослабевшей косулей, а затем выволокли ее на дорогу и съели. Они догнали Тару и белую кобылу, которая шагом спускалась по крутой тропинке. Но в долине почва была ровной и поросла травой, поэтому лошадь снова перешла на рысь. На небе висел бледный серпик луны, напоминая друидке, как мало времени осталось до новолуния.
Просторный луг заканчивался, переходя в узкую дорогу. Овцы сонно таращились вслед путешественникам. Лошадь перешла на галоп и элегантным прыжком перескочила стену из булыжников в конце луга.
— Предстоят большие изменения, раз всадники мчатся сквозь страну, не делая отдыха на ночь!
Тара потянула за поводья, останавливая лошадь, и повернулась в седле. Она не сразу заметила мужчину в одежде из темной ткани и мехов, который вышел из-за старого дерева к краю дороги. Его силуэт не отбрасывал тени. Тара направила лошадь поближе к нему и тогда наконец узнала вампира.
— Турлох, я приветствую тебя. Пусть луна освещает твой путь.
Старый филид склонил голову.
— Я желаю тебе того же, Тамара Клина. Свет узкого серпика все еще дарит тебе безопасный путь сквозь ночь, но тени становятся длиннее и покрывают землю мраком.
Друидка кивнула.
— Да, боюсь, что так.
— Наступили мрачные времена, когда рождаются великие эпосы и поэтам диктуют песни и истории для вечности. Даже через несколько сотен лет их будут петь и рассказывать. Ведь это и есть общие воспоминания и сокровища поэзии, которые объединяют народ.
Тара сердито поморщилась.
— Возможно, ты ожидаешь этого с нетерпением, но моя задача заключается в том, чтобы предотвратить мрак войны, который снова накрывает Ирландию костлявой рукой.
— Снова, — повторил Турлох. — Война людей?
— Вполне вероятно и это, но я в первую очередь вижу новые бои между оборотнями и вампирами.
Турлох пожал плечами.
— Они всегда сражаются. Оборотни и вампиры не могут объединиться в дружбе и гармонии, потому что слишком разные. — Он ухмыльнулся. — Это как вражда между англичанами и ирландцами, между англиканцами и католиками. Даже когда на поверхности все якобы спокойно, внутри продолжает тлеть пожар, пока пламя не найдет себе новой пищи, чтобы снова подняться высоко в небо. Что подпитало его на этот раз?
— Вампирша и оборотень, любовь которых захотела перейти границы.
Старый филид кивнул.
— Их убили? Вампиры или оборотни?
— Его убили, но как, я не могу тебе сказать. Они не дали мне посмотреть на труп. Но уже не важно, были ли это вампиры или люди, или даже собственная стая убила его в наказание за предательство. Ахар Филху хотел сделать как лучше для своей стаи, но принял неправильное решение.
— А могу я спросить тебя, какова твоя цель? Ты путешествуешь на север.
Друидка кивнула.
— Я скачу в Данлюс.
— Чтобы забрать то, что ты обещала защищать, — добавил Турлох.
Тара склонила голову.
— От тебя ничего не скроется.
— Это и отличает хорошего филида. Как иначе он сможет сохранить в историях истинные героические деяния своего народа?
Тара хотела возразить ему, но хлопанье крыльев заставило ее поднять голову к небу. Над ней пролетела быстрая тень, и друидка инстинктивно протянула руку. Орлан сделал еще один круг и опустился на ее руку.
— Твой посланник?
Турлох промолчал, когда Тара кивнула, и дал ей время для молчаливого общения с птицей.
— Плохие новости? — предположил он, увидев выражение лица друидки.
— Тех, кого я ищу, больше нет в Данлюсе. Они отправились на кораблях в Буррен.
Поэт удивленно поднял брови, и Тара вкратце сообщила ему то, о чем в образах поведал ей орлан.
— Мне нужно спешить. Я потеряла много драгоценного времени, наверное, даже слишком много. — Она подняла на прощание руку. — Мне нужно возвращаться и скакать на юг. Почему же они не послали мне ни одного сокола?
С этими словами друидка развернула лошадь, прижала пятки к ее бокам, и белая кобыла снова перескочила через стену и помчалась по лугу. Орлан полетел над ними, и вскоре они исчезли за горизонтом.
— Возможно, история стоит того, чтобы увидеть ход ее событий собственными глазами, — задумчиво пробормотал филид и кивнул.
Щелкнув пальцами, он призвал туман, и уже через несколько мгновений за всадницей полетел чеглок.
Четыре юных вампира удивленно переглянулись.
— Твоя кузина? Но как она сюда попала? — спросил Лучиано. — Это невозможно!
— Возможно! — воскликнула Иви, когда Сеймоур провел ее за широкую колонну.
Друзья поспешили за ней. Обе летучие мыши кружились возле вампирши, которая залезла с ногами на каменную глыбу и сидела, обхватив колени руками. Картина, которую образовывали отраженные сигналы, была не такой четкой, чтобы можно было разглядеть черты ее лица, но им это было и не нужно. Они узнали запах Анны Кристины. Вампирша замахала руками на летучих мышей.
— Прочь! Я не звала вас!
Иви достала из сумки завернутую лампу, размотала пропитанное маслом сукно и зажгла фитиль. В мрачном свете они уставились на Дракас, которая отвечала на их удивленные взгляды с обычным высокомерием.
— Что такое? Что вы уставились на меня? Исчезните, я не звала вас!
— Что ты здесь делаешь? — спросила Алиса. — С кем ты встречалась?
— Ты с ума сошла? Я просто сбежала от невыносимых Лицана и пресмыкающихся, которые гордо называют себя наследниками!
Франц Леопольд сделал два быстрых шага вперед и схватил кузину за запястье. Анна Кристина вскрикнула от боли и страха.
— Я тебе не верю. Ты хочешь убедить меня, что пролезла сквозь наполненный водой туннель только для того, чтобы не находиться в одной пещере с другими? Насколько глупым ты меня считаешь? Итак, говори: с кем ты здесь встречалась? Он пробрался через отверстие там наверху?
Анна Кристина сконфуженно посмотрела вверх. Либо она была хорошей актрисой, либо действительно не знала, о чем говорил Франц Леопольд.
Но венец не отступал. Он схватил ее за плечи и стал трясти.
— Не лги мне! Это не игра.
Он отпустил ее только после того, как Иви успокаивающе положила руку ему на плечо.
— Анна Кристина не ныряла в воду, — уверенно заявила ирландка и показала на подол, который пропитался влагой.
Остальная одежда была сухой.
— Это не доказательство, — возразил Франц Леопольд. — Наша одежда тоже уже почти высохла.
— Но не волосы, — заметила Иви.
Несмотря на бурные протесты, Франц Леопольд провел рукой по темным локонам кузины и с неохотой признал, что они были сухими.
— Как ты здесь оказалась, если не ныряла под воду?
— Прошла через какой-то туннель! — заносчиво крикнула та в ответ. — Я что, должна нарисовать тебе план?
— Это было бы неплохо, — сказал Лучиано, и Анна Кристина бросила на него презрительный взгляд.
— Мы сами найдем дорогу, пока твой след еще свежий, — сказала Иви.
— По крайней мере, если все это время она не брела по воде, — заметила Алиса.
— Да, найдите мои следы, но только оставьте меня в покое, — прошипела Анна Кристина.
— Ты должна вернуться с нами, — дружелюбным тоном предложила Иви. — Уже поздно. Посмотри, небо светлеет.
— Я пойду, когда сама захочу, — грубо ответила Дракас, но поднялась и последовала за остальными.
На пути до подземного озера след Анны Кристины не был слышен, но потом пол стал сухим и вампиры почувствовали ее запах. Его еще хранили камни, которых она касалась.
— Выходит, мы зря пробирались через водный туннель, — недовольно заявил Лучиано.
— Не только мы, — напомнил Франц Леопольд, но остальные никак не отреагировали на его замечание.
Внезапно из бокового прохода донесся шум. Вампиры остановились и прислушались. Раздался грохот, словно что- то ударилось о камень, а потом кто-то выругался на английском языке.
— Разве это не голос Малколма?
Алиса взяла лампу из рук Иви и поспешила в боковое ответвление туннеля.
— Малколм!
Он перестал тереть ушибленную ногу и моргая взглянул на нее.
— Алиса, тебя послали мне боги ночи. Как здесь темно!
Она не смогла сдержать улыбку.
— Наверное, ты не в первый раз ударяешься о камни.
— Нет, проклятье! — сказал он и потер лоб, на котором уже вскочила шишка.
Кроме того, ткань на его правом локте была выпачкана глиной.
— Значит, у тебя еще не очень хорошо получается упражнение с летучими мышами? — заключила Алиса.
Малколм покачал головой с трагическим выражением лица.
— Нет, и я был не настолько дальновиден, чтобы взять с собой лампу.
— Это была идея Иви. Хотя, собственно, лампа нам не пригодилась. Мы выяснили, что с летучими мышами справляться гораздо легче, объединив усилия.
— И ты сделала это вместе с Иви?
— Нет. Иви шла с Лучиано, а я призвала летучую мышь вместе с Францем Леопольдом.
— Для тебя это будет очень трудно, — перебил ее Франц Леопольд, обращаясь к Малколму. — Это могут лишь те, кто обладает талантом читать мысли и проникать в разум других, как мы, Дракас.
— И Лицана, — добавил Лучиано.
На лице Малколма появилось странное выражение.
— А что ты вообще здесь делаешь, так далеко от большой пещеры? — спросила его Алиса.
Он пожал плечами и выглядел теперь немного смущенным.
— Я… Ну да, я искал Ирен, — сказал Малколм после небольшой паузы. — Она, наверное, как и многие другие, решила немного побродить по лабиринту, и я уже начал беспокоиться о ней.
— А потом ты заблудился, — едко заметил Франц Леопольд, но никто не обратил на него внимания.
— А где Раймонд и Ровена? — вместо этого спросила Алиса. — Почему они не пошли с тобой? Ровена сегодня невероятно быстро овладела чувствами летучей мыши. Она могла бы помочь тебе в темном лабиринте.
— Да, наверное, но их я тоже не видел.
И снова на его лице появилось странное смущенное выражение. Неужели все это лишь отговорки? Но почему?
— Ты можешь помочь мне с поисками? — попросил Малколм и посмотрел на Алису невероятно красивыми голубыми глазами.
— Я? Но я не знаю, удастся ли мне соединить свои мысли с твоими… — Алиса запнулась и по какой-то причине ощутила острое желание опустить глаза.
Вампирша почувствовала в своей голове Франца Леопольда и попыталась закрыться. Она не хотела слушать того, что он собирался ей сказать.
— Если мы возьмем лампу, то нам не понадобится летучая мышь, — произнес Малколм.
«Возьми лампу и иди с ним! Нам она не нужна. Только держи ее повыше. Я хочу посмотреть на его глупое лицо, когда ты будешь делать ему предложение!»
Алиса проигнорировала слова Франца Леопольда.
— Я с удовольствием пойду с тобой на поиски твоей кузины, — сказала она и подошла к Малколму. — А вы идите. Мы скоро придем, — крикнула она остальным и быстро зашагала вниз по туннелю, пока Франц Леопольд не послал ей вслед какое-нибудь язвительное замечание.
— Поторопитесь, — сказала Иви. — Даже если здесь внизу все время темно, на восходе солнца сон все равно возьмет свое!
Алиса не ответила. Держа маленькую лампу в руке, она шла рядом с Малколмом и наслаждалась чувством, которое давало его присутствие.
Они свернули направо, потом снова налево. Алиса шла за Малколмом, слушая его голос. Он рассказывал о Лондоне и о своей семье. Прошло некоторое время, прежде чем Алиса заметила, что не чувствует следа Ирен. Она слышала лишь запах Малколма.
— Ее здесь не было!
— Кого?
— Ирен! Я не чувствую ее запаха.
Малколм избегал смотреть ей в глаза.
— Тогда, значит, я потерял ее след. Там впереди запах еще был достаточно отчетливым.
Он взял у Алисы лампу и пошел вперед быстрым шагом. Алиса последовала за ним. Она задумчиво рассматривала его спину и старалась не отвлекаться на то, как грациозно он двигался и какое красивое у него телосложение.
Что-то показалось ей странным. Если бы только она не была такой уставшей… Свинцовая усталость, так хорошо знакомая ей, овладела ее телом и разумом. Она не сможет долго сопротивляться…
— Вот здесь след чувствуется снова, — сказал Малколм заплетающимся языком.
Он медленно заморгал, словно тяжелый груз давил ему на веки. Алиса зашаталась. Малколм подхватил ее и прижал к себе. Она прислонилась к его груди. Это было прекрасное ощущение. Ее голова была такой тяжелой, а его плечо — таким удобным. Одной рукой Малколм обхватил Алису за талию. В другой он держал лампу.
— Осталось недалеко, — невнятно сказал он. — Я уже знаю, где мы. Нам нужно идти по этому туннелю.
— А у нас получится? — спросила Алиса сквозь туман, который окутывал ее.
Только руку Малколма она чувствовала достаточно отчетливо, и его запах пронизывал ее, словно свежая, пьянящая кровь.
— Да, получится. Прислонись ко мне. Я отведу тебя к твоему гробу.
Оставалось пройти совсем немного. Тем не менее каждый шаг казался Алисе целой милей. Лампа погасла, и перед глазами вампирши затанцевали тени.
— Летучая мышь нам бы сейчас совсем не помешала, — пробормотала она и попыталась представить животное.
Алиса услышала звонкий писк, и чернота перед ее глазами прояснилась. Слабое дуновение ветра, словно от маленьких кожаных крыльев, освежило ее лицо. Потом неожиданно Алиса различила теплый свет, и туннель закончился огромной пещерой. К ней подскочил Сеймоур, за ним подбежала Иви. Она протиснулась между Малколмом и Алисой и схватила каждого под руку. Малколм опустился на свой гроб.
— Жаль, что я так поздно нашел тебя, — прошептал он, после чего с закрытыми глазами свалился внутрь.
Иви закрыла за ним крышку.
Лицана проводила Алису к гробу, который стоял рядом с ее гробом.
— Ирен вернулась?
Иви кивнула.
— Да, она уже была здесь, когда мы пришли. А где вы были так долго?
— Где-то в туннелях за этой пещерой.
Алиса зевнула и опустилась в гроб. Крышка закрылась, и успокаивающая темнота окутала ее, в то время как солнце залило землю ярким утренним светом.
Но еще одна мысль успела промелькнуть в голове у Алисы. Как Анне Кристине удалось так далеко отойти от пещеры без лампы? Кроме Франца Леопольда, Дракас до сих пор отказывались участвовать в занятиях. Их достижения выглядели еще хуже, чем у Носферас, которые, по крайней мере, прилагали хоть какие-то усилия. Если даже Алисе и Францу Леопольду удалось воспользоваться летучей мышью, только объединив усилия, то Анна Кристина никак не смогла бы справиться с этим самостоятельно. Неужели она шла по лабиринту на ощупь? Или рядом с ней был кто-то и помогал ей? Если да, то почему они тогда не заметили его следа?
Глубокий сон накрыл ее, и Алиса не успела обдумать возникшие вопросы.
— Господа собираются уезжать? — спросил гость, когда дворецкий с вежливым поклоном пригласил его в зал, в котором стояло несколько чемоданов и шляпных коробок.
Дворецкий кивнул.
— Да, насколько я знаю, экипаж должен прибыть через два часа.
Гость не сомневался в том, что дворецкий не станет говорить о цели поездки. Поэтому ему пришлось немного подождать, пока слуга не провел его в столовую, где хозяйка дома и ее сын сидели за поздним завтраком. Роскошный дом в георгианском стиле на Меррион-сквер был одним из самых известных зданий в Дублине. Гость подошел к пожилой даме и галантно склонился над протянутой ему рукой.
— Леди Уайльд, для меня это большая честь.
Она благосклонно улыбнулась. Даже сидя на стуле, леди Уайльд выглядела просто потрясающе в своем необычайном наряде и украшениях. Но когда она поднималась на все метр восемьдесят своего роста, да к тому же почти всегда с каким-нибудь экстравагантным убором на голове, то казалась королевой любого общества. Задевало ли это самолюбие ее покойного мужа, который был среднего роста, гость не знал.
— Брэм Стокер, как приятно видеть вас снова, — сказала леди Уайльд низким звучным голосом. — Садитесь. Чарльз принесет еще один прибор. Как дела у очаровательной Флоренс?
Гость поблагодарил за теплый прием и быстро сменил тему. Он знал, что леди Уайльд все еще немного сердилась из-за того, что горячо любимая ее сыном Флоренс Бэлкам в прошлом году вышла замуж за Стокера. При этом он ничего не мог поделать, ведь был безумно влюблен в нее, точно так же как и Оскар. К тому же решение приняла Флоренс!
Брэм поприветствовал своего друга Оскара, после чего опустился на один из стульев с дорогой обивкой.
— Чарльз, принеси вина нашему гостю! — крикнула леди Уайльд, и слуга поспешил выполнить приказ. — Или лучше чаю? А может, горячего шоколада?
Брэм предпочел вино.
Он пил вино маленькими глотками из своего бокала и думал о том, что вдова сэра Уильяма Уайльда умела жить. Ее покойный муж был ведущим специалистом, лечившим болезни глаз и ушей. Он написал множество медицинских книг и основал первую в Ирландии клинику по этим болезням. Несколько лет назад у него консультировалась даже королева Виктория, впоследствии он получил рыцарский титул, и это способствовало увеличению благосостояния семьи Уайльдов и обеспечило им место в высшем обществе.
— Что привело вас к нам? — голос леди Уайльд оторвал Брэма Стокера от размышлений.
— Генри Ирвинг дал мне несколько недель отпуска после довольно напряженного театрального сезона, поэтому я решил воспользоваться этим временем, чтобы съездить на родину. А когда я услышал, что Оскар сейчас тоже в Дублине, то решил навестить вас. Но довольно обо мне. Я не смог не заметить багаж в зале…
— Я уезжаю, — объявила леди Уайльд. — А Оскар любезно предложил сопровождать меня.
Брэму Стокеру показалось, что он заметил, как на лице Оскара промелькнуло недовольство.
— А могу ли я спросить, куда вы едете?
Он не знал, какого ответа ожидал. Возможно, мать и сын отправлялись на один из морских курортов, пусть даже сейчас там было уже прохладно, или в Париж, а может, в какой-нибудь более теплый южный город. В любом случае он был абсолютно не готов услышать то, что ему сказали.
— В Коннемару? На запад Ирландии? В болота Коннемары? А разве там есть что-то, что оправдывало бы такую утомительную поездку? При мысли о Коннемаре у меня возникают образы: пустынные просторы, худые овцы и бедные фермеры, которые греют руки у вонючего торфяного костра.
— У нас есть загородный дом на берегу Лох-Корриб, — сказала леди Уайльд. — Разве Оскар не рассказывал вам, как вместе со своим братом он делал наброски пещер, каменных колец* и некоторых артефактов для археологического путеводителя, который мой супруг посвятил Коннемаре?
— И кроме того там чудесная охота и рыбалка. Ты должен попробовать серых куропаток! — Оскар с наслаждением закатил глаза. — Может быть, я и неважный наездник, но в охоте знаю толк.
— Значит, вы отправляетесь на охоту? — в голосе Брэма послышалось сомнение.
Если он с трудом представлял себе своего друга-денди в охотничьей хижине на просторах Коннемары, то что тогда говорить о его матери?
Мать и сын быстро переглянулись. Здесь было что-то странное и таинственное, у Брэма было чутье на такие дела. Форель и куропатки здесь ни при чем. Брэм Стокер выпрямил спину.
— Я почту за честь, если вы расскажете мне обо всем подробнее, — сказал он и взглянул на леди Уайльд, которая смотрела на него с серьезным выражением лица.
— Я не хочу обижать вас, мистер Стокер, но есть вещи, которые должны остаться тайной. Надеюсь, вы понимаете это.
— Мама, Брэм знает о твоем псевдониме и о твоей работе в газете, — вмешался Оскар. — Я рассказывал ему об этом.
Леди Уайльд удивленно взглянула на сына, но сразу же взяла себя в руки, приняв равнодушный вид, как и полагалось даме из высшего общества.
— Ну, если ты хочешь посвятить в это дело своего друга, то я не против. Ты знаешь, кому можно доверять.
Брэм был уверен, что в это мгновение она подумала о Флоренс, но Оскар, как ему показалось, уже давно оправился от этого удара. Да, Брэму казалось, будто его друг почувствовал даже некоторое облегчение, когда она отклонила его предложение, и не спешил выбирать новую даму сердца.
— К нам, то есть, собственно говоря, к маме, обратилось несколько молодых людей с просьбой помочь им своим писательским талантом.
Его мать слегка приподнялась, собираясь возразить, и Оскар сразу же уточнил:
— Нет, не помочь им, это неправильно. Поддержать их намерения.
Брэм посмотрел на мать и на сына.
— Что это за люди? И что они намерены делать?
— Это последователи моих товарищей, в пятидесятые годы принимавших участие в движении «Молодая Ирландия», — сказала леди Уайльд с некоторым замешательством. — Их поддерживают фении*, отцы которых когда-то переехали в Америку.
Больше она не стала ничего объяснять. Даже если движения отличались в выборе средств борьбы, их целью было освобождение Ирландии от Англии. И то, что люди, которые встречались на болотах на западе страны, не собирались пускать в ход дипломатию, Брэму сразу стало ясно.
— Отсрочить восстание в 1848 году, когда по всей Европе горели костры переворотов, было большой ошибкой, — сказала леди Уайльд.
— Это был год великого голода, — напомнил ей сын. — Восстание началось бы посреди сбора урожая, и тогда погибло бы еще больше людей.
— Тебе не нужно говорить мне об этом! — воскликнула мать резким тоном. — В то время после ареста Даффи я издавала газету «Нэйшн» и все испробовала, чтобы разжечь огонь до сбора урожая, но он погас, и не последней причиной тому стало отсутствие поддержки со стороны Франции и Америки. А потом шанс был упущен.
Брэм Стокер слегка наклонился и проникновенно посмотрел на леди Уайльд.
— И вы верите, что теперь это может сработать? Вы не боитесь навлечь несчастья на свою семью, если это запланированное восстание — как и многие до сих пор — будет лишь короткой вспышкой? Простите мне мою откровенность, но у вашего супруга были не только почитатели! Многие завистники будут рады вам насолить.
На короткое мгновение Брэм подумал, что леди Уайльд сейчас попросит его удалиться, но блеск в ее глазах быстро погас.
— Я обещала не делать ничего такого, что могло бы скомпрометировать моих сыновей. И тем не менее… — В ее глазах снова появился воинственный блеск. — Никто не сможет помешать мне выразить свое мнение на бумаге. И если эти статьи помогут подготовить почву для восстания, то мой долг — использовать для этого свой талант. Мое второе я, Сперанца, вернулось, и я со всей ответственностью заявляю, что за эти года оно не утратило своей силы!
Брэм украдкой посмотрел на Оскара, который не выглядел особо счастливым, и понял, что его друг решил сопровождать мать только потому, что ему не удалось удержать ее, и теперь он надеялся оградить ее от трудностей, но не собирался брать в руки оружие и вступать в ряды мятежников. Оскар был не тем человеком, который активно включается в политические события. Он был эстетом, который упивается звучанием собственного сонета. Но даже если Оскар и любил поговорить, то только в кругу единомышленников, да и то на тему искусства, и уж никак не на политической трибуне. Он был очень красноречив, но сможет ли он в данном случае достичь своей цели, Брэм сомневался. Леди Уайльд не походила на человека, которого хоть кто-то мог переубедить.
Некоторое время они ели и пили молча. Слуга подливал вино и снова покидал комнату. Мысли Брэма устремились к одиноким болотам и храбрым людям, которые с дикой решимостью были готовы бороться за свободную Ирландию. Внезапно ему в голову пришла идея.
— Разрешите мне сопровождать вас.
Мать и сын изумленно уставились на него.
— Что? — наконец переспросил Оскар. — Ты хочешь вместе с нами отправиться в Коннемару? Ты намерен проявить себя как революционер? Будь осторожен! В этой борьбе легко потерять голову.
Брэм с кривой ухмылкой схватился за шею.
— Спасибо за предостережение, мой друг. Но я хотел бы поносить свою голову на плечах еще хотя бы несколько лет. Признаюсь, мне любопытно не только увидеть заговорщиков, но и побывать на диком западе Ирландии с его пустынными пейзажами, куда англичане когда-то оттеснили наши большие кланы, чтобы лишить их силы и взять измором. Это наша история. Разве возле наших болот не встречаются оборотни? Феи, колдуньи и сосущие кровь вампиры?
Оскар покачал головой.
— Ну конечно! Истории о них сопровождали все мое детство. Я до сих пор слышу голос мамы, разыгрывающей передо мной фею смерти или колдунью!
Леди Уайльд рассмеялась.
— Мистер Стокер, очевидно, вы к тому же фантазер. Я не понимаю, как вам удается руководить театром Ирвинга в Лондоне, когда ваши мысли заняты феями и вампирами. Не хотите ли подобно Оскару заняться литературой? Думаю, вам должен сопутствовать успех на этом поприще.
Брэм вздохнул и сделал трагическое лицо.
— Для меня нет ничего милее, леди Уайльд, но я должен кормить жену и, наверное, скоро еще и детей, поэтому мне нужно больше уделять внимания таким прозаичным вещам, как зарабатывание денег.
Леди Уайльд не стала углубляться в эту тему. На такие темы в высшем обществе не принято было говорить. Она ласково улыбнулась гостю.
— Мы будем рады, если вы согласитесь сопровождать нас в нашем путешествии на запад. Когда вы сможете подготовиться к отъезду? Мы планировали выехать в полдень. Я уже заказала себе экипаж. А Оскар поедет верхом. Мне не удалось уговорить его составить мне компанию в экипаже.
Она бросила на сына укоризненный взгляд.
Брэм Стокер подпрыгнул.
— Через час я буду у вас со своими чемоданами. Однако мне нужно еще купить подходящую лошадь.
— Я буду рада, если вы поедете со мной в экипаже, мистер Стокер!
В конце концов они условились, что Оскар и Брэм будут по очереди скакать на лошади и ехать в экипаже. А в Коннемаре они всегда смогут подыскать еще одну лошадь, если это будет необходимо.
— Тогда я имею честь откланяться, чтобы не задерживать ваш отъезд, — сказал Брэм и склонился над рукой леди Уайльд. Потом взглянул на друга. — Итак, до встречи через час!
И он легким шагом вышел из дома.
Брэм почувствовал, как волнение перед предстоящей дорогой заставило сильнее биться его сердце. Его охватила жажда приключений, и он предчувствовал, что это путешествие обязательно преподнесет ему сюрпризы.