Несмотря на скверное предчувствие, Билли не удержалась и, придя домой, рассказала маме всё, что узнала. Сначала мама ничего не отвечала.

– Ты можешь поговорить с нашими соседями? – спросила Билли, чтобы заполнить тишину.

– О чём?

– Спросить, когда они в последний раз видели людей в нашем доме. Если он стоял пустой несколько лет, они должны были это заметить.

Билли так разволновалась, что, выйдя от Эллы, вскочила на велосипед и поехала не к Аладдину, а понеслась прямиком домой, на Спаррисвэген. И вот она стояла в прихожей и торопливо пересказывала услышанное. Под дождём одежда промокла насквозь, на пол капало.

– Билли, – серьёзно сказала мама, – это Аладдин выдумал, что в доме привидения?

Аладдин? В каком смысле? В доме творилось непонятно что ещё до того, как Билли познакомилась с Аладдином.

– Нет, – сказала она. – И я не говорила, что в доме привидения, я только…

– Знаешь что, – перебила её мама, – я обязательно поговорю с соседями, как только у меня появится время. Потому что нам давно пора с этим разобраться.

Билли обрадовалась. Мама мягко продолжала:

– Давай так: я поговорю с соседями. И если соседи скажут, что прежние жильцы съехали прошлым летом, а не два года назад, как утверждает эта старая сплетница, то ты прекращаешь все разговоры о том, что с домом что‐то не так. О’кей?

Билли задумалась. Соседей она едва знала, они могут сказать что угодно. Но она не решилась дразнить маму, иначе она вообще не станет с ними говорить.

– О’кей, – неохотно согласилась Билли. Мама явно почувствовала облегчение.

– Отлично! А теперь бегом под душ, и смотри согрейся хорошенько, а потом будем ужинать.

Тут зазвонил телефон, и мама побежала отвечать.

– Боже мой, Юсеф, это ты! – услышала Билли.

Вся в сомнениях, она пошла в ванную и стала стаскивать с себя мокрую одежду. И вдруг почувствовала себя очень одинокой.

Вечером того дня Билли не могла заснуть. Она перепробовала все способы, но ничего не помогало. Наконец она сдалась и зажгла лампу, которую мама пристроила над кроватью. Против воли Билли покосилась на часы и вздохнула. Почти двенадцать. Она взяла с тумбочки книгу. Можно прочитать пару глав, а потом она снова попробует уснуть.

Но хотя глаза читали слово за словом, мысли Билли бежали в другую сторону. Слова Эллы метались у неё в голове безумными бабочками. Когда они с Аладдином вышли из домика старухи, Аладдин был настроен скептически.

– Она рассказала хоть что‐нибудь, чего мы не знали?

Билли бросилась защищать Эллу:

– Она сказала, что нескольким семьям пришлось в этом доме плохо, а ты сам слышал в школе про такое. И вспомни, что она рассказала про лампу в гостиной. Я сама видела, как эта лампа раскачивается.

– Надо проверить второй пункт, – заметил Аладдин. – Пустовал ли твой дом два, а не один год?

– Не забудь, что она рассказала про мебель, – прибавила Билли. – И про тех детей, стеклянных.

Придя домой, она села за компьютер и попыталась найти информацию о своём доме и о стеклянных детях. И не нашла ни полсловечка. Билли решила, что это ничего не меняет. Элла всё же могла оказаться права. От одной только мысли, что мебели в доме больше пятидесяти лет и что она совсем не принадлежала предыдущей семье, Билли сделалось страшно. В таком случае здесь явно таилось какое‐то безумие.

Не успела Билли потушить лампу, как услышала это. Точно как тогда, когда у неё ночевала Симона. Стук в окно. Тук-тук. Нет, только не это! Билли съёжилась под одеялом. Не сейчас. Не сейчас, ведь она совсем одна. Расстояние до маминой комнаты показалось ей вдруг бесконечным, словно мама находилась на другой планете. Ни за что Билли не решится вылезти из кровати, пока кто‐то стучится в окно.

Билли стала ждать, стараясь дышать пореже. Наконец стук прекратился, но она всё равно не отваживалась пошевелиться. Лишь спустя какое‐то время девочка оторвала голову от подушки и стала вслушиваться в тишину. Долго сидела она в темноте с гулко колотящимся сердцем. Вдруг постукивание повторится снова? Но никто больше не стучал.

Наконец Билли решилась отбросить одеяло и вылезти из кровати. Смотреть в окно, как Симона, она побоялась. Билли просто стояла на полу и прислушивалась, пока не убедилась, что все звуки стихли. Только тогда она смогла выдохнуть.

Сердце больше не колотилось как ненормальное. Какое‐то время Билли раздумывала, не позвонить ли Аладдину или Симоне, но решила, что они наверняка спят. Да и ей тоже лучше лечь. Только в туалет наведаться. Если она не сходит пописать, то не уснёт. Вот блин!

Билли, напрягшись, прокралась в коридор. Она не стала включать верхний свет, чтобы не разбудить маму, и тихо побежала вниз по лестнице, в туалет. Она закрыла дверь, заперла её и постаралась управиться как можно быстрее.

Снова выйдя в прихожую, она увидела, что дверь в гостевую комнату открыта. Та самая дверь, которую мама всегда запирала по вечерам после того, как туда забрались Билли с Симоной. Билли с трудом сглотнула. Может, мама просто забыла её запереть? Или…

Пойти и лечь не получится, Билли должна была всё узнать. Тело напряглось, как скрипичная струна. Билли одолела несколько метров до гостевой комнаты и заглянула в проём. Там всё было так, как должно быть. Или не так? На столике, где Билли и Симона нашли комикс, что‐то виднелось. На этот раз не журнал.

Столик притягивал Билли, как магнит. Кто‐то положил на него рисунок из тех, что она убрала в коробку в первый день. Но на столе оказался не только рисунок. На рисунок кто‐то поставил две фигурки. Две стеклянные статуэтки – мальчика и девочку. Лица у детей были серьёзными, одежда старомодной. Краски на стекле побледнели, но всё же было видно, что у девочки красное платье, а у мальчика голубая рубашка.

Стеклянные дети, подумала Билли. Именно о них и рассказывала Элла. И тут она увидела надпись на рисунке:

«Прекрати искать.

Иначе всё кончится очень плохо».